Текст книги "Гладь, люби, хвали 2: срочное руководство по решению собачьих проблем"

Самый частый запрос по решению проблем в песьем поведении обычно начинается с фразы «Как отучить». Все мы мечтаем раз и навсегда запретить нашим невоспитанным динозаврам ставить лапы на людей, бегать за кошками, спать на папичкиной голове и тянуть поводок. Запрет – это первое и самое логичное, что приходит в голову человеку при борьбе с подобными хулиганствами. Мечтаешь выучить с собакой всемогущие команды «не прыгай», «не беги», «не залезай папе на голову» и «не тяни». Или достаешь из кармана большое волосатое «нельзя» каждый раз, когда пес делает что-то не то.

Но такой логичный с нашей точки зрения путь парадоксально самый сложный, если речь идет о собаке. Команда «нельзя» или более краткое «нет» – удобная штука в хозяйстве. Означает оно примерно следующее: «Немедленно прекрати на секундочку делать то, что ты делаешь». Неудобство тут в том, что добиться прекращения безобразий можно именно на секундочку. У этой команды нет четких границ. И ее можно исполнить правильно, когда действие уже началось и его надо лишь прекратить. Но нам же хочется, чтобы оно даже не начиналось. Более того, хочется чего-то другого: чтобы пес встречал гостей на четырех лапах, проходил мимо тухлой курицы и лежал спокойно, пока все едят.

Никакому псу не удастся объяснить, что вот это «нельзя» про прыганье грязными лапами на прохожих должно действовать по умолчанию всю оставшуюся жизнь. Он вам скажет: «Окей, на этого прохожего прыгать нельзя, поэтому лапы я уберу. Но на следующего-то можно разочек». Так что смысла запрещать в подобных ситуациях особо нет. Собака уже прыгнула на прохожего. Лапы под ваше «нельзя» убрала, но потом опять поставила на следующего, а то и на того же, если не успел уйти, потому что про запрет уже не вспоминает. Итог: все прохожие испачканы, а новые встречные под угрозой. Если запрещать еще до того, как она прыгнула, это вообще непонятно: что именно нельзя? Идти? Вертеть головой? Хищно стрелять глазами на белые штаны вон того участкового?

К псу претензий нет – «нельзя» он знает и исполняет, вот только проблемное поведение раз за разом повторяется.

“Запрет – это ситуативное решение уже случившейся проблемы. А нам нужна длительная стратегия полной победы над этой проблемой.”

Представьте девочку, которая учится в балетной школе. Вот она старательно делает плие на двух ногах. А педагогу нужно, чтобы сделала на одной. Но вместо того, чтобы показать или объяснить, как надо, он просто говорит ей: «Нет, так нельзя» – и молча смотрит, ожидая, что девочка отучится в этой танцевальной связке делать плие на двух ногах.

* * *

Нам с собаками, исправляя проблемное поведение, нужно вести себя так, как если бы мы были балетным педагогом. Но не этим из примера выше, а нормальным, который показывает, как нужно поступать в ситуациях, когда привычное действие не годится. И еще – создавать собаке условия, в которых это привычное действие совершить невозможно. Например, вы решили научить пса не ставить лапы на людей. Попробуйте потренироваться без слова «нельзя» и вообще без запретов.

Понадобится подсадной сосед – не на невинных прохожих же тренироваться. Берете соседа, на которого пес традиционно пожелает прыгнуть. Берете собаку на поводок и много-много вкусноты. Приближаетесь к соседу и, как только пес решает поставить на него лапы, не даете ему это сделать с помощью поводка. Без рывков и грозных «нельзя» – просто невозмутимо стоите и удерживаете собаку на поводке на таком расстоянии, на котором она точно не сможет поставить лапы на человека. Соседа, конечно, предупредите, чтобы и сам к собаке не приближался.

Как только пес перестал вставать на дыбы, что твой арабский жеребец, и разместил на земле все четыре лапы, вы начинаете его неистово хвалить и кормить за это правильное поведение. Это сигнал для собаки о том, что ужасно выгодно и приятно стоять и не ломиться при виде соседа. Тем более поставить лапы все равно не получается, а за ничегонеделанье дарят колбасью попку, мамичкину любовь, а сосед наконец погладит. Повторить тренировку, конечно, потребуется много раз. Та же схема работает, если собака ставит ноги на гостей дома. Вам тоже пригодится поводок и предупрежденные о процессе обучения гости.

видео «Спать без собаки»

* * *

Любая дурацкая привычка собаки искореняется замещением новой привычкой, которая всем нравится, включая саму собаку. Схема проста, но не грех и повторить: в момент тренировки не давайте собаке физической возможности совершить хулиганство, дожидайтесь приемлемого поведения и, дождавшись, хвалите за него и угощайте вкусным. Это работает и при обучении не тянуть, и при попытках уговорить собаку спать в лежаке, а не у вас на голове, и почти везде, где есть неприятные песьи манеры, из-за которых стыдно в люди выходить. Сложные поведенческие проблемы, конечно, решаются более сложными схемами. Но в основе всегда не запреты, а поощрения за правильное поведение.

Под наказанием часто понимают совсем не то, что оно на самом деле значит среди собак. Спрашиваешь, бывает, у какого-нибудь владельца животного: «А вы наказываете своего пса?» В ответ слышишь: «Да вы что, я его и пальцем не трогаю!»

Но наказывать – это не обязательно бить собаку по хребтине табуретом или шлепать по носу газетой. Так делать вообще не советуем, потому что бить нельзя ни людей, ни зверей. Физическое насилие еще никого ничему хорошему не научило. Но в то же время мы убеждены, что применять наказание в воспитательном процессе порой необходимо.

* * *

Жил когда-то (не так давно на самом деле) американский психолог Фредерик Скиннер. Это он, кстати, доказал, что поощрение эффективнее наказания, если мы хотим научить какое-нибудь животное вести себя как нам нравится. Так вот, Скиннер сформулировал для нас теорию о наказании и подкреплении. В кинологическом мире ее потом стали называть «Квадрант Скиннера». Она поможет разобраться, что же в психологической науке считается наказанием и что имеют в виду вменяемые специалисты по собачьему поведению, когда говорят о наказании.

Например, ваш мистер Корги так сильно хочет играть в плюшевого бобра, что кричит и ходит на голове. А вам не нравится такое поведение королевской собаченьки, поэтому вы изъяли бобра и положили на шкаф, откуда коротконогий его точно не достанет. Никого не пришлось бить и даже не понадобилось повышать голос. Но мистер Корги получил свое наказание. Согласно Скиннеру, этот вид воспитания называется «отрицательное наказание». Проще говоря, чтобы наказать пса, вы можете изъять у него что-то очень желанное: плюшевого бобра, возможность вылизать лицо незнакомому человеку или лакомство. И говоря «изъять», я не имею в виду выхватить бобра/незнакомца/еду прямо из пасти собаки и скрыться в соседнем районе. Все это можно ей просто не дать в момент, когда она видит и просит. И вот собака наказана.

Есть и положительное наказание. Тут вы не отнимаете у собаки радости, а добавляете в ее жизнь немного печали. Например, пришла мамина ягодка с прогулки и прямо вот этими своими грязными копытами весело отправилась пачкать белый диван, хотя давно знает, что до мытья лап такого себе позволять нельзя. Вы ее отловили на диване, отправили обратно к порогу, а по пути наворчали, мол, что за собака неприятная нам тут диваны навозом удобряет. Готово – положительное наказание получено. Собаке было весело пачкать мебель, а вы ее веселье прервали, не одобрили и отвели к скучному порогу дожидаться своей очереди в душ. Наказание? Ага, положительное. И снова необязательно драться табуретами, чтобы его осуществить.

Если до этого момента было все понятно, то внесем немного сумятицы. Еще один способ наказать собаку – отрицательное подкрепление из тех же тезисов Скиннера. Учите вы, скажем, бедовую вашу псину ходить на провисшем поводке. Она, конечно, тянет, но в какой-то момент поводок расслабляется. И когда исчезает натяжение – для собаки это большое облегчение, потому что мало приятного в вечной борьбе с противодействующей силой. Это и есть отрицательное подкрепление: пока ты тянешь, собака, ты наказана, а как только прекратила – стало гораздо приятнее. Никакого зверского насилия, но наказание – вот оно.

* * *

Можно ли прожить с собакой совсем без вот этих наказаний? Ну, наверное, хотя мы бы не рекомендовали. Даже человеческие младенцы иногда слышат «нет» от самых нежных матерей, лишаются права играть сутками в видеоигры и гуляют во дворе только до 10 часов вечера. Не думаем, что собаки намного трепетнее младенцев. Никто из них не испортится на всю жизнь от своевременных, соразмерных и ненасильственных наказаний. Но чтобы наказания были именно такими – своевременными, соразмерными и ненасильственными, – стоит знать несколько важных вещей.

Первое. Не стоит учить собаку новым навыкам с помощью положительного наказания. От вашего активного неодобрения она нервничает, расстраивается и приходит в агрегатное состояние под названием «не хочу учиться, это страшно». Сначала придется объяснять собаке важные вещи с помощью похвалы, поощрения и ограничения возможностей для ошибки. Например, учите вы собаку не выходить из лифта без разрешения. Похвала и еда выдаются за то, что она не выходит, а поводок не дает ей выйти, даже если она вдруг собралась это сделать. Благодаря поводку ошибиться не получится, значит, и наказывать не за что. Уже потом, когда в ста случаях из ста пес не трогается с места без команды и гуляет без поводка, наказание можно держать в закромах. Скажем, на сто первый раз он забылся и поперся в открытые двери лифта, хотя вам вообще-то на другой этаж. Вот тут ворчания и затаскивание обратно в лифт за ошейник пес заслужил. Многие псы, кстати, так хотят угодить мамичке и делают все настолько правильно, что положительное наказание им не требуется почти никогда.

Второе. Положительное наказание должно по силе соответствовать проступку. Никакой песий проступок не может быть настолько серьезным, чтобы за него собаку бить. Это такая аксиома, под которую можно подвести научную базу о том, что боль не учит хорошему поведению, но закрепляет разные психологические баги. И практически никакой песий проступок не тянет на наказание игнором. Игнорировать собаку – это иногда даже хуже, чем ее бить. Об этом еще скажем подробнее. А дальше градация понятна интуитивно. Если ваш давно дисциплинированный пес вдруг решил проверить границы и убежал на проезжую часть, сорвавшись с выдержки, то можно ему сурово высказать, что он очень плохой мальчик. А если он сидел-сидел на команде «сидеть», а потом вдруг встал и сделал шажок в сторону, то достаточно будет раздосадованно пробурчать: «Ну куда ты поперся-то, полностью глупый пес» – и усадить на место.

Третье. Использовать положительное наказание стоит только тогда, когда пес точно знает, как он может его избежать. Скажем, маленьких детей за воровство конфет не сажают в тюрьму. Им сначала объясняют, что бывает с детьми, которые воруют, и рассказывают, что нужно сделать, чтобы получить конфету законным способом. Нелогично наказывать ребенка, который вообще не в курсе, что конфеты в супермаркете разложили не для общего пользования, а для продажи. Точно так же нелогично ругать собаку, которая не подошла по команде «ко мне», если предварительно она не выучила, что именно от нее хочет человек, когда кричит вслед именно эти слова.

Четвертое. Есть вещи, в ответ на которые никогда нельзя применять положительное наказание. Это лужи в неположенных местах и агрессия страха по отношению к хозяевам. К первому стоит всегда относиться как к симптому болезни (физической или психологической), а ко второму – как к испугу. Не станете же вы ругать сынишку за то, что тот боится темноты. Вот так и собаку не нужно ругать, если она настолько боится некоторых ситуаций, что готова применить последнее оружие – агрессию.

“Агрессия страха лечится только положительным подкреплением. То есть похвалой в нужные моменты и едой (или что там ваша собака любит больше жизни)..”

Пятое. С собаками нельзя использовать запоздалое наказание. Этой проблеме мы посвятили отдельный раздел в этой главе. Просто стоит запомнить факт: не наказывайте собаку, если не удалось сделать это в момент совершения преступления. Например, бежит ваша волосатая ракета по команде «ко мне» и вдруг на середине пути внезапно сворачивает к кобелям под кустом. Пока движется в сторону кобелей, он «ай животное противное», но как только вернулся на траекторию «к мамичке», то снова «сладкая собаконька и браво-молодец».

* * *

Наказания – те, которые Скиннер называл положительными, – вообще стоит использовать крайне осторожно. Большинство разногласий с собаками можно решить, пользуясь другими методами. Но бросаться в крайности и скрывать от собаки любое свое недовольство ее поведением тоже нет нужды. Она распознает ваше раздражение и будет фрустрирована такой напряженной обстановкой. Лучше вести себя с псами как с человеческими детьми – давать понять, что вам нравится, а что не очень, не забывая предоставить возможность продемонстрировать правильное поведение.

Говоря о запоздалом наказании, мы имеем в виду неодобрение, которое хозяева адресуют псу, когда он уже закончил свои хулиганства. Например, собака на прогулке вдруг принялась орать на старушку. Старушка быстро зашла в собес, зверь замолчал, а вы начали выговаривать ему в духе: «Это кто такая неприятная собака, кто мать позорит, чем тебе бабуленька помешала?» И ваш гнев можно понять – нормально же гуляли, и тут такое. Но пес не понимает, за что его ругают. За то, что молчит? За то, что поводок не тянет? За то, что смотрит на мать?

Если по науке, то высказывать неодобрение надо было в момент криков на старушку. А как только собака замолчала – похвалить. Потому что после совершения преступления наказание для пса не имеет смысла. Оно ему кажется проявлением хозяйской невменяемости, пугает и тревожит. Но не ставит на путь истинный и не заставляет раскаиваться. И это, на наш взгляд, самое первое и самое сложное, что нам надо понять о собаках.

* * *

Мы привыкли общаться с себе подобными – существами, укомплектованными абстрактным мышлением. И при взаимодействии рассчитываем на то, что, например, сын-подросток благодаря этому абстрактному мышлению помнит: вчера он курил с ребятами за гаражами. Поэтому нет ничего страшного, если выговор он за это получит на следующий день. Было бы сложновато каждый раз появляться в гаражах со святой материнской руганью в момент, когда сын делает первую затяжку.

Эта привычка играет с нами злую шутку, когда мы вдруг решаем сделать из новенькой псины приличного члена общества. У собак абстрактное мышление развито гораздо хуже, чем у сына-подростка. Это значит, что пес, даже самый умный и начитанный, не может сопоставить мамкин гнев со своими действиями в прошлом. И под прошлым мы тут понимаем все, что случилось даже несколько секунд назад.

Скорее всего большинство из нас использовали запоздалое наказание. У всех когда-то была первая собака и дефицит знаний о ее устройстве. Классический пример – разгромленная в отсутствие хозяев квартира. Вот вы приходите с работы, а дверь съедена изнутри. В развалинах вас встречает пес и, конечно, получает свою порцию изумленного негодования от хозяев. Он делает виноватые брови, превращается в унылую креветку, которая (по лицу же видно) все осознала и просит прощения.

Собачье «чувство вины» окончательно убеждает нас в том, что наказание справедливо и действенно. Но это не так. Псы не умеют испытывать чувства вины. Такой вот баг песьего организма, который не оснастили последней версией абстрактного мышления. А унылая креветка в их исполнении – не что иное, как сигналы примирения: прижатые уши, горбик на спине, отворот головы. Собака как бы говорит нам: «Зачем кричишь обидно, я же встречаю тебя с улыбкой?»

“Псы демонстрируют сигналы примирения в ответ на агрессию вне зависимости от того, кто съел эту злополучную дверь. Поэтому важно, чтобы ритуал прихода и ухода хозяина всегда был одинаков вне зависимости от того, что произошло дома в его отсутствие. Конечно, недовольство псиной в этот ритуал входить не должно.”

Кстати, сигналы примирения в такой ситуации как раз очень логичны. Представьте себя на месте собаки. Сидите вы дома, ждете любимую, спя. А она приходит с работы и вместо приветствия начинает метаться по квартире со злым лицом (под тревожную музыку из фильма «Челюсти»). Лучше слиться с обоями и переждать бурю. К тому же, если вы собака, вы не можете спросить словами, что произошло.

Часто на консультациях владельцы собак возражают: «Наш-то точно понимает, что совершил преступление. Он же начинает креветиться заранее, если нахулиганил в наше отсутствие. А если не нахулиганил, улыбается как обычно». Этому тоже есть объяснение. У собак ассоциативная память. Если их когда-то ругали за беспорядок, они ассоциируют хозяйское недовольство с результатом этого беспорядка. Скажем, пса тыкали носом в куски обивки двери. Так закрепилась ассоциация: «Когда на полу куски обивки, хозяин злой».

Пока пес грызет дверь, ему хорошо. Он снимает таким способом тревогу или просто борется со скукой, недогуленный. А через некоторое время, увидев останки двери вокруг, вдруг чувствует, что ситуация так себе: это срабатывает ассоциация – мамка всегда недовольна, когда тут валяются обломки.

Так что возражать в духе «Другие не понимают, но наша-то хлеборезка точно знает, что виновата» – это все равно что сказать: «Даже если остальные собаки летать не умеют, наша-то точно летучая». Помнить о преступлениях точно так же физически невозможно для собаки, как физически невозможно летать. Такая вот данность, пока ученые не докажут иного.

* * *

Можно легко показать фокус с вызыванием у пса «чувства вины». Достать при собаке, например, телефон и, нависая над ней, строгим голосом спросить: «А кто это сделал, кто купил мне телефон?» Собака говорит бровями: «Это я, только не бейте, пожалуйста, тетенька». Этот телефон она, разумеется, видит в первый раз. А реакцию показывает в духе «все поняла и осознала».

“Запоздалые наказания скверно влияют на песью психику. Собаки не могут сопоставить проступки с неодобрением и от этого становятся тревожными, хулиганят все более разрушительно. Или перестают доверять хозяевам, ждут подвоха от каждого взгляда. Короче, разными способами отращивают себе тот самый «скверный характер», который потом придется корректировать.”

Сейчас некоторые возразят, что воспитывали собаку иногда и запоздалыми наказаниями. И она даже все поняла и теперь не хулиганит. Да и вообще выросла – дай бог каждому. Мы с вами, товарищи. Старая собака Петр появилась у нас чуть раньше, чем мы узнали про вред подобной педагогики (15 лет назад). И она успела огрести немного строгости за проступки, о которых в момент наказания уже позабыла. И тем не менее продолжает оставаться довольно уравновешенным товарищем. Но это так называемая систематическая ошибка выжившего.

Если псы получали запоздалые наказания и выросли нормальными, это передается из уст в уста как доказательство, что они «все понимают». А если такой метод воспитания всю собаку испортил, эти данные в статистике не учитывают, потому что списывают на дефекты дрессировки, скверный псячий характер или недостаток ума. А учесть стоило бы, потому что общение с животным выстраивать сильно проще, если и поощрение, и неодобрение поступают в собаку своевременно. Так хозяин ей понятнее, любимее и безопаснее.

На первый взгляд, игнор – самое гуманное из всего, чем можно ответить собаке на хулиганства. Логично же – никто псину не лупит табуретом по голове, не дергает поводком, не повышает даже голоса на нее. И как будто даже эффект есть: зверь, отправленный в черный список на денек, вдруг становится сладким кабачком, готовым выполнить любую мамичкину просьбу. Ну а мамичка чувствует, что обошлась малой кровью, не наказывая собаку жестоко.

Некоторые песовладельцы даже объясняют обоснованность игнора тем, что собаки сами решают так конфликты между собой. Подходит, скажем, один пес к другому, а если тот не настроен общаться, то замирает и отворачивается. И вот якобы благодаря такому старательному «игнорированию» они расходятся мирно. На самом деле так выглядит вовсе не игнор, а самое настоящее песье общение. Отворот головы и застывание в позе – классика собачьих сигналов примирения. На языке тела это значит: «Молодой человек, я сегодня не настроен на драку, буду рад, если вы тоже не захотите откусить мне жопку».

* * *

Но игнор в собачьем мире тоже существует, хоть выглядит совсем иначе и используется для других целей. Живет, скажем, песья стая на какой-нибудь помойке возле мясокомбината. У животных там богатый и вонючий, но все равно ограниченный пищевой ресурс. Например, количество коровьих останков на этой помойке рассчитано на 15 особей. Каждый год рождаются новые щенки, большая часть из которых закономерно умирает от болезней и травм. А тем, кто выживает, хватает пропитания. Но в какой-нибудь урожайный год выживает много щенков, поэтому еды становится мало. Собакам приходится самостоятельно регулировать численность стаи.

Вот тут-то и нужна методика игнорирования, не убивать же «лишних» в самом деле. В стае всегда есть какой-нибудь «неудобный» пес – агрессивный или не умеющий нормально договариваться с сородичами. В урожайный на выживших щенков год именно такой член коллектива признается слабым звеном.

Его прогоняют с территории и из «семьи». Но собаки не умеют объясняться словами, дескать, дядь Леша, мы решили, что ты покидаешь наш проект, вали за периметр. Поэтому они начинают игнорировать дядь Лешу, а если он подходит пообщаться, рявкают на него и в диалоги не вступают. Так изгой понимает, что он теперь изгнанник, и ему становится очень страшно. Потому что тут ему не рады и в любом случае придется уходить.

“Собаки – существа коллективные, они не могут жить в одиночестве и чаще всего умирают, если теряют стаю, а другую не находят.”

Но тут у них хотя бы остается свобода уйти, чтобы не жить в гнетущей атмосфере. Если же пса начинают игнорировать в человеческой семье, уйти он никак не может, хоть и испытывает примерно те же чувства: страх смерти и неспособность повлиять на собственную судьбу.

* * *

Обычно кинологи советуют «лечить» игнором простенькие недоразумения собачьего поведения типа слишком бурной встречи хозяев с работы, рычания на членов семьи или воровства со стола. Но нужно различать игнор и демонстрацию сигналов примирения. Скажем, пес встречает вас с работы слишком бурно, и вы отворачиваетесь от него до той поры, пока он не угомонится, а потом хвалите – это самое настоящее общение. Или скулит и просит поиграть с ним в мяч, а вы говорите «нет» и не играете – это общение тоже. А вот если он украл пиццу со стола, а его за это вон с кухни и целый день не замечают демонстративно и ни на какие попытки пообщаться не реагируют ни согласием, ни отказом – это уже самый настоящий игнор. Страшный и беспощадный. И если сопоставить подобные преступления с наказанием игнором, это все равно что приговорить подростка к пожизненному заключению за украденный пакет чипсов. Для собаки хозяйское равнодушие гораздо страшнее, чем физическое наказание, крики и рывки поводком.

“Игнор – предвестник скорой гибели, и инстинкты диктуют псу: «Если тебя не замечают, все плохо».”

Но одно дело – собачьи эмоции, не каждый даже довольно опытный владелец заметит их и сделает выводы. Другое дело – то, как пес станет с этими эмоциями справляться. И тут у нас появляется практичный аргумент о том, почему игнор, даже самый непродолжительный, лучше не использовать в воспитании шерстяных детей. Чтобы осмыслить последствия игнорирования, нужно вернуться к обычаям собачьей стаи.

* * *

Когда стая начинает игнорировать неугодного пса, а он понимает, что это то самое, у него остается единственный выход – отправиться на поиски новой стаи и как-то договориться, чтобы приняли. Естественно, эти дипломатические переговоры проходят не словами через рот. Собака ходит по границам территории нового коллектива и метит все своим запахом. Писает и какает то есть. Это рабочая методика плавного приучения посторонних животных к тому, что с ними теперь будет жить некий дядь Леша.

Так же может поступить и домашняя собака, которую игнорирует семья или один из ее членов. Проще говоря, если ваш пес вдруг начал оставлять мокренькое на любимом папином диване или откладывать кучи в мамино кашпо, есть вероятность, что кто-то злоупотребляет игнорированием. Мотив таких песьих поступков – вовсе не месть или обида за наказание. Это попытка помириться, ведь уйти искать новую стаю собака не может, хотя она бы с радостью, потому что для псов невыносимо жить в состоянии конфликта.

Еще одно возможное последствие игнора – выученная беспомощность у собаки. Как ни суй мамичке в подмышку нос, как ни приноси ей в дар все свои игрухи, она все равно игнорирует. А значит, нет смысла пытаться как-то повлиять на ситуацию. Остается лечь в угол и ждать гибели. Наверняка и еду достать скоро будет неоткуда.

* * *

В общем, игнорировать собаку – это не столько наказание, сколько страшные новости о том, что она больше не нужна стае. Хотя не будем спорить с коллегами, это иногда работает так, как предполагалось. Пес начинает во всем угождать хозяевам, стараться не отсвечивать, а значит – не хулиганить. Но мы уверены, что этот метод практически всегда несоизмерим с любым «преступлением», на которое способна собака, и довольно жесток.

Не будем скрывать, одна из авторок этой книги редко, но использует его в своей практике. Но это касается только суперсложных случаев, когда пес, например, пережрал уже всю семью, а десятки других методик не дали результата. Впрочем, это не отменяет того, что игнорировать собаку в качестве рядового наказания вне плана коррекции поведения и без присмотра грамотного специалиста нельзя.