Текст книги "Великобритания. Страна замков, дворцов и парков"

Самый первый в мире и самый большой музей декоративно-прикладного искусства. Если вы любите рассматривать одежду и обувь, украшения и посуду, предметы интерьера и всевозможные мелкие вещички ушедших эпох – сюда вам нужно зайти непременно. Здесь застыла в вечности не великая история битв и свершений, а маленькая история повседневности, которая и есть – история человеческой жизни…

Музей был основан в 1852 г., через год после первой Всемирной выставки (полное название – «Великая выставка изделий промышленности всех наций»). После Лондона инициативу выставок перехватили другие города, самой знаменитой стала Парижская выставка 1889 г., к открытию которой возвели Эйфелеву башню, и до сих пор подобные выставки проходят под названием EXPO.

А тогда, в 1851 г., в Лондон со всего мира свезли достижения промышленности и декоративно-прикладного искусства и разместили их в только что отстроенном Хрустальном дворце в Гайд-парке. Самые ценные экспонаты сохранили в Музее мануфактур, открытом на прибыль от выставки. Коллекция пополнялась, музей расширялся, но разместить все экспонаты было невозможно. В 1899 г. королева Виктория заложила первый камень в основание нового здания, которое должно было окружить старые корпуса общим фасадом.

Один из самых больших – а возможно, просто самый большой! – в мире музей истории и культуры. Его коллекции охватывают все периоды развития человечества, а экспонатов насчитывается не менее 7 миллионов, но, скорее всего, значительно больше: не все, накопившееся в запасниках в XIX и начале XX века, учтено.

Музей был создан в 1753 г. на основе коллекции доктора Ганса Слоана, который за долгую свою жизнь каких только ценных вещей не собирал! 71 тыс. экспонатов включала 7 тыс. рукописей и 40 тыс. книг, картины Альбрехта Дюрера, «диковинки» из Египта, Греции, Рима, Восточной Азии и Америки, а также гербарий из 337 засушенных растений, преимущественно экзотических. Слоан не хотел, чтобы после его смерти коллекцию распродали, а посему завещал ее лично Георгу II. 7 июня 1753 г. Георг дал свое согласие на основание Британского музея, куда, помимо собрания Слоана, вошли еще две библиотеки – Роберта Коттона и Роберта Харли. Для посетителей музей был открыт 15 января 1759 г. Подобных музеев на тот момент не существовало: он не принадлежал ни частному лицу, ни королю, ни церкви, был открыт для любых гостей, и в его собрании присутствовало все – от биологических объектов до произведений искусства.

В 1772 г. музей получил от Уильяма Гамильтона коллекцию греческих ваз. С 1778 г. путешественники, в том числе Джеймс Кук, привозили в музей экзотические экспонаты со всего света. В 1802 г. Георг III подарил музею Розеттский камень, который стал ключом для расшифровки иероглифов. Весь XIX век музей участвовал в раскопках, проводившихся в Египте, Греции, Малой Азии, и пополнялся сокровищами древних цивилизаций. В конце концов, экспонаты перестали умещаться в здании музея, и для расширения пространства было приобретено… 69 окрестных домов. Их снесли и построили новое гигантское здание с огромными подземными хранилищами.

Наиболее зловещий экспонат музея обозначен непримечательным номером 22542: это деревянный саркофаг египетской жрицы или даже принцессы, датируемый 900-ми гг. до н. э. С того самого момента, как трое британских туристов приобрели саркофаг в Египте в 1880-х, за ним тянется кровавый след. Один из покупателей прострелил себе руку и скончался от заражения крови, другой пропал без вести, а третий поспешил сбыть сувенир. Несколько раз саркофаг менял владельцев, принося им разнообразные и причудливые злоключения, пока в 1889 г. не обрел пристанище в Британском музее. Но и там он продолжал творить зло. Служители божились, что от экспоната 22542 исходит злая сила, а сэр Эрнст Бадж, смотритель египетской коллекции, как-то обмолвился, что саркофаг… стал причиной Первой мировой войны! Уж такое в нем зло. Считалось также, что мумию жрицы отправили в США, а в качестве транспортного средства был выбран… ну, разумеется, «Титаник». Или же «Императрица Ирландии», еще один лайнер, затонувший в 1906 г. В 1921 г. в Египетском зале Британского музея двое молодых медиумов провели обряд изгнания духов. По словам экзорцистов, им явилось лицо, напоминавшее медузу, но даже с таким страшилищем удалось договориться. С тех самых пор саркофаг присмирел.

Эта оживленная улица в центре Лондона прославилась благодаря рассказам и романам Артура Конана Дойля (1859–1930) о гениальном сыщике Шерлоке Холмсе, который якобы снимал вместе со своим другом доктором Ватсоном квартиру в доме миссис Хадсон, 221b по Бейкер-стрит. На самом деле такого адреса в Лондоне не существовало. Когда было решено создать музей Шерлока Холмса, пришлось для начала зарегистрировать фирму под названием «221b Baker Street», чтобы повесить на доме 239 соответствующую табличку. Со временем, правда, удалось официально зарегистрировать и литературный адрес, на который можно посылать письма: 221b, Baker Street, London, NW1 6XE. Музей расположен в четырехэтажном доме, построенном в викторианском стиле и внесенном в список зданий, представляющих историческую и архитектурную ценность. Музей оформлен мебелью и подлинными вещами второй половины XIX и начала XX в., которые вполне могли бы принадлежать Холмсу и Ватсону и позволяют посетителям погрузиться в атмосферу любимых книг – и холостяцкой квартирки викторианской эпохи.

Улица Бейкер-стрит знаменита не только квартирой Шерлока Холмса, но и Volunteer pub на ее северном конце. Пока вы будете потягивать эль, мимо может прошествовать дух в щеголеватом камзоле. Это Руперт Невилл, владелец поместья, сгоревшего на этом самом месте в 1654 г. Хотя вряд ли застенчивый фантом подойдет прямо к вашему столику – обычно он прячется в подвале. Наверняка сэр Артур Конан Дойль, страстный поклонник спиритизма и завсегдатай сеансов, был только рад, что его персонажи проживают на такой мистической улице!

Музеи восковых фигур пользовались огромным успехом с начала XVIII века по всей Европе: в Лондоне было два таких музея задолго до того, как в 1802 г. туда прибыла мадам Мари Тюссо (1761–1850), урожденная Гросхольтц…

Матушка Мари Гросхольтц работала экономкой у доктора Жана Христофора Курциуса – по разноречивым сведениям, он приходился Мари не то дядей, не то даже отцом, по какой-то причине не имевшим возможность признать свою дочь. Курциус открыл в Париже музей восковых фигур, который вскоре сделался модным местом. Он обучал Мари своему искусству, и вскоре ученица превзошла наставника. «Своими тонкими пальчиками она творила колдовство!» – восторженно отозвался о ней один из современников. Мари предложили поселиться в Версале, чтобы обучать принцессу Елизавету популярному искусству лепки из воска. Правда, принцесса лепила фрукты, а вовсе не человеческие лица. Зато Мари сделала восковые портреты всех членов королевской семьи и видных придворных.

12 июля 1789 г. толпа революционеров ворвалась в музей Курциуса и захватила эти скульптуры, чтобы протащить их по улицам Парижа. Пусть каждый желающий бросает в них отбросы и плюет в восковые лица! Совсем скоро по улицам потащили не восковых, а настоящих аристократов, заработала гильотина, полилась кровь, а в мастерскую Курциуса, куда Мари вернулась из Версаля, начали приносить отрубленные головы знаменитостей. Талантливая девушка делала с них посмертные слепки. Мария-Антуанетта и Людовик XVI, Марат и его убийца Шарлотта Корде – все они прошли через руки Мари Гросхольтц. Лепить полноценные восковые портреты было невозможно: на это требовалось несколько дней, а головы быстро разлагались, поэтому Мари делала слепки из глины, в них отливала восковые лица и совершенствовала прикосновениями своих волшебных пальцев – так, что они начинали казаться живыми… Или мертвыми, но пугающе натуральными.

В конце концов, Мари тоже оказалась в тюрьме Консьержери, но лишиться головы не успела. Грянул термидорианский переворот, Мари выпустили, и первым, кого ей поручили вылепить из воска, был Робеспьер с простреленной щекой, вернее – его отрубленная голова. В 1796 г. Мари Гросхольтц вышла замуж за Франсуа Тюссо. Мари исполнилось уже 35 лет, она была талантлива и своевольна, и супружеская жизнь быстро ее разочаровала. В 1802 г. она сбежала от мужа в Лондон, увозя с собой двоих маленьких сыновей и драгоценные глиняные формы. Сколько бы раз не погибала в будущем ее экспозиция, мадам Тюссо могла восстановить самые ценные экспонаты – сделанные с натуры головы казненных знаменитостей – по глиняным слепкам.

Сначала она организовала передвижную выставку своих работ и объехала всю Англию, Шотландию и Ирландию. Только в 1835 г. мадам Тюссо смогла снять здание под постоянную экспозицию. Изначально музей располагался на Бейкер-стрит, а в 1884 г. был перевезен на Мэрилебон-роуд. Мари Тюссо скончалась в возрасте девяноста лет, завещав музей внукам.

В 1925 г. музей серьезно пострадал от пожара, фигуры погибли, однако уцелели формы, и музей воссоздали заново. Коллекция пополняется до сих пор. Среди фигур присутствуют как работы самой мадам Тюссо, так и ее автопортрет. Впрочем, наибольшей популярностью как в XIX веке, так и сейчас пользуется Комната ужасов, где хранятся копии голов, отрубленных во время Великой Французской революции, а также восковые портреты знаменитых убийц. Любители ужасов могут провести в этой комнате ночь за плату в 100 фунтов стерлингов.

Город густых, как дым, туманов и снежинок, облаченных в траур, город слякоти и промозглых ночей, город, где среди ханжества и равнодушия все равно найдется место любви и милосердию, – все это Лондон Чарлза Диккенса (1812–1870), знакомый нам по его многочисленным романам.

На первый взгляд кажется, что только коренной лондонец мог описать город так осязаемо, приправляя бытовые зарисовки изрядной долей иронии. Но Чарлз Джон Хаффем Диккенс родился не в Лондоне, а в Портсмуте в семье флотского чиновника. В 1815 г. Джона Диккенса перевели по службе в Лондон, однако столичная жизнь оказалась отнюдь не ложем из роз. В 1832 г. глава семейства был брошен в долговую тюрьму Маршалси, которую Чарлз Диккенс затем описал в романе «Крошка Доррит». Правила в тюрьме были не слишком строгими: Элизабет Диккенс вместе с младшими детьми поселилась под боком у мужа, а по утрам к ним даже заходила горничная! Зато двенадцатилетний Чарлз внезапно стал добытчиком, его отправили работать на фабрику по производству ваксы. В те годы на фабриках трудились даже карапузы лет шести, да и работа была хотя и монотонной, но не такой уж изнурительной, однако для чувствительного мальчика она стала шоком. Никому, даже своему ближнему кругу, Диккенс не рассказывал о мучительных месяцах на фабрике, но именно этот опыт задал тон его произведениям, научил его сострадать обиженным и привлекать внимание к проблемам маленьких людей.

Чарлз Диккенс

После того как его отец привел дела в порядок, Чарлз отучился в школе и работал сначала клерком в адвокатской конторе, а затем репортером. На этом поприще раскрылся его литературный талант и расцвел его неподражаемый стиль.

В 1830 г. Диккенс страстно влюбился в Марию Биднелл, но родители красавицы не сочли журналиста достойным зятем, так что пришлось довольствоваться девицей попроще – Кэтрин Хогарт, дочерью коллеги. Молодожены поселились в доме по адресу 48 Doughty Lane, где ныне расположен Музей Диккенса. В уютных светлых комнатках собрана его мебель и личные вещи, а на подоконниках цветет герань – любимый цветок Диккенса. Попытайтесь представить, как шумно было в этом георгианском таунхаусе, когда в комнатах резвились отпрыски Диккенсов, а супруги принимали гостей и давали любительские спектакли. По хозяйству сестре помогала Мэри Хогарт, тихая и трудолюбивая девушка, прототип маленькой Нелл из «Лавки Древностей». Семейная жизнь Диккенсов казалась викторианским идеалом, – блестящий муж, верная помощница жена и десяток детей, – но через 20 лет супружества мистер и миссис Диккенс разъехались. Инициатором разрыва стал Чарлз Диккенс, увлекшийся молодой актрисой (увы, поговорка про беса в ребро затрагивает даже великих), и долгие годы его отношения с женой оставались натянутыми.

Ранние зарисовки Диккенса о городской жизни известны как «Очерки Боза», а его первым полновесным романом стали «Посмертные записки Пиквикского клуба». Сначала издатели предложили репортеру всего лишь написать тексты к серии гравюр Роберта Сеймура, известного иллюстратора. Вскоре после подписания договора Сеймур скончался, а юмористические зарисовки Диккенса оказались вполне самодостаточными. «Записки Пиквикского клуба», так же как и «Оливер Твист», «Николас Никльби» и «Лавка Древностей», публиковались сериями в журналах, так что читатели не сразу распознали в них романы (общепринятой формой романа был увесистый трехтомник). Зато Диккенс сумел заинтриговать англичан, которые мчались за каждым новым выпуском, чтобы узнать, сбежит ли Оливер из притона карманников, и поправится ли Нелл.

Более зрелые романы Диккенса – «Домби и сын», «Дэвид Копперфилд», «Крошка Доррит», – тоже пользовались бешеным спросом, причем не только в Англии, но и за рубежом. По своей популярности Диккенс обогнал Шекспира! Надо отметить, что его славе способствовали новые технологии: поезда позволяли ему встречаться с читателями по всей Англии, на пароходе можно было добраться до США, а с развитием фотографии образ бородатого англичанина был растиражирован по всей Европе. Но в первую очередь залогом его успеха стал литературный гений вкупе с обаянием, неистощимой энергией, вниманием к нуждам обездоленных. Такого человека трудно не полюбить.

Смерть Диккенса стала ударом для всех англичан – от королевы Виктории до девочек-торговок на лондонских улицах. «Диккенс умер? Значит, Дед Мороз тоже умрет?» – огорчались дети. Рождество у англичан до сих пор ассоциируется в первую очередь с «Рождественской песнью» Диккенса – кто еще так вкусно описывал пудинг?

Кстати, о пудингах. Всевозможные пудинги и традиционные пироги вы можете отведать в любимом ресторане Диккенса Rule's (35 Maiden Lane), открытом еще в 1798 г.

Диккенсовский Лондон – это в первую очередь улочки и переулки Ист-Энда, восточной части города, где селилась беднота. Давайте прогуляемся по Ист-Энду середины XIX века, в самый разгар эпохи Диккенса.

Что же нам бросится в глаза? Конечно, грязь. Хотя кэбы и омнибусы не досаждали выхлопными газами, лошади производили навоз, регулярно и в больших количествах. Летом навоз высыхал и превращался в едкую пыль, зимой смешивался со снегом до состояния вонючей бурой массы. Хотя в Лондоне трудились уборщики, которые телегами вывозили пыль и мусор, их усилий было недостаточно, чтобы вычистить эти авгиевы конюшни. Но некоторым горожанам невообразимая грязь давала возможность заработать. Это были подметальщики перекрестков. В ненастную погоду они ловко орудовали метлами, расчищая дорогу прохожим, которые шли по тротуару или пересекали улицу. Таким образом, дамы могли перемещаться в пространстве, не замарав кромку платья. Гораздо чаще взрослых подметанием перекрестков занимались дети. Наиболее известным подметальщиком является Джо из «Холодного дома»: парнишка не получил даже начального образования и вынужден бессмысленно скитаться по городу.

Хотя жизнь простых лондонцев была тяжелой, в развлечениях они тоже не знали нужды. Городские улицы были запружены не только торговцами всех мастей, но также певцами, акробатами, глотателями змей, шотландскими музыкантами, игравшими на волынке, художниками, которые за пенни вырезали из черной бумаги профиль заказчика, безрукими каллиграфами и слепыми чтецами. Охочие до зрелищ горожане могли не только поглазеть на карликов или бородатых женщин, но и ознакомиться с достижениями науки – например, за небольшую плату заглянуть в микроскоп. Но простейшие интересовали отнюдь не всех, некоторые предпочитали животных покрупнее – например, танцующих собак или канареек в пестрых костюмчиках.

Где жители викторианского Лондона покупали продукты? Прихватив корзину, они отправлялись на рынок, к мяснику и зеленщику, в бакалейную лавку. Не менее часто еду продавали прямо на городских улицах или же приносили на дом. К примеру, центром рыбной торговли был рынок в Биллингсгейте. Там же уличные торговцы покупали свой товар, а затем разносили его по всему Ист-Энду. В наши дни устрицы считаются деликатесом, но в викторианской Англии они были популярной едой бедняков. Как говаривал Сэм Уэллер из «Посмертных записок Пиквикского клуба», «бедность и устрицы всегда идут как будто рука об руку». Хотя fish and chips (жареная рыба с картошкой) у многих ассоциируется с традиционной уличной едой, продавать этот фастфуд начали только во второй половине XIX века. В середине столетия к жареной рыбе подавали не картошку, а хлеб.

На лондонской улице середины XIX в. Рисунок из журнала «Панч»

Меню лондонцев из Ист-Энда не изобиловало деликатесами, но даже бедняки время от времени тешили вкусовые рецепторы. На улицах продавались мясные и рыбные пироги, вареные пудинги с жиром и почками, а также сладкая выпечка всех сортов – открытые пирожки с начинкой из ревеня, смородины, крыжовника и яблок, пудинги с сухофруктами, пышки и кексы, булочки с корицей, лимонной цедрой и изюмом.

По лондонским улицам деловито сновали молочницы, зачастую уроженки Уэльса. На плечах молочница придерживала коромысло, с которого свисали подойники, полные молока. Каждый день молочницы посещали дома постоянных клиентов, а при случае могли и прохожему налить кружку. Первого мая женщины участвовали в торжественном параде и лихо отплясывали, держа на голове подойники, увешанные столовым серебром. Кофейни появились в Лондоне еще в конце XVII века, но порою бывает, что рассиживаться в кофейне просто нет времени. В таких случаях лондонцы полагались на уличные ларьки. В 1820-х гг. снизились пошлины на кофе, цены упали, и, как следствие, обороты уличной торговли возросли. Кофе на улицах был по большей части низкого качества, с примесью цикория и сушеной моркови. Впрочем, и покупали его отнюдь не гурманы. Когда мы как следует забрызгали одежду грязью, подышали запахами навоза и жареной рыбы, пригубили кофе с примесью моркови, можно возвращаться в XXI век. Возможно, теперь современность понравится вам гораздо больше!

Лондон – это самая потусторонняя столица Европы. Пожалуй, ни в одном другом городе не приходится столько мятущихся духов на единицу пространства. Полистать черные страницы истории можно в музее The London Dungeon на берегу Темзы, где вас будут стращать байками о Джеке Потрошителе или Суинни Тодде, цирюльнике, который пек пирожки из своих клиентов. Но ничто не мешает самостоятельно прогуляться по местам, окруженным мистической аурой.

На площади Red Lion, маленьком оазисе между улицей Холборн и районом Блумсбери, появляется знаменитая тройка – Оливер Кромвель и его соратники, Джон Брэдшоу и генерал Генри Айртон. Трех вождей Английской революции похоронили в Вестминстерском аббатстве, но после Реставрации их кости были потревожены. 30 января 1661 г., в двенадцатую годовщину казни Карла I, тела выволокли из аббатства и судили как дееспособных лиц. Приговор за измену королю – повешение и отсечение головы. Обезглавленные трупы, и так порядком разложившиеся, сбросили в яму неподалеку от площади Ред Лайон. Хотя головы выставили на шестах в Вестминстерском холле, призраки каким-то образом сумели их прирастить. Когда джентльмены прохаживаются по площади, головы у них на месте.

А теперь посетим район Темпл, правовой центр Лондона, где сосредоточены юридические корпорации и адвокатские палаты. Свое название район берет от церкви рыцарей-храмовников. Церковь Темпл описана в романе «Код да Винчи», но поклонники Дэна Брауна будут разочарованы. Нет здесь ни тамплиеров, ни коварных монахов, зато шуршит бумагами сэр Генри Хоукинс (1817–1907), известный как «Вешатель». На самом деле судья Хоукинс не был таким уж кровожадным, просто ему доставались дела об убийствах, по которым требовалось вынести смертный приговор. Какой-то душегуб проклял сэра Генри, и в полночь дух судьи скользит по Темплу, облаченный в длинную мантию и напудренный парик.

Личный призрак найдется не только у юристов, но и у банкиров. Близ Банка Англии, внушительного здания с мраморными колоннами, появляется дух Сары Уайтхед. Ее брат служил клерком, но в 1811 г. повешен за подделку документов. Сара так и не поверила в его смерть и каждый день на протяжении 25 лет приходила справиться о брате. Нарумяненная особа в черном до сих пор расхаживает по округе – как знать, не вернулся ли братец? Другой завсегдатай банка – призрак двухметрового кассира. В свое время он так боялся похитителей тел, которые вскрывали свежие могилы, что попросил похоронить его на территории банка. История подтвердилась, когда при раскопках в 1973 г. был обнаружен огромный свинцовый гроб, обвитый цепью.

Университетский колледж Лондона, один из ведущих вузов Великобритании, гордится известным жильцом – здесь обрел последний приют философ и экономист Джереми Бентам (1748–1832). Предпочитая мумификацию заурядным похоронам, он распорядился, чтобы его останки выставили в стеклянном шкафу на радость потомкам. Воля философа была исполнена, и гости колледжа могут познакомиться с полноватым джентльменом в сюртуке, коротких штанах и круглой шляпе. Правда, голова у мумии восковая. Дело в том, что после мумификации оригинал выглядел непрезентабельно. Некоторое время настоящая голова покоилась у ног философа, но то ли туристы пугались, то ли студенты выкрали реликвию и сыграли ею в футбол, но голову решено было припрятать. При жизни философ проповедовал наибольшее счастье для наибольшего числа людей, а после смерти не отказал себе в удовольствии задержаться на земле подольше. Его мумия покидает стеклянный домик и совершает променад по коридорам, постукивая любимой тростью (трость звали Dapple – пеструшка).

Привидениями изобилуют и столичные театры. Ни с того ни с сего колышется занавес, за кулисами раздаются странные шумы, зрители замечают в ложе даму, на коленях которой покоится отрубленная голова… Почти каждый театр, хоть сколько-нибудь старинный, обладает фантомом, но самый знаменитый театральный дух – это Серый Человек из Королевского театра Друри-лейн. Привидение появляется на галерке, наблюдает за представлением, а после уходит по-английски, не прощаясь. Считается, что при жизни Серый Человек был юным повесой, который закрутил роман с актрисой театра. Свою пассию он поджидал на галерке, где его заколол соперник и замуровал тело в нише. Легенда появилась после того, как в 1828 г. в стене был обнаружен скелет, меж ребер которого торчал кинжал. Появление Серого Человека вызывает бурю восторгов среди актеров. Еще бы, ведь в таком случае спектаклю гарантирован успех!

Где еще водиться привидениям, как не на кладбище? Самый знаменитый погост Англии это, бесспорно, Хайгейт на севере Лондона. Но погодите! Еще на подъезде к кладбищу вам встретится непознанное. Морозным мартовским днем 1626 г. сэр Фрэнсис Бэкон (1561–1626), знаменитый философ и политик, ехал через заснеженные просторы. Рассеянно глядя из окна кареты, он размышлял, как долго мясо может храниться на холоде. А почему бы не проверить? Кучер сбегал за курицей, и сэр Фрэнсис набил ее снегом. На тот момент философ чувствовал себя неважно, а пока, разгоряченный, возился со снегом, и вовсе расхворался. Вскоре он скончался от пневмонии… а курица его пережила. Жители Хайгейта клялись, что видели призрак ощипанной птицы, которая бегала кругами и кудахтала, но взлететь не могла – без перьев не полетаешь. В 1943 г. английский пилот, проезжая мимо Pond Square, услышал стук копыт и звук катящейся кареты, но вместо экипажа узрел… всю ту же нелепую курицу. В 1970-х гг. ее видели влюбленные парочки, приходившие сюда на свидания. Дурашливый призрак отбивал все желание целоваться.

Что уж говорить о самом кладбище, где безумная мать ищет могилки детей, которых сама же задушила? На Swain's Lane появляется высокий мужчина в черной шляпе и медленно проходит сквозь стену, а у главного входа рыщет привидение с костлявыми пальцами. Но происшествия, прославившие Хайгейт, все же не связаны с привидениями.

В 1862 г. здесь была похоронена Элизабет Сиддал, жена художника и поэта Данте Габриэля Россетти (1828–1882). Художник писал картины на средневековые сюжеты, а хрупкая Лиззи с каскадом рыжих волос как нельзя лучше годилась на роль модели. За Россетти водилась склонность к эпатажу: в день похорон он швырнул в гроб рукопись неизданных стихов. Но литагент Россетти, известный шантажист Чарльз Хауэлл, не хотел упускать такой куш. Долгие годы он уговаривал поэта вернуть рукопись, и вот промозглой октябрьской ночью 1869 г. Россетти вернулся на кладбище. Он вскрыл могилу жены и забрал пожелтевшие страницы, заметив при этом, что волосы Лиззи были такими же яркими, как при жизни, но сильно отросли и заполнили собой весь гроб (по крайней мере, именно так гласит легенда!). Публикация «стихов из гроба» не принесла никому счастья. Художник запил, а литагент Хауэлл погиб в 1890 г. при странных обстоятельствах: его горло было перерезано от уха до уха, а меж стиснутых зубов просунута золотая монета.

Уже в XX в. возникла легенда о «хайгейтском вампире». Начитавшись романа Брэма Стокера «Дракула», доморощенные «ван хельсинги» зачастили на кладбище, где якобы был похоронен «король вампиров из Валахии». Охотников на нечисть было так много, что они разделились на две враждующие группировки. Одну возглавлял Шон Манчестер, которого весьма огорчал тот факт, что в XX в. нельзя протыкать гробы осиновым колом (ну а как еще бороться с вурдалаками?) Лидер другой группы, Дэвид Фаррант, увлекался оккультизмом и даже рассылал куклы-вуду детективам, расследовавшим его деятельность. Как и следовало ожидать, охота на вампиров граничила с вандализмом. (А что, если кровососы укрылись в том старинном склепе? Ломом его, ломом!) Бесстрашные борцы получили тюремные сроки, а на воротах кладбища повис замок. Посетить Хайгейт можно лишь под бдительным оком экскурсовода. Число экскурсий ограничено, так что зарезервируйте билет заранее!