Текст книги "Английская свадьба"

Глава 9

Художница Маревна. “Скажи нет Евросоюзу!” и рапсовые поля. Разные применения для мешков с песком. Особенности английских дорог. Кровать и завтрак. Англичанка Элизабет Тейлор

Приехали мы от Стива и Джин домой, в Свонедж. Послонялись по квартире полдня и решили снова пуститься в путь: Джеймс захотел показать мне свою “дачу” в городке Фалмут графства Корнуолл, на западе Соединенного Королевства. Перед отъездом мой будущий муж меня удивил: подкараулил соседа (которого практически не знает, потому что тот живет здесь недавно) и попросил его забирать почту и оставлять ее в нашей квартире на столе, пока мы в отъезде. И ключ ему оставил…

По дороге мы сделали крюк и заехали в Этельхэмптон – посмотреть на дом с красивым парком, где деревья подстрижены в виде пирамид. Как выяснилось, в этом доме у дочери-актрисы, которая была замужем за англичанином, несколько лет жила художница Маревна, русская по происхождению, и писала вот этот самый парк… В доме сейчас музей, и на втором этаже выставка ее картин. Маревна, кстати, была первой женщиной-кубистом, и по преданию, когда-то на Капри Горький назвал так русскую голубоглазую девушку, а она взяла это имя как свой псевдоним художницы. Меня тронуло то, что англичане, нынешние хозяева дома, бережно хранят о ней память, хоть и не имеют к ней никакого особого отношения.

Чтобы попасть в Корнуолл, нам нужно проехать через графство Девон. Меня удивило, что там вдоль больших дорог часто попадаются плакаты “Скажи нет Евросоюзу!”, а Джеймс объяснил, что многим англичанам (например, фермерам) не нравится, что Великобритания вошла в Евросоюз и теперь вынуждена подчиняться его решениям, которые здесь непопулярны.

По обеим сторонам дороги – большие поля веселого ярко-желтого цвета: это здесь так выращивают рапс. Джеймс говорит, что раньше в Англии он считался сорняком, а теперь по разнарядке Европарламента им засевают огромные площади, чтобы потом использовать для производства биотоплива. Фермеров же раздражают указания, что растить, а что нет на их же собственных полях в тот или иной год, и многие считают, что эта плановая политика в скором времени вообще убьет местное сельское хозяйство. А мне так эти желтые поля очень нравятся – даже в самую хмурую погоду они превращают пейзаж в жизнерадостно-солнечный…

Проезжаем мы вдалеке от всяких населенных пунктов и наблюдаем такую картину: впереди тащится специальная машина и обрезает ветки кустов и деревьев по обочинам, превращая их в аккуратную стену из зелени. С другой стороны дороги она уже прошлась, так что ощущение такое, будто едешь не по малоиспользуемой дорожке посреди лугов и лесов, а по ухоженному важному парку.

Еще по пути я обращаю внимание на то, каким образом англичане устанавливают всякие временные знаки и сооружения вдоль дорог. Из-за того, что здесь бывают сильные ветра, просто поставить какую-нибудь треногу или раскладной плакат они не могут – сдует. И вот на нижние перекладины временных светофоров, дорожных знаков и указателей работяги перекидывают несколько неплотно набитых песком мешков, и те отлично удерживают все это на месте. Просто и экологично. Я выдаю похвальную реплику, а Джеймс оживляется и рассказывает, что в городках на море мешки с песком еще притаскивают к дверям пабов или собственных домов, когда объявляется штормовое предупреждение. И если приходит наводнение, этими мешками заваливают пороги входных дверей. “Здорово! – говорю я. – Наверняка довольно действенное средство”. А сама пытаюсь припомнить, что делают в таких случаях в России, но ни одного наводнения в зоне моего обитания что-то не приходит на ум.

Едем мы, едем, и время от времени то справа, то слева, а то и впереди мелькает море. Тут я начинаю вспоминать, что в Англии, где бы ты ни находился, по карте до моря всегда меньше 70 миль (примерно 112 км). То есть всего-то час-полтора езды. Правда, час-полтора – это если (в буквальном переводе с английского) “как летит ворона”, то есть по прямой. А дороги петляют; и потом, ведь не везде они и есть…

Заночевать мы решили, не доезжая до Корнуолла. Выяснилось, что в городках на юго-западе Англии совсем немного гостиниц. Почти все их поперестраивали и сделали из них дома, а квартиры в этих домах попродавали. Поэтому здесь очень развита система “бед энд брекфаст” – “кровать и завтрак”: если в частном доме есть лишняя спальня, ничто не мешает хозяевам поставить у дороги табличку, приглашающую проезжающих мимо остановиться у них на ночлег. Если же сегодня гостей по каким-то причинам не хотят – табличку уберут или напишут “все занято”. Мы выбрали красивый дом с гостеприимной табличкой и несколько обалдели, когда дверь нам открыл качок, весь в татуировках, но при этом приветливо и радостно улыбавшийся. Он провел нас в опрятнейшую, со вкусом обставленную комнату, где все-все работало как часы, и показал, каким душем и туалетом в доме пользоваться. Затем выдал полотенца, спросил, что мы любим есть на завтрак, а когда мы собрались пойти прогуляться, то дал нам ключ от комнаты, а заодно и от дома!

Вечером перед сном мы уселись в своей комнате смотреть по телику “Укрощение строптивой” с Элизабет Тейлор, и Джеймс вдруг говорит: “Красивая она, все же – типичная англичанка!” Я чуть не падаю со стула: “Элизабет Тейлор – англичанка?!” Джеймс удивляется: “Да, конечно! А кто же еще?!” – “Как это – кто! – парирую я. – Американка, естественно!” Джеймс принимается хохотать, а потом, к моему изумлению, выясняется, что и Кэри Грант – англичанин, и даже Том Джонс родился не где-то там на американских просторах, а в Британии, в Уэльсе.

Глава 10

Акулы размером с китов. Английские пальмы. “Добро пожаловать на кладбище!” Прогноз погоды для яхт и серферов. Алые паруса. Благословение животных. Жировая карта страны. Шоу флористики

Завтрак на следующее утро для нас накрыли в общей гостиной, а так как дом был большой, с несколькими спальнями, то мы встретились там и с другими постояльцами. Атмосфера была очень дружеская, будто все мы гости хозяев, а не клиенты, платящие за постой. Качок хозяин, подавая нам чай и яичницу, рассказал, что вообще-то он всю жизнь служил в военно-морском флоте, а потом вот купил этот дом и теперь живет в нем с женой, убирая и готовя для постояльцев. Я на миг попробовала представить русского моряка в этой роли, но как-то у меня ничего не получилось…

Когда мы уезжали, хозяева попросили нас зарегистрироваться в их книге гостей: написать свои имя, фамилию и адрес. Это иногда для души, а иногда для налоговой, объяснил мне Джеймс: с дохода от постояльцев нужно платить налоги. Еще он сказал, что почти всегда хозяева предпочитают наличные и часто, очень стесняясь, просят заплатить заранее. А по ценам можно немного поторговаться, хотя они обычно и так умеренные.

И вот я наконец попадаю в графство Корнуолл. Никогда раньше не знала, что на его северном побережье в районе городка Ньюки есть пляжи с мелким желтым песком и водой лазурного цвета. Все это в бухтах – больших и маленьких, с обрывистыми и скалистыми берегами. Сюда со всей Англии съезжаются серферы – на океане почти всегда есть волны и ветер.

Мы ненадолго остановились на скалах над одной из этих бухт полюбоваться видом, и я вдруг обнаружила, что внизу, недалеко от берега плывут огромные черные силуэты на фоне бирюзовой воды. Я завопила “Киты!”, на что стоявшая неподалеку англичанка презрительно заметила: “Никакие это не киты, это акулы!” И тут мы поняли, что народ здесь давно уже за ними наблюдает. А те подплывают близко к берегу, высовывают огромный треугольник плавника из воды, разворачиваются, и их совсем не смущает куча людей внизу на пляже, каяк, который подгребает к ним совсем близко, дразня, и даже большая моторная лодка(которая, кстати, раза в полтора меньше самой маленькой из этих акул). Я никогда не подозревала, что акулы бывают такими огромными и подплывают так близко к английским пляжам. Желание здесь купаться или заниматься серфингом у меня тут же пропало, хотя мне и объяснили, что эта разновидность акул совершенно безобидна и на людей не нападает. Я просто представила себе на минуту – выныриваешь из воды, а рядом такой огроменный черный плавник на тебя несется…

Едем дальше, и меня удивляет, что здесь, на западе Англии, есть пальмы. И юкка, и алоэ! Их сюда завезли когда-то, и теперь они преспокойно растут прямо в открытом грунте без особого ухода. Вдобавок домишки местных деревень часто окрашены в веселые желто-розово-голубые тона – как-то совсем не по-английски.

Наконец подъезжаем к небольшому городку, где у Джеймса дом. Рядом с дорогой видим красивые ворота с ажурной решеткой и приветливой надписью: “Добро пожаловать на кладбище города Фалмут!” Я начинаю по этому поводу веселиться, а Джеймс бурчит, что ничего смешного в этой надписи он не видит.

Через некоторое время мы с ним впервые вместе оказываемся на его корнуолльской “даче”. Она двухэтажная, с тремя спальнями наверху и большой общей гостиной внизу. Под одним из окон растет огромный папоротник – ростом с человека, на толстом древообразном стволе. “Какой большой! – удивляюсь я. – Никогда в жизни такого не видела!” Джеймс несколько презрительно пожимает плечами: “Подумаешь, это он еще не вырос. Вообще-то он может вымахать и до размеров приличной пальмы!”

Мы начинаем готовить еду и включаем телевизор. Джеймс, как я уже поняла, любит смотреть новости, причем иногда по нескольку раз в день и по разным каналам. При этом меня забавляет, что англичане, совсем как русские, тоже каждый раз замирают, когда передают прогноз погоды. Но больше всего мне понравилось, что здесь, в Корнуолле, помимо обычных температуры и дождя, метеобюро каждый раз выдает прогноз для яхт и моторок – силу ветра и время приливов и отливов; и для серферов – где какой высоты волны.

После обеда Джеймс показал мне дом. К этому моменту я уже знала, что в небольших квартирах и недорогих домах полы во всех комнатах обычно покрыты паласами. Причем уложены они не на паркетный или ламинатный пол, а прямо на то, что за собой оставили строители (бетон или деревянное покрытие). В этом же доме палас – правда, светлый и пушистый – был даже на кухне и в ванных! При этом в некоторых комнатах поверх него лежали еще и симпатичные ковры. И, как всегда в английских квартирах и домах, здесь были гостевые спальни – крошечные и рассчитанные лишь на то, что в них будут только спать. Потому что читать, валяться на диване и смотреть телевизор принято исключительно в общих гостиных или на террасах, которых может быть и несколько.

И вот мы идем гулять с Джеймсом и нашим общим приятелем Джоном вдоль залива. Места здесь очень красивые, с обрывистыми берегами и желто-песчаными пляжами, и ясно, что англичане – нация мореплавателей, потому что вдоль побережья рассекают волны всевозможные катера, парусники, яхты и даже каноэ. По сравнению с побережьем той же Испании, где при всей ее прекрасной погоде лишь изредка проплывает какое-нибудь суденышко, здесь их – немерено. Меня осеняет: “А может, нам стать членами какого-нибудь яхт-клуба? Было бы забавно научиться яхтой управлять и по местным заливам поплавать!” Джеймс с Джоном усмехаются: “Да, как же! Знаешь, сколько здесь таких желающих? Им своей очереди иногда приходится ждать по нескольку лет…”

Вдруг я вижу яхту с темно-красными парусами. “Глядите, алые паруса!” – кричу я в волнении. Джеймс косится на меня и осторожно говорит: “Ну да! А вон и синие, и зеленые… А что здесь такого?” Тут я вспоминаю, что они вряд ли читали Александра Грина. На всякий случай уточняю, действительно ли красные паруса здесь дело обычное, – и оба моих спутника подтверждают, что да, все зависит от личных вкусов хозяина яхты. Я тогда говорю, что у нас в России все по-другому, и начинаю им рассказывать так любимую мною в детстве историю про Ассоль. А когда заканчиваю рассказ: “И корабль с алыми парусами подплывает к берегу, и Ассоль бежит навстречу капитану”, а сама готова прослезиться от красоты и романтики момента, тут вдруг встревает Джон: “Ну-ну! А капитан так аккуратненько отодвигает ее в сторонку и заявляет: “Нет, девушка, пожалуйста, не вы! А во-о-н та красотка с пляжа!”

По дороге домой мы проходим мимо миленькой церквушки, и я читаю объявление у ее входа: “Благословение животных в воскресенье на прицерковном поле в 10 часов утра”. Молча смотрю на Джеймса и Джона – не шутка ли это. По их реакции понимаю, что не шутка.

Из чистого любопытства мы все втроем забредаем на маленькое кладбище при этой церкви. Там меня приводит в восторг строгая надпись: “Цветы сажать запрещено: кладбищу присвоен статус лужайки”. И правда, цветы, если есть, стоят в баночках у надгробий, а так везде зеленая, коротко подстриженная травка – не кладбище, а загляденье!

Вечером ужинаем дома и, как уже повелось, снова смотрим телевизор. (Понятное дело, что это дурной тон, и Джеймс поначалу очень по этому поводу комплексовал, но когда понял, что я ничего не имею против и воспитывать его не собираюсь, то ужасно обрадовался и расслабился.) В новостях говорят, что каждый четвертый в Англии сейчас страдает избыточным весом, поэтому недавно была составлена “жировая карта” страны: на ней отмечено, где обитает больше всего толстяков. Самое значительное их количество оказалось в бедных городских районах, где живет рабочий класс. Объясняют это тем, что современные рабочие не занимаются тяжелым физическим трудом, как раньше, – для этого теперь есть всевозможные механизмы, – а вот привычки в еде у таких семей остались те же, что и в былые времена, и именно поэтому народ этих районов сильно растолстел.

После ужина Джеймс пошел с приятелями в паб, а меня наша давнишняя знакомая пригласила на шоу цветов в маленьком старом кинотеатре. Я не знала, чего ожидать, и собралась без особого энтузиазма. На сцене гастролирующая актриса-флористка (даже не представляю, как иначе назвать ее профессию) в течение почти двух часов единолично развлекала публику тем, что говорила о своей жизни, шутила над собой и своим мужем, рассказывала анекдоты – но все это как бы вторым планом. А первым – из цветов, веток, листьев, тряпок, сеток и другой всевозможной чепухи прямо у нас на глазах мастерила совершенно фантастические букеты – разные по назначению, размеру и настроению. Красота получилась необыкновенная.

В конце шоу разыграли самодельные билетики, продававшиеся в перерыве, и победители получили в награду по одному из ее букетов. А после представления в холле кинотеатра местные тетушки устроили чай с домашними тортами, кексами, напитками, и все вырученные от этого деньги пошли в какой-то там из благотворительных фондов. И на шоу, и на чае были практически одни женщины, и все они друг дружку знали. Оказалось, что существует местный клуб флористики, где они слушают приглашенных специалистов, обмениваются опытом и делают букеты. А события вроде этого шоу устраивают всего лишь раз в год, и на него приглашают каких-нибудь знаменитостей. И тетушка, выступавшая в этот раз, оказалась призером всевозможных международных конкурсов.

Глава 11

Искусственное дыхание фазану. Подтопляемый паб. Кроссворды с римскими цифрами. Фестиваль парусников. “Осторожно: утки!” Полутоннели под названием “дороги”

Мы заранее договорились встретиться с друзьями у них дома, а потом вместе пройтись пешком до ближайшего паба по красивым местам вдоль реки. Живет эта пара в большом доме на краю огромного поля, и, когда мы к ним приехали, в хозяйстве у них был переполох: некоторое время назад откуда-то взявшийся фазан с размаху влетел в оконное стекло и свалился под ним бездыханным. К их вящему удивлению, вокруг него тут же собрались еще штук пять его приятелей – будто бы желая помочь! Дочка друзей тоже кинулась на помощь и стала пытаться делать ему что-то похожее на искусственное дыхание, надавливая на грудку. Ничего, правда, не помогло, и наши друзья теперь размышляли, что с ним делать: ощипывать его и есть или же нет.

Наконец мы выбрались на улицу и догуляли до паба, где встретились еще с парой знакомых.

Паб этот стоит на берегу залива, прямо рядом с ним – причал. Когда туда подъезжает кто-нибудь неопытный и пытается припарковаться (там, на удивление, всегда есть свободные места), к нему обязательно подходит какой-нибудь доброжелательный местный житель и объясняет, что лучше этого не делать, потому что это опасно из-за прилива. На стене паба и правда висит расписание приливов и отливов. А позже, когда новичок уже внутри, обнаружится, что море поднимается к самому порогу, и выйти из паба, не промочив ноги, в течение какого-то времени ему не удастся.

Мы с друзьями рассаживаемся вокруг стола, кто-то заказывает пива на всех, и наша компания дружно принимается разгадывать кроссворд. Причем, как выясняется, я никогда в жизни не смогла бы сделать этого сама – у английских кроссвордов другие правила. То есть выглядят они так же, как русские, только в ячейки, выстроенные в ряд, вписывать можно не одно слово, как у нас, а целых несколько. И можно использовать не только буквы, но и, например, римские цифры: в вопросе про короля Георга Пятого наши приятели под моим изумленным взглядом так и написали без пропусков: George V. И оказалось, что разгадывать кроссворды может быть очень веселым занятием – если делать это вот так, под пиво, и всем вместе.

А вечером мы с Джеймсом решили посмотреть на парусники, приплывшие со всего света в городок Фалмут на фестиваль. Для него в большом работающем порту огородили проход к причалу, и по этому проходу в обоих направлениях идет огромная толпа людей. Проход местами узкий, и вот я наблюдаю, как англичане с этим справляются. Во-первых, чуть ли не половина толпы – старики, калеки в инвалидных креслах и дети в колясках. Никто не пытается их обогнать, наоборот, все уступают им дорогу, и из-за этого скорость движения всех вместе близка к скорости передвижения самого медленного участника толпы. Во-вторых, постоянно возникают пробки в самых узких местах прохода, там, где в России легко просочились бы одновременно человека три-четыре: англичане не могут просто так нарушить правила приличия и идти близко друг к другу в двух разных направлениях. И вот одна часть толпы, пробирающаяся вперед, замирает, чтобы пропустить другую, движущуюся назад. А некоторое время спустя – наоборот. И никому в голову не приходит, что можно, чуть потеснившись, двигаться всем одновременно. Я поначалу нервничаю, а потом расслабляюсь – подумаешь, на полчаса позже попадем к месту назначения. А из местных и вообще никто не переживает: они общаются, беседуют, одаривают друг друга вежливыми улыбками, и, заметьте, никто не толкается! При этом нам с Джеймсом все время на пятки наступают два русских мужичка – явно с одного из кораблей, – которые страшно возмущаются тупостью англичан, подпихивают нас вперед и имеют крайне озабоченный и расстроенный вид, по которому я здесь часто узнаю соотечественников.

Фестиваль оказался отличным: с парадом матросов, живой музыкой в разных концах городка, художественными рынками, едой и пивом на каждом углу. Самым же замечательным был момент, когда вся вереница парусников вдруг снялась с места и неспешно друг за другом поплыла вдоль берегов. А вокруг больших и красивых судов под полными парусами бестолково толкались сотни крошечных яхточек, моторок, лодок и всяких других плавучих штуковин – просто какой-то час пик на море! И было трудно понять, как они все там не сталкиваются друг с дружкой.

Понравилась мне еще одна деталь: в небольшом городке Фалмуте по этому фестивальному поводу высадилась примерно тридцатитысячная толпа. Когда же она рассеялась, в городе нигде не осталось брошенных бутылок, целлофановых пакетов и окурков и не появилось вытоптанных газонов или поломанных лавок – будто и не было здесь накануне всех этих людей…

И вот, довольные и уставшие, едем мы с Джеймсом домой по небольшой дороге. На ней – “лежачие полицейские” (по-английски их зовут “спящими”). Я недоумеваю, зачем они тут: слева лес, справа почти сразу начинается залив, никаких деревень или даже пешеходных троп поблизости. Потом у дороги вижу знак “Осторожно: утки и лебеди!”, и все становится ясно.

Тем временем я потихоньку прихожу к выводу, что слово “дорога” для местных путей совсем не подходит. Для них было бы справедливо придумать какое-нибудь совершенно другое слово, потому что, раз проехав по ним, назвать их дорогами я никак не могу. На самом деле это такие углубления в земле посреди лесов и полей, проторенные еще во времена римлян и оставшиеся на том же самом уровне, притом что вокруг образовался культурный слой в несколько метров, на котором, в свою очередь, выросли деревья. Короче, это узкие заасфальтированные полутоннели с земляными боками. По ширине они только-только позволяют проехать какой-нибудь крошечной машинке типа “сузуки джимни”. Ночами они не освещаются, а смыкающиеся над ними кроны деревьев не пропускают даже лунный свет. По всяким разным причинам они еще весьма извилисты, и, поскольку местность холмистая, на них много спусков-подъемов. Когда мы изначально поехали по этой дороге, я как-то не очень волновалась, мне и в голову не могло прийти, что она двусторонняя, пока нам не попалась встречная машина. И вот тогда нам пришлось сдавать по этому самому неосвещенному тоннелю назад, с поворотом и круто вверх – до небольшого углубления в стене из земли, чтобы разъехаться. Я тут же решила, что водить здесь мне совершенно неохота – пусть уж лучше Джеймс тренируется! Забегая вперед, отмечу, что позже натолкнулась на точно такую же дорогу совсем недалеко от дома в Свонедже, в графстве Дорсет, так что никто и нигде в английской провинции от этого кошмара не застрахован.