Текст книги "Микеланджело Буонарроти"

Школа скульпторов старика Бертольдо

Однажды славный правитель Лоренцо де Медичи по доброте своей назначил скульптора Бертольдо ди Джованни, ученика великого Донателло, смотрителем сада на площади Сан-Марко. В этом саду была собрана уникальная коллекция произведений искусства: скульптур, античных статуй, картин, монет, драгоценных камней и прочего. Медичи хотел двух вещей: доверить свою коллекцию эксперту, способному профессионально реставрировать любое произведение, и создать в саду школу скульпторов.

Следует отметить, что после смерти великих Гиберти и Донателло (в 1455 и в 1466 году соответственно) искусство скульптуры во Флоренции находилось в запущенном состоянии, и Лоренцо Великолепный мечтал о его возрождении. Поэтому он отправил гонца к Доменико Гирландайо с вопросом, есть ли у него в мастерской талантливые молодые люди, которые были бы способны учиться в новой школе маэстро Бертольдо.

В книге «Микеланджело» Надин Сотель читаем:

«Когда Лоренцо Великолепный вызвал Бертольдо из госпиталя Санто-Спирито, где старик уже готовился покинуть этот мир, тот, как говорят, резво вскочил со своего соломенного тюфяка, явно не желая уходить, не передав прекрасным молодым людям все известные ему секреты золотого века скульптуры»¹⁸.

После смерти Донателло слава Бертольдо распространилась по всему Апеннинскому полуострову, причем наиболее всего он преуспел в области бронзовой скульптуры. К сожалению, сейчас, в семидесятилетнем возрасте, от прежнего мастерства у него остались лишь распухшие руки с негнущимися пальцами. Тем не менее он с видимым удовольствием ухватился за неожиданно предоставившийся ему шанс: вновь заняться литьем, но уже не любимой бронзы, а удивительных талантов, в которых так нуждался Лоренцо Великолепный.

Знакомство с Лоренцо де Медичи

Тем временем в мастерской маэстро Гирландайо на другом конце города в число первых учеников успели выбиться двое: первым стал маленький и саркастичный уродец (то есть Микеланджело), вторым – высокий красавчик-блондин (Франческо Граначчи). Они-то и были приглашены в сады Лоренцо Великолепного.

Когда Микеланджело и Граначчи прошли через тяжелые решетчатые ворота, маэстро Бертольдо еще находился в своих апартаментах, так что юношей никто не встретил, и они быстро потерялись среди всевозможных античных сокровищ, от которых нельзя было оторвать взгляд.

Да, это было нечто! На дивные скульптуры юноши смотрели с горьким чувством понимания, что это практически невозможно превзойти. Что касается Микеланджело, его самолюбие было уязвлено. Он испытывал просто физические страдания, осознавая подавляющее могущество титанов искусства. Но, в отличие от Граначчи, эта мысль не смиряла его, а напротив, разжигала его упорство. У него чесались руки показать всем, на что он способен.

В конце концов Микеланджело и Граначчи случайно натолкнулись на какого-то молодого человека, сидевшего на корточках в самом дальнем углу сада. Он был занят тем, что натирал землей одну из статуй, явно желая придать ей вид, будто она гораздо старше, чем было на самом деле. Увидев непрошеных гостей, молодой человек вскочил на ноги и представился:

– Пьетро Торриджиано, из семейства Торриджиани!

Они разговорились и не заметили, как к ним подошел сам Лоренцо Великолепный. Этот человек словно вырублен из камня, подобно окружавшим его скульптурам. Говорят, он уродлив, но правда ли это? Да, у него массивная челюсть и слишком длинный нос, а губа чересчур резко выдавалась вперед. Но его темные глаза были удивительно умными, аура же, распространявшаяся вокруг него, вызывала желание сразу же упасть перед ним на колени.

Увидев хозяина, Пьетро Торриджиано почтительно поклонился, а Микеланджело в ответ на вопрос, кто он такой, вдруг выхватил резец и удивительно быстро вырубил из маленького куска мрамора, валявшегося поблизости, голову фавна, стилизованную под Античность.

Она получилась настолько удачной, что Лоренцо де Медичи, обычно скупой на похвалы, воскликнул:

– Да ты – настоящий гений!

Но маленький скульптор не удовлетворился этим. В порыве фантазии он так же быстро изваял пасть фавна с высунутым языком и острыми зубами. После этого Лоренцо Великолепный обнял подростка и рассмеялся:

– Друг мой, – сказал он, – позволено ли мне будет сделать вам небольшое замечание?

– Замечание? – переспросил Микеланджело.

– Лучше сказать – небольшую критику.

– Речь пойдет о голове моего фавна?

– О голове вашего фавна.

– А кто вы такой, чтобы критиковать мою работу? Я вас не знаю.

– Какая разница, кто я, главное, чтобы критика была справедливой. Не так ли?

– И в чем же она состоит, эта ваша критика?

– Вы же хотели изобразить старого фавна? – вопросом на вопрос ответил незнакомец.

– Конечно.

– Так вот, вам следовало бы знать, друг мой, что у стариков редко остаются на месте все зубы.

И тогда Микеланджело, густо покраснев, одним резким движением сломал зуб своего фавна и отколол ему часть десны. Правитель Флоренции, восхищенный подобным проявлением характера, не мог больше говорить ни о ком, кроме Микеланджело. Все кончилось тем, что Медичи решил оставить его у себя дома, объявив Лодовико Буонарроти, что теперь будет считать его сына одним из своих сыновей.

Бенджамин Блеч и Рой Долинер пишут:

«Лоренцо неофициально усыновил грубоватого парня и поселил его в большом дворце Медичи. Таким образом, Микеланджело стали воспитывать вместе с самыми богатыми отпрысками Европы, он обедал с ними за одним столом, его обучали лучшие преподаватели Италии. Этот период станет самым счастливым в его очень длинной жизни и навсегда изменит его отношение к Богу, религии и искусству»¹⁹.

В результате маленький скульптор остался во дворце Медичи на три года – до смерти своего покровителя.

Лодовико Буонарроти был против. Он осуждал сына, говоря, что все это лишь отвлекает его от настоящей жизни, и твердо стоял на том, что никогда не позволит ему стать каким-то там каменотесом. Франческо Граначчи так и не смог убедить его в том, какая существует разница между настоящим скульптором и каменотесом, хотя они очень долго спорили на эту тему. Но кто осмелится сказать «нет» верховному правителю? Поэтому, когда в дело вмешался сам Лоренцо де Медичи, Лодовико сказал:

– Мы принимаем предложение вашей милости, но это лишь потому, что Микеланджело и все мы телом и душой подчиняемся воле вашего великолепия!

Это и в самом деле было предложение, от которого невозможно отказаться, ведь потом «Великолепный» ежемесячно платил Лодовико пять золотых монет, назначив его на пост офицера таможни.

Место в таможне Лодовико ди Леонардо Буонарроти Симони выбрал для себя сам. Ему это казалось пределом мечтаний. Лоренцо Великолепный, привыкший все мерить совсем другими масштабами, немедленно предоставил ему это место, но при этом рассмеялся:

– Ты никогда не будешь богат, друг мой…

Впрочем, отец Микеланджело и этим был вполне счастлив. Тем более, он успел убедиться, что его сын все-таки не будет простым каменотесом, проводя время в подобном избранном обществе, и уже не сожалел о том, что когда-то дал согласие в ответ на показавшуюся ему такой странной просьбу маэстро Гирландайо.

Конфликт с Пьетро Торриджиано

Как мы уже говорили, сад возле монастыря Сан-Марко был чем-то вроде музея античностей под открытым небом, и там было проще всего открыть школу скульпторов. Тем не менее совсем в другом месте, а именно – в церкви Санта-Мария дель Кармине, маэстро Бертольдо заставлял своих учеников копировать фрески знаменитого живописца Мазаччо. Там-то Микеланджело и получил свой первый урок общения с реальным миром, да такой суровый, что он запомнился ему на всю жизнь.

А произошло вот что. Когда он прибыл учиться у маэстро Бертольдо, он познакомился с Пьетро Торриджиано. Тот выглядел полной противоположностью Микеланджело – был богат и очень красив. Но оба имели горячий темперамент и самомнение, а посему столкновения между ними не пришлось ждать долго.

Возможно, в капелле Санта-Мария дель Кармине Микеланджело начал смеяться над рисунками Пьетро. Как бы то ни было, взбешенный Торриджиано вдруг напал на него и так сильно ударил по лицу, что сломал ему нос.

«Я сжал кулак, – рассказывал он потом художнику Бенвенуто Челлини, – и так сильно ударил его в нос, что почувствовал, как кости и хрящи сломались, словно какая-нибудь облатка. Так я пометил его на всю оставшуюся жизнь»²⁰.

Лоренцо де Медичи пришел в ужас от произошедшего и сразу же выслал Торриджиано из Флоренции.

Пьетро Торриджиано был очень талантлив, но после этой истории его постоянно преследовало презрение флорентийцев. Тот же Бенвенуто Челлини потом рассказывал, как однажды Торриджиано приехал во Флоренцию набирать художников для работы в Англии. Предложение было очень интересное, но Микеланджело даже не стал с ним встречаться. А ведь с того ужасного события прошла уже четверть века!

Микеланджело и до этого не выглядел особенно привлекательным, но со сломанным носом он стал чувствовать себя просто уродом.

У Бенджамина Блеча и Роя Долинера читаем:

«Он пытался компенсироать свои недостатки, полностью уйдя в работу, часто избегая романтических отношений, таким образом защищая себя от последующего разочарования. Он стал еще более взыскательным и эгоцентричным. У психологов есть специальный термин, который характеризует подобное поведение. Они называют это претенциозностью (grandiosity), когда человек скрывает свое чувство неполноценности высокомерным или властным поведением. К сожалению, до конца жизни Микеланджело только несколько близких друзей будут способны пробиться через его высокомерие и узнать одинокого, чувствительного, нуждающегося в любви мечтателя, который скрывался внутри него»²¹.

Платоновская академия

Лоренцо де Медичи был человеком с характером, вдумчивым и обладающим удивительной способностью принимать единственно верные решения. Им восхищались все флорентийцы, а он, соединяя в себе холодный расчет с поистине артистической чувствительностью, творил чудеса дипломатии для поддержания мира. Флоренция времен Лоренцо Великолепного была подобна театру, и Микеланджело жил в течение нескольких лет посреди настоящего водоворота народных праздников и строгости философских дискуссий Платоновской академии, созданной философом Марсилио Фичино.

Платоновская академия в Кареджи – так называлось объединение литераторов и философов гуманистического направления, в рамках которого развивался флорентийский неоплатонизм. Она была основана в 1462 году волей мецената Козимо де Медичи, подарившего молодому Марсилио Фичино набор греческих рукописей с сочинениями Платона и его последователей.

Марсилио Фичино, родившийся в 1433 году, был сыном врача семейства Медичи. Самый известный протеже Козимо Старого, к пятидесяти семи годам он сделал переводы платоновских текстов, произведений Аристотеля, Конфуция, Заратустры и египетских философов, включая многочисленные тома «Божественного Пимандра» – весьма редко встречающегося произведения мага Гермеса Трисмегиста, предшественника Платона, о душе и культуре.

Обученный медицине своим отцом, Марсилио Фичино еще при жизни стал настоящей легендой: он даже спал с пером в руке и всегда носил один и тот же вышитый камзол, который со временем стал походить на его стоптанные сапоги. Острые афоризмы Фичино будут потом питать костры инквизиции.

В академии можно было также встретить Кристофоро Ландино (бывшего воспитателя отца Лоренцо де Медичи), писавшего стихи на латыни и сделавшего переводы «Естественной истории» Плиния, а также сочинений Цицерона. Бывал там и сам Лоренцо Великолепный, почитавшийся не только как глава Синьории²², но и как автор комментариев к первому изданию «Божественной комедии», напечатанному во Флоренции. Он и сам писал прекрасные стихи, и его по праву называли «вторым Данте».

Кстати сказать, в группе последователей Платона прозвища возникали сами собой. Например, молодого графа Джованни Пико делла Мирандола называли Пико Божественным. Будучи потомком богатой княжеской семьи, он изучал церковное право в Болонье, затем учился в Ферраре, Падуе и Павии. В 1484 году, в возрасте всего двадцати одного года, он оказался во Флоренции и присоединился к обществу, где главенствовали Марсилио Фичино и Лоренцо де Медичи.

Он считался «человеком, который знает все»²³. Со всей Европы люди шли спросить совета у Пико Божественного: во «дворце его памяти» обреталось более двадцати живых и мертвых языков со всеми произведениями, написанными на них, вплоть до последней запятой. В 1487 году его девятьсот «Философских тезисов»²⁴, имевших целью примирить все религии, были признаны ерестью папой Иннокентием VIII и публично сожжены в Риме. Говорили, что благодаря высокому покровительству Лоренцо Великолепного Пико удалось бежать из Ватикана. «Философские тезисы» позже были напечатаны в нескольких экземплярах и с огромным успехом ходили по рукам.

Еще в Платоновской академии был Анджело Амброджини по прозвищу «Полициано» – автор «Стансов на турнир», поэмы, имевшей наибольший успех после Петрарки и восхвалявшей младшего брата Лоренцо де Медичи, Джулиано, убитого во время заговора Пацци²⁵). На вид Полициано был таким страшным, что рядом с ним даже Лоренцо казался красавцем. С утра до вечера его видели бегающим по дворцу, где его преследовали семеро детей Великолепного, за обучение которых он отвечал. Этот несравненный латинист и эллинист публиковался с десятилетнего возраста. Он считал очень важным, чтобы обучение никогда не отделялось от игры. Именно он стал наставником Микеланджело.

Джованни и Джулио де Медичи

Это собрание выдающихся людей сильно отдавало ересью, но тем не менее именно оно породило двух пап, которые существенно повлияли на судьбу Микеланджело. Первым был Джованни, средний сын Лоренцо Великолепного. Он, как и Микеланджело, родился в 1475 году, и его будущее было предначертано заранее: он должен был подкрепить самым высоким духовным саном финансовый авторитет семейства Медичи. Другими словами, он обязан был стать папой. Ему с рождения прочили кардинальство, и он до этого дошел в шестнадцать лет, непосредственно перед смертью своего отца.

В 1512 году сокровенное желание Лоренцо Великолепного реализуется: Святая Коллегия, собравшись на шесть дней в душной Сикстинской капелле, единодушно изберет толстяка Джованни папой, дав ему официальное имя Лев X.

Кроме Джованни был еще Джулио, внебрачный сын Джулиано де Медичи, младшего брата Лоренцо, умершего в 1478 году. Он был почти ровесником Микеланджело. Высокий, худой и элегантный, он казался прямой противоположностью кузена Джованни. Он пошел за папой Львом X и стал его «серым кардиналом». В конце 1523 года, через двадцать два месяца после смерти Льва X, его нарекут папой Климентом VII, и он сменит своего предшественника, «эфемерного» папу Адриана VI. Таким образом, мечта Лоренцо Великолепного будет превзойдена: не один, а целых два папы из рода Медичи!

«Мир свободной мысли и дискуссий»

«Молодой Микеланджело, – пишут Блеч и Долинер, – с огромной жаждой к новым знаниям окунулся в этот мир свободной мысли и дискуссий. Это было еще более волнующим и по другим причинам. Он был выходцем из холодной, недружной семьи без интеллектуальных или художественных порывов, а здесь он был окружен самым утонченным двором в Европе. Также он только начинал осознавать свой интерес к другим мужчинам. Было ли это результатом того, что его родители жили далеко и умерли молодыми, или это просто было его врожденным свойством, мы никогда этого не узнаем. Что мы знаем точно, так это то, что он жил в городе, в социальном круге, где отношения между мужчинами встречались очень часто, и это принимали все, кроме церкви. В действительности, мужская любовь и отношения между ними были настолько распространены, что в других частях Италии это называли «флорентийской склонностью». Мы также знаем, что многие мужчины, которые относились к Платоновской академии и саду Сан-Марко, были любовниками мужчин. Полициано, Фичино и Пико – все попадали в эту категорию. В 1494 году Полициано и Пико умерли от загадочной болезни. Судя по ее симптомам, похоже, что они стали одними из первых жертв первой волны сифилиса во Флоренции в тот год»²⁶.

Весьма интересное замечание, и мы к нему еще вернемся, рассказывая о «флорентийской склонности» самого Микеланджело.

Первые произведения Микеланджело

Крамольные дискуссии во дворце Медичи, несомненно, полвека спустя наложат отпечаток на содержание фресок «Страшного суда» – творения Микеланджело, украшающего стены Сикстинской капеллы в Риме. Пока же его первым заметным произведением стала «Мадонна у лестницы». Это небольшой барельеф, изготовленный примерно в 1491 году, когда Микеланджело было шестнадцать лет, то есть в год смерти маэстро Бертольдо.

Без сомнения, этот барельеф выполнен не без влияния ранних работ Донателло. В частности, Микеланджело использовал здесь метод stiacciato, примененный Донателло в его «Мадонне Пацци», которая до 1870 года хранилась в Палаццо Пацци во Флоренции, а сейчас находится в Государственном Берлинском музее. Эта техника состоит в том, чтобы сделать скульптуру почти плоской, учитывая взгляд зрителя таким образом, чтобы она показывала свои истинные пропорции только с определенного расстояния.

Второе интересное произведение – «Битва кентавров». Это барельеф внушительного размера, вырубленный в мраморной глыбе. Он более выпуклый, и здесь главный интерес Микеланджело проявился в изображении переплетения борющихся тел. Кстати сказать, это просматривалось потом во всем его творчестве: крепкое обнаженное мужское тело в движении. А вот женские тела художника особо не интересовали. В «Битве кентавров» есть одна женская фигура – Гипподамия, из-за которой, собственно, и началось кровопролитие. Но ее сразу и не заметишь: она изображена со спины и выглядит слишком «по-мужски».

Биограф Микеланджело Надин Сотель пишет: «Микеланджело сам знал, что «Битва кентавров», выполненная непосредственно перед смертью Лоренцо де Медичи в апреле 1492 года, – есть его первое произведение, достойное подобного наименования. Оставшийся незаконченным из-за возвращения в отцовский дом, этот рельеф сопровождал его всю жизнь»²⁷.

Смерть Лоренцо Великолепного

Лоренцо де Медичи не стало в ночь с 8 на 9 апреля 1492 года. Ему было сорок три года, и умер он от лихорадки, вызванной подагрой, но он также страдал от резких болей в желудке, что делает вполне допустимой и версию об отравлении. Ко всеобщему удивлению, перед смертью он пригласил к себе Джироламо Савонаролу, настоятеля монастыря Сан-Марко.

Это был доминиканский священник, он происходил из старинного падуанского рода. В 1475 году он тайно бежал из родного дома в Болонью, где поступил в монастырь. В 1482 году его отправили проповедовать в разные города, а потом послали во Флоренцию.

Чувствуя приближение смерти, Лоренцо Великолепный пригласил к себе Савонаролу, чтобы исповедоваться у него, но тот не дал умирающему отпущения грехов.

В книге «Загадка Микеланджело» написано вот что:

«Необычная гроза разбушевалась над городом в апреле 1492 года и разрушила башенный фонарь наверху знаменитого купола собора. Обугленные куски упали напротив дворца Медичи. Через три дня Лоренцо поразила загадочная болезнь <…> Лоренцо пригласил нескольких суеверных знахарей, которые пытались спасти его жизнь настойкой из жемчуга и драгоценных камней. Это только ухудшило его состояние, и он послал за Савонаролой, чтобы тот отпустил ему все его грехи и молился за его душу. Не существует достоверной информации о том, какие слова были произнесены у постели, но похоже, что Савонарола, как всегда непреклонный, проклял Лоренцо и ушел. Великолепный умер в мучениях вскоре после этого»²⁸.

И почему он выбрал именно этого брата-домини-канца, который называл его в своих проповедях посланцем дьявола? Это так и останется загадкой. Как останется загадкой и тот факт, что 9 апреля 1492 года, на другой день после смерти Лоренцо де Медичи, тело его персонального врача Пьеро Леони было найдено на дне колодца. Кто-то считает, что это было убийство, кто-то – что самоубийство.

Глава 3
Становление мастера

Пьеро де Медичи по прозвищу «Глупый»

Как пишет Шарль Клеман, со смертью Лоренцо Великолепного «Микеланджело потерял гораздо больше, чем просто покровителя»²⁹. С его смертью начала сходить на нет и слава Флоренции. Что же касается Микеланджело, то его эта смерть погрузила в состояние глубокой меланхолии, удваивавшейся чувством потери, связанным с недавним уходом из жизни добрейшего маэстро Бертольдо. Да, подобная ситуация никак не способствовала формированию оптимистического взгляда на мир. Видеть старшего сына Лоренцо, Пьеро де Медичи, слабоумного (он недаром имел прозвище «Глупый») и совершенно бесхарактерного представителя семейства, пришедшего к власти благодаря славе отца, да еще единодушным решением Синьории, – было отчего прийти в отчаяние.

Совершенно подавленный, Микеланджело вынужден был вернуться в родной дом. Во дворце Медичи ему места теперь не оставалось. Они с Пьеро были несовместимы. И у художника не имелось другого варианта, кроме как без всякого энтузиазма вернуться в мастерскую Гирландайо, который внезапно удвоил его жалованье – к большой, кстати, радости Лодовико Буонарроти.