Текст книги "Ублюдок, притворись моим парнем… Книга 2"

Ублюдок, притворись моим парнем… Книга 2
Екатерина Юдина

1. Звонок и слухи. Беги от него…

Он тот, кому невозможно противостоять. Его характер чрезмерно жестокий и власть безгранична. Не человек, а какой-то безжалостный монстр. Но мне все же удалось сделать то, чего он никогда бы не позволил. Я сбежала от этого подонка. Чтобы он не говорил, я не его собственность.

Несомненно, он уже узнал об этом. Мой побег точно разозлил этого парня и распалил в нем жуткую ярость. Вот только, мне было все равно. Пусть злится и ищет меня сколько угодно. Все равно не найдет.

Я все еще сидела на той скамейке, нервно сжимая в руке картонный стаканчик с кофе. Если честно, мне не очень хотелось в очередной раз окунаться в воспоминания, но я знала, что мне нужно это сделать. Только пережив все те события вновь, я могла посмотреть на них с совершенно другой стороны. Переосмыслить все и морально стать сильнее.

Я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, после чего оказалась в привычной для себя кофейне «Лете». Середина мая и уже поздний вечер…

***

Все еще держась пальцами за край двери, я сделала шаг в бок и посмотрела на Жана.

– Запиши мой номер телефона, – сказала я ему. При этом, я быстро оглянулась назад, чтобы убедиться в том, что рядом не было Леон-Гонтрана.

– Так ты все же принимаешь мою помощь? – поинтересовался парень, склонив голову набок.

– Давай об этом поговорим позже, – я качнула головой и так же достала свой смартфон, чтобы записать номер де Феро.

То, что я делала, было крайне опасным. Если Леон-Гонтран узнает, что я за его спиной общалась с Жаном, меня будет ждать очень сильное наказание, но бездействовать я не желала. До конца месяца оставалось полторы недели и мне следовало хоть что-то предпринять.

– Позвони мне после полуночи, – попросила я парня, после того, как мы обменялись номерами телефонов.

Напоследок кивнув Жану, я закрыла дверь и вернулась в кофейню. Первым делом, я зашла в основной зал и скользнула взглядом по Флавье. У меня сердце стучало, словно бешенное и, против воли, я до жути боялась того, что Леон-Гонтрану, каким-то образом, стало известно о моем разговоре с де Феро, но Флавье, как обычно, сидел в окружении своих многочисленных друзей и, когда я зашла в зал, парень на меня даже не посмотрел. Убедившись в том, что опасности нет, я с облегчением выдохнула и побрела на кухню, где подловила Розали и рассказала ей о моем разговоре с Жаном.

– Лорет, ты с ума сошла? – на выдохе спросила подруга, окинув меня ошарашенным взглядом. – Де Феро ведет себя странно. Как ты можешь принять его помощь?

– Пока что я ничего делать не собираюсь, – я отрицательно качнула головой. – Для начала я бы хотела с ним поговорить.

До конца рабочей смены мы с Розали почти все время сидели на кухне. Мы разговаривали об университете и как-то, само собой, у нас возникла тема, касающаяся Камиля. Я спросила у подруги верила ли она в то, что этот парень, действительно, хотел меня изнасиловать, ведь мне самой в это верить не хотелось. Это же преступление, а Камиль вполне обычный парень. Зачем ему идти на нечто подобное? Какая причина? Мотив?

– Верю, – не раздумывая ни секунды, ответила девушка. – Ты однажды против воли унизила его и я думаю, что он таким образом хотел унизить тебя. Тем более, если бы у Камиля все получилось сделать так как он задумал, ты бы и не поняла, что он тебя изнасиловал. Ты просто потеряла бы сознание, а утром подумала, что переспала с ним по пьяни. Его бы не коснулись последствия.

Я удивилась словам девушки и хотела спросить, когда это я унизила Камиля, ведь ни о чем таком сама вспомнить не могла. Мы же нормально общались. Но своего вопроса я задать не успела. На кухню зашел месье Барно и попросил Розали помочь ему с документами.

После того, как я осталась одна на кухне, вновь задумалась над терзающим меня вопросом. Как так получилось, что изнасиловать меня хотел Камиль, но, в итоге, это сделал кто-то другой? И, главное, кто это был? Зачем он это сделал? Чертов психопат. Он же не просто изнасиловал. В том мраке этот подонок будто играл со мной и показывал свою полную власть. А потом то обещание повторить изнасилование через месяц…

Время шло. Осталось только полторы недели, а я все еще не знала, кто это был и, естественно не могла защитить себя. На помощь Флавье я уже не рассчитывала. Да, защитить он мог, но при этом, Леон-Гонтран, скорее всего, тоже меня изнасилует, поскольку по своей воле я ложиться в его постель не собиралась, а Флавье сказал, что заставит, если я сама не захочу.

– Черт… – я выругалась и мысленно более красноречиво чертыхнулась. Проблем у меня было по горло. Знать бы только, как их решить.

Я все еще не знала, стоило ли мне принимать помощь Жана де Феро, поскольку не отрицала того, что этот парень мог быть тем, кто меня изнасиловал, но точно была уверена в том, что постараюсь отстраниться от Леон-Гонтрана.

***

После одиннадцати, когда кафе уже закрывалось, я переоделась и пошла искать Флавье. Друзья Леон-Гонтрана уже давно ушли домой, а сам парень ждал меня на улице. Он стоял около своего Гелендвагена и курил, ленивым взглядом читая что-то на экране своего телефона. Одетый, как обычно, в джинсы и черную футболку, в полумраке ночной улицы этот ублюдок казался куда более зловещим.

– Тебя долго не было, Куница. Я устал ждать, – сказал Флавье, но взгляд на меня он не поднял, предпочитая больше внимания уделять открытой вкладке на телефоне.

– Так не нужно было меня ждать. Я могла и сама добраться к общежитию, – я раздраженно фыркнула и посмотрела на Леон-Гонтрана с полной неприязнью.

– Куница огрызается? Как интересно, – Флавье приподнял один уголок губ и кинул на меня беглый взгляд. – Только не переусердствуй, а то можешь договориться, – парень ухмыльнулся и выключил телефон. – Я с удовольствием отвезу тебя к себе и посмотрю на то, как ты там будешь огрызаться. Получится ли у тебя это делать, если я раздену тебя, поставлю на колени и хорошенько трахну? Можно проверить.

– Я не огрызалась, – пожалуй, у меня тут же пропало желание дерзить Флавье. А то он, действительно мог сделать то о чем говорил.

***

После полуночи, когда я была в общежитие, громкая мелодия моего телефона заполнила комнату и я тут же ответила на звонок.

– Привет, – послышался голос Жана. Ровный и приятный для слуха, но немного утяжеленный хрипотцой.

– Привет, – я в то время уже лежала в кровати, но разговаривая с парнем, тут же села и сбросила с себя одеяло. Если честно, мне было жутко непривычно разговаривать с де Феро. Он был тем, для кого я раньше вовсе не существовала. Пустое место, а не человек. Но жизнь побежала по искривленной дорожке и вот мы с Жаном созванивались в то время суток, когда считалось моветоном, беспокоить других людей звонками.

– Как так получилось, что ты с Флавье начала встречаться? – парень слегка огорошил меня этим вопросом, из-за чего мне пришлось быстро придумывать ответ. Не говорить же Жану, что я пару недель назад попросила Флавье притвориться моим парнем, о чем позже очень сильно пожалела.

– Мы случайно встретились в одном баре, – пробормотала я первое, что пришло в голову. – Мы разговорились и через пару дней начали встречаться.

– И как он к тебе относится?

– Нормально. Он относится ко мне, как парень к девушке, – я опять соврала, решив умолчать о том, что относился Леон-Гонтран ко мне, как садист к… Кунице?

– Может, ты не будешь мне врать? Если бы у тебя с ним все было нормально, в чем я очень сильно сомневаюсь, поскольку Леон-Гонтран не совместим со словом «нормально», ты бы не дала мне свой номер телефона.

– Вообще, я хотела у тебя кое-что спросить, поэтому и попросила позвонить мне, – хоть парень этого и не видел, но я рефлекторно качнула головой. – Ты же с Флавье родственник? Да?

– Откуда ты об этом узнала? Флавье рассказал? – в голосе Жана послышались нотки удивления, а я сама, не удержавшись, прикусила губу и приподняла бровь. Так де Феро все же родственник Леон-Гонтрана. Черт, мои подозрения оправдались, но из-за этого возникло еще больше вопросов.

– Нет, пока я стояла около ВНШ случайно узнала о том, что у Флавье раньше была фамилия де Феро.

Естественно, я тут же поинтересовалась, как так вышло, что Леон-Гонтран, рожденный в аристократичной и знатной семье, с самого своего рождения находился в детдоме, но Жан не торопился давать мне ответ на этот вопрос. Он говорил, что это неважно и, что Леон-Гонтрана нельзя считать причастным к роду де Феро, но я не сдавалась и продолжала задавать парню новые вопросы.

– Хорошо. Я тебе расскажу, но только при личной встрече. Это не телефонный разговор, – Жан сдался под моим напором любопытства, но все же поставил немного неудобное для меня условие. Интуитивно я понимала, что не могу встретиться с Жаном, ведь это опасно. А вдруг нас увидит Леон-Гонтран? Но, с другой стороны, я пришла к выводу, что мне все же стоило согласиться на условия де Феро. У меня было еще несколько вопросов к этому парню и, задавая их, я должна была своими глазами видеть реакцию Жана.

В итоге мы договорились встретиться в три часа дня около одного неприметного ресторанчика в Пале Бурбон.

***

На следующее утро я проснулась с боевым настроением и решила, что наступило время начать с большим упорством сопротивляться Леон-Гонтрану. Поэтому, в Пантеон-Ассас я старалась не дать этому ублюдку увести меня в ту пустую аудиторию. Как только наступала перемена, я сразу бежала к преподавателям, после чего начинала задавать им вопросы касательно лекций и учебы. Черт, как же мне приходилось изворачиваться, чтобы этих вопросов хватало на всю перемену!

Флавье, как и обычно, приходил ко мне в начале каждого перерыва, но, к моему удивлению, силой меня за собой не тащил, а давал возможность пообщаться с преподавателями.

Да, в тот день мне удалось сделать так, чтобы Флавье ни разу не отвел меня в ту чертову аудиторию, но под конец третьей лекции Леон-Гонтран стал каким-то агрессивным. Во время перемен он ждал меня в коридоре и сразу там собиралась целая толпа из его друзей и знакомых. Все они видели, что я занята, поэтому звали Флавье сходить с ними куда-нибудь, чтобы перекусить, или в Люксенбургском саду выбить несколько хоум-ранов. Сначала Леон-Гонтран просто говорил, что он не в настроении куда-либо идти, потом, на следующей перемене, бросал друзьям раздражительное «Исчезните. Бесите», а уже на третьей перемене просто испепелял всех окружающих тем взглядом, от которого хотелось убежать.

Леон-Гонтран странно влиял на людей. Они тянулись к нему и будто бы прогибались в присутствии Флавье. Даже его гнев и откровенно пренебрежительное отношение не вызывали у них отторжения. Эти парни и девушки лишь улыбались и говорили, что у Флавье сегодня плохое настроение, а, значит, его лучше не трогать. Была бы у меня возможность, я бы тоже постаралась избегать этого ублюдка, но у меня подобного шанса не было.

После окончания четвертой лекции парень до боли сжал мою ладонь в своей, после чего чуть ли не потащил меня к Гелендвагену. Очень быстро он довез меня к общежитию, но сразу выйти из машины не позволил.

Флавье опаздывал на учебу в ВНШ, но все равно на некоторое время задержался, чтобы прямо в машине наброситься на меня. Одно мгновение и я уже каким-то образом оказалась на коленях этого ублюдка, прижатая грудью к его торсу. Одна рука Леон-Гонтрана под моей юбкой, а вторая под блузкой. Черт, он так умело забирался руками под одежду, будто делал это миллион раз. Хотя, зная сколько у Флавье было девушек подобное не казалось странным.

– Черт, Куница… – зарычал Леон-Гонтран, своей массивной ладонью с силой сжимая мою попу, из-за чего я не смогла сдержать болезненного стона. – Нельзя было раньше нормально учиться?

От Флавье разило гневом, агрессией и чем-то еще мне непонятным, но чертовски жгучим. Все это сплетаясь и ясно отображаясь в действиях парня, влекло за собой грубость и боль. Да, в течение дня он ко мне не прикасался, но тогда в машине был похож на одичалого зверя.

– Черт… Прекрати! – я кричала и вырывалась. Стиснув зубы, шипела о том, как ненавидела Флавье и кулаками била в его грудь с такой силой, что ладони стали болеть. Но, все равно, уйти из машины у меня получилось только после того, как Леон-Гонтран мной наигрался.

– Иди к себе, Куница, пока я окончательно не сорвался и не отвез тебя к себе, – до неузнаваемости охрипшим голосом сказал он, после чего, столкнул меня с себя, из-за чего я упала на пассажирское сиденье.

Естественно, я тут же дернула за ручку и чуть ли не выпала из машины. Растрепанная и помятая я побежала в общежитие, а, уже зайдя к себе в комнату, захлопнула дверь и с силой кинула в стену подушку. Я все больше злилась на Леон-Гонтрана и уровень моей ненависти к этому ублюдку с каждым днем все сильнее возрастал. Меня буквально трясло от гнева и такого отношения к себе. Да и из-за того, что мной пользовались, а я не могла остановить все это, возникало острое ощущение, будто Флавье меня пачкал тем, от чего уже невозможно отмыться.

Я же не зря мысленно называла Флавье ублюдком. Он именно таким и являлся, а о том, как Леон-Гонтран вел себя с девушками, я вообще думать не хотела, но почему-то вновь вспомнила некоторые слухи.

В Пантеон-Ассас Флавье являлся знаменитостью и некоторые новости о нем разлетались с огромной скоростью. Парни обсуждали жестокость Леон-Гонтрана, а студентки, чаще всего, говорили о его девушках. Даже я, человек не особо заинтересованный в этих сплетнях, была наслышана о том, что Флавье воспринимал только секс без обязательств, мог спать сразу с несколькими девушками и какое-то время развлекался с сестрами близняшками. Об этих сестрах в свое время ходило особенно много слухов, ведь они как раз подписали контракт с домом моды Мареда и стали часто мелькать на страницах модных журналов, благодаря чему были у всех на виду. Да и многие студенты видели, этих близняшек с Леон-Гонтраном.

То есть, девушек тянуло к этому ублюдку, а он откровенно ими пользовался. Да и относился он к своим девушкам наплевательски, ведь какое еще отношение может быть к тем представительницам прекрасного пола, которых Леон-Гонтран использовал лишь для того, чтобы утолить физические потребности? Никакого внимания к ним или бережности. Но, черт, эти девушки сами соглашались на все унизительные условия, которые им ставил Флавье, а у меня выбора не было. Я не желала быть такой же попользованной, как и все остальные. У меня была гордость и свои принципы. Я и так была в шаге от ненависти ко всем мужчинам, поскольку с меня хватило и того изнасилования.

– Черт, – зло зашипела я, уже вторую подушку бросая в стену.

Сделав несколько глубоких вдохов, я потерла лицо ладонями и попыталась успокоиться. Да, я злилась на Флавье и искренне ненавидела его, но в тот момент я еще сильнее ругала себя. Леон-Гонтран знал, как заставить девушку потеряться в ощущениях. К сожалению, это постепенно действовало и на меня. Обычная физиологическая реакция, которую, к счастью, значительно притупляли ненависть и переживания. Но с каждым днем, Леон-Гонтран заходил дальше и этот отклик, точно так же, как и ненависть, в разы возрастали. Еще немного и я бы взорвалась.

Мне нужно было все это срочно остановить. Пока этот монстр не утянул меня за собой и не истязал своими извращенными желаниями.

***

К двум часам я немного успокоилась и начала готовиться к встрече с Жаном. Я надела неприметную одежду и на лицо накинула капюшон. Леон-Гонтран как раз был на учебе в ВНШ и я не боялась того, что он мог узнать о моих планах, но рядом с общежитием все еще стояли те машины и я намеревалась избежать внимания сидящих в них мужчин. Мне удалось незаметно прошмыгнуть мимо и уже через пару кварталов я вызвала такси, после чего без приключений добралась к Пале Бурбон.

Жан де Феро ждал меня в назначенном месте и, первое что я поняла, так это то, что кровное родство вообще не являлось показателем. Жан ни капли не был похож на Флавье, ведь даже его поведение кардинально разнилось с характером того ублюдка.

Де Феро точно так же как и Флавье, являлся человеком из совершенно другого мира. Только миры у этих парней были разными и если Леон-Гонтран являлся жутким огнем, тогда Жан был непроницаемым холодом. У де Феро безупречные манеры, никакой вспыльчивости и сплошная сосредоточенность во взгляде. В его присутствии я совершенно не ощущала страха, хоть по спине все еще бежал холодок только от одного взгляда этого парня.

– Ем… Спасибо, – пробормотала я, после того, как Жан отодвинул для меня стул и помог сесть за стол.

Я решила не тратить время впустую и еще до того, как нам принесли кофе, задала интересующий меня вопрос. Я спросила о родстве Жана и Леон-Гонтрана.

– Я не считаю это чем-то важным, но раз ты так хочешь об этом знать, я расскажу, – Жан безразлично пожал плечами, после чего откинулся на спинку кресла. – Леон-Гонтран мой двоюродный брат.

Я удивленно присвистнула, поскольку считала, что они очень дальние родственники, а тут оказалось, что они двоюродные братья. Однако, неожиданно.

– А почему?..

– Почему Флавье оказался в детдоме? – Жан с легкостью предугадал, каким будет мой следующий вопрос. – Его родители умерли до того, как Леон-Гонтрану исполнился год, поэтому его туда отправили. Или тебя интересует, почему моя семья не забрала его к себе на воспитание? – спросил Жан, а я тут же кивнула. – Стефан де Феро, отец Леон-Гонтрана, когда-то давно пошел против правил нашего рода и был изгнан моим дедушкой Амадестом де Феро.

Я спросила, что же такого сделал отец Леон-Гонтрана, что его даже изгнали, но Жан сказал, что ему это неизвестно. Хотя, мне показалось, что на этот вопрос парень просто решил не отвечать.

– Хорошо, пусть отца Леон-Гонрана изгнали, но неужели твой дедушка так спокойно отнесся к тому, что его внука отправили в детдом? – спросила я, высыпая в кофе уже пятую ложку сахара. Сосредотачивая свое внимание на словах Жана, я стала рассеянной во всем остальном.

– Лорет, Леон-Гонтран ублюдок…

– Да знаю я о том, что он ублюдок, – пробормотала я, высыпая в кофе уже восьмую ложку сахара. – Но тогда он был невинным ребенком.

– Ты меня не поняла, – Жан отрицательно качнул головой. – Леон-Гонтран ублюдок. То есть, он незаконнорожденный. В нашей семье таких детей не воспринимают и если бы Стефан де Феро изначально не шел бы против правил, Леон-Гонтрану даже фамилию нашей семьи не дали.

– Ну, у вас и семейка… – бездумно пробормотала я, только в тот момент понимая, что сахара в моей чашке было больше, чем кофе.

– Не нужно во всем винить мою семью. Если Стефана де Феро изгнали, значит, этому была причина. Действительно весомая причина, – Жан прищурил взгляд, после чего наклонил голову набок. – И мой дедушка предлагал Леон-Гонтрану вступить в нашу семью. Он же не виноват в скверных делах своего отца. Но Флавье отказался и, более того, сразу же после того разговора сменил фамилию де Феро на фамилию своей матери Флавье. Поэтому это только его выбор.

Я хотела сказать, что дедушка Жана как-то поздно понял, что Леон-Гонтран не виноват в скверных делах своего отца, но решила промолчать. Это не мое дело. Я узнала то, что хотела и решила перевести разговор на другую тему. Хотя, все же у меня возникало ощущение невнятности, будто в этом разговоре я упустила нечто важное. Жаль, что тогда я этому не предала значения.

– Слушай, Жан, примерно две с половиной недели назад я была с одним парнем в ресторане. Там еще был ты и Джером. Помнишь? – спросила я, внимательно посмотрев на лицо Жана, но его мимика ни грамма не изменилась. – Через пару дней тот парень еще толкнул меня около Пантеон-Ассас и ты его ударил.

– То, как тебя толкнул какой-то парень я помню, – Жан кивнул. – Кажется, Джером мне потом еще говорил, что он попал в больницу. Ресторан я помню смутно, – де Феро нахмурился, после чего посмотрел на меня. – Хотя, нет, помню. Так ты там была с тем парнем? Джером после того ухода еще долго злился и говорил, что в парни ты себе выбрала какое-то ничтожество. Учитывая, что он потом тебя ударил и толкнул, я, пожалуй, соглашусь с Джеромом.

Я ненавязчиво спросила у Жана, не помнил ли он, куда после ресторана пошел Джером и где он поранил руку. Я посчитала, что будет крайне странным спрашивать у де Феро, что он делал в тот вечер, поэтому решила начать с расспросов о Марсо.

– Это касается личной жизни Джерома, поэтому я не могу ответить тебе на этот вопрос, – Жан пожал плечами. – Задай его Джерому. Если он захочет, ответит тебе.

Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Спрашивать что-либо у Марсо было крайне бестолковым делом, поэтому я опять попыталась поменять тему разговора, чтобы у Жана хоть что-то ненавязчиво выведать о том вечере. О Джероме он мне так ничего и не рассказал, а о себе упомянул лишь то, что позже в баре получил сильный ожог, из-за чего парню пришлось уехать. Я сразу кинула взгляд на его руку и заметила бинт слегка выглядывающий из-под рукава рубашки. То, что парень до сих пор ходил с повязкой, говорило о том, что ожог был очень сильным.

Незаметно пролетело два часа и я решила, что пора возвращаться к общежитию. Жан предлагал подвести меня, но я отказалась, поскольку считала это рискованным.

– Так ты хочешь, чтобы я помог тебе расстаться с Флавье? – спросил парень, когда мы уже вышли на улицу в ожидании такси.

– Ты враждуешь с Леон-Гонтраном из-за возникшего семейного конфликта? – я ответила вопросом на вопрос. – Или дело в чем-то другом? Просто, Жан, мне все кажется, что помочь ты мне хочешь не просто так. Будто ты этим так же пытаешься навредить Леон-Гонтрану.

Жан несколько долгих секунд молчал, после чего посмотрел на меня и произнес то, о чем раньше не говорил.

– Леон-Гонтран сделал нечто ужасное с девушкой, которую я любил несколько лет и поэтому у нас такие отношения. Но, нет, в данном случае, предлагая тебе помощь, я не преследую месть.

Я спросила, что Флавье сделал с той девушкой, но ответа на этот вопрос не получила. Уже вскоре около нас остановилось такси и я уехала так и не сказав парню, хотела ли я бросить Леон-Гонтрана. Об этом можно было поговорить позже.

Уже направляясь к общежитию я задумалась над тем, что Жан все меньше казался мне тем, кто мог изнасиловать. Более того, парень, судя по всему, не видел, что Камиль что-то подсыпал в мой стакан. Или же Жан хорошо скрывал это.

***

Весь оставшийся вечер и ночь я размышляла над тем стоило ли мне принимать помощь Жана. Черт, мне хотелось отстраниться от Флавье, но я считала, что весьма рискованно сближаться с де Феро. Это был трудный выбор. Тем более, несколько раз мне звонил Флавье, что значительно замедляло мои размышления. Но я все равно не отвечала на звонки Леон-Гонтрана, решив, что утром скажу этому ублюдку о том, что рано легла спать, а телефон стоял на беззвучном. Ну не хотела я с ним разговаривать!

К моему удивлению, утром Леон-Гонтран даже не упомянул о том, что звонил мне вечером, хотя выглядел он каким-то мрачным. Я на это особого внимания не обратила и в тот день, просто не зная, что еще делать, вновь на переменах подходила к преподавателям, а Леон-Гонтран опять ждал меня в коридоре.

Я на инстинктивном уровне чувствовала, что что-то не так, но никак не могла понять, что именно. Казалось, что я притягивала еще больше внимательных взглядов, которые неминуемо сопровождались шепотом. Только во время третьей лекции я поняла, в чем было дело. Одна девушка, сидящая на один рад позади меня, наклонилась вперед и прошептала несколько слов сочувствия насчет моего разбитого сердца и я, естественно, поинтересовалась, что она имела ввиду.

От этой девушки я и узнала, что, оказывается, прошлой ночью Леон-Гонтран мне изменил.

Об этой новости знали уже все студенты Пантеон-Ассас и, конечно, они неоднократно обсудили ее на переменах. У некоторых студенток даже имелись весьма горячие фотографии, на которых было прекрасно видно, как Флавье развлекался с какой-то девушкой.

Я видела те фотографии. Девушка очень красивая и рядом с Флавье она смотрелась весьма гармонично. Он брутальный ублюдок и она жгучая брюнетка с огромным размером груди. Куда мне, плоской Кунице до этой незнакомки?

Я не знала почему, но меня эти фотографии жутко разозлили и я впала в состояние полного негодования. Конечно, в глубине сознания я понимала, что моя злость беспричинная и вообще какая-то странная. Мне радоваться нужно, ведь, как я и хотела, Флавье заинтересовался другой девушкой. Но, в таком случае, почему он меня не отпустил? Мне нужно было задать этот вопрос Леон-Гонтрану, но, черт, я так на него злилась!

Мои мысли так сильно бушевали и гнев распалял, что я даже не знала с чего начать разговор и просто думала, как сдержать себя, чтобы не влепить этому ублюдку несколько пощечин по его эгоистичному лицу. В итоге я решила, что этот разговор мог подождать и когда парень подвез меня к общежитию, я просто выскочила из машины, еще до того, как Леон-Гонтран успел нормально припарковаться.

Я чувствовала, что в моих мыслях не было логики, ведь я имела полное право злиться на Флавье из-за того, что он со мной сделал, но то, что он переспал с другой девушкой, должно было меня только радовать. Так почему же я именно эта причина вызывала во мне неистовый гнев? Я же и не думала, что могла быть настолько вспыльчивой.

– Так, Лорет, успокойся, у тебя просто срыв, – попыталась я себя успокоить. Стиснув зубы я даже пообещала, что в тот день после работы поговорю с Флавье и скажу, что раз у него появилась девушка, самое время отпустить меня.

Перед тем, как Флавье за мной заехал, чтобы отвезти на работу, я попыталась успокоиться, но у меня ничего не получилось. Хорошо хоть мне удалось почти весь свой гнев сдержать в себе. Конечно, если не считать того, что я на работе, время от времени, пыталась испепелить Флавье взглядом.

– Куница, что с тобой сегодня? – спросил Леон-Гонтран, когда мы садились в Гелендваген, после окончания моей рабочей смены.

– Раз уж у тебя появилась новая девушка, может, ты отпустишь меня? – я повернулась к парню и окинула его раздраженным взглядом. Я весь день молчала, а тут решила сразу перейти к делу. – Все равно, после того, как ты мне «изменил», в университете мы уже не можем считаться нормальной парой. Это больше не спровоцирует того, кто меня преследует. Ну а ты утолил свой недотрах, поэтому, надеюсь, что больше ты не тронешь меня.

– О чем ты говоришь, Куница? – Флавье вел машину и смотрел на дорогу, но я успела заметить, как мрачность окутала глаза Леон-Гонтрана.

– О том, что я услышала в университете. Да сегодня все только о тебе и говорили!

– Я не интересуюсь тем, что обо мне говорят и я не понимаю, что ты сейчас несешь, – Флавье сжал руками руль, явно начиная злиться.

– Я говорю о том, что ты мудак. Значит, мне даже разговаривать с другими парнями нельзя, а ты спишь с кем попало? – кончиками пальцев я нервно постучала по своим коленкам. – А если бы я тоже переспала с кем-то, за твоей спиной? Тебе бы было это приятно? Ты ублюдок, которому лишь бы потрахаться. Не человек, а какое-то животное, – как жаль, что произнося эти слова, я не заметила, как Флавье практически до побелевших костяшек сжал пальцами руль. Верный признак того, что он был в ярости.

Машина резко вывернула и затормозила. Я рефлекторно кинула взгляд в окно и поняла, что мы как раз выехали на какую-то улочку. Фонарей там почти не было и тротуар казался совершенно безлюдным.

Я не знала, что там нажал Флавье, но спинка моего сиденья резко опустилась и я уже не сидела, а лежала. Естественно я тут же попыталась подняться, но Леон-Гонтран не дал мне этого сделать. Одно мгновение и он навис надо мной. Жутко злой, агрессивный и несдержанный. Стоило только раз взглянуть в его глаза, как сразу становилось понятно – этот ублюдок себя больше не контролировал.

– Значит, я животное? – Флавье опустил свою руку на мою шею и сжал ее ладонью. Горло пробила невыносимая боль и я начала задыхаться. – Я все еще не понимаю, что за бред ты несешь, но из-за того, что ты, Куница, не даешь мне, я без секса уже почти три недели. Да я уже сплю и во снах вижу, как ебу тебя. Но я сдерживался… – парень свободной рукой задрал мою юбку и со всей силы дернул за нижнее белье. Кожу обожгло от того, что в нее до красных отметин впились края ткани и тут же послышался хруст порванных ниток. – У меня уже голову сносило, но я сдерживался. Вот только, раз я животное, мне этого больше делать не нужно. А то ты еще пойдешь трахаться с кем-то за моей спиной.

– Нет, подожди… Не нужно… Подожди… – я все это время пальцами цеплялась за ладонь Леон-Гонтрана, которой он сжимал мою шею, но не смогла убрать ее, из-за чего каждый вдох давался с трудом и, тем более, было непосильной задачей произнести хотя бы несколько слов. Да, Флавье себя не контролировал и даже не думал о том, насколько больно мне делал. До покраснений и позже появившихся синяков.

– Нет, Куница, ждать я больше не буду, – жесткие слова пропитанные злостью.

Кажется, Флавье еще что-то говорил, но я его уже не слышала. Я могла только чувствовать, как этот ублюдок грубо держал меня в своих руках, собираясь прямо в той машине отыметь. Его руки вновь на мне. Больно. Жадно. Жестко. И, черт, именно в тот момент я поняла, что такое настоящая паника.

Темнота и я беззащитна. Парень своим массивным телом ограничивал мои движения и руками лез под одежу. А еще этот запах сигаретного дыма смешанного с ароматом ментола. Все это было так похоже на ночь моего изнасилования и вызывало соответствующие эмоции.

Я не знаю… Флавье уже далеко не один раз мной «играл», но почему-то раньше я ничего подобного не ощущала. Даже когда он меня связал, я не испытывала такого безграничного страха. Была лишь ненависть к его намерению попользоваться мной и мое желание сопротивляться. Но в тот вечер, темнота окутывающая салон машины, мое чувство беззащитности и запах тех самых сигарет, сыграл со мной злую шутку. Разум затуманился, воспоминания сплелись с теперешним и я кроме жуткой паники, обрамленной острым страхом, больше ничего не ощущала.

Я начала вырываться, но не так как раньше. В тот момент я будто боролась за собственную жизнь. Извивалась, била Флавье кулаками, кричала и плакала. Я была не в себе.

– Нет! Не нужно! – я не сразу поняла, что по моим щекам потекли слезы, но прекрасно ощутила, как начала ими захлебываться. – Не насилуй. Не опять. Еще одно изнасилование… Я не хочу. Не хочу… – я уже толком не понимала, что говорила. Мысленно я была одновременно в двух местах. И в той своей квартире наедине с насильником и в Гелендвагене, прижатая к сиденью Леон-Гонтраном. Только, по сути разницы никакой не было. В квартире меня изнасиловали и это же меня ждало в Гелендвагене. Тот же страх. То же чувство беззащитности. То же невыносимо болезненное ощущение неизбежного от которого легко можно было сойти с ума.