Текст книги "Время океана"

Глава 6. Не усложняй все поцелуями

Переходя дорогу, я инстинктивно обернулся. Мне не нужно было таращиться по сторонам, волнуясь, что меня собьет машина. А вот процент того, что Алессу кто-то собьет, думаю, высокий. Поэтому я взял ее за руку, потащив за собой. Она стала недовольно ворчать о том, что уже не ребенок.

Но меня мало волновали слова человека, магнитом притягивавшего к себе неприятности.

– Тихо, – заткнул я ее. – Будешь возмущаться – оставлю на дороге.

Она сразу замолчала. Все верно, ведь целое утро ныла, что хочет пойти со мной. И я сдался под гнетом ее уговоров.

Мы шагали по улице, пересекая людный переулок. Машин было достаточно, как и народу. Все куда-то торопились, обсуждали что-то. Группы туристов то и дело фотографировали все, что попадалось на пути. Некоторые засматривались на меня, видимо, узнав популярного серфера, другие не видели ничего дальше собственного носа, и их приходилось обходить. День стоял теплый, как обычно. Хотя небо понемногу затягивали тучи, но был легкий ветер и палящее солнце, которое перекрывали облака. Я с удовольствием нежился в его лучах: не переношу жару, равно как и холод. Мне нравится что-то среднее. Поэтому сегодня я смог спокойно накинуть футболку и джинсы, не боясь взмокнуть от жары. Алесса же по-прежнему ходила в шортах, спортивной олимпийке и футболке.

Утром я сказал, что ухожу к Саймону на репетицию. Он и его группа, название которой я вечно забываю, решили выступать на ближайших соревнованиях по серфингу. На тех самых, к которым я готовлю Алессу. Саймон сказал, что составил список треков и хотел бы мне их показать. Стоит ли говорить, как сошла с ума Хилл, узнав об этом?

Ведь ей так нравится этот чертов Саймон. Ведь ей так хочется послушать его.

Да, он крутой. Девочки западают на таких. От одной мысли об этом я начинаю злиться. Стаймест ведь ничего не знает о проблемах со здоровьем Хилл и, если начнет с ней встречаться, тут же бросит.

А так нельзя. Марьен просто убьет его. Да, Хилл достаточно худой и по сравнению с Саймоном наверняка слабее. Но он легко выйдет за счет своей «братской ярости», которая появляется, если обижают его сестру. Ведь когда он угрожал мне, на шутку было не похоже. Его золотые глаза буквально почернели от злости.

Лично мне совсем не хочется бесить этого парня. Я знаю, что уделаю его, но дело в морали… в совести. А я достаточно совестливый. Или просто зануда, а Саймон нет. Наверное, поэтому Алесса и выбрала его.

Я нахмурился. Я мыслю так, будто бы хочу, чтобы Алесса запала на меня. Нет, нет и еще раз нет, мне не нужны такие проблемы. Мне просто не хочется, чтобы она западала на кого попало. А ветреный музыкант и придурок Саймон Стаймест едва ли подходит на роль хорошего парня.

– Чего молчишь? – подала голос Алесса.

Она посмотрела на меня снизу вверх и кивнула на свою руку, показывая что-то. Я опустил глаза и с удивлением заметил, что все еще сжимаю ее запястье.

– Может, отпустишь уже? Мы давно перешли дорогу.

Я разжал пальцы, и мне захотелось удариться о что-нибудь головой. Я так крепко задумался, что протащил ее за руку несколько кварталов.

– Чего раньше не сказала? – недовольно спросил я. – Или понравилось?

Она пожала плечами и поджала губы.

– Только подумай об этом, – грозно сказал я. – Главное правило нашей с тобой работы – не влюбляться.

– Да сдался ты мне! – воскликнула Алесса. – Может, ты и классный, но часто бесишь своим занудством.

Я скривился и опустил взгляд на Хилл. Она посмотрела на меня в ответ, сдерживая улыбку. Видимо, это шутка. Вот задира! Лисс рассмеялась, и я тоже не смог сдержать улыбку.

Как же с ней бывает легко. Просто говорить ерунду, а потом смеяться.

Спустя некоторое время мы оказались в студии Саймона. Вообще-то, он часто бомжевал. Зарабатывал только музыкой, поэтому ему часто не хватало на аренду жилья. Единственное, что было у него за душой, это старый гараж, доставшийся в наследство. Он находился в не очень благополучном районе северной части Гонолулу, где стояла целая сотня таких вот одинаковых грязных гаражей. В нем была куча разного хлама, немного вещей самого Стайместа и музыкальные инструменты.

Когда мы с Лисс добрались, она принялась восхищенно рассматривать обстановку. Грязные ящики, барабанная установка, две гитары и микрофон. В углу лежал ржавый саксофон, ведь изначально Сай играл классическую музыку.

Я с недоумением посмотрел на свою чокнутую. Как можно приходить в восторг от этого помойного ведра? Я понимаю, ей всего лишь восемнадцать, а в таком возрасте приводит в восторг любая ерунда. Но обычно влюблявшиеся в Саймона девчонки сразу отходили, едва завидев его «хоромы». А эта все еще держится. Крепко он ее зацепил, наверное.

Я нахмурился.

– Киллиан Кастеллан! – услышал я голос друга. – О, ты и свою маленькую подружку захватил?

Саймон ухмыльнулся. Он не побрился, но был чисто и опрятно одет сегодня. Это странно, ведь, если не ошибаюсь, сейчас он живет именно в этом гараже. Где тут мыться?

– Привет, – улыбнулся я ему и похлопал по плечу. – Знаешь, ты мог бы отправить мне свои треки на почту, а не пытать своей музыкой вживую.

Саймон проигнорировал мою реплику, посмотрев на Хилл.

– Привет, Алиса.

– Алесса, – поправила она и натянуто улыбнулась.

– Верно, – чуть пристыженно ответил Сай.

Но я видел, что стыдно ему не было.

– И как называется ваша группа? – с интересом спросила Лисс, рассматривая инструменты.

– «Эрранс»[1]1
  Имеется в виду errans – заблудший (с лат.).


[Закрыть].

– Почему?

– Не знаешь латынь?

Я тихо усмехнулся. Саймон спросил про латынь так, будто это был вопрос наравне с «Ты что, не знаешь какая сегодня погода?» Словно знать латинский – это нечто само собой разумеющееся. Алесса, естественно, покачала головой, слегка пораженная вопросом. Да, глядя на Сая, явно не ожидаешь от него такой эрудиции, знания латыни или научных трудов на тему сингулярности. Но он умел удивлять. Часто оказывается, что такие бродяги еще и очень образованные. Диссонанс какой-то.

– Выучи латынь, тогда и узнаешь смысл названия. – Саймон отвернулся и направился к инструментам. Стал настраивать микрофон, а другой парень, которого я почти не знаю, занялся гитарой и барабанами. Затем Сай взял в руки свою соло-гитару и принялся крутить колки[2]2
  Гитарные колки – специальные механические приспособления, которые регулируют натяжение струн и отвечают за настройку инструмента (прим. ред.).


[Закрыть].

Мы с Алессой сели на диванчик. Я заметил, как она надулась, уставившись в одну точку.

– Что с тобой, чокнутая?

Она нехотя глянула на меня.

– Он всегда такой грубый?

Точно. Раненое девичье сердце не перенесло грубости Стайместа.

– Он не грубый, просто бывает равнодушным. Или нарочно издевается.

– Нарочно?

– Принцип школьных косичек. Знаешь такой?

Алесса медленно покачала головой. Я сам придумал этот принцип, который всегда работает.

– Ну, иногда парень специально задевает девушку, потому что она ему нравится. Как малолетки девчонок за косички в школе дергают. Я назвал это «принципом школьных косичек». – Хоть мне и не хотелось, чтобы они были вместе, видеть расстроенную Лисс оказалось еще хуже, поэтому я решил немного подбодрить ее.

В золотых глазах Хилл появились проблески понимания. Хотя я сомневался, что Саймон нагрубил из-за того, что Лисс ему нравилась. Вряд ли у него был к ней истинный интерес, а если даже и был, то я не хотел этого. При мысли, что он сделает ей больно, мне становилось нехорошо.

Дурной знак.

– Ладно, сейчас начнем, – донесся голос Саймона. – От громких и дерзких песен к лирике, да?

К барабанной стойке направился Майло Андервуд, двадцатитрехлетний парень, куратор нашего университета. Крепкого телосложения, ростом чуть выше среднего. У него были каштановые волосы до плеч, черные глаза и мертвенно бледная кожа, которая делала его холодный и спокойный взгляд еще более жутким.

Я знал, что он куратор на факультете искусства. Преподаватель спецкласса, где учится Марьен. В этом мы с ним братья по несчастью: оба страдаем от натиска чокнутых Хилл.

Майло махнул мне в знак приветствия, а сам сел за барабанную установку. Парни начали играть, выдавая громкую, динамичную, но классную музыку. Я уже видел, как Хилл напустила слюней, глядя на поющего Саймона.

Черт, если так продолжится, то я ее потеряю. В том плане, что она встрескается по самые уши. Может быть, стоит с ней поговорить? Я же не для себя. Просто хочу уберечь ее от лишнего расстройства…

Ощутив усталость от всех этих тяжелых мыслей, я прикрыл глаза и попытался забыться.

Должно было помочь.

Но не сработало.

* * *

– В целом, бывает сложно, – сетовал Майло. – Этот засранец не признает мой авторитет. Он ужасно самовлюбленный и уверен, что круче едва ли не самого Да Винчи. Каждый день приходится унижать его, чтобы сбить спесь. Но я все равно люблю работать с ним.

– Это мазохизм, – парировал я. – Работать с тем, кто тебя бесит. Он же тебя бесит, признайся!

Лично я точно занимался мазохизмом. В последнее время у нас не клеилось с Лисс, меня раздражали ее непонятные отношения с Саймоном. И что я сделал в связи с этим? Пришел к ним. Молодец, Киллиан, ты высший разум.

– Подбешивает иногда. Но мне нравится преподавать, и я люблю спорить с Марио. Учить его, видеть, как он начинает разбираться в той или иной теме благодаря мне. Знаешь, однажды эта работа здорово помогла мне в жизни, оставила на плаву. И я не откажусь от нее только из-за того, что у моего студента буйный нрав.

Я слушал низкий спокойный голос Андервуда, который рассказывал мне о работе с Марио. Да, он и правда похож на самовлюбленного сноба. И в этом его мог обойти только сам Майло. Он был закрытой и отстраненной личностью. Мы хорошо общались, но я все равно мало о нем знал. Только что Майло очень неглуп и опасен. Я слышал, несколько лет его помотало по самым страшным притонам и районам. Сам Маттиас не раз проговаривался об этом. Именно он вытащил Майло из всех передряг когда-то, а затем пригласил работать в «Айленд». Они хорошо ладили, и Хилл рассмотрел в нем эрудированность и талант. Как оказалось, у Майло было еще и рвение преподавать. Возможно, для него это и правда нечто вроде отдушины.

– А где Сай и Лисс? – спросил я, перебив друга. – Они вроде пошли за нотными тетрадями еще пятнадцать минут назад.

Я ощутил тревогу. Мне не понравилось, что пропали они вдвоем.

– Так в чем проблема, герой-любовник? – вскинул брови Майло. – Иди в гараж и узнай.

Мы сидели на улице, потягивая холодное пиво. Я опустил бутылку, развернулся и зашагал к гаражу. Солнце медленно садилось. Мы провели целый день с музыкой «Эрранс», пивом и пустыми разговорами. Я даже не тренировал Алессу, так что пора было исправить это.

* * *

Я заметила, как Сай рассматривает меня. То ли с интересом, то ли с чем-то менее приятным. Он нашел нотную тетрадь еще десять минут назад, и все это время мы просто разговаривали, а я рассматривала гараж изнутри. По всем мелочам, разбросанным здесь, я могла бы лучше узнать Саймона и понять, что у него в голове.

– Значит, ты живешь здесь? – попыталась я разбавить молчание.

– Уже нет, – ответил Сай. – Сестра приехала, сейчас я живу у нее.

– У тебя есть сестра? – удивленно спросила я.

– Да, двоюродная.

Я кивнула и отвернулась, засмотревшись на развешанные повсюду снимки. Вот Саймон совсем юный, радостный и счастливый. В одной руке доска для серфинга, другую он закинул на такого же юного Киллиана. На втором снимке Саймон уже с кем-то другим, тоже с улыбкой на лице. Вот кадр, где молодой дядя Матте смеется, запрыгнув на спину к Майло. Потом фото, где все четверо вместе: Сай, Матте, Май и Киллиан. И таких фотографий здесь было целое множество.

Он казался мне беззаботным и добрым: помог на вечеринке, обратив на меня внимание и согласившись побыть рядом. Я видела, что Киллиану не было до меня дела, поэтому Сай оказался хорошим утешением. Он рассказывал мне разные истории, смешил, интересовался моей жизнью. Так легко и приятно было разговаривать с ним, тогда как с Киллианом, по большей части, приходилось молчать, ведь ему надоедала моя болтовня. Я сама не заметила, как уже танцевала с Саймоном, а его руки блуждали по моему телу. Я давно так не веселилась, а радостные глаза Стайместа напротив меня заставили сердце екнуть. Хотя странно, что начала я вечер с ним, а закончила с Кастелланом, ведь мой куратор сказал, что донес меня пьяную до дома. Наверное, Марьен не видел этого, иначе не позволил бы такому случиться.

Я ощутила прилив тяжелого отчаяния. В ту ночь я могла бы побыть с Киллианом, может, поговорить по душам… Или же послать его куда подальше и вернуться к Саймону – вряд ли Киллиан захотел бы со мной что-либо обсуждать. Но я напилась. А потом, как сказал Марио, у меня снова был припадок. Поэтому, конечно, утром я едва соображала.

Ненавижу эту слабость. Слабость – это уродство.

Я обязана быть сильной. Моя сумеречная спутанность – как дыра внутри, порочащая и портящая всю меня целиком.

Ненавижу врать и скрывать что-то, но если окружающие узнают, что на самом деле я слабачка – я просто умру от стыда.

Когда я обернулась, то неожиданно отпрянула. Саймон оказался совсем близко. Он стоял и рассматривал меня.

– Чего ты так боишься? – усмехнулся парень. – Мы уже оставались наедине.

– Я не боюсь, – соврала я. Или нет: я не боялась, а, скорее, нервничала. – Мы даже целовались на вечеринке. Я помню.

Я заметила промелькнувшую улыбку на его губах. Пару часов назад он казался грубым и отчужденным, абсолютно не заинтересованным во мне. А сейчас наоборот.

Я его не понимаю. Я нравлюсь ему или нет?

– Тогда тебя ничего не испугает, если мы уже делали это?

Саймон склонился ко мне, прикрыв глаза.

* * *

– Вы нашли?

Я зашел как раз в тот момент, когда Саймон взял со стола тетрадь с нотами, а Хилл – свою бутылку с сидром.

Цивильно. Все очень цивильно. А я боялся, тут может что-нибудь произойти.

– Она просто потерялась, – равнодушно ответил Саймон.

– В твоем хламе? Немудрено, – пожал плечами я. – Удивлен, что ты сам такой чистый, хотя живешь здесь.

Стаймест направился в мою сторону, где был выход на улицу. Он вытер угол губ, глянув на меня. Его темные глаза даже не блестели, не отражая свет. Из-за густых ресниц, которые делали их будто бархатными.

– А я и не живу здесь. Сестра приехала, я сейчас ночую у нее.

Он вышел, а я замер на месте. Его сестра? Внутри что-то зашевелилось. Я понятия не имею, как она выглядит, но знаю, что ее зовут Стелла. И что когда она приезжает, случается кое-что плохое. Такое, что влияет на Саймона.

Мои мысли прервала Алесса, приглаживающая волосы и тоже идущая к выходу.

– Нам разве не пора на тренировку? – обыденным тоном спросила она.

Я кивнул.

И ощутил облегчение. Раз его сестра здесь, Стаймест точно не будет приставить к Алессе. У него теперь совсем другие заботы.

* * *

Как и ожидалось, небо совсем потемнело от густых свинцовых туч, заполнивших небо. Близился дождь, и океан разошелся не на шутку. Волны, словно дикие, бились друг о друга, бушевали и ревели. Ветер свистел между пальмами, растрепав мне и Алессе волосы. Под боком она держала доску, задумчиво всматриваясь в горизонт. Золотые глаза сощурены, губы поджаты.

Мыслями она была точно не здесь.

– Посерфить не выйдет, – сказал я. – Хорошо, что мы тебя к доске не успели пристегнуть… Ты слушаешь?

Она повернулась, несколько раз моргнув.

– Ага. Ну, тогда не будем сегодня.

– Мы можем пойти в зал. Разомнешься хотя бы. Вдруг распогодится.

Алесса как-то растерянно кивнула, опустив взгляд в пол. Босыми ступнями зарылась в белый едва теплый песок. Пряди облепили ее лицо, на котором я не мог ничего прочесть. Сегодня она была закрытой.

Или закрылась ровно с того момента, как мы ушли с той чертовой вечеринки.

– Ты в норме? – спросил я, шагнув к ней. – Если ты расстроилась из-за Саймона, то не думай об этом. Он всегда был ветреным, и то, что он не проявил внимания сегодня…

– Мы целовались.

Я умолк.

Сглотнул. Вдохнул поглубже.

Еще глубже.

Чтобы все мысли ушли и я лучше расслышал.

– Что?

– Когда мы остались вдвоем, он поцеловал меня. Как тогда, на вечеринке. Я тоже ему нравлюсь, Киллиан.

Я сжал зубы до боли.

– Нет. Ты ему не нравишься, – тихо прошипел я.

Кажется, мой ответ удивил Алессу.

– Ты чего? – искренне изумилась она. – Он поцеловал меня, ты не услышал?

– Не всякому, кто целует тебя, ты нравишься. Алесса, только не с ним.

Я, словно в замедленной съемке, проследил, как в ее желтых глазах удивление сменилось острой злостью. Ее словно уколола обида, что я не верю ей.

– Как ты смеешь?! – взревела она. – Если ты считаешь, что я никуда не гожусь, это не значит, что так считает каждый! Для тебя потрясение, что я могу кому-то понравиться?

Я должен был остановиться, но слова полились сами:

– Ты просто молодая и глупая. Видишь то, что хочешь видеть. Ты Саймону не нужна, ему никто не нужен. Он играет с тобой, а ты все принимаешь за чистую монету.

В моем голосе были злоба и холод. А глаза наверняка едва не покрылись инеем.

– Ты настолько ненавидишь меня? Зачем унижать еще больше? – уже более жалобно произнесла Алесса. – Я не дам тебе принизить меня! Никому не дам!

Я отпрянул. Ветер сбил набок мои короткие русые пряди, встрепал футболку. Он был теплый и легкий, но ощущалось, что назревает буря.

А между нами – целый ураган.

– Принизить? Когда я хотел тебя принизить?

– Твое отношение ко мне было понятно с самого начала, – горько ответила Хилл. – Ты думаешь, что я глупая мелкая девчонка. И работаешь со мной только из-за договора с дядей.

Я сжал кулаки и метнулся к Алессе. Она попыталась отбежать, но я вцепился ей в локоть и притянул к себе. В ответ я напоролся на испуганный взгляд, словно она была забитым в угол кроликом, а я – ядовитой змеей. Которая буквально давится ядом.

И это правда.

– Я не задеть тебя хочу, а защитить, идиотка, – зарычал я. – Не выводи меня из себя! Если бы я не воспринимал тебя всерьез, не пытался бы отогнать от Саймона. Он тебе не пара! Пока ты не видишь, он смеется над тобой. Он над всеми смеется.

В ее глазах встали слезы, которые Алесса усердно пыталась сморгнуть. Заплакать при мне для нее будет верхом унижения.

– Надо мной смеешься только ты!

В горле встал ком.

– Тебе так важно, что я думаю о тебе?

– Ты прекрасно знаешь, что был авторитетом. Был.

В голове сплелись мысли. Это случилось молниеносно. Если ей так важно, что я делаю, что думаю и что говорю, то, очевидно, лишь мне под силу отвлечь Хилл от Стайместа.

– Тогда забудь о нем, – тихо сказал я.

Это был не порыв чувств, а желание помочь ей.

Я наклонился, чуть прижав к себе Алессу, и поцеловал. Мои губы коснулись ее, чуть приоткрывшись, и я прикрыл глаза.

Это продлилось секунду. Ту самую секунду, в которую Алесса замерла, напугалась, удивилась и осознала. В следующий момент она оттолкнула меня, вытаращив глаза. Вытерев губы тыльной стороной ладони, она резко отвернулась, пряча раскрасневшееся от смущения и злости лицо.

И дрожащим голосом сказала:

– Не надо. Не усложняй все поцелуями.

Она развернулась, подняв свои кроссовки с песка, и побежала прочь, гонимая штормовым ветром.

Мне показалось, что внутри умерла какая-то маленькая часть.

Мне показалось, что я проиграл. Что сделал все максимально неправильно.

Показалось, что я ее потерял.

Глава 7. Бессмысленный порочный круг

Течение, проходящее вблизи океана, омывающего Гавайи, принесло на острова шторм. Ливень не утихал уже второй день. Молнии вспыхивали, на секунду озаряя потемневшее хмурое небо, грозы раскалывали его пополам, а гром сотрясал набухшие бурые облака.

Вместо шквала был несильный ветер, поэтому островитяне могли гулять в дождевиках и даже без, если не боялись промокнуть. Машин на дорогах прибавилось вдвое, из-за чего Гонолулу наполнился пробками. Кабриолеты томились в гаражах. Туристы недовольно клевали носом перед окном отеля, не понимая, где же солнце, пальмы и серфинг. Вместо коктейля «Пина Колада» в руках они держали горячий чай или кофе.

Подобная погода идеально соответствовала моему настроению, хотя я и не был ей рад. Если бы было солнечно, я бы серфил, отвлекаясь на это. Но дождь заставлял меня сидеть на месте, из-за чего мыслями я постоянно возвращался в ту или иную часть прошлого, о котором думал все эти дни.

Я сидел в кураторском корпусе, где вдоль прозрачных ставней тянулся ряд рабочих столов, заваленных бумагами и папками. Это сродни учительской в школах, где преподаватели отдыхают от рабочего дня и проверяют контрольные работы. Кураторы здесь заполняли журналы, составляли планы занятий и тренировок.

Я сидел за своим столом, откинувшись на стуле и прикрыв глаза. Шум дождя успокаивал меня, одновременно оставляя наедине с самим собой. Я явился сюда еще утром, быстро составив план тренировок с Алессой, с которой, к слову, не виделся с того самого поцелуя.

И снова мыслями я вернулся к нему. Под прикрытыми веками вновь вспышкой озарился тот пляж, загорелись ее желтые глаза. Я снова почувствовал вкус ее губ и запах соленого воздуха. Будто снова пережил тот момент, когда она оттолкнула меня, одарив враждебным взглядом, которым смотрят на недругов.

А может, так и есть. Она была права тогда: я долго доставал ее и не воспринимал всерьез. Изначально занял позицию, будто она – обуза. А теперь, когда прошло время, все мои мысли только о ней. Нет, я не влюбился. Просто она засела в моей голове. Почему? Не знаю. Знаю только, что хочу, чтобы с ней было все в порядке и никто не смел обижать ее. Может, это братский инстинкт?

Размышляя об этом, я даже не успел обернуться на звук резко распахнувшихся дверей. Все произошло слишком быстро.

Едва я повернулся, чтобы глянуть, кто вошел, как неожиданно слетел со стула, ощутив тяжелую и ноющую боль в скуле. Переносицей я ударился о стол, и из глаз буквально искры посыпались. Я рухнул на пол, не соображая ровным счетом ничего. Я чувствовал, как лицо горит и как щека начинает опухать. У меня не хватило времени даже на то, чтобы разлепить хотя бы один глаз. Кто-то оказался быстрее, вцепившись мне в ворот футболки и потянув наверх. Я схватился за край стола, чтобы не свалиться снова. Голова закружилась и меня затошнило.

Я тут же подумал о сотрясении: наверняка я хорошо брякнулся головой о стол.

– Ну и мразь же ты, – выплюнул знакомый голос.

Я с трудом открыл глаза, перед которыми все плыло. Мир потерял контур, стал размытым для меня. Сквозь мутную пелену я различил бледное злое лицо, на котором двумя огнями горели золотые глаза.

Нет, у меня нет никакого братского инстинкта. Вот у кого он по-настоящему есть, так это у Марьена Хилла, который вломился сюда и ударил меня. Я быстро догадался, в чем причина.

– Парень, ты совсем одурел? – прохрипел я.

Хилл тряхнул меня сильнее, из-за чего голова заныла. Я застонал от боли. Под носом ощутил что-то мокрое – точно кровь пошла. Надеюсь, не сломан. Он у меня красивый, жалко будет.

– Заткнись, – зашипел он. – Если ты думал, что сможешь делать с моей сестрой все, что захочешь, то ошибался. Мы же обо всем договорились!

Он был в исступлении. Мне казалось, что парень даже может убить кого-нибудь. Лицо свирепое, губы дрожат от ярости. Вроде бы тощий, но Марио точно знает, куда лучше бить и как. Потому что делал он это хорошо. Вцепился в меня, словно ястреб, а с ног сбил так вообще мастерски. И сейчас у меня была проблема – этот самый зверь не собирался меня щадить.

– Отпусти, – рыкнул я, дернувшись. – Я вообще не трогал Алессу!

Марио резко разжал пальцы, отпустив футболку, и я, не удержавшись на ногах из-за головокружения, свалился на пол. В голове зазвенело, а меня опять затошнило. Я взялся за голову, сжав зубы и пытаясь вытерпеть боль. Ладно, я же спортсмен. У меня и кости из колена торчали, и руки в другие стороны выгибались. Что мне это сотрясение?

Медленно встав, держась за стол, я оперся об него и попытался прийти в себя. Поморгал несколько раз, возвращая миру вокруг привычные очертания. Попытался унять гул, стоящий в ушах, и тыльной стороной ладони вытереть кровь с лица. Получил я от него, конечно, мощно. И не за дело. Еще лучше.

Оказалось, что пока я сдерживал порывы проблеваться и успокаивал боль, Марио задвигал мне целую тираду. Я сосредоточился и прислушался.

– …и, оказывается, тебе абсолютно все равно! Неужели у тебя совсем нет чести? Или ты думаешь только одним местом? – ядовито шипел Хилл. – Ты обещал, что не коснешься Алессы с иными мыслями. Что только курируешь ее. Я просил не трогать ее, у моей сестры и без тебя проблем хватает! Твою мать, что может быть ниже, чем играться с доверчивой девушкой?!

– Что ты несешь? – устало спросил я, сплюнув. В слюне была кровь, значит, губу тоже задело. – Я ничего с ней не делал. У меня и задней мысли не было.

– Ты ее поцеловал, – ответил Марьен. – Она мне рассказала. И не держи меня за дурака! Я знаю, что у тебя к ней нет никаких чувств, ты бы сразу бросил ее. Так на кой черт лезть, если пообещал не делать этого?! – Марио зло топнул ногой, метнувшись ко мне и снова вцепившись в футболку. – Теперь я еще больше хочу втащить тебе!

Из-за дикого состояния и боли я двигался крайне медленно. Да и не хотелось драться с Марио. Что толку от боя с малолеткой? К тому же, если я нападу, это будет означать, что я защищаюсь. Словно я что-то и правда сделал.

Оттолкнув от себя парня, я злобно рявкнул:

– Держи себя в руках, иначе я тебе лицо сейчас разобью! – Неожиданно во мне тоже проснулась злость. – Сначала выслушай, а потом делай, тупица! Ты набил мне рожу просто так, и благодари богов, что я не убил тебя.

Хилл нахмурился, но замер.

– Объясняй, – требовательно сказал он.

Я устало вздохнул, вытер кровь под носом и поправил волосы. Возможно, если я расскажу Марио, то он сделает что-то со своей чокнутой сестрой. Ведь они близнецы, у них наверняка есть привязанность и они прислушиваются друг к другу. Вон, даже про наш поцелуй она ему рассказала. И психуют они одинаково.

– Алесса влюблена, – спокойно ответил я. – Точнее, ей так кажется.

– В тебя?

– Нет. Хуже.

Марио сощурил глаза.

– Ну?

– В моего друга Саймона. Он классный парень. Но вариант для серьезных отношений наихудший. – Что скрывать? Я его обожаю, но прекрасно знаю отрицательные стороны.

– Опиши.

– Ветреный и эфемерный музыкант, любит танцевать и выпивать.

Я заметил, как на лице Марьена снова промелькнул гнев.

– Твою мать! Ты серьезно?

– Грех шутить с набитой мордой, – пожал я плечами.

Хилл взялся за голову и, закатив глаза, устало застонал. Он стал ходить кругами, сделав вид, что смертельно устал и случилось то, чего ему очень не хотелось. Хотя, собственно, так оно и было. Я проследил, как этот худой мальчишка сел на корточки, взявшись за голову.

– Ну почему Алесса не может быть простой девчонкой, чтобы мне не приходилось опекать ее и я мог свободно слоняться где хочу, не беспокоясь о ее состоянии?

– Так не опекай.

– Тогда у нас обоих крыша поедет. – Марио тяжело выдохнул и поднял ко мне голову. – Что, у нее совсем шансов нет с этим парнем? Не знаю, что выкинет ее больное сознание, если он ее бросит.

Я медленно сел на свой стул, состроив страдальческую гримасу.

– Ладно, ладно, – скривил губы Марьен. – Извини, что ударил тебя. Хоть доказательств и нет, но я тебе верю.

– И на том спасибо, малой, – ухмыльнулся я. – А с Саймоном шансов нет. Он вроде как другую любит.

Хилл резко вскочил на ноги, сжав кулаки, и взглядом метнул в меня молнию, словно я сделал что-то не так.

– Достало. Не хочу разбираться в этой херне. Плевать, что с ним не так, просто запрещу ей подходить к нему и все.

Юноша, поежившись в своей кофте, резво направился к выходу и спустя мгновение вышел прочь. Они и правда с Лисс близнецы: пронесся здесь, как ураган, и так же резко исчез. Но его слова меня не убедили. Мы оба знали: черта с два она его послушается.

* * *

Я видел, как Саймон, натянув довольную и даже хищную ухмылку, широко шагал вдоль бара, собирая чужие заинтересованные взгляды. Он пригладил темные волосы и выглядел сегодня безупречно. Побритый, аккуратно одетый, харизматичный. Саймон Стаймест – то самое идеальное воплощение притягательного и одновременно недосягаемого музыканта-фронтмена группы. Эдакого безалаберного плохиша, гедониста и эгоиста.

Честно говоря, меня всегда забавляло то, насколько это неправда.

Обычно он был просто безалаберным плохишом. Без той завораживающей искры, которая сейчас добавляла ему шарма. Но сегодня особенный день. Сегодня он был в этом образе не просто так.

– Эй, ты! – позвал я его, махнув.

Я сидел за барной стойкой, держа в пальцах узкий стакан с истинным американским бурбоном. Это была вторая порция, поэтому чувствовал я себя достаточно расслабленно. На мне был старый растянутый синий свитер, серые джинсы и кроссовки. Я зашел в бар еще до того, как пошел дождь, в тот короткий миг, когда немного распогодилось, поэтому остался сухим. У Саймона, который зашел в помещение меньше минуты назад, были слегка влажные волосы, а его голые плечи в майке блестели от капель дождя. Когда друг дошел до меня, сев на высокий стул рядом, заказав ром и устроившись поудобнее, я пристально посмотрел на него. Его карие глаза потемнели в тусклом, но теплом и уютном свете комнаты, гранича с холодной серой темнотой на улице.

Сай молчал, но я видел, что у него чрезвычайно хорошее настроение.

– Ну, – заговорил снова я, – рассказывай.

Стаймест игриво вскинул брови.

– Что именно?

– Ты знаешь.

Он закатил глаза и устало откинулся на стуле.

– О поцелуе с твоей маленькой подружкой?

– Нет, мне все равно, – сделал я как можно более отчужденный вид. – Про другое.

Сай улыбнулся. Он имел небольшую особенность: когда улыбался, то поднимался сначала один уголок губ, а затем второй. В такие моменты он выглядел задиристым мальчишкой.

– А я думаю, что тебе не все равно. Ты ревнуешь? Ненавидишь меня?

Я нахмурился и в следующую секунду запрокинул стакан, залпом осушив его. Зажмурился, проглотил. В груди потеплело, горло обожгло, и мысли окутало приятной дымкой. Я прокашлялся, вытерев рот, и покосился на Стайместа.

– Сай, – вздохнул я, – Алесса не моя девушка. Я к ней никак не отношусь. Делай что хочешь, хотя мне и не нравится, что ты совращаешь мою ученицу. Но я не могу запретить тебе. И никаких видов на нее не имею, поэтому не ревную. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о сестре.

Главное было не показать, что на самом деле меня изрядно бесят его отношения с Лисс. Иначе он захочет сыграть на этом. Есть такие люди, которым особое удовольствие доставляет выводить человека на эмоции и наблюдать за этим. Истинное извращение, как по мне.

На мою просьбу рассказать о сестре Саймон кивнул, снова пытаясь сдержать улыбку. Он выглядел так, словно очень хотел, чтобы я спросил.

– А, ты об этом… – произнес он так, словно это ерунда. – Ты о Стелле.

– Вы двоюродные, да?

– Да.