Текст книги "Хроники особого отдела"

Глава девятая

«Человеку свойственно превыше всего ценить и желать того, чего он достичь не может».

Зигмунд Фрейд

В Холл выплыла Пышка.

– Ужин готов. Чуть пораньше, но славный.

Мы направились к столовой, нас догнала Марина.

– Извините Алину. Когда мы приехали сюда и увидели Ольгу, то Сержа, как перевернуло. Он старается даже не прикасаться к Алине. Она просто в бешенстве из-за этого.

Ужин был почти домашним. Картофельное пюре, шпекачки. Блюдо с горой ватрушек и ароматный чай. Ели не разговаривая, я пила чай, когда Конрад пробормотал:

– Ну, так как теперь все знают, что мы – семья, то я пошёл исполнять свой супружеский долг, и потащил меня за руку в номер, – там он прошептал. – Может ночью нам дадут поблаженствовать? Знаешь, мы с Сашей сделали всё, что могли, но ещё одного убийства не избежать. Тот, кто это всё затеял должен замести следы. Хотя Саша считает, что возможно опять проявится действие зеркала.

Такая тоска прозвучала в его голосе, что мне стало больно.

– Как мне утешить тебя?

Глаза его полыхнули.

– Удиви! – я смело поласкала его. Он задохнулся и рыкнул. – Смелей!

Вспомнив всё, что когда-то читала, я приступила к изысканиям. Он, стиснув, зубы застонал. Я наслаждалась тем, что играла на нём, как на гитаре, он реагировал на каждое прикосновение, а потом… О-о! Потом настала его очередь, и он стал играть на мне, приказав:

– Смотри мне в глаза.

Господи! Даже его взгляд – дарует наслаждение.

На рассвете мы проснулись от крика. Пока я ошалело соображала, где мои вещи, Боб и Конрад лихорадочно одевались. Как только они выбежали из номера, мы с Гусёной побили их рекорд по скоростному одеванию.

У одного из номеров в конце коридора стояла толпа. Боб подошёл к нам и угрюмо сообщил:

– Сержа… того… Конрад велел уходить.

Мы с Гусёной развернулись и уткнулись в подошедшую к нам Ольгу с Сашей и Васей. Саша, раздвинув толпу, прошёл в комнату, а мы ухватили Ольгу за руку и повели к нам в номер. Не успели мы сделать и пары шагов, как на Ольгу с кулаками набросилась Алина.

– Это ты! Ты сделала. Ты!

Вася схватил за руки Алину, та взвизгнула, но притихла.

– Алина, успокойтесь. Мы втроём всю ночь просидели у камина. У Ольги алиби. А вот где были Вы?

Из комнаты выглянул Конрад, угрюмо посмотрел на всех.

– Пожалуйста, разойдитесь по номерам. Скоро завтрак, там и поговорим. Дайте нам разобраться.

– Но наша безопасность! – завизжала Таисия Дмитриевна.

Конрад помрачнел ещё больше.

– Я вас уверяю, вам ничего не грозит. Василий, задержите Алину и её друзей и отправьте в кабинет Директора.

Алина и ахнуть не успела, как оказалась в наручниках, а встрёпанный Анджей и Марина испуганно одновременно просипели:

– Не надо! Мы сами пойдём.

В нашем номере Гусёна что-то вколола Ольге, помогла ей раздеться и уложила на свою кровать, та что-то пыталась сказать, но Гусёна её поцеловала в лоб, и Ольга после снотворного и поцелуя почти мгновенно заснула. А мы принялись приводить в порядок номер и себя. Боб сунул мне в руки телефон.

– Смотри, а то на тебя лица нет! Прекрати волноваться.

В двухместном номере с багровыми шторами двое полицейских снимали с гардинного крюка Сержа. Конрад отправил их из комнаты кивком из головы и устало сел на стул у окна.

– Саша, я ведь знал, что мне не дадут покоя. Видимо им там поперёк горла наш с Кайден союз.

– Прекрати!! – Александр с корнем выдрал розетку и к нашему ужасу вцепился в оголённые провода. Спустя мгновение, он устало сел прямо на пол. – Ты ошибся. Сильно ошибся! Они одобряют все наши действия. Абсолютно все! Более того, сообщили, что одобряют именно потому, что ты заключил этот союз, не побоявшись никого. Ваш брак приняли все.

Конрад зарычал:

– Ты же знаешь меня. Уж триста лет мы с тобой работаем вместе, но я впервые просто в ужасе, если потеряю её. Сашка! Такие, как она, это же, как блеск зари на лепестке лотоса. Что я наделал? Я же поставил её под удар, когда признался, что она моя.

– Успокойся! Без неё мы не справимся. Знаешь, там наверху, похоже, растеряны, что прохлопали это дитя при рождении. Кстати, только она способна уничтожить эти артефакты. Нам с тобой не по соплям. Это только создателям по силам.

– Саша, она же беременная! – Кон зло сжал зубы.

Криминалист, похлопал его по плечу.

– Вот-вот! Ладно, пока никого нет, давай-ка пошарим, где это чёртово зеркало? Потом подумаем, как это его подложили.

– Сержа убили?

– Конечно! Ему спящему сначала свернули голову, а потом повесили. Кто-то очень хотел, чтобы это убийство было похоже на убийство Татьяны. Это работа зеркала, чтоб его! – Саша поджал губы.

– Хм… это не Алина! Ей бы сил не хватило.

– Не знаю, похоже, она провела весёлую ночь со своей подружкой и её парнем. Но всю ли? Какая-то она психованная. Всю жизнь завидует Ольге, даже сейчас. Прикинь, они с первого класса учились вместе в одной школе. Заметил, что Ольга чем-то похожа на наших девчат. Собственно, Алина поэтому и кидается на Кай, – криминалист усмехнулся, – чистые девочки.

– Можешь определить, кто его придушил?

Александр, приворачивая розетку на место, буркнул:

– Ты можешь смеяться, но убийца натянул на себя простыню с дырками, а на руках перчатки. Кстати, задушил тем же ремнём, на котором он потом этого «попугая» повесил.

Конрад угрюмо перебирал диски от компа, потом встрепенулся и бросился к ноутбуку, стоявшему на подоконнике. Нажал на кнопку, ничего не произошло, он зарычал и голыми руками разломал ноутбук.

– Вот это да! Эх и силища! – прошептала Гусёна.

Конрад извлёк плоское зеркало и выругался.

– Проклятье! У этого парня не было шансов. Всё что его мучило, всё дерьмо, которое он наваял в своей жизни, вернулось к нему. Саша, они этим ноутом не пользовались. Ах, какие мы были дураки, и не провели, как наши менты искали. Ведь один из наших ребят, кто осматривали номер, говорил, что на окне был ноутбук, но не работающий.

– Прекрати. Откуда он мог знать? Да и я даже не представлял, что его сунут в отверстие для дисков. Кстати контора очень волнуется. Мне дали на сутки разрешение на все действия. Ты же понимаешь, что я местным электричеством подкреплялся не только для общения.

– Удивительно, – Конрад потянулся. – Сплошной негатив, а мне все по фигу. Я в потрясении. Энергия прёт и прёт. И трахаться хочу, просто ужас!

– Кстати, тебя теперь даже атомной бомбой не прошибёшь, там наверху очень из-за этого волнуются. Истинная пара и истинная любовь. Событие века! Кстати, мне сообщили, что дерево, которое на вашу машину упало, упасть должно было много раньше. Понимаешь, охота на кого-то была давно! Думаю, что вы тогда остались живы только потому, что твоя кошка воспринимает всё, как страшную сказку.

– Лихо! Этот убийца на это не рассчитывал. Ведь у сказок всегда счастливый конец.

– Ай-ай! – Саша погрозил пальцем и усмехнулся. – Как некрасиво подслушивать!

Мы тихо ахнули, а Конрад широко улыбнулся и подмигнул нам.

– Вы узнали всё. Ладно. Боб мне нужна, чисто мужская услуга, не хочу, чтобы меня с женой слышали. Кай, если через секунду тебя не будет в душе, я тресну.

В душ я, конечно, метнулась мгновенно, я ещё не разделась, как он влетел в душ и запер за собой дверь.

– Ты даже не смутилась, кошка, – его губы дрогнули в улыбке.

Это меня взбесило.

– Я тебе покажу, как во мне сомневаться! – и, плюнув на свою одежду, рванула пряжку ремня его джинсов.

Я – молодец! Уж как он рычал, шипел и дышал, когда я его трахала. Да! Трахала! И горжусь этим.

Он с изумлением смотрел на меня, потом поцеловал в уголок губ.

– Мне однозначно – тебя подарили в качестве награды. Кай, кошечка моя, свирепая. Ты меня удивила, но не так, как я тебя изумлю.

Он сдержал своё слово. Я и кричала: «Да. Да. Да! », и рыдала, визжала, и драла ногтями его спину, и кусала его плечи. Он не дал мне ни минуты расслабиться, и когда я уже было готова потерять сознание от его напористости, он вцепился моё горло зубами, и я улетела. Очнулась от того, что он вылизывал мою шею и урчал:

– Моя! Кошечка, очнись! Кстати нашим деткам нравится всё. Я, было, разволновался, но твой организм сообщил, что он в восторге.

– Кон! Я ведь читала, но… я не представляла, какое это блаженство!

Увы, он не дал мне романтически попереживать.

– Ты ещё больше удивишься, когда узнаешь, что одежда твоя теперь только на тряпки годится.

Это меня почему-то так потрясло, что я стала целовать его глаза, щеки, губы, шею. В результате он растрогался.

– Моя, кошечка! Прости, я не мог больше управлять собой, когда ты начала кусаться. Это же такой кайф. Он подобрал с пола душа джинсы и выудил из кармана телефон. – Боб, ещё одна услуга. Мне нужна майка, а ей вся одежда.

В дверь постучали. Конрад натянул джинсы и открыл. В душ скользнула Гусёна, посмотрела на нас и прошептала.

– Вали к нам в номер, обойдёшься без майки. Я помогу ей.

Конрад схватил сапоги и метнулся в тень коридора. Гусёна рассматривала меня с изумлением.

– Господи! Да на тебе живого места нет. Вся искусана. Он что, осатанел?

– У него тоже спина поцарапана, – гордо произнесла я.

Гусёна достала из пакета какую-то бутылку и стала обтирать меня. Я ёжилась и повизгивала.

– Терпи! Кай, я всегда думала, что когда ты полюбишь, то это будет катаклизм, но, чтобы так… Ладно, одевайся. Я всё притащила.

Я поцеловала её. Она захватила все, даже бельё и колготки. Я рассматривала себя, не узнавая, а Гусёна улыбалась. На мне была её багровая водолазка из тонкого трикотажа с очень высоким воротом, мои чёрные джинсы и её чёрный пиджак. Я вбила ноги в туфли и смущённо спросила.

– Не слишком ярко?

Гусёна расчесала мои волосы и пробурчала:

– Не ярко. Всё равно у меня, кроме этой водолазки ничего не было, что прикрыло бы твоё горло, и у тебя тоже. Надеюсь, что Конрад сможет что-нибудь использовать из гардероба Боба. Хотя такие, как он, смогут это изготовить из воздуха.

– Ему нельзя без необходимости.

– Есть необходимость! – Гусёна фыркнула. – Он должен быть на высоте. Подожди! Боб подаст знак, когда можно будет выходить.

В коридоре загремела музыка. Мы выглянули из душа и засмеялись. Боб свирепо ругался с Таисией Дмитриевной из-за репертуара. Видимо они в этом находили какой-то кайф, так как оба спорщика уже сипели. В номере я достала свой паспорт. Гусёна вытаращила на меня глаза. Я сказала только одну фразу:

– Нам позволено. Хочу.

Гусёна, поскуливая, метнулась к сумке и подсунула свой паспорт и Боба, потом трясущимися руками листала их и ахала.

– Кай, а записи в ЗАГСе?

– Как только к ним обратятся, они появятся, – отрезала я.

– Откуда ты знаешь? – Гусёна так волновалась, что решилась на то, что никогда не позволяла себе раньше – сомневаться в наших словах.

Я обняла её, ну как объяснить, что это каким-то образом само возникло в моём сознании. Просто возникла перед глазами надпись «Задокументировано везде. Откроется по мере надобности» и странная печать в кругу переплетающихся то ли рогов оленей, то ли ветвей, крылья и солнце, каким его рисуют дети, опирающееся на скрещенные мечи-ракеты. Гусёна покраснела, поцеловала меня в щёку и прошептала

– Я поняла. Ничего не говори. Я верю.

В комнату вошёл Александр и покачал головой.

– Ну, ты даёшь! Мне пришлось подсуетиться, чтобы все и его документы изменить. Удивительно, что наше местное начальство, когда я им звонил и просил вторую бригаду, очень бесновалось. Полковник орал, что он не посмотрит на медовый месяц Конрада. Их оповестили без меня, – меня начало трясти, а Саша засмеялся. – Это Контора согласилась с твоими действиями и тоже подсуетилась. Могли бы и мы, но столько возни. Пусть они сами вкручивают мозги всем в ментовке. Конраду понравилась новая фамилия, он знает, зачем ты это сделала. Красиво. Петров-Рич.

– Я боялась какого-нибудь проклятья.

– Проклятья? Нет. Здесь это никому не под силу. Из-за зеркал. Похоже, мы не очень поняли, как эти зеркала работают, а тот, кто их делал, не рассчитывал на нашу энергетику. Вы, как бы это правильно сказать, м-м-м… перезарядились. Не волнуйся, Кон уже пришёл в себя. Боб – молодец, хорошо вас прикрывал. Но уж очень вы… изощрялись, – он засмеялся. – Хорошо, когда на короткое время можно что-то делать неразрешённое. Это, как потянуться после форменной одежды. Не удивляйся.

– Саша! Забыла тебе сказать. Доброе утро! – он оторопел, а я улыбнулась. – Правда-правда – очень доброе! Сегодня всё и закончим. Раз у нас медовый месяц, имею право думать о хорошем конце.

Саша покачал головой.

– А ты, правда, боевая кошка. Ну, пошли на завтрак, и ничему не удивляйся.

– А мы с Гусёной, как пионеры – всегда готовы!

Мы спустились в столовую и застыли, за нашим столом уже сидели Боб и Конрад. Оба в бежевых, изысканной вязки джемперах, из-под выреза выглядывали высокие вороты водолазок цвета шоколада, только у Конрада с вишнёвым оттенком. Я с одобрением взглянула на Гусёну, видимо, и та с толком использовала их медовый месяц, та порозовела и сжала мою руку. Саша кивнул всем и прошёл за стол, где сидели двое полицейских и Вася.

Завтрак был великолепен. Перед каждым стояла запеканка из лапши и мелко нарубленных сосисок. В центре стояли кувшины с апельсиновым и яблочным соками, по бокам расположились блюдо с нарезкой сыра и ваза с крошечными ватрушками, подмигивающих миру жёлтыми глазиками кураги из запечённого творога.

Все ели с каким-то остервенением, молча, затравленно поглядывая на полицейских и на пустующий стол «попугайчиков». Официантка подошла к нашему столу и дрожащим голосом проговорила:

– А когда арестованных кормить?

– Чуть позже, – Конрад встал. – Анатолий Александрович, я для вашего же блага, прошу, пройти с семьёй в Ваш номер и посмотреть там фильмы до обеда, к трём часам мы закончим следствие.

– Я понимаю, – глава семьи вскочил, близнецы похватали оставшиеся ватрушки, и семейство покинуло столовую.

– А мы? – пролепетала дама-вобла, сегодня во всем чёрном.

– Вы, Таисия Дмитриевна, отправитесь с Вашим племянником в номер, который Вы раньше занимали совместно с Ольгой Решетовой.

– Но это… это неудобно! – задышала Таисия Дмитриевна.

– А трахаться с племянником удобно? – пробасил Василий.

Мы ахнули, а коммунист Владлен взвыл:

– А мне плевать на вашу буржуазную мораль! Да! Плевать! Ну-те-с, что скажете?!

Конрад грозно взглянул на него.

– Плюйте в комнате, которую вам обоим предоставили, не выходя до обеда.

В столовую вошла сонная Ольга, и Максим Максимович галантно помог ей сесть. Ольга побледнела, обнаружив пустой стол «попугайчиков». К ним подсел Александр.

– Ольга, позавтракайте. Максим Максимович, проследите за этим! Она нам будет сейчас нужна.

Конрад помахал рукой официантке.

– Ведите арестантов. Пусть поклюют.

Полицейские ввели «попугайчиков», без наручников, и Алина с порога закричала:

– Это не я!!

– Кушайте, пока можете, – Конрад показал ей на стул.

«Попугайчики» испуганно сели и принялись завтракать. Алина периодический дёргалась, пытаясь, что-то сказать, но Анджей шипел:

– Заткнись!

Александр подошёл к Конраду и протянул ему свой телефон, тот кивнул, и когда Алина опять вскочила, он спросил:

– А что Вам сделала Ольга Решетова такого, что Вы решили искалечить ей жизнь?

Все немедленно застыли. Алина некоторое время молчала, а потом закричала, брызжа слюной:

– Её отец засудил моего брата! Он в тюрьме.

Ольга изумлённо пролепетала:

– Но как?! Отец же обычный инженер на «Прогрессе»! Я знаю, что папа никогда не участвовал в судебных процессах.

– Инженер? Твой отец инженер?! Не может быть! – Алина побледнела.

– Тебе бы мог рассказать это Сергей. Ведь наши отцы из одной деревни приехали учиться в Самару, и когда-то были друзьями, пока… – Ольга замолчала. Александр налил ей воды. Ольга выпила. – Мы не родичи, хоть и однофамильцы. Дед Сергея в Самарскую область приехал из Тобола и очень хотел, чтобы его сын стал юристом, мечтал, чтобы и внук тоже стал юристом. Ты перепутала, это отец Сергея – судья.

Алина молчала несколько секунд, слёзы потекли по её лицу, но потом она, захохотав, воскликнула:

– Слава Богу, что его кто-то придушил! Жаль, что не я. Я бы эту тварь…

Мне стало так противно, что я рявкнула:

– Алина! Не хочешь извиниться перед Ольгой?

– А пошла ты!! Радуйся, что когда Анджей тебе по рёбрам пинал, то ничего не сломал. Просто удивительно, какая ты живучая!

– Заткнись! – не выдержала Марина.

Алина зло скривилась:

– Мариночка, а ведь ты знала, кто его папаша! Знала и не сказала, тварь! Захотела стать женой сынка судьи, – Марина молча кусала губы, Алина не унималась. – Знала-знала, иначе, зачем ты свинг предложила? А сосала ему так, что чуть мозги не высосала.

Анджей хрипло засмеялся.

– Сосала, говоришь? Сосала, а мне не давала. Значит, не зря я этому курёнку шею свернул. Кстати, Мариночка, ты потом к врачу загляни, – Марина побелела. Анджей зло скривился. – Да-да! У Серёженьки гепатит С, тот самый, ласковая смерть. Я сам видел, когда он в электричке результаты анализа читал, да сопли глотал.

Марина холодно усмехнулась.

– Ничего! Я вылечусь, а ты сядешь! Я не зря тогда это зеркало с маятника сняла. Я про него много читала. Это из-за него ты Сергея кокнул. Сядешь! Надоело мне, терпеть, как ты душишь меня во время секса. Это только тебе в кайф, а мне – ужас.

Саша переглянулся с Конрадом, тот пожал плечами.

– С этой нелепой кражей мы разобрались. Марина, а как Вы убили Тамару Витольдовну? – пророкотал Конрад.

– Ну, уж нет! Это убийство Вы на меня не повесите. Я, когда вошла в кабинет, хотела попросить, чтобы кто-нибудь меня на их машине в Сызрань увёз, потому что увидела, как… – Марина дёрнула плечом и замолчала, Вася немедленно притянул ей стакан с водой. Марина выпила его залпом. Несколько раз вздохнула, потом повернулась к Анджею. – Я захотела уехать потому что ты, Андрюшенька, в столовке, когда все ушли, с Алиной трахался.

Её бойфренд скривился.

– Врёшь!

– А зачем мне это, Андрюшенька? – она презрительно скривила губы. – Там зеркало при входе, вот в него-то я видела во всех подробностях ваш секс. Её, скот, ты не душил. Это ты, скот, только со мной… м-да… Так о чём я? А!! Так вот, кабинет отрыт был, я постучала и вошла, а Тамара Витольдовна уже лежит с ножом в груди. Меня уже научили, я к драгоценностям на ней не притронулась. Вдруг камера какая-нибудь есть, а маятник с зеркалом, дорого стоит. Я и отломала маятник. Зачем же добру пропадать? Если бы меня спросили, что сказала бы что из-за шока ничего не помню.

– А как вы его пронесли, ведь на ресе́пшене Татьяна дежурила? Вы же утром вышли. Маятник большой, а вы в джинсах.

– Во-первых, эта дурища кроме пасьянсов ничего не видела, а во-вторых в коридоре чьё-то полотенце валялось. Вот я и завернула зеркало в него.

– Почему зеркало со стола не взяли? – Конрад смущённо хмыкнул. – Объясните, мы просто в недоумении.

– А зачем мне что-то, что жизнь улучшает? Я об этом зеркале от папочки Сергея узнала. Андрюшенька, тварь, это я из-за тебя припёрлась к ним в дом за конспектами, ты же был простужен. Привык мной помыкать, скот, учил жизни. Мало того, что душил и пощёчинами награждал за секс, так за все время ни одного подарка не сделал, но попрекал. Попрекал каждой копейкой, потраченной в кафе. Квартира у Сергея не чета твоей, с твоими нищенскими замахами на креативность. Пришла, а там на виду… кхм… проклятое кольцо… ну не утерпела я и взяла. Думала, что не заметят, а папахен Сергея, мерзкий пузан… Сказал, что у меня вся жизнь будет в клеточку. Ненавижу его!! Я из-за этого кольца каждый четверг к ним в дом приходила, папахена ублажать. Ненавижу! Брюхо его отвислое, член его на полшестого. Ненавижу! А он всё мне про зеркала рассказывал. Кстати, рассказал, что в зеркало и меня углядел с колечком. Он так мечтал этим китайским зеркалом завладеть. Никогда не забуду, как он трахает меня и стенает: «Всю жизнь и всех в кулак». Мечтал, чтобы его сын имел всё. Ха!

Зря ты, Андрюшенька, Сержа придушил, я бы эту тварь в бараний рог завернула, когда женила на себе его сыночка. Хотя, всё равно славно! Теперь поплачет пузан, – Марина повернулась к Ольге. – А ты, дурочка, радуйся, что это дерьмо тебя не коснулось. Серж весь в папочку, мечтал всю жизнь жрать, гулять и трахаться.

Марина замолчала, а Василий пробасил:

– Как в анекдоте. Долго же он вас всех собирал.

– Вася, пригласи нашу сестру-хозяйку, – приказал Конрад.

В столовую вплыла встревоженная Пышка.

– Лидия Владимировна, Вы же за порядком следите? Кто обращался к вам из-за пропажи полотенец?

– Господин капитан, не обращались, но я обнаружила пропажу в двух номерах. У семейных и у этого, что про коммунизм вещает.

– Неожиданно, – прогудел Василий. – Боб, принеси свой ноут, мы кое-что поищем!

Боб взял ключ у Гусёны и убежал и уже через пару мину они что-то искал в ноутбуке под невнятное бурчание Василия. Пальцы Боба порхали по клавишам, а мне становилось всё горше и горше. Может действительно, устав от дерьма, Вселенная решила собрать всех, чтобы с ними разобраться разом. Но почему это произошло тогда, когда я встретила лучшего из мужчин? Конрад сверкнул волчьими глазами.

– Ты же сама захотела сказки, а сказках всегда есть добро и зло.

Я потупилась, а вдруг он решит, что я испорченная и не могу жить нормально, когда мирно и покойно. Конрад что-то написал в телефоне. Мой телефон плямкнул, я его достала. Его СМС-ка гласила «Это ещё вопрос, кто испорченный, знала бы ты какие у меня идеи бродят о нашем медовом месяце». Меня отпустило, и я захотела, чтобы эти кошмары кончились. В это время Боб и Василий, разглядывая что-то в ноутбуке, одновременно воскликнули:

– Однако!

Василий подошёл к двери и поманил официантку, та подошла.

– Девушка, а кто к вам за выпечкой заходил?

Та пожала плечами.

– За выпечкой никто, а вот за хлебом, всё время муж Клавдии Николаевны. Очень он хотел, чтобы она пышной была. Охальник был ужасный. Любил всякие непристойности о жене говорить.

– Спасибо, вы пока свободны, – Вася повернулся к Пышке. – Лидия Владимировна, а часто он у вас бывал?

Пышка порозовела.

– С семьёй первый раз, а так, конечно, бывал.

Конрад немедленно пододвинул стул и предложил:

– Вы присаживайтесь. Я смотрю, Вы здесь всё хозяйство ведёте. Не трудно?

– Да что Вы! Я только номера убираю, да за бельём слежу, – отмахнулась Пышка.

– Я правильно понял, что Анатолий Александрович, именно в этот дом приезжал отдыхать один.

– Да. Его Тамара Витольдовна приглашала лично. Очень они любили… э-э… экстрим, – Пышка покраснела, – но ведь это никому не вредило, мне так кажется. Хотя…

Конрад налил ей сока.

– Хотя?

– Так раньше-то его жена худущая была, страсть, и он от неё все время сюда ездил. Всё просил, чтобы его Тамара Витольдовна за низость плетью била. Правда-правда! Я однажды сама слышала. Она его хлещет и кричит: «Изменщик, изменщик! », а он все токует «Да, да».

Гусёна ахнула:

– Так его жена тоску заедала и разожралась.

– Ага, а он, как обнаружил, что она пышная, да мягкая стала, так ездить сюда перестал.

– Вот и голодай из-за мужиков, после этого, – пробормотала Гусёна.

Боб возмущённо замахал руками на неё:

– Ты не обобщай!

Конрад попросил:

– Лидия Владимировна, голубушка! Не сочтите за труд, позовите сюда Анатолия Александровича.

Я сжала руку Конрада, он выгнул бровь.

– А ты заметил, что наша сестра-хозяйка, как ты её назвал, тоже пышная?

Он повернулся.

– Вася, позови наших ребят, пусть сядут поближе и приготовятся. Боюсь, нас ожидают плохие новости.

В столовую вошёл глава семейства, выглядел он растерянным.

– Анатолий Александровича, присаживайтесь, – Саша пододвинул стул и сел сзади того. – У нас возникли некоторые вопросы.

Тот настороженно поклонился.

– Слушаю.

– Вы ведь частый гость в этом доме, – Конрад пристально взглянул ему в глаза.

– Лидия! Падла! Настучала! – глава семьи побагровел:

Конрад хмыкнул:

– Как часто Вы здесь бываете?

– Лет пять назад, каждый год приезжал, по приглашению Тамары. Она же была школьной подругой Клавдии. Денег у нас тогда было мало, я часто хворал, вот она и уговорила Клаву, меня сюда отпускать подлечиться бесплатно. Первый раз мы в профилакторий с Клавдией приезжали, та была в восторге, а потом меня уже отпускала одного. Однако больше в профилактории я и дня не находился, а только здесь.

В столовую заглянула Пышка.

– Давайте я вам хоть морсу принесу, ведь, сколько уже сидите!

Конрад кивнул, и я увидела невероятное, как тень Пышки накрыла тень Конрада. Всё внутри сжалось. Когда Пышка вплыла в столовую и поставила кувшин на стол, я не раздумывала.

– Э-э… я сама налью.

Взяла кувшин и со всего размаха опустила на голову Пышки, та упала на пол. Вася невозмутимо встал, подошёл к Пышке и одел ей наручники. Все смотрели на меня, переваривая случившееся. Я попыталась объяснить:

– В морсе могло быть что угодно. Я… кхм… я не могла рисковать. Не хотела.

Александр крякнул.

– Нет слов. Василий, а что ты с Бобом прочёл?

– Совсем не то, что ты думаешь. Просто Тамара Витольдовна до девяностых была Владимировной, и была задержана за мошенничество, но её почему-то быстро отпустили. Следователем тогда был наш любезный Анатолий Александрович.

Конрад повернулся к Анатолию Александровичу, тот угрюмо насупился:

– Деньги – страшный соблазн! Поверьте, я за это, пятнадцать лет расплачивался. Делал всё, что Тамара приказывала. Держала она меня за горло крепко. Даже когда я из прокуратуры ушёл.

– Почему не смогли обуздать её? – удивился Александр. – У вас же были возможности и связи!

– Пытался, – Анатолий Александрович вздохнул, – а потом началось. В квартире пожар случился, так едва погасили. Потом на ровной дороге упал, ногу сломал. Ничего не доказать вокруг не было никого. Она бабку какую-то прислала, которая передала, что если не буду бывать у Тамары, то с моими детьми случится несчастье. Не поверил и зря. Их тогда только случай спас. Пацанов чуть не сбила машина, да какой-то парень буквально их из-под колёс выдернул. Прикиньте, ноябрьские праздники, а на улице ни одного человека не было, кроме того парня.

– Ой, – севшим голосом сказал Боб, – это на Александра Матросова случилось? Лет пять назад?

– Да! – глава семьи вспыхнул, вскочил и в пояс поклонился Бобу. – Спасибо за детей!

Саша помрачнел, а Конрад усмехнулся.

– Значит, они сказали кандидаты? Так Саша?

Александр фыркнул:

– Отвали! Откуда я знаю, что у них в отделе творится? Скажите, а Вы реально поверили, что она Ваших детей изведёт? Может это было случайно?

– Она многое умела. Всех своих недругов извела, да так лихо, что ничего не докажешь. Один от рака помер, другой от внезапного туберкулёза, а один, не поверите, на свадьбе сына костью подавился. Помидорный салат ел, а тут кость куриная.

Неожиданно Максим Максимович звучно прокашлялся.

– Он прав! Верьте ему. Тамара Витольдовна, была сукой той ещё! Я и пикнуть не смел, когда мой друг из-за неё морсом отравился. Ну ладно бы водкой. Так нет, морсом, который мы все пили. Мы тогда здесь решили подзаработать. Тамара догадалась и потребовала пятьдесят процентов. Мой друг её послал. Она только зыркнула глазами, а жара была страшная. Нам к обеду морс с колотым льдом подавали. Ведь все пили, а умер только он. Врачи тогда ничего не доказали. Какая-то особенная токсическая пневмония. А потом я увидел, в окно… – Максим Максимович гулко сглотнул. – Оно у меня выходило на заднюю калитку. Тамара какую-то бабку провожала, а я всё слышал. Так та ведьма всё её успокаивала, говорила, что весь лёд в овраг скинула, никто не найдёт. Друг мой сам попросил ледка ему насыпать. Вот я и стал с ней, с этой сукой, делиться.

Анатолий Александрович посерел:

– Вся у них семья такая. Я ведь не знал про это, думал, назло ей делаю, когда с Лидкой стал трахаться. Вот тут Тамара приказала с детьми приехать с женой. Клялась, что им ничего не сделает, что попрощаться зовёт, что я ей не нужен. Приехали, а Лидка как нас увидела, так осатанела. Потребовала разговора. Я пришёл. Она давай жаловаться на сестру и меня пилить, да грозить. Говорила, что всех к ногтю прижмёт, что она тоже не без рук. Хорошо, что кто-то из мальчишек проснулся. Думал, не отстанет от меня. Знаете, а я уверен, что это она Тамарку убила. Ненавидела она сестру люто.

Очнувшаяся Пышка завозилась и встала. Ей помог Василий. Она зло посмотрела на всех, на свои скованные руки, потом опять подняла глазищи на меня.

– Дрянь сопливая! Тётка сразу тебя разглядела, а я не поверила. Решила так, сучка малолетняя. Да и на зверя слюной истекает. Вроде бы такие не связываются с … – она закашлялась и затравлено огляделась. – Понаехали!

Конрад засиял улыбкой.

– Это на кого же она слюной истекала? Ты уж скажи, сделай милость. Я ревнив.

– Ты что из меня дуру-то делаешь? Я видела, как ты эту… соблазнял. У неё даже перья не отрасли, а ты… – она ткнула руками в мою сторону.

Конрад улыбнулся:

– Видишь, кошка! Я очень испорченный! Я тебя соблазнял.

Пышка поморщилась, я покачала головой.

– Лидия Владимировна, вы зря думаете, что вы суперзлодейка. Уж не знаю, что Вы себе напридумывали, но Вы много не увидели, даже того, что он – мой муж и здесь, и на том свете.

Конрад улыбнулся мне и сухо проговорил:

– И так, подведём итоги! Вы, Лидия Владимировна, отравили сестру, а, чтобы запутать следствие, зарезали её, когда она уже задыхалась. Свиную голову тоже подложили Вы, чтобы Вашей сестре жизнь мёдом не казалась. А кто же убил Татьяну? Только не пыжьтесь, тень наводить, это не пройдёт!

– Так вот кто ты! Я ведь правильно поняла? Какая честь! Конечно, я! Я убила! Я!! Танька не была моей дочерью, хотя Тамара настояла, чтобы при рождении записали меня в матери. Моя-то умерла во время родов! – она презрительно фыркнула. – Все вы – чистоплюи! Поэтому-то и не понимаете, с чего бы мне было жалеть Таньку? Меня никто не жалел. Она бы мне только помешала. Здесь всё моим горбом сделано.

– Фу! – мне стало противно.

– Я же говорила, чистоплюи. Вот Андрей, петух расфуфыренный, был только рад, что Таньку убили. Он ведь с Танькой трахался, когда его попугаихи в бочках сидела. Танька была в мать – слаба на передок. Мать из дома, она сразу под мужика прыг. Я и говорила ей, и ругала её, а она мне в лицо сказала, что я из-за зависти корю, потому что де я – жирная корова. Вот и придушила, гадину неблагодарную.

– Так Тамара Витольдовна уехала, когда мы приехали? – осенило Боба.

– Конечно, когда ей тётка похвалилась, что ей какой-то сопливый трансформер неразменную тысячу состряпал, она шементом метнулась и пришила тётку. Тётка не хотела тысячу уничтожать. Тамарка же боялась, что кто-нибудь из конторы припрётся выяснять, откуда тысяча. Тамарке не нужны были такие просчёты, только тысячу так и не нашла, хоть и искала долго. Махнула рукой. Думала, всё прокатит. Ведь из-за этих чёртовых зеркал ей удача так и пёрла. Уж когда я ту сосну подпилила – месяц назад, ан нет, проскочила. Я только удивилась… кхм… а когда этот… Толик меня… кинул, то моё терпение лопнуло.