Текст книги "Процессуальные формы защиты субъективных гражданских прав, свобод и законных интересов в Российской Федерации (судебные и несудебные). Монография"

Е. В. Михайлова
ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ ФОРМЫ ЗАЩИТЫ СУБЪЕКТИВНЫХ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ, СВОБОД И ЗАКОННЫХ ИНТЕРЕСОВ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (СУДЕБНЫЕ И НЕСУДЕБНЫЕ)
Монография

Глава 1
КРИТЕРИЙ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СПОСОБОВ И ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ФОРМ ЗАЩИТЫ СУБЪЕКТИВНЫХ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ, СВОБОД И ЗАКОННЫХ ИНТЕРЕСОВ

§ 1. Сущность и виды объектов правовой защиты

Традиционно в юридической науке категория «защита права» описывается с материалистической позиции, что неудивительно – именно в Гражданском кодексе содержится ст. 12, посвященная перечислению способов защиты гражданских прав. Кроме этого, нормы ст. 2 Гражданского процессуального кодекса и ст. 2 Арбитражного процессуального кодекса сформулированы так, что понятие «защита права» как бы выводится за процессуальные рамки, поскольку защита права – это цель гражданского и арбитражного судопроизводств, а не сами эти судопроизводства.

По моему мнению, такой подход не отвечает истинному положению вещей.

Указанные в ст. 12 ГК РФ «способы защиты субъективных гражданских прав» не самодостаточны и лишь тогда приведут к конечному результату любой правоприменительной деятельности – осуществлению права, получению его объекта – когда будут не только применены надлежащим субъектом (судом, арбитражным судом, третейским судом), но и в соответствии с жестко закрепленной процедурой их применения, соответствующей процессуальной формой. Вне соответствующей процессуальной формы эти действия не приведут к получению правоприменителем того материального блага, на получение которого он рассчитывал, начиная процесс реализации того или иного гражданского права.

Следовательно, защита права не может быть сведена к самому факту получения судебного решения по делу, в котором находит закрепление один из поименованных в ст. 12 ГК РФ «способов защиты».

Важно, чтобы решение было принято в соответствии с нормами процессуального права. Защита права – это не то же самое, что ее результат. Практике известно немало случаев, когда решения отменялись именно по процессуальным основаниям.

Очевидно, что «защита права» – это процесс, определенная процедура, правила которой определяются исходя из природы объекта защиты. И результатом этой процедуры будут содержащиеся в ст. 12 ГК РФ «способы защиты». Поэтому вернее будет относиться к данной статье не как к источнику способов защиты гражданских прав, а как к норме, указывающей на результаты защиты.

Объекты правовой защиты – это не только субъективные гражданские права. Анализ законодательства свидетельствует о том, что правовой защите подлежат также свободы и охраняемые законом (законные) интересы.

Рассмотрим их последовательно именно с точки зрения объекта защиты как процессуальной деятельности государственных и третейских судов (так как в основном их анализируют с позиций правового регулирования, направленности на то или иное материальное либо нематериальное благо, иными словами, с материалистической точки зрения).

«Субъективное гражданское право» – это основополагающий термин, широко используемый в российском законодательстве, юридической науке и практике. Вместе с тем, на протяжении столетий являясь предметом нормотворческой, правоприменительной и научной деятельности, феномен субъективного гражданского права так и не получил своего четкого определения и единообразного понимания. При таком положении вещей нельзя говорить о конкретных субъективных гражданских правах, способах и формах их реализации и защиты. Поэтому необходимо прежде всего определиться с сущностью и правовой природой категории «субъективное гражданское право», для чего целесообразно «разбить» эту категорию на составляющие термины и проанализировать каждый из них. На основе сделанных выводов можно сформулировать общее понятие субъективного гражданского права, чтобы затем логически перейти к исследованию способов и форм его защиты.

Прежде всего, понятие «субъективное гражданское право» не тождественно понятию «частное право».

Т.Е. Абова, рассматривая вопрос о сущности и содержании субъективных хозяйственных прав, правильно указывала: «Хозяйственным правам свойственны основные признаки, характерные для субъективных прав безотносительно к отраслевой принадлежности. В этом смысле они – гарантированная государством возможность действовать в собственных интересах и интересах всего народного хозяйства в целом»

^[1]. Это определение ценно еще и тем, что оно указывает на неразрывную связь двух социальных явлений – государства и права. Об этом же пишут и другие ученые, например М.Н. Марченко^[2].

Таким образом, юридическая природа термина «право» не позволяет говорить о праве ином, кроме как зафиксированном и поддерживаемом государством.

Права нет, пока нет соответствующей, закрепляющей его правовой нормы, поскольку нет и гарантий его реализации, гарантий, которые может дать лишь один, сильнейший субъект. Прав был Е.В. Васьковский, писавший, что без поддержки со стороны государства «права не имели бы никакой цены, никакого реального значения, а самое существование их было бы поставлено в зависимость от доброй воли других лиц, которые могли бы безнаказанно нарушать их»^[3].

Это обусловливает первый, общий для всякого права способ защиты – государственную защиту.

«Бесспорным и общепризнанным в литературе является положение о том, что, признавая за тем или иным лицом определенные субъективные права и обязанности, гражданское законодательство предоставляет управомоченному лицу и право на их защиту. Это и понятно. Субъективное право, предоставленное лицу, но не обеспеченное от его нарушения необходимыми средствами защиты, является лишь <декларативным правом>. Хотя оно и провозглашено в законе, но, не будучи обеспечено государственными правоохранительными мерами, оно может быть рассчитано лишь на добровольное уважение его со стороны неуправомоченных членов общества и приобретает в силу этого характер лишь морально обеспеченного права, покоящегося лишь на сознательности членов общества и авторитете государственной власти», – писал В.П. Грибанов^[4]. Не обеспеченное прямо возможностью применить в случае необходимости меры государственного принуждения сводят на нет все правовые установления. В качестве «права» как такового нельзя даже рассматривать неопределенные, расплывчатые, не закрепленные четко в законе категории, в отношении которых отсутствует указание на государственный способ защиты.

Но субъективное гражданское право не однородно, а правовые нормы – не одинаковы. Специфика конкретного вида гражданского права может «дополнять» его такими чертами, которые будут влиять и на механизм его реализации и защиты.

Специфические черты отдельных субъективных гражданских прав предопределяются особенностями правового статуса участников процесса их реализации.

В процессе реализации гражданских прав могут принимать участие как частные лица, так и публичные образования.

Государству, в отличие от частных лиц, присуще «правовое двуличие» – с одной стороны, оно есть единый и единственный властный субъект, устанавливающий, регулирующий и гармонизирующий любые правовые отношения в обществе и полномочный перевести в ранг правовых любые внеправовые отношения субъектов между собой с тем, чтобы на них воздействовать, с другой – в ряде случаев оно само является участником этих правовых отношений.

Статус государства определяет характер правовых норм – это или нормы частного характера (участвуя в реализации которых, государство выступает «на равных» с иными субъектами, что прямо закреплено в Общей Части ГК РФ^[5]), или публичные нормы (в них государство занимает «надстоящее» по отношению к противоположной стороне положение властвующего лица). Это «внешнее» или «внутреннее» право, иначе его называют «частным» и «публичным». Понимание различия между этими двумя типами правовых норм необходимо для определения механизма их реализации и защиты.

Поиску критерия разделения прав на частные и публичные посвящено множество работ из области теории права.

Так, данная проблема поднималась в трудах В.М. Хвостова^[6], И.Б. Новицкого^[7], И.С. Перетерского^[8] и др.

В основном, авторы делают следующий вывод: частное право закрепляется в нормах, защищающих интересы отдельного лица в его взаимоотношениях с другими людьми, прежде всего это институты гражданского права: право собственности и другие вещные права, обязательственное, наследственное, семейное право и гражданский процесс. Значительная часть уголовного права: воровство, членовредительство, посягательства на личность, даже убийство составляют явления частного права^[9].

На современном этапе исследователи, как правило, развивают высказанные ранее идеи.

По-прежнему многие авторы полагают, что главным критерием разграничения должен стать правовой метод регулирования^[10]. Это традиционный способ – определять характер права (частное или публичное) через признак его метода, однако метод правового регулирования конкретных отношений выбирается законодателем отнюдь не произвольно, он, в свою очередь, обусловлен той целью, которая будет достигнута при реализации нормы, и особенностями правового статуса самих субъектов регулирования, от которых зависит их способность совершать те действия, о которых говорит законодатель, или воздержаться от их совершения.

Если избирать метод как критерий классификации системы права на частное и публичное, то его следует рассматривать в неразрывной связи с целями регулирования (или регулируемыми интересами, как писал, например, В.М. Хвостов) и субъектным составом правоотношения.

Кроме того, не следует забывать и о том, что метод правового регулирования, применяемый в любой сфере и отрасли, с большой долей условности вообще может быть определен как диспозитивный, или децентрализованный.

Предоставляя определенную свободу субъектам права, закон всегда ограничивает их известными формулировками вроде «граждане и организации вправе заключать любые договоры, не противоречащие действующему законодательству».

Б.Б. Черепахин правильно указывал, что «в действительности, всякая норма содержит в себе приказ, повеление, все нормы права повелительны, принудительны. Не повелительная норма – не норма. Но там, где в диспозиции нормы стоит то или иное волеизъявление человека, там создается впечатление отсутствия принудительности, но это кажущееся отсутствие принудительности свойственно и чисто принудительным нормам – ведь до известной степени диспозитивны и уголовные законы, так как преступник может, нарушая или не нарушая запрещение, навлечь или не навлечь на себя карательную санкцию»^[11].

Императивность, или централизация как метод регулирования публичных правоотношений, также имеет ограниченный характер – допустим, императивная норма об обязанности каждого платить законно установленные налоги и прочие обязательные сборы, казалось бы, не оставляет выбора кроме как платить эти сборы, однако каждый вправе избежать этого, отказавшись от гражданства соответствующего государства.

Другие авторы в части выделения качественных основ классификации права на частное и публичное делают более правильный вывод, указывая, что «наиболее существенными элементами частного права являются равенство субъектов правоотношений в сочетании с возможностью реализации свободы их волеизъявления в рамках диспозитивных правовых норм; публичного права – наличие в числе участников правоотношений субъекта, наделенного властными полномочиями по отношению к другим его участникам, в сочетании с возможностью реализации свободы волеизъявления субъектов правоотношений в рамках альтернативных правовых норм»^[12], «публичное право можно определить как часть системы права, представляющую собой обособленную группу правовых норм, содержание которых не может определять и изменяться соглашением участников правоотношения, соблюдение предписаний которых гарантируется системой государственной защиты пострадавшей стороны»^[13].

Весьма важным представляется то, что обычно не учитывается в исследованиях природы частных прав, или неверно понимается исследователями, а именно – содержание гражданско-правовых (частных) норм точно так же не может изменяться по усмотрению и соглашению правонаделяемых лиц, оно императивно, каждая гражданско-правовая норма изначально, с момента своего легального закрепления в тексте закона, имеет точное, четкое, неизменяемое содержание и свой материальный либо духовный объект-содержание.

По своему усмотрению, по взаимному согласию субъектов права можно устанавливать собственные условия соглашения, не противоречащие действующему законодательству, но никак не новую норму права, эти условия ни в коем случае не будут составлять правовой нормы, такой нормы, с данными условиями просто не существует, а существуют лишь действительные отношения сторон (которые правовыми могут быть признаны по решению суда), именно поэтому гражданские отношения, в отличие от гражданских процессуальных правоотношений, могут существовать и вне правовой формы.

Полагаю, что основанием деления права на частное и публичное следует признать взаимное соотношение правовых статусов лиц как субъектов регулирования той или иной нормы.

Если наделение правами осуществляется императивным порядком, то реализация этих прав происходит неодинаково и, хотя по-прежнему под общим контролем со стороны государства, все же различия в регулировании различных сфер правовой жизни существуют.

Государство, наделив каждого субъекта своей правовой системы всем комплексом прав, приходит к необходимости регулировать их взаимные правовые отношения по поводу реализации ими этих прав. И в зависимости от того, какие права то или иное лицо намерено реализовывать и совершения каких действий (бездействий) оно при этом требует от своего контрагента (то есть в зависимости от того, какие правовые статусы приходят во взаимодействие), государство избирает тот или иной метод воздействия на них с целью поддержания правопорядка и законности в обществе.

Понятие «правовой статус субъекта» означает совокупность его прав и обязанностей в той правовой области, в которой он действует или способен действовать.

Идеальная, или всеобщая, совокупность правовых статусов (прав, предоставленных субъекту согласно законодательству) может быть обозначена термином «правоспособность», который этимологически происходит от выражения «способен иметь права».

Правовой статус лица, как и ту норму, в рамках которой оно намерено действовать, также целесообразно рассматривать как «внешний» и «внутренний».

«Внешний» статус определяет правовое положение субъекта во взаимоотношениях с лицами, имеющими иную правовую природу, нежели оно само, или взаимодействующими с ним с использованием в настоящий момент такого своего правового статуса, который имеет принципиально другую правовую характеристику.

Так, иную в сравнении с частными лицами правовую природу имеют международно-правовые субъекты, государство, субъекты государства, муниципальные органы; вступая же во взаимоотношения правового характера с должностными лицами, государственными и муниципальными служащими, физическое лицо в статусе гражданина либо организация в статусе хозяйствующего субъекта сталкиваются с ситуацией реализации иным, равным по правовому происхождению, но использующим свой особый правовой статус, субъектом своих специфических функций и полномочий. Именно поэтому правила рассмотрения возникающих между ними правовых конфликтов отличаются своеобразием и наличием собственной процедуры – производства по делам, возникающим из публичных правоотношений.

«Внутренний» правовой статус субъекта составлен структурно из числа таких прав и обязанностей, которые наилучшим образом способствуют в своей реализации поддержанию справедливого правопорядка во взаимных отношениях равных друг другу лиц или лиц, использующих в настоящий момент времени свои одинаковые, одноуровневые, правовые статусы.

В том случае, когда во взаимодействие приходят два или более равных друг по отношению к другу статуса, включая случаи, когда эти статусы – не статусы граждан или хозяйствующих организаций или, как их еще называют, «частных лиц», но статусы государств, субъектов государств, должностных лиц и т. п. (статусы так называемых «публичных лиц»), следует также говорить именно о частном характере правоотношений. Споры, возникающие при реализации субъектом своего «внутреннего» правового статуса, разрешаются в ином, исковом порядке.

Итак, в вопросе определения сущности частных и публичных гражданских прав определяющим является субъектный критерий – метод регулирования меняется в зависимости от статусов возможных участников правоотношений. Этот вывод очень важен в целях настоящего исследования, поскольку выбор способа защиты и правила (форма) защиты определяются исходя из сущности права, то есть путем применения того же критерия.

Практика свидетельствует, что множество публичных по своей сути правоотношений на сегодняшний день являются предметом искового производства, что недопустимо.

Иногда частное право, именуемое большинством исследователей «правом гражданским», позиционируют как регулятор хозяйственных отношений, сводимых к отношениям по поводу прав имущественных и связанных с ними личных неимущественных прав. Об этом писал, например, еще Е.В. Пасек^[14].

Опасность такого подхода к пониманию сущности гражданского (частного) права в том, что, приняв его, исследователь будет вынужден согласиться с тем, что публичное право, напротив, регулирует неимущественную, не связанную с имуществом духовную сферу, что в корне неверно.

Но объектом публичного права, так же как и частного, могут быть как имущественные, так и неимущественные потребности, и различия частного и публичного права следует искать вовсе не в плоскости их объектов.

Надо сказать, что в литературе можно встретить верные суждения на эту тему, например, правильно отмечают, что «по крайней мере, некоторые имущественные отношения (а именно те, к числу участников которых принадлежат органы государственной власти) регулируются одновременно нормами гражданского и административного права. Это в свою очередь означает, что они входят в предмет обеих указанных отраслей»^[15].

Принимая такой вывод, трудно согласиться с тем, что «недвижимость – одна из центральных категорий гражданского права»^[16], или «частный интерес опосредствуется частным правом, понятия “частный интерес” и “частное право” также неразрывно связаны и с понятием «частная собственность»^[17].

Очевидно, что общие положения ГК РФ, касающиеся объектов гражданских прав (Глава 6 Подраздела 3 Ч. 1 ГК РФ) нуждаются в доработке.

Формулировка ст. 128 ГК РФ, относящая к объектам гражданских прав вещи (включая деньги и ценные бумаги), иное имущество, в том числе имущественные права; работы и услуги; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность) а также нематериальные блага – является как минимум неточной.

Вопрос заключается в том, что понимается под категорией «гражданское» право? Если сугубо «частное» право, то из содержания этой статьи создается впечатление, что публичное право имеет иные объекты, а это не так. Но если категорию «гражданское право» рассматривать в смысле «право гражданина», то тогда эта проблема снимается. Вопрос о понятии «гражданское» право будет рассмотрен ниже.

Иногда противопоставление частного и публичного права основывается на противопоставлении частного и публичного интересов.

Интерес каждого в максимальном удовлетворении своих потребностей, выражаемый через стремление добиться их удовлетворения любыми способами, привел бы к хаосу, с одной стороны, а с другой – позволил определить среди бесконечного многообразия потребностей такие из них, которые являются общими для всех; иными словами, не существует такого индивида, который не стремился бы обладать определенными благами – эти блага и являются «общими», а их удовлетворение – дело первостепенной важности.

В науке можно встретить верные суждения на этот счет, например, справедливо отмечается, что любой публичный интерес складывается из суммы частных интересов. По этой причине каждый интерес единоличного субъекта, взятый в отдельности, является частным интересом^[18].

В свете сказанного, считаю, что ошибкой было бы противопоставление частного и публичного интереса, наоборот – любой публичный интерес в конечном счете является частным интересом, если бы он не был свойственен каждому члену общества, оно просто не поддержало бы его.

Публичный интерес не может отрицать частный, поэтому традиционно в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений, суд общей юрисдикции, а равно и арбитражный суд не разрешал спор о праве гражданском, а проверял законность действий публичного субъекта, поэтому бремя доказывания возлагается на орган, принявший оспариваемый акт, именно он обязан доказать свою добросовестность и законность своих действий, и этого будет достаточно для того, чтобы отказать в удовлетворении заявления.

Проведенное исследование свидетельствует о различной природе права частного и публичного, и свидетельствует о необходимости по-разному, с учетом специфики самого субъективного гражданского права, подходить к вопросу о сущности, способах и формах их защиты.

Критерием разграничения частного и публичного права служит не метод правового регулирования (поскольку он сам определяется исходя из статуса субъектов соответствующего права), не характер регулируемого интереса (поскольку публичный интерес одновременно есть частный интерес) и не объект правового регулирования (так как объектами как частных, так и публичных интересов являются как имущественные, так и неимущественные блага).

Определяющим является соотношение правовых статусов субъектов процесса реализации права.

Такой подход подтверждается также позицией самого государства в лице законодательной его власти – именно особенности субъектного состава спора всегда предопределяли особенности судебного рассмотрения дел, возникающих из публичных правоотношений в судах общей юрисдикции и арбитражных судах, а в настоящее время именно неравное соотношение правового статуса субъектов спорного материального правоотношения дало все основания для придания административному судопроизводству самостоятельного характера; если бы определяющим в отграничении публичного от частного был метод правового регулирования, то он нашел бы свое продолжение и в сфере процессуального права, там бы так же господствовало властное начало в отношениях между сторонами.

Однако в процессуальных отношениях действует известное «уравновешивающее» статусы «спорщиков» правило – обязанности по доказыванию всех обстоятельств, ставших основанием для принятия оспариваемого нормативного правового акта, его законности, а также законности оспариваемых решений, действий (бездействия) органов государственной власти, должностных лиц, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных служащих возлагаются на орган, принявший этот нормативный правовой акт, органы и лиц, принявших оспариваемые решения или совершивших оспариваемые действия (бездействие). Кроме того, при рассмотрении дел, возникающих из публичных правоотношений, суд не связан основаниями и доводами заявленных требований и может выйти за их пределы.

Можно согласиться с мнением, высказанным В.С. Анохиным: «Споры из гражданских правоотношений в основе своей имеют частный интерес. Это всегда частноправовые споры между равными участниками гражданского оборота, отношения которых регулируются гражданским законодательством. В основе же спора из административных правоотношений лежит публичный интерес. Это публичный спор о правах и обязанностях сторон, одна из которых находится в административном или ином властном подчинении у другой стороны. Между сторонами здесь никогда не заключается гражданско-правовой, равноправный договор. Отличительной чертой указанных споров называют юридическое неравенство спорящих сторон, находящихся между собой в отношениях власти и подчинения»^[19].

Применительно к вопросам реализации и защиты деление права на частное и публичное по предложенному субъектному критерию позволяет выявить наличие или отсутствие диспозитивного начала, отвечающего за возможность альтернативной, негосударственной защиты соответствующего права.

Равное соотношение правового статуса спорящих субъектов позволяет им заключить между собой гражданско-правовой договор о передаче их спора на разрешение негосударственного субъекта (в третейский суд). Неравное соотношение статуса не допускает этой возможности.

Что касается процессуального права, то его отнесение к сфере публичного права не вызывает сомнений в силу того, что субъекты его в своей деятельности реализуют принципиально различные, несовместимые друг с другом правовые статусы – суд как властный орган, разрешающий спор, и иные участники процесса как частные лица, подчиняющиеся процессуальному закону и установленному им праву суда на собственное усмотрение. Поэтому представляется спорным суждение Л.В. Тумановой о том, что «гражданско-процессуальное право с одинаковым успехом (или неуспехом) можно относить к публичному или частному праву»^[20].

Но государственная защита права, регулируемая нормами гражданского процессуального и арбитражного процессуального права, не является единственным способом защиты.

Сущность и природа частного права позволяют говорить также о негосударственной их защите. В том случае, когда защиту права осуществляет частное лицо, регулирующим деятельность субъектов такого «процесса»^[21] будет частное процессуальное право.

Теперь необходимо определиться с термином «гражданское право». Говоря о правах, категорию «гражданское» можно использовать в нескольких смыслах.

Во-первых, «гражданское» право – значит «право гражданина». Это первое понимание данного термина, исходя из этой трактовки, к числу гражданских прав следует отнести абсолютно все права, закрепленные действующим законодательством. Термин «гражданское право» включает в себя всю совокупность прав, принадлежащих гражданам и организациям в Российской Федерации.

Во-вторых, «гражданское» право может означать право, закрепленное в нормах Гражданского кодекса РФ^[22].

В-третьих, «гражданское» право часто приравнивают к праву «частному». Этот подход нельзя считать правильным по следующей причине.

Дело в том, что, несмотря на провозглашенный в ст. 124 ГК РФ принцип равенства публичных образований и частных лиц в сфере гражданских правоотношений, ряд норм, закрепленных в тексте кодекса, нельзя назвать частными.

Например, в ст. 279 ГК РФ сказано: земельный участок может быть изъят у собственника для государственных или муниципальных нужд путем выкупа.

Особое внимание нужно обратить на то, что речь идет о лишении собственности, на то, что воля собственника земельного участка на данном этапе не имеет правового значения, указанное право осуществляется в одностороннем, властном, принудительном порядке. Если собственник не согласен с решением об изъятии у него земельного участка для государственных или муниципальных нужд или с ним не достигнуто соглашение о выкупной цене или других условиях выкупа, федеральный орган исполнительной власти, орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления, принявший такое решение, может предъявить иск о выкупе земельного участка в суд (ст. 282 ГК РФ).

Однако это положение ни в коей мере не может претендовать на средство, «уравновешивающее» в данном случае статусы государства и собственника земельного участка потому, что сам факт существования нормы, предусматривающей возможность изъятия участка у его собственника, правонаделяющей нормы, послужит для суда достаточным основанием к удовлетворению заявленного иска при наличии фактов-оснований (объективной потребности государства в данном земельном участке).

Все это влечет серьезные практические проблемы, связанные с порядком защиты права собственности на земельный участок в ситуации его принудительного изъятия для государственных или муниципальных нужд.

Отношения по поводу права собственности на изымаемый у частного лица земельный участок в аспекте неравенства собственника участка и государства-покупателя являются публично-правовыми, однако это не значит, что в суде общей юрисдикции такой спор будет рассматриваться в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений (в ближайшем будущем – по правилам административного судопроизводства).

Напротив, в соответствии с законом, это будет именно исковое производство. Здесь фигурирует не принятое применительно к судебному производству из публично-правовых дел «заявление», а «иск», и сама возможность инициирования производства по делам, возникающим из властеотношений, органами государственной власти в общих судах исключается по прямому указанию действующей ст. 245 ГПК РФ: суд рассматривает дела, возникающие из публичных правоотношений по заявлениям граждан, организаций, прокурора.

Однако несомненно, что возбуждаемый вид гражданского судопроизводства очень важен для того лица, которое обращается в суд за защитой своего права. Процессуальная форма защиты права, ее правила во многом определяют то, какое решение по делу будет вынесено.

В производстве по делам, возникающим из публично-правовых отношений (или административном судопроизводстве) иначе распределяются обязанности по доказыванию, основное бремя доказывания законности своих действий возлагается на орган государственной власти, а суд наделен дополнительными правами и возможностями, такими, как право признать явку в судебное заседание заинтересованного лица обязательной и т. д. Помимо этого, дела по правилам производства из публично-правовых отношений рассматриваются в сокращенные сроки.

Разумеется, рассмотрение дела о защите права собственности на земельный участок, изъятый для государственных или муниципальных нужд, в производстве по делам из публичных правоотношений было бы для гражданина предпочтительнее разбирательства в общеисковом порядке.

Вообще смешение понятий «частное» и «гражданское» право встречается в науке повсеместно, и лишь немногие ученые избегают этого.

В литературе правильно указывают, что в отечественной правовой системе частное право всегда было представлено, прежде всего, гражданским правом. Более того, понятие и содержание частного и гражданского права совпадало. Это можно объяснить тем, что в российской дореволюционной цивилистике (до 1917 г.) семейное и трудовое право (личный наем) являлись частью гражданского права. Гражданское право – наиболее разработанная отрасль права в целом. Поэтому главным образом на почве гражданского права происходило и происходит формирование новых отраслей права^[23].