Текст книги "Охотник Рик"

Глава 5. Вторник

Утро Фред встречал в постели у Мириам. Он понял это, еще не открыв глаза, но уже чувствуя незнакомые запахи парфюма, кофеина и чего-то съестного, жареного. Есть не хотелось, только бы водички… Голова гудела, Фредерик возблагодарил небеса, что у него нет постоянной работы, куда нужно торопиться. Лоулл сладко потянулся, наконец, чувствуя себя … нормальным, а не тем параноиком, каким он являлся последние полгода точно. Такие позабытые ощущения радовали и пугали одновременно: расслабляться никак нельзя. Только не снова. Рассчитывать Фредерику уже давно остается на одного лишь себя.

– Привет, – глупо поздоровался он, улыбаясь уголком губ, когда раскрыл глаза и увидел в проеме дверей Мириам в тонком халатике, подчеркивающем ее внушительные формы.

– С добрым утрицем, – хмыкнула она, обольстительно улыбаясь, впрочем. Мири присела к нему на кровать, протягивая чашку чая. Он с удовольствием, мурлыча, сделал несколько глоточков. – Как самочувствие, ковбой?

– У меня во рту… не то, что кошки, у меня там словно слон … потанцевал и сдох, – пролепетал на полном серьезе Фред.

– Оу, – опешила Мириам от такой странной откровенности. – Видел бы ты свое опухшее лицо, – весело качнула головой она.

– Тебе не надо на работу?

– Приятно, что ты беспокоишься, милый, – протянула притворно ласковым тоном Мири. Фред скривился, явно опровергая это. – Я не тороплюсь, бар с двенадцати дня работает.

– А сейчас сколько?

– Девять. Ты, на удивление, ранняя опохмеляющаяся пташка, – все тем же тоном проворковала Мириам.

– Когда ты успела стать такой «милашкой»? – заинтересовался Фред. – Кто научил такую диву, чуть-чуть испорченную в свое время мной, такому сарказму?

– Очевидно, когда ты бросил меня, исчезнув, – сохраняя безмятежный вид, но не менее язвительно ответила Мириам, подтянув одну ногу к себе, выставляя ее, тем самым, оголенной перед глазами у Фреда. – Были учителя и покруче тебя.

– Девочка, а ты не забыла, что до вчерашнего вечера мы и не целовались никогда? Как я мог тебя бросить? – не растерял и своего сарказма Фред.

– А то, что можно бросить друзей, ты не слышал? – не сдержалась, нахмурившись, и возмутилась Мириам. – Пусть мы не были любовниками, но я любила тебя и надеялась, что в скором времени мы станем ими.

– Удивительно, но в четырнадцать я хоть и думал о сексе, но не с тобой, уж прости, – мотнул головой Фредерик, хладнокровно отпивая еще чая.

Мириам разозлилась. Она выхватила у него кружку, едва не пролив, и отскочила к окну, метая в него молнии из глаз.

– Прекрати унижать и оскорблять мои чувства, я серьезно, – прошипела Мириам.

– Ну хорошо. Я имел в виду, Мири, что мы были прекрасными друзьями, я ценил тебя, но относился скорее как к лучшему другу – мальчишке, понимаешь? Ты ведь не носила тогда юбок, не была такой фигуристой, как сейчас, – Фредерик оценивающе прошелся взглядом по девушке, а она отчего-то смутилась и запахнулась посильнее в халат. – А твои личные фантазии – извини, но они только твои, и это не мои проблемы. Бросил своего единственного друга, не объяснившись, – да, потому что пришлось. Ты знаешь, почему.

Мириам немного успокоилась и оперлась спиной о подоконник.

– Умерла твоя сестра, да, – понимающе произнесла Мири, спокойным и искренним тоном. – Но ты сменил школу, постоянно исчезал на долгие сроки, и вообще, мы никогда не увиделись больше. Просто однажды после очередной твоей подростковой заварушки ты приперся в гараж моих родителей, я забинтовывала тебе руку (в который раз), мы смеялись, играли в карты, а потом на следующий день ты исчез от меня навсегда. Миссис Лоуэнс через пару недель сказала мне, что случилось. Но Фред, неужели за пять лет ты не мог позвонить? – ее голос сорвался и задрожал. – Представь мою реакцию?..

Мириам ненадолго прервалась, унимая себя и пряча слезы. Фредерик молчал, он не шевелился и словно замер. Его невозмутимость бесила Мири.

– Чего же ты молчишь?.. – раздраженно спросила она, взмахивая руками.

– Я просто не знаю, что сказать. Всё правда, но что от нее теперь? – сухо сказал Фредерик, все еще пребывая в постели, зная, что вся его одежда где-то под кроватью.

Мириам совсем растерялась, не зная, разрыдаться или всего-навсего убить его ко всем чертям. Она, поджав губы, не переставая хмурить лоб, сложила руки на груди.

– Теперь я понимаю, как ты ценишь друзей, Фредерик Лоуэнс.

Фред счел это как за намек, зашевелился и принялся искать свои вещи, выцепив взглядом только нижнее белье, джинсы и один ботинок.

– Правильно, а теперь ты снова бежишь. Гениально.

– Не понимаю я, чего ты хочешь? – недовольно бросил Фред, натягивая на себя одежду.

– Все это странно, Фредерик. Кто ты такой? – тем же обвинительным тоном продолжала Мириам.

– Охотник. Не все ли равно? – не понял Фредерик. Рубашку он уже увидел под стулом в паре метров от себя, поднялся и добрался до нее, все еще рыская взглядом по полу.

– Твоя куртка в прихожей, – пояснила Мириам.

Фред кивнул, но поиски не закончил.

– Проходит пять лет, и тут ты сваливаешься мне на голову, не пойми откуда, – добавила Мири. – Болтаешь всякую чепуху весь вечер, вырубаешься на самом интересном, не доделав начатое – ночью, – она поймала его удивленный, слегка пристыженный взгляд, ухмыльнулась. – Да-да, Рик. А под утро я едва не наступаю на то, что выпало у тебя из джинс.

Мириам достала из кармана халата пистолет.

– Так кто ты такой, охотник? – сурово посмотрела на него.

– Отдай, это мое, – засуетился Фред, кинувшись к Мири. Она не растерялась, а направила дуло пистолета на него. – Брось, оставь свои игры, Мириам, и просто отдай. Клянусь, я уйду и больше не потревожу тебя. Ни к чему ворошить прошлое, серьезно.

– Просто скажи, кто ты, – не унималась Мири, злорадно улыбаясь.

– Просто отдай его мне, и все будет хорошо.

– У моего … бывшего парня был почти такой же, – заметила Мириам. – Восемь месяцев назад он тоже сказал, что уходит на охоту. Он позвонил, сказал, что какая-то тварь из темноты вот-вот цапнет его за ногу и заберет. Он пропал, Фред, с тех пор о нем ни слова, а полиция не нашла труп там, куда он поехал. Простые охотники возвращаются домой с каким-нибудь зайцем, а не орут в трубку, что нечто убьет его! – ее затрясло, но слезы так и не текли. – Так кто ты, скажи?

– Сочувствую твоему парню, Мири, – проговорил Фредерик и резким движением забрал у нее свой пистолет. Она и глазом моргнуть не успела. – Но ничем не могу помочь. Я не знаю, что с ним могло случиться. Мне, правда, нужно идти. Прости.

Фред спешно вышел и хлопнул дверью в прихожей, заставив Мириам вздрогнуть и закусить губу. Она от перенапряжения поторопилась сесть на кровать.

– Ты всегда был врунишкой, Фредерик, – прошептала Мири в пустоту.

Она взяла с тумбочки свой мобильный и набрала смс: «Милый, я волнуюсь, скоро ли ты. Скучаю. Целую. Жду». Ее парень не был бывшим, и никуда он не пропадал. Патрик был в целости и сохранности, но Мириам прекрасно знала, кто он, и теперь была уверена, кем является и Фред.

***

Родители Фредерика, разумеется, переживали, где опять их сын, но догадывались, что, возможно, их план сработал, и сейчас он едет от Мириам. Утром, когда Фрэнк увидел на дисплее мобильного смс от Мири, он и перестал сомневаться. Мужчина растолкал спавшую рядом жену.

– Смс от Мириам.

– Прекрасно, читай.

– «Правда о сыне вам не понравится. Боюсь, вы в нее и не поверите», – прочел Фрэнк.

– Что такое? – не поняла мать, встревожившись.

– Я сейчас позвоню ей, и вернусь, – быстро сориентировался отец Фреда, сорвался и убежал с телефоном в ванную, понимая, что огорошивать Кристин новостью о криминальном настоящем сына – не лучшая идея.

«Мириам, скажи, как есть», – сказал в трубку, едва набрав ее номер, Фрэнк.

«Ваш сын охотник», – коротко отозвалась Мири.

«И что же тут такого, во что я не могу поверить? Если он охотник, то зачем столько арсенала, и почему бы ему не признаться нам?»

«Он не на зверюшек охотится».

«А на кого же? На людей?..»

«Нет. На тех тварей, что скрыты тьмой», – загадочно проговорила Мириам. «Мой парень – из таких же».

«Постой-постой, Мириам, ты в своем уме? На каких еще тварей? Что за метафоры? Это киллеры, что ли? Или типа карманников?»

«Нет-нет и еще раз нет. Я же говорила, что вам не понять, мистер Лоуэнс. Я сказала ровно то, что сказала. Если вы видели, как он ходит в детский дом, то наверняка он будет там сегодня к вечеру. Попробуйте снова проследить, но будьте готовы ко всему. Возьмите дробовик с собой».

«Мириам? Что это значит, ты точно не шутишь?»

«Абсолютно серьезно», – она отключилась.

Фрэнк не верил своим ушам. Он не мог разобрать, что втолковывала ему девица из бара, решил, что, похоже, она просто выпила. Своей жене мистер Лоуэнс сказал, что их сын охотник и, видимо, стесняется своей профессии, но вечером, конечно, Фрэнк обязательно поедет за Фредом вновь. История принимала опасный и все более странный поворот.

***

Вечером Фредерик, заехав домой только пообедать, уже ходил по коридорам детского дома в поисках чего-нибудь. Чего – он не знал точно, но в сумке, что свисала с его плеча, точно были не инструменты, а полный арсенал для битвы. Детишки все также шугались незнакомого дяди, и действительно было странно, потому что обычно такие дети радовались взрослым и просили у него, как минимум, конфет, а эти разбегались, как тараканы по углам. Мисс Нилс явно устроила им несладкую жизнь, но читать ей мораль в планы Лоулла не входило. И, конечно, Фредерик чаще всего слонялся на втором этаже у кабинета заведующей. Так что когда в коридоре, в светильниках внезапно замигали лампочки, и повеяло холодом, Фред, не выжидая, вломился в ее кабинет, чем изрядно напугал мисс Нилс. Она подняла крик, обрушивая на Фредерика-Нормана поток ругательств, уже почти плеснула в него водой из кувшина, как Лоулл разом угомонил ее, наведя на нее двустволку, разом выхваченную из сумки.

– Что это значит, мистер Мастерс? – строго спросила Сара, будучи на грани истерики, но делая вид, что спокойна. – Я вызову полицию, – потянулась она к телефону.

– Не двигаться, – качнув головой, предупредил ее Фред, по-страшному сверкая глазами, и дернув затвор. – Я все объясню.

Фредерик, одной рукой держа оружие на прицеле и полубоком наблюдая за Сарой, быстро насыпал на порог комнаты соль. Потом он обошел мисс Нилс и проделал то же самое, выложив солевую дорожку у окна и плотно закрыв его, проверив засов. Одно окно и одна дверь – к счастью, большего в кабинете не имелось, иначе Фред не ручался бы, что сам не пристрелит взбалмошную заведующую, которая едва не кинулась отбирать оружие, когда он был максимально близко с ней.

– Если вы хотите денег, то у нас нечего грабить, – решительно заявила мисс Нилс, когда Фредерик остановился посреди комнаты.

– Не нужны мне ваши деньги, – раздраженно кинул он, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь к тишине. Лампочки еще попеременно мигали, хотя особого холода не чувствовалось.

– Тогда за что вы хотите убить меня?..

– Не я хочу убить вас, – закатил глаза Фред. – Не я. А Оно. Сбой электричества, видите?

– У нас старая проводка.

– У вас нормальная проводка. Спорим, она барахлила в день смерти Джуди?

– Боже мой, да кто же ты такой… Я не помню, возможно.

Лампочки мигать перестали. Все будто бы затихло. Фредерик выдохнул, плечи его мгновенно опустились, будучи все это время весьма напряженными. Он позволил себе выдвинуть стул и присесть, по-прежнему не сводя ружья с заведующей.

– Оно ушло. Но вернется. Может, завтра, или на днях, – проговорил Фред. – Я тот, кто может и готов спасти вас от неминуемой гибели.

– Да никто, кроме тебя, не угрожает мне! – вскрикнула мисс Нилс. – Что за черт! Ты, что, мстишь мне за что-то?

– Нет! – повысил голос и Фред. – Хотя, видимо, есть за что! Невинных людей оно не убивает! Знаете, мисс Нилс, я уже понял, кто за вами охотится: и это не та тварь, которая нужна мне, потому что Ачери убивает только детей, а вы и та домоправительница – явно не ее жертвы, а чего-то другого. Так что я со спокойной совестью могу и вовсе уехать, оставив вас на съедение!

– Вы больной, – констатировала Сара, в ужасе округляя глаза.

– Мне часто так говорят. Давайте, мисс Нилс, скажите уже правду: почему вы могли знать историю прежнего детского дома? Вы сами там воспитывались?

– Если я расскажу, отпустите меня?

– Естественно.

– Ладно, – вздохнула женщина. – Домоправительница, миссис Нильсон – моя мать. Меня иногда воспитывала бабушка, но очень часто я была с мамой, в ее интернате, потому что ей приходилось ночевать там. И я помню Ронду Чайлд, Лизу Милсон, о которых вы спрашивали, – у Сары задрожал голос, и она тревожно стучала пальцами по подлокотнику кресла. – Лиза была отличницей, примерной девочкой, а Ронда – тихой, послушной в целом, но не такой, как другие. Чайлд была закрытой, нелюдимой, училась средне. Никому, в общем-то, не мешала. Но однажды разбила там что-то ценное, важное, и Лиза увидела. Милсон не желала никому зла, однако из благих намерений рассказала о происшествии моей матери. А та была женщиной строгих нравов, бескомпромиссной и принципиальной, редко что-то спускала с рук, даже если бедняжка Ронда прежде не доставляла хлопот. И она отправила Чайлд к сторожу, чтобы тот выпорол ее…

– А сторож перестарался и убил ее, – закончил за мисс Нилс Фредерик, глубоко вздыхая и качая головой, с трудом переваривая услышанное.

– Он не хотел. Мистер Олсон потом говорил полиции, что не знал, что девочка так слаба и больна. У Ронды было что-то навроде астмы, и он попросту не успел ничего поделать. В течение месяца заболела страшной инфекцией Лиза, после чего ее нашли повешенной… Потом заразилась и умерла от удушения моя мать, и, наконец, сторож тоже переболел и был утоплен в ведре с водой… Более чем загадочные смерти, в которые никто не верит.

– Кроме вас.

– Да, потому что я собственными глазами видела, как задыхалась моя мать, и первой обнаружила мистера Олсона. Случайно.

– Она умерла в этом кабинете? – поразился Фред.

– За таким же столом, – кивнула мисс Нилс, разом побледневшая. Она сглотнула, обхватила себя руками за плечи. – Но этого не могло быть, Норман, вы же понимаете. Возможно, это все лишь оплот моей детской, слабой психики. Я не верю, что что-то такое ждет и меня, потому что я не причастна к чьим-либо гибелям, а Джуди умерла сама. Она ничем не болела.

– Детдому нынешнему сколько лет?

– В этом году – пять.

Цифра «пять» уже вызывала у Фредерика нервную улыбку: в последнее время слишком много «пятерок». Дом, кстати, где находился бар Мириам, имел номер пять…

– И вы со дня открытия были единственной заведующей?

– Да.

– И что, никаких убийств? Точно?

– Ничего.

– Значит, кто-то шалит в честь пятилетнего юбилея, – призадумался Фредерик. – Ясно. Где похоронена Ронда Чайлд?

– Откуда мне это знать? – удивилась мисс Нилс. – Да и зачем? Мне известно, что она была неместной, ее, скорее всего, хоронили не в нашем городе.

– То есть вы ни разу не были на ее могиле? А совесть вашу семью не мучила? И мать не хотела как-то признать свою вину в ее гибели?

– Что? Нет, причем тут мама? – недоумевала заведующая. – Девочка пострадала, но тут нельзя винить мою маму. Неудачное стечение обстоятельств. А наказания тогда применялись часто, время было такое.

– Ах, время, – недовольно хмыкнул Фред, убийственно посмотрев на мисс Нилс. – Кто может знать, где похоронена Ронда? Это важно.

– У нас никаких документов с тех времен нет, все в городском архиве.

Фред поднялся.

– Значит так, мисс Нилс, как бы мне не было противно, а спасать вас придется. Соль – не убирать, ни в коем случае. Следить, чтобы дорожка была цельной. Я бы посоветовал вам и вовсе не заходить в кабинет, но, во-первых, вы мне не верите, – посмотрел он на крайне скептический настрой Сары. – Во-вторых, призрак найдет вас везде, не суть. Уж лучше здесь. Я оставлю вам соли, ну и у вас на кухне этого добра наверняка хватит, запаситесь.

– Норман, прошу, отпустите уже меня. Я вам все сказала.

– Ага, не верите, значит. Запоминайте, блин! Если оно к вам придет, хватайте что-нибудь железное, вставайте в круг из соли, – она смотрела на него спокойно, только по-прежнему стучала пальцами. – Ясно. Вы, естественно, думаете, что я больной. Окей. Значит, завтра, как только начнут мигать лампочки, повеет неестественным холодом, серой, вы услышите скрежет или что-то другое, не менее странное, наберите мой номер, – Фредерик быстро накарябал на ближайшем листике свой телефон. – Вызывать полицию глупо, мэм, – словно угадав ее мысли, добавил он. – Мое имя не Норман Мастерс. Но, короче, как только увидите все эти признаки, сразу звоните.

– Вы в курсе, как это выглядит? Если я позвоню вам завтра и вызову копов, то вам не избежать наказания, – заметила мисс Нилс. – Я такие угрозы прощать не собираюсь.

– Я бы на вашем месте давно прибил меня, т. е. психа, но я привык к такой реакции, – флегматично протянул Фред. – Зовите копов, если вы такая самонадеянная барышня. Мне жаль старика сторожа и детей, мисс Нилс, вот и все. На сим я не прощаюсь, – он сделал жест, будто снимает невидимую шляпу, откланялся и ушел.

Фредерик, уставший и злой, удивился, когда вошел в свою квартиру, но не услышал голосов с кухни или гостиной. Кажется, никого не было, но он не хотел выяснять, почему, а молча побрел в свою комнату, скидывая на ходу куртку и ботинки. Жутко не терпелось в душ, а там и вырубиться поспать. Несмотря на довольно долгий период кочевой и неугомонной жизни, он все не мог привыкнуть, что спать приходиться не более пяти часов и везде, где только придется. Вот, пожалуй, с этим ему приходилось бороться больше всего, но зато бессонницы с ним не случалось.

Дойдя до спальни и повернув ручку, Фред разом встрепенулся, увидев сидящую на его кровати мать и держащую в руках его дневник. Одним прыжком Фредерик, не заботясь о вежливости, выхватил из ее рук свой драгоценный, увесистый блокнот. Кристин испуганно похлопала ресницами.

– Прости, я случайно наткнулась на него, там твои воспоминания о школе. Зачиталась, забылась…

– Просто прекрати лазить в моих вещах. Что такое? – раздраженно бросил он. Мама потянулась, чтобы обнять его. Фредерик отшатнулся. – Уходи, мама, спать. Сначала отец шарится у меня в гараже, потом ты без спроса берешь у меня фотографию, теперь вот случайно находишь дневник, который был хорошо утрамбован в моей сумке! – он показал на сумку, что лежала на полке, примыкающей едва ли не к потолку. – Это что-то с чем-то.

– Фредди…

– Иди спать. Я просто в шоке.

Кристин, опустив голову, вышла.

Глава 6. Отступление

Кристин не находила себе места, как и всегда. Сегодня вторник, а она все еще мало знает о работе сына. Все ее действия практически не дали ничего, но сердце матери не было в покое. Она чувствовала, что истина где-то близко. Пока ни одна деталь не приближала ее к правильному ответу. Как деятельность охотника может быть связана с гибелью сестры? Нет, Кристин отказывалась верить, что Фред – простой охотник. Вероятно, Фрэнк нашел в багажнике сына оружие, но не сказал Кристин, тогда версия с охотником подтверждалась, однако вряд ли сей факт был единоличным. После разговора с Мириам муж вернулся чересчур взволнованным, что тоже давало повод усомниться в его словах, дать Кристин новый виток для подозрений. Надеясь получить совет, пока мистер Лоуэнс уехать снова следить за Фредом, женщина вновь набрала номер своего любовника.

«Стиви, милый, помоги мне».

«Крис? Детка, среда завтра, а сегодня я крайне занят. Все завтра».

Стив снова оказался недоступен, и Кристин приуныла. А потом за готовкой вдруг ее осенило: надо срочно пойти в спальню Фреда и самой порыться в его сумке. Раз уж осмотр машины ничего не дал, то в вещах точно можно что-то найти. Ей было крайне неприятно и стыдно, с глубоким чувством вины, но мать кое-как забралась на лестницу, чтобы достать сумку Фредерика. Перебрав кучу постиранных ею же футболок, теплых кофт и белья, чудом помещающихся в сумке, смутно напоминающей старый школьный рюкзак Фреда, Кристин наткнулась на складной нож, фонарь, и какую-то тетрадь. Посему выходило, что сын действительно охотник, вместо палатки вполне логично у него был автомобиль. Она уже думала о том, как Фредерик продает тушки животных на рынках – это не вполне ее устраивало, но все же хоть какая-то работа. Так, замечтавшись, Кристин вытянула тетрадку наружу и открыла первую страницу. Мать примкнула к ней со всем вниманием, запись явно выглядела как дневниковая.

«10 сентября. 1997 г.

С пацанами придумали, как отомстить тем придуркам с ***-стрит. Завтра накуплю пиротехники, ох и получат они у меня, гады! Собственно, зачем я это пишу? На случай моей смерти: я не сдался! Ножевым ранением в живот меня не напугаешь, поняли, уроды?!»

Мать ахнула: она в упор не помнила, когда Фред был ранен. У него часто случались стычки с детворой, это правда, но чтобы так…

«16 октября 1997 г.

Сегодня мой верный Ам-ам снова спас меня. Похоже, со мной она усвоит все уроки первой помощи безо всякой школы. Потом скажешь мне спасибо, детка))».

Кристин улыбнулась: Ам-ам он называл ту самую барменшу, Мириам. Кажется, теперь становилось понятно, почему она никогда не видела Фреда израненным. А еще мама поняла, что эта запись – ровно за год до гибели ее дочери, малышки Эмми. Наверняка и Фредерик, пересматривая дневник, всякий раз отмечал трагичность совпадения.

«23 декабря.

Подлый скотина Мэтт отказался вернуть долг. Черт, как я зол, Мэтт, знаешь это?! Папочка забрал тебя домой, но завтра, сучонок, я из тебя кишки вытащу, вот увидишь. И не посмотрю, что ты мелкий засранец, ворующий бабло у родичей, чтобы накупить себе травы. Мне нравится твоя идея, говнюк, но мне мои деньги нужны для другого! И вовремя! Так что отделаю его завтра, не уйдет»

«1 января.

Рождество, новый год. Кто их придумал, черт возьми? Эти дешевые прикиды, тщеславные ублюдки, лжецы Санты-Клаусы, пафосные поздравления и наигранные улыбочки взрослых. Нахрена? Вот Эмми малютка, ей нравится, она не видит фальши, а вот мне на**й не нужен долбанный костюм Санты, в который одевается папа. Я знаю, что уже завтра отец на весь пропадет снова, то ли на работе, то ли в чужой семье – я ничему не удивлюсь. Праздники – тешат нашу лень и самолюбие, взрослыми детям кажется, что их любят, потому дарят подарки. Черта-с-два. Я уже молчу про эти «ангельские» песнопения – кто видел Бога, а?

Ну ладно, проехали. Сегодня мне сломали нос двое говнюков-старшеклашек. Наивные, думают, что я испугался их толстых рож. Если у нас каникулы, а рядом нет учителей, и все люди вокруг настолько ослеплены новогодними огнями, что тупо не видят, как два недомерка избивают одного меня, то что тут скажешь. Просто завтра я выйду к ним с ножом, и тогда мы посмотрим, кто из нас «маленькая трусишка».

Кристин снова ахнула. Она не подозревала, насколько все плохо было у Фреда в те годы. Они с мужем, очевидно, были ослеплены не только на праздники… Но тогда у них была Эмми, а потом? Почему они до сих пор не знают, как живет Фредерик??? Миссис Лоэунс пролистала несколько записей вперед, потому что в них снова описывались разборки ее сына с кем-то новым. Изредка упоминалась «Ам-ам». Но постоянных друзей среди мальчишек у Фреда не было. Как и постоянных врагов. Что ни день – новое приключение.

«Август 98-го.

Завтра мне исполняется четырнадцать. Честно, мне давно плевать на свои дни рождения, с тех пор, как мы праздновали мое десятилетие, я попросил маму больше не устраивать этот балаган. Родственники, конечно, все равно приходили, но своих одноклассников я ни за что не звал. Благо, лето, и они попросту не всегда знали, что у меня ДР. Однако завтра я, пожалуй, угощу тортом Ам-ам. Она всего год нянчится со мной, а я чаще всего только и делал, что обзывался, иногда таскал ее за волосы или случайно оставлял синяки… Реже – позволял ей дурачиться со мной, как-то раз играли в футбол, когда я не заявился к ней ночью, а нормально пришел днем. Странно все это, вроде девчонка, а возится со мной. Короче, торт она заслужила.

Как-то не так давно Ам-ам спросила, зачем я всюду таскаю этот блокнот. «Для записей», – говорю. Я ей не дал его смотреть, хотя она пыталась его отобрать. Нафига же я пишу? Не знаю, втянулся. Сначала писал вместо завещания – ну знаете, как в фильмах, если вас хотят убить, вы быстро составляете завещание. Вот и я такие писал, потому что меня каждый день кто-нибудь до*бывал. Они болтали, что я сам нарываюсь. Потом от скуки, теперь все время. А чего мне остается? Маман с Эмми, папа работает, а сама Эмми слишком мала и постоянно бесит меня тупыми вопросами. Вот такой я идиот с блокнотом».

«1 сентября 98-го.

Школа. Дебилы рады школе, потому что у них много друзей, и они ходят туда потрепаться. У меня – никого, так, только парочка подлизунов. Еще Шерри, но я спокойно прожил все лето без нее, так какого хера? А мою Ам-ам я вижу вне школы чаще, чем там. Все уроки – полная чушь и скукота. Даже физкультура – бред, потому что за годы я научился так драться и улепетывать, что никакой спорт уже не нужен».

Тут Кристин сделала глубокий вдох, потому что далее следовала запись, сделанная за день до смерти Эмми. Она так и не смогла подробно обсудить это с сыном, а он, как выяснилось, до сих пор переживал это. Вот и выпал шанс узнать…

«15 октября 98-го.

Не думал, что скажу это, но тревожно за Эмми. Вчера ночью она приходила ко мне, говорила, что кто-то сидит у нее в шкафу. Ну знаете, детям все время чудятся монстры, и я бы посмеялся, но ее глаза были по-настоящему испуганы. Я позволил ей лечь со мной, Эмми так тряслась! Я почти сунул ей нож сегодня, чтобы никакие твари не пугали ее по ночам, но, конечно, у меня есть еще мозги, чтобы не давать пятилетнему ребенку острые предметы. В итоге Эмма снова ночевала у меня. Клянусь, у нее глаза как два бездонных черных омута! Это нечто! Попытался поболтать об этом с мамой, она сочла, что мы с Эмми сговорились и придумали сказку. М-да. Мой учитель истории, который вроде был хорошим, не мудаком как все, сказал примерно то же самое и почти отвел меня к психиатру. Ну нет уж, я не больной.

Вечером играл в карты с одним крутым чуваком – байкером. Меня не пускали в бары, вообще-то, а именно тот тип месяц назад провел меня внутрь и с тех пор учил играть в покер. Мне нравится этот дядька, он не нудит, не учит меня жить, просто делает то, о чем я прошу. Я рискнул и спросил у него, чем может болеть моя сестра – знаю, действительно глупо звучит, сам не пойму, отчего я так переживал. Но этот парень из тех, кто вытерпит любой бред. Он сказал, что она, « вероятно, пострадала от демона». Ну и кто из нас псих?»

«16 октября 98-го

У Эмми температура под сорок с утра. Мама перестала делать вид, что ей пофигу, вызвала ей врача и ночевала сегодня с ней сама. Отец на работе. Ну естественно. Сестру невозможно колбасит, как того Мэтта, когда он подсел на героин, но она-то не наркоманка, верно? На нее страшно и больно смотреть. Эмми болтала про чудищ из шкафа, мама все время затыкала ей рот, но я снова видел эти чернеющие зрачки и плакал. Клянусь, я просто стоял, смотрел на нее и ревел, как будто мне пять, а не Эмми. Эмма же не хныкала, ее только лихорадило, трясло, и все.

А вот вечер я хочу выкинуть из памяти навсегда. Но я пишу это, чтобы однажды понять, КАКОГО ХРЕНА?! Эмма высыхала! Мать умчалась в аптеку, отец ездил где-то по врачам, а может, еще где, меня оставили с ней, и я видел, как она усыхала. Цвет кожи становился мертвецки бледным, с пятнами по лицу, руки истончались, глаза выпучивались, сильно выделялись. Я таких даже в ужастиках не видел, я не мог сдержать слез. Я поил ее чаем, постоянно вытирал пот со лба холодным полотенцем, давал таблетки и мерил температуру, понимая, что творится нечто невероятное, потому что ТАК быстро никто не умирает. А к приходу матери Эмма издала последний вздох, выгнулась, после чего отключилась уже навсегда. На теле практически не осталось мяса, одни высушенные кости…

И после этого кто-то смеет говорить, что Бог есть??»

Кристин рыдала. Она никогда не слышала таких ужасных подробностей гибели дочери. Мать видела уже результат, а Фред, выходит, все это! Неудивительно, что его мир так перевернулся! Весь листок был с волнами, что означало, что Фредерик действительно писал это, находясь еще под впечатлением от увиденной им трагедии. Ему, в самом деле, хотелось разобраться, что произошло и почему. Разобрался ли он уже? Дрожащими руками женщина перевернула листок.

«16 ноября. 98.

Эмми, малышка, как ты там, где ты? Прости, что не выяснил, что не отнесся ко всему серьезно. Что редко сидел с тобой, обижал и был такой сволочью. Мама говорит, что ты не можешь злиться, ведь ты была доброй. Надеюсь, что так, Эмми. Ты безумно хотела в школу и ругалась, что я пропускаю уроки. Прости, болвана, но я делаю так до сих пор, потому что хочу знать правду о тебе, сестренка. Я облазил тот чертов шкаф, но ничего нет. Они хорошо прибрали за собой, твари.

Я снова был у байкера в баре, Эмми. Ты его не знаешь, но он хороший человек, правда. Он сказал, что лично знает мало, но дал номер, кому позвонить. Я позвонил, занято. Думаю, когда-нибудь там ответят, и я узнаю правду».

«12 марта 99-го

Тупо уже вести дневник, поэтому я пишу тут только самое существенное.

Я разругался с Мириам. У меня нет больше друзей.

Родители нудят. Просят вернуться в школу. Мне плевать на школу, как непонятно?!

Я дозвонился до того чувака, Гарри. И полгода не прошло, мать его! Сказал, что был чрезмерно занят. Лопух. В общем, посоветовал он мне пару книг, поеду искать их в библиотеках. Он тоже уверен, что ты, Эмми, умерла не сама. Мать просит задуматься о будущей работе, отец пилит, что у него есть хорошее место, когда я вырасту. Они оба, как и учителя, твердят, что пора взрослеть, ведь мне почти пятнадцать, а я постоянно где-то шатаюсь в плохих компаниях. Полиция часто привозит меня домой из других городов и штатов, куда я спокойно добираюсь с утра.

Пап, мам. Я давно взрослый. С 16 октября 98-го. А ваша гребаная счастливая жизнь без Эмми пусть катится в Ад.»

Последнюю фразу Кристин помнила до сих пор, Фредерик говорил им с отцом ее вслух, как раз в марте 99-го. Они не понимали, что мальчик имел в виду, а Фред становился параноиком…

– Фред, так что с тобой случилось, кто ты сейчас? – у комнаты спросила Кристин, разрываясь на части от боли за него. Пожалуй, ему стоило бы пройти немедленную реабилитацию, поскольку горе по сестренке более пяти лет – не есть нормально. Женщина вновь убеждалась, что ее сын точно не охотник. Не после того, что она прочла в дневнике.