Текст книги "Легенда о хозяйке ночи"

Легенда о хозяйке ночи

Красив суровый, снежный край

При свете дня в сиянье солнца,

Когда снежинок мириады стай

Играют в чехарду, сияя своим донцем,

Вокруг которого расходятся лучи,

Узор ажурный заплетая меж собою,

То пламенеющий мерцанием свечи,

То затухающий лазурью голубою.

Но только ночью можно увидать

Волшебный мир, полный чудес и света.

И тот, кто вдруг отважится не спать,

Сможет увидеть, как прекрасно это

Сияние чистое подлунной красоты,

Что в свете дня от глаз людских сокрыта.

Ночь – не всегда лишь время густой тьмы,

Но ей и света чаша до краёв испита!

Лишь только стоит звёздам замерцать,

И луны лик над горизонтом улыбнётся,

Такая льётся с неба благодать,

Что потайных глубин души она коснётся!

Искрится и блестит при лунном свете снег,

Словно небесной звёздной карты отраженье,

Укутанные в мягкий, тёплый, снежный мех,

Как сказочные тролли, высятся деревья,

И слышится их лёгкий смех в ночи,

Когда они перекликаются затейно,

Колышется он пламенем свечи,

Когда играют меж собой они шутейно.

Лишь только в горизонт опустится луна –

Они, как дети, скромно затихают.

И погружаются, смеясь, в объятья сна.

И до утра в лесу все звуки замолкают.

Но есть и та, что по ночам не спит,

И меж деревьев бродит до рассвета.

Она за звёздами и за луной следит,

И не приемлет совершенно солнца света.

С закатом входит в спящий мир она –

Хозяйка ночи, тёмной и волшебной,

Из глубины своей пещеры, что в горах

Сокрыта в мрачной пелене из тьмы безмерной.

Она была бледна и хороша лицом,

Как звёзды, бездна чёрных глаз искрилась,

И смоль тёмных волос, плетёная венцом,

Вокруг главы замысловато кверху вилась,

А тонкий, хрупкий, невесомый её стан,

Окутывало платье, соткано из неба:

На чёрном полотне мерцали дивно там,

Рассыпанные, будто крошки хлеба,

Осколки звёзд и самоцветов лунных,

Сияющих во тьме и блеском озарявших

Бледность лица и чёрных прядей струны,

И, отражаясь в бездне глаз, ночь освещавших.

И, обойдя неспешно белый свет,

Она в свою пещеру возвращалась,

Где тьма скрывала её тонкий силуэт,

И день-деньской от ночных бдений отсыпалась.

Её пещера очень мрачною была,

В ней в каждом закоулке тьма царила,

И сплошь гранитом была устлана она:

Полы и своды высоты неизмеримой,

И ложе из гранита, а на нём

Звёздною пылью все наполнены подушки,

И, устилающая это ложе всё,

Перина им просилася в подружки.

Стол, стулья, шкаф и величавый трон –

Всё это составлял гранит холодный.

И голоса хозяйки чудный звон

Немного оживлял сей интерьер добротный.

Голос её был тих, но с тем глубок,

Струился, словно ручеёк по перекатам,

Он из груди, как будто лава, тёк,

И слышался в пещере пред закатом.

Чудная песня усыпляла этот мир,

На небе звёзды потихоньку зажигая,

И ночь текла неспешно, как эфир,

Просторы все земные заполняя.

И шла хозяйка ночи по земле

И колыбельную для мира напевала.

Так проходила её жизнь, служенье тьме –

Иного никогда она не знала.

Но появились люди на земле

И стали биться за её просторы.

Им не хватало дня, и в ночной тьме

Они на поле брани продолжали споры,

Словно не слыша, как в тиши ночи

Хозяйки льётся голос томный, чудный.

Им было слышно, как звенят мечи,

Как храпят кони, в пылу битвы трудной.

И поначалу для хозяйки было не понять,

Что за порыв людьми так движет страстно?

Она никак всё не могла к уму принять,

Как можно так всю ночь шуметь ужасно?

Как ни пыталась повлиять на них она,

Но её чары были тут бессильны!

Она хозяйка неба полотна,

И то лишь в темноте, а вовсе не всесильна,

Чтобы заставить этих чудаков

Не заниматься ерундой, а спать ночами!

И время проводить под сенью снов,

А не греметь щитами и мечами!

И потихоньку она стала замечать,

Что петь ей хочется всё реже и всё меньше,

И злоба тихая в ней стала нарастать.

И голос её стал намного глуше, а не звеньше,

И к людям ненависть в ней стала проявляться,

И раздражение к их бесконечной суете.

Хозяйка ночи стала меньше улыбаться.

Всё чаще ночь топила в темноте:

Не каждый вечер яркий звёздный блеск

Стал появляться на небесном своде;

Да и лучей луны неровный всплеск

Не всякий раз резвился на свободе;

Вмиг напускала тьму, чтоб по ночам

Ни зги не видно всем живущим было;

Чтобы, свет солнца видящим, очам

Не броситься на блеск меча во мраке стылом.

И хоть людей и останавливала тьма,

Но всё ж случались битвы под луною.

В одну из них и заприметила она

Богатыря, что был хорош собою!

Хозяйка ночи, мимо битвы проходя,

Совсем нечаянно мужчину увидала.

Ведь за людьми особо не следя,

Она ни женщин, ни мужчин средь них не знала.

А тут вдруг взгляд наткнулся на него…

Он был высок, широк в плечах и очень строен,

Глаза неистовством горели у него –

Он был из рати самый лучший воин!

И имя его Ингварр за себя

О нём само, без объяснений, говорило,

Что его жизни главная стезя –

Вести войну, сражаться, что есть силы!

Врагов разил без сожаленья, наповал,

Махал мечом направо и налево.

В груди хозяйки вдруг поднялся шквал!

Она не знала, что ей дальше делать.

Из ночи в ночь, мимо заставы проходя,

Она за воином украдкой наблюдала.

Себе покоя больше не найдя,

Однажды перед ним она предстала.

Зашла неслышно в небольшой шатёр,

Где он опочивал, на жёстком ложе.

Ингварр на ухо очень был востёр:

Ведь даже зверь свой вздох сдержать не может!

А уж тем более, вздох страсти и любви,

Что вырвался из глубины души хозяйки.

И оказалися лицом к лицу они…

И тут слова слетели с губ, как птичья стайка,

Которую вспугнул неосторожный жест,

И понеслись вперёд, без остановки.

К нему на ложе ей пришлось присесть,

Настолько было непривычно и неловко:

« Я наблюдала за тобой уже давно.

Ты покорил меня своей отвагой.

Теперь хочу я от тебя лишь одного…»

Она запнулась… Бездну глаз застило влагой.

Он, было не схватил привычно меч,

Но, женщину увидев, удивился.

И, слыша её сбивчивую речь,

Гнев у него недоумением сменился.

« Ты кто такая?» – он её спросил.

«Откуда здесь взялась по мои очи?»

Она, набравшись смелости и сил,

Сказала тихо: « Я – хозяйка ночи!

Каждую ночь я мимо прохожу,

Зовя луну и зажигая в небе звёзды.

И вот тебя я среди люда нахожу,

Ты необычен! Очень нравишься мне просто»

Она его вдруг страстно обняла,

И нежно губ коснулася губами.

Решительно он отстранил её тогда

И обратился к ней он со словами:

«Польщён, я тем, что выбрала меня,

И собралась бездумно мне отдаться,

Но огорчить придётся мне тебя:

Только с женой привык я целоваться!

Только жены моей прекрасный лик

Я вижу в снах, от битвы отдыхая,

Только её, как женщину, постиг,

А остальных душа не принимает!

А телом управляет, знаешь, дух,

Поэтому и телом я ей верен!

Хоть шёпотом скажу, да хоть и вслух –

Я изменять любимой не намерен!

И я тебя тот час же попрошу:

Покинь шатёр и больше не являйся!»

«Но я же ведь немногого прошу…»

«Я всё сказал. Теперь не унижайся!» –

Вскочил с постели он, к хозяйке подошёл,

Схватил её за плечи очень грубо

И, полог приподнявши, за шатёр

Он вытолкнул её. Сигнал тревоги трубы

В тиши ночной по войску разнесли,

И мимо растерявшейся хозяйки

На битву воинов кони понесли.

Одна она осталась на лужайке.

И слёзы горя хлынули из глаз,

От боли сильно сердце у ней сжалось,

Но тут же ненавистью боль сменилась враз,

И кроме мести мыслей не осталось!

Она вернулась в свой гранитный дом

И провела весь день она в раздумьях.

А думала без устали о том,

Что месть свою осуществить не трудно!

Пока сражается муж на полях войны,

Его жена дома одна и беззащитна,

Пока она так сладко спит и видит сны,

Во тьме к ней можно появиться скрытно!

И рассмеялася хозяйка от души:

За свой позор она сполна воздаст мужчине!

Кто он такой, что за неё решил,

Что ей любить нельзя? Ну, так отныне

Она подаст ему незабываемый урок

И он к ней явится ещё с мольбою!

Тогда не будет он настолько с ней жесток!

Она его заставит бегать за собою!

И вот, собравшись укрыть тьмою белый свет,

Хозяйка ночи в дом воителя явилась.

Увидев деву, ликом краше, чем рассвет

Мстительница тут же ещё больше разозлилась.

Не зря воитель так любил жену:

Глаза – небесный свод, цветы в росе – ланиты!

Краса её подобна волшебству,

В восходе солнца над землёю что сокрыто!

Фигура – стройная берёзка у крыльца,

А волосы – что струи водопада,

Улыбка и свет чистого лица –

И больше мужу ничего вовек не надо!

А имя её было Ингебьёрг,

Что означало мужнина защита.

Хоть муж её от бед всегда берёг,

Но сила мудрости вся в ней была сокрыта.

Она спала на ложе волчьих шкур,

Раскинув руки, и во сне спокойна.

Хозяйка ночи затевала первый тур

Своей игры, неизмеримо злобной:

Над спящей руки распростёрла – тут же враз

Тень чёрная всю женщину сокрыла.

И следом выкрикнула страшный свой приказ

И, словно изваяние, застыла.

Вдруг тьму пронзил слепящий, яркий свет –

И из постели ввысь порхнула птица.

Белой, как снег, и небольшой сове

Теперь уже любимый не приснится!

Хозяйка громко рассмеялася тогда –

Ведь план её поистине удался!

И будет Ингварр с нею навсегда!

Вот только бы до дома он добрался.

Покинув дом воителя, она

Отправилася в путь по своим нуждам.

Пускай же дома ждёт его сова!

Не больно он этой пернатой нужен!

Но силу чар своих не рассчитав,

Хозяйка ночи малость ошибалась:

Душою-то своей полярная сова

Любящей женщиной, как есть, так и осталась.

И речь-то не исчезла вовсе у неё.

Как человек, она могла судить и размышлять.

И положенье это новое своё

Пыталась как-то постараться осознать.

Хотя теперь вела свой образ жизни, как сова,

От дома далеко не улетала.

Хоть с крючковатым клювом голова,

Но она мужа верно поджидала!

И через месяц, завершив войну,

Он в милый дом с победою явился

И думал там застать жену, совсем одну,

Но, на порог ступив, он несказанно удивился:

Там не топился много дней уже очаг,

И по углам висела паутина –

По дому будто бы пронёсся враг,

Такая неприглядная была картина.

На ложе, где с женой он почивал,

Гора кривых ветвей переплетённых.

А где краса-жена? Он недоумевал…

Во всех углах усадьбы затаённых

Искал жену наш воин целый день

И, наконец, отчаявшись, заплакал…

Тут на закате промелькнула чья-то тень.

Сова! Она присела у забора на кол.

Он, было замахнулся на неё,

Чтобы прогнать, но, изумлённый, замер.

Узнал в ней воин счастие своё

За голубыми с поволокою глазами!

«Родная, что с тобой произошло?» –

Едва сумел он прошептать охрипло.

«За что такое нам, любимая, за что?» –

Он выдохнул в отчаяньи, осипло.

И тут сова заговорила тихо с ним:

«Мой милый, я сама не понимаю!

Богов я не гневлю, живу тобой одним

И от тебя лишь я ребёнка ожидаю!

А тут в одну из роковых ночей

Меня разбудил крик и свет ярчайший.

У ложа женщина была, и блеск очей,

Был очень злобен, словно волк дичайший!

Она так громко рассмеялась и ушла,

А я хотела было кинуться за нею,

Но обнаружила, что я теперь сова!

И толком крыльями махать я не умею!»

А Ингварр, слушая жены рассказ,

По его ходу начал понимать,

Это хозяйка ночи отомстила за тот раз,

Когда её он отказался целовать

И выгнал из шатра её взашей –

Так Ингебьёрг о том поведал он!

От гнева и стыда он вспыхнул до ушей.

И вырвался из глубины груди тяжёлый стон!

Старался верным быть, но не сберёг

Любимую свою от злобных чар!

Пришла беда и на его родной порог.

Горел в душе неведомый пожар.

И тут он понял, что хозяйка тёмной ночи

Затеяла чёрное дело для того,

Чтоб он явился к ней… Вот чего хочет!

Вот чары колдовские для чего!

Гнев закипел в его душе ретивой.

Поднялся Ингварр в рост и закричал:

«Не станешь ты насильно сердцу милой!

Не будет этого, твоим я чтобы стал!

Пускай жена моя останется совою,

Любить её я буду и такой!

Но ты теперь уж не найдешь себе покоя,

Укрывшись днём в пещере под горой!

Не спать, не есть ты, гадина, не сможешь!

Исчахнешь и иссохнешь от тоски!

Ну, а меня не смей больше тревожить –

Не протяну своей тебе руки!

Пусть буду я жизнь коротать свою с совою,

Но я перед тобой не поклонюсь!

Не вс

...

конец ознакомительного фрагмента