Текст книги "Победить зверя"

«Родилась сумасшедшей – будь ей!» – назойливо трезвонил в колокольчик внутренний голос.

– Прощай, мир! Приятно было познакомиться! – тяжело вздохнув, выкрикнула я и наигранно поклонилась.

Умирать, так с музыкой! Оставалось визжать до тех пор, пока смерть не разлучит меня с моим визгом!

Лишь после нескольких фальстартов мне удалось разбежаться и прыгнуть в бездну. Воображение не раз рисовало подобную картину на уровне морального плана. Случилось же все наяву!

Страх прикрыл глаза рукой, но я откинула ее и взглянула на мир. Подо мной материализовалось небольшое плато. Визг родился было где—то в легких, но тут же заглох. Сидя на корточках, правой рукой ощупывала камень. Слюна со скрипом провалилась в желудок.

Мужчины подошли к краю обрыва. Я не была доступна их взглядам. Меня сочли ненормальной и мертвой. С первым спорить трудно. Со вторым они, к счастью, ошибались.

В лесу бродил кто—то еще. Их было несколько. Они фыркали и рычали от злости. Заскрипела натянутая тетива. Парни встали спинами друг к другу, образовав круг. Из темноты леса вырвалась туча теней.

Это были падшие. Вой зверя, подчинившего себе человека, невозможно перепутать ни с чем иным.

Пространство затопили жалобные визги. Стрелы часто встречались с мишенями. Мужчины были искусны, но уступали количеством. От них пахло волками, но они не обращались. Почему?

В безопасном укрытии потихоньку начинала снимать одежду, готовясь сменить чуть загоревшую кожу на белую шкурку. Меня собирались пленить, а я стремилась помочь. Женская логика уникальна и неподражаема!

Шерсть быстро оккупировала тело. Кости хрустели и выворачивались. Росли острые клыки и вытягивалась челюсть. Хотелось выть, но не было уверенности в том, что завеса подавляет шум. Пасть открывалась в беззвучном вое. Волчица была готова к схватке.

Широкими шагами я передвигалась по плато, выжидая нужный момент. Половина падших бездыханно лежала на земле. Вторая половина подошла достаточно близко, чтобы вахту луков заняли мечи.

Враг приближался. Парни замерли в боевых стойках.

Рык, вой и визг слились в едином оркестре. Клыки не успевали добраться до цели. Падшие были обречены. Все, кроме одного.

Один из них действовал по иному шаблону, нежели остальные. Общая масса служила отвлекающим маневром. Лишь единственному зверю принадлежала главная роль. Его целью был парень, некогда преградивший мне путь.

Мы сорвались с мест одновременно, синхронно вошли в прыжок, схлестнулись в воздухе и опустились на землю друг напротив друга. Падшие даже ушками не повели.

Глаза мужчин округлились. В памяти навеки осталась гравировка сего момента. Изумленный ступор на мраморной физиономии главаря был бесценен!

Мы с тенью ходили кругами. Я не интересовала падшего, но была помехой на его пути. Он мешкал и делал нелогичные выпады, словно не был запрограммирован на устранение помех.

Зверь готовился к прыжку. Его прицел застыл на главаре. Я стояла напротив и рычала изо всех сил, привлекая внимание. Бесполезно! Падший, как заведенная игрушка, шел к цели. Остальной мир для него не существовал.

Я разогналась и дала ему мощную оплеуху. Он взвизгнул и отлетел. Либо мой удар, либо соприкосновение с землей, лишили его сознания.

Лапы прошли по песку до небольшого камня неподалеку. Мохнатая пятая точка опустилась на него. Взгляд наблюдал за битвой со стороны. До невидимого плато оставался всего один прыжок.

Вожак выпустил последнюю стрелу и, опустив лук, развернулся ко мне. Он стоял чуть сгорбившись. Под туманом взгляда растеклись темные болота недосыпа. К щетине прилип листок, окутанный небольшой паутинкой.

Светло—русые волосы дотянулись до шеи и свисали засаленными сгустками. Его движения были неловкими. Он неустанно вел переговоры с ленью, отбивая у нее каждое из них.

– Кажется, теперь я задолжал тебе голову! – его голос был на шаг громче шепота. – Судя по всему ты давно скитаешься. – он принюхался и поморщился. Затем взглянул на мою нахальную мордочку, осмотрел себя самого и понял, что наши ароматы разлиты из одного флакона. – Готов предложить тебе ночлег в знак признательности.

Двое спутников стояли позади него, усталые и запыхавшиеся. Один из них был наделен светлым цветом растительности. Практически белые брови придавали его лицу нотку мистицизма. На щеках второго расползлись пятна разгорячившейся крови. Его темные волосы были собраны в плотный пучок.

С одной стороны, дружба с незнакомыми личностями, чьи стрелы совсем недавно гнались за тобой, перспектива сомнительная. С другой стороны, провианта у меня не осталось, а белок и зайцев рассматривать в качестве ужина совершенно не хотелось. С третьей стороны, телу был просто необходим душ! С четвертой стороны, смерть во время сна в мои планы не входила.

Сторон было много. Внутренний совет затягивал с принятием решения. Вожак терпеливо ждал, привязав свой взгляд к горизонту.

Наверное, приятно быть обычным адекватным человеком. Принятое решение является окончательным, возврату и обжалованиям не подлежит. В моем случае оно скачет из стороны в сторону, как теннисный мячик. Воображение разворачивает сотни вариантов развития событий. Разум шепчет, что существование вообще лишено всякого смысла, а лень сонно смотрит на мои потуги и говорит: «Давая поваляемся еще пять минуточек!».

Любопытство и голод отправили страх и недоверие в нокаут.

Я указала лапой в сторону невидимого плато, а потом ударила ей о камень, намекая на то, что скоро вернусь. Перевоплощаться при них было ниже моего достоинства. Парни согласно кивнули.

Потрепанные кроссовки вступили на край обрыва. Грязная, измотанная девушка была готова вспомнить о цивилизации.

Хотелось услышать слова благодарности, но слушать пришлось тишину. Я пыталась найти на лицах следы сожаления за попытку разлучить меня с телом, но смысл мироздания сыскать проще!

– Я не знаю твоего имени! – констатировал факт вожак. Его серые глаза были сродни льду. Мраморное лицо застыло в холодном безразличии. Теплым был лишь оттенок темных волос.

– Даяна!

– Курт!

– Ты вовремя появилась! Спасибо! – нехотя выдавил он. Остальные устало закивали.

Благодарность все—таки появилась на задворках сцены. Я ожидала большего, но не стоило просить у статуи кордебалет!

– Что здесь делает белая волчица?

– Видом любуюсь! – иронично изрекла я. Чистая правда лилась из моих уст – вид действительно был прекрасен!

Он закатил серые глаза и устало потер переносицу.

– Пора уходить! – запыхавшимся голосом выдал выбежавший из леса парень. Грязь осела на его одежде. По руке тонкой струйкой катилась кровь. Он облокотился на колени и громко дышал.

Что не так с этими волками? Не обращаются, обладают одышкой и нервным нравом!

– Идем!

Курт кивнул, призывая следовать за ним. Я шла чуть поодаль, прислушиваясь к шагам, доносившимся из леса. Они были тяжелыми, но не слишком медленными. Подсознание услужливо шептало о безопасности принятого решения.

Лесная тропинка привела нас к заасфальтированной дороге. Четыре черных спортивных мотоцикла паслись на ней.

Курт подошел к «Хонде», открыл кофр и вручил мне запасной шлем. Я нахлобучила его на голову. Парень уже сидел верхом. Двигатель заурчал, пока обустраивалась на заднем сидении.

Спортивные мотоциклы всегда вызывали во мне волну восхищения – скорость и красота в одном флаконе. Правда, имеется и один недостаток – в качестве «двойки» ездить на них удобно лишь на маленькие расстояния.

У меня же осталось горькое послевкусие. Пятая точка онемела вместе со всеми интимными местами. История рук прошла по той же траектории. Остальное тело просто ныло.

Ущелья и горные перевалы проносились на высокой скорости, но не желали кончаться. Навигатор настырно вибрировал в кармане. Наверное, вещал об отклонении от курса.

Спустя несколько часов Курт сбавил скорость и сменил стиль управления с без башенного на бережный и аккуратный. Слишком поздно. У меня болело все, что находилось ниже уровня желудка. Все, что располагалось выше – ныло.

Мыслимые и немыслимые ругательства разошлись по сознанию и устроили пышный бал.

Старый деревянный особняк, возле которого мы остановились, в ночи выглядел воплощением образа из фильма ужасов. Время беспощадно одарило его пощечинами, сдирая былой лоск и заставляя гнить доски. Он содержал в себе два этажа. Свет, проглядывавший из пары окон внизу, напоминал взгляд приготовившегося к прыжку черного монстра ночи. Свет неполной луны ложился на выцветшую темно—зеленую кровлю и потрескавшийся кирпичный дымоход.

В каждом ряду умещалось четыре прямоугольных рамы. Под навесом крыши парочка округлялась сверху. Не небольшой пристройке балки, державшие черепицу, обвалились и частично ушли в пространство здания.

Я медленно спустилась с железного орудия пыток. Грациозности в движениях было столько же, сколько у зажиточного алкоголика во время запоя.

Онемевшие пальцы неуклюже высвободили голову от шлема и проверили бедра на предмет наличия. Руки их чувствовали, а они их нет. Создания мужского пола хохотали в сторонке, наблюдая за мной, чем безмерно злили. Яростно взглянула на них исподлобья. Смех моментально иссох. Онемение конечностей сменилось неприятной пульсацией, заставляя передвигаться прихрамывая.

Ветхая дверь открылась с подачи белокурого парня. Я вступила на порог дома из кошмаров. Мягкий желтый свет придал ему немного уюта. В нос резко ударил запах гнили, смешанной с алкоголем.

Тухлым запахом разило от давно уже умершей пиццы. Двое парней вели дебаты об очередности выброса мусора. Взгляд пополз вверх от подгнивших досок, скользнул по ядрёно пахнущим носкам, с них перескочил на бледные волосатые ноги и остановился на разноцветных семейниках.

На этом моменте обладатель сего богатства смутился и вылетел из комнаты, прикрывая все, на что хватило площади рук. Я приподняла брови. Попытка улыбнуться провалилась.

Пустые бутылки из—под пива и виски хаотично разлеглись на полу. Чипсы и орешки дополняли мечту безумного художника. Арбитр в телевизоре комментировал футбольный матч.

По бревенчатым стенам с некоторой периодичностью тянулись нити паутины. Под потолком болталась одинокая лампа без платья абажура. Деревянная мебель служила раритетным отголоском двадцатого века. Дверка дубового шкафа болталась, лишившись опоры сверху. Обивке на креслах оставалось ждать недолго до первых дыр. Серый громоздкий громыхающий ящик с картинками гордо стоял на резном комоде и резко выбивался из гармоничной симфонии древности.

– Добро пожаловать в особняк оборотней! – парень, сидевший в потертом кресле улыбнулся и подмигнул. Каштановая челка упала на его загорелое лицо, игривое и добродушное.

– Вы что тут натворили?! – возопил парень с пучком волос на голове. Жилы на его лбу стали похожи на упитанных червей.

– А вот и наша мама пришла! – парень с челкой еще раз подмигнул и лениво приступил к уборке.

Вожак брезгливо отодвинул ногой банки, препятствующие движению двери и отворил ее.

– Курт! – окликнул его светловолосый невысокий парень.

– Оставь меня в покое! – устало, но без злобы произнес тот и удалился.

Светлые волосы дернулись от громкого рыка их владельца. Он увлек меня дальше по коридору, в котором из—за отсутствия света видно было лишь тьму. Счет матча я так и не узнала. Досадно.

Шаткая дверь отворилась со скрипом. Лампочка недовольно моргнула, пробудившись от долгого сна. От старых обоев разило сыростью и плесенью. Парень пыхтел, разжигая камин, и бранил волков на чем свет стоит.

– Я Ник! – выдохнул он. – Если что—то понадобится, зови. Комната в твоем распоряжении. Извини за…

– Все в порядке, спасибо!

Ник пошевелил разгорающиеся щепки, улыбнулся напоследок и ушел, затворив за собой дверь. Та неохотно вклинилась меж косяками.

Я села на ветхую кровать и тут же чихнула, вдохнув клубок поднявшейся пыли, чьи сгустки плотным покрывалом лежали на небольшом прикроватном столике и камине. Остальное пространство небольшой комнаты находилось в полном распоряжении подгнивающего паркета.

«Добро пожаловать в конуру!» – мелькнуло в моей голове.

Ветхие ставни открылись со скрипом. В затхлое помещение ворвалась вечерняя свежесть. На лоб свалился кусочек облупившейся краски. Я вздрогнула и встала в боевую стойку. Осознание глупости ситуации пришло не сразу.

Солнце спускалось на землю. Небо приобрело розовый румянец. Его отражение блеснуло на покачнувшемся стекле. Свет медленно капитулировал за горизонт.

Я окончательно потерялась в мире, который, возможно, существовал лишь в воображении девушки, коротавшей дни в психиатрической клинике. Мои ноги ступали по нему без цели, впрочем, как и всегда.

В дурманящей тишине раздавались шаги зверя, бродившего на краю подсознания в просторной клетке, сконструированной мной.

«Либо ты победишь зверя, либо он победит тебя» – громыхнул внутренний голос и разнесся эхом.

В шкатулке с даром хранилось проклятье. Не сказать, что выбора не оставили. Он был: справиться с проклятьем и принять дар или исчезнуть.

Обычная жизнь отныне стала далеким мифом. Бонусом к подарку судьбы выдали любовь к иррациональному, оставив лишь мнимую иллюзию выбора. Попытки жить по штампам привычного мира людей были заранее обречены на провал, ибо отказаться от собственной сути невозможно.

Я услышала медленные шаги. Чуть позже Курт показался из—за угла дома. Он подошел к массивному дубу, прислонился к нему и еще долго стоял, наблюдая за уходящим солнцем.

Он не видел меня, но мы вместе провожали свет за грань горизонта.

Седьмая глава

Вырваться из постели удалось не сразу. Я, утро и бодрость вещи абсолютно не совместимые!

Темный коридор при свете дня потерял свой шарм. Выцветший ковер приобрел цвет не отстиравшейся крови. Полу—ободранные обои на стенах свисали внушительными клочками. Под ними виднелись старые доски. Балка на потолке пугала не вполне устойчивым положением.

На глади ступенек в некоторых местах расползлись дыры. Я дотронулась до перил, но тут же одернула руку, страшась за их сохранность. Они покачнулись, но выстояли. Спуск в гостиную с раритетным телевизором сопровождал осторожный скрип.

Моя любопытная мордочка заглянула в помещение справа, из которого доносился шум ниспадающей воды и манил дурманящий запах кофе. Пространство кухни практически полностью завоевал массивный стол, обставленный стульями. Шкафчики жались к стене вместе с бледновато—желтым холодильником. Один из парней жарил что—то на плите с облупившейся черной краской, напевая под нос незнакомую мне мелодию. Его лицо покрывала редкая темная щетина. Волосы на голове улеглись в небольшом пучке. Торс укрывала от мира небольшая прослойка жира и ярко синяя майка, заляпанная шоколадом.

– Доброе утро, солнышко! – воскликнул он, заметив мой силуэт, застрявший в проходе.

Солнышко? Растрёпанная, помятая, пахла, как… кило отходов, и точно не сияла!

– Как спалось? – парень налил кофе в чашку и протянул мне.

О, живительный эликсир! Личная порция счастья! Мечта моя! Фортуна наконец улыбнулась во все тридцать два зуба!

Парень что—то говорил, но я не слушала. Долгожданный вкус окутал мягкой звуконепроницаемой шалью с головой. Тепло приятно опускалось в желудок и растекалось по телу.

Недолгое счастье кончилось вместе с несравненным напитком. Я печально уставилась на дно опустевшей кружки.

Раздался легкий смешок. Коричневый горький эликсир струился по стенкам керамики в моих руках. Милая улыбка идиота на сонном лице вызвала громкий раскат хохота. Мне было все равно. Кофеиновый наркоман с наслаждением принимал насыщенную ароматную дозу.

– Как тебя зовут? – голос начал вырезать по воздуху лишь когда кружка опустела наполовину.

– Так ты еще и не слушала!

Я в шутку закатила глаза. Хохот раздался вновь.

– Макс! – он протянул мне руку.

Сила рукопожатия выбила брови напротив из привычного положения. А чего он ждал? Я – клыкастый волк! Легкое прикосновение беззащитной принцесски не мой профиль!

Курт, шваркая, вошел в комнату, медленно доплелся до стола, налил кофе и сделал глоток. Его глаза прозрели и сухо уставились на меня. Усталый вздох перелился в зевоту. Шварканье удалилось за пределы помещения.

– Расскажешь, как тебя занесло в особняк отшельников? – немного отстраненно поинтересовался Макс.

– Расскажете, почему вы отшельники?

– Вопросом на вопрос? Как грубо! – парень скорчил игривую обиженную гримасу. Ответ не получили мы оба.

Любопытство глодало пятки, но годы научили меня терпеливо притаившись ждать нужный момент для получения истины. Словесные пытки в лоб в паре минутных шагов от знакомства приносили лишь обрывки. При более длительном общении информация распушала свой прекрасный павлиний хвост.

– Разрешите представиться – Александр Петрович Рассовский! – голос дотронулся до воспоминания о побеге в семейниках. Щуплый парнишка протягивал мне руку. Его безупречно отутюженная терракотовая рубашка входила в резкий диссонанс со старыми потрепанными брюками.

Приподнятые брови отныне и навеки превратились в ассоциацию с этим типом. Он стал катализатором новых морщин на девичьем лбу!

Александр стоял чуть склонившись. Карие глаза не мигая смотрели в мои. Я неуверенно протянула руку. Парень поцеловал ее и выпрямился, но взгляд не отводил еще долго, заставляя меня чувствовать себя немного неуютно.

Я замолкла. Вместе со мной замолкло все вокруг.

– Какие планы на утро, волчица? – Макс подмигнул и приблизился.

Флирт не входил в число планов ближайшего будущего, а посему лапкам пришлось искать более укромный уголок.

– Почистить шерсть и отполировать клыки! – выпалила я и удалилась на поиски ванной.

– Полотенчико не забудь! – последнее прилетело в голову вдогонку за словами.

Я недовольно цокнула и, гордо перевесив полотенце через плечо, удалилась.

Обошла пол особняка и поняла, что ванная комната совсем не там, где мне бы того хотелось. Пришлось все той же гордой походкой маршировать мимо хохочущих парней.

Шла, шла, да на пол пути поддержала их хохот. До храма чистоты меня сопровождали с наигранными почестями.

Я втянула носом воздух. Не то волки, не то люди. Смешанный запах скрежетал по рецепторам и не давал покоя.

– Что—то не так? – поинтересовался Макс.

– Наоборот! Наслаждаюсь запахом лаванды и цитруса! Наконец—то я не воняю, как вязанка тухлых помидор!

– Позвольте заметить, как вы прекрасны сегодня!

Я несколько раз судорожно моргнула, закрыла глаза и спустя некоторое время открыла вновь. Двойственность от сих манипуляций не исчезла. У Александра был брат—близнец. Их отличием был лишь пробор в каштановых волосах, располагавшийся у одного с левой стороны, у второго с правой.

Меня сопроводили в уютный дворик и усадили за стол, укрытый белой скатертью с небольшими вкраплениями застарелых пятен. Его окружали наспех собранные из досок скамейки и кусты с зарождающимися бутонами роз.

Мерзкий запах жареной свинины вызвал волну ностальгии и отвращения. Ник с видом знатока скрупулёзно осматривал степень прожарки шашлыка на импровизированном мангале, состоявшем из нескольких кирпичей.

Мясо давно перестало входить в мой рацион. Почему? Однажды задала себе вопрос: «Смогу убить то, что ем?». Ответ был отрицательным. Загромыхал второй вопрос: «Тогда какое право я имею это есть?!».

Волк—вегетарианец! Вот бы Красная шапочка порадовалась!

Суета заполонила пространство. Парни носились вокруг с тарелками и подносами, периодически врезаясь друг в друга. Я подала было руку помощи, но мое тельце тут же усадили на кресло и укоризненно покачали пальчиком перед лицом.

Их оказалось шестеро: Курт, полноватый Макс, братья—беженцы – Александр и Виктор, белокурый Ник невысокого роста и Рич с каштановой челкой, неустанно падающей на ресницы.

Сервировка подошла к конечной станции. Парни уселись и принялись вдохновенно обсуждать вопрос столкновения с падшими. После долгих скитаний в одиночестве гул голосов казался военной бомбежкой.

– И часто они нападают? – вступила я в разговор, ибо молчание, конечно, золото, однако раздражает всех безмерно.

– Раньше это было большой редкостью, но теперь они словно за хвост укушенные! – отвечал мне Макс.

– Почему?

Челюсть в это время уминала круассан, а внимание увлеклось симпатичным облаком в форме черепахи.

– Говорят, один из бывших командиров клана Черного волка ушел из стаи. Больше его никто не видел, но вскоре после этого падших и укусили за хвосты! Если раньше они нападали поодиночке, то теперь только группами. К тому же они по какой—то причине стали сильнее. Официальных заявлений не было. Если волки что—то и знают, то держат пасти закрытыми, а нам, ущербным, и подавно, по их мнению, знать ничего не положено!

Я вскинула брови и умолкла. Тазик словарного запаса заблудшей одиночки был исчерпан на это утро.

– Поедешь с нами на разведку!

Рич поставил меня перед фактом и швырнул шлем. Я фыркнула от подобного обращения и надулась. Ему было все равно.

Возмущенный взгляд замер на Максе. Он пожал плечами и хохотнул. Кажется, подобные манеры были приемлемой нормой и раздражали лишь меня одну.

Гордость, самостоятельность и несколько раздраженное самолюбие слились в аккорд каприза.

– Хочу за руль! – нагло заявила я. Парни опешили и умолкли.

– Ты умеешь управлять мотоциклом? – первым отмер Ник. Я утвердительно качнула головой и выстрелила взглядом.

Память закрутила слайды из прошлого. Небольшая заасфальтированная площадка была пуста. В замке зажигания повернулся ключ. Двигатель заголосил возле меня. Инструктор начинал урок.

Я неловко перекинула ногу и неуклюже взвалилась на сиденье. Мотоцикл покачнулся и завалился на сторону. От падения уберегла подножка.

– Ты же девушка! Где твоя грация?! – взвыл тренер, моля небеса ему ответить. Небеса молчали. Я тоже.

Подумала, не стоит ему рассказывать, как в детстве запнулась о собственную ногу, перелетела через ограждение и угодила подбородком в бордюр.

– Тут газ, тут сцепление… – Арч вел лекцию об управлении мотоциклом. Я прилежно слушала своего сенсея, периодически переключаясь на мысли о тайнах бытия и обратно. Вообще его звали Артем, но ему больше нравилось прозвище, которое он сам себе придумал.

В теории все было просто: хочешь повернуть направо – перемещай массу тела налево, хочешь повернуть налево – перемещай массу тела направо. В общем, как с девушкой – послушай и сделай все наоборот.

На практике самым сложной задачей оказалось тронуться с места.

– Не бросай сцепление! – кричал разъяренный Арч. Я показывала ему язык и строила страшные гримасы, но сквозь шлем их видно не было.

Дальше все шло как по маслу. Я получала свою дозу кайфа. Арч хватался за голову и рассказывал небесам обо мне нечто нелицеприятное. Второй тренер тихо посмеивался в сторонке.

На втором уроке опрокинула все конусы, которые имелись на площадке. Арч был в бешенстве. Он даже не понял, что на самом деле я не безнадежная ученица, а неудержимая вредина. Его злость была такой забавной, что удержаться от проказ было выше моих сил.

Шалить надоело к четвёртому уроку. Арч удивился прогрессу, но тщательно это скрывал.

Он выдал мне задание кружить по маленькому радиусу. Со скрипом и натяжкой, но справлялась. Раздался громкий крик. Маленькая девочка ревела, поранив колено. Стоило отвлечься на секунду, и рука уже слишком сильно жала на газ. Мотоцикл взревел и резко рванул вперед. Реакция поздно прибыла на встречу. Я влетела в шину, служившую ограждением.

Их встреча с колесом сбросила скорость до нуля. Тело вылетело из седла. Кисти соприкоснулись с асфальтом. По ним разлилась острая боль. Лицо ударилось следующим. В сознании промелькнула мысль о сломанных носе и челюсти. Шлем избавил меня от подобных неприятностей. Подавляющую часть удара приняли на себя колени. Первое время мне не удавалось ими пошевелить.

Я лежала на земле и стонала. Мотоцикл стонал возле меня. Одежда была мокрой от дождя. Мне показалось, кровь ползла по животу.

Доигралась!

К счастью, это была всего лишь вода.

Подлетели Арч и один из учеников. Их руки легко придали телу вертикальное положение, но колени наотрез отказывались его поддерживать, а земля вертелась по кругу со злополучным маленьким радиусом.

До лавочки я ехала на руках. Удивительно, но все мои кости сохранили целостность.

– … надо надевать наколенники! – прорывалось сквозь гул в ушах. Гул слушать было приятнее, чем нотации Арчи.

– Жаль, камеры нет! Летела ты высоко, красиво! – позже ехидничал он, доставляя меня домой.

Тот вечер крепко закрепил урок: «Падать больно!». Посему я истребовала у волков качественную экипировку.

Мужская куртка с защитными вставками была чуть велика, но меня это нисколько не смущало. Наколенники и перчатки сидели, как влитые. Шлем довершил доспехи.

Рыцарь был готов оседлать железного коня.

Мне вручили спортивную четырехсоткубовую «Хонду». Рич недоверчиво косился, страшась за сохранность механизма.

Я завела мотоцикл, сняла его с нейтрального положения и тронулась с места. С силой волка вес агрегата стал не больше велосипеда, а потому маневры давались легко.

Курт широкими шагами бродил вдоль обрыва. Впервые видела толику интереса в его взгляде, скользящую меж пластами тумана. Ленивость испарилась из движений. Взор жаждал уцепиться за что—то, но вожделенное нечто не подавало признаков существования.

– А что он ищет? – прошептала Максу на ухо.

Его рот было открылся, но тут же захлопнулся под молящее шипение Курта.

Взгляд последнего был настолько пропитан отчаянием и грустью, что я замолкла и отошла в сторонку.

– Он одержим идеей их найти! – прошептал мне на ухо Макс, округлил глаза и покрутил пальцем у виска.

– А вы?

– А мы уже давно обошли и обнюхали тут каждую пылинку! Теперь ездим для поддержки и любуемся видом! – парень пожал плечами и подмигнул.

Вид действительно завораживал. Мы стояли на просторном плато на вершине скалы. Внизу медленно и гордо плыли облака. Над ними возвышались величественные колпаки гор в снежных кокошниках.

Мне хотелось прыгнуть со скалы и парить. Жаль, люди не умеют летать и у волков крыльев не имеется.

Я слонялась по плато, пиная со скуки небольшой камень, как футбольный мяч. Макс бесцеремонно увел его у меня и вовлек в игру. Мы бегали, хохотали и бесились, как дети.

Рич рычал и грозно косился исподлобья. Нам было все равно. Детство, хихикая, щекотало нас за пятки. Двое грозных волков украдкой показывали языки и гримасничали напропалую.

– Ты водишь! – заявил Макс, хлопнув меня по плечу, и скрылся в небольшом перелеске неподалеку. Я ринулась за ним.

– Так не честно! – оскорбилась я, нагнав беглеца, и легко толкнула его в плечо. Парень наигранно оскорбился и начал прыгать в боевой стойке, вызывая на импровизированный ринг.

Я рассмеялась, но вызов приняла. Мы разыграли пародию на бокс с мыслимыми и немыслимыми поддавками. Нога сделала шаг назад, уводя от замедленного удара, наткнулась на ветку и обрушила тело на землю.

Я оперлась на пень, чтобы подняться. Раздался треск. Рука утонула в рыхлой яме по локоть. Визг неожиданности долетел до Курта и заставил его направиться в нашу сторону. Он испуганно воззрел на нас и, поняв, что опасности нет и блеклой тени, позвал за собой.

Я, кряхтя, приняла вертикальное положение, всей тушкой взвалившись на протянутую руку Курта.

– Нам удалось найти кое—что интересное! – кинул он по пути.

Преодолев расстояние примерно десяти деревьев, мы оказались возле Рича, сидевшего на корточках и разбиравшего пень на щепки до самого основания. Под ним покоилась железная дверь.

Сильные мужские руки в количестве шести штук дергали ручку, но сталь не поддавалась на уговоры. Лица побагровели. Жилы на лбу едва не лопнули. Парни устало повздыхали и расселись вокруг находки так, словно грелись у костра.

Макс с сосредоточенным видом почесал кончик носа, а потом с воодушевленным выражением лица развернулся ко мне. Намек был прозрачнее родниковой воды. Я состроила гримасу, отражавшую мою полную неуверенность в возможности замысла, но принялась приводить его в исполнение.

Моя рука ухватилась за ручку и заручилась поддержкой мышц. Первая попытка закончилась легким скрежетом и породила негодование, капризно заскакавшее внутри. Вторую попытку удобрила смесью злости и решительности. Дверь застонала и поднялась над землей вместе с частичками почвы.

Парни, не двигаясь, ошалело просканировали меня с кончика носа до поясницы несколько раз. Я легким жестом отбросила балласт в сторону, скромно пожала плечиками и невинно улыбнулась.

Каменная лестница лишилась оберега. Ее ступени, укрытые плесенью, вели в темные недра подземелья.

Рич порылся в рюкзаке и кинул каждому по фонарику. Курт включил свой и сделал шаг во тьму первым. Двое оставшихся вошли следом. Я замыкала процессию.

Ноги делали неуверенные шаги по скользким ступеням. Воображение услужливо рисовало эпичную анимацию падения, которая пугала своей реалистичностью. Лицо постепенно прощалось с солнцем и погружалось во мрак.

Паутина стелилась по стенам и спускалась с потолка. Отвратительная вонь заставляла сожалеть о наличии обоняния. Разило старой запекшейся кровью. Запах усиливался и постепенно прогнивал.

Мне хотелось развернуться и рвануть прочь, но совесть не позволяла оставить искателей приключений на самом пороге неприятностей.

Лицо Макса становилось серьезнее с каждым шагом. Он крепко вцепился в эфес меча и ступал крайне осторожно. Каменная физиономия Рича была под стать окружавшим нас стенам. Затылок Курта вел нас за собой.

Лестница привела в просторный зал. Невыносимая вонь перекосила лицо и заставила заткнуть нос. Завтрак с трудом удержался в желудке.

В помещении властвовал творческий хаос. Дубовый массивный стол был усеян инструментами и медицинскими приборами, назначение коих мне неведомо. Содержимое пробирок и колб в шкафах покрыл тот же налет тайны.

Я развернулась. Свет фонаря разрезал тьму и явил новый эпизод для ночных кошмаров. Дрожь затрусила по телу. Взору открылся вид на банки с разными частями тел волков и людей. Пожелтевшие кисти замерли в неестественных позах в жидкости цвета мочи. Над ними застыли в предсмертном ужасе отрубленные головы.

От ошалелого созерцания сей картины оторвал крик Макса. Я ринулась к нему и застыла возле источника мощного отвратительного запаха. Комната была усыпана телами падших волков и залита их кровью.

– Что за…? – мой голос застыл на половине фразы. Тошнота прорвалась к горлу, но тут же капитулировала.

Зеленое лицо Макса отражало солидарность позыва.

– Мы кое—что нашли! – раздался за спиной хрип Рича. Его лицо перекосилось. Он зажал нос рукой, но зловоние уже успело там обосноваться.

Курт стоял в первом помещении возле стола и рассматривал дневник, но в тусклом свете это было проблематично.