Текст книги "Принцесса на горошине. Не такая, как все"

– Ваш заказ номер 43, – услышала я её голос, когда подошла ближе. – Что-то ещё желаете заказать? Соус, напиток?

– Привет, – сказала я ей, когда подошла моя очередь. Если честно, больше не придумала, как привлечь её внимание, да и народ толпился у стойки.

Лиля подняла на меня глаза, удивлённо моргнула. Но почти тут же нахмурилась и совсем невежливо поинтересовалась:

– Что нужно?

– Поговорить хочу.

– Я занята, я работаю. Мне здесь разговаривать некогда.

– А долго ещё… ты работать будешь? – спросила я.

Лиля усмехнулась.

– У меня смена четырнадцать часов.

– Хватит выёживаться, – выступил вперед суровый Пал Палыч. Слушал наш разговор, стоя у меня за спиной, и, по всей видимости, тон моей возможной родственницы, ему категорически не понравился. – Когда у тебя перерыв?

– Я не знаю, – зашипела она на него. – Это не я решаю. Вы заказывать что-то будете? Меня же оштрафуют.

Я бестолковым взглядом уставилась на стенд с меню.

– Что-нибудь, – проговорила я в нерешительности. – Закажи мне что-нибудь.

Пал Палыч решительно оттеснил меня плечом от кассы.

– Коля, найди для Марьяны место, и заказ её забери. А я договорюсь… о перерыве для этой красотки, – буркнул он и растворился среди людей.

– Марьяна Александровна, пойдемте за тот столик.

Коля усадил меня к окну, я чувствовала себя несколько неловко, понимая, сколько людей вокруг меня. Молодежи, детей, просто зашедших в обеденный перерыв перекусить. Разговоры, смех, какие-то непонятные звуки.

Передо мной поставили поднос, с чем-то, завернутым в хрусткую бумагу. Не подумайте, я прекрасно знаю, что такое фаст-фуд, и ела, и пробовала. Но сетевые точки никогда не посещала, не было, так сказать, необходимости. Коля сел напротив меня, посмотрел с какой-то дурацкой улыбкой, будто на несмышлёного ребенка, которого родители в первый раз в торговый центр за руку вывели.

– Хотите попробовать? – задал он столь же дурацкий вопрос.

Я взглянула на него с намёком.

– Коля, я знаю, что такое гамбургеры. – Я отодвинула от себя поднос в его сторону. – Ешь, я не буду.

Через несколько минут к нам присоединился Рыков. Покосился на жующего Колю, красноречиво поджал губы, после чего на меня посмотрел.

– Она освободится через десять минут. Здесь подождём или на улице?

– Коля обедает, – удивилась я. – Подождём здесь.

Рыков снова на подчинённого посмотрел, со всем своим пристрастием, и сказал тому:

– Приятного аппетита.

После пожелания таким тоном можно было подавиться. Коля же лишь нервно сглотнул. Поспешил кивнуть, и сказал:

– Спасибо.

Встретились с Лилей мы всё же на улице, на стоянке. Я расхаживала рядом с автомобилем взад-вперед, а Рыков с Колей бдительно поглядывали по сторонам. Понятия не имею, что высмотреть пытались. А потом появилась Лиля. Шла ко мне решительной походкой, стянула с головы панамку и небрежно сунула её в карман фартука. А ещё сигареты откуда-то достала, и, подойдя ко мне, закурила.

– Что ты хочешь? – совершенно невежливо поинтересовалась она.

Я окинула её худую фигурку быстрым взглядом. Без каблуков она показалась мне совсем маленькой, едва до уха мне макушкой доставала.

– Лиля, мне потребовалось время, чтобы обдумать то, что ты мне сказала, – проговорила я заранее подготовленную фразу.

Лиля же в ответ усмехнулась.

– Правда? И что ты надумала?

– Как дам сейчас поджопник, – неожиданно подал голос Пал Палыч, бдительно прислушивающийся к нашей беседе. – Ты с кем разговариваешь?

Я укоризненно на него глянула, затем на Лилю посмотрела. Та, после угрозы, заметно нахохлилась, но пыл поубавила. Переспросила совсем другим тоном:

– Что ты хочешь мне сказать?

Конечно, на Пал Палыча можно было рассердиться, за его вольность, но после неё общаться с Лилей мне стало гораздо проще.

– Ещё раз поговорить, – сказала я ей. – Обсудить всё. Нам ведь есть, что сказать друг другу.

Лиля дёрнула плечом.

– Не знаю. То есть, понятия не имею, что нам с тобой обсуждать. Мы с тобой незнакомы. А вот мама хочет с тобой встретиться.

От этих её слов я занервничала. Не нашла ничего другого, как пообещать:

– Об этом тоже поговорим. Почему бы тебе не приехать ко мне?

– Когда?

– Когда у тебя будет свободное время.

– Вообще, у меня завтра выходной.

– Вот и отлично. – Я ободряюще ей улыбнулась. Даже мысленно никак не могла заставить назвать её сестрой. Даже в моём сознании это звучало дико. – Я пришлю за тобой машину.

Лиля, наконец, улыбнулась.

– Было бы круто.

Я посмотрела на молодого водителя.

– Коля за тобой завтра приедет.

Лиля на Колю посмотрела, я бы даже сказала, присмотрелась всерьез. Кивнула весьма благосклонно. А потом ко мне повернулась и попросила:

– А можно на какой-нибудь крутой тачке? Чтобы все обалдели?

– Специально приобретем для этого случая, – ядовито проговорил Рыков. И показательно взглянул на часы: – Марьяна Александровна, у вас через час встреча.

– Какая ещё встреча? – переспросила я у него, когда мы сели в автомобиль. Лиля возвращалась на рабочее место, я посмотрела её вслед.

– Косметолог, Марьяна. Или отменить?

Я моргнула.

– Ах, да. Я совсем забыла.

Косметолог, массажист, стилист…. Куча всяких важных встреч в моей жизни. О которых я в последнюю неделю напрочь позабыла.

– Поедем. Мне нужно расслабиться.

– Вот это правильно. А то занимаемся какой-то откровенной фигнёй.

– Пал Палыч! – не сдержалась я, и мы все замолчали.

Вечером приехал Абакумов, и совсем не обрадовался новостям о том, что я встречалась с новоявленной родственницей. А я, если честно, совсем не обрадовалась его приезду. Потому что не понимала, что всё это означает. Вторую ночь он ночует вне дома, вне семьи, а, значит, должен будет как-то объяснять своё отсутствие, тут уже не расскажешь, что случайно заснул в офисе. Или это значит, что он уже объяснился с женой, просто меня почему-то в известность об этом не ставит.

Наверное, мне нужно было задать конкретный вопрос, а я почему-то молчала. Не получалось у меня спросить. И от этого замалчивания, я чувствовала неловкость, себя виноватой чувствовала перед его женой, перед его детьми. Раньше Димка возвращался вечерами к ним, и мне, хоть и было тяжело, но казалось это правильным. А сейчас я не знала, как отреагировать. Но, судя по поведению Абакумова, самой правильной моей реакцией было именно молчание. Чтобы я приняла его присутствие в моём доме, рядом со мной, как само собой разумеющееся. И лишние вопросы не задавала.

Услышав про Лилю, Дмитрий Алексеевич откровенно поморщился.

– Зачем тебе всё это надо, Марьяна? – спросил он.

Я подумала над своим ответом.

– Наверное, за тем, что это моя мать. Какая бы она ни была. Я хочу её узнать. И, наверное, для того, что они с Лилей мои единственные родственники.

– Родственники, – недовольно проговорил Абакумов. – Которым нужны твои деньги.

Я вздохнула, не скрываясь.

– Всем нужны мои деньги.

Димка остановился посреди комнаты, ко мне присмотрелся.

– На что ты намекаешь? – спросил он.

Я якобы непонимающе моргнула.

– Я? Ни на что. Констатирую факт. Порой думаю, что гораздо проще было бы без денег, и без наследства.

Дмитрий Алексеевич взглянул на меня с насмешкой.

– Глупенькая. Ты даже понятия не имеешь, что это за жизнь. С кучей проблем, в постоянном безденежье.

– Можно подумать, ты знаешь, Дима.

– Бог миловал, – хмыкнул он. – Но для этого, знаешь ли, понадобилось приложить много усилий. Не искал я обеспеченных родственников.

– Пожалуйста, не начинай, – попросила я. – Никто не виноват, что так сложилось. Но, если всё правда, то где-то живёт женщина, которая меня родила. Понимаешь? Как я могу не думать об этом?

Димка стоял у окна, недовольно поджав губы, но, в конце концов, согласно кивнул.

– Ты права. Это для тебя важно. – И вроде как разрешил: – Познакомься с ней.

Его тон меня царапнул. Разрешения я, вроде как, не спрашивала, лишь делилась с ним своими мыслями. А тут такое высочайшее соизволение. Занятно.

– Когда встреча с нотариусом? – спросил он.

– На следующей неделе, – ответила я, продолжая раздумывать о своём.

Абакумов нахмурился.

– Почему он тянет?

Я плечами пожала.

– Понятия не имею. Я, вообще, обо всём этом понятия не имею.

– Странно, – проговорил он. – Я завтра выясню.

– Дима, мне кажется, всё должно идти своим чередом. Нотариус сообщил, что ему нужно время, чтобы согласовать определенные моменты.

– Какие ещё моменты, Марьяна?

– Я не знаю.

– И тебя это не беспокоит?

Я головой покачала.

– Нет, не беспокоит, – честно призналась я. – Он ведь профессионал, ты же знаешь.

– Любого профессионала можно подкупить, Марьяна, – с определенным намеком заметил Дмитрий Алексеевич.

Теперь уже я взглянула на него с недоумением.

– В каком смысле?

– В том, что слишком много желающих на твоё наследство.

– Но это же моё наследство, – удивилась я. – Наследница я единственная. Так что…

Дмитрий Алексеевич вздохнул напоказ, будто я сказала немыслимую глупость.

– Я всё-таки позвоню завтра нотариусу, – сказал он, в конце концов.

А я хмыкнула в сторону. И вроде как невинно, поинтересовалась:

– На каком основании?

– Что?

Я на него посмотрела.

– На каком основании ты позвонишь нотариусу, Дима? Что ты ему скажешь? И почему ты думаешь, что он станет с тобой общаться? – Я руками развела. – Ты ведь к этой ситуации никакого отношения не имеешь.

Он замолчал на некоторое время. Видимо, пытался сообразить, что мне сказать. В итоге, решил обидеться.

– Марьяна, я забочусь о твоих интересах.

– Я понимаю, – не стала я спорить, и даже примирительно улыбнулась. – Но это не меняет факта того, что нотариус не станет с тобой общаться.

Я отвернулась от него, а Дмитрий Алексеевич подошёл к дивану, на котором я сидела, наклонился ко мне, дышал мне в шею.

– Марьяна, – позвал он. – Ты на меня злишься?

Я головой качнула.

– Нет. Просто пытаюсь рассуждать трезво.

Димка голову ниже склонил, прижался лбом к моему виску. Жарко подышал мне в ухо.

– Я ведь стараюсь всё исправить, – проговорил он. Я промолчала. – Я хочу о тебе заботиться. Кто ещё это сделает?

Я глаза прикрыла. А Абакумову сказала:

– Спасибо. Я это ценю. – Я немного отодвинулась. – Но ты же знаешь, что я права.

Он выпрямился, проговорил с недовольством:

– Да, понимаю. И мне это не нравится. Наверное, пришла пора этот момент исправить.

– Что именно? – не поняла я.

Его пальцы коснулись моих волос.

– Наше неопределенное положение.

Вот так так. Кажется, Дмитрий Алексеевич налету подхватил знамя и понёсся вперед, как угорелый. Решает всё с наскока. Я даже некое беспокойство от его решительности ощутила.

Утром приехала Лиля. Я ждала её приезда, но под укоризненным взглядом Дмитрия Алексеевича, делать это было не слишком комфортно. Он и на работу этим утром не торопился, видимо, специально поджидал встречи с новой родственницей. Не спеша завтракал, просматривал новости, перебирал какие-то бумаги за столом, и всё на меня посматривал. Я пила вторую чашку кофе, и ждала. Если честно, то мысленно разрабатывала стратегию своего поведения. Как мне следует вести с себя с сестрой? По-родственному вряд ли получится, нужно, хотя бы, с дружбы начать. Поэтому, когда Лиля появилась, я поднялась ей на встречу и улыбнулась. Сказала:

– Привет.

– Привет, – отозвалась Лиля, её тон прозвучал несколько настороженно. Наверное, из-за того, что она заметила за столом Абакумова. Тот поднял на родственницу глаза, окинул цепким взглядом. И приветливым совсем не выглядел.

– Проходи к столу, – пригласила я. – Ты завтракала?

Лиля сегодня была одета более смело, короткая кожаная юбка, яркая кофточка, босоножки на платформе и маленькая сумочка с немыслимыми стразами. Я невольно задалась вопросом, в каком магазине она одевается. Но вопрос был явно лишним, достаточно неприличным и невежливым, поэтому вслух я его не озвучила. Каждый имеет право самовыражаться, как считает нужным. В конце концов, одета она в рамках приличий, просто… у девушки своеобразный вкус.

– Кофе выпила, – сказала Лиля. И тут же добавила: – Из банки.

– У нас хороший кофе, Шура варит. Садись за стол, не стесняйся.

– Да я не стесняюсь, – проговорила Лиля, а сама снова на Димку покосилась.

– Это Дмитрий Алексеевич, – представила я его, заметив интерес сестры. – Мой… – тут вышла некоторая заминка, я думала, кем Абакумова представить, но тот меня опередил и сказал:

– Жених.

Я на него посмотрела, но решила не спорить. Жених, так жених. Ему, наверное, виднее.

Лиля молча смотрела на него, затем кивнула. Видимо, это означало, что знакомство ей приятно, и окончено.

– Дима, это Лиля, – порадовала я тем временем «жениха». Выговорить «сестра» у меня тоже как-то не получилось.

Я налила ей кофе, придвинула тарелку с булочками.

– Ешь.

Она окинула взглядом накрытый к завтраку стол, негромко хмыкнула.

– Вы всегда так завтракаете?

– Да, – растерялась я. – А что?

– Да так, ничего, – снова усмехнулась она.

– Девушка хочет сказать, что её привычный завтрак от нашего сильно отличается, – пояснил Дмитрий Алексеевич. И обратился напрямую к ней. – Правда, Лиля?

– Правда, – кивнула та. И тут же поинтересовалась с вызовом: – А ты хочешь по этому поводу высказаться?

Дмитрий Алексеевич тут же поморщился. На меня взглянул с намёком.

– Марьяна, я тебя предупреждал.

Конечно, их короткая стычка мне совсем не понравилась. Я и без того с трудом предугадывала каждое слово и движение Лили, и не знала, как себя вести, а тут ещё Абакумов со своими язвительными замечаниями.

– Дима, почему бы тебе не поехать на работу? – мягко поинтересовалась я. – Уверена, там необходимо твоё присутствие.

– Марьяна, – начал он, но я его перебила:

– Нам с Лилей есть, о чём поговорить. Между нами, девочками. Поезжай, милый.

Абакумов моей настойчивой просьбе внял, но для начала кинул взгляд на свои дорогущие часы на запястье, после чего согласно кивнул и поехал.

– Ты права. У меня в двенадцать совещание, нужно ещё повестку дня согласовать. – Он обошел стол, приблизился ко мне, наклонился и запечатлел на моём лбу крепкий поцелуй. – До вечера, дорогая.

Прозвучало настолько пафосно, будто в старом кино. Но Дмитрий Алексеевич, судя по всему, был собой доволен. А вот Лилю он удостоил тяжёлого взгляда. Было понятно, что её присутствию в этом доме, он совсем не рад.

Лиля проводила Абакумова взглядом. Я осторожно наблюдала за ней, и видела, что в её глазах возмущения, злости или презрения в его адрес нет. Она смотрела насторожено, но с интересом. А когда голову повернула, поняла, что я за ней наблюдаю. И хмыкнула.

– Он, на самом деле, твой жених?

– Вроде того, – неопределенно ответила я.

А вот Лиля определилась мгновенно. Улыбнулась мне.

– Ты с ним спишь, – сказала она. – А парень думает, что женихается.

– Это несколько бестактное замечание, – заметила я.

– Но я ведь права? – Она взяла ещё одну булку с тарелки, потянулась за джемом в вазочке.

– Всё несколько сложнее, знаешь ли.

– Да это понятно, что сложнее. Он шикарный мужик, ты тоже не за углом себя нашла. В него вполне можно влюбиться. Наверное, подарки дарит, и в постели хорош. Но, по натуре, пакостный мужик.

– С чего ты взяла?

Она плечами пожала.

– По нему видно. Взгляды, жесты, поцелуйчики эти, – Лиля, не скрываясь, ухмыльнулась, – в лоб. Кого целуют в лоб?

– Детей, – подсказала я.

Лиля кивнула и совершенно ровным голосом выдала свою версию:

– Покойников.

– Лиля, что за глупости ты говоришь? – Я не знала, то ли мне смеяться, то ли возмущаться.

– Если меня парень в лоб поцелует, я, наверное, ему в лоб в ответ и дам. Но у вас всё по-другому. Всё чинно, благородно. По-старому. Мне не понять. Я на улице выросла.

– Что значит, на улице?

Лиля плечами пожала.

– Как все. Провинция, окраина города. Из школы придешь, учебники бросишь и бегом на улицу. До самой ночи.

– А как же… твои родители?

– А что родители? – удивилась она. – Родители на работе. А когда не работают, у них своих дел полно. А за детьми разве уследишь?

Я её выслушала. Моё детство было совсем не таким. Закрытая школа, водители и охрана, даже школьные вечеринки проходили под присмотром и очень благопристойно. У меня не было ни единого шанса куда-то улизнуть и что-то натворить. Хотя, возможно, и была такая возможность, но мой характер не дал мне об этом даже задуматься. К тому же, сколько себя помню, за мной всегда ходил охранник, это было обязательное условие, даже когда я повзрослела настолько, чтобы уехать учиться заграницу на пару лет. Я давно воспринимала это, как само собой разумеющееся, и никогда не спорила. Я ведь переживала о папином спокойствии, не хотела его волновать.

– А сейчас? – вырвалось у меня.

– Что сейчас? – переспросила Лиля.

– Родители. Как они сейчас живут?

Лиля пожала плечами.

– Да так же, как и всегда. Как кошка с собакой. Работают, выходные на даче проводят. У бабки дача за городом. – Лиля невольно окинула взглядом просторную, светлую столовую. Её губы снова искривились в усмешке, в этот раз неуверенной. – Конечно, наша дача от вашей отличается. Шесть соток и домик из фанеры.

Я слушала Лилю, вспоминала женщину на фотографиях в своём альбоме, свою маму. Хрупкую, с милой улыбкой, с шикарной копной волос, с ухоженными руками, и в моем сознании никак не сопоставлялось с тем, что я слышала. Каждодневная работа, приусадебный участок, муж, с которым она много лет живёт, как кошка с собакой.

– Лиля, – аккуратно начала я. – Тебя, правда, попросила… твоя мама меня найти.

– Конечно, – уверенно кивнула она. – Откуда, по-твоему, я могла узнать, где, вообще, тебя искать? И кто ты такая? Мама об этом никогда никому не рассказывала. Только когда услышала по телевизору, что твой отец умер, вот тогда мне и рассказала всё, как есть. И попросила с тобой встретиться.

– Работу ты быстро нашла, – вроде бы похвалила я.

– В Москве работы полно. Для таких, как я.

– Для таких, как ты?

– Которые за любую работу схватиться готовы. Москвичи крепко подумают о зарплате в тридцать-сорок тысяч, а для нас, приезжих из провинции, это огромные деньги.

Я покивала с пониманием. Хотя, всё, что я слышала от неё, да и само близкое присутствие этой девушки, здорово выбивало меня из колеи. До сих пор не могла поверить, что это моя сестра. А в паре сотен километров от Москвы живёт моя мать, совершенно живая и здоровая.

Я ещё раз окинула её изучающим взглядом.

– Знаешь что, – проговорила я, – сегодня мы точно никуда не поедем, так, почему бы нам не провести этот день вместе? Пройдёмся по магазинам, пообедаем где-нибудь. Мы ведь не чужие люди, нужно узнать друг друга получше.

Лиля посмотрела на меня, после чего сказала, не собираясь таиться:

– С тобой, наверное, интересно по магазинам ходить. Ты богатая.

Я выдавила из себя улыбку.

– Вот и проверим.

ГЛАВА 5

– Зря ты всё это затеяла, – ворчал Дмитрий Алексеевич вечером того же дня.

Мы с Лилей вернулись из города, как раз перед его возвращением с работы. И его регулярные появления вечерами уже всерьёз меня настораживали, но я не знала, что сказать ему, что спросить. Странная, неловкая, тупиковая ситуация.

– Что именно? – переспросила я.

– Эти игры в родственные связи. Говорю тебе, Марьяна, ничем хорошим это не закончится.

– Меня это отвлекает, – честно сказала я ему.

– Не спорю. Но, мне кажется, лишним осыпать эту девчонку всяческими материальными благами. Ты уже накупила ей кучу шмоток, сводила к стилисту, в хороший ресторан. Наверное, пора остановиться, а то у неё сердце не выдержит. Хотя, у таких, как она, точно выдержит. Им чем больше, тем лучше.

– Она не такая плохая, Дима.

– Правда?

Я уверенно кивнула.

– Да. Я провела с ней целый день. Конечно, у нас совершенно разное воспитание, но и жизни наши совершенно разные. У Лили прорехи в воспитании, образовании…

– Если оно, вообще, есть, – ядовито заметил Абакумов.

Я руками развела.

– Подозреваю, что у неё за плечами только школа.

– Классов семь.

– Перестань, пожалуйста, – попросила я его.

– Ты оставила её ночевать в доме, – шикнул он на меня.

– А нужно было отправить её на ночь глядя на окраину Москвы?

– Нужно было посадить её на метро ещё в городе.

Я остановилась перед ним, взглянула со всей серьёзностью.

– Дима, а если она, на самом деле, окажется моей сестрой, ты будешь относиться к ней так же, как и сейчас?

– А я ничего плохого не сказал. Хотя, и мог бы. Но ты же сама понимаешь, Марьяна, что между вами пропасть.

Я вздохнула.

– Её воспитывала женщина, которая меня родила. И когда-то отец не считал, что между ним и нею пропасть. Значит, всё не так плохо?

На это Абакумов не нашёлся, что ответить, и заметно разозлился.

– Понятия не имею, что всё это значит, и насколько всё плохо, – проговорил он в недовольстве. – Но чувствую, что всё плохо закончится. – И добавил: – Я поручил Пал Палычу приглядывать за ней. Чтобы никому особо не звонила, и не делала фотографий.

Я фыркнула. Во-первых, из-за того, что Димка что-то «поручил Пал Палычу». Думаю, что если Пал Палыч по поводу поручения спорить и не стал, то только потому, что сам всё это уже делал. А, во-вторых, потому, что не знала, как реагировать на высокопарный тон Дмитрия Алексеевича. Он, вроде бы, заботился о моих интересах, но, в то же время, делал это чересчур навязчиво и, явно, опережал события. Как утром высказалась Шура: пятой точкой насест нащупывает, но насест не про его честь. Я посмеялась над её художественными оборотами, но, если честно, подумала о том, что она права. Дмитрий Алексеевич старательно примеривает на себя роль, если не моего мужа, то роль жениха. И скрывать наших с ним отношений больше не желает.

А у меня его намерения вызывают обеспокоенность и нечто сродни отторжению. Наверное, потому, что время он выбрал крайне неудачное, для своей заботы, решительности и проявления намерений. Когда я ждала от него той самой решительности, он струсил. Что скрывать, правда? Он струсил. Перед моим отцом, перед своей женой, перед трудностями и всеобщим осуждением. Может быть, у меня тоже были сомнения определенного характера, то же самое чувство вины, и я не настаивала. Правда, я ждала действий с его стороны. Но так ничего и не дождалась. А после того, как папы не стало, та скорость, с которой набирала обороты решительность Абакумова, меня начала отталкивать. Я наблюдала за ним со стороны, и почему-то не видела в нём ничего, кроме огромного желания оказаться на чужом месте. В кресле, если не моего отца, то моего мужа. Без любого вмешательства со стороны.

А мне хотелось, чтобы меня просто любили.

Где любовь?

– А ты его любишь? – спросил кто-то.

Я открыла глаза, поняла, что проснулась, а этот вопрос остался в моём сознании в первые секунды пробуждения. И подпортил мне настроение на весь день вперед. Димка спал рядом, я посмотрела на часы, поняла, что ещё достаточно рано, и осторожно выбралась из постели.

За окном шел дождь. Я спустилась на первый этаж, остановилась перед большим окном, глядя на деревья в саду. Мокрые, будто нахохлившиеся

Папа всегда просыпался рано. И иногда, когда я вставала с постели в одно время с ним, мы не по одному часу могли сидеть на кухне, пить какао, под звук тараторившего телевизора, и болтать обо всем на свете.

Как же мне не хватает папы… С его авторитарным мнением и благими намерениями. Никогда не пойму, как ему удавалось совмещать в себе столь разные черты. Но он был самым лучшим отцом, без сомнения.

Не смотря на то, что умудрился скрыть от меня.

Я окончательно определилась со своим отношением к истории моего рождения. Поняла, что не правильно судить чьи-то поступки или решения. В конце концов, это не моя история, а история моих родителей. Их отношения, их разочарования, их потери. Я, хоть и росла без матери, и это весьма печально, но моё детство было замечательным. И благодарить за это я могу только отца.

Поэтому и злиться на него у меня не получается.

В гостиной на барной стойке лежал телефон Димки. Наверняка, оставил он его по случайности, обычно никогда без присмотра не оставлял. Да и сегодня я бы на него внимания не обратила, если бы он не зазвонил. Я некоторое время смотрела на светящийся экран, затем кинула взгляд на часы. Начало восьмого. Для звонков посторонних людей было рановато. Поэтому я приблизилась, чтобы увидеть, кто звонит.

На экране значилось короткое «Жена». И от этого слова у меня в первый момент замерло сердце, от острого чувства вины, а затем я машинально протянула руку за телефоном. Приняла вызов, поднесла его к уху, но молчала.

– Дима, – позвали в телефоне. – Дима, как хорошо, что ты ответил. Нам нужно поговорить!

Я хотела сбросить звонок. Правда, хотела. Сказать мне, точно, было нечего. Я была мерзавкой, разлучницей, предательницей семейных ценностей, пусть и чужих. И сама себя презирала. Каждый раз, как Дмитрий Алексеевич отходил от меня на приличное расстояние, и я начинала соображать, а не заботиться только о своих интересах, чтобы не чувствовать себя одинокой, то начинала себя презирать. Гадкое чувство.

Пока всё это крутилось у меня в голове, прошло несколько секунд, я продолжала держать трубку у своего уха, а Оксана тоже замолчала, а потом вдруг спросила:

– Марьяна, это вы?

Я чуть телефон из рук не выронила от ужаса того, что меня поймали.

– Извините, – вырвалось у меня. – Мне не нужно было отвечать на звонок.

В трубке ненадолго повисло молчание, после чего Оксана сказала:

– Хоть вы взяли. Дима уже несколько дней со мной не общается.

– Совсем? – переспросила я.

– Совсем. Он у вас, да? – задала она вопрос, который, наверняка, дался ей с превеликим трудом.

Я сделала глубокий вдох, пыталась придумать, что ей сказать. Но так ничего и не придумала.

– Я передам ему, чтобы он вам позвонил, – ляпнула я.

А Оксана торопливо проговорила:

– Не кладите трубку, пожалуйста. Марьяна… – Она тоже подбирала слова. – Марьяна, мне нужно с вами поговорить.

О чём мы с ней будем говорить, я тут же догадалась. Закрыла глаза, чтобы принять решение. И оно нашлось как-то подозрительно быстро.

– Да, давайте встретимся. Сегодня. Завтра я планирую уехать.

– Хорошо. Я обязательно буду.

Договорившись о месте встречи, я выключила телефон, замерла в сомнении, затем зашла в список вызовов, и стерла информацию об этом звонке. А сама всё думала о тоне, в котором Оксана со мной разговаривала. Она едва ли не умоляла меня о встрече.

Думаю, если бы мне по номеру мужа ответила его любовница, я бы не была столь благосклонна, и, точно, ни о чем бы ту не просила. Я бы требовала. Исчезнуть с лица земли.

– Ты какая-то задумчивая, – сказал мне за завтраком Абакумов. – Что-то случилось?

– Погода не радует, – отозвалась я.

Дмитрий Алексеевич с аппетитом ел, затем поинтересовался с легким ехидством:

– А где наша гостья?

– Думаю, что ещё спит.

– Конечно, что не спать? Работать не надо. Я правильно понял, от трудоустройства она отказалась?

– Завтра мы едем в Ржев, Дима. Какой смысл в работе?

– Конечно, – усмехнулся он. – Смысл, вообще, исчез.

Я наблюдала за ним. Позвала в какой-то момент:

– Дима.

Абакумов поднял на меня глаза.

– Что?

– А ты дома был?

– Дома? – Было заметно, что он подбирает правильные ответы. – Нет, конечно. Мы же всё решили.

Вообще-то, мы ничего не решали. Не помню такого. А, во-вторых, есть ещё один интересный вопрос.

– Ты каждый вечер приезжаешь в новом костюме и в белоснежной рубашке, – напомнила я. – Я думала…

– Марьяна, я же тебе обещал, что всё решу. А одежда у меня на корпоративной квартире рядом с офисом есть. – Димка смотрел на меня таким взглядом в этот момент, словно, сообщал мне какую-то радостную новость, что должна была всё объяснить и меня успокоить.

– Ясно, – проговорила я.

Я отвернулась, сделала вид, что слушаю новости.

– Какие у тебя планы на день? – поинтересовался Дмитрий Алексеевич, а, не глядя на него, легко отмахнулась.

– Да так, пара встреч.

Лиля спустилась вниз только после отъезда Дмитрия Алексеевича. То ли намеренно ждала его ухода, то ли всё само собой сложилось лучшим образом. И тоже спросила меня о планах на день.

– Мне нужно уехать, – сказала я. – А после подумаем.

Лиля свернула блинчик трубочкой, макнула его в вазочку с вареньем, и окинула столовую быстрым взглядом. Я, вообще, заметила за ней привычку беспрестанно оглядываться, будто она всё время ждала, что её откуда-то попросят, объяснят, что ей здесь не место.

– А можно мне в бассейне поплавать? – задала она вопрос, и уставилась на меня огромными глазами.

Я, если честно, в первый момент растерялась, но затем согласно кивнула.

– Конечно. Спроси у Шуры, где можно взять купальник. Они были в одной из комнат для гостей.

Лиля даже на стуле подпрыгнула.

– Круто.

А я не стала разделять её детские восторги, и из-за стола поднялась.

– Развлекайся, – сказала я ей. – Мне нужно по делам.

– И что у нас за дела? – поинтересовался Пал Палыч, когда я села на заднее сидение автомобиля.

Мне почему-то не хотелось рассказывать. Поэтому я просто сказала:

– Нужно встретиться с одним человеком. Ресторан «Локки». Помнишь? Мы там с Кариной Миловой день рождения праздновали.

– Помню.

Если честно, я здорово волновалась перед встречей с Оксаной. Нужно быть очень циничным и хладнокровным человеком, для того, чтобы не испытывать никаких эмоций перед встречей с женой человека, с которым встречаешься. Я испытывала весь спектр, внутри целый ураган из мыслей. Я никак не могла придумать, что мне сказать ей в первый момент. Как на Оксану посмотреть, как поздороваться. Что я, вообще, могу ей сказать? Извиниться?

Здорово прозвучит:

– Простите, что я сплю с вашим мужем.

– Марьяна, пойти с тобой?

Я на Пал Палыча посмотрела, затем выглянула из окна, посмотрела на двойные двери входа в ресторан.

– Нет, не нужно. – Я сделала глубокий вдох. – Думаю, что я недолго.

Рыков ко мне обернулся, присмотрелся с претензией.

– У тебя точно всё в порядке? – спросил он.

Я поспешила кивнуть.

– Да, конечно. – Решительно взялась за ручку двери. И снова пообещала: – Я недолго.

Было время ланча, и зал ресторана был наполнен людьми. Встречи, переговоры, кто-то зашел запоздало позавтракать. Я остановилась в дверях, огляделась. Мне было бы куда легче, если бы я приехала первой. Успела бы, так сказать, занять боевую позицию. Но Оксана уже ждала меня. Я почему-то подумала, что она начала собираться на встречу в ту самую минуту, как отключила телефон после нашего с ней разговора. Вот и приехала первой, ждала меня, и нервничала, судя по всему, куда сильнее, чем я.

Я прошла к столику в углу, за которым она сидела, пила чай. Я подошла, Оксана подняла на меня глаза, и тут же поднялась мне навстречу. Зачем – не знаю.

Мы встречались всего два или три раза, на каких-то офисных корпоративах или празднествах. В первый раз Абакумов сам нас познакомил, это было ещё до того, как у нас с ним возникли какие-то отношения. Мы просто были знакомы. И он познакомил меня со своей супругой. А потом…