Текст книги "Огниво"

Глава третья

Дядька

Над деревней разлился радостный колокольный звон. Пожилой звонарь – Семёном его звали – ритмично ударял то в один колокол, то в другой, то в третий. Движения его были отточенными, отработанными за много лет службы. Семён даже прикрыл глаза мечтательно и весь отдался этому чудесному звону. Но вот стал кликать его кто-то, и пришлось, как говорится, спуститься с небес на землю. Звонарь открыл глаза и перегнулся через ограждение, что опоясывало верхнюю площадку колокольни. Внизу стоял его племянник, весь такой важный, в городском платье – будто и не из деревни родом.

– Ванька! – воскликнул звонарь.

Юноша помахал рукой с земли и весело хохотнул:

– Дядька! Кончай звонить! Я приехал!

Пришлось по такому случаю накрывать стол – не каждый день племянники навещают! Погода стояла хорошая, а потому устроились прямо во дворе, под сенью яблоньки.

Семён вынес хлеб да сало, да ещё лук с яйцами. По-простому. Ну а как иначе в деревнях? Зато если чаю душистого прихлебнуть… Так и поступили. Накормил дядя племянника своего, и оба пригубили кипятка из блюдечка. Семён не сводил с юноши внимательного взгляда светлых глаз.

– Хорош! – сказал он наконец и ткнул коротким пальцем в красивую витую цепь, что торчала из нагрудного кармана племянничка. – А это что? Часы? Скоко времени-то?

Ваня покачал головой:

– Нет, на часы, дядя Семён, пока не скопил. Но начало положено!

Он вытащил цепочку из кармана – та и впрямь пуста была – и встал из-за стола, чтобы пройтись немного по двору.

– И что такая важная птица городская решила нас посетить? – поинтересовался звонарь.

Ваня серьёзно сообщил:

– Дядя Семён, я ведь приказчиком в лавке устроился. Хочу теперь сам в дело вложиться. Мне бы денег у тебя занять. Пять рублей. Но я отдам. С процентами!

Семён в ответ только хмыкнул.

А Ваня подошёл к старым качелям и толкнул сиденье тихонечко. Невольно улыбнулся – качели напоминали о безмятежном детстве, что они провели здесь с братом. Опорами качелям служили два крепких, чуть только рассохшихся по древности бревна. На одном до сих пор остались зарубки: это братья мальчишками ещё рост свой отмечали. Ваня примерился.

– О, перерос Фому-то! Помнишь, дядь, он меня из леса на закорках принёс? Я тогда в болото провалился. Лапоть утопил. Ору от страха! А Фома меня из болота как вытянет! И вот так прям на дорогу поставил!

Он хохотнул.

Но дядя не смеялся. Проворчал только хмуро:

– Только ты опять с дороги свернул. Видел бы тебя Фома!

Так уж вышло, что из двоих братьев старший всегда с головой на плечах был, а Ванька… а, что этот Ванька? Беды одни от него.

– Дядь, ну что ты мне всё братом тыкаешь? Он, если разобраться, человек подневольный, солдат! А я – вольная птица! Может, и в купцы выйду!

– Эх, Ваня, Ваня, – тяжело вздохнул дядя. – Сказывали мне, чем ты в городе промышляешь! Выгнали тебя с лавки, на рынке народ дуришь! Стыдно, Иван!

Юноша только рот раскрыл, чтобы оправдать себя как-то, но сказать ничего не успел. Скрипнула калитка, и во двор заглянул деревенский староста. С ним был какой-то важный царский чиновник, а позади маячила группка мужиков местных.

– Семён Семёнович, к тебе тут чин из царского дворца, – немного робея, сообщил староста.

– С Фомой случилось что? – встревожился звонарь, поднимаясь со скамьи.

Вместо ответа надменный чиновник со скучающим видом достал из кармана свиток, развернул его и, прокашлявшись, зачитал:

– Солдат Фома совершил тяжкое преступление перед государством и людьми. Отца нашего, Берендея, сгубил. И был казнён за свои злодеяния.

У Семёна ноги так и подкосились. Ваня подхватил его и помог опереться на стену дома. Чиновник окинул их равнодушным взглядом и продолжил:

– Указом нового царя Лиходея дом преступника опечатать, родственников выселить!

Тут уж Ваня не выдержал и бросился на гнусного вестника. Но мужики сбили его с ног и прижали к земле.

– Что говоришь-то?! – заорал юноша. – Брат не мог! Он не предатель!

– Дерзкий, – со злобой бросил староста. – Такой же, как братец – два сапога пара. Давай, мужики!

Как бы Ваня ни брыкался, а соседи мигом вынесли из дядькиного дома всё добро. Семёну даже пришлось немного присмирить племянника, а то как бы хуже не вышло…

И вот у калитки опустевшего и заколоченного дома стояла одинокая скамья. На ней сидели Семён и его помятый племянник. Единственный племянник теперь, выходит… Рядом стоял потрёпанный сундук. В ногах Семёна лежала дряхлая собака, тут же меланхолично жевала траву тощая коза.

Сидели и молчали. Никак не укладывалось в голове ни у одного, ни у второго, что Фомы нет больше на этом свете. И ещё меньше верилось в то, что честный, порядочный Фома совершил такую подлость. Ваня размышлял, как несправедливо всё это. Если кто и заслуживал участи подобной, то он, Ванька, а не его старший брат. Он ведь всё делал, чтобы в люди выбиться. Никого никогда не обманывал. Добрый был… У Вани защипало в глазах, и он подскочил резко.

Дядя медленно отсчитал деньги – пять рублей – и потухшим взглядом уставился на единственного, кто из семьи остался.

– Долги отдай и возвращайся, Вань! – сказал он хрипло, и губы его дрогнули. – Мне теперь одному… Тяжко!

– Спасибо, дядя Семён! – отозвался Ваня и всхлипнул, с трудом сдерживая подошедшие к горлу рыдания. – А что бы не вернуться? Улажу дела и вернусь! – пообещал он. – Три дня, дядя Семён! Три дня…

Ваня стиснул дядю в объятиях и, не оглядываясь, ушёл. Семён с горечью смотрел ему вслед, пока юноша не скрылся из виду.

Глава четвёртая

Из огня да в полымя

Хоть и стояла середина дня, а в застенках городской тюрьмы были извечные сумерки. В узенькие окошки, убранные толстыми решётками, свет почти не проникал.

В одной из мрачных камер-клетушек сидели двое и играли в старинную игру-угадайку – бросали монетку. Обычно в таких камерах селили по одиночке, дабы не болтали сидельцы между собой, но тут случай был исключительный: с пленником рубился в игру солдат-конвоир. Служба у него была не сахар, так что и не попрекнёшь молодца за желание хоть как-то поразвлечься. Вот только с противником бедолаге не повезло: мошенник он был, самый настоящий прохиндей!

Арестант – молодой парень с шапкой русых волос – развалился на узкой лавчонке, расплывшись в широченной улыбке, и поглядывал изредка на незапертую дверь. Он сбросил тюремную куртку, а на плечах у него уже висел солдатский китель. Проигрывал конвоир, судя по всему, проигрывал соколик… А всё потому, что пленник давно уже промышлял хитростью, и обдурить простачка-солдата для него было что раз плюнуть. Ванька это был. Три года минуло с последней его встречи с дядькой-звонарём…

Ваня ловко подбросил монету. Орёл. Солдат с тяжёлым вздохом протянул пленнику свой картуз и воскликнул в сердцах:

– Хватит с меня!

– Да ты чего? – притворно удивился Ваня. – Отыграешься! Я же невезучий по жизни. Всё проиграл! В игры разные!

А глаза у него честные-пречестные. Только искорки в них смеются.

– Карету проиграл, коня проиграл, всё проиграл! – сочинял на ходу Иван.

Солдат с сомнением хмыкнул:

– Карета у тебя откуда?

– Так я же принц заграничный! – ничуть не смущаясь, ляпнул Ваня. – У меня и слуги были! Сто слуг!

– Прям слуги? – недоверчиво переспросил солдат.

– Да, брат. Такой богатый был, что у моих слуг даже свои слуги были!

Картинка рисовалась, прямо скажем, соблазнительная. Конвоир прикинул, что, ежели отыграется, можно недурно обогатиться.

– Ладно, давай! – Он махнул рукой.

Ваня снова подкинул монету. Закрыл ладонью, как положено, а всё ж таки незаметно подглядел. Изобразил серьёзные раздумья, а затем воскликнул:

– Орёл!

Поднял руку, якобы с опаской. Увидел солдат, что монета и впрямь лежит орлом вверх.

Ваня потешно округлил глаза.

– Опять выиграл… – И даже посетовал: – Совсем на меня не похоже. Да ты хоть робу мою накинь, замёрзнешь ведь!

Солдат уже нагой по пояс сидит, ёжится неловко – в камере, что в подземелье, холод собачий! Натянул конвоир арестантскую куртёшку и рявкнул:

– Ещё!

А Иван кто такой, чтобы спорить? Ещё так ещё! Никто же никого не заставляет.

Так вот и остался солдат без всего, в одних портках. Даже сапоги – и те продул!

Ваня застегнул новенький солдатский мундир на все кнопки, оглядел себя, как мог, – зеркал, конечно, в камере не водилось. Солдат зыркнул на парня сердито.

– Не на что играть. Возвращай одёжу, принц!

Ваня, будто и не слышал его, протянул довольно:

– Прям как раз! Идёт мне?

Тут только заподозрил солдатик неладное. Заголосил:

– Стража!

– Да, правильно! Стража! – заорал ещё громче Иван.

Пока незадачливый его конвоир не успел опомниться, он выскочил из камеры и захлопнул за собой решётчатую дверь, навалившись всем весом. Тут и солдаты подоспели.

– Держите его, братцы! – заявил Ваня. – Бунтует арестант! Говорит, принц заграничный, совсем рехнулся! Покрепче его вяжите.

И солдаты бросились на конвоира, приняв его за арестанта. На Ивана никто лишний раз даже не взглянул. И в солдатской форме он легко выскользнул из тюрьмы.

* * *

Было ясно, что обман его быстро вскроется, и нужно срочно искать укрытие. Но Ваня немного не рассчитал: его хватились даже раньше, чем он предполагал. У торговой лавки стояла пирамида из бочек. Заслышав топот ног и крики «Держи его!», Ваня спрятался за этими бочками. Выглянул осторожно и нос к носу столкнулся со случайным прохожим. Мужичок прищурился, глядя на растрёпанного парня в солдатской форме.

– Кого это там ловят? – с подозрением спросил он.

– Кого-кого, арестант у них сбежал! – сердито отозвался Ваня и добавил для верности: – Криворукие!

За углом хор завёл строевую песню. Ваня бросился в ту сторону, на ходу поправляя форму. В этот момент конвоиры из тюрьмы заглянули на ту же улочку и заметили-таки беглеца. Ринулись за ним! Но тут… Прямо им наперерез вышел целый строй солдат. Они бодро маршировали и горланили походную песнь. Пришлось конвоирам пропустить строй, после чего они завернули за угол и побежали в другую сторону, куда, как они думали, направился беглый пленник.

А строй солдат шёл себе дальше. У всех по ружью на плече… у всех, кроме одного. Так это же Ваня! Он весело вышагивал и открывал рот вместе с остальными, хотя и не знал слов песни.

Когда они поравнялись с палаткой, подле которой притулилась одинокая метла, находчивый Ваня быстро схватил эту метёлку и закинул на плечо вместо ружья.

Конвоиры тем временем осознали свой промах и вернулись. Догнав строй, они пошли рядом, но к солдатам не присматривались, а потому не заметили русого парня с метёлкой.

Встречные горожанки восторженно глазели на солдат. Молодые, подтянутые, отважные – ну ещё бы не посмотреть! Одна симпатичная девушка послала Ване воздушный поцелуй и даже выкрикнула:

– Ой, какой хорошенький!

Ваня в ответ подмигнул, весь приосанился, грудь выпятил. Заметив, что «сосед» по строю косится на его метлу, лжесолдатик перехватил оружие другой рукой. Чтобы не так в глаза бросалось.

Может, тюрьмы Ваня и избежал, но строй солдат привёл его прямо на поле боя. И дороги назад уже не было…

Битва шла серьёзная. Пушки громыхают, дым коромыслом… На поле возведены редуты: на вооружении пушки стоят в ожидании приказа, вокруг корзины с землёй. Над укреплением развевается флаг Лиходеева царства.

Вдоль земляного вала гарцует на красивом жеребце Балалай, которого коварный Лиходей генералом заделал. И пусть трусливый генерал в бой сам не рвался, а солдат подбодрить надобно было. Вот он и голосил:

– Пришёл к нам ворог лютый, слетелось вороньё! Так не посрамим же честь наших мундиров! За родные берёзки! За реченьку, в которой купались ещё мальцами! За мамкины пироги! За царство Лиходеево – в атаку! Ура, братцы, ура!

Ваня оказался внутри одного из редутов и теперь наблюдал за происходящим, осторожно выглядывая из-за пушки. На горизонте что-то полыхало и взрывалось, перед глазами мельтешили бойцы, в носу свербело от дыма.

Пушкари во всех редутах – среди них были как совсем юнцы, так и седовласые старцы – поднесли пальники к пушкам и теперь ждали команды.

Через мгновение над полем разнёсся крик:

– Пли!

Десятки пушек дали дружный залп, выбрасывая облака сизого дыма. Балалай встал меж двух редутов, взмахнул по-геройски саблей и заорал:

– В атаку! Ура!

Ревущая толпа солдат с мушкетами наперевес бросилась вперёд и вскоре исчезла в дыму. С ними же ушли барабанщики.

И только Балалай остался у редутов и степенно вложил блестящую, ни разу боем не испытанную саблю обратно в ножны.

Ваня следил за всем, разинув рот. Глаза по полтиннику, волосы на голове шевелятся от ужаса.

– Так мы что, на настоящую войну пришли? – ахнул он, ни к кому толком не обращаясь.

Рядом с ним стоял широкоплечий, недюжинной физической силы мужик. Назвался он Федотом, хотя Ваня, в общем-то, его об этом даже не спрашивал. Глянул Федот так искоса на Ивана и крякнул беззлобно:

– Нет, знаешь, в баню!

Ваня смущённо вжал голову в плечи и пошёл вглубь редута. Вокруг слаженно работали пушкари.

Вдруг сквозь грохот и свист прорвался крик:

– Летит!

Ваня задрал голову. Увидел, как прямо на их редут мчится ядро, и повалился оземь, закрывшись руками. Вот ядро рухнуло, прокатилось аккурат между пушек, никого и ничего особо не задев, и остановилось. Юноша услышал шипение, медленно поднял голову и уткнулся взглядом прямо в горящий фитиль.

На его глазах Федот неспешно снял рукавицу, поплевал на пальцы да и погасил фитиль голыми руками. Поднял ядро с земли, бросил Ване – тот охнул, но удержал.

– Давай, ребята! Катай – заряжай! – распорядился Федот. – Пушка без ядер – деньги на ветер!

Ваня попятился, за что тут же получил нагоняй:

– Ну, куда ты? Куда ты несёшь?! Давай к той! Пушками врага встречай, ядрами провожай!

Пушкари выкатили пушку на позицию, а Ваня только озирался растерянно. Чего с ядром-то делать? Может, в соседнем редуте подсмотреть?..

Когда пушка оказалась прямо напротив него, он всё-таки сообразил. Подошёл к дулу, вкатил ядро да так и остался стоять – прямо на линии огня.

– Уйди, дура! – раздался озлобленный хор голосов.

Ваня отпрянул к земляному валу. Раздался пушечный залп. Оглушённый и совсем ошалелый от внезапной войнушки, Ваня какое-то время только хлопал глазами. А потом понял: надо сваливать! Он схватил удачно подвернувшееся под руку ядро и незаметно перекинул через ограду.

– Ой! Ловлю! Ловлю!

Ваня перепрыгнул через мешки с землёй и сиганул вниз за ядром, лавируя между солдатами, что шли в атаку.

Но на деле не за ядром Иван припустил. Почти сразу свернул он в сторону леса, к долгожданной свободе. Жизнь была ему слишком дорога, чтобы вот так бесславно с ней расстаться! Над головой свистели вражеские ядра, а Ваня бежал, бежал, бежал – как никогда доселе!

Наконец зашёл он в перелесок. Со всех сторон гремели взрывы, были слышны крики. Ваня в отчаянии замотал головой и заметил старый заброшенный колодец. Недолго думая, схватился за истрёпанную верёвку да и прыгнул в тёмную дыру.

Колодец, как можно было догадаться по его внешнему виду, полностью высох. Так что Ваня шмякнулся на твёрдую землю и застонал от боли. Под бедром что-то мешалось. Ваня пошарил рукой и выудил из-под себя какой-то мешочек… Развязал, высыпал содержимое на землю и разочарованно вздохнул. Кресало и кремень. Огниво, стало быть. Иван устало прислонил голову к земляной стене, закрыл глаза и тут же уснул.

Глава пятая

Жак

Пока Ваня сладко посапывал в своём укрытии, в полевых укреплениях поднялся ликующий рёв. Пушкарь Федот размахивал флагом и радостно хохотал:

– Победа, братцы, победа!

Эти крики и разбудили Ваню. А потом над его головой послышались голоса. В колодец заглянули два солдата.

– Вот он.

Ваня в ответ только виновато улыбнулся.

Достали его из колодца. Этому Иван, конечно, был рад, но товарищи по службе как-то не выглядели счастливыми или радостными. Может, потому что и не товарищи они ему были вовсе…

Бравые солдаты, измождённые битвой, отдыхали, развалившись на траве. К ним подошёл генерал Балалай с отеческой улыбкой на лице. Пришлось бойцам снова подняться на ноги. Балалай горячо всех поздравлял, следом семенил адъютант с изящным ларцом в руках, за ними – офицеры. Генерал торжественно обратился к солдатам:

– Бежал враг, ребята! Подлым и трусливым образом бежал. Испугался, понимаешь, супостат силы нашего оружия. Одним словом… Поздравляю с победой, орёлики мои!

Солдаты ответили громогласным «Ура!»

– Но не все орлы, – продолжил Балалай, сурово сдвинув брови. – Есть промеж нас и птица-синица.

Он махнул рукой, и к нему подвели Ваню. По обе руки от дезертира стояли обнаружившие его служивые.

Адъютант откашлялся и провозгласил:

– Виновный в побеге с поля боя будет подвергнут высшей мере наказания!

Ваня нервно сглотнул.

Генерал Балалай усмехнулся и, упиваясь своей властью, бросил:

– Твоё последнее слово, дезертир!

– Да я не дезертир никакой! – воскликнул перепуганный Ваня. – Ядра укатились, я их собирал!

Усатый солдат по его правую руку презрительно сказал:

– В колодец он спрятался, как заяц в нору!

– Это совсем нехорошо! – покачал головой Балалай и будничным тоном скомандовал: – Расстрелять! – А потом повернулся к адъютанту: – Ну что? Медали вручать будем?!

Адъютант почтительно протянул генералу ларец с медалями.

А солдаты подхватили Ваню под руки и повели прочь. Тот до последнего не сдавался – не в его это было правилах. Обернулся и закричал:

– Подождите! А вот! Предложение! А что, если ядра квадратными делать, чтобы не катились?

Балалай с адъютантом так и прыснули со смеху. Чего только не придумают несчастные в попытке избежать казни! Даже жаль, что с Балалаем такие фокусы не проходят…

* * *

Ваня шёл по полю, заложив руки за спину. Трое солдат шагали за ним с ружьями, то и дело пихая приговорённого дулами в лопатки, – вели его к месту расстрела.

– Эй, мужики, я вообще-то принц заграничный! – безостановочно тараторил Ваня. – Может, договоримся?

– Иди давай! – буркнул один из солдат.

– А вот это недальновидно! – заявил Ваня, озираясь через плечо. – Я вам карету хотел подарить. Теперь ещё подумаю!

И вдруг прямо с небес упала верёвка и повисла у Вани перед носом. Парень задрал голову: над ними плыл большой воздушный шар. Из корзины кто-то махал рукой.

Ваня резво ухватился за верёвку и припустил с ней вперёд огромными скачками.

– Ну, я предлагал! – крикнул он на прощанье.

– Эй, парень, мы же тебя казнить должны! – ахнул кто-то из его конвоиров.

Ваня радостно захохотал в ответ:

– Успеется, мужики!

Шар поднялся выше, и Ваня оторвался от земли. Вскоре он уже забрался в корзину, где его с радушной улыбкой встретил странный человек в зелёном бархатном камзоле и с пышной рыжей шевелюрой.

С земли надрывался кто-то из солдат:

– Эй, верни заключённого!

– Но-но! – рыжеволосый погрозил вниз кулаком, а потом доверительно сообщил Ване: – Не люблю, когда стреляют в людей! Это очень больно!

Он повернулся к Ване спиной и задрал камзол повыше, с гордостью сообщив:

– Это меня подстрелили берберские пираты, когда я пролетал над Занзибаром! А это – индейцы в Патагонии!

Странный человек крутанулся обратно и протянул руку, представившись:

– Жак! Путешественник, член-корреспондент Французского географического общества!

– Иван! – отозвался случайный пассажир Жака и с чувством пожал руку новому знакомому.

И тут Ваня заметил тяжёлую цепь. Кольцо на одном её конце плотно сидело на лодыжке француза, а другой конец заканчивался… здоровенным ядром. Ваня от удивления даже присвистнул. Сложил пальцы решёткой и сочувственно спросил:

– Тоже сбежал?

Жак удивлённо опустил глаза на цепь, словно впервые её увидел, а затем беспечно отмахнулся.

– А, это? Нет, это не тюрьма! Это Франсуаза! Я ей говорю: «Любимая, я не могу без странствий!» А она!..

Путешественник многозначительно потряс цепью.

– За что же она так? – изумился Ваня.

– Любит… Не хочет расставаться!

Желая отблагодарить своего спасителя, Ваня добродушно спросил:

– Молоток есть? Давай собью!

– Нет-нет! – замотал головой Жак и с жаром поцеловал ядро. – За последние десять лет мы были вместе не больше десяти дней. Но какие это были дни!

Потрясённый Ваня только глазами хлопал. Что ж за любовь такая? Но в душу путешественнику лезть не стал. Не его это дело, в конце концов.

Жак тем временем сказал:

– Располагайся! Отлетим подальше – я тебя высажу.

И француз вернулся к своему занятию, брошенному, когда Ивана пришлось срочно эвакуировать с земли. Жак что-то измерял при помощи громоздкой железной астролябии – такого астрономического прибора. Что с них взять, с этих географов?!

Ваню, в общем-то, такой расклад вполне устраивал. Сил на разговоры особо не осталось. Прикорнуть бы…

Он устроился в уголке корзины, приютившись промеж каких-то тюков, и прикрыл глаза. Шар поднимался к облакам, и Ваня поёжился. Скоро и зубы начали стучать.

– Холодрыга! – буркнул он.

Сон как рукой сняло.

Ваня задрал голову и увидел перед собой сопло нагревателя. Ага! То, что нужно… Парень крутанул колёсико, и из сопла тут же вырвался огромный язык пламени, чуть не опалив недотёпе брови! Шар резко взмыл ещё выше.

Жак от неожиданности чуть астролябию не выронил. Обернулся на Ивана, закричал:

– Ничего не трогай!

А Ване как-то неловко стало: он новому знакомому жизнью своей, можно сказать, обязан, а сам так хулиганит с его транспортом…

– Да я сейчас починю! – заверил он француза и стал закручивать колесо обратно.

Правда, перестарался с удалью молодецкой чуток… Регулятор сломался под его пальцами. Пламя резко уменьшилось, и остался только крошечный огонёк.

Шар начал быстро опускаться.

Жак схватился за голову.

– Что ты наделал?! – заголосил он. – Мы упадём! А-а-а-а!!

Иван заразился его настроением и тоже заорал:

– А-а-а-а!!

Но Жак скоро пришёл в себя и сообразил:

– Надо сбросить балласт!

Он схватил мешок с песком, кинул его за борт и потянулся за другим.

Ваня принялся ему помогать. Сбросил один мешок, второй… А потом в запале ухватился за ядро. Его тоже чуть не выкинул, но цепь потянула за собой Жака, и тот неуклюже повалился на дно корзины. Тут уж Иван понял, что творит, и поспешно вернул ядро на место.

Вот все мешки были сброшены, но шар почему-то продолжал снижение. Жак задрал голову вверх и воскликнул:

– Не выдержит двоих!

Он пристально посмотрел на Ваню. Тот сперва брови вопросительно вскинул – мол, за место под солнцем надо бы побороться! – но потом сокрушённо мотнул головой и вздохнул:

– Ну, понял, понял. – Горе-солдат плюнул на ладони, схватился за верёвку и полез в люк. – Пять рублей хоть есть?

Он выжидающе взглянул на Жака. Француз быстро смекнул, что не время скряжничать, и порылся в карманах. Наконец он достал потёртые монеты и виновато сказал:

– Есть только три.

Ваня закатил глаза. Забрал монеты и подмигнул спасителю на прощанье:

– Два должен будешь!

А потом бесстрашно сиганул вниз!

Осторожно скользя по верёвке, Ваня благополучно добрался до земли и уже коснулся ногами твёрдой почвы, как сверху раздался радостный вопль:

– Иван, всё нормально! Поднимаюсь опять! Это очень благородно, Иван!

Ваня кивнул сам себе и отпустил канат. Правда, по инерции ещё пробежал немного вперёд и… вписался лбом прямо в дерево. Аж искры из глаз посыпались! Рухнул лжесолдатик наш оземь и уставился в голубое небо. Воздушный шар готовился затеряться среди облаков. Ваня слабо помахал в его сторону рукой и отключился.