Текст книги "Маленький ад для двоих"

– Он хоть и слабый, но навсегда ваш, а сильным нужна свобода…

Дама сидела на кровати голая с телефонной трубкой в руке и хватала ртом воздух, не понимая, что же происходит. Как только в трубке раздались гудки, дверь без стука отворилась и вошел коридорный.

– Вы уже закончили? – спросил он. – Номер был снят на полчаса.

Она смотрела на коридорного и понимала только, что это все – дурной сон, но никак не ее респектабельная жизнь. А когда парень ухмыльнулся и спросил: «Я могу вам чем-нибудь помочь?» – она завизжала: «Вон! Вон!», и он кубарем скатился с лестницы. Внизу Старик отсчитал ему несколько купюр.

Через полчаса дама пришла в себя и уехала, а на следующий день подписала контракт.

Сильным нужна свобода, Неля не будет ходить за Аликом, словно нянька. Через несколько лет она потребует от него, чтобы он вел себя как мужчина, а он… Он младенец с испуганными оленьими глазами, который уверен, что лепестки роз под ногами – самое обычное дело.

Глава седьмая

1

Ка стоял, ошеломленный, с телефонной трубкой в руке, и записывал адреса, фамилии.

– Спасибо, Илья.

– Это все?

– Ты про оплату?

– Нет, я про информацию. Больше ты ничего не хочешь знать?

– Нет.

– Но ведь я сказал уже, что кое-какие ниточки можно зацепить за твою фирму…

– Это не важно.

– Старик, ты что, не выспался сегодня? Как это не важно? Похоже, тебе ее подставили…

– Чушь!

– Ты, по-моему, чего-то не понимаешь, – не унимался Илья. – Сейчас все вокруг занимаются промышленным шпионажем. Я уже несколько дел таких раскрутил. И твой случай…

– Мой случай совсем другой.

– Это тебе так кажется. Ты думаешь, тот, кто захочет тебе насолить, бомбу в твой «мерседес» подложит? Зачем? Все гораздо проще. Можно и с помощью тонкого психологического расчета тебя грохнуть. Жить ты будешь, но жизнь эта тебе покажется не в жизнь, извини за тавтологию.

Ка молчал.

– Ну, ты подумай денек-другой, а потом дай знать.

– Хорошо.

– Что случилось? – спросила Галка. – И вообще, что происходит?

– Это личное, – ответил Ка.

– Ты это кому говоришь? – не успокоилась Галка. – Мне? Я все твое личное с пеленок помню. Кстати, где Таня? Ее уже неделю нигде не видно, не слышно…

В этот момент дверь отворилась и на пороге появился Старик.

– Можно?

– Да, конечно.

– Я тут с документами пришел разбираться. Пенсию оформляю. Дай, думаю, зайду, посмотрю, как у вас тут…

– У нас все нормально, – ответил Ка. А Старик засмеялся:

– Вижу, вижу. Только вот с вами что-то творится странное. Уж не влюбились ли вы?

– С чего вы взяли?

– Вид у вас такой… рассеянный. Но что это я? Какое, собственно, мне, старому пенсионеру, до этого дело? Мое дело теперь на солнышке греться. Подпишите вот здесь…

Ка подписал, Старик раскланялся и ушел, а Галка таращилась на него во все глаза.

– Как же я раньше не догадалась! – сказала она и подвинула свой стул к Ка поближе. – Значит, и тебя угораздило?

– Ты о чем?

– Да ладно тебе! Забыл, с кем разговариваешь? Я же тебя как облупленного знаю, но такого не ожидала…

– Чего ты не ожидала? – вяло отбился Ка.

– Так, значит, ты на Тане не женишься…

– Кто тебе сказал, что я собирался?

– Твой дурацкий вид сказал. Ходил важный, как идиот последний. А теперь хоть на человека стал похож. По кольцевой дороге по-пластунски ползаешь. Так кто она, твоя волшебница?

Можно было бы еще поотпираться, но Ка хорошо знал Галку – не отстанет. И к тому же ему самому очень хотелось с кем-нибудь поговорить о своей находке. Давно уже хотелось.

– Моя волшебница – то ли сумасшедшая, то ли интриганка, еще не разобрался.

– И несмотря на это ты в нее влюбился…

– Это ужасно, – сказал Ка.

– Не знаю, – ответила Галка, – но со стороны смотреть на тебя – одно удовольствие. А где Таня? Она знает?

– Я как-то забыл о ней в последнее время. Может быть…

– Хорошо. Я встречусь с ней и поговорю.

– Это ужасно, я теряю человеческий облик. Я веду себя подло. Ну в чем, скажи на милость, виновата Таня?

– Не усложняй. Ты ведь ей не делал предложения? Кстати, может, не торопиться? Твоя новенькая – это надолго?

– Не знаю. Но после нее никакие Тани невозможны.

Галка встала, театрально выпрямилась и заявила:

– Все мужики одинаковые. Единственное, чем они заняты, – бросают женщин. – Потом засмеялась и добавила: – Но иногда они очень правы. Побежала звонить твоей Тане.

2

Вечером Ка снова поехал к деду. В душе его метался страх – там ли еще Неля. И что делать теперь, когда он знает, что она говорит ему неправду. И зачем она ее говорит? Единственное, что он понимал: ему все равно. Ему абсолютно безразлично, говорит ли она правду или врет. Для него было куда важнее, чтобы она не исчезала, чтобы все время была рядом. Какое ему до ее прошлого? Он зачеркивает его раз и навсегда. Он зачеркивает. А она?

Неля с дедом развлекались, стреляя по консервным банкам, вывешенным на заборе. Когда Ка шел к ним, Неля стояла и целилась. Интересно, попадет? Хлопок – и банка слетела с забора.

– Получилось, – выдохнула Неля и обернулась к нему.

Обернулась и попыталась спрятать лихорадочно горящий взгляд.

– Вот видишь, я же говорил, – сказал дед, подходя к ней. – С самого утра, неугомонная, тренируется. Ты собираешься ко мне на лето перебираться? – повернулся он к внуку. – Пора уже.

– Собираюсь.

Хитрый у него дед. Ка никогда не жил с ним летом. Навещал, часто приезжал – но не жил.

– Ну, я с собаками в лес пойду. А то засиделось мое зверье.

Когда дед ушел, они двинулись навстречу друг другу. Медленно, словно под водой. А когда она оказалась совсем близко, его снова накрыла вчерашняя волна безумия, и все поплыло перед глазами…

– Неля…

Очнулся он потом уже в ее комнате, среди разбросанной одежды.

– Поехали гулять?

– Куда? – удивилась она.

– В город.

И они поехали. Он ехал куда глаза глядят, кружил по городу, они покупали все подряд: колу, пирожки, пирожные, воздушные шарики. Но вот где-то у Исаакиевского Неля вдруг затормошила его:

– Подожди, тут у меня подруга живет. Останови. Хочу забежать к ней на минутку.

Он остановил машину, и она легко выпрыгнула на тротуар:

– Я сейчас!

Следующие полчаса были для него полным кошмаром. Он был уверен, что она не вернется. Надо же быть таким идиотом, чтобы не спросить… Адрес? «Девушка, а телефончик ваш можно?» Где теперь ее искать? И зачем он, черт возьми, привез ее сюда? Сам ведь привез! Он вдруг оказался в пустоте. Вся его жизнь теперь летела в этой пустоте, и все вокруг потеряло

значение.

– Извини, сто лет ее не видела, – пропела Неля в окошко. – Открой мне дверь.

Руки не слушались, пока он возился с кнопкой. Она села в машину.

– Куда дальше?

Он посмотрел на нее почти уже с того света,

взял за руку и сказал:

– Ты не представляешь себе, как это здорово,

что ты вернулась…

– Я долго? – не поняла Неля.

– Ужасно долго. Я чуть не сошел с ума.

И она поцеловала его, не закрывая глаз. Она улыбалась.

– Поехали…

3

Вечером он все-таки уехал домой, чтобы собрать вещи и в выходные перебраться на дачу. «Завтра не приеду», – предупредил он Нелю. Завтра поздно вечером прилетают немцы – нужно встретить. С одним из них он учился, поэтому поселит его у себя.

– Два дня, Неличка, ты только не пропадай.

– Куда же я денусь?

Он ходил по комнатам, собираясь. Решил сменить костюм и вытряхнул из карманов мелочь, бумажки… Под руку попался листок, где он записал информацию Ильи. Адрес мамы – не то. Какая-то Лена, телефон, адрес… И тут он понял, что стоял уже сегодня у этого дома. Подруга. Старая подруга, которая все знает про Нелю. Ка посмотрел на часы, почти десять, поздновато, но уже снимал трубку и набирал номер…

– Я хотел бы встретиться с вами и поговорить о Неле.

– Кто вы?

– Она живет сейчас у меня…

– Приезжайте, – сказали в трубке и дали отбой.

4

– Почему вы решили встретиться с незнакомым человеком? – спросил Ка.

– Она сегодня была у меня. Совсем как новенькая, – сказала Лена. – Сто лет ее такой не видела.

И Ка стал рассказывать незнакомой женщине о том, как он нашел Нелю, как долго не мог понять, кто она и откуда, про Илью, про то, что рассказала сама Неля, про то, как ездил встречаться с Юрой.

– Вы, кстати, его знаете? – поинтересовался Ка.

– Да, конечно, – отозвалась Лена. – Прекрасный человек. Только не повезло ему.

– Но ведь он – сумасшедший? – не понял Ка.

– Что вы! Он абсолютно нормальный. Ничего похожего. Он даже слишком нормальный. А то, что пить стал, не удивительно. Но ведь пьяный – это еще не сумасшедший, правда?

– А Алика вы знали? – спросил Ка, и сердце его сжалось.

– Да. Тот больше был на ненормального похож. Он из Нельки всю душу вытянул. Я никак ее понять не могла: до того дурацкая была эта связь. Мы с ней даже поссорились тогда и встретились только потом, когда она замуж вышла. Алик этот уехал в Америку сразу же после того, как собрался на Нельке жениться. Она, дурочка, ему поверила. Он ее сто раз обманывал, а она на сто первый поверила. Ну не ненормальная ли?

– А она нормальная? – осторожно спросил Ка.

– Теперь уже трудно судить.

Лена заглянула Ка в глаза и поняла наконец страх его и суть его вопроса.

– Знаете, все бабы, влюбленные в негодяев, – ненормальные. Дуры набитые, если не видят…

– А вы?

– А я слишком осторожная, поэтому и слишком одинокая, – засмеялась Лена.

Ка молчал и не знал, что еще спросить, но Лена сама сказала:

– Вы осторожнее с ней, слишком много на нее свалилось за последнее время.

Он посмотрел на Лену с надеждой.

– Но, – помолчав, сказала Лена, – свое прошлое она, похоже, не забыла. Вы бы за ней приглядывали. Мало ли что она натворить может…

5

Ка поднимался по лестнице. А навстречу – Тамара Петровна с мусорным ведром:

– Здравствуйте Коленька!

Он остановился, уставился на нее.

– Что с вами?

И уже через десять минут, несмотря на то что давно за полночь, он поил Тамару Петровну чаем и рассказывал ей про странную свою находку, про свои бессонные ночи, про ее сумасшедшие крики. Тамара Петровна задавала вопросы, профессиональные, сухие вопросы, от которых не по себе становилось, и кивала головой. А на следующий день он привез ее к деду.

– Тамарочка, – обрадовался тот сначала, но тут же смекнул, в чем дело. – Вы осторожнее, – засуетился дед. – Я прошу вас, очень осторожно. Не говорите, кто вы.

Неля ходила за водой, пришла раскрасневшаяся, с ведрами. Дед угощал всех чаем, пек блины, шутил, но разговор как-то не клеился. Неля тревожно смотрела на гостью, на Ка, на деда. Ка не выдержал и увел ее в соседнюю комнату.

– Неля, это наша старинная знакомая. Она очень хороший человек, очень хороший. Ты поговори с ней немножко, она может помочь. Ты не бойся ее, она не обидит. И никто тебя не обидит теперь. Только поговори, ладно?

А Неля сидела и смотрела на него широко открытыми глазами и все не отпускала руку его, когда он уже встал и звал Тамару Петровну.

– Не волнуйся, – упрашивал Ка, – все будет хорошо.

Женщины остались вдвоем и дверь закрыли. Нет, не две женщины в одной комнате, а несчастная странная женщина и опытный врач-психиатр. Они полчаса беседовали, а потом позвали Ка, и Тамара Петровна выписала какие-то

лекарства. Два рецепта с красной полосочкой. Такие лекарства не выдают без рецепта. Значит – сильнодействующие. Значит, нужно сильное воздействие. Значит, все, что с ней происходит, – не пустяки.

– Все не так страшно. Но если хотите окончательно успокоиться, я могу вас положить в свою клинику на обследование…

И не договорила, потому что Неля закричала и забилась в нервном припадке. Дед подхватил ее, Ка пытался что-то говорить ей, но Тамара Петровна оттолкнула его и, достав из сумочки шприц, сделала Неле укол, и та быстро затихла.

– Она теперь проспит часа два-три. Не тревожьте ее.

– Что с ней?

– Нервы. Похоже, нервы у нее расшатаны до предела. Но она не шизофреничка, хотя и странная немного. Что-то у нее случилось. Нужно выяснить – что. Нужно помочь исправить это или забыть, а может быть, объяснить, что не все так плохо. Только нужно точно знать, что ее гнетет, что у нее за спиной.

Тамара Петровна вопросительно посмотрела на Ка, а он подумал, что ничего про Нелю так и не знает.

– Не похоже, чтобы это была несчастная любовь, как вы рассказывали. Нет, тут что-то серьезнее. Что-то такое, что еще не прошло, о чем она постоянно думает…

Глава восьмая

1

Когда Алик сообщил отцу, что сделал Неле предложение, Старик с ужасом понял, что это серьезно. Сын не отступится.

– Это замечательно, – сказал Старик и достал из бара бутылку шампанского.

– Правда? – обрадовался Алик и расслабился, взяв бокал.

Он расслабился, он поверил, что отец рад, и теперь его можно было брать голыми руками.

– Кольца закажу я, у меня есть знакомый ювелир. А платье? Думаю, нужно что-нибудь оригинальное.

И Алик не заметил зловещих желтых огоньков в глазах отца, он был слишком рад, что тот не возражал ему.

– Хотелось бы.

– Мы устроим сюрприз. Я через две недели еду в Штаты в командировку, может быть, там. Кстати, могу взять тебя с собой! Сам и выберешь.

– Папа!

– Только давай раньше времени девушку не беспокой. Мало ли – не получится, сорвется командировка, она расстроится. Скажешь перед самым отъездом, когда билеты будут на руках…

Билеты оказались «на руках» за четыре часа до вылета. Почему-то не работал телефон, кто бы _Мог подумать, что его отключат в самый ответственный момент.

А подумал об этом Старик. Он позаботился о телефоне…

В Америке их встретили его старые друзья. Каждый день – походы в гости, пышные застолья, новые лица. Алик считался великолепной партией, и друзья отца наперебой знакомили его с дочерьми. Нравы были весьма свободные, и Алик глазом не успел моргнуть, как у него образовалось сразу две подруги, не дающие ему шагу ступить в одиночестве.

Отец посмеивался, а Алик еще какое-то время думал о платье, о кольцах, но все откладывал покупки со дня на день, все было не до того… Когда отец собрался уезжать, подружки Алика взвыли и чуть ли не в ноги Старику кинулись: оставьте нам сына. Тот смеялся:

– Это не ко мне, дорогуши, это к нему…

– Так он сам хочет, только сказать вам не

решается.

– Правда? – отец посмотрел на сына.

Тот стоял с опущенной головой, так и не решив, как ему поступить: то ли остаться и продолжать развлекаться с новыми подружками, то ли платье искать подвенечное для Нели.

– Оставайся, – сказал отец. – Когда захочешь – вернешься. Михаил Семенович все устроит.

Но когда месяца через три, устав от надоедливых подруг, Алик пришел к Михаилу Семеновичу, оказалось, что вернуться не так-то просто. Нужны документы, денег отец недостаточно оставил, нужно звонить ему, а он в длительной командировке где-то под Томском, куда не дозвониться… Михаил Семенович предложил работу у себя в фирме:

– Так, безделица…

И Алик согласился. Работа действительно оказалась безделицей, денег на развлечения хватало, и он, чтобы забыть о своей вине, о бедной девочке Неле, пустился в разгульную жизнь, обрастая новыми друзьями и подружками, как снежный ком…

2

Алику было сложно разобраться, чего же он все-таки хочет. Так весело, как в этом Новом свете, ему еще нигде не было. У него не было друзей, никогда он не пользовался таким успехом у девушек. Они рвали его друг у друга из рук. Никто из них не отказывался встретиться или пообедать с ним, и чуть ли не каждая сама тянула его в постель. Но когда он наконец разобрался, чем и как здесь живут люди, когда новизна превратилась в обыденность, ему вдруг стало делаться временами грустно, он вспоминал Нелю, ходил к Михаилу Семеновичу. Но у того всегда наготове была какая-нибудь отговорка, какой-нибудь очень серьезный резон, по которому Алику уезжать именно сейчас не было никакой нужды.

Год пробежал быстро. И вот тогда позвонил отец и сообщил ему, что Неля вышла замуж. Тогда Алик вдруг понял, что возвращаться ему не имеет смысла. Впрочем, его жизнь уже давно не имела никакого смысла. Он чувствовал себя пленником. Попытка к бегству не удалась. Неля – единственная зацепка за где-то далеко существующую реальность – больше не существует. «Нужно привыкать», – твердил он себе. Привыкать вот так, как они, весело смеяться ни от чего – от того, что погода хорошая. Но у него не очень получалось.

Он чувствовал, что какой-то камень тащит его вниз, на дно. Нужно только сбросить его, и ему станет так же легко, как и всем им. Как тем девушкам, что звонили ему наперебой. Как молодым людям с пустыми глазами. Он изо всех сил старался теперь жить веселее. А поскольку веселья в жизни не прибавилось, он создавал его искусственно. Украшал жизнь. Но он оказался плохим декоратором. Все его представления о радостях сводились теперь к шампанскому и крабам по утрам, к водке и девушкам – вечерами.

В какой-то момент он перестал смотреться в зеркало. Решил отпустить бороду. Бросил как-то вечером на зеркало рубашку, да там она и осталась на месяц. Ему не хотелось больше себя видеть. Он был очень плохим декоратором.

А вот Джон оказался прекрасным декоратором. Гениальным. Джон – высокий белый парень, которого он повстречал как-то в баре. Стопроцентный американец. Именно он понял Алика лучше других. Лучше своих – русских. Его абсолютная интуиция подсказала, что Алик – маленький мальчик, заблудившийся в этом мире. Маленький мальчик, которому нужны опора и руководство. И Джон стал его руководителем. Он говорил Алику, когда нужно просыпаться и когда – завтракать. Он поселился у него, не спрашивая разрешения. Просто пришел однажды, и как был – в шортах, без вещей, – так и остался жить. Он снял рубашку Алика с зеркала и швырнул в корзину для грязного белья.

– Беспорядок, никуда не годится, – сказал он.

И с тех пор жизнь стала яркой, как мультипликация. Солнце светило так, как никогда. Марево листвы было необыкновенно зеленым. И Алик хохотал время от времени точно так же, как и все в этом веселом цветном мире. Так декорировал его жизнь Джон с помощью белого порошка…

Джон нравился всем его друзьям и подружкам из русских. Девушки висели на нем гроздьями. Ребята хорохорились. Только Михаилу Семеновичу почему-то Джон сразу не понравился.

– Он у тебя живет? – вытаращил он глаза на Алика.

– Да, вдвоем веселее.

– Вот и я вижу, что повеселел ты необыкновенно.

– А разве это плохо?

– Почему плохо, Алик? Почему плохо? Была бы на то причина.

– Хорошо живем – вот и причина…

Но Михаилу Семеновичу такой ответ не понравился. Сначала из их дружной компании исчезла Стела – его дочь. Ее отправили к какой-то тетушке на побережье. Потом неожиданно появился отец.

Алик ему страшно обрадовался. Они целый день бродили с ним по городу, навещали знакомых отца, а вечером вернулись домой. Джона не было. В его комнате на подушке лежала записка: «Меня предупредили, что к тебе приехал отец. Поживу пока у Мики». И номер телефона.

Радость по поводу приезда отца не покидала Алика целые сутки. Но потом мир стал мрачнеть. Как будто портится погода. Краски быстро линяли, солнце тускнело. Нужно было повидать Джона, и все встало бы на места, но записка с номером телефона пропала.

– Папа, ты не видел…

– И ты не видел.

– Да нет, здесь был листок бумаги…

– С номером телефона.

– Где он? – безнадежно спросил Алик. Отец пожал плечами.

– Не сходи с ума. Зачем тебе этот Джон? Но Алик рылся уже в полиэтиленовом пакете,

куда собирал мусор, потом полез под кровать, потом – в шкаф.

– Я помогу тебе, – сказал отец.

– Мне поможет Джон.

– Это погубит тебя.

– Я без этого погибну.

– Я помогу тебе.

Отец снял трубку – и появился Михаил Семенович с женщиной в белом халате. Алика уговаривали сесть, но он уже не мог сидеть на месте ему хотелось бежать разыскивать Джона. Должен же кто-нибудь из ребят знать, кто такая, черт побери, эта Мики. Но его все-таки усадили, затянули руку жгутом, женщина в белом халате сделала какой-то укол. Потом все поплыло перед глазами, стало немного легче. Отец держал его за руку.

3

Тогда Старик сдался и признался себе, что сын его – только маленький мальчик. И никогда не станет таким, как он. Ему нужен руководитель в жизни. Он привык к тому, что отец всегда наполнял его существование смыслом. Он говорил ему, когда и куда идти, что нужно делать, на что ориентироваться, чем жить. «Один он пропадет, – думал Старик. – Нужен кто-то сильный рядом».

«Неля, – повторял в забытьи Алик. – Не-ля…» И Старик задумался. А может быть, все-таки эта девочка? Она сильная, она справится с Аликом. Он сумеет внушить ей, что она несет него ответственность. Она не сможет бросить его.

Старику было тогда под шестьдесят. Но неизрасходованные силы били через край. Жаль, не передать их этому бедному мальчику. Этому слабому, хрупкому ребенку. Кто будет нянчиться с ним, когда отца не станет?

Нужно было решить за него, что ему нужно, раз уж он сам не мог справиться с этим. И старик решил – пусть Неля. Пусть лучше Неля, чем этот Джон с наркотиками. Старик обработает Нелю, она никогда не уйдет от Алика. Она станет его вечной нянькой.

Он знал, что Неля вышла замуж. Его это нимало не трогало. Более того, он знал, что она беременна, – это было ужасно. Всю жизнь нянчиться с чужим ребенком… Это ужасно! Но что поделать. Он что-нибудь придумает насчет этого ребенка. Потом. Сейчас главное – вернуть Нелю. Она вернется. Вряд ли она забыла Алика. Он добьется, чтобы она вернулась.

Это все остальные могут считать, что есть вещи невозможные. Старик был уверен, что возможно все. Нужно только все время двигаться в направлении своей цели и обходить препятствия. Каждый день – маленькими шагами. И ты обязательно придешь. Не важно – как скоро. Он никуда никогда не спешил. Он умел ждать.

Люди нетерпеливы. В этом причина всех их неудач. Они всегда за чем-то гонятся. Они не могут терпеливо ждать, пока это что-то само при дет к ним в руки. Ждать и каждый день делай маленький, почти незаметный шаг в нужном направлении. Люди смешные. Они либо несутся куда-то очертя голову, либо сидят на месте и скулят. Этим людям ничего не светит в жизни. Старик был уверен в этом. Вон они, живые примеры топчутся вокруг: спиваются, опускаются, просаживают состояния, наживают болезни. Что их гонит? Почему они так нетерпеливы? Чувства. Чувства, которые подступают к горлу и не дают вздохнуть, если ты сейчас же, сей же миг не получишь желаемого. Только сейчас, потому что завтра это желаемое уже обесценится. Завтра – ты уже не победитель. Ты уже проигравший. Потому что не получил того, к чему так рвался, вчера.

Может быть, они не умеют желать? Нет, умеют. Только им и в этом мешают чувства. Чувства накаляют желание до предела сегодня, когда так хочется. Они до того распаляются, что назавтра происходит короткое замыкание. Назавтра желание перегорает.

Старик привык быть победителем. Его чувства не достигали никогда размера катастрофы. Он всегда назавтра с удовольствием наслаждался тем, что захотел вчера. Он был гурманом в жизни. А сзади, где-то там, далеко бродили тени людей с воспаленными страстью глазами. Они прожили свое сегодня. Их завтра не наступило. Они сожгли свои ценности в топке страстных желаний. Они остались ни с чем. А Старик всегда получал то, что хотел. И Нелю он тоже получит для Алика. Не сегодня, так завтра. Не завтра – так через месяц. Ожидание – это ведь предвкушение победы.

4

Неле снился сон. Она видела его уже сотню раз, И сто раз подряд душа ее напрягала все свои силы, пытаясь хотя бы во сне изменить то, что произошло с ней в реальности. Кровь в сосудах, казалось, накалялась до уровня кипения. И не унять ее было. Никак не унять. Бурлящая кровь заливала пол. И страшные муки корчили тело. И сознание металось беспомощной птичкой, обезумевшей пичугой над этим кровавым потоком. И не в силах вынести этого ужаса, этих конвульсий тела, порхало где-то уже высоко, там, где крошечная душа, которой так ненадолго суждено было обрести плоть и кровь на этой земле… Она проснулась ранним утром. Она снова проснулась в слезах. Нет, она никогда не расскажет этого Ка. Это невозможно. Рассказать – значит пережить все заново. А пережить это заново нет и не будет никогда сил. В конце концов, это – ее горе. Это самое большое предательство, которое она сотворила по отношению к жизни. Не к своей – к жизни вообще. Тело предало ее. А значит, и сознание, которое упорхнуло птичкой, все-таки таило где-то в глубине мысль об этой измене. «Мне все равно, – думала Неля. – Я не дам ему жить, как он не дал жить крохотной душе… Даже если это мой грех, мое предательство – он заплатит за то, что пробудил во мне все это. За то, что заставил предать…»

Она прошла через веранду и покосилась на висевшее на стене дедово ружье. Вышла в сад. Осыпались сирени. Белые цветы на кустах жимолости засохли и приобрели погребальный вид. Но где-то там, у самого забора распускался жасмин, обещая снова медвяные запахи, снова теплые дни. Ей пора. Не то этот мед заставит мечтать о чем-то большем. Только что будет с Ка? Еще недавно ее ничто не удерживало в этой жизни, а сегодня… Он любит ее. Не может быть в жизни столько любви. Но он – любит ее. Кто-то, быть может, перешагнул бы через это, но ведь, не она, правда?

А потом она вспомнила, как не смогла перешагнуть через любовь Юры и что из этого вышло. Но ведь это совсем другое дело. Она не любила Юру. А Ка, выходит, любит? Еще нет, но вот-вот сердце ее будет привязано навсегда. Опять навсегда? Нет, нельзя в третий раз начать жить заново. Во второй – можно. А в третий – нельзя. Даже если этот третий раз – самый сладкий, самый долгожданный. С Ка ничего не будет. Он сильный. Она тихонько исчезнет из его жизни. И он никогда не узнает, где она и что с ней. Просто ее не станет однажды для него.