Текст книги "Огниво"

Глава двенадцатая

Малый народец

Когда Ваня наконец пришёл в себя, то сразу понял: что-то не ладно. Оказалось, что его крепко-накрепко привязали верёвками к толстому столбу. Столб этот был врыт глубоко в землю, а под ногами у Вани находился деревянный помост. Довольно быстро выяснилось, что столб был так хитро установлен, что мог вращаться вокруг своей оси. Парень принялся озираться по сторонам и увидел, что он посреди огромной пещеры, изрытой многочисленными ходами. Все эти ходы завершались круглым оконцем или дверью. Многие из дверей были открыты: гмуры выглядывали из своих жилищ, чтобы поглазеть на чужака.

Тут столб резко крутанули, и Ваня оказался лицом к лицу с сухоньким старцем, сидевшим за столом. Несложно было догадаться, что это местный старейшина. Рядом с ним стояли огромные весы, на которые гмуры ссыпали собранные драгоценности. Тут же со свирепым выражением лица замер помощник старейшины – Ваня случайно услышал, что все называли его Аметистом. В руке у Аметиста была зажата острая кирка, и он гневно ей размахивал, обращаясь к соплеменникам.

– Слушайте, гмуры! – кричал он, транслируя речь вождя. – Дозорный отряд поймал чужака!

Старейшина же не отрывал взгляда от россыпи драгоценных камней на чаше весов.

– Сорок три, сорок четыре, – пробормотал он и, словно между делом, вставил: – Смерть чужаку! Сорок пять, сорок шесть…

Ваня перевёл взгляд на стол и заметил чернильницу. В этот же миг старейшина макнул в неё заострённую палочку и поднёс к счётной ведомости. Буквы сбегали с пера, сами собой выводили строчки. Ваня, как заворожённый, наблюдал за этим чудом. А потом спохватился, что его только что приговорили к смерти, и закричал:

– Э-э! А поговорить?

– А что с тобой говорить? Чужак – он и есть чужак, что на земле, что под землёй. Пятьдесят пять, пятьдесят шесть…

Аметист завопил что есть мочи:

– Что с ним говорить? Гмуры! Старейшина сказал: «Смерть чужаку!»

Старейшина бросил на своего помощника мрачный взгляд, и тот виновато замолк.

Ваня лихорадочно соображал, как бы ему избежать незавидной участи. Наконец он заявил:

– Да вы не понимаете! Я свой! Просто перерос немного… Это ужасная история! Обрыдаетесь!

Старейшина впервые поднял на него глаза и даже отложил ведомость в сторону. Иван приободрился и продолжил:

– Я из соседних гмуров. Маленький был, глупенький, беззащитный… Гулял себе по пещерам, а потом на меня напала эта, как её…

– Землеройка? – нахмурился старейшина.

– Вот, точно! Она самая! И утащила наверх! Вот такая драматичная история!

– Мы не выходим наверх, – спокойно сказал старейшина. – Там опасно.

Аметист, вторя словам предводителя, заголосил:

– Слушай, народ гмуров! Мы не выходим наверх! Это закон предков!

– Но я-то не знал! – заявил Ваня. – А наверху всё растёт прям со страшной силой!

– Да, солнце слишком яркое, – задумчиво кивнул старейшина. – Мы не любим солнце.

– Мы не любим солнце! – заорал, словно эхо, Аметист.

Столпившиеся вокруг гмуры неодобрительно закачали головами.

Ваня же со всей убедительностью, на какую только был способен, закричал:

– Вот я и перерос! Под солнцем-то этим, нехорошим! Все годы тосковал по нашим родным краям! Жизнь меня помотала, да… Вернулся вот. Принимайте, братья!

Старейшина хихикнул:

– Значит, снова гмуром хочешь стать? Это мы быстро!

Аметист разразился раскатистым гоготом. Смех подхватили и остальные гмуры.

– Подгоним тебя под размерчик! – пообещал старейшина.

Ваня невольно подхватил всеобщий смех, но перестал смеяться, когда над его шеей занесли двуручную пилу. Старейшина вежливо уточнил:

– Ноги или голову?

– Да вы что, сдурели совсем?! – ахнул Ваня.

Зубья пилы опустились ниже, и он, чуть не поседев на месте от страха, заверещал:

– Стойте!! – Вдохнул поглубже и твёрдо сказал: – Ноги!

Всё ж таки без ног ещё можно как-то прожить, а без головы – как без рук…

Пила тут же оказалась в районе его ног. Аметист что-то отмерил рулеткой.

– Не беспокойся, переросток, – хмыкнул старейшина. – Мы лишнего не отпилим! Будешь точь-в-точь как мы!

Гмуры закрутили ручку вала, и пила начала двигаться.

Ваня зажмурился, мысленно прощаясь со своими нижними конечностями. Всю жизнь они служили ему верой и правдой… Зубья пилы уже коснулись штанин, и юноша едва не лишился чувств, как вдруг послышался крик:

– Стойте! Не трогайте его!

Гмуры удивлённо загалдели. А Ваня узнал голос юной царевны, но повернуться к ней не мог – привязали его крепко. Лишь удивлённо прошептал себе под нос:

– Даша?

Отважная царевна стояла на узеньком мостике с берёзовой палкой наперевес.

– Я вам его не отдам! – решительно заявила она.

Старейшина сухо поинтересовался:

– Хочешь его отбить? Это мы уважаем! Кто готов принять вызов?

Аметист возопил:

– Наш мудрый вождь спрашивает – кто готов принять вызов? Есть желающие? Я желающий!

Помощник старейшины стащил с древка мотыги металлическую часть, отбросил её в сторону и схватил древко двумя руками. Бой должен быть равным – на палках так на палках!

– Эй, вы что?! – заорал Ваня. – Стойте! Она ж не видит ничего!

Старейшина нахмурился и мудро изрёк:

– Мы играем честно. Завяжите ему глаза.

– Да какое «завяжите»?! – надрывался Ваня. – Не слушайте её! Вы с ума сошли!

Товарищи помогли Аметисту завязать глаза тёмной тряпицей, и вот воинственный гмур уже стоял напротив Даши – на узком мосту над пропастью.

Ваня отчаянно пытался вырваться. Он кричал, срывая голос:

– Остановитесь! Гмуры, вы же нормальные люди, зачем вы слушаете ребёнка? Так, всё! Давайте пилите мне ноги! Пилите, кому сказал!! Одну! Нет, половину! Да ладно, всю давайте! Всю! Давайте обе! Вот черти! Даш, ну что ты молчишь? Скажи, что пошутила! Остановите их, вы что дела…

Ване заткнули рот кляпом, но он упрямо продолжал мычать. Не в силах разорвать путы, он стал перебирать ногами по помосту. Столб крутанулся, и Ваня оказался лицом к мосту. С ужасом увидел маленькую хрупкую Дашу.

Аметист усмехнулся и стал наугад размахивать палкой.

Царевна же стояла, не шелохнувшись, и внимательно слушала, отмечая передвижения Аметиста. Вот его палка полетела прямо на Дашу, но она точным движением поставила блок.

Аметист удивлённо попятился. Попробовал нанести удар с другой стороны, но Даша снова отразила атаку. А затем и сама внезапно пошла в нападение! Аметист охнул от неожиданности и согнулся пополам от боли. А когда поднялся на ноги, то в бешенстве сорвал с глаз повязку.

Ваня выпучил глаза и попытался закричать, но из-под кляпа доносилось только невнятное мычание.

Теперь Аметист уже бросился на обидчицу всерьёз. Даша стояла неподвижно, но в последнюю секунду отошла в сторону – так матадор пропускает разъярённого быка – и резко выставила вперёд свою палку. Аметист споткнулся. Он кубарем полетел с мостика и едва успел ухватиться одной рукой за бревно. Так и повис над бездной. Бревно громко затрещало, угрожая в любой момент сломаться.

Все гмуры испуганно ахнули.

И тут из толпы раздался отчаянный вопль:

– Сынок!

Тогда Даша осторожно опустилась на колени у самого края. Аметист взмолился, из последних сил цепляясь за бревно:

– Помоги! Помоги!

Царевна протянула сопернику свою палку, и тот ухватился за конец. Даша потянула палку на себя и с натужным стоном помогла Аметисту подняться на мост.

Гмуры разразились радостными криками. Они хлопали в ладоши и поздравляли друг друга с счастливым завершением схватки.

Даша тяжело дышала – спасение Аметиста далось ей нелегко.

Ваня умудрился освободить одну руку, вырвал изо рта кляп и закричал во весь голос:

– Отпустите её! Она спасла ему жизнь!

Старейшина медленно повернулся к нему и величаво сказал:

– Она спасла жизнь тебе, переросток. Мы отпускаем вас, чужаки!

Глава тринадцатая

В поисках смелости

Гмуры размотали наконец Ваню. Предводитель дозорного отряда – того самого, что схватил незадачливого гостя, – лукаво ему подмигнул:

– Поверил, что ноги тебе отпилим? Правильно сделал.

– Давненько мы так хорошо не веселились, – улыбнулся старейшина и протянул Ване флакон с чернилами. – За этим пришёл?

Ваня опешил. Всё произошло так быстро, что он никак не мог прийти в себя. Наконец он пробормотал:

– Спасибо… – и взял из рук главного гмура заветный флакон.

Старейшина спросил добродушно:

– Куда путь держите?

– В горы, – только и выдавил из себя Ваня.

Старейшина в ответ молча кивнул. Один из гмуров снял шубу и шарф, протянул тёплые вещи Ване и показал на Дашу – для неё, мол, возьми.

Ваня повернулся к Даше как раз в тот миг, когда девочка без сил осела на землю.

– Воздух ей нужен! – закричали из толпы.

– И свет.

Гмуры проводили чужаков до ближайшего выхода из их подземной обители. Вскоре Ваня уже медленно шагал по узкой лесной тропинке. На руках у него спала измученная Даша – лёгкая, как пушинка, хотя и в тёплой шубе, подаренной гмурами.

Ваня смотрел на милое личико доброй царевны и боролся с подступающими рыданиями.

– И зачем ты связалась со мной, дураком? – причитал он. – Никакой я не солдат! Я трус и подлец! Врал дядьке, что в лавке приказчиком… А сам! Выбрал я не ту дороженьку! Всё норовил в обход, где полегче, где побыстрее… Понятно, прямая дорога – она самая трудная! Серёжки твои прикарманил. Дворец, вон, обокрал. А раньше ведь хотел быть солдатом, как брат… А знаешь, кто брат мой? Фома, воспитатель твой.

Даша проснулась и, слабо улыбаясь, открыла глаза.

– Ой, на меня что-то капнуло.

– Дождь, наверное, – буркнул Ваня.

Он был рад, что Даша не видит его лица – заплаканного и мокрого от слёз.

– Вот кто тебя просил в драку лезть? – строго спросил Ваня.

– Я за тебя испугалась, – просто пояснила Даша.

– Испугалась она…

Сделали привал. Ваня сидел на земле и задумчиво смотрел, как Даша наощупь ищет в траве землянику. Вдруг он снял с девочки шарфик и завязал им себе глаза. Пошарил рукой среди нежных кустиков – и как она так ягоды находит?

Даша обернулась удивлённо и посмотрела на Ваню невидящими глазами. Потрогала его голову, нащупала шарфик на лице. Мягко спросила:

– Хочешь узнать, как это – незрячим быть?

Ваня согласно кивнул.

Даша велела ему идти за ней. Он робко шагал, прощупывая ногой дорожку, выставив руки вперёд.

– Попробуй изнутри видеть, – посоветовала девочка. – Не глазами. Запахи слушай, звуки.

Ваня уткнулся лбом в берёзу.

– Лесом пахнет.

Он погладил дерево по шершавой коре.

– Берёзка…

Даша сказала:

– Я бы, конечно, мечтала этот мир хоть одним глазком увидеть. Только мне кажется, что вы, зрячие, многого не знаете о нём. Как пахнет день. Как лес говорит. Слушай!

Ваня покорно прислушался.

– Птицы.

– Птицы, – подтвердила Даша. – А сколько их?

Парень пожал плечами. Почём ему знать?

– Один дятел стучит. Две сойки поют.

Ваня с улыбкой покачал головой. Ну даёт! Неужто всех птиц по голосам различает?

Они помолчали немного, прислушиваясь к звукам леса. Ваня услышал хруст веток и двинулся в том направлении, думая, что идёт к Даше.

– Я ведь ещё не всё тебе рассказал, – признался он, мучительно подбирая слова. – Тогда, в трактире… Ты меня прости!

В лицо ему ткнулась деревянная морда.

– Бог простит, сын мой.

– Лошадка! – обрадовалась Даша.

Ваня снял шарф и озадаченно взглянул на Куда-Надо. Кобылка же им сообщила:

– Всё, ребята, дальше без меня. Я всё-таки обычная лошадь, а не горнолазная.

Даша с любовью обняла лошадиную морду и нежно прошептала:

– Прощай, лошадка. Я тебя никогда не забуду!

Даже Ваня не удержался и потрепал кожаную гриву.

– Ой, вот только не надо этих сцен, – проворчала Куда-Надо. – Я старая больная лошадь, моё сердце не выдержит.

– Как же мы без тебя? – с грустью спросил Ваня.

Тут уж Куда-Надо взбрыкнула.

– Отстань от меня! Я высоты боюсь! – и пошла своей дорогой.

Ваня и Даша продолжили путь вдвоём. Не знали они, что верная лошадка следит за ними пристальным взглядом. Куда-Надо стояла у подножия горы и смотрела куда-то вверх. Там, вдалеке, взбирались по скалам две маленькие точки.

– Лишь бы забрались, непутёвые! – буркнула строптивая кобылка.

Поначалу идти было несложно. Воздух в горах был чистый и свежий, на склонах росли дикие цветы. Даша и Ваня шагали бок о бок.

– Ворон говорил, что ведёт эта гора прямиком в Небесный сад, – рассказывал Ваня. – И живут там птицы Алконост и Гамаюн. Птица печали и птица радости…

– Красиво как… – Даша мечтательно прижала руки к груди.

Ваня недовольно пробурчал:

– Ну, на словах – да. А там кто их знает? Гмуры, вон, маленькие, а характер какой вредный!

Даша только рассмеялась. Но они сошлись на том, что догадки строить раньше времени и правда не стоит. Мало ли что…

Глава четырнадцатая

Буря

Чем выше они поднимались, тем скалы становились круче, а ветер – пронзительней. Вскоре поднялась самая настоящая снежная буря. Двигаться дальше было опасно. Да и Даша совсем ослабла – последние пару часов Ваня из последних сил тащил девочку на руках.

Остановились на небольшом плато. Ваня утешал себя мыслью о том, что буря долго не продлится, и они скоро смогут продолжить путь наверх. Но ветер продолжал бросать в лицо горсти снега, и не укрыться было от этих колючих игл. Юноша прижимал к себе сонную Дашу, и, хотя она была в тёплой шубке, они оба дрожали всем телом. Вершина казалась теперь недостижимой…

Посиневшими от холода губами Даша прошептала:

– Не дошли мы, Ванечка!

– Что ты такое говоришь?! – вскинулся он.

Даша только одарила его слабой улыбкой.

– Дай-ка сюда руки! – велел Ваня.

Он стал растирать бледные пальчики царевны, согревая их своим дыханием.

– Вот так. Вот так…

Но вскоре Даша вырвала у него руку и протянула дрожащий мизинчик. Ваня зацепился за него своим мизинцем, и девочка торжественно произнесла:

– Солдат Иван, нарекаю тебя братом своим названым.

У Вани от этих слов сердце сжалось, и он прошептал в ответ:

– А я тебя своей названой сестрицей.

Но, едва обретя друг друга, они приготовились прощаться. Силы покинули путников; руки и ноги сковал мороз, иней тронул ресницы и щёки.

Затуманенным взором Ваня заметил, как опустились Дашины веки. Он с трудом разжал потрескавшиеся от холода губы.

– Да ты что, девонька?! – Он встряхнул её за плечи – раз, другой… – Вернись! Вернись! Слышишь?

Даша не откликалась. А на снег рядом с Ваней внезапно сел огромный чёрный ворон. Парень в отчаянии взвыл:

– Опять ты!

А ворон посмотрел на него внимательно и вдруг молвил:

– Я брат твой. Фома.

– Брат?! – ахнул Ваня. – Ты?

Глаза ворона заблестели, будто от слёз.

– Лиходей погубил царя нашего, а меня вороном обернул…

И поведал Фома свою печальную историю. Ничего от брата не утаил, всё рассказал о той злополучной ночи, когда Берендей из похода своего дальнего возвращался.

– После того, как они с Балалаем обманные костры разожгли, Лиходей волшебной книгой завладел. Настасью Ивановну подчинил своей воле… Не смог я, не справился…

Перед глазами Вани встала ужасная картина – так ясно, словно он своими глазами всё видел. Вот царица Настасья падает в ноги подлому обманщику пред верными Берендеевыми слугами. Вот коварные Лиходей и Балалай замечают очнувшегося Фому, который пытается подняться на ноги. Вот Лиходей раскрывает книгу и бормочет таинственное заклинание. Вот Фома изгибается в пояснице, крича от боли, из горла его вырывается вороний клёкот, а в следующую секунду молодой мужчина обращается птицей… Ударил Фома крыльями по песку, взмыл вверх и полетел прочь. А в воздухе ещё долго кружили чёрные перья…

Ваня слабо улыбнулся и покачал головой:

– Что ж тогда, в темнице, правду не открыл, Фома? Не научил уму-разуму?

– Рано было. Сам должен был пройти этот путь.

– Не смог я, Фома… – Голос у Вани предательски дрогнул. – Девчонку сгубил.

Но ворон сказал ему строго:

– Пройдёшь! Даше спасибо, помогла тебе первый шаг сделать. А дальше сам.

Ваня перевёл взгляд на бездыханную царевну и прошептал:

– Силы не осталось… Ухожу…

Ворон накрыл Ванино лицо своими крыльями. Ваня устало сомкнул веки и услышал:

– Забирай мою силу, брат. Всю, без остатка! Дашу береги – воспитанницу мою. Помоги ей, слышишь?

Слова эти эхом разнеслись по горам. А потом Фома взмахнул крыльями, и взметнулся вверх снежный вихрь, и путники затерялись в нём.

* * *

Когда снег осел на землю, Ваня открыл глаза и удивлённо пошевелил пальцами – тело снова повиновалось ему. Повернулся к Даше – жива ли? Девочка тоже распахнула глаза, и парень с облегчением выдохнул. Неужто гибель миновала?

Пока поднимались да отряхивались, Ваня заметил, как блеснуло что-то подле расщелины. Повернулся и оцепенел, увидев обледеневшую фигурку ворона – будто статуя. В сердце ёкнуло. Фома… Добрый, щедрый Фома… Всю силу отдал. Без остатка.

Даша уже полностью пришла в себя и ясно сказала:

– Что это мы на месте стоим, Ванечка? Задержались! Дальше надо идти!

– Ага! Точно! Дальше, Огневушечка! – с трудом выдавил из себя парень и прижал царевну к груди.

На глазах у Вани блеснули слёзы. Он торопливо вытер их рукавом.

Едва они снова пустились в путь, как ветер донёс до них еле слышное пение и далёкие удары кирки.

Вскоре скитальцы выглянули из-за каменного гребня. Ваня не поверил глазам своим: воздухоплаватель Жак напевал себе под нос торжественный французский марш и долбил киркой по ледяной глыбе.

– Ваня, это кто? – тихо спросила Даша.

А Ваня невольно расплылся в широченной улыбке – он был рад Жаку, как старому другу.

– Да так, два рубля мне должен, – усмехнулся парень.

Француз услышал голоса и обернулся с ликующим возгласом:

– Ура! Спасательная экспедиция! – Тут он признал Ваню и ахнул: – Иван?!

Вот так встреча, ничего не скажешь!

Жак радушно провёл гостей в маленькое иглу, что служило ему временным пристанищем. Всё здесь было изо льда – и кровать, и стол, и стулья. Жак поставил перед Дашей и Ваней ледяные кубки и объявил:

– Айс ти! Изволите прохладительные напитки? – Затем он задумчиво обвёл взглядом иглу и нахмурился. – Хотя здесь всё прохладительное…

Иван сразу взял напиток, а вот Даша сидела неподвижно. Жак бросил вопросительный взгляд на Ваню, и тот жестами показал, что его юная спутница незрячая. Жак хлопнул себя рукой по лбу – да так звонко, что Даша от неожиданности подпрыгнула! – и придвинул кубок прямо к руке маленькой гостьи. Царевна благодарно кивнула и мягко уточнила:

– А вниз вы не пробовали спуститься?

– Я не могу бросить мой чудесный шар! – вскричал Жак, которого сама мысль о подобном повергла в ужас. – По расчётам, в позднем мезозойском слое должны быть залежи каменного угля! Когда мы его добудем, то сразу улетим отсюда!

– И долго копать? – поинтересовался Ваня.

– Года два! – отозвался Жак. – Да, это долго, но человеку нужна надежда, чтобы не впасть в окончательное отчаяние. – Взгляд его вдруг остекленел, и француз заунывно проговорил: – Пойми, Иван, когда вокруг тебя снежная пустыня!.. Когда белые мухи застилают небо, когда слёзы тотчас превращаются в ледяные иглы, которые впиваются в щёки, то сложно не впасть в полное отчаяние, не провалиться…

Ваня замахал руками, возвращая путешественника в реальность.

– Жак, Жак! Если что, ты здесь всего пару дней. Мы с тобой расстались – всего ничего.

– Да? – Воздухоплаватель задумчиво почесал затылок. – У меня такое ощущение, что я тут торчу полжизни. Что-то я расклеился, да?

Ваня, чтобы подбодрить его, похлопал Жака по плечу. А тот вдруг округлил глаза и ткнул пальцем в сторону выхода.

– А это кто?

Ваня выглянул наружу и обомлел от неожиданности:

– Лошадка!

Даша тоже оживилась и закричала:

– Лошадка!

Втроём они высыпали из иглу и уставились на механическую лошадь, которая, тяжело дыша, заползла на плато и вывалила из деревянной пасти деревянный же язык.

Даша обняла Куда-Надо за шею и выдохнула:

– Ты нас нашла!

Ваня же хмыкнул:

– Ну и куда ты полезла? Тут же опасно!

– Куда полезла, куда полезла… Куда надо! – огрызнулась их верная спутница.

Жак всё это время стоял у входа в иглу и не сводил глаз с проталинки, которая образовалась от дыхания кобылки. Над землёй приподнялись стебли цветов, ранее примятые снегом.

– Эврика!

Жак схватил горловину своего сдувшегося шара и поднёс к морде лошадки. Горячий воздух хлынул внутрь, и шар затрепетал, надуваясь.

Глава пятнадцатая

Небесный сад

Благодаря лошадке Куда-Надо не пришлось ждать два года, пока Жак накопает каменного угля. Шар быстро наполнился горячим воздухом, и вот путешественники уже погрузились в корзину и поднялись в воздух.

В центре корзины прямо на крупе сидела лошадка и раздувалась, как меха, с шумом выпуская из себя воздух. Глаза у неё были завязаны, и в перерывах между выдохами Куда-Надо ворчала:

– Для старой больной лошади, которая боится высоты, это огромное одолжение! Поэтому во время полёта кто-то должен чесать мне спинку – это действует успокаивающе.

Жак таращился на механическую лошадку с неподдельным восхищением.

– Поразительно! Я, член-корреспондент Французского географического общества, разговариваю с лошадью.

– Разговариваю и чешу спинку! – рявкнула, поправляя его, Куда-Надо.

– Уи, уи! – закивал Жак. Вроде как согласился по-французски.

И он покорно принялся чесать деревянную спину лошади.

Воздушный шар долго летел прямо сквозь облака, пока те не расступились, и перед путешественниками не возникло нечто удивительное.

– Боже, что это? – прошептал Жак.

Воздушный шар приближался к пышному зелёному лесу, растущему прямо… на облаке.

– Неужели это новая земля?! – всполошился воздухоплаватель. – О, я открыл новый континент, которого нет на карте! Друзья! На новую землю я должен ступить первым!

– И тогда что? – полюбопытствовал Ваня.

– Тогда я дам ей название! Это закон всех первооткрывателей!

Наконец летательный аппарат приблизился вплотную к дивному Небесному саду.

Жак всплеснул руками и вдохновенно проговорил:

– Итак, дорогая Франсуаза! Я готов посвятить эту землю тебе!

Пока он распинался, Ваня уже перелез через бортик корзины и попрыгал на краю облака, проверяя его на прочность.

Оглянувшись, Жак увидел, как Ваня спускает на облачный остров Дашу, и обиженно воскликнул:

– Но-но! На вашем месте должен быть я! Ну, Ваня, от тебя я такого не ожидал!

Ваня не обратил внимания на возмущение француза и только окликнул его:

– Жак, ты идёшь?

Воздухоплаватель гордо вздёрнул подбородок:

– Теперь в этом нет никакого смысла!

Тут и лошадка Куда-Надо подала голос:

– Куда это он пойдёт?! А спинку кто чесать будет?

– С превеликим удовольствием! – спохватился галантный Жак и, позабыв про свои обиды, вернулся к своему прежнему ответственному занятию.

Ваня и Даша шагали по тропинке, что извивалась меж деревьев. Были они здесь особенные – вроде и похожи на земные, но кора у них почти прозрачная, и видно, как внутри циркулирует голубой живительный сок, поднимаясь от корней к сочным листьям.

Ветви гостеприимно раздвигались перед путешественниками, и тропинка вскоре вывела их на большую зелёную лужайку. Посреди неё высилось огромное дерево.

– Ваня, а что там? – спросила тихонько Даша.

– Ну, там… – Ни в жизнь не смог бы Ваня описать, какая здесь, на облаке, была красота. Парень облизнул пересохшие губы и, чтобы не расстраивать царевну, заявил: – Да ничего особенного! Сад как сад…

Они подошли поближе к дереву-исполину. На могучих ветвях его покачивались две огромные золотые клети, больше похожие на изящные беседки. А в каждой из клетей – невероятной красоты дева-птица. Яркие шелковистые перья, размашистые крылья, и у обеих – лик женский. Похожи они были друг на друга, словно родные сёстры.

– Кажется, это они… – прошептал Ваня.

А чудесные птицы Гамаюн и Алконост не обращали внимания на незваных гостей. Их полностью занимал горячий спор.

– Кто-то опять мерил мои платья? – вскинулась Алконост – оперение у неё переливалось нежными оттенками розы.

– Твои платья? – Гамаюн – дева-птица с тёмно-зелёными, почти изумрудными перьями – фыркнула. – Пф-ф-ф! У меня же есть вкус.

Алконост расплылась в приторной улыбке.

– Да ладно, я не против. Примерь, почувствуй себя великолепной! Если влезешь, конечно.

– А чего ж мне не влезть? Мы с тобой двойняшки.

– Ага, призналась! – заверещала розовая птица. – Вот куда мои вещи пропадают!

Гамаюн закатила глаза:

– Да ты уже счёт им потеряла! По пять раз в день оперение меняешь!

– Потому что я звезда, милочка моя! – заявила Алконост и с гордостью добавила: – На меня Жар-птица подписана!

– Да? – хмыкнула Гамаюн. – А ещё кто?

Алконост замерла и растерянно повела в воздухе крылом.

– И правда, почему больше никто?.. – Она внимательно посмотрела в лукавые глаза сестры и взревела: – Это что, ты?!

– Да, сестричка! А ты уже возомнила себе! У меня тоже один поклонник, только он Финист – Ясный сокол! Съела?! – Гамаюн заметила усмешку на лице близняшки и прошипела: – Подожди, так это…

Розовая птица разразилась громким хохотом и с трудом проговорила сквозь смех:

– Ха-ха-ха-ха! Ты поверила, что Сокол позарится на такую невзрачную…

– Я взрачная! – огрызнулась Гамаюн.

Алконост продолжала:

– …неуклюжую…

– Я уклюжая!

– …нелепую…

– Я лепая!! – в гневе завизжала Гамаюн.

Тут уж Ваня, который всё это время слушал ругань двух сестриц с раскрытым ртом, решил вмешаться:

– Девушки, не ссорьтесь! Вы же одинаковые!

Девы-птицы грозно повернулись к Ване и хором закричали:

– Что?!

Даша дёрнула Ваню за рукав и зашептала недовольно:

– Думаешь вообще, что говорить девушкам?

Только тут парень спохватился. Он улыбнулся виновато и, отвесив галантный поклон, поправился:

– Я хотел сказать – одинаково неповторимые!

Волшебные птицы мигом остыли и обменялись нежными взглядами, словно и не бранились.

– Наорала на тебя, сестричка? – мягко вздохнула Гамаюн.

Алконост понурила голову:

– Да это я виновата. Столько устриц съела, аж тошнит.

– Это же белковое отравление! С ним не шутят…

Ваня понял, что их болтовня может продолжаться вечно, и вежливо прокашлялся, привлекая к себе внимание. Только тут девы-птицы наконец по-настоящему заметили гостей.

– О! – встрепенулась Гамаюн.

– А! – вторила ей Алконост. – С чем пожаловали, гости дорогие?

Ваня шагнул вперёд и важно сообщил:

– Посол я земной страны. И есть у меня для вас превосходное, скажем, предложение…

– Вань… – Даша снова дёрнула его за рукав.

– Ну чего?! – недовольно шикнул тот. – Переговоры же идут!

– Вань, не ври, скажи им правду.

Несостоявшийся посол замялся, но всё-таки послушал царевну. И сказал честно:

– Перо нам нужно самописное. Вот позарез!

Алконост внимательно изучила его блестящими глазами и внезапно заявила:

– Тому не нужно перо, у кого огниво на шее болтается.

– Огниво? – удивился Ваня. – Да оно бестолковое, ничего не исполняет!

Гамаюн усмехнулась, расправив изумрудные крылья.

– Это желания у тебя бестолковые. Ну что это за желание – пять рублей?!

Сестрицы не удержались и дружно захихикали, а Ваня залился краской.

– Ну ладно, ладно вам…

Насмеявшись от души, Алконост посерьёзнела и сказала:

– А если желание огромное, то исполняет ещё как – дым столбом!

– Так у меня такое желание! – закивал Ваня.

Алконост прищурилась:

– Точно?

– Ну да!

Дева-птица с удивительным розовым оперением пояснила, глядя Ивану прямо в глаза:

– Вань! Такое огромное желание должно быть, что и жизнь отдать не жаль!

Ваня так и застыл. Волосы на затылке у него встали дыбом.

– Это мою жизнь, что ли? – растерялся парень. – Так я же молодой ещё… как бы… пожить хочу!

Гамаюн с тревогой поглядела на сестру. Алконост же хитро улыбнулась:

– Что ж… Прекрасный выбор! Тогда лови перо!

Алконост вырвала из своего же крыла изящное пёрышко и бросила его Ване. Тот ловко подхватил перо в воздухе, не веря своей удаче. Ну что, можно возвращаться к Лиходею!