Текст книги "Русалочья обитель"

Добравшись до дома на дрожащих ногах, она умылась холодной водой и спросила у мамы, как найти в лесу хижину Сергея. Мама внимательно посмотрела на Таню, как будто понимала, что с ней творится что-то нехорошее.

– Плохо мне, мамочка. Как будто что-то постороннее во мне сидит. С тех пор, как я с болота вернулась, странные вещи со мной творятся. Ты говоришь, что в постели меня по ночам не бывает, так я этого не помню вовсе. А с утра просыпаюсь – все ноги в грязи. А сны – один страшнее другого, – Таня заплакала от осознания собственной слабости и беспомощности, – ох, мамочка, прав был Сергей, не стоило мне в лес ходить.

Мама встала, несколько мгновений задумчиво смотрела в окно, а потом накинула на себя вязаную кофту и повязала на голову платок.

– Нехорошо все это, Таня… Но ты не отчаивайся раньше времени. Брат Ратибор должен помочь тебе, доченька. Он всегда в таких случаях помогает, потому что все о лесных духах знает, в отличие от нас, обычных людей, – мама подала Тане ее свитер и куртку, – Собирайся, Танюша, давай прямо сейчас и отправимся в лес. Давно я брата Ратибора в деревне не видала, не случилось ли с ним чего…

«… ОНА здесь, на воле. Мое мучение началось… Мучение – потому что она приходит ко мне не сама, а в образе той, которую я любил когда-то и продолжаю любить. Она хочет погубить меня не силой, а этой черной страстью, зная, что я все равно не смогу ее убить, пока они с нею единое целое. Не смогу… Не смогу…

Но у меня нет другого пути. Я дал клятву Перуну, что уничтожу ЕЕ, чего бы мне этого не стоило.

Отец-громовержец, дай мне сил…»

Таня не дошла до лесной хижины своим ходом. Несколько раз они с мамой останавливались, чтобы передохнуть. Таня ложилась на землю, вдыхала аромат земли и опавшей хвои и старалась не думать о том, что ее ждет впереди. Сил в ее теле почти не осталось. Каждый раз, ложась на землю, она была уверена, что больше не сможет подняться, не сможет больше сделать ни одного шага.

В конце концов, мама оставила Таню посреди леса и оставшийся путь проделала в одиночестве. Материнское сердце готово было выпрыгнуть из груди от страха, и когда, наконец, она дошла до хижины Ратибора, то упала перед низкой деревянной дверью на колени и зарыдала от переизбытка чувств.

Из хижины показалось бледное и осунувшееся лицо брата Ратибора. Увидев мать Тани, сидящую на земле, он поспешно подошел к ней, помог подняться и с беспокойством спросил:

– Анфиса Дмитриевна, что случилось? Где Таня?

– Оставила на полпути сюда, у заросшего рогозом и камышом озера… Не смогла она дойти, ноги ее совсем не держат, слаба она. Брат Ратибор, помоги, в нее дух какой-то вселился. Злой дух… – сквозь слезы бормотала женщина.

– Знаю, Анфиса Дмитриевна… Только, увы, не дух это. А нечто гораздо более страшное, – голос мужчины звучал печально и глухо.

– Что же это, брат Ратибор? – спросила женщина, вытирая опухшее от слез лицо платком.

– Нечисть… – глухо ответил мужчина и широкими шагами пошел в лес.

Черный пес, сидевший возле дома, сорвался с места и побежал следом за хозяином.

Таня открыла глаза и посмотрела на низкий деревянный потолок, с которого свисали тонкие нити паутины. Повернув голову, она увидела Сергея, который сидел за столом и точил огромный кинжал.

Свет из окна освещал его профиль, и Тане вдруг стало жутко от мысли, что этим кинжалом он сейчас расправится с ней, и никто не спасет ее, не пожалеет, потому что в ней сидит злой дух, а это страшнее любой заразы.

– Сережа, где моя мама? – спросила Таня слабым голосом, чувствуя, как все внутри нее наполняется тревогой и плохими предчувствиями.

– Маму твою я отправил домой. Ей здесь делать нечего. Да и незачем ей видеть все это…

Мужчина отложил кинжал и подошел к Тане. Она хотела встать, но поняла, что ноги и руки ее крепко привязаны к скамье, и она не может пошевелиться. Испугавшись безумия Сергея, она закричала, но он накрыл ее рот своей массивной ладонью.

– Тише, Таня. Послушай меня. Я постараюсь тебе, неверующей, незнающей, объяснить то, что с тобой сейчас происходит.

Таня затихла, и Сергей, убрав руку, погладил ее по волосам и сказал:

– Я не знаю, помнишь ли ты то, что происходит с тобой по ночам…

– Не помню. Но мне снятся странные, жуткие сны. От них кровь в жилах стынет… – прошептала Таня, и на глаза ее навернулись непрошенные слезы отчаяния и бессилия.

– В тебе сидит нечисть, которая сейчас сосет твою жизнь и силы. Днем она спит, и ты приходишь в себя. Но в темное время суток она просыпается и полностью подчиняет тебя своей воле, выходит на охоту в твоем теле, чтобы прокормить свое ненасытное нутро…

– Нет, этого не может быть, не может быть, я не хочу, я не верю… – шепотом повторяла Таня.

Она готова была поверить во все, что угодно, но не в то, что ее изнутри грызет мерзкий и зловонный, черный болотный червь.

– Веришь ты этому или нет, но это так.

– Тогда убери это чудовище из меня, пожалуйста, убери! – взмолилась Таня.

Сергей подошел к столу и взял свой кинжал. Таню затрясло, ее не покидало ощущение, что от Сергея исходит опасность. Она снова отчаянно начала дергать руками, пытаясь освободиться от веревок, которые крепко обвивали ее запястья.

– Не приближайся ко мне! Убери нож! Ты сумасшедший! Сумасшедший, съехавший с катушек псих!

Таня кричала до тех пор, пока не поняла, что от слабости крик ее больше похож на шепот. Сергей, между тем, спокойно убрал кинжал в кожаный чехол и повесил его себе на пояс. Услышав, что Таня затихла, он снова повернулся к ней и произнес:

– Вот поэтому я тебя связал, Таня. Это нечисть в тебе говорит, а не ты сама. Соберись же! Впереди ночь, и эта тварь снова выйдет наружу, и мне предстоит бороться с ней один на один, чтобы освободить тебя…

После этих слов Таня успокоилась, затихла. Через какое-то время Сергей развязал ее, напоил крепким травяным настоем, от которого у нее порозовели щеки и прибавились силы.

Таня выглянула в окно. На улице сгущались сумерки, из глубин леса к маленькой хижине со всех сторон медленно полз вечерний туман. Как буто даже он в этом лесу был живой сущностью…

Сергей сел рядом с Таней и заговорил:

– Пока еще не наступила ночь, хочу сказать тебе, Таня, что я до сих пор люблю тебя. Как бы глупо и неуместно это сейчас не звучало…

Он склонился к ней и нежно поцеловал в полураскрытые губы. Таню охватила волна нежности к этому сильному, волевому мужчине.

Они смотрели друг другу в глаза, и, казалось, видели перед собой тех юных, наивных и мечтательных подростков, которые полюбили друг друга когда-то давным-давно…

– Но все сложилось так, как должно быть. Возможно, именно из-за того, что ты меня не дождалась, я и обрел свое истинное предназначение.

– А я так и не нашла его. Живу в пустоту, без всякой цели, – сказала Таня и грустно улыбнулась.

– Ты просто неправильно искала. Зациклилась на каком-то счастье… Не счастье нужно искать, а саму себя прежде всего…

Внезапно на улице раздался оглушительный раскат грома. Таня вздрогнула всем телом, прижалась к Сергею. Тот поцеловал ее в последний раз, а потом сказал:

– Ну все. Началось. Перун громовержец, отец мой, услышал молитвы и пришел на помощь… Ложись на скамью, Таня. Ни о чем не думай. Сейчас ты уснешь, а когда проснешься утром, то тело твое будет чистым.

Таня неуверенно подошла к узкой скамье, обернулась и в последний раз прижалась к широкой груди Сергея.

– Доверься мне. Я не смогу причинить тебе вреда, даже если на то будет воля самого громовержца…

Таня легла на скамью, глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться и, едва закрыв глаза, сразу же провалилась в липкую, черную болотную жижу.

«… Нечисть гораздо сильнее любого злого духа. Она долго сидит в своем логове-болоте, накапливая до поры до времени силы. В вязкой трясине ее никто не тревожит, а несчастные, которым суждено провалиться в болото хотя бы по пояс, утягиваются ею на дно, где она жадно пожирает их.

Когда Перун, мой отец-громовержец, сделал меня хранителем, я понял, что придет день, когда я должен буду пожертвовать жизнью, чтобы одолеть болотную нечисть, которая уже сотню лет дремлет на дне болота, и вот-вот явит миру свое злобное существо, губящее все на своем пути.

Если не изжить нечисть со свету, то она истребит весь скот и всех людей в округе, испоганит леса и реки, повсюду оставит свои поганые, смрадные, гнилые следы. Мир станет превращаться в болото, и постепенно болото поглотит все на своем пути…

Пришел тот час, когда я столкнусь с нечистью лицом к лицу. Сумею ли я одолеть ее?…

Вероятно, эта запись станет последней в моем дневнике.

В эту самую минуту стены моей ветхой лачуги сотрясаются от сильнейшего урагана – то Перун-громовержец неистовствует.

А нечисть, черная и страшная, уже тянет ко мне свои многочисленные, длинные щупальца…»

***

Таню разбудил луч солнца, ярко светивший из окна и падавший на ее лицо. Она некоторое время лежала с закрытыми глазами, пытаясь понять, где она, и что произошло. Медленно открыв глаза, она поразилась тому, во что превратилась хижина Сергея: все вокруг было перевернуто, забрызгано черной жижей, которая стекала по стенам и капала с потолка. Таню замутило.

Сергей тоже был здесь – он сидел на лавке очень бледный, с поникшими плечами, но его усталый взгляд был устремлен на нее. Внутри все оборвалось от его взгляда.

– Ничего не вышло? Скажи мне правду, – спросила она дрогнувшим голосом.

Сергей встал, Тане показалось, что за ночь он уменьшился в размерах – плечи его уже не казались такими могучими и широкими, и сам он как будто бы похудел, осунулся.

– С тобой теперь все будет хорошо, Таня. Ты чиста. Прямо сейчас идти домой и хорошенько отдохни.

– И это все? – в недоумении спросила она.

– И это все.

– А где же это чудовище? Где эта нечисть, которая сидела во мне? Ты убил ее?

– Да, убил. У меня получилось сделать это. А теперь иди, мне тоже нужно отдохнуть, – устало произнес Сергей и опустил голову.

Казалось, он был совсем обессилен.

– Тебе нужна моя помощь? Я могу остаться, убрать в доме, пока ты спишь… – начала было Таня, но Сергей не дал ей закончить.

– Иди из леса подальше, Таня. Уходи! – закричал он.

Таня вздрогнула, подошла к раскрытой настежь двери, вышла на улицу и с особым блаженством вдохнула свежий воздух. Она и вправду почувствовала себя намного лучше, казалось, в ее тело, наконец, вернулась жизнь.

Таня преодолела уже почти половину пути к дому, наслаждаясь легкостью и силой, которыми наполнилось ее тело. Она старалась не думать сейчас о Сергее, ведь он сам добровольно отверг ее помощь. Она придет поблагодарить его завтра, когда он отдохнет и наберется сил…

Внезапно Таня остановилась. В ее голове промелькнула картинка, потом еще и еще. Картинки сменяли друг друга в разном порядке, пока не сложились в одно целое. Таня все видела… Она не спала этой ночью. Она видела все, что произошло, наблюдала со стороны, как будто душа ее в тот страшный момент отделилась от тела, повисла высоко над потолком…

Вот ее тело страшно раздувается и превращается в огромное, мерзкое существо, похожее на гусеницу, из которой стекает на пол вонючая черная жижа. Сотни длинных щупалец, растущих прямо на глазах из жирного туловища, тянутся к Сергею, душат и тянут его в разные стороны.

А он стоит – высокий, сильный лесной богатырь с бесстрастным лицом, освещаемый частыми вспышками молнии, и громким голосом читает молитвы на древнеславянском языке. Таня понимает, что он призывает отца-громовержца помочь ему выстоять и одолеть нечисть.

Сергей с трудом отдирает щупальца от своего тела, а нечисть, извиваясь, пробирается к нему все ближе и ближе. Таня с ужасом замечает, что у болотной твари – ее лицо. В ноздри бьет отвратительный гнилостный смрад, все вокруг заливает вязкая черная жижа, текущая из тела червя, ноги Сергея вязнут, словно он стоит посреди болота.

И тут Таня видит, как он подходит к нечисти и целует губы, которые пока еще принадлежат ей самой. В этот момент гроза врывается в маленькую хижину, бревна которой начинают ходить ходуном. Вспышки молний, кажется, заполняют все пространство, обжигая нечисть и Сергея большими огненными шарами.

Сергей продолжает яростно целовать черные губы, словно не замечая, что постепенно эта чернота проникает в него самого – все глубже и глубже, пока не поглощает его полностью…

Таня соскочила с земли: бледная и испуганная. Внезапно она все поняла – поняла замысел Сергея, поняла, для чего ему нужен был остро наточенный кинжал, поняла, почему он так грубо приказал ей уйти…

Она со всех ног побежала назад, к хижине. Но добежав до нее, с ужасом поняла, что опоздала – хижина была пуста. Таня остановилась и на мгновение задумалась, а потом бросилась бежать туда, где ей меньше всего хотелось оказаться еще раз – на болото.

Еще слабая после всего пережитого, она бежала до болота из последних сил. Когда лес, наконец, расступился, Таня остановилась отдышаться, одновременно оглядываясь по сторонам. И тут она увидела Друга, огромного черного пса Сергея. Он сидел перед самой топью и тихонько скулил. А потом Таня увидела и самого Сергея…

Он стоял посреди болота, по пояс увязнув в топкой жиже. Лицо его было бледным и бесстрастным, взгляд устремлен в небо.

– Сережа! Сережа! – закричала изо всех сил Таня.

Она уже знала, что произойдет дальше, словно и этот финал она уже видела в своем ночном кошмаре… Слезы катились непрерывным потоком из ее опухших глаз, из груди вырывались судорожные всхлипы и неразборчивые слова.

Таня рухнула на колени, впилась ногтями в мягкую, черную землю – казалось, сердце ее не выдержит, разорвется от боли.

– Сережа! – в последний раз крикнула она мужчине.

Сергей не слышал ее. Он все глубже уходил в болотную трясину, а потом вынул из кожаного чехла кинжал, приложил на несколько секунд острое лезвие к губам, и вознес его высоко над своей головой…

Таня зажмурилась, не желая видеть того, что произойдет дальше. Оглушительный раскат грома вновь сотряс небо и землю, а поток сильного ветра заставил Таню задохнуться и пригнуться к самой земле.

Над болотом разносились пронзительные, душераздирающие вопли нечисти, погибающей в своем гнилом логове, нечисти, которую Сергей самоотверженно принял из Таниного тела в свое собственное, чтобы сохранить жизнь любимой.

– Прошлой ночью должна была погибнуть я, а не он, – тихо плакала Таня, положив голову на колени маме, – он пожертвовал собой, чтобы спасти меня…

Перед ней на полу лежал раскрытый дневник, который она нашла в хижине Сергея и забрала с собой.

– Не плачь, доченька, ты ни в чем не виновата… – утешала Таню мама, а у самой тоже слезы катились из глаз непрерывным потоком от огромной печали и пережитого волнения.

Через пару дней, снова открыв дневник Сергея, Таня нашла записку, которая была адресована ей. Сердце ее на миг замерло от неожиданности, как будто и после смерти Сергей оберегал ее.

«Таня, если ты читаешь эти строчки, значит, меня уже нет на этом свете. Не вини себя, я сам выбрал свою участь. В этом поступке была моя главная жизненная миссия, которую открыл мне когда-то давно отец-громовержец Перун.

Я должен был стать хранителем и защищать все живое от нечистых сил, пусть даже ценой своей жизни. Хочу, чтобы ты знала: я счастлив, что мне удалось спасти от нечисти именно тебя…

Ищи свое предназначение – в этом суть твоего существования. Только обретя смысл, ты станешь по-настоящему счастливой.

Надеюсь, после смертельных объятий болотного чудовища, ты научишься по-другому относиться ко многим вещам, в том числе и к самой себе…

С любовью, Ратибор.»

Через несколько дней Таня с Другом, которого они с мамой приютили, вновь сидели у болота. В этот раз Таня пришла сюда, чтобы попрощаться.

– Спасибо тебе Сережа, брат Ратибор… Никогда не забыть мне тебя и всего того, что ты для меня сделал!

Ветер прогонял болотный смрад, играл с Таниными волосами. Она ловила его руками, закрывала глаза, и слезы катились у нее по щекам.

– Я тоже тебя люблю, и всегда буду любить, – шептала она, искренне веря, что тот, кому адресованы эти запоздалые слова, ее слышит.

А потом и Таня, и Друг – оба смотрели туда, где под толщей черной болотной жижи, между мягкими, травянистыми кочками, навсегда упокоился тот, кто доказал ей своим примером, что главное в жизни – найти не счастье, а свою миссию, то важное, что сделает жизнь значимой, наполненной и, как следствие, счастливой.

Весь Танин мир, все ее мировоззрение за каких-то полтора месяца в Озерках перевернулись с ног на голову. Она и сама как будто стала совсем другим человеком. У нее поменялся ход мыслей и отношение к жизни.

Несмотря на огромную печаль, ее душа, наконец, была спокойна. Этого ощущения умиротворения и благодати Таня не испытывала уже давным-давно. Даже мама заметила, что из ее взгляда ушла «странная тоска».

Таня уезжала из Озерков с грустью, но с большими планами на будущее. Она крепко обняла маму на прощание и почесала за ухом Друга, обещая им скоро вернуться. Внезапный порыв ветра сорвал с Таниной головы шляпку.

– Это брат Ратибор с тобой прощается, дочка, – сказала мама, вытирая набежавшие слезы.

Таня улыбнулась, помахала маме рукой, села в маленький автобус и закрыла глаза.

Уже завтра она разорвет все связи с прошлым и начнет создавать свою жизнь заново…

Волк

Лена хлопотала у русской печки. Ловко подхватив котелок ухватом, она подвинула его к себе, помешала ароматный бульон деревянной ложкой, попробовала на вкус.

– Мужики в поселке готовятся к облаве. Ночью Гришка, возвращаясь домой, волков видел на конце своей улицы. Чуть в штаны не наложил от страха. Говорит, что не помнит, как до дома добежал!

Лена молча поставила котелок на стол. Стас не любил, когда она вступала с ним в беседу, поэтому она привыкла молчать, когда он что-то рассказывал.

– Люди говорят, раньше волки к поселку близко не подходили. Беду на своих хвостах притащили, не иначе.

Лена подвинула ближе к мужу нарезанный каравай и слегка коснулась кончиками пальцев его крепкого плеча:

– Ешь, Стас, стынет.

– Чертовщина какая-то! – мужчина взял в руки ложку и подвинул ближе к себе котелок с дымящимся картофельным супом, – только пусть попробуют эти твари подойти к нашему дому, я их враз всех перестреляю, мне не впервой…

Лену передернуло от злобы, прозвучавшей в его голосе.

***

Стас был лесником. Зимой они с Леной жили в поселке, в доме матери Стаса, а на все лето перебирались в лес. Деревянная лесная избушка выкрашенная снаружи зеленой краской, которая давным-давно облупилась, была тем местом, которое Лена считала своим домом.

Несмотря на запущенный вид, внутри было светло, тепло и пахло едой. Этот скромный уют в избушке Лена создала своими руками. Предыдущий лесник был одиноким стариком, поэтому, когда они впервые приехали сюда, здесь были лишь голые стены и грязные полы, которых никогда не касалась тряпка.

Но Лену это ничуть не смутило, видала и похуже жилища! Она отмыла всю грязь, сшила на окна занавески, связала ажурные белые салфетки на подоконники, постелила на старые, замусоленные деревянные половицы старенькие тканые коврики, а по стенам развесила рисунки и открытки.

Сейчас Лена, все еще напуганная услышанной новостью, стояла у окна, взволнованно теребила занавеску и всматривалась в чащу. Что могло случиться, что волки вышли в поселок летом? Странно все это.

Лена подошла к зеркалу и долго стояла напротив него. Из зеркала на нее серьезно смотрела бледная, совсем юная девушка с коротко стриженными каштановыми волосами и большими, грустными карими глазами.

Лена никогда не считала себя красивой. Она и не была красавицей: угловатая, худая, бледная. Со спины ее можно было принять за мальчишку, но ее хрупкость и женственность выдавали плавность движений, мягкий взгляд и тонкий голос. Свекровь, не стесняясь в выражениях, напрямую говорила Лене, что она похожа на парня, а не на замужнюю женщину.

Стас же, несмотря ни на что, был очарован хрупкой, городской девушкой с грустным взглядом, приехавшей к ним в посёлок работать по распределению после университета. Он любил охоту и по своей натуре был охотником. Поэтому с момента знакомства Лена превратилась в его новую «жертву», как шутили о них друзья Стаса.

Через восемь месяцев активных ухаживаний Лена «сдалась». Не то, чтобы она сильно влюбилась, просто Стас показался ей сильным и надёжным, да и не хотелось ей возвращаться в город, где она всегда чувствовала себя чужой. Так Лена стала замужней женщиной и поклялась отныне и навсегда быть верной мужу.

Но после того, как «жертва» попала в силки, любовный пыл Стаса стал быстро угасать. Лена стала казаться ему холодной и бесчувственной. Поэтому, спустя год семейной жизни, он завел роман на стороне – пышногрудая крашеная блондинка Люся, работающая на почте, уже давно положила глаз на широкоплечего красавца Стасика.

– Дурак, ну зачем ты женился на своей тощей, немощной Лене? Ни кожи, ни рожи у нее! – выговаривала Стасу Люся, когда он среди ночи соскакивал с ее постели и поспешно одевался, чтобы идти домой.

Стас только смущенно улыбался в ответ. Лена по-прежнему оставалась для него загадкой, ему было сложно ее понять, а в лице Люси он нашел более простой и доступный вариант.

Лена знала о том, что Стас ей изменяет. Поначалу это причиняло ей сильную боль, но постепенно она свыклась с этим. Ее угнетало лишь то, что Стас в последнее время стал с ней очень строг, а порой в его глазах она ловила жестокий блеск.

Со временем Лена начала бояться ослушаться его слова. Любая мелочь могла вызвать в нем необоснованную ярость, поэтому, она старалась в его присутствии молчать и не попадаться лишний раз на глаза.

Однажды Стас выпил лишнего и ударил ее, тогда она плакала и мечтала о том, чтобы он ушел к своей любовнице и навсегда оставил ее. Но Стас привык к Лене, ему нравилась ее покорность и хозяйственность.

В отличие от Люси, Лена никогда не пыталась подчинить его себе, поэтому, регулярно наведываясь в гости к Люсе, он даже не думал при этом уходить от жены. У самой же Лены не хватало решимости что-либо поменять в своей жизни.

…На стене запели старинные часы. Уже полдень! Лена торопливо повязала на голову белый платок и вышла в огород. Пока она возилась на грядках, мысли ее то и дело возвращались к волкам.

***

Несколько раз мужчины из поселка выходили с ружьями в лес, но следов волчьей стаи не нашли. Постепенно волнение утихло, и в поселке стали поговаривать о том, что Гришке волки на пьяную голову померещились. Жизнь пошла своим чередом.

После прошедших дождей в лесу появились грибы. Несмотря на запрет Стаса, который наказал Лене далеко от дома не уходить в его отсутствие, Лена решила сходить за грибами. Она надела кофту, повязала на голову платок и отправилась с корзинкой в сторону леса.

В лесу было хорошо. Солнце играло с Леной, соскальзывая с верхушек деревьев, падая бесчисленными солнечными зайчиками на бледные щеки, заставляя ее то и дело расплываться в улыбке. Лена не заметила, как зашла дальше, чем планировала. Места здесь были незнакомые, нехоженые.

Лена осмотрелась, вдохнула в себя пьянящий, влажный лесной воздух. Грибов было много, но ей внезапно стало не до них. Что-то загадочное ощущалось в воздухе и влекло ее дальше – вперед и вперед, и ноги сами двигались все глубже в чащу.

Какое-то необъяснимое волнение охватило все тело. Лена осматривалась по сторонам, аккуратно перелазила через поваленные деревья, иногда опускала руку к земле и касалась бархатистого мха. Она не могла понять, что с ней происходит, но на душе было странное ощущение того, что она не одна в этой чаще…

Волки появились неожиданно. Лена, присевшая отдохнуть, подняла голову, и оцепенела от ужаса: на нее одновременно смотрели семь пар волчьих глаз. Целая стая!

Волки были так близко, что Лене не оставалось никакого шанса на бегство. Да и убежишь ли от них? А ведь Стас предупреждал, говорил ей, чтобы она не ходила в лес одна…

Лена замерла на месте. Ни руки, ни ноги не шевелились, словно стали чугунными и весили целую тонну. Волки смотрели на нее, склонив большие морды к земле. Лена переводила взгляд от одного зверя к другому и дрожала всем телом.

Никогда она не думала, что последняя минута ее жизни будет такой жуткой. Ведь она молодая, здоровая, а смерть – это что-то далекое и нереальное. А сейчас, сидя на старом пне посреди леса, окруженная стаей диких зверей, готовых разодрать её в клочья, Лена ясно поняла, насколько человек беззащитен и хрупок.

Пока волки медленно и бесшумно подходили ближе и ближе, смыкаясь в кольцо, чтобы не дать своей жертве уйти, перед глазами Лены расходились большими волнами разноцветные круги, а в голове как будто кто-то стучал огромным молотом.

Внезапно один зверь отделился от общей стаи, оглушительно рыкнул на остальных и медленно подошел к Лене. Он был крупнее и крепче других волков, взгляд его был не так злобен. Лена от страха закрыла лицо руками.

Секунды тянулись мучительно долго. Сердце стучало со скоростью звука, ухало в груди, падало вниз. А потом Лена почувствовала, как к ее руке прикоснулось что-то влажное, холодное. Что это? Волчий нос?

Лена отдернула руку, вздрогнула, закричала и вскочила на ноги, волки снова оскалились, обступая ее со всех сторон, готовясь напасть в любую секунду. Но их вожак снова огрызнулся, заставив стаю подчиниться ему и замереть на месте. Все вокруг Лены внезапно закружилось, потемнело, и она рухнула на землю без чувств.

Открыв глаза, Лена вздрогнула и отползла назад – перед ней на корточках сидел мужчина. Зеленые глаза, длинные темные волосы, широкий прямой нос, острые скулы и волевой подбородок – Лена скользила взглядом по незнакомцу, судорожно соображая, что с ней случилось, и куда делись волки.

Внезапно мужчина склонился над ней и обнюхал ее лицо и шею, почти касаясь носом ее кожи. Лена вздрогнула от неожиданности, а потом замерла, с ужасом выжидая, что будет дальше. Живот свело от страха. Но странный незнакомец так же внезапно отпрянул от нее. Она тоже успела почувствовать его запах: волчья шерсть, пот, земля и прелый мох.

– Кто ты? И что ты делаешь? – ее голос прозвучал хрипло, незнакомо.

Лена поднялась с земли, подобрала платок, который слетел с головы при падении. Ну и вид, наверное, у неё сейчас был. В волосах застряли листья и мох, она встряхнула головой, и тёмные короткие пряди упали на лицо.

Мужчина смотрел на неё, склонив голову на бок. Лена потопталась на месте, осмотрелась. Она находилась на той же самой поляне, где ее окружила стая волков.

– Что случилось? Куда делись волки? Кто ты такой? – Лена пыталась вложить в свой голос максимум уверенности.

Мужчина не отвечал. Он развернулся и пошел прочь. Только сейчас Лена заметила, как странно он одет – поверх длинной коричневой рубахи был накинут меховой жилет, что делало его похожим на героя средневековых романов, которые любила читать Лена, но точно не на жителя их поселка.

– Постой! Подожди!

Лена не могла понять, куда делись волки, вероятно, у этого мужчины есть оружие, и он отогнал их, спас ее. Хотя в такое тоже было сложно поверить.

Мужчина не сбавлял темпа, шел и не оглядывался, а Лена бежала за ним, пытаясь догнать, пока не споткнулась о сухую корягу и не упала. Она вскрикнула от резкой боли, а с ноги на мягкий мох капнула кровь.

Лена сжала зубы, и, подняв голову, заметила в соседних кустах волчий оскал. Она закричала, осознав, что волки все еще здесь, они никуда не уходили, просто притаились и, по-прежнему, готовы к нападению.

– Эй, Маруга, не трогай ее! Уходи и жди меня на скале, я скоро вернусь, – голос мужчины был властный, низкий и звучный.

Волк подошел к нему, и он потрепал его за ухом, как обычного пса.

– Иди, Маруга, иди, – эта фраза прозвучала почти ласково.

После того, как волк скрылся между деревьями, мужчина снова подошел к Лене, наклонился, чтобы осмотреть рану.

Лена дрожала, по щекам текли слезы. Но не от страха, а от волнения. Никогда в жизни она не видела, чтобы человек разговаривал с диким зверем. Кто же он, если его слушается целая волчья стая? Кто он такой, если волк понимает его язык?

– Тебе лучше вернуться к людям – туда, откуда ты пришла, к тому, кто тебя защитит. Здесь тебе ходить опасно, – тон незнакомца, повернувшего голову в сторону Лены, резко изменился, голос стал грубым, неприветливым.

Лена молчала, сжимала зубы и смотрела на него широко открытыми глазами. Он обошёл ее кругом, что-то высматривая на земле, потом сорвал какую-то траву, смазал ее смолой с ближайшей ели и приложил этот самодельный компресс к ране на ноге Лены.

– Посиди так немного, чтобы кровь остановилась. А потом уходи.

Лена вздрогнула от прикосновения теплой, шершавой руки к голой коже. Все-таки, ей это не снится. Мужчина настоящий. И волки настоящие. Она покрылась румянцем и убрала с лица непослушную каштановую прядь.

– Все поняла? – он строго посмотрел на нее. Глаза у него были зеленые, цвета мха: как будто он родился в этом лесу. Как будто сам лес был его отцом.

– Поняла, – прошептала она и еще больше покраснела, потупив взгляд.

Незнакомец уверенно взял Лену за руку и приложил ее ладонь вместо своей к компрессу. На секунду его рука задержалась на Лениной, но потом он убрал ее и поднялся с земли.

Лена осмелилась поднять глаза только тогда, когда услышала его удаляющиеся шаги. Щеки ее пылали, а сердце стучало с бешеной скоростью.

***

Лена не решилась рассказать Стасу о том, что случилось с ней в лесу. Но это удивительное событие она прокручивала в голове каждый день и не по разу. Все мысли ее были заняты странным незнакомцем. Иногда казалось, что все это лишь приснилось ей, но царапина на ноге доказывала обратное.

Лена не хотела признаваться себе в том, что чувства, которые вызвал у нее этот странный мужчина, живущий с волками, были гораздо сильнее и глубже обычного интереса.

На самом деле, еще никогда в жизни ни один мужчина, даже собственный муж, не вызывал у неё таких бурных эмоций. Когда она вспоминала его взгляд из-под темных ресниц, его плотно сжатые губы и волевой подбородок, у нее замирало сердце и перехватывало дыхание.

***

В следующий раз она увидела его в лесу, когда они со Стасом заготавливали дрова. Зимой они не жили в избушке, но Стас иногда приходил сюда на лыжах.

Лена ждала, пока муж наточит пилу, и ходила недалеко от него, собирая дикую малину в маленький бидончик. Мужчина появился внезапно, заставив Лену снова замереть на месте. Он пристально смотрел на нее зелеными глазами, и она тоже не могла отвести взгляда от него, словно завороженная, покрывшись с ног до головы мурашками.

Потом мужчина развернулся и исчез между деревьями. А несколько мгновений спустя ее окликнул Стас: