Текст книги "Крик"

Крик
Сборник стихов
Екатерина Грушецкая

Выражаю благодарность моей подруге Лане (R. T.) и талантливому поэту Дмитрию (Номен) Полежаеву

В основе мира – ядро страдания. Когда достигается определенный уровень сознания, раздается крик. С него начинается поэзия.

Мишель Уэльбек, «Оставаться живым»

© Екатерина Грушецкая, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Крик

 
По вечерам мне кажется все милым,
И обещанье по три раза натощак
Мир принимать, чтоб не стошнило,
Легко дается или кажется, что так.
 
 
В гудящей пустоте напрасен крик,
Как обещанье в спаме увеличить член
Бесцельно и без адресата. В миг
Его задушит тьма, и все без перемен.
 
 
Тьма силой своей одержима,
Пред ней солнце пасует робко…
Ты один на один с содержимым
Своей черепной коробки.
 

Завтра

 
В запахе разгоряченных тел,
В слезах не твоих детей,
В холодном бетонном эхе,
В притворном женском смехе,
В спокойствии свежих могил,
В пафосе модных картин,
В уродстве клипа Рианны,
В зуде заживающей раны,
В яркости новых биллбордов,
В недовольстве встреченной морды —
Во всем есть молчаливое ощущение,
Что завтра не дождешься мщенья,
И все будет ровно в новой борьбе,
Что завтра принадлежит тебе.
 

Жизнь

 
Жизнь вульгарнейшая постановка,
Все ловушки расставлены ловко,
Все заучено и постыло —
Бесполезно казаться милой.
А любовь наполняют фразы —
Одиночества страшные спазмы.
Эти страхи граничат с маразмом,
Мы с судьбой соглашаемся сразу.
Ночь пройдет. Свет почти не ранит.
Этот мир страшно парадоксален.
Сделай вид. Попытайся сказать.
Жаль, что счастье нельзя описать.
Сердце кровь разгоняет по венам,
Точно также, в одном направленье.
Шансов нет. Все решилось в мгновенье.
Наслаждайся. Не жди изменений.
 

Дурачок

 
Его кожа иссушена ветром,
Он идет по родному району
И насчитывает километры,
Словно все ему здесь незнакомо.
 
 
Сам с собой он всегда говорит,
Задирая задумчиво голову,
Дождь иль вьюга вокруг кружит,
Он идет и ему все по боку.
 
 
Обращается прямо к Богу,
Он один неподвластный вечности,
Не спеша и вразвалку немного,
Человек среди не человечности.
 
 
Он улыбчив всегда и спокоен,
В его сердце нет места печали.
Для него этот мир так устроен,
Значит, сверху ему отвечают.
 

Ночь

 
День скинул с плеч рутинный груз,
И хочет тьма на город лечь.
Скрывая света белый меч,
Воспрянет ночь, мать пошлых муз.
Запляшет, грязная цыганка,
Встряхнет ряды нелепых бус,
В блестящих отраженьях луж
Покажет мира нам изнанку
И горечь наших страшных душ.
Унылый день в ее упряжке,
И нету никаких помех!
Цыганка, оголяя ляжки,
Закружится под дикий смех.
Черноволосая лелеет
Гроздь человеческих пороков,
И главная ее идея —
Что сон – утеха чудаков.
Арена всех земных затей,
Дом тихих заплутавших духов,
Что ужасы нам шепчут в ухо,
Ночь – репетиция смертей.
 

Желания

 
Желания побуждают
Быть кем-то или казаться.
Желания побеждают
Время, страх и пространство.
 
 
Жизнь абзац за абзацем —
Страницы предубеждений.
Святош превращая в мерзавцев,
Желанье дает наставление.
 
 
Мечты не приходят авансом,
Желанье уйти без сомнений…
Но жизнь заклинает остаться
Ради ее наслаждений.
 

Не нужно

 
Не нужно никого спасать
От едкого желания упасть
В пасть одиночества или пороков.
Полным-полно иуд-пророков,
И каждый волен выбирать…
 
 
Не нужно никого спасать
От тяжких мнимых обязательств
И от попыток отыскать
Останки призрачных объятий.
 
 
Не нужно никого спасать.
Рискни, взгляни на отражение
Внутри есть свет и нет сомнения,
Как раз его нужно спасать.
 

Я обитаю

 
Я обитаю в мире искусственных оттенков,
Опаснейших животных, приученных скучать.
Я вытираю кровь, текущую по стенкам
Беспечных чьих-то ангелов, пытавшихся сбежать.
 
 
Что я пуста, как ежедневник
Больного, что полгода в коме
Понять легко, но слишком больно
Мне притворяться, что я в норме.
 
 
А выбрать путь мне предлагали
Сначала, видно не спроста.
Животной басней без морали
Останусь я пуста, пуста…
 

Расставание

 
В равнодушии нам нету равных:
На прощание меньше минуты.
Мы с тобой разорвали все путы,
Не придется залечивать раны.
 
 
Нет проблем… Отпущу твою руку.
Нету страха, что нет продолжения
Нашим взглядам, словам и сомнениям,
Что не сможем уже друг без друга.
 
 
У меня есть родня во всем мире.
Население Земли не к чему нам
Увеличивать. Свет ярче лунный
Делит наши миры. И все шире
 
 
Пустоты между нами граница.
За окном надрывается ливень
Ты, как ангел душою невинен,
А моя – не на что не годится.
 

Утро

 
Отпечатан под глазами день вчерашний
Черной туши грязными разводами
Утро. Новости и самолет, упавший,
Как метафора счастливого исхода.
 
 
Принят вызов утра беспощадного,
Страх прикрыт уверенным оскалом
Консультанта-продавца и снова надо
Устоять перед страстей накалом.
 
 
Все, что обещают нам прогнозы
Гороскопов, пробок и валюты
В прах разрушены сорвавшимся неврозом
Эгоизмом горестной минуты.
 
 
Снова солнце дает команду
Оставляя страданий эхо,
Покинуть дома мутантам,
Спешащим за новым успехом.
 
 
Ждать встречи, обещанной богом
И знать, что он не пунктуален
В тумане призрачных дорог
И в прозе грязных спален.
 

Осень

Прощающим и циничным взглядом, взглядом святой осень смотрит в мое окно. Мне хочется прогнать ее. Она несет зло, как птица, садящаяся на окно. Только это не суеверие – это законная, ожидаемая, но все равно нечаянная смерть. Своим ледяным ветром она заставляет проснуться, прогоняет одной пощечиной опьяняющий душный сон лета.

Праздник кончился. Беззаботность, поощряющая детское проявление низменных инстинктов, одежда, разбросанная на пляже, смыты волной безжалостных ливней.

Ветер еще совсем недавно подхватывающий выгоревшие пряди волос легкие платья теперь доводит до слез. Теперь остается ждать только худшего. Теперь, когда в него вселился этот дьявол – осень, он обладает невероятной жестокостью и силой. И он развяжет все узлы на смирительных рубашках. Остается только ждать, что она вытащит из тебя.

Заменители

 
Смотри, повсюду твои «Я»,
Обложек ксерокопии.
А мне уж приготовлен яд —
Фантом антиутопии.
 
 
Но дух самоубийства
Прячется не в стенах,
Он прячется под листья
и по сплетенным венам.
 
 
И выжить есть надежда,
Если ты нужен кому-то.
Глупая мысль, конечно,
Но это было бы круто.
 
 
Ну а пока ты ждешь,
Кто победит из бесов,
Знай, пораженье – ложь.
Борцы были разного веса.
 
 
Просто храни результаты,
Боя ужасного фото…
Но не ищи препараты,
Чтоб заменить кого-то.
 

Большие диваны

 
Большие диваны – место
Для континентов грусти.
На них так всегда не уместна
Надежда, что боль отпустит.
 
 
Что может звонок случайный
Вмиг изменить границы,
Начать войну и печальной
В истории стать страницей.
 
 
Большие диваны – место
Начала, низкого старта
Хоть поза проста и мерзко,
И тело твое вне стандартов.
 
 
Большие диваны – место
Не для роскошных оргий.
Здесь и одной слишком тесно,
И холодно здесь, как в морге.
 

Держи…

 
Держи, если ты не дурак!
Звезды падают в ноги…
Если ты не ангел и не Керуак,
Шанс такой дается не многим.
 
 
Судороги твоего «сейчас» – лови!
Завтра – слишком поздно
Очевидный мираж любви
И возможность иметь свой остров.
 
 
Но ты ставишь равенства знак
Между свободой и опустошением,
Значит, ты – Дулуоз-Керуак,
Жди своего воскрешения.
 

В театре твоих теней

 
В театре твоих теней
Очертания среднего пальца.
У меня туда абонемент,
И просмотр не дает расслабиться.
 
 
И я буду, губы поджав,
Здесь сидеть одна в темном зале.
Будут руки мои дрожать,
Разгадаю игру очертаний.
 
 
Сплетений твоих не солнечных —
Прожектор живых лучей,
Освещает пороков полчища,
Ты здесь навсегда. Ничей.
 
 
И я засмеюсь фальшиво,
Кину цветы тебе в рожу…
В тебе еще что-то живо,
Но я ухожу осторожно.
 

Признание

 
Стих разорван, как колготки,
Но я юбок не ношу.
Мне бы легкой быть и кроткой,
Но я лжи не выношу.
 
 
Оттого и стих – неврозом,
А не лирикой ванили.
«Нужно пользоваться спросом»,
«Нужно, чтоб тебя любили»…
 
 
Нужно многим, мне не надо.
Я ищу частицы, пазлы…
В обнажение есть отвага,
В поиске есть счастья спазмы.
 

Моему демону

 
Не входи в разрушенные церкви
Моих снов. Скажи, тебе не страшно?
Я смотрю, кто здесь воскреснет первым
После смерти в одиночестве вчерашнем.
 
 
Мне привычно видеть эти тени,
Мне не страшен ветра стон протяжный.
В моем сне все так, как мы хотели.
Но теперь… Теперь это не важно.
 
 
Не касайся обожженных страстью
Этой церкви почерневших стен.
Экзорцист мой запил, может, к счастью.
Я прошу, не надо, встань с колен.
 
 
У тебя ружье, чего ты трусишь?
Напиши серебряными пулями
На спине моей, что сильно любишь,
Пока мы с тобою не проснулись.
 

Моя душа

 
Моя душа, как блеск для губ,
Что затерялся в старой сумке.
Наш мир воображеньем скуп —
Здесь в моде оболочка суки.
 
 
Под веками ее таблица
Измерений нежности и боли.
Чтобы знать, когда друг другу сниться,
Чтобы ты собою был доволен.
 
 
Бредет душа по тротуарам,
Устанет, к стенке прислонится.
Сейчас, еще наверно, слишком рано,
Но хочется уже переродится.
 

Тебе

 
Твой мир материален весь, насквозь…
Как блядь одернет задранное платье.
Нет шансов, чтобы что-то не срослось,
Всегда с улыбкой и распахнуты объятья.
 
 
Чтоб оправдать чужие ожидания,
Беги, чтобы достичь ненужной цели.
Твоей мечте назначено свидание,
Ее реальность заждалась в постели.
 

Неудачная покупка

 
Ты опять за мною по пятам…
Не дыши в затылок тяжело.
Душу все равно я не отдам,
С жертвою тебе не повезло.
 
 
Я ее давно уж продала
В розницу, по выгодной цене
За стихи и песни, за глаза.
Продала давно. Не веришь мне?
 
 
Ты щекочешь висельников ноги,
Ты выхватываешь руль из чьих-то рук,
Ты толкаешь в пропасть слишком многих,
Чтобы быть причиной моих мук.
 
 
Чтобы я от страха задрожала,
От шагов, что лишь – воображенье.
Не уверенна, что я не проиграла,
Но уверенна, что смысл был в сражении.
 
 
Дьявол, ты не будешь рад покупке,
Да в OZONе качество не к черту.
Я предупреждаю, кроме шуток,
Сотню раз проверь свои расчеты.
 

Связь

 
Порталы в моем потолке…
Я вижу здесь больше, чем нужно.
Метка на тонкой руке,
Зрачки твои сильно сужены.
 
 
Ты шлешь моей музе фиалки
И счастья хранишь осколки.
Стихам твоим не жалко
Жестоко иметь Полозкову.
 
 
Ты в пороках и грязи увяз,
Но с тебя не срываю маски,
Я знаю, что здесь напоказ.
Сказка наша не для огласки.
 

Сны

 
В полночном моем сознании
Мысли – цветные клумбы,
Там есть себе признания,
Открытия круче Колумба.
 
 
Что мне нужны детали,
Крики, воспоминания,
Те, что в окно влетали,
Те, что остались тайной.
 
 
Крепче сожму запястье,
До синяков на коже.
Сны – наших чувств распятье,
До пробужденья дрожи.
 

Мой ребенок

 
Ты мой ребенок с щетиной,
Рожденный мечтами вне брака,
Смотришь в глаза мне невинно,
Ждешь ключевого знака.
 
 
Миг нашей недовстречи
Я проживаю снова.
Взгляд твой бесчеловечный —
Зверя или святого.
 
 
Плодом воображенья
Тебе безопасней остаться,
Ты мой навсегда, без сомненья,
Нам с тобой не расстаться.
 
 
Просто вплети мне потуже
В волосы песню детства,
Ты мне, как воздух нужен,
Так помоги мне раздеться.
 
 
Чтобы ловить каждой порой
Ложь твою и невинность…
Детство исчезнет скоро,
Эфемерная времени милость.
 

Не для меня

 
Эго нарощенным ногтем
Скребет беговые дорожки
На сердце и ломит все кости,
Судьба снова ставит подножку.
 
 
Все, что предложено миром,
Не для меня, это правда…
Бегущей строкою мимо,
Что-то со зреньем не ладно.
 
 
Видно, мое презрение
Вовсе неизлечимо,
Суть мне видна без сомнения,
Все остальное – мимо.
 
 
Можешь шипеть сквозь зубы,
Сукой звать высокомерной.
Правда не может быть грубой,
Ложь мне приелась безмерно.
 

В своем аквариуме боли

 
В своем аквариуме боли
Заключена толпа немая,
Но делай вид, что ты доволен,
Уродство мира принимая.
 
 
Мир лепит штампы и печати:
Псих-одиночка, шлюха, циник…
Ночь манит вязкими объятьями,
Где каждый благосклонно принят.
 
 
В моих наушниках – святые,
Самоубийцы, наркоманы.
Пока что сердце не остыло,
Я вторю песни их, как мантры.
 
 
Мой саундтрек существования,
Где персонажи неизменны,
Всегда в нервозном ожидании
Своей жестокой перемены.
 

Мысли

 
Отношу по частям на чердак
Свои мысли, как пыльную рухлядь.
Подытожить бы надо… Но как?
Откровенья ведь примут за грубость.
 
 
Гул Земли – доведенного зверя,
Торопиться заставит всех нас.
Но жестокость свою не умерив,
Буду жаловаться, и не раз.
 
 
В холостую работает «крыша»,
Только птиц иногда приютит.
А под мясом душа еще дышит
Никудышная, тоже молчит.
 
 
Только справки больничные пляшут,
Узаконивая мою суть.
Только чем я больна, мне не скажут,
Иль опять захотят обмануть.
 
 
Паутина прозрачной ловушкой,
Как издевка смешным домовым.
Молча ловит луна-подружка
Моей крыши матовый дым.
 

Бумага

 
Бумага горит отважно,
Без крика строки наболевшей,
Оставляя на сердце сажу,
Следы умершей надежды.
 
 
Бумага горит отважно,
Но только услышишь где-то
В лесу, на вокзале эхо —
Это строчки истории нашей…
 
 
Бумага горит отважно
Без спичек и без бензина,
И сердце сгорает заживо
От боли невыносимой.
 

Свобода навсегда

 
Больше не цитируй мне Рембо.
Все твои страдания и боль,
Все это помножено на ноль,
И прозрачен наших дней альбом.
 
 
Видишь, неизменно пуст багаж
Без мужей, разводов и детей…
Только ты не ври, что не предашь,
Не нужна твоих иллюзий тень.
 
 
Я хочу свободы навсегда,
И тебе уже не дотянуться
До моей мечты, не разгадать
Песню в моем содроганье пульса.
 

Бессонница

 
Раньше трех не уснуть, как не ляг,
В ноябре говорят, никому не уснуть.
А я с детства не сплю, и моя в этом суть,
И режим соблюдать мне напряг.
 
 
Кто-то в сонной постели, как в вязком болоте,
Провожает любовь извинительным вздохом…
Мне зачем-то вчера дали пару листовок,
От призывов которых, прохожих воротит.
 
 
Что-то было на них: приглашенье на йогу,
Или к оргии жесткой скорее призывы,
Или в секту, где все как всегда справедливо,
Убеждают вас в явном отсутствии бога?..
 
 
Пол четвертого. Кто-то потуже петлю
Затянет надежно на шее,
Без надежды на чудо спасенья
И на крик «Я тебя люблю!»
 
 
Я листовку найду и на стол положу.
Иегова и йога бессильны…
Я сама себя накажу,
Изощренно и справедливо.
 

Страх

 
Поднимаюсь по лестнице свежей
Из цемента залитой недавно
На платформу. Мой ужас был сдержан,
Равнодушием общим подавлен.
 
 
Кучей мяса у самой платформы
Человек пополам разрезан.
Два мента, и я дернула в сторону,
А в глазах все стояло месиво.
 
 
Стал перрон под ногами, как вата,
Рядом яблоко грызла старушка,
Мне казалось, что я в психушке,
И мой поезд ушел. Так и надо.
 

Приближение зимы

 
Непонятна романтика снега
Мне пушистого, как не крути —
На заснеженном, ломком пути
Не видна философия бега.
И снежинки узором своим,
Одинаковым и без смысла,
Так притворно над миром зависнут,
Словно утром печальные сны.
Новогодних комедий убогость —
Повсюду, со всех афиш,
Фонарей желтоватая робость…
Все так зыбко, как будто спишь.
Это сон длиною в сто жизней,
До костей пробирающий ужас,
Я, как бомж, коченеющий в стуже,
И романтики нету и в мыслях.
 

Правда осени

 
Запах гнили и блядских духов
Забивает ужасно глотку,
Не сбежать от сырых оков
Этой осени, идиотки.
Магазины, салоны связи —
Все убежищем стать готовы.
Я увязла в рутинной грязи,
Разве смерть пережду я дома?
Со стихией бороться не стану,
Хоть чихаю, и слезы текут.
Неспеша проеду «Заставу»
И домой без зонта пойду.
 

Письмо подруге

 
Ты, моя далекая подруга,
Готику осенних улиц любишь, грусть.
Я же, как последняя пьянчуга
С красным носом лету в след пущусь.
 
 
Но чего уже сопротивляться,
Волочась по улицам картонным,
Все размокло, что теперь кривляться…
Ляжет сырость в легких монотонно.
 
 
Жизнь твоя напоминает порт,
Что блестит надеждою облитый.
А моя – один и тот же спор,
Или спорт. Иду на поле с битой.
 

После меня

 
От меня останется немного:
Пара расчериканных тетрадей,
И в немногочисленном параде
Ветер смоет память словом строгим.
 
 
Будет номер в книге телефонной
Удален и позабыт навечно,
Нет сети там. Все недолговечно
В этом мире. Абонент безмолвен.
 
 
Буду недоступна и отправлюсь
В даль миров искать для всех ответы,
Что хранит там эта ясность света,
В общем, как-нибудь… Со скукой справлюсь.
 
 
Как в бутылке старое посланье
Вечность унесет воспоминанья.
Незаметный и размытый слепок,
Жизни заурядной и нелепой.
 

Всем

 
Люди, покупающие каши витаминизированные,
Люди, изучающие журналы специализированные
О йоге и быстром похудании,
Пока прицеливается смерть, уверенная в попадании.
 
 
Люди, изучающие этикетки,
Люди, вступающие в секты,
Люди, украшающие интерьеры,
Неизбежно осознают, что их горе безмерно.
 
 
Люди, замурованные в стенах,
Люди, которым любовь заменяет разврат,
Люди, которые ничего не успеют,
Люди, спешащие в ад.
 
 
Люди, которые тонут
В океане, который высох.
Души, закрытые на все затворы,
Потерпите, конец уже близок.
 

Костер

 
Ведешь меня на костер,
В кармане нащупал спички,
Но сжег – не то же, что стер,
У Музы спроси, истерички.
 
 
Меня не убить, я мертва,
Жила лишь стихами твоими,
И шепчет толпа у костра,
Что ты будешь счастлив отныне.
 
 
Знай, я сгораю без страха,
Что мы не увидимся больше.
Даже, когда стану прахом,
Ты меня видеть сможешь.
 
 
Чувствовать губы на шее,
Слышать мой голос в строчке,
Прядей прикосновение,
Вскинутых ветром порочным.
 
 
Читая тебя, я знала,
Ты мой палач и спаситель.
Я часть твоего ритуала,
Чтоб юность свою воскресить.
 
 
Развей меня аккуратно
На сердце, добавь в чернила,
Чтобы в стихах стократно
Я нашу любовь повторила.
 

Поколения

 
Поколения вгрызаются зубами
В горло нарисованной свободы,
Вскормленные плотью убогих мечтаний,
Лучшие особи своего рода.
 
 
Хотеть того же, что и те,
Быть лучше, чем все эти…
И каждый добровольно сел
На цепь, попался в сети.
 

Сто жизней

 
Когда я была собакой,
Когда я была вакханкой,
Когда я была шаманкой,
 
 
Сто жизней тому назад.
 
 
Мне снились твои приветы,
Мне снились твои сонеты,
Что мы с тобой встретимся где-то
 
 
Сто жизней тому назад.
 
 
Когда я была солдатом,
Когда я была эмигрантом,
Когда я была музыкантом,
 
 
Сто жизней тому назад
 
 
Я знала, что ты – мой ангел,
Что мир к ногам твоим падал,
Когда ты стихи посвящал мне
 
 
Сто жизней тому назад.
 
 
Сто жизней прошло, миновало,
И сердце опять застучало,
Да, это ты, я узнала
 
 
Твой взгляд…
 

Снова

 
Неизлечимой болезнью,
Криком сквозь мягкие стены,
Прошлое наружу лезет,
То, что забыть так хотела.
 
 
То, что было удалено
С корнем в надежде спасения,
Снова в черное влезло нутро,
И начнется теперь представление.
 
 
Значит снова любить и страдать
И уверовать в новую ложь,
Что могла бы заменой стать
Пустоте, надоевшей все же.
 
 
Кто-то крикнул: «Окно открой!»
Это ты, мой старый знакомый,
Весь растрепанный ветер ночной
Выводить меня будет из комы.
 
 
Мы всю ночь с ним тогда не спали,
Он сказал – я теперь живая,
Что наступит весна другая,
И унес мой истлевший саван.
 

Глаза

Сравнение глаз с озерами, океанами – это сухо. Сравнение глаз с небом… Слишком низко. Это глаза человека, которого вы встретили на улице, это глаза человека, с которым вы прожили двадцать лет…

А есть глаза-таблетки. Противоядие этому миру. Глаза-спасение. Эти глаза – способ выжить. Закройте меня от этого мира. Закройте в герметичную комнату. Вместо неба, воды, деревьев, людей я буду видеть эти глаза. Все. Только они. Больше ничего не надо. Мое лекарство от смерти.

Завод

 
Выплевывает каждый день без перебоев
Наш мир – завод по производству психов,
Самоубийц, не выходящих из запоев,
Гниющих заживо, но тихо.
 
 
Они в надежной оболочке соцсетей,
Кредитов, очереди в детский сад и премий
Почти похожи на живых людей,
Из кожи лезут, чтобы не было сомнений.
 
 
Завод выплевывает их, как кашель с кровью,
И я на этой свалке, как безрукий Валл-И,
Я не мечтаю о психическом здоровье,
Но без упреков. В этот мир меня не звали.
 

Сердце

 
Мне кричат: «Манеры неуместны!»
Я стою по центру этой своры.
Здесь от этих существ стало тесно,
И людьми они станут не скоро.
 
 
В этих полчищах важных гиен,
В этих скользких змеиных клубках
Порождает больная система
Ублюдков своих впопыхах.
 
 
Вырвать сердце не торопись,
Я дойду во тьме наугад,
Знай, что в этой толпе каждый рад
По нему ногами пройтись.
 

Одиночество

 
Страх одиночества
Не разбивается о скалы,
Один звоночек
И он с радостным оскалом
Стоит у двери,
Открываешь машинально
И ты не веришь,
Что все это не случайно.
Как врач заходит,
Не снимая обувь,
«Здесь грязно вроде,
Ну, да ладно, похуй»
Все безнадежно,
Но попробуйте таблетки,
А если это не поможет —
Веревка, мыло, табуретка.
 

Орлеан

 
Встречай своего экзекутора,
Без страха встречай, как положено.
Совесть слышно бывает без рупора,
Даже уши заткнуть не поможет.
 
 
Нет, не климата изменения,
Не войны и эмиграции…
Ты представитель коренного населения
Орлеана. Не надо стесняться.
 
 
Отрицать себя бесполезно
Его ветер в твоем ДНК,
И ты с тапками будешь в зубах
Гостя встречать любезного.
 

Девочка

 
За дверью плакала девочка,
Это я ее убила.
Это память в подробностях мелочных,
Она смерть свою заслужила.
 
 
Я надеялась, мы распрощались
Навсегда, я сжигала открытки,
Но они ко мне возвращались,
И кричали, что тщетны попытки.
 
 
Платье грязное, колени в ссадинах,
Это все, что со мною было…
Я ее закопала заживо,
Свое прошлое загубила.
 
 
И пускай будет белый лист,
Легче сукой жить равнодушной…
И пускай, мечты не сбылись,
Значит, это было заслуженно.
 

Увидеть

 
Увидеть бы эти зори
В глазах твоих бессонных,
Почувствовать вздохи моря
В том мире, где мы не знакомы.
 
 
Где ты говоришь кому-то,
И воздух наэлектризован,
Где ты не со мною утро
Без силы встречаешь снова.
 
 
Я этим видением брежу,
Желанием нездоровым…
Вновь набережная и «между»,
Я снова пропасть готова.