Текст книги "Девочка, которая спит. Девочка, которая ждет. Девочка, которая любит"

– Данко, а вы слышали когда-нибудь о таких, как мы, но только не из нашего лагеря? – спросил я, и ребята тут же подтянулись поближе.

– Да, год назад я слышал об одной супружеской паре атлантов, – ответил флэмм. – Они прошли в наш мир другим путем, не из лагеря, и представились Великому Жрецу. Я слышал, что он принял их очень хорошо и даже предлагал поселиться при дворце. Это и понятно: они могли нам здорово помочь, этот мир нуждается в постоянном расширении. Но они отказались.

– Почему? – спросили мы хором.

Данко только плечами пожал:

– Ну, трудно сказать. Хотя… понять их можно. Вероятно, они хотели завести детей, а вы сами знаете: дети, скорее всего, не будут иметь своих половинок, то есть окажутся обычными людьми, и им непросто будет жить в окружении тех, кто на них не слишком-то похож. В общем, они покинули наш мир. Возможно, снова поднялись наверх.

– Но ведь вы никого не выпускаете из вашего мира, – напомнил Дима.

– Только обычных людей, – уточнил Данко. – А что касается той пары, то ходили слухи, будто они ушли в Черные Пещеры, хотя лично я в это не верю. Зачем бы им это понадобилось?

– А что это – Черные Пещеры? – спросила Бридж.

Флэмм передернул плечами. Потом заговорил – и неподдельное отвращение звучало в его голосе:

– Дурное место. Окраины. Когда-то именно оттуда начиналось строительство Нижнего мира, но с годами место было заброшено, искусственное небо пришло в негодность, и все погрузилось во мрак.

– А как насчет небольшой экскурсии по тем пещеркам? – воодушевился Дима. – Ну, чтобы составить полное представление о вашем мире.

Данко энергично помотал головой:

– Это невозможно. Во-первых, вы никогда не найдете проводника, который согласится на это. Во-вторых, в Черные Пещеры можно войти – но пути назад для вас больше не будет.

Васильев открыл рот для нового вопроса, однако флэмм уже вскочил на ноги:

– Принесу еще камней. А о том проклятом месте забудьте. Поймите, там нет вообще никакого закона! Туда ссылают преступников из нашего мира, тех, кто не поддается доброму влиянию и переубеждению. Не знаю, как на земле, а у нас не принято совершать экскурсии по тюрьмам.

Уха, сваренная на раскаленных камнях, была превосходной. Но мне, честно сказать, кусок не лез в горло. Я думал о том, что в этом симпатичном и правильном мирке я вряд ли узнаю что-нибудь о своей сестре и о Тасе. А вот в Черных Пещерах, возможно, найдутся ответы на мои вопросы. Но попасть туда без Данко нет никакой возможности, а он ясно дал понять, что не позволит нам даже приблизиться к окраинам этого мира.

Когда мы шли по лесу, я перебирал в уме все эти невеселые мысли. Может, попросить ребят вернуться домой, в лагерь? Вдруг Тася на самом деле где-нибудь в городе, в руках каких-то сволочей? А я гуляю по чудесному лесу, вместо того чтобы спасать ее. Еще и Ваньку с собой потащил.

Чья-то рука легла мне на плечо. Я оглянулся – Васильев смотрел на меня так, будто прочитал мои горькие мысли.

– Слушай, ты того… не падай духом, – сказал он. – Я все равно считаю, что о Ванькиной сестренке мы можем узнать только здесь. Попробуем поговорить о ней с Великим Жрецом.

– Что ты?! – перепугался я. – Это ведь большая шишка, станет он так запросто с нами трепаться.

– А я думаю, очень даже станет, – возразил Дима. – Ты же слышал, что сказал Данко: они расширяются, им нужна помощь. И Древним стоит быть с нами очень милыми, чтобы нам захотелось им помочь, верно?

– Ага, поможем им готовиться к войне, – вздохнул я. – Это не для меня. Ведь мы – люди, а там, наверху, наши родные и друзья. Наверное, мы должны что-то сделать, чтобы не допустить эту войну, не знаю…

– Ты же слышал, – нетерпеливо перебил меня Васильев, – война будет щадящей и почти без жертв. Люди уцелеют. О чем волноваться?

– Ну а если их превратят в рабов? Как-то несправедливо.

– Слушай, а справедливо, что эти существа сидят здесь, под землей, куда твои любимые люди их когда-то и загнали?! – вдруг разъярился Димка. – А теперь подумай о нас. Чему нас учат в лагере? Как скрывать от людей наши необыкновенные способности. Прикидываться лохами и слабаками. Вот Бриджит знает четыре сотни древних языков. Поступит она в свой Гарвард и будет заниматься тем, чтобы скрыть от людей существование этих самых языков. Да в наших интересах, чтобы война началась как можно скорее! Хотя можешь не дрожать: Соболь считает, что до войны еще не одно столетие пройдет.

– Почему? – встрепенулся я.

– Потому что Древним совсем неплохо живется в их мире, и они станут выжидать, пока сами люди их окончательно не допекут. А еще он загнул такую фразочку: «Только тот, кто вырос среди людей, может по-настоящему их ненавидеть». Древним этой ненависти явно не хватает.

Не могу сказать, что эти слова меня полностью успокоили. Но тут мы снова вошли в туннель, а вышли уже в другом селении. И здесь Данко объявил нам, что пора устраиваться на ночлег. Хотя понять время суток под этим лучезарным небом было невозможно, но по усталости ощущалось, что шли мы целый день. Взрослые всех рас выглядывали из окон и зазывали ребятишек домой.

Мы уже прошли половину поселка, когда вдруг со всех сторон полилась чудесная, просто волшебная мелодия. Мы начали крутить головами, пытаясь понять, откуда она берется. А Данко только ускорил шаг.

– Через десять минут небо погаснет, – сказал он. – Да и не слишком вежливо приходить в гости после закатной мелодии. Так что поторопитесь.

Вообще-то я думал, что ночевать мы будем в доме флэммов. Но друзья Данко оказались невидимками. Нас приветливо встретили две женщины, молодая и постарше. А потом с верхнего этажа с восторженными воплями примчались трое ребятишек. Они окружили нас и начали оживленно галдеть на своем языке. Бриджит вкратце сообщила мне, что дети рассказывают о школе и о занятиях в различных кружках. Одна маленькая девочка даже притащила гнездо с какими-то пестрыми яйцами. Но я, по правде говоря, больше думал о том, принято ли в этом мире угощать гостей ужином.

Оказалось, еще как принято. Женщины быстро накрыли стол, из кухни заструились потрясающие запахи. Нас отправили во двор мыть руки.

Дима и Ванька так торопились к столу, что задерживаться во дворе не стали. А вот Бриджит, едва вышла на улицу, так и застыла на месте, и я следом за ней. Дело в том, что наше небо в лагере никогда не гасло, и я уже почти забыл, что такое ночь. А теперь над нами было темное бархатное небо с россыпью звезд. Такое я видел в детстве, когда родители возили меня на юг. И даже воздух стал другой: более прохладный, душистый, в общем, ночной.

– Теперь я понимаю, почему они тут молиться готовы на своих ученых! – восторженно выдохнула Бридж. – Надо же, как красиво!

Я был с ней полностью согласен. Если бы не разыгравшийся аппетит, смотрел бы на это небо бесконечно. И Иола чтоб налюбовалась вволю, она ведь художница, ей надо. Я решил, что выйду во двор еще раз после ужина.

– Заметил одну странность, Алеша? – вдруг спросила Бриджит.

– Ну, их вообще-то тут хватает, – осторожно ответил я. Не хотелось вдаваться в сложные вопросы на пустой желудок. А о пустяках Бридж никогда не болтала.

– Здесь мало мужчин, – сказала девочка. – Я слышала, в России мужчины умирают рано, но это ведь не совсем Россия, верно?

– Совсем не Россия, – уточнил я. – Только, по-моему, с мужчинами тут все в порядке. Я вообще их не слишком различаю. Только у флэммов сразу видно, кто есть кто. И у лоттов… когда удается разглядеть их головы.

Сказал – и тут же пожалел об этом. Лицо у Бриджит сделалось разочарованное, наверное, пожалела, что заговорила со мной на серьезную тему.

– Что ты, они совсем разные, – вздохнула она. – И одежда отличается.

– Да, точно, – попытался я спасти положение. – Только… тут есть мужчины…

– До определенного возраста. Много мальчиков и мужчин до тридцати. А потом они словно исчезают куда-то. Стариков я не видела вообще. Как ты думаешь, куда они деваются?

Я не имел ни малейшего понятия. Но мне почему-то стало тревожно. Хотя к нам это точно не имело ни малейшего отношения.

Стол уже ломился от угощений. Блюда выглядели странно, я понятия не имел, из чего они приготовлены. Но какое все вкусное! Мы набросились на еду, не дождавшись, когда сядут хозяева и Данко, занятые оживленной беседой. Вдруг наш проводник шагнул к двери и весело произнес:

– Вы угощайтесь, а я сейчас еще едоков приведу. Здесь напротив наши друзья живут.

Но тут хозяйка, та, что помоложе, бросилась ему наперерез и что-то горячо заговорила на общем языке. Данко так и застыл на месте. Лицо его разом померкло, словно выключили лампочку в голове, в глазах отразился самый настоящий ужас. Он задал вопрос, другой… Потом медленно опустился на стул и словно окаменел.

Как же я пожалел, что не понимаю общий язык! Что такого ужасного случилось с друзьями Данко? Мы ведь ничего толком не знаем об этом мире. Может, тут живут драконы, которые иногда уносят целые семьи? Или случается что-то похуже? Вот Дима и Бриджит поняли, что случилось, и теперь со значением переглядывались друг с дружкой, даже о еде забыли. У меня тоже аппетит пропал – так захотелось поскорее их расспросить.

Конечно, после случившегося о долгих посиделках речи не шло. Наш проводник и кусочка в рот не взял, так был расстроен. Он едва высидел за столом еще четверть часа, а потом сказал нам:

– Ну, завтра у нас ранний подъем. Вам надо хорошо выспаться, чтобы головы были свежими, а мысли – прозрачными, как роса.

Возможно, он просто перевел на русский язык местное пожелание доброй ночи. Но Васильев тут же спросил:

– А зачем нам понадобятся прозрачные мысли? Я так понял, что Жрец только посмотрит на нас из-за занавески, а в голову к нам точно не полезет, так?

– Великий Жрец – нет, – согласился Данко. – Но прежде чем вы пройдете к нему в Главный зал, с вами пообщаются его придворные. Бояться нечего, они просто должны убедиться, что вы не имеете дурных намерений или опасных замыслов.

Недоеденный кусок выпал у меня изо рта. От нехорошего предчувствия по спине побежал холодок. Я услышал дрожащий голосок Бриджит:

– А кто эти придворные, которые станут с нами общаться?

– Тубаботы, конечно, – вроде как удивился наш проводник. – Они традиционно служат Великому Жрецу. Но вы не волнуйтесь, проблем не будет…

Нужно было как можно скорее взять себя в руки. Я снова засунул что-то в рот, Бриджит и Дима постарались спрятаться за полотняными салфетками. Только беззаботный Ванька продолжал уничтожать третью порцию блюда, похожего на жаркое.

Скоро Бриджит встала из-за стола и на общем языке поблагодарила хозяев за угощение. А потом сообщила Данко на русском:

– Я бы хотела перед сном еще раз полюбоваться на ваше удивительное небо.

Флэмм рассеянно кивнул. Тут же подскочил Дима:

– Я с тобой, Бридж, погоди!

Конечно, следом за ними бросился я и потащил за собой упирающегося Ивана. Мы отошли как можно дальше от дома. Сказать, что мы были растеряны – не сказать вообще ничего. Одного только я не понимал: как же мы не подумали об этом раньше? Как не догадались, что именно тубаботы и должны присматривать за правителем?

– Я думаю, всем понятно, что во дворце Великого Жреца нам делать нечего, – нарушил тяжелое молчание Васильев.

– Мне непонятно, – тут же ответил Иван. – Мы же собирались с ним вопросы перетереть, разве нет?

– Как бы нас там самих не перетерли, – мрачно усмехнулся Димка. – Из-за тебя, кстати. Ты в курсе, что людей из этого мира назад на землю не выпускают?

Ванька демонстративно сжал огромные кулаки:

– Ага, посмотрим, как меня не выпустят!

Но мы-то понимали, что в этом мире его силища – не аргумент.

– Слушай, помолчи, ладно? – с досадой сказал ему Васильев. – Надо до утра что-то придумать. Может, стоит поговорить с Данко? Он же свой в доску, не сдаст. Честно опишем ему нашу ситуацию. Пусть подскажет, что делать.

Я согласно кивнул, а Бриджит воскликнула:

– Ни в коем случае! Даже не думайте!

Мы уставились на нее.

– Вы что, не понимаете, что мы подставим Данко! – никогда я прежде не слышал, чтобы Бридж говорила так возмущенно. – Пока он ничего не знает, его нельзя ни в чем обвинить. Но если скажем, ему придется делить с нами ответственность.

– Или он попросту испепелит нас на месте, – пробормотал Дима.

– И будет прав, – вздохнул я. До меня медленно, но верно доходил весь ужас ситуации.

– И чего делать? – Иван переминался с ноги на ногу, дожидаясь, когда мы что-нибудь придумаем и можно будет завалиться спать.

– Выход один, – окрепшим голосом произнес Васильев. – Мы должны оторваться от Данко и самостоятельно рвануть в Черные Пещеры.

Бриджит молчала и что-то сосредоточенно обдумывала. А я спросил:

– Как, интересно, мы доберемся до этих самых пещер без проводника? Неужели вы думаете, что по этому миру можно просто так шляться и спрашивать у встречных, как попасть в то место, куда они ссылают отпетых преступников?

Дима с Бриджит снова переглянулись. Потом девочка сказала:

– Вообще-то у нас есть только один шанс. Ты заметил, как Данко расстроился, когда хотел позвать на ужин своих друзей, а ему не дали?

– Конечно! – так и подпрыгнул я. – Я уже всю голову сломал, что это было вообще?

– Хозяйки сказали ему, что соседи из дома напротив завтра на рассвете навсегда уходят в Черные Пещеры. И что об этом стало известно только сегодня днем, когда они отвели детей к родственникам. Данко чуть в обморок от ужаса не рухнул. Значит, если нам удастся не упустить этих людей, они наверняка согласятся показать нам дорогу в пещеры. Чего им терять?

– Не понимаю, – сказал я. – Данко говорил, что туда ссылают преступников и что страшнее того места для них нет. Почему же кто-то уходит туда сам? Да еще без детей. Может, их туда отправляют за какое-то преступление?

– Нет, хозяйка сказала, они уходят добровольно, – нетерпеливо вмешался Дима. Было видно, что он все уже решил. – И вообще нам неважно, почему они туда идут. Может, не всем нравится жить в таком образцово-показательном мире. А для нас важно, сумеем ли мы сесть им на хвост. Предлагаю организовать дежурство, чтобы не упустить. Когда все заснут, выберемся с вещами и станем лагерем во дворе. Бриджит пусть спит, а мы разобьемся на смены и будем дежурить, пока они не выйдут. Кто против?

Против была одна Бриджит. Тихим голосом она объявила, что тоже будет дежурить. Мы решили, пусть дежурит первой, потом разбудит меня, я – Ваньку, а Иван – Диму. Напиток крепкого сна в эту ночь мы, ясное дело, решили не пить. Перед половинками – извиниться за возможные последствия.

Глава двадцать вторая. Куда уходят местные мужчины

Гостеприимные хозяйки развели нас по комнатам. Однако тут возникла первая трудность, о которой мы не подумали: комнат на всех не хватило, и меня разместили вместе с Данко. Мое дежурство оказалось под угрозой, а переиграть заново не было возможности. Пришлось мне ложиться в постель в полной неопределенности, как выбираться наружу. Я надеялся, что флэмм быстро уснет, поэтому не лез к нему с вопросами. Да и он рта не раскрывал. Что ж, Данко можно понять – нелегко терять друзей.

Конечно, я понимал: Иола будет мной недовольна, но не ожидал, что до такой степени. Едва я заснул, она буквально набросилась на меня:

– Что вы творите?! Идти в Черные Пещеры нельзя, это смертельно опасно! Ты слышал, что сказал Данко: оттуда нет выхода!

– Иола, ты вроде умная, а не понимаешь очевидных вещей, – ответил я. – Для Данко существует только один выход: обратно в этот мир. А нам нужно совсем наоборот – выбраться наружу. Там наверняка полно всяких дырок в земле.

– Но вы этого не знаете!

– А что ты вообще предлагаешь? – разозлился я. Может, впервые в жизни я чувствовал себя более правым, чем она. – Ты хоть понимаешь, что Ванька может погибнуть? Или попасть в пожизненный плен? Мы не знаем, что в этом мире делают с людьми, но их тут явно не любят. Что, по-твоему, нам делать?

– Оставайтесь на месте, – тут же сказала Иола. – Завтра вернется Соболь и обязательно вас вытащит. Великий Жрец не захочет ссориться с ближайшими соседями, он позволит Ваньке вернуться в лагерь.

Несколько секунд я обдумывал ее предложение. Возможно, она была права… если бы все дело было только в Иване.

– Иола, а ты не забыла, зачем мы вообще спустились в этот мир? – тихо спросил я. – Я должен попасть в эти пещеры! Возможно, Тася там. Разве ты не хочешь, чтобы мы ее нашли?

– Конечно хочу, – усталым голосом отозвалась Иоланта. – Но я очень беспокоюсь за вас. Вы можете там погибнуть.

– Слушай, а чего ты так разволновалась? Тебе же лучше, если со мной что-то случится: станешь свободной, как мечтала!

Конечно, я тут же пожалел о своих словах.

– Дебил! – прошипела Иола. – Я тебя ненавижу! Не говори больше со мной!

Господи, сколько же раз я слышал эти фразы. Ну, заткнулся. А вскоре меня разбудила Бриджит.

– Твоя смена, – прошептала она. – Извини, не хотелось тебя будить, но мне нужно пообщаться с Сашей. Наверняка он очень переживает.

Я встал и покосился на кровать напротив. Как это скромница Бридж влезла в комнату, где спит взрослый мужчина? Но кровать Данко была пуста.

– Где он? – удивился я.

– Тише! – Бриджит прижала палец к губам. – Он ушел, когда все уснули. Пошел в дом напротив. Ведь это все-таки его друзья. Может, пытается уговорить их не совершать такой глупости.

– Если уговорит – нам крышка, – сказал я. – Что тогда будем делать? И имей в виду, твой Саша тебе сейчас задаст по полной. Иола вообще озверела.

– Ничего, у нас с ним всегда получается договориться, – улыбнулась девочка. Ее лицо удивительно смягчилось при этих словах. Вообще-то я никогда не считал Бридж красивой, в обычной жизни и не посмотрел бы в ее сторону. Но сейчас она мне показалась просто красавицей. Что-то неприятное и завистливое зашевелилось в моей груди.

Я собрал свой рюкзак, и мы вышли на улицу. Меня снова околдовало это удивительное небо с его сияющими звездами. А воздух, как они научились так его очищать и ионизировать? Я лег на траву и начал рассматривать небо. Мне показалось, что по краям небосклона звезды выглядят как-то странно: мерцающие точки собирались в созвездия, похожие на какие-то знаки.

– Мне кажется или там что-то написано? – спросил я Бридж, которая стояла рядом со мной с запрокинутой головой.

– Написано, – ответила она. – У них тут небо вообще многофункциональное. Я, пока дежурила, прочитала все новости из дворца, каких ученых сегодня награждали. А сейчас там слова: «Наши дети будут смотреть на настоящие звезды». Думаю, так они сами себе напоминают о том, что когда-то этот мирок нужно будет покинуть.

– А по мне так тут совсем неплохо, – пробормотал я. На душе все еще был мрак. Наверно, поэтому мне не хотелось, чтобы Бриджит уходила. И я сказал: – Бридж, я понимаю, что тебе пора спать и все такое. Но можно, я задам тебе один вопрос? Если это наглость с моей стороны, ты так и скажи, ладно?

– Конечно, спрашивай, – тут же ответила девочка и опустилась рядом со мной на теплую душистую траву.

– Слушай, как у вас с Сашей было? Ну, до того, как вы встретились в лагере?

Если Бриджит и удивилась, то виду не подала. Немного подумала, как она всегда делала перед каждой фразой, потом заговорила:

– Ну, наверно, как у всех нас. Хотя не знаю, я ни с кем еще об этом не говорила. В общем, сколько себя помню, я всегда во сне видела какого-то мальчика. Кроме тех ночей, когда я болела – а я в детстве часто болела – и мне давали лекарства. Но потом я догадалась об этом и старалась не пить таблетки.

– Почему? – поразился я. – Разве тебя не пугали эти странные сны? Не хотелось жить нормальной жизнью?

– Я не знаю, как объяснить, – вздохнула девочка. – Понимаешь, Саша ведь рос в неблагополучной семье. Ему даже поесть не всегда оставляли, просто забывали о нем. Ну, спит и спит, и ничего ему не надо. Я все время чувствовала ответственность за него. Понимала, что помочь ничем не смогу, но мне хотя бы нужно было знать, что с ним все в порядке, что он поел, что его не обижают старшие братья. Когда мне было восемь лет, я пошла в школьную библиотеку и попросила дать мне самоучители русского и болгарского языков – просто не была уверена, в какой стране живет Саша. Библиотекарша стала расспрашивать, зачем мне это надо, и я по наивности рассказала о снах. Она передала учительнице, а та позвонила моим родителям.

Меня отвели к врачу, стали кормить таблетками. В какой-то момент я почти поверила, что со мной не все в порядке, и честно пила все, что мне прописывали. И так продолжалось почти пять лет. А потом вдруг навалилась такая тоска… не могу тебе рассказать, но это ужасно. Словно из меня выкачали жизнь и осталась только пустая оболочка, которая зачем-то должна жить, ходить, учиться в школе. Я поняла, что не выдержу этого, и перестала пить таблетки. И через некоторое время увидела Сашу. В первую же ночь он заговорил со мной. Сказал, что выучил английский, вот только никак не мог докричаться до меня. А потом приехал мистер Соболь и все мне объяснил. Вот и все.

Я молча обдумывал ее историю. Почему же у нас с Иолой с самого начала все пошло наперекосяк? Может, было бы лучше, если бы мы говорили на разных языках? Хотя какая разница, она бы по-любому злилась и ненавидела меня. И тут уже ничего не изменишь.

А может, все дело в том, что я встретил Тасю раньше, чем испытал эту самую невозможную тоску, о которой говорит Бридж.

Девочка легонько тронула меня за плечо. По ее печальному лицу я понял, что она догадалась о моих мыслях.

– Не переживай, Алеша, – сказала она. – Это придет однажды. Потому что это заложено в нас. Как бы ты ни ссорился с Иолой, вы все равно созданы друг для друга. В нашем случае с этим не поспоришь.

Я только мотнул головой в ответ. Честно говоря, я в этом был совсем не уверен. Если природа дает иногда сбои, порождая на свет больных людей, почему нельзя допустить, что и с нами она разок ошиблась?

Бриджит ушла в свою комнату, а я промаялся во дворе положенные два часа. Мысли в голову лезли – одна другой мрачнее. Я представлял, что обитатели дома напротив окажутся невидимками и на рассвете спокойно пройдут мимо нас. Или биордами – взмахнут руками-крыльями и улетят. Или флэммами – заметят преследование и испепелят нас на месте. В полутьме даже дом толком не разглядишь, видно только, что для циклопов он маловат. А жаль, они наивные, им хоть можно голову задурить…

В общем, по всему получалось, что зря мы тут торчим. Когда пришло время будить Разина, я уже довел себя до нервного истощения. Спать больше не лег – еще не хватало снова увидеть Иолу – и до рассвета просидел во дворе сначала с Ванькой, а потом с Димой. Видел, как вернулся в дом Данко. Потом зажглось небо, еще неярко, вполсилы. А часов в пять утра Васильев вскочил на ноги.

– Что?! – заорал я.

– Тихо! Они вышли!

– Кто они?

– Птицы.

– Черт! Кто из нас умеет летать?

– Без паники! – сказал Дима. – Пока никто никуда не улетел. Буди Бридж и Ваньку.

В общем, минуту спустя мы крались по пустынной улице за парой биордов. На этот раз лишние пары глаз на затылках были прикрыты распущенными волосами. Оба несли на спинах большие мешки вроде наших рюкзаков, однако я видел, как их сородичи легко взлетали ввысь и с куда большими грузами. Поэтому каждый миг ждал провала.

Они шли, нежно поддерживая друг дружку, и даже издалека выглядели как люди, перенесшие горе. Старались держаться в тени, хотя на улице никого в этот ранний час не было. Кроме нас. Но биорды по сторонам не смотрели. Наверно, поэтому мы скоро забылись и подошли слишком близко.

И вдруг волосы на затылке мужчины (он был повыше и мешок нес побольше) сами собой встали дыбом, как хохолок у попугая. Два круглых глаза уставились прямо на нас. Секунда – и биорд оказался рядом с нами.

– Что случилось, ребята? – строго спросил он, глядя на нас безо всякого любопытства, к которому мы за сутки привыкли. – Почему преследуете нас?

И тут только до меня дошло – да он говорит на чистом русском языке! Может, его тут преподают в школе, чтобы легче было завоевывать наш мир?

Мы, конечно, смутились. Тут вперед выступила Бриджит, робко улыбнулась незнакомцу и стала коротко излагать нашу ситуацию. А мы следили за реакцией биорда.

Конечно, он уже знал, кто мы такие и что путешествуем в обществе его лучшего друга. Бридж пришлось сообщить ему, по какой причине мы покинули Данко. Это был опасный момент. Но мужчина только посмотрел на Ивана с чуть большим любопытством, а потом сказал:

– Я не знаю, чем вам помочь, друзья. Но могу сказать только одно: ищите другой способ, не суйтесь в Черные Пещеры. Это – гибель!

Его жена, которая незаметно приблизилась к нам, вздрогнула при этих словах. А Васильев воскликнул:

– Позвольте, но вы туда жить уходите, и ничего! Почему вы думаете, что нам там что-то угрожает?

Но биорд только покачал головой:

– Вы обладаете свободной волей, и мы с женой не можем помешать вам. Но я очень советую одуматься и найти другой выход. А сейчас мы должны продолжить свой путь.

С этими словами он крепко обнял жену за плечи, и они снова побрели вперед.

– Вы говорите по-русски, – не выдержала Бриджит. – Вы что, бывали в нашем лагере?

Биорд мягко подтолкнул жену вперед, а сам вернулся к нам.

– Да, мы помогали вашему директору, когда лагерь только возник. Мы с женой конструировали ваше небо. Если бы я только знал, чем это кончится, я бы и близко не подошел к вашему лагерю! – вдруг произнес он с таким отчаянием, что мы вздрогнули. – Если бы я только знал!

Он снова ушел вперед, и мы не посмели больше лезть с вопросами. На самом деле и идти за ними стало страшновато. Вдруг, когда мы войдем в очередной туннель, биорд захочет поквитаться с нами за что-то, чего мы не знаем? И какую такую гадость мог ему сделать Соболь?

Но туннель мы прошли благополучно, потом еще и еще один, пока не оказались в городе гораздо больше того, в котором провели ночь. Здесь, кроме разномастных домов, было полно всяких общественных зданий. Солидные, выложенные из каменных блоков, они почти упирались в небо, которое все больше наливалось теплом и золотом. На некоторых зданиях висели таблички, и Бриджит мне их зачитывала: «Школа», «Лаборатории», «Общественная столовая».

А потом впереди мы увидели самую настоящую пирамиду из стекла. Наши биорды направились прямо к ней, а вот мы – мы замедлили шаг и тревожно посмотрели друг на дружку.

Уж очень официально выглядело это строение. Там вполне могли располагаться местные власти, да что там – это мог быть дворец самого Великого Жреца. А если биорды под влиянием патриотизма или личных обид решили нас сдать? Мы совсем растерялись.

– Это ведь не может быть вход в Черные Пещеры, – пробормотала Бридж. – Зачем же они туда идут?

– Ну, может, перед уходом им надо уладить какие-то дела, получить пропуск или что-то в этом роде, – пожал плечами Дима.

– Подозрительная парочка, что-то мне в лом за ними переться, – высказался и Иван.

Я ничего добавить не успел. Мужчина вдруг развернулся и быстро пошел в нашу сторону. Выглядел он уже не таким сердитым, хотя и очень огорченным.

– Послушайте, – сказал он, – если вы в самом деле решились уйти в пещеры, то я не стану мешать вам или отговаривать. Вы можете идти с нами. Но перед уходом мы с женой должны попрощаться с нашими отцами и братьями. Хотите войти или подождете нас на улице?

Мгновение мы колебались. Похоже, биорд не собирался нас заманивать и сдавать. Торчать же на улице нам не хотелось: уже появлялись местные жители и, конечно, таращились на нас.

– Зайдем, если можно, – решил за всех Дима.

Жена нашего спутника уже скрылась в здании. Мы следом за биордом вошли в прозрачные двери. Никакой охраны не наблюдалось, пустота и тишина. Тут был какой-то особый воздух: сухой, прохладный, он пах сухими цветами и травами. Мы прошли по галерее и оказались в огромном светлом зале.

Здесь, куда ни посмотришь, стояли белые столы, накрытые прозрачными куполами. Я подошел к одному поближе – и чуть не заорал от ужаса. Под куполом лежал флэмм. Его глаза были открыты и смотрели в пространство, лицо как у спящего, руки сложены на груди. Стол явно был какой-то установкой – по краям купола мерцали микроскопические лампочки, слышалось тихое жужжание.

– Это что, типа кладбища, что ли? – спросил от соседнего стола Ванька. Никогда не слышал, чтобы у моего друга был такой испуганный голос.

– Скорее реанимация, – слабенько отозвалась Бридж.

Я переметнулся к другому столу. Там лежал костлявый невидимка-лотт. Еще одна установка была заполнена водой, под куполом застыло одно из чудищ, так напугавших нас на берегу озера.

Меня уже трясло от всего увиденного. Супруги незаметно покинули зал, и не у кого было спросить, какого дьявола тут происходит. Правда, в соседнем проходе я заметил парочку вполне живых циклопов в белых халатах. Они заботливо вглядывались в каждый саркофаг, иногда что-то подкручивали и поправляли. Но заговорить с ними мы не решились, а бросились догонять наших проводников.

Мы нашли их в следующем зале. Вернее, только мужчину. Он неподвижно сидел на каменной скамье – такие были приставлены к каждому столу с куполом. На некоторых лежали букеты и какие-то детские поделки. Мы на цыпочках подобрались поближе и застыли за его спиной, не зная, что сказать.

Купол, у которого он сидел, светился изнутри мягким светом, а под стеклом лежал мужчина-биорд. Лицо его было спокойное и умиротворенное, а вот наш едва не рыдал. Бриджит коснулась его плеча.

– Это ваш отец? – дрожащим голоском спросила она.

Мужчина кивнул, словно клюнул хрящеватым носом воздух.

– Он умер?

Энергичное мотание головой.

– Болеет?

– Так вы ничего об этом не знаете? – наконец догадался биорд. – Он жив и здоров. Просто находится в анабиозе.

– Но почему?..

Биорд вздохнул и начал рассказывать:

– Видите ли, мы всегда знали, что в любой момент может начаться война с Верхним миром. Много веков назад наши ученые изобрели способ погружать людей в искусственный сон. Сначала нужны были солдаты, много солдат. Но теперь у нас есть оружие, которое позволит завоевать поверхность земли быстро и бескровно. Однако все равно потребуется большое количество дееспособных мужчин, чтобы в короткий срок привести землю в порядок. Поэтому, когда представитель любой расы достигает среднего возраста, то погружается в анабиоз. Кроме, конечно, ученых.

– И сколько он может находиться в таком состоянии? – спросил Дима.

– Сколь угодно долго. В дальних залах лежат те, кто жил пятьсот и более лет назад.

– Ужасно, – прошептала Бриджит, бледная, словно ее саму заморозили. – И вы… вы от этого бежите в Черные Пещеры? Тогда я вас понимаю.

Лицо биорда вспыхнуло, перьевидные отростки на руках встали дыбом.