Текст книги "Комета, взорвавшая сердце"

И только в единении с природой человек может познать истинную силу и мощь жизни на земле.

Они уезжали на закате. Когда их волосы окрасились в ярко-рыжий цвет. Когда уходил последний автобус. Когда люди успевали сделать прощальное фото на фоне крепости. Когда природа прощалась с ними. Когда еще одна крохотная частичка души была наполнена счастьем.

Х.

Практически каждый вечер они выходили из дома в неизвестном направлении. Иногда неизвестное направление повторяло само себя и уже перестало быть таким уж неизвестным, но от этого не стало менее притягательным. И на улицах всегда были люди. В будние дни. Вечерами. Они танцевали. Они пели. Во весь голос. На всю улицу, парк, побережье. И привлекали к себе своей свободой. Своей раскрепощенностью.

Мари часто подпевала. Они останавливались, всегда в сторонке, наблюдали и немного пританцовывали. Но никогда с ними. До этого вечера.

– Тебе не кажется, что мы уже видели их?

– Да, это местные звезды, они всегда здесь бывают. Мне кажется, их все любят за простоту. Они, кстати, чаще всего поют свои песни, и поэтому у них своя атмосфера. Неповторимая и необъятная.

– Я, конечно, не понимаю, о чем они поют, но атмосфера действительно уютная и в то же время бодрящая.

И они снова остановились на другой стороне улочки, чтобы понаблюдать за феерией уличных музыкантов. Вокруг были люди. И много летних террас и веранд у находящихся рядом кафе, ресторанов. Оживленные беседы под живую музыку. Девушки заняли свободный столик прямо напротив группы музыкантов. Мимо проходили люди, кто-то останавливался и пел вместе с ними, танцевал, кто-то проходил мимо, аплодировал. А они сидели и наслаждались моментами своей юности, моментами своей молодости, которые больше не повторятся.

– Мне очень хочется танцевать.

– Так вставай и танцуй! Чего сидишь?

– Тут слишком много людей, а я слишком нелепо двигаюсь. Так что мне попросту стыдно.

– Стыдиться себя – последнее, что ты должна делать в этой жизни. Да и тут никто не обратит на тебя внимание, потому что не запомнят. Знаешь, сколько здесь проходит людей, которые тоже хотят танцевать? Сотни. И в конце концов ты скоро уедешь. А вернешься ли ты и станцуешь ли на улицах *** еще когда-нибудь, большой вопрос. Так что вперед.

– Мне все равно неловко.

– Я бы встала танцевать с тобой, но у меня болит нога. Хватит уже бояться. Так всю жизнь пропустишь под гнетом страха.

И Лия встала. Встала рядом с их столиком и начала неловко двигаться под музыку. Сначала это были скованные движения, будто ее заставляют танцевать, а она не хочет. Но с каждой минутой, с каждой новой нотой песни ее движения становились все более пластичными, объемными и свободными. Мари наблюдала за ней с улыбкой на лице и поддерживала.

В теле было ощущение легкости. Хотелось парить. Двигаться так, как хочется телу, не думая о людях, мнениях и времени. Хотелось раствориться в этом танце. В этом мгновении. Не видя ничего, не слыша ничего. Только ты и единение с собой. Это был восторг, граничащий с всевозможным удовольствием. Это был момент, когда внутри зарождалось что-то новое. Что-то, похожее на любовь. Любовь к себе. К этому миру.

И вдруг кто-то неожиданно схватил Лию за руку. Так, что она испугалась. И, не успев ничего сообразить, она уже оказалась в центре мостовой, держась за руку с каким-то парнем. Он вырвал ее из гармоничных танцев наедине с собой в мир, где она была в центре внимания. Мозг еще не успел осознать, но тело уже ощущало легкие касания чужих рук на талии и ритм парного танца. Она хотела было сказать, что не умеет танцевать, но поняла, что это не правда.

Тело полностью доверилось партнеру. И это были новые ощущения, новые и странные. Дыхание прерывалось, она видела улыбку напротив. Ею наконец-то руководил не страх, а чувство свободы и наслаждение моментом. Это давалось с трудом, но она закрыла глаза, запуталась в движениях и просто рассмеялась от своей неуклюжести. Песня закончилась. Она оглянулась и поняла, что на них практически никто не смотрел. Все были погружены в разговоры, такие же танцы, песню и свои дела. Миру не было дело до них. Каждый был занят своим моментом. Так почему я боялась сделать свой момент особенным, если всем вокруг в действительно наплевать на то, как этот момент запомнится именно мне?

Парень поблагодарил ее за танец, поаплодировал и еще раз улыбнулся. Только сейчас Лия обратила внимание на его кудрявые волосы цвета колосьев пшеницы. И веснушки, которые рассыпались словно мелкие бусинки по его щекам.

– Прости, кажется, я немного отдавила тебе ногу и испортила кроссовок, – это было сказано с игривой улыбкой и невинным взглядом.

– Пустяки, это не испортило впечатление от нашего танца. Может, повторим?

И оба, смеясь, снова поддались хаотичным движениям под очередную песню. Это было наслаждение. Это было нечто большее, чем просто танец. В нем была жизнь. В нем было два прекрасных и свободных человека, которые не видели ничего вокруг, не слышали ничего, кроме музыки и биения своих сердец. И это было прекрасно.

Когда же музыка стихла, они окончательно попрощались, и в моменте Лия поняла, что все это время Мари сидела одна за дальним столиком.

– Прости, прости, прости. Я даже не поняла, как меня увели, а потом не поняла, как осталась там еще на 4 песни. Прости, что бросила тебя здесь одну.

А Мари в ответ лишь рассмеялась.

– Я за это время успела выпить свой баббл-ти, написать стих и заснять кучу видео, танцующей тебя и вас. Так что все хорошо. Ты наслаждалась моментом, и это было видно.

– Да, это правда, – Лия села на стул и выдохнула. – Давно не испытывала такие эмоции. Да еще и согласилась танцевать с незнакомым парнем, представляешь? Это совсем на меня не похоже. Но это был чудесный опыт, да и к тому же, – она обернулась на толпу, ища его взглядом, – парень очень даже симпатичный.

И вновь раздался заливистый смех.

– Я так рада, что ты начала замечать жизнь и людей. Я начинаю узнавать тебя, ту версию, с которой мы познакомились четыре года назад.

– Я тоже по ней скучала.

Они просидели еще несколько песен, пока музыканты не ушли на перерыв. И когда музыка стихла, в воздухе остались лишь отголоски разговоров, далекие гудки машин и едва слышимые из открытых дверей мелодии классики. Улыбки не сходили с лица. И смех проскакивал между фразами. Они вышли на мостовую и, увидев того самого кудрявого парня, Лия непроизвольно улыбнулась ему, и в ответ ей была послана та лучезарная улыбка. Они направились с Мари в сторону парка, через который лежал путь к дому.

А внутри что-то щелкнуло.

– Лучше ведь сделать и жалеть, что сделал, чем не сделать и жалеть об обратном, верно?

– Конечно. А что ты хочешь сделать?

– Я на секунду. Хочу жалеть об этом.

Лия развернулась и направилась к музыкантам, которые бурно что-то обсуждали. Три простых действия. Коснулась парня за плечо. Он развернулся. И в следующий миг их губы уже соприкоснулись в поцелуе. Доли секунды. Удивленные взгляды его и окружающих. Послышался смех, и Лия поняла, что это Мари. А потом радостные крики. А она эти несколько секунд стояла, смотрела на него, не зная, что сказать и ответить на его вопросительный взгляд. И, поняв, что говорить здесь нечего, она развернулась и побежала к Мари, заливисто смеясь. Ей крикнули что-то вдогонку, но она уже не слышала.

– Бежим, – все еще смеясь, она сказала подруге, едва приблизившись.

Они обе смеялись и старались не оборачиваться. Не думать о последствиях. Не думать, к чему это приведет. Просто делать то, что хочется. Вот какой была Лия до того, как ее жизнь начала заполняться апатией и страхами. И сейчас она чувствовала, что возвращала себе себя. Оживала. И снова радовалась жизни.

Х.

На следующий день после уличных танцев у Лии все еще было хорошее настроение. Хотя просыпаться и вспоминать то, как ты целовала случайного парня посреди улицы, было довольно странно. Странно и приятно. Узнавала ли она себя в таком поведении? Нет. Но хотелось ли ей быть такой? Пожалуй, да. Ей действительно всегда хотелось делать то, что велит сердце и запрещает разум. И чаще всего разум побеждал, а сердце оставалось в нокауте где-то в углу ринга. Но не в этот раз. Лия улыбалась самой себе. В груди что-то сжималось от радости, словно она своей улыбкой сжимала и разжимала шар, который качал кровь, и чем сильнее было это чувство, тем быстрее билось сердце.

Пару дней назад она взяла билеты обратно домой. До отъезда оставалось буквально три дня, и хотелось провести их не менее ярко, чем первые дни пребывания в этом замечательном городе. Из запланированного осталась только поездка к морю, на берегу которого стоял город.

В первой половине дня по стандарту был совместный завтрак, бодрящий душ и душевные разговоры вперемешку со смехом и шутками. Это уже стало настолько приятной рутиной за время, пока Лия гостила у подруги, что мысли о том, как скоро это все прекратится, наводили грусть и желание забрать это все с собой.

– А ты через сколько планируешь домой приехать?

– Через неделю у меня стажировка во Франции. Буквально на 2 недели, а потом, думаю, приеду домой, и мы обязательно сходим по всем нашим любимым местам, – Лия гордилась подругой, что та постоянно где-то участвует, путешествует и приносит пользу не только себе, но и людям. Это была не только гордость, но и неимоверный пример той храбрости, которой не хватало Лии, чтобы воплощать свои мечты в жизнь.

– Если бы ты знала, как мои родители радуются тому, что ты – моя подруга. А про меня ты и так знаешь. Готова хоть каждый день говорить о том, как я тебя ценю.

– Тебе и не нужно это говорить. Я действительно все и так знаю, как и ты. Мне нравится, что у нас есть такая ментальная связь, которая ведет нас вместе уже столько лет. Хотя мы могли перестать общаться, когда я переехала. Но мы все еще подруги. Мы уже даже больше, чем подруги. Кажется, это называют родственными душами.

– Точно.

Это были сырники с горьким шоколадом и бананом. От знания, как тяжело найти творог в этой стране, они были еще более ценными и вкусными. Рецепт был прост. И чем проще, тем вкуснее, лучше, свободнее. И речь уже совсем не про сырники.

– А как ты находишь эти стажировки? Как происходит процесс отбора?

– На самом деле мне все это гораздо проще делать, потому что большинство нам предоставляет универ. Они собирают группы для разных стажировок. Некоторые проходят в городе или в пределах страны, а некоторые, как будет сейчас, дают возможность познакомиться с другой страной. Плюс в том, что работы в этих стажировках мало, а времени и людей гораздо-гораздо больше. Поэтому я по возможности записываюсь и катаюсь по миру.

– Это так здорово! Раньше никогда не интересовалась стажировками, да и вообще такими возможностями.

– Я думаю, что у вас в универе тоже такое есть, да и вообще. Надо поискать всякие тематические сайты, группы. Уверена, что там возможностей тоже немало.

– Пожалуй, стоит этим поинтересоваться.

– Да, конечно. Это очень классная возможность.

По дороге на пляж – это было чуть позднее полудня – они купили по мороженному, холодному напитку и пешком направились к берегу. Это занимало несколько километров, но это им даже нравилось. Сколько было пройдено шагов и километров за их совместные путешествия! И сколько красоты увидели их глаза и запечатлела память! И сейчас, идя к пляжу, они делали фотографии на каждом шагу – оставить в памяти телефона то, что не останется в нашей внутренней памяти.

Людей вокруг было много. Удивительно, что даже посреди рабочего дня люди приходили на пляж, чтобы просто посмотреть на море. Мари рассказывала, что это отдельный вид успокоения – сидеть и наблюдать за волнами. Твои глаза расслабляются, шум прибоя действует как медитация, и даже люди вокруг не отвлекают от познания этого мира. Может быть, если бы у всех людей была возможность приходить к морю, чтобы успокаивать свои напряженные нервы, то в этом мире царила бы любовь и гармония?

Они нашли укромный уголок на берегу, там, где почти нет людей, где-то на краю пляжа, где каменистый берег. Там, где внутренний мир соединялся с внешним, порождая гармонию и желание жить. Теплые камни грели кожу, а солнце оставляло загар там, где это было доступно. С собой был плед, но он совсем не понадобился. Оказалось, что у каменистого берега есть свои плюсы – одиночество и тепло. Ногам было непривычно – как стоять на камнях, так и в воде. От перепада температуры по телу побежали мурашки. И это было прекрасное чувство. Свежесть. Как глоток холодного воздуха. Только через кожу. Только снизу вверх.

Пока Лия привыкала к воде, которая билась маленькими волнами о ее щиколотки, Мари с кем-то активно переписывалась, не выпуская телефон из рук. Здесь были хорошо слышны детские крики и разговоры людей. Их разделяло не больше десяти метров; та часть, где песок плавно переходил в каменистость.

Спустя какое-то время, когда на теле уже появились первые линии загара, а ноги высохли после морской воды, на горизонте взгляда появился кто-то, кто целенаправленно и уверенно двигался в их сторону. Солнце слепило, и поэтому рассмотреть лицо не удавалось до того момента, пока человек не оказался в метре от них. И Лия сразу узнала эти кудри. Узнала и окинула Мари вопрошающим взглядом.

– Серьезно?!

Улыбка была дьявольская. Поистине дьявольская и невозможно привлекательная.

– Ну привет, незнакомка.

– Что-то чутье мне подсказывает, что мы и не были незнакомцами. Во всяком случае, в одностороннем порядке.

– Может быть, может быть.

– Случайности не случайны, – улыбаясь, Мари вставила разграничительную фразу.

– А почему я не была в курсе, что вы вдвоем знакомы?

– А зачем тебе это было знать? Вот ты не знала, и смотри, как все забавно получилось.

– Забавно и запоминающе, – незнакомец уже приземлился рядом с ними.

– Я ощущаю, как мои щеки пылают в огне, и это совсем не от солнца.

– Если ты сейчас стесняешься или боишься меня, то не стоит. Мне тоже было весело вчера. Танцевать было приятно, да и поцелуй был не менее приятной неожиданностью. Может, повторим?

– Да прекрати издеваться. Я даже не знаю, как тебя зовут. До сих пор. Хотя мы уже даже целовались.

– Ой, а действительно. Познакомишь? – он посмотрел на Мари.

– Ах, ну да, это должна сделать я. Марк, это Лия. Лия, это Марк. Мы с ним вместе ходили на кружок гитары прошлым летом, а теперь вместе иногда играем где-то на улице.

– Так ты участник группы?

– Вчерашней? Нет, что ты. Я люблю их слушать, но не играю с ними. Я ни в какой группе не состою. Только сам для себя скорее как любитель.

Солнце уже склонялось к горизонту и почти не пекло кожу, лишь слегка согревало. Они плавали в море и поддавались течению волн, которые относили их дальше и дальше от берега. Это были детские забавы, когда друг в друга плескают воду, кто-то прыгает с плеч другого и плавают на перегонки. Вот так, не зная человека, можно провести в его компании моменты, которое через время превратятся в теплые воспоминания.

С первых минут разговора на отвлеченные темы Лия поняла, почему их общение с Мари и Марком началось так легко. Они, все трое, были ужасно похожи друг на друга – любили слушать других и говорить так, что их самих было приятно слушать. И была ли задумана их встреча и танец заранее или это все счастливое стечение обстоятельств, Лия была уверена в том, что Марк – тот человек, которого она хотела бы видеть в своем окружении. В качестве друга. В качестве близкого человека. Ей было комфортно находиться в их компании. И от этого ценность знакомства была еще выше.

– Жаль, что ты скоро уезжаешь. Мы могли бы собраться втроем и поиграть где-нибудь в парке на гитарах. Мари сказала, ты любишь петь?

– Любить и уметь – это разные вещи.

– Если любишь, значит умеешь.

– Можем прям сегодня это воплотить, потому что идея хорошая, мне очень даже нравится. Заедем за гитарами, бросим вещи и вперед.

Свет был багрово-красный и откидывал темные тени от домов, деревьев, мира. А когда выдвинулись в парк, огни города уже в гордом одиночестве освещали улицы и мостовые. Вся прелесть была в том, что за пару часов общения они уже считали друг друга близкими людьми, чувствовали некую связь, которая была протянута нитью от одного сердца к другому. Не было ни обсуждений, ни осуждений вчерашнего необдуманного поступка. Но были новые прекрасные слова и действия, которые повлекли за собой то, что называется «жизнь».

Людей было много. Это был вечер после знойного дня, и люди выходили из душных зданий, чтобы сделать глоток свежего прохладного воздуха. Был плед, постеленный на сырую траву, две гитары, мелодия и случайные прохожие. Кто-то останавливался и слушал, кто-то подпевал, кто-то проходил мимо. И это было так естественно, так искренне, что оставалось лишь думать о том, что люди все еще умеют чувствовать.

– Почему ты так быстро уезжаешь?

– Я пробыла тут почти две недели, и это гораздо больше, чем я планировала изначально. Нужно возвращаться домой.

– Что тебя там ждет?

– Родители, подруга. Я уже за ними соскучилась.

– Нет, я не про людей. Я спрашиваю, что тебя там ждет.

Повторный вопрос Марка завел Лию в тупик. Сначала она хотела ответить, что ждут люди, что ждут дела, да и учеба уже не за горами. А спустя несколько секунд улыбнулась, посмотрела на Мари, которая наигрывала мелодию на гитаре, пытаясь подобрать аккорды, и ответила:

– Жизнь. Меня там ждет жизнь.

– В таком случае я отпущу тебя. Ради жизни стоит возвращаться.

– Отпустишь? А разве ты меня держал, чтобы отпускать?

– Держал, но не я. Я скажу тебе одну вещь, которую я понял за эти часы, проведенные в твоем окружении, а ты ее хорошенько запомни и не забывай, хорошо? – Лия кивнула с удивленным выражением лица. – Ты открытый человек. И тебе не нужно ничье одобрение, чтобы жить. Вот так вот.

– Почему ты решил, что мне нужно одобрение?

– Почему ты меня вчера поцеловала?

– Не знаю. У меня просто появилось непреодолимое желание, и я сделала это.

– Но ты не делала так раньше, по крайней мере, я не знаю ни одного случая, когда бы ты вот так спонтанно уехала куда-то или поцеловала незнакомого парня, или сделала бы комплимент незнакомому человеку. Ты изменилась, Лия. И изменилась в лучшую сторону. Теперь тебе действительно не нужно одобрение, – Мари с Марком сидели напротив нее, как коалиция, которая была создана для осознания этой жизни.

– Да я и раньше не ожидала чьего-то одобрения. Чаще всего никого не спрашивала, просто делала.

– Не думай о других. В первую очередь о себе, а потом обо всех остальных. Я не знал тебя раньше, какой ты была, но по рассказам Мари даже я понял, что ты сама себя сильно ограничивала и запрещала. Я не в праве давать тебе советы и лезть в твою жизнь, да и к тому же я – абсолютно чужой для тебя человек. Но, Лия, ты не должна жить в ожидании, пока твой мозг одобрит свои желания, и уж тем более пока это одобрят другие. Мне нравятся люди в порыве без обдумывания действия. Я сам такой. Поэтому надеюсь, что ты останешься такой же, и при нашей следующей встрече мы снова сделаем какой-то необдуманный поступок из желания жить.

– Звучит как тост. Жаль, что нам нечего выпить за это, – Мари полезла в рюкзак в поиске хотя бы бутылки воды.

– Я не знаю, хотела ли я это услышать, но спасибо, – Лия потянулась обнять Марка.

Они все еще сидели на пледах где-то на сырой траве в каком-то огромном парке. Люди все еще проходили мимо. Гитары все еще лежали расчехленные в ожидании, когда они смогут сыграть мелодии для этого мира. А внутри все еще был трепет. Теперь уже как часть, без которой не обойтись. Как часть, которая всегда с тобой. Как удовольствие. Как умиротворение. Как жизнь.

Объятия. И снова поцелуй. Теперь он.

– Не думай. Не жди одобрения. Просто делай.

– Я запомню этот урок.

Было еще много разговоров, много тем и изреканий, смеха, шуток, песен. И они действительно жили жизнь. Они действительно любили каждое мгновение. Теперь и навсегда. Начиная с себя самой, в направлении к людям, в направлении к чувствам, в направлении к сердцу.

Спустя 2 месяца. Октябрь.

Чемоданы были собраны. Оставалось несколько часов до самолета, и Лия проводила их в полном спокойствии. Не было переживаний, волнений, лишних мыслей. Она чувствовала, она знала, что ей это нужно, что это будет тем этапом, который полностью перевернет ее жизнь. Она еще ни разу не уезжала так далеко и так надолго от родных, от родителей, одна. Начинался этап полностью самостоятельной жизни. Ее взяли на стажировку в компанию, которая занималась it-технологиями, помощником маркетолога. И радовало то, что это было в другой стране. Из случайного разговора случилось исполнение желания.

Ева едва успела попрощаться с Лией. Она приехала, когда отец Лии уже загружал чемоданы в машину, а сама Лия блуждала по дому в попытке запомнить все до малейшей детали, чтобы вернуться и понять, что ничего не поменялось, чтобы соскучиться абсолютно по всему.

– Я уже думала, что не успею. Такие пробки были, – видно было, что подруга переживала.

– Все в порядке. Мы же не навсегда прощаемся, еще столько раз увидимся и вместе проведем время.

– Но когда это будет, – Ева крепко обняла ее; на глазах проступили слезы. – Я буду скучать по тебе, мне будет очень тебя не хватать.

– Мне тоже.

– Даже не представляю, как я теперь буду сидеть на парах и слушать лекции без тебя. Тебе все документы подписали, все одобрили?

– Да, там остались формальности. С нового семестра буду заканчивать учебу на заочной форме.

– Я так рада, что ты счастлива. По твоему лицу видно. Я не хочу отпускать тебя, но ты не моя собственность, поэтому мне остается только радоваться, что моя подруга будет жить лучшую жизнь и делать то, что нравится.

– Я так тебя люблю.

Объятия были нежными, крепкими, любящими. Она еще раз взглянула на Еву и пошла к машине.

– Лия, ты ему сказала об отъезде?

– Ему незачем это знать, совершенно бесполезная информация.

Она еще раз взглянула на дом в солнечных лучах, входную дверь, подругу и закрыла дверь машины. Теперь можно ехать. Внутри был невероятный трепет и предвкушение. Начиналось легкое волнение, но Лия знала, что это хорошее чувство, немного волнения сделают момент прощания еще более запоминающимся.

Мама плакала, а папа первый раз в жизни сказал, что гордится. Она всегда думала, что не услышит подобных слов, потому что для родителей выражение чувств было таким несвойственным, таким необычным. И, услышав эти слова, Лия не смогла сдержать слез. Она обняла родителей.

– Не люблю долгих прощаний, с каждой секундой все труднее и труднее уходить. Поэтому давайте прощаться тут, а дальше я сама.

– Только береги себя и не забывай звонить. Пиши в любой ситуации.

Она поблагодарила родителей, еще раз обняла на прощание и отправилась с огромным чемоданом к стойке регистрации. Сдать багаж оказалось гораздо проще, хотя изначально казалось, что очередь совсем не двигается. До вылета оставалось чуть больше часа, и нужно было пройти паспортный контроль и отправится к нужному гейту, чтобы ожидать посадку. Внутри что-то сжалось, и в какой-то момент перехватило дыхание. Взгляд снова покрылся пеленой, и все вокруг стало расплывчатым. Она села на ближайшее сидение в зоне ожидания и начала глубоко дышать. Странное предчувствие, будто что-то вот-вот случится, но она быстро отогнала от себя эти мысли. А потом появилось чувство, что она что-то забыла. Но и здесь она успокоила себя тем, что все можно купить и все можно прислать.

Самочувствие стало лучше, в глазах пропала слезная дымка. Она встала и направилась к паспортному контролю. Что-то внутри заставляло ее замедлить шаг, не торопиться. То ли это был страх, то ли переживания, она не могла определить.

«Надо было все-таки сказать ему, чтобы попрощаться. Вот что я забыла.»

Она решила написать ему, не звонить, но хотя бы написать. Достала телефон и зашла в переписку с ним. Был в сети больше часа назад. Даже к лучшему, не сразу прочитает, так будет легче. Она только начала набирать текст сообщения, как что-то заставило ее обернуться; показалось, что кто-то ее позвал. В толпе она не увидела знакомые лица, поэтому снова вернулась к телефону.

– Лия!

Она снова подняла голову, все еще стоя около прохода к паспортному контролю. Это был Итан. И это было чувство не удивления и не шока, а благодарности Еве, что она ему сказала, и он успел. Она улыбнулась самой себе и своим мыслям, повернулась к быстро идущему Итану и улыбнулась и ему.

– Хотела уехать, не попрощавшись?

– Должно же быть хоть что-то трагичное в нашей жизни, кроме неразделенной любви. Не думала, что для тебя это будет важно.

– Вот именно, что не думала, а надо было.

– Злишься?

– Злюсь. Но не на тебя. Скорее на себя. Сколько еще есть времени?

Она посмотрела на часы.

– Минут 20, потом нужно будет идти искать свой гейт.

– Этого мало, но лучше, чем ничего. Пойдем сядем.

Они снова вернулись к ближайшим сидениям.

– Тебе Ева сказала?

– Да. Позвонила сразу, как только ты уехала. Я думал, что не успею.

– Но ты успел.

– И я рад.

Повисло молчание. Диктор объявлял о начале регистрации, окончании посадки, потерянных вещах, и они слушали, а время шло.

– Я… Мне так много времени понадобилось, так много людей и событий, чтобы понять, что… – он сделал паузу. – Скажи, почему вы постоянно обсуждали нас, когда ничего даже и не было?

– С моей стороны это была иллюзия и, наверно, надежда, что, если есть такая тема для разговоров, то, может, и в жизни что-то получится. Это все же несерьёзно, просто глупые шутки, и ты это знаешь. Почему ты злишься из-за этого?

– Потому что я не хочу, чтобы это было просто глупой шуткой, – секундная пауза.

– Ты никогда не говорил со мной об этом.

– Зато ты говорила об этом с моей сестрой.

– Да, но…

– Знаешь, как мне было трудно игнорировать твоё взросление и твоё расцветание? Я отвлекался на все подряд, и на всех, старался не обращать на тебя внимания, мы долго не виделись, и я думал, что все прошло, я могу жить дальше, но нет. Я тоже повзрослел и понял, что тема, на которую вы «шутите» уже несколько лет, носит в себе долю правды. Твое письмо, на которое я так и не ответил, очень сильно повлияло. Сначала я радовался, что ты наконец-то перестанешь на меня так смотреть, как-то по-особенному, что станет легче общаться с тобой. Не будет никаких чувств, никаких проблем, только дружба. Но за это время, пока тебя не было, я просто… Ты все ещё меня любишь? Потому что я наконец-то набрался смелости признаться – в первую очередь, наверно, себе – я тоже тебя люблю.

Лия сидела в полном оцепенении и не могла понять, почему они сейчас разговаривают об этом. После всего, что произошло.

– В какой момент ты это понял?

Он положил руки на свой затылок и опустил голову. Она знала, что ему тяжело. Поэтому просто ждала.

– Наверно, когда осознал, что хочу семью. И первый человек, который пришёл мне на ум, – это ты, как бы странно это не звучало. Из всех, с кем я встречался, а было их много, ты сама это знаешь, я сразу подумал о тебе. Потому что сколько бы лет ни прошло, сколько бы людей я не встретил и не пытался тебя заменить, ты все равно останешься кометой, которая взорвала мое сердце.

На глазах появились слёзы.

– А ведь знаешь, мне сначала было до глубины души обидно, что даже на такое важное письмо ты мне не ответил. Оно было действительно важным. Но потом я поняла, что это даже к лучшему. Твой ответ говорил сам за себя. Мне казалось, что мои чувства полностью не взаимны, и с этой мыслью было гораздо проще тебя отпустить. Конечно, на это понадобилось время, но я смогла, – она сделала небольшую паузу и посмотрела на Итана. – Если бы ты знал, как я хотела услышать эти слова, и пару месяцев, да даже недель назад я бы прыгала от счастья. Но ты не учёл самое главное. Любовь имеет свойство меняться.

Он улыбнулся, покачал головой и достал из кармана какой-то листок. Сердце захотело остановиться, но вместо этого билось в три раза быстрее.

– Ты тогда писала, что твои чувства будут сильны ко мне еще долгие годы. И я посмел надеяться, что так оно и есть. Ты же помнишь, что писала об этом?

Она все помнила. Помнила то письмо до единого слова. И как писала его ночью в слезах, боясь своих чувств. И его реакции. Как писала быстро, без остановки, дрожащей рукой после того самого разговора. Мысли не шли, они летели, и она только успевала их записывать. Это было год назад, но она помнит все в мелких деталях.

«А я ведь тебя любила. Три долгих года я сходила с ума по тебе, с первых месяцев нашего знакомства. Ты не знаешь об этом, но я каждый божий день спрашивала у твоей сестры, все ли с тобой хорошо. Каждый божий день я думала о тебе и мечтала, как в будущем мы с тобой будем вместе, хотя все вокруг говорили, что такого не будет. Никто в это не верил. Никто. И не верит до сих пор. Но я верю. И мне этого достаточно. 

Я помню, как предложила тебе поехать со мной в Норвегию. Помнишь твою реакцию в первую минуту? Ты сказал, что там слишком холодно, и надо выбрать другую страну, а спустя пару минут, мы уже строили планы, в какой именно город Норвегии поедем. Ты был согласен поехать со мной туда, куда сам не хотел, лишь бы это сделало меня счастливой. Это давало мне надежду. Давало надежду. Я так люблю твою улыбку. Она та самая, которая действительно дарит свет, когда на душе темно. Может, ты об этом и не подозреваешь, но, когда мне бывает плохо, я смотрю на наше единственное общее фото, на котором ты улыбаешься, и мне становится легче. И знаешь, мне кажется, что если дьявол вместо моей души захочет забрать у меня нечто ценное, то он попросит именно этот кадр, где ты улыбаешься. 

Ты никогда не был нежен и мил со мной. Ты всегда был груб и говорил, что я тронулась умом, но при этом ты соглашался со всем, что я бы тебе не говорила и чего бы не предлагала. Ты не сказал мне ни один комплимент за все наше знакомство, но на твоем лице всегда появлялась улыбка, когда мы встречались. Это давало мне надежду. Ты никогда не говорил о чувствах, но обнимал и целовал меня с той страстью, которая свойственна любящему человеку; страстью, которую испытывают, когда смотрят в глаза самого близкого и находят в нем все. Я знаю это, потому что сама испытывала такую страсть, когда смотрела на тебя. Твои объятия тем августовским вечером ** года были лучшими объятиями. Воистину лучшими. И самыми крепкими. 

В какой-то момент мы начали общаться каждый день поздними ночами. Нам обоим стоило бы пойти спать, ведь завтра нас ожидал ранний подъем. Но кого волнует завтра, когда сегодня такое прекрасное? И мы общались с тобой до глубокой ночи, и сон снимало, как рукой, когда я слышала речь из твоих прекрасных уст. Ты никогда не говорил мне о своих чувствах. Но всегда знал о моих. Это несправедливо, ты так не думаешь? Ты знал, что я чувствую к тебе, но мне оставлял лишь догадки без единого намека на что-либо. Однако, можешь быть уверен, что мои чувства будут сильны к тебе еще долгие-долгие годы. И совсем не важно, где мы будем и с кем, на каком континенте, и в каком часовом поясе. Главное, что мои чувства – это подлинное богатство. Потому что мои чувства – это и есть первая любовь. Ты моя первая любовь. И во всех последующих, если они будут, я буду искать тебя.