Текст книги "Тише воды"

– Петра, – она показала на себя пальцем, потом показала на жалкую тварь в тряпках и сказала: – Кобольд.

– Ишка, – пробормотал тот. – Ишка кобольд.

Что произошло дальше, заставило Руфуса поморщиться. Петра робко погладила кобольда по плешивой рогатой макушке. Они были почти одного роста. Зеленокожая девчонка с длинной, тонкой, как веревочка, косой и кривой, битый жизнью зверь. «Ишка может слышать», – прошептала Петра, показывая на покрытые струпьями уши кобольда. Лапы Ишки отпустили хвост и дернулись. «Ишка слышит, что хочет сказать Петра», – она указала на свои губы. Безмозглый кобольд слушал так, словно ему откровение являют.

«Ишка видит», – Петра потянулась к собачьей морде. Кобольд вздрогнул и зажмурился, но не отпрянул, когда она коснулась его век. «Ишка может видеть, Петра плачет», – слезы текли по щекам, по шее, за воротник. Кобольд потянулся и когтистой шершавой лапкой снял слезинку с ее подбородка. Он осторожно понюхал прозрачную каплю. «Ишка не может чуять запах, – покачала головой Петра. – Слезы не пахнут». Кобольд осторожно лизнул свой палец и его глаза широко распахнулись. «Ишка может чувствовать. У Ишки есть сердце, – она указала на впалую грудь кобольда. – Ишка способен понять». Петра кончиком пальца коснулась его лба. Чокнутый зверь отступил на шаг и заявил:

– Петра – Бог! – Ишка по очереди указал на свои уши, рот, глаза, нос, грудь и лоб. – Ишка говорить кобольды понять.

– Ишка будет учить понимать? – спросила она. – А сейчас Ишка отведет Петру к отцу.

В сознании Руфуса шевельнулось что-то свое. Дайна любила кобольдов. Она считала их добрыми и наивными. Трудно представить расу, на которую всем было бы больше наплевать. Орден использует их как проводников там, где заблудится даже Танцор. Все, кому не лень, ставят на кобольдах опыты. В глазах Дайны это было чудовищно.

Короткое погружение в себя едва не стоило слишком дорого. Лабиринт растворился, унося с собой какую-то тайну. Может, там кроется причина, по которой для Петры террористы предпочтительнее Ордена.

Из темноты прорезалась стерильная лаборатория. Меры предосторожности сразу бросились в глаза. Предмет, который рассматривала приятельница Отто, находился за толстым стеклом в запаянной емкости. Руки Петры дрожали, а в костюме химзащиты своего размера она походила на сахарного человечка.

– Вы правы, это крайне интересный образец, – признала она по внутренней связи.

– Обсудим условия? – предложила Ева.

– Конечно. Выхожу, – коротко отозвалась Петра.

Пока шло обеззараживание, старушка боролась с желанием выскочить навстречу Тени вприпрыжку. «Удивительно! И как благородно! – думала она. – Лечение опасной болезни – это как раз то, чем я бы могла запомниться потомкам. Любые условия! Что угодно. Хочу этот проект!».

Сегодня Ева выглядела еще более усталой, чем вчера. Темные круги под глазами, мертвенная бледность и колоссальное напряжение, чувствовавшееся в том, как она держится.

– Вы будете ограничены во времени и стеснены в средствах, – призналась она. – Первое неизбежно, поскольку вирус может быть выпущен в любой момент. Второе… Со вторым сложнее. Это обязательное условие. Справиться, применяя только определенный набор материалов. От вас требуется представить лекарство или расписаться в собственном бессилии. Деньги вы получите в любом случае.

– Деньги не главное! – не подумав, выпалила Петра. – Нет, они важны. Но мне в большей степени интересен сам процесс.

– Значит, договорились, – кивнула Тень. – Материалы и образцы вам пришлют. До связи, госпожа профессор.

И снова вереница одинаковых дней, переполненная мыслями, которых Руф не понимал. Тангла почти восхищала такая увлеченность. Он не встречал кого-то настолько преданного своей работе. Разве что Макс, но тот и вполовину не был так умен. Руфус мучительно искал в памяти Петры свою цель. Чем же таким занималась Ева, что закончилось предательством и убийством?

Попадались дни, когда старушка не покидала лаборатории. Очевидно, ей казалось, что разгадка близка, но ответ ускользал. Никаких следов вмешательства Евы, кроме пары появлений той в зеркале. Тень проверяла, как продвигается работа. Наконец, решение нашлось. Петра даже взвизгнула от счастья. Разумеется этого никто не видел… Не должен был видеть.

Той же ночью Ева прибыла в лабораторию.

– Все готово, – широко улыбаясь, объявила Петра. – Вы просили алгоритм. Он здесь.

– Это лекарство? – в какой-то момент Руфусу показалось, что Тень едва справляется с эмоциями.

– Ну… – замялась старушка. – В известной степени. Сочетание реагентов подействует.

– Профессор? – насторожилась Ева.

– Видите ли, Джой, – начала она, теребя пальцами подол рабочего фартука. – Все исследования проводились с поправкой на реалии этого мира. Вы резидент, потому, наверное, следует предупредить. В любом другом месте результат будет нулевым с вероятностью девяносто пять процентов.

– Девяносто пять? – Тень нависала черной тучей.

– Девяносто семь… восемь, – промямлила Петра.

– Девяносто девять и девять? – глаза Евы недобро сузились.

– …с половиной, – пискнула старушка и зажала рот ладонями.

Ни слова не говоря, Тень развернулась и пошла к выходу, но вдруг остановилась.

– Хорошо, – произнесла она.

– Хорошо? – не поверила Петра.

– Сделаете еще кое-что, – в голосе звучал приказ, не рассчитанный на отказы, сомнения или обсуждение.

Снова работа. Какой-то прибор. Но уже никакого воодушевления, только страх. Петра блокировала воспоминания, оттого плавная картина превратилась в лоскутное одеяло. Снова зеркало. За ним неуютная комната, каких Руф не видел. Слишком много хрома и стекла.

– Это же не простая болезнь, верно? – хрипло спросила Петра. – Биологическое оружие.

– Да, только что меняется? – лицо Евы было холодным и безразличным до тошноты.

– Вы собираетесь протащить его сюда?! А я вам помогала? – старушка тряслась всем телом от ужаса.

– Спрашиваете, не соучастница ли вы, профессор? – Тень расправила плечи. – Теперь вы взволнованы и полны сожалений. Думать имело смысл раньше. Ваш народ слишком жаден до знаний. Обратись к вам с такой же просьбой дивные, результат был бы тем же.

– Я… не… – Петра хлопала глазами. – Я расскажу о вас!

– Нет, – спокойно произнесла Ева. – Уверены, что ваш разум чист? Тогда немедленно поведайте все, что знаете, первому встречному. Орден не забудет вашей жертвы. Для них мои действия – предательство.

За спиной Тени качнулось что-то. Худой мужчина вырос как из-под земли. На его лице полыхала ярость.

– Ты обманула меня! – прорычал он. – Ты же не отказалась от своего плана, так ведь? Властью данной мне Трибуналом…

– Тони, – от улыбки, игравшей на губах Евы, кровь стыла в венах. – Ты тоже обманул. Собирался уйти и остался. Что ты слышал?

– Все! – выплюнул тот. – Твоей сообщницей займется Орден.

– Мне жаль.

Петра зажмурилась, но еще до разрыва связи ее ушей достиг вопль невыразимой боли. Дальше все просто. Старушка спасалась бегством. Она запечатала себя в вазу и отправила по единственному адресу, где ее могла ждать помощь.

Руф вздрогнул. Бледный и измотанный, он очнулся как от тягостного сна. Петра таращилась на него с надеждой. По недоумевающим лицам присутствующих Руфус понял, что для них еще ничего не произошло.

– Я преступница? – спросила она на языке, который Тангл не понимал еще мгновенье назад.

– Нет, – от жалости екнуло сердце. – Вы свидетель убийства. И как свидетель имеете право на защиту.

– На пару слоф, – профессор Отто потянул Руфуса за полу форменной мантии.

– Не сейчас, – отрезал Тангл и вышел вон.

Глава 6. Убежище

Пациенты постепенно приходили в норму. Состояние Хаулинга-старшего стабилизировалось, хоть и оставалось по-прежнему тяжелым. Структура вируса стремительно разрушалась под воздействием препарата, который чудесным образом нашелся в критический момент. Тут бы вздохнуть с облегчением, но найденное лекарство ставило больше вопросов, чем заражение.

Откуда ребенку из чужого мира знать о содержимом чемоданчика, предназначенного для переносных лабораторий Ордена? Можно предположить, что он как-то связан с мистером или миссис Смит своей реальности. Их снабжают подобными, на случай, если Танцорам понадобится помощь. Было ли целью начать эпидемию или, наоборот, предотвратить ее? Кто, в конечном итоге, стоит за этим? И как все связано с диверсией на подстанции?

Единственный человек, действительно радовавшийся развязке, – Эмьюз. Она видела только часть картины, оттого не волновалась о причинах. Знала только, что друзья будут жить.

Последний разговор с Никс еще больше озадачил. Тень сказала, что работница подстанции пришла в себя, но как-то… криво. «Дамочка не в курсе, что назначена ответственной, – развела руками Корникс. – Отправляет с вопросами к своей начальнице, не подозревая, что та в декрете. Уверенно называет даты. Такое ощущение, что кто-то откатил ей память на год назад».

Пока все заворожено таращились на золотой пузырь и тент за ним, кто-то добрался до ключевого свидетеля и решил проблему. Псионики недоумевают: памяти просто нет. Новость об относительном здоровье подруги, конечно, порадовала Ронду. Однако расследование в этом направлении зашло в тупик.

Начальник ОПОв подал в отставку. Не его вина, что на приборы отделения не поступила своевременная информация. Подстанция не могла ее дать из-за диверсии. Можно повернуться спиной, и пусть местные сами разбираются со своим бардаком, но Джулс видел нечто большее за всем этим.

– Ты был прав. – Никс усиленно терла усталые глаза. – Трансум прибыл оттуда же.

– Из мира, где последний раз видели Еву?! – изображая восторг, воскликнул Коллоу.

– Не кривляйся… и да, – подтвердила она. – Отсюда вся суета смахивает на грязный способ отвлечь нас. И правда, на ее месте я бы устроила внушительных размеров катастрофу, а пока Орден разбирается, ускользнула через окно перехода куда угодно, где можно продолжить жить. Только вот я бы превратила Эмьюз в кусок мяса, чтобы еще дальше отодвинуть момент появления полноценного Вестника, способного продолжить погоню.

– Сколько займет проверка всех подстанций? – игнорируя рассуждения своей пары, спросил Джулиус.

– Ты хоть представляешь, сколько их?! – вскинулась Корникс.

– Представляю. Точную цифру назвать? – улыбнулся он. – Странно, что ты сама не догадалась. Раньше начали бы, уже имели бы какие-нибудь результаты.

– Пока результатов нет, – взяв себя в руки, сообщила Тень. – От этого несет выгребной ямой на морскую милю. Должна сказать, что Тангл ведет себя странно. Только представь! Группа резидентов не может его найти в Шейдивейл сутки. Трясут всех. Финн в рейсе. Дарроу на всякий случай прикинулся болваном, а Харпер на удивление корректно поручилась, что «пупсик» ничего не замышляет. И тут Руфус вдруг появляется, как чертик из коробочки. И вот что это? Глупость?

– Ты еще отчета о гибели связного Пилар Торес не получила. – Коллоу зевнул.

– Возможно. Тем не менее, от твоего имени подписала запрет покидать город для Тангла. Для его же блага. Не знаю, как еще защитить. А тебе все равно, да?

– За последние сутки было гораздо больше удивительных вещей, чем Руфус, желающий побыть один, в свете произошедшего, – безапелляционно отрезал Коллоу. – Результаты проверок по мере поступления посылай мне.

Он захлопнул зеркальце. Затем потянулся и снова зевнул. Отупляющий покой постепенно брал верх. Болезнь отступала, позволяя перехватить пару часов сна. Коллоу поднялся на второй этаж, спросил разрешения у хозяйки дома и заперся в комнате Конора Хаулинга – младшего. Ронда позволила взять спальный мешок мужа и пообещала разбудить, если состояние пациентов изменится. Джулс был ей благодарен.

Он рассчитывал на привычный берег, на мирный шелест ветвей и очередной разговор, но ошибся. Чем-то донельзя взволнованный Сириус тащил его за собой по пустынной улице. Воздух пах осенью и надвигающимся дождем.

– Что? – Джулиус остановился и дернул друга за шиворот так, что тот едва не упал.

– Потерпи, – высвободившись, бросил Сириус.

– Знаешь, мне бы не помешала содержательная беседа, – признался Джулс.

– Времени немного, – возразил Сириус. – А мне нужно кое-что проверить.

Он замер, как вкопанный, перед дверью с некогда красивой резной вывеской. Надпись не читалась от времени. Мальчишка покрутил ручку, но ничего не произошло.

– Следовало ожидать, – он с досадой стукнул безучастную деревяшку кулаком. – Выбирай, не думая: черный ход, подвал или крыша?

– Первое, – отмахнулся Джулиус.

– Не отставай, – скомандовал тот и потрусил вдоль стены.

В тесном промежутке между домами пахло прелой стружкой и чем-то едким. Дверь черного хода покосилась. Сириус судорожно шарил рукой по притолоке, когда что-то маленькое соскользнуло оттуда и звонко брякнулось на ступеньку.

– Память штука странная, – пояснил мальчишка, поднимая ржавый ключ. – Если долго не возвращаться куда-то, все ветшает. Попробую открыть.

– Если ключ такой, представляю, что с замком. – Коллоу сдвинул друга в сторону и со всей силы ударил в дверь ногой.

Коробка треснула, замерший навсегда запирающий механизм проломил дерево, петли не выдержали, и вся конструкция развалилась, поднимая клубы пыли.

– Грубо, но действенно, – согласился Сириус. – Я бы поступил иначе.

– И все еще возился бы, – пожал плечами Коллоу. – Разберемся с тем, что тебя беспокоит, и поговорим.

Но друг не слушал. Он осторожно ступил в пыльный коридор. Мальчишки выбрались на лестницу, оттуда по ступенькам вверх. Шершавые перила шатались так, словно вот-вот отвалятся.

Коридор второго этажа душил запахом плесени и запустением. Джулиус едва не споткнулся о Сириуса, присевшего на корточки у начала спуска.

– Когда ты ведешь себя так, что-нибудь случается, – покачал головой Коллоу.

– Посмотри, ты их тоже видишь? – мальчишка как полоумный таращился на пол.

В пыли отчетливо просматривались отпечатки босых ног. Сердце вздрогнуло.

– Мы что, тут не одни? – насторожился Джулс.

– Одни, – улыбнулся Сириус. – Это необычное место.

– Мы в Шейдивейл, но дом я не помню, – признался он.

– Правильно, – кивнул друг. – Этого дома давно нет. Он был разрушен.

– Комната там, чья она? – не дожидаясь приглашения, Джулиус перемахнул через сидящего.

– Следы… ты… – Сириус закашлялся.

В клубах пыли отпечатки ступней растворились навсегда.

– Я не знал, – только и смог сказать Джулс. – Слушай, если ты вспомнишь, кто жил здесь, поймешь, чьи следы?

– Нет нужды, – грустно улыбнулся тот. – Это дом моего отца. Комнату когда-то занимал Альберик, а моя выходила окнами на другую улицу. На первом этаже был магазин.

– Чем занимался твой отец? – любопытство проснулось неожиданно.

– Делал и продавал мебель, – Сириус поморщился. – Здесь все не так… Два воспоминания борются между собой. До Призмы и после дом выглядел по-разному.

– Покажи, какое-нибудь одно, – предложил Джулиус.

– Попробую, – без особой уверенности кивнул друг.

Стены задрожали, а с потолка посыпалась штукатурка. Весь дом кряхтел и кашлял пылью. На виске Сириуса забилась жилка.

– Так не получится, – признался он. – Не смотри. Воспоминания слишком старые и слишком личные.

Джулс подчинился. В коридоре ничего не происходило.

– Готово! – объявил Сириус.

Ни дрожания, ни изменений, – все выглядело по-прежнему. Потертые, испещренные царапинами фотографии. Битый молью коврик непонятного цвета. Все пепельно-серое от пыли. Букет мертвых цветов.

Дверь открылась, и коридор наполнился светом. Комната за ней преобразилась. Медленно, чтобы не вспугнуть странное чувство, Джулиус переступил порог. Светлые легкие занавески чуть заметно колыхались. Подоконник занимали горшки с цветами, а на рабочем столе стопками лежали книги. Постель выглядела так, словно хозяин выскочил на секунду и вот-вот вернется ее заправить. В ведерке для бумаг лежала перегоревшая лампочка от электрической лампы. Сама же лампа сиротливо сгорбилась над толстой тетрадью. На спинке стула висело мокрое полотенце.

– Как ты это делаешь? – потер лоб Джулиус.

– Легко и непринужденно – улыбнулся мальчишка.

Сириус закрыл дверь и утянул друга от стола с видом заговорщика. В коридоре раздался шум, словно кто-то затеял драку. Рослый крепкий мальчишка распахнул дверь пинком и втащил второго Сириуса с зубной щеткой во рту и пузырями пасты на подбородке.

– Черт, Рик! А подождать это не может? – неразборчиво спросил он.

– Я до утра ждал, – отрезал тот. – Смотри!

Рик поставил второго Сириуса лицом к лампе и торжествующе произнес: «Фламма!» Лампа осталась равнодушна. Сириус со всем возможным презрением промычал что-то совсем невнятное. Рик медленно поднял вверх указательный палец, покрутил им в воздухе и ткнул на ведерко для бумаг.

Все свидетели картины обернулись. Перегоревшая лампочка светилась ровным бело-голубым светом.

– Как будешь есть? С солью или без? – хрюкнул Рик, и миражи растворились.

Лампочка продолжала сиять. Сириус приблизился и сел рядом с ней на корточки. На его лице отпечаталась глубокая тоска.

– Для Альберика не было ничего невозможного, – тихо сказал Сириус. – Каждое «так не бывает» звучало для него вызовом.

– У меня не укладывается в голове хронология, – признался Джулс.

– Когда упала Призма, мне было двенадцать.

Мальчишка распахнул окно и перемахнул через подоконник, роняя горшки с цветами. Там заканчивалась комната и начиналась летняя ночь на излюбленном крошечном пляже.

– Стой! – Коллоу желал остаться, но Сириус уже скрылся на тропе.

Впервые Джулс пожалел, что ничего нельзя вынести из сна в реальность. Он скользнул взглядом по сияющей лампочке, по уютной комнате, и последовал за другом.

Сириус сидел на песке и неуклюже жонглировал тремя камешками. Он изо всех сил изображал полную сосредоточенность, отгораживаясь пустячным действием от серьезного разговора.

– Все еще не понимаю, – сообщил Коллоу.

– Через два дня мы нашли Рика. – Камешки посыпались из рук. – Он был явно младше. Отец решил, что на пару лет. Месяц Рик провалялся в лихорадке, в бреду. Когда очнулся, ничего не помнил. А через семь лет уже началась настоящая война. Только ты собирался говорить о другом.

От воды потянуло пьянящей прохладой.

– Никогда не понимал кое-чего, – признался Коллоу. – Если Очевидец знал все о природе мира, почему не он открыл Арканы? Почему Альберик?

– Некоторые вещи недостаточно знать. В них нужно верить. Рик верил. – Повисла пауза.

– Каким он был? – вырвалось вдруг.

– Твой отец? – В глазах Сириуса появился нездоровый блеск. – Мудрым и храбрым. Некоторые его поступки со стороны казались безумием, но удача любила этого психа. Лидерские качества Альберика были неоспоримы. Люди шли за ним просто потому что… шли. Он и сам не понимал порой, какой властью обладает. В Рике словно сидело что-то, не позволяющее останавливаться. Ох и странно же, наверное, было всем, кто его знал, когда Альберик вдруг уехал из Шейдивейл в глушь и отошел от дел.

– Почему «наверное»? – Джулс вытянулся на песке.

– Да потому что я этого не видел, – неожиданно зло отозвался тот. – Прошли века, прежде чем я смог преодолеть лед сознанием. Прежде, чем поверил. В год «великой победы» мне было тридцать семь.

– Так мало?.. – голос дрогнул.

– Хватит, так и до саможалости рукой подать! – Сириус обезоруживающе рассмеялся, тут лицо его переменилось. – Джулс, просыпайся немедленно! В доме посторонние!

Коллоу вздрогнул и очнулся. Не до конца понимая, что собирается делать, где верх, где низ, и что именно не так, он побежал к больным, сшибая углы. Тревога нарастала с каждым шагом. Глухой удар! Упало тело. Взрослого. Детский плач… Свист и треск! Звон стекла.

Эмьюз боялась, что когда придет время, она не сможет применить малый аркан пут как оружие, не сумеет воспользоваться уроками Вильгельма – зря. Простые движения вспомнились сами собой, когда вот он, враг! Ненависти не было. Взмах, выпад. Взрослая Тень метнулась вперед, словно обтекая звонкие упругие нити. Она скользила вдоль них, ловко и стремительно, приближаясь к Эмьюз. На какое-то мгновение она оказалась совсем-совсем близко. Сердце замерло! На лестнице раздался шум, и незнакомка отступила. Что позволило Эмьюз предпринять вторую попытку.

Джулиусу не осталось времени на удивление и вопросы. Тело Ронды, распластанное на полу. Перевернутый стул, разлитые реагенты. Робин под арканом щита с крошкой трансумом под мышкой на кровати отца крепко держит за шкирку Конора. А в центре беспорядка Тень! Ева!!

Эмьюз спешила. Что-то большое метнулось от двери и угодило прямо под удар! Путы прошли насквозь. Прошили раму и тент. Окно рассыпалось вдребезги. Женщина, напавшая на миссис Ха, словно только этого и ждала! Она выскользнула в дыру, как черный дым. Пальба и крики. Вспышки на улице.

Наплевав на карантин и пронизывающий холод, Эмьюз почти перевесилась через подоконник, но так ничего и не разглядела. А когда обернулась, сообразила, что натворила.

– Думай хоть изредка! – процедил сэр Коллоу, зажимая ладонью рану. – Тебе повезло, что это я. Своего наставника таким…

Слово, крутившееся у него на языке, приличным не было. Грузные капли темной крови падали на пол. От звука мутило больше, чем от вида.

– …ты убила бы на месте. Что здесь произошло? – пересилив боль, закончил мысль Джулс.

Он опустился рядом с Рондой и пощупал ее пульс. Эмьюз открыла рот, чтобы начать рассказывать, но зеркала, от больших до самых маленьких, принялись вопить голосом леди Корникс:

– Оставаться на местах!! Держать оцепление!! Преступница вооружена и крайне опасна!! – По цепочке во всех окрестных домах начал загораться тревожный свет. – Преследование разрешено только Танцорам!!

Входная дверь шумно распахнулась, и сама леди Корникс вбежала в комнату. Волосы ее растрепались, а лицо побледнело до синевы. Тень бросилась к сэру Коллоу. Она что-то быстро-быстро говорила, то неуклюже прижимая его к своей груди, то отстраняясь, чтобы посмотреть в глаза.

– Возьми себя в руки, – сухо приказал Танцор.

– Ты ранен! Это Ева? – игнорируя его замечание, спросила она.

«Прекрати! Что подумают люди?», – прошипел он в самое ухо Никс. Это немало отрезвило ее. Тень сделала вид, что изучает причиненные разрушения.

– Если бы, – Джулс ехидно покосился на Эмьюз. – Мне больше интересно, почему ты тут.

– Я… решила, что случилось непоправимое, – почти шепотом произнесла Корникс. – С тобой, или с девочкой, или с вами обоими.

– Что с нами сделается? – нарочито беззаботно отмахнулся он. – Такого, что не смогут поправить реконструкторы. Картину бы лучше прояснила.

– Началось с того, что лопнула сфера. Все по уставу. Вышли разобраться, попали под град стекла. Потом на нас свалилась эта сволочь, – вздохнула Тень.

– А драки в доме вы не заметили? – Коллоу скомкал покрывало с кресла и приложил к ране.

– Дай мне! – Леди Корникс протянула к нему руки, но тут же одернула себя.

– Что с мамой? – громко спросила Робин.

– Простой обморок, – мягко улыбнулся Джулс.

Погоня не принесла результатов. Двое пострадавших ОПОв отделались ушибами. Пока Корникс разбиралась с окном, Джулиус с помощью старшего мальчишки привел Ронду в чувства и усадил в кресло.

Рассказ Эмьюз оптимизма не прибавил. Она вышла из комнаты. Когда вернулась, застала Еву уже внутри, а хозяйку дома на полу. Аркан защиты навела Эмьюз и сразу после этого попыталась атаковать, но промахнулась. От первого промаха пострадал чемоданчик с химикатами, от второго – Коллоу. Могла ли Ева не знать, что девчонка перед ней и есть новый Вестник? А если знала, отчего даже не попыталась вывести ее из строя? Преступление начинало напоминать фарс, впрочем, как и все события после.

Никс так уверенно говорила «мы отправились разобраться», «на нас свалилась эта сволочь», только самой ее на месте не было. Корникс пыталась доказать истеричке Портману, что заключать Тангла под стражу бессмысленно. Проверять пошли как раз два бедняги из ОПОв. Жизнь любого из них могла оборваться прямо там. Но Ева не атаковала. Она защищалась и спасалась бегством, вероятно, понимая, что рядом Никс.

Отчасти Джулс был рад, что Еве удалось ускользнуть. Суд сейчас испытывал бы колоссальное давление. Следствие превратилось бы в охоту на ведьм. Вина, которую не нужно доказывать. Приговор, который некому исполнять. И никого не интересует ответ на вопрос: «Зачем? Зачем, чума тебя возьми?!» Зеркальце дважды дернулось в кармане и затихло, чтобы снова дважды вздрогнуть. Симадзу взял след и теперь не потеряет Еву из поля зрения.

* * *

Руфус захлопнул входную дверь. Он надеялся, что дома получит пару минут наедине с собой, чтобы уложить в голове все, свалившееся разом. Но не тут-то было. За спиной кто-то уже терзал колокольчик.

Раздетый и без шляпы, Теренс Дарроу пытался согреть пальцы дыханием на пороге. Он слегка виновато улыбнулся и вошел в дом, с интересом глядя по сторонам.

– Профессор? – Тангл как можно правдоподобнее скрестил руки, плотнее прижимая краденую папку. – Сейчас не самый подходящий момент. Вы не могли бы уйти?

– Увы, – покачал головой тот и протянул официального вида бумагу. – Прочти, Руфус, это важно.

Печать Ордена, подпись леди Корникс. Глупое сердце сладко заныло под ребрами. Совершенно не вовремя.

– Запрет покидать город, – брови Тангла поползли вверх. – Я арестован? Почему в таком случае мне не предъявляют обвинений?

– Им не в чем тебя обвинить, – охотно пояснил Дарроу. – А слежка и прослушка всех разговоров ведется для твоего же блага.

Последние слова профессор снабдил многозначительным кивком в сторону зеркала.

– Это не значит, что тебе предписывается сидеть дома, – продолжил Дарроу. – В пределах Шейдивейл ты совершенно свободен. Но будь осторожен: Ева Шепард опасная и коварная дрянь. Следить за всем городом у них не хватит ресурсов. Ну и университет запрещает подобные действия в своих стенах.

– Мне стало значительно спокойнее, когда меня так опекают. – Руф с трудом сохранял серьезное лицо.

Приятное тепло разливалось по телу. «Старый учитель пришел выручить непутевого ученика, – улыбка скользнула по губам. – Наверняка его послал Финн. Хотя и сам Теренс понимает, откуда дует ветер. Резиденты, скорее всего, уже успели допечь и его. Особенно учитывая, как рьяно они взялись копать». Судьба, постепенно отнимавшая тех, кому привык верить, вдруг подбросила сюрприз. Приятный, для разнообразия.

– Если интересно, твоя комната приведена в порядок, – как бы между прочим бросил Теренс.

– С удовольствием взгляну, – поклонился Танцор. – Верните меня в университет. Только гитару захвачу.

Руфус шел по лестнице наверх нарочито медленно. «Считай, повезло, – думал он. – Вот достань я папку, и моя жизнь вылетела бы в трубу». Грубая бумага пекла тело под формой. Руф плавно открыл дверь и бережно, как младенца, поднял гитару… Мгновение тишины. За ним самый громкий, пронзительный и фальшивый аккорд из всех, когда-либо звучавших в этих стенах. Внутри гитары что-то заметалось и лопнуло с жалобным хлопком.

У каждого были учителя. Одни учили хорошему, другие плохому, а третьи – полезному. Руфус встретил Канани на комиссии. Он должен был выслушать нудные речи о том, как пережить потерю пары. А она пыталась вернуть себе на форму знаки отличия. «Не можешь превзойти в мастерстве, возьми количеством. Недостаточно ресурсов – прибегни к хитрости. Главное результат», – сказала Канани ему в тот день. Кто бы ни следил за Танглом, сейчас он выл от боли.

Теренс Дарроу без лишних слов перенес Руфуса в университетский комплекс. Карлики и правда поддерживали в отведенной Танглу комнате идеальный порядок. Профессор попрощался и пропал. Теперь единственный, кто мог шпионить за Руфусом, – призрак самоубийцы. Но Дезмонд хотя бы делал это в пользу вполне дружелюбно настроенного Финна.

Руф проверил замок, поплотнее задернул шторы и перевернул зеркало стеклом к стене. Завершив свои нехитрые приготовления, он извлек тощую папку. С минуту Руфус просто таращился на имя Евы, выведенное блеклыми чернилами. Пока содержимое тайна, можно верить, что оно даст ответы на все вопросы. Тангл без труда сломал печать и избавился от тесьмы. Внутри лежал плотный конверт. Аккуратно надрезав, Руф с высунутым от усердия языком вспорол его, стараясь никак не повредить, что бы там ни пряталось. Полный надежд, Руфус развернул единственный лист и негромко выругался.

Уже по качеству бумаги, по рваному краю и странным дыркам стоило догадаться, что перед ним часть показаний какого-то прибора. Читать лес точек, значков, черточек и цифр Руф не умел. Сверх того, не представлял, кто умеет. Как Тангл ни всматривался, не получалось даже определить, какого рода данные там зашифрованы.

Макс Карвер – единственный более-менее проверенный реконструктор, но краденым сведениям лет больше, чем его матушке. Не факт, что сейчас наука пользуется теми же методами. Закорючки совсем не походили на те, которые вылезли из университетского прибора.

Он спрятал лист и папку в стол. Приложив руку к эмблеме Ордена на форме, Руф призвал временного связного. Однако за дверью оказался не носатый паршивец, а его дед.

– Я, кажется, сказал, что не могу говорить с вами сейчас? – нахмурился Танцор.

– Сефодня чудесный день, – гоблин шмыгнул в открытую дверь, проскользнув мимо обескураженного Руфуса. – Крайне подходящий для очарофательных маленьких тайн. Заприте дферь.

Наглость коротышки заставила Тангла побагроветь. Он открыл рот, но не нашел, что ответить.

– Мне неинтересно, кому фы наступили на мозоль, но от фашей репутации зафисит карьера моего мальчика, – продолжил Отто. – Закройте, наконец, чертоф дферь!

– Не понимаю, о чем вы, – нашелся Руф, но комнату надежно запер.

– Меня нафещаль неприятный тип, – гоблин брезгливо втянул воздух носом. – Спрашифаль разное о фас, о моем мальчике.

– И каким был ответ? – сам Танцор волновался ничуть не меньше зеленокожего старика.

Отто прошелся по комнате, провел рукой по сидению стула и снова принюхался.

– Таким ше, как фсегда, – лукаво улыбнулся он. – Дрязги Ордена нас не касаются. Гоблины шифут по собстфенным законам, Руфус. Мы не так щепетильны фо многих фопросах. Если тебе нушна помощь, ты ее полючишь. Любую. Если фыйдешь из фоды сухим. Что ты прячешь? Запах плесени, но тут чисто. Что ты так боялься фыронить ф моем доме?

– Я не обязан отвечать на провокации, – ощетинился Руф.

– Нет, конечно, – кивнул Отто. – Только тогда я найду другой способ обезопасить сфоего мальчика. Не учитыфающий фаших интересоф, Сэр.

– Шантаж? – изумился Тангл.

– Скорее отчаянные меры ф отчаянное фремя. Фыбор небольшой, – подытожил он, покачиваясь на носочках.

Гоблин смотрел так, словно видит Руфуса насквозь. Правильней было бы лгать и изворачиваться до последнего, но Руф отчего-то просто открыл ящик и вручил старику конверт.