Текст книги "Голем"

Глава вторая

Начальник первого особого отдела Хенрик Дершеф не просто разозлился, он был в бешенстве.

– Полезли вопреки приказу! Сорвали операцию! – чеканил он, вышагивая туда-сюда перед проштрафившимися подчиненными. – Упустили Куратора! Три месяца работы слили коту под хвост!

За годы службы армейская выправка настолько въелась в керр Дершефа, что ее не сгладила даже должность начальника первого отдела Апперфорта – хоть и приравненная к военной, но по факту связанная с решением бюрократических вопросов и разгребанием проблем, которые подкидывали не в меру ретивые подчиненные.

Идеально отутюженный фрак насыщенного винного цвета с золочеными пуговицами, накрахмаленные до белизны воротничок и манжеты, благородная седина на висках, расправленные плечи, лаковые перчатки на заложенных за спину руках и гордый профиль с орлиным носом – керр Дершефа хоть сейчас можно было отправлять принимать гранд-парад, посвященный победе Великой Федерации Гезецлэнд в трехлетней войне с лаосскими свиньями, что ежегодно проходит в столице в середине весны.

Каждый раз, когда шеф оказывался рядом, Юрген невольно втягивал голову в плечи. Операцией командовал керр Гробер, а значит, формально и ответственность за успех или провал тоже на нем. Но перекладывать общую вину на напарника молодой человек считал верхом трусости. Во-первых, у инспектора, пусть и стажера, должен быть свой ум, и раз уж поддержал план, нечего бежать от ответственности. А во-вторых, Юрген по-прежнему считал, что они поступили верно.

– …Еще и голема чуть не угробили!

– Хорош, а? Побузил и довольно, – отозвался Луцио, дождавшись, пока начальство возьмет паузу, чтобы перевести дух. – Макаронника мы взяли, девку спасли.

– Демон с ней, с девкой! У нас под носом скрывается целая преступная сеть, а ты мне про какую-то профурсетку!

– Вряд ли керр Хаутеволле спокойно бы отнесся к гибели единственной дочурки, – невинно заметил обер-детектив. – А если бы он еще узнал, что это первый отдел ее упустил…

Дершеф поджал губы, признавая правоту подчиненного. Государственный управляющий местной мануфактурой по производству манакамней – одной из десяти в Федерации – обладал достаточным влиянием в ландтаге, чтобы устроить неприятности если не всей службе безопасности и правопорядка, то некоторым ее сотрудникам так точно. Даже сотрудникам особого отдела по расследованию преступлений, связанных с одаренными, пусть керр Дершеф официально и не подчинялся бургомистру.

– Да и куклу твою драгоценную Райнер небось уже подлатал. Или лучше, чтобы в ту дрянь мы со стажером вляпались?

– Ладно, молодежь нынче в их институтах ничему не учат, – уже мирно отозвался керр Дершеф, посмотрел на возмущенно вспыхнувшего Юргена, благо тот решил промолчать и не козырять дипломом с отличием, понимая, насколько это глупо. – Но ты-то как не почуял эхо от «мышеловки»?! Пусть и сбитое.

– Дык о том и твержу, не было эха! Либо наш макаронник – чертов гений, способный полностью убрать излучение маны, либо в мастерской завелась крыса.

– Либо чертов гений – кто-то из окружения Куратора, – продолжил мысль подчиненного Дершеф.

– И сдается мне, тот догадывался, что логово вивисектора засвечено, а потому и не торопился на посиделки. Так что выпиши нам премию и успокойся, – закончил Луцио.

Юрген аж зажмурился от подобной наглости. Керр Дершеф ожег подчиненного негодующим взглядом, но цыкнул почему-то на стажера.

– Выйди.

Молодой человек вылетел из кабинета. И только в коридоре опомнился, что не знает, понимать ли распоряжение начальства как приказ возвращаться к обычным обязанностям либо же дожидаться, когда Хенрик, расправившись с наглецом обер-детективом, примется за его подопечного. Вернуться и уточнить стажер не рискнул.

Луцио задерживался. Толстые стены и плотно закрытая дверь не пропускали слова. Юргену удалось различить единственную фразу: «Молодежь не порти мне», – и то он не рискнул бы утверждать, что прозвучала именно она. От нечего делать он притулился на подоконнике и занялся пересчетом прохожих на площади. Сбился, засмотревшись на буксующий у поворота манакат, начал заново.

По коридору прошла пара инспекторов, которые заинтересованно покосились на стажера, но не окликнули. Прибежал запыхавшийся курьер с бумагами, кивком указал на кабинет шефа, Юрген также жестом ответил, что лучше не стоит, и лопоухий парень понятливо удалился.

На семьдесят восьмой женщине – понурой келер, закутанной в цветастую шаль, – дверь открылась. Керр Гробер довольно щурился, напоминая дорвавшегося до крынки со сметаной кота, но никак не человека, только что получившего хорошую взбучку.

– А, ты еще здесь? Чего приуныл-то? – Луцио покровительственно хлопнул напарника по плечу. – Пойдем отметим удачное завершение твоего первого дела. Неподалеку есть неплохая пивная. А еще по утрам там подают вкуснючий омлет с настоящими охотничьими колбасками. Ты небось ведь даже позавтракать не успел, после ночных приключений-то!

– Керр Дершеф…

Юрген робко напомнил, что начальник едва ли одобрит загул в рабочее время и вообще не далее как пять минут назад грозился уволить их к чертовой бабушке, а потому, наверное, не стоит давать керр Дершефу новый повод для недовольства. Луцио отмахнулся с присущим «старикам» легкомысленным отношением к дисциплине.

– Да не робей! Хенрик у нас мужик строгий, но справедливый, с пониманием. А ворчит – так это чтобы не расслаблялись сверх меры.

* * *

Пьянка, начавшаяся на соседней улице с пары кружек пива «для настроения», переползла в отделение, когда захмелевший керр Гробер заявил, что неправильно это – оставлять захудалый городишко без присмотра надолго. К тому же коллеги обидятся, если их не позвать на посвящение, и вторая угроза оказалась действеннее.

Пришлось потратить бо́льшую часть пока еще гипотетической премии на налаживание социальных связей, а по-простому заказ двух бочонков пенного и нескольких бутылок чего покрепче с доставкой до отделения.

Детективы приняли подношение с щедростью северных божков, накрыв стол кто чем богат. Настоящий ажиотаж вызвала свиная рулька с хреновиной, под одобрительный галдеж вытащенная из загашника керр Фолтерштапом – улыбчивым дедком того почтенного возраста, когда пора уделять время не работе, а собственному саду и внукам.

Угощение разлетелось едва ли не быстрей, чем оказалось на столе. Юргену, который тушевался в присутствии старших, после того как блюдом завладел керр Раттенсон, только и досталось на один зуб попробовать. Впрочем, оценить смак ему все равно помешало плохое самочувствие – после бессонной ночи и пережитого волнения его слегка мутило и «вкуснючий» омлет бурчал в желудке.

Керр Дершеф пару раз прошел мимо по коридору, укоризненно покачал головой, но ничего не сказал, тем самым дав негласное добро на творящееся в кабинете Луцио безобразие.

– Ты не переживай, братишка! Поначалу всегда трудно. Привыкнешь!

Заметив мрачность коллеги и неправильно ее истолковав, Дидрич Кляйнер, которого все звали просто нашим Диди, по-приятельски закинул руку Юргену на плечо. Парень казался воплощением несуразностей. То ли виной тому были нескладная фигура с непропорционально длинными конечностями, то ли вечная расхлябанность и глуповатая улыбка, то ли неспособность долго усидеть на одном месте и доходящая до неприличия раскованность, с которой он нарушал границы чужого личного пространства.

Диди недавно сам закончил стажировку. До появления Юргена это он был младшим сотрудником отдела и теперь радовался возможности взять над кем-то шефство.

– Старички наши строгие, но добрые – не обидят.

– Кого это вы стариком назвали, Диди? – притворно возмутился жилистый детектив лет тридцати с классически правильными чертами лица.

Керр Лабберт Рум заслуженно считался одним из самых красивых мужчин города, и его прямо-таки хотелось видеть среди богемы – артистом на сцене театра, моделью известного скульптора, на худой конец альфонсом, развлекающим богатую келер не самой первой свежести. В тесном кабинете Гробера в компании повеселевших стражей порядка он смотрелся… неуместно.

Керр Рум часто представлял отдел на общественных встречах и конференциях. А еще не собирался «беречь физиономию» и профессионально боксировал. В силу последнего обстоятельства спорить с ним решались немногие.

– Не вас, керр Лабберт. Конечно, не вас.

Бывший стажер поспешно откусил сразу половину бутерброда, избегая продолжения опасного разговора. Фолтерштап, хитро сощурившись, весело, по-стариковски закудахтал.

– Керр Ривай, ваша рулька восхитительна! И как вам удается создавать настоящие кулинарные шедевры? – воспользовавшись случаем, Диди ловко сменил тему.

– Элементарно, – улыбнулся старейший обер-детектив-инспектор, продемонстрировал морщинистые кисти. – Сам вертел. Вот этими ручками. В любом деле главное не бояться запачкать руки.

К удивлению Юргена, над непонятной шуткой засмеялись все, напомнив, что он пока среди этих людей новичок.

– Пташка-то наша зачирикала? – уточнил Луцио, когда веселье пошло на спад.

– Куда же ему деваться? – пожал плечами керр Фолтерштап.

– Наш Ривай мертвому язык развяжет! – восторженно сообщил стажеру Диди. – Он же, как и Дершеф, участвовал в Лаосской кампании. Но если Хенрик на войну попал зеленым юнцом, то Ривай в то время уже состоял в abyssus, контрразведке то есть. А эти ребята выжмут информацию из кого угодно, пускай и придется перемолоть на фарш!

Юрген невольно вспомнил уроки новейшей истории в институте, а также демонстрируемые профессором фотокарточки – черно-белые и размытые, но оттого не менее впечатляющие. Вряд ли обер-детектив-инспектор действительно «проворачивал арестованного на фарш» – не те время и ситуация, но рулька на пару с омлетом подкатили к горлу.

– Забавный экземпляр, хочу вам сообщить, – не замечая позеленевшего стажера, сказал керр Фолтерштап. – Уж какие выдумщики мне ни попадались, но этого я, пожалуй, запомню. Угадаете, почему он тех девиц резал? Чтобы освободить!

Керр Рум скептически хмыкнул. Ривай промочил горло, продолжил:

– Все это, конечно, чушь собачья! Я предполагаю, мы имеем дело с психофизической аномалией – гиперчувствительностью к манаизлучению, помноженной на навязчивые галлюцинации. Если поднять архивы, вероятно, выяснится, что убитые носили при себе внушительный запас артефактов с манакамнями.

– Одно непонятно, как он девиц с улицы уводил и почему никто ничего не видел? – уточнил Лабберт Рум.

– Теоретически… заметьте, я говорю теоретически, можно предположить, что имело место обратное внушение. Преступник посредством манаполя неосознанно влиял на жертв, располагая и приманивая их к себе. Это косвенно подтверждают его слова: «Маленькие, я вас спасу». Девушки, находящиеся в расстроенных чувствах, подсознательно воспринимали послание как обещание решить их проблемы и летели словно мотыльки на огонек.

– Звучит пугающе, – поежился Диди.

– Глупости! Все эти истории про воздействие одного человека на другого через манаполе – журналистская ахинея, не имеющая никакого научного обоснования, – возразил Луцио. – Просто кому-то нужно меньше хлопать глазами, – керр Гробер выразительно покосился на Морица. – Тогда и девицы бы остались ни при чем.

– Со стажера своего спрашивай, ректорского подкидыша, – окрысился тот, отвлекшись от полной тарелки. Узкое лицо с синеватыми от двухдневной щетины щеками, заячьими зубами, крохотными глазками и длинным острым носом приобрело неприятное выражение. – А в мою смену мышь мимо без ведома не проскочит!

– Но-но! Стажера не тронь! – набычился Луцио.

– Дело говоришь, – неожиданно поддержал керр Фолтерштап. – Мальчишка толковый, а значит, и нечего пенять понапрасну, – дедок благосклонно улыбнулся смущенному заступничеством Юргену. – Кстати, как поживает ваш уважаемый дядюшка?

– Спасибо. Хорошо.

– Соберетесь ему писать – передавайте привет. И скажите, что, если он захочет продолжить давний спор, я всегда готов.

Юрген кивнул, не рискнув расспрашивать, каким образом связан ректор ИЗУ – столичного Института Законности и Управления – и бывший сотрудник abyssus. Подумал, что и в недописанном письме, пожалуй, не следует затрагивать эту тему.

– А насчет Куратора что-то удалось выяснить? – деловито вернул Лабберт беседу в прежнее русло.

– Глухо, как обычно, – развел руками керр Фолтерштап. – Изворотливая зараза, хочу вам сказать, следов не оставляет. Даже гипноз не помог. Ни внешности, ни имени.

– Кто он вообще такой? – воспользовался случаем стажер.

Прозвище мелькало в разговорах постоянно, но никто не удосужился толком пояснить, почему первый отдел так заинтересован в поимке этого таинственного человека.

– А шут его знает! Мы о нем услышали около года назад, когда взяли одного уродца, который кошек препарировал, оживлял и науськивал воровать. Утверждал, что схему ему подкинул по доброте душевной некий ученый хлыщ. Ну разве не прелесть! – беспечно отозвался раскрасневшийся Диди: последняя кружка пива оказалась лишней. – Притаскивает сердобольный гражданин с улицы бедного котика, а на следующее утро ни котика, ни денег.

Унтер-детектив улегся щекой на скрещенные руки, сонно зевнул.

– Пару раз некрокотики сбежать не успели, и зрелище оказалось не для нервных юнцов, – заметил керр Раттенсон, вызывающе щурясь на Юргена. – По-моему, одна из жертв даже сдала в ломбард фамильное кольцо матери – не могла его видеть, после того как цацку вытащили из полуразложившейся тушки любимого Барсика!

– Или ей срочно требовались деньги, чтобы оплатить карточный долг мужа, – поделился более прозаичной версией Луцио.

– Дальше эта кличка засветилась в деле похитителей гробов, – продолжил керр Рум, аккуратно отбирая у Диди кружку. – Мелькнуло еще пару раз: якобы если хочешь достать что-то незаконное, поговори с Куратором. Вивисектор теперь… Кстати, – Лабберт обернулся к Луцио, – правда, что вы чуть Беса не потеряли?

Юрген вспомнил изуродованного голема, и аппетит, пошатнувшийся упоминанием о Лаоссе и сгнивших котиках, исчез окончательно. Алкоголь уже не веселил, а разговоры перешли в ту стадию, когда из приятных становятся утомительными. И главное, пояс ощутимо давил на брюхо, намекая, что пора бы навестить уборную.

– Хочу подышать свежим воздухом, – неловко извинился он, выбираясь из-за стола.

– Главное, на Дершефа не наткнись, – рассеянно посоветовал Луцио, мгновенно теряя к стажеру интерес и почему-то косясь в окно. – Он сейчас злой, после Долли-то. – Женщина в шали с серебристыми цветами, которую Юрген прежде видел на улице, сгорбившись, брела прочь от здания особого отдела. – Как пить дать отправит свинарник драить.

Ривай то ли засмеялся, то ли закашлялся. Юрген вежливо улыбнулся, посчитав предупреждение очередной непонятной шуткой. За спиной возобновилось веселье. Керр Раттенсон громко, не волнуясь, что его услышат, заметил:

– И все же хлипкая нынче пошла молодежь…

* * *

Юрген плеснул ледяной водой в лицо, фыркнул, взбодрившись. Пригладил растрепанные волосы влажной ладонью и вышел в коридор. Возвращаться на гулянку не хотелось, и по лестнице он неожиданно направился вниз, а не вверх.

На цокольный этаж он спускался не так давно, когда принимал и настраивал на кровь личный ваффер. Нынче же по въевшейся за годы учебы привычке бросил взгляд в левый коридор, куда выходили оружейная, артефакторная и архив. И повернул в правый «аппендикс».

За тяжелой обитой рогожей дверью обнаружилась белая комната, чей хозяин определенно любил простор, порядок и яркий свет. В первое мгновение Юрген ослеп. Спустя какое-то время зрение вернулось, позволяя разглядеть ровные ряды запертых шкафов, грозно выстроившиеся вдоль стен, письменный гарнитур и идеально чистый, до блеска, пол, выложенный светло-серой плиткой.

В дальнем углу громоздилась конструкция непонятного назначения, чем-то отдаленно похожая на дыбу: хитроумная система гирь и противовесов, удерживающие ремни, несколько въевшихся в ложе пятен, которые вполне могли быть кровью. От нее сильно фонило маной – Юргена аж передернуло от кисловатого металлического привкуса во рту.

Пахло спиртом и еще чем-то столь же неприятным, напоминающим о лечебницах.

За рабочим местом, низко склонившись над записями, так что кончик длинного носа грозил вот-вот перепачкаться в чернилах, сидел худой невзрачный человек неопределенного возраста: ему могло быть и двадцать, и сорок. Редкие белесые волосы облепили череп так, что в первую секунду казалось, будто тот совершенно лысый.

– Керр Фликен? – неуверенно обратился Юрген. – Я не помешал?

– Доброго вам вечера, керр Фромингкейт, – отозвался, не прерываясь, лаборант. – Пришли проведать Беса?

Стажер, опешив, кивнул.

– Подождите одну минуту. Я сейчас освобожусь.

Райнер закончил чертеж, отстранился, полюбовался на идеально прямые линии, складывающиеся в пентаграмму. Юрген узнал письмена «жизнь», «равновесие» и «металл», но в таком сочетании видел их впервые и подозревал, что данная схема вряд ли отыщется в школьных учебниках и вообще в каких-либо еще. Вполне возможно, увиденная им картинка есть продукт личных исследований керр Райнера.

Впрочем, Юрген не взялся бы утверждать это наверняка: он никогда не был силен в алхимии.

Лаборант присыпал лист песком, встряхнул. Убедился, что чернила высохли, и педантично убрал пентаграмму в толстую папку, а папку – в стоящий за спиной шкаф. Аккуратно обтер перо тряпочкой, спрятал в деревянный пенал, тщательно завинтил крышку чернильницы и только после завершения всех манипуляций обратил внимание на Юргена.

– Активировать нужно? – уточнил алхимик, лениво, будто заранее предполагая ответ, потянулся к сейфу с рунами.

– Нет.

– Понятно. Личный интерес, – кивнул керр Фликен, окончательно смущая Юргена. – Идите за мной.

Лаборант вытащил из кармана халата ключ.

Следующая комната чем-то напоминала раздевалку в школе-интернате для одаренных. Голые крашеные стены, ровные шеренги глухих металлических шкафов чуть выше человеческого роста – шесть рядов по десять штук в каждом. Единственным отличием было отсутствие окон да понимание, что находится внутри. У Юргена возникло ощущение, будто он попал то ли в кукольное хранилище театра, то ли в мясницкий погреб. Для первого было слишком чисто, для второго – чересчур тепло.

– Не думал, что големов так много.

– Треть – пустые. Прочие – глиняные болванки, способные только разогнать бездельников во время стачек. К сожалению, а может и к счастью, создание таких големов, как Бес, не удастся поставить на конвейер.

Лаборант на секунду задумался, то ли читая висевший под газовой лампой список, то ли вспоминая о чем-то.

– Откуда вы узнали? Ну, про то, что я хочу увидеть Беса? – поинтересовался Юрген, не в силах больше бороться с любопытством.

Керр Фликен отвлекся, посмотрел на собеседника невыразительными водянистыми глазами.

– Вы не первый, кого волнует судьба големов. Едва ли не каждый сотрудник отдела, столкнувшись с новыми игрушками керляйн Висеншафт, после приходил сюда, – Райнер склонил голову к плечу, в глазах появилось любопытство исследователя. – Вы чувствуете себя виноватым?

– Нет. То есть… – растерялся от неожиданного вопроса Юрген. – Если бы я был немного внимательнее…

– Не забывайте, керр Фромингкейт, големы – это всего лишь инструмент. Щит, который создан, чтобы принять на себя предназначенный вам удар.

Керр Фликен остановился у третьего шкафа во втором ряду, приложил ладонь к запирающей руне. Та засветилась синим, подтверждая право доступа, с тихим щелчком открылся замок.

– Вот. Любуйтесь.

Бес по сравнению с прошлым разом выглядел неплохо. Потерянные пальцы приросли обратно. Ожоги, смертельные для того же Юргена, исчезли без следа – не осталось и шрамов.

Сейчас он уже не напоминал человека. Скорее, выглядел как статуя, над которой долго и упорно работал скульптор, трудолюбиво вырезая каждую мышцу и впадину в стремлении подчеркнуть красоту и совершенство человеческого тела.

Кожа отливала синевой. Спутанные патлы походили на рыжеватую солому, словно какой-то шутник решил нахлобучить на макушку кукле воронье гнездо. Стеклянные глаза застыли в неподвижности – даже у портретов иногда взгляд выразительнее.

Юрген не удержался и ткнул пальцем в бок. С тем же успехом он мог попытаться прокрутить дырку в камне – неподатливом и холодном.

– Удовлетворили любопытство?

Стажер кивнул, и лаборант аккуратно прикрыл дверцу, убедившись, что защитные руны активировались.

– Не могли бы вы передать керр Гроберу пожелание не срывать старую злость на инструментах?

– Э? – недоуменно обернулся Юрген.

– Оружие – оно безотказно работает, если с ним бережно обращаться. А големы, – керр Фликен обвел рукой шкафы, – то же оружие. Вы не должны забывать об этом. Не надо его очеловечивать.