Текст книги "Слезы лотоса"

Глава 3
Великая клятва

– Ну как? Как это у тебя получается? – старательно выводил на пяльцах золотые нити Эгмонт, а те почему-то все время путались или обрывались.

– Ты не спеши, и все выйдет, – забрала у него шитье Азель и распустила небольшой узелок. – Вот так, – сделала она еще два крестика, закончив рисунок.

– Красота! – как пушинку, подхватил ее на руки юный граф и начал кружиться с ней по поляне. – Ты моя золотошвейка! Самая лучшая золотошвейка на свете! Я люблю тебя! Люблю-ю! Люблю-ю! – на весь лес кричал он, а она, счастливая, прижавшись к нему, словно маленький зверек, весело хохотала…

Их роман длился уже два месяца. Два волшебных, чудесных месяца! Юный граф примчался к Азель на другой же день после их встречи в лесу, и больше он с ней уже не расставался. Все это время они расшивали ему камзол. Эгмонт совсем забросил свои обычные занятия и увлечения. Он перестал ездить на охоту, совершенно не интересовался хозяйством, позабыл танцы и флейту, бои на мечах, стрельбу из лука, друзей и псарню. Хотя нет, флейта тоже всегда была с ним, и он мог часами вдохновенно играть на ней для своей Азель. Все мысли графского сына были поглощены одной ею. Милая, милая Азель! Девушка с персиковой кожей и иссиня-черными, как вороново крыло, волосами. Только она составляла теперь смысл его жизни.

Вот и сейчас они уединились на берегу озера и любовались закатом. Тихая ночь незаметно опускала на лес звездное покрывало. Где-то в чаще ухал филин, и в ярко-красных лучах заходящего солнца нежные лотосы, застывшие воском на тихой зеркальной глади, полыхали алым огнем, отражаясь пунцовым заревом.

– Какие удивительные цветы, – невольно залюбовалась Азель.

Эгмонт разделся и вошел в воду. Прохладный туман окутал его густой дымкой, и юный граф, растворяясь в вязком розовом молоке, неслышно поплыл к самому красивому цветку. Он осторожно сорвал лотос и, не нарушая хрупкой гармонии вечернего таинства, бережно преподнес его Азель.

– Это будет цветок нашей любви, – положил он его к ногам восхищенной девушки.

– Да, только нашей, – нежно взглянула она в его глаза.

– И он никогда не завянет.

– Так же, как и наша любовь.

Они сидели, обнявшись, под плакучей ивой, и птица счастья, пролетая в это мгновение над лесом, осыпала их едва заметным мерцающим дождем.

– Скоро у меня день рождения, и я представлю тебя отцу, – гладил Эгмонт послушные кудри Азель.

– А если он не примет меня? Я же служанка, – испуганно посмотрела Азель на него.

– Я расскажу ему, как люблю тебя. Отец добрый и все поймет.

– Мне все равно страшно, – прижалась к нему девушка. – Вдруг нас разлучат.

– Да что ты такое говоришь! – с жаром воскликнул Эгмонт, обхватив ее гибкую талию. – Мы любим друг друга, и это главное! И всегда будем вместе.

– Правда? – доверчиво посмотрела Азель в его добрые карие глаза.

– Конечно, – и он, осторожно приблизив ее лицо, нежно поцеловал в губы.

Поцелуй любви! Впервые это произошло несколько дней назад. Эгмонт решил прокатиться с Азель до дальних гор к Высокому водопаду. Он выбрал для нее в своих конюшнях белогривую красавицу Бени, недавно выменянную на меха куницы у одного персидского шейха. Та просто очаровала девушку своей величественной грацией и статью. Таких плавных линий и необычного окраса Азель не видела еще никогда в жизни. В их деревне держали много коней разных мастей, но в основном это были грузные приземистые тяжеловесы, привыкшие к нелегкой монотонной работе. Бени же была словно соткана из облачного полотна: легкая, воздушная белоснежная и такая быстрая, что казалось, будто она не скачет, а летит по воздуху наперегонки со своими подружками-облаками. Новая хозяйка тоже понравилась лошади. Бени с благодарностью приняла из рук Азель несколько кусочков сахара, позволила ей расчесать свою мягкую гриву и, разрешив оседлать себя, стала безропотно выполнять все ее команды.

– Вы словно родились друг для друга, – смеялся Эгмонт, когда раскрасневшаяся от восторга Азель, пришпорив лошадь, неслась галопом по опушке леса.

– Я быстрее всех! – ликовала она, и цветочная пыль разлеталась по полю из-под копыт.

– Я догоню тебя! – кричал ей вслед юный граф, придерживая за уздцы своего строптивого коня.

– Я! Я быстрее всех! Даже ветер не сможет угнаться за мной! – все подгоняла и подгоняла Бени Азель.

Они мчались вперед, навстречу своей судьбе, подстегиваемые безудержной, неукротимой юностью и великой жаждой приключений, вдыхая полной грудью каждое мгновение, каждую каплю, каждую малую толику так неожиданно свалившегося на них счастья. Счастья безмерного, беспредельного и безграничного, полностью завладевшего ими. И счастливей этих двоих не было никого на всем белом свете!

Вот уже остался позади лес, закончились поля, проскользнула голубой лентой беспокойная труженица река, и на их пути, словно исполинские великаны, встали горы. Огромные и всевластные! Горы нависли над ними своими белыми шапками, спрятанными от посторонних глаз в недосягаемой заоблачной дали в царстве орлов и вечного холода. Какое величие и безраздельная власть скрывались в их седых морщинах! Там, высоко, среди голых скал и сверкающих ледников слышался гул зарождающейся воды, грозной и могучей, дающей в безбрежной синеве неба начало всему сущему. Только потом, набравшись сил и впитав в себя великий дух природы, Высокий водопад шумно и властно обрушивал на горы свои бушующие, неудержимые потоки, стремительно продираясь сквозь груды вековых камней вниз, к земле. И уже среди густых лесов и шелковистых трав, укротив свою первозданную мощь и силу, он расползался тысячами змей – веселых и звонких ручейков и рек – по равнинам и долинам, питая целебной, живительной влагой все вокруг.

– Какой он величественный! – замерла в немом восхищении Азель, потрясенная открывшимся видом.

– Да, это Высокий водопад, – обнял ее за плечи Эгмонт. – Я часто прихожу сюда.

Они поднялись высоко в горы и стояли рядом, тесно прижавшись друг к другу, смиренные и притихшие перед властью могучей стихии, обдуваемые со всех сторон ветром. Внизу неспешно проплывали облака. Высокий водопад прорывался сквозь белые воздушные хлопья, переливаясь на солнце. Капли воды падали и разлетались тысячами маленьких сверкающих огней. И вдруг над ними засияла радуга. Яркая, огромная и сказочно прекрасная! Она повисла над землей, купаясь в солнечных лучах, словно разноцветная ледяная горка.

– Смотри, Эгмонт, радуга! – воскликнула Азель. – Я хочу на ней прокатиться!

– Какая ты забавная, Азель. Кто же катается по радуге? – еще сильнее прижал к себе девушку графский сын.

– Я! Я! Я катаюсь! – стала она вырываться из его сильных рук.

– Я никуда тебя не отпущу, – вдруг приблизил он ее раскрасневшееся от возбуждения лицо.

– Отпустишь! Отпустишь, – хохотала она, захлебываясь от восторга в его объятиях.

– Не отпущу, – вдруг, сразу посерьезнев, сказал он, а потом взял и поцеловал ее в губы.

– Что ты наделал? – сразу же сникла она, дотрагиваясь рукой до губ.

– Я теперь никогда и никуда тебя не отпущу! Ты моя навеки, навсегда, и даже смерть не разлучит нас. Клянусь в этом перед Высоким водопадом, – взглянул он в ее огромные изумленные глаза.

– Я тоже клянусь. Клянусь перед Высоким водопадом, – следом за ним шепотом повторила Азель. – Ты мой навеки, навсегда. И даже смерть не разлучит нас.

Высокий водопад вздрогнул, гулом отозвавшись в небесах, став единственным свидетелем этого таинства. С еще большей силой бросил он на горы свои неистовые потоки, навсегда запечатлев в бушующих водах их Великую клятву верности и вечной любви.

Глава 4
Неожиданная весть

– Сегодня, Эгмонт, день твоего совершеннолетия, и я должен с тобой серьезно поговорить, – обратился к сыну за завтраком старый граф.

– Я тоже, – отодвинул в сторону чашку с кофе Эгмонт.

– Вечером состоится бал в твою честь, и прибудет много гостей.

– Я знаю, отец, – улыбнулся ему сын.

– И одна гостья на твоем балу будет особая.

– Кто же это?

– Дочь герцога Освенского.

– Лаура?! Что же в ней такого особенного? Она всегда посещает наши приемы.

– На этот раз она прибудет к нам не только в качестве гостьи, но… – сделал долгую паузу старый граф, – и твоей невесты.

– Какой еще невесты? – оторопел Эгмонт. – Мы с Лаурой дружим с детства.

– Вот именно, Эгмонт. Вы помолвлены давно. Я просто никогда не говорил с тобой об этом. Это было решение твоей покойной матери. Она всегда хотела видеть старшую дочь герцога Освенского твоей женой, и ты обязан выполнить ее наказ. Лаура прекрасная девушка, ее семейство в родстве с королем, и иметь такую невесту большая честь для нас.

– Но, отец, я не люблю дочь герцога Освенского. И потом, у меня уже есть невеста.

– Мне неоднократно докладывали о твоей привязанности к одной из наших крестьянок, но я только посмеялся над этим. Ты же прекрасно понимаешь, Эгмонт, что все это несерьезно. В твоей жизни будет еще много таких девушек. Так что готовься к встрече со своей будущей женой. Говорят, она любит белые розы. Я уже отдал приказ садовникам нарезать к вечеру букет, – встал из-за стола старый граф. – Я думаю, со свадьбой не следует затягивать. Мы проведем ее в канун Рождества, и сегодня на балу всем объявим об этом.

– Этого никогда не будет! – вскочил Эгмонт. – Я люблю Азель и женюсь только на ней.

Но старый граф уже не слушал сына. Медленной шаркающей походкой он тихо вышел из зала и неспешно направился в сад, отдавая последние распоряжения слугам.

А что же Эгмонт? Эгмонт, сразу же позабыв про все дела, закрылся от всех в своей комнате. Неожиданная весть ошеломила, поразила, потрясла – мало сказать! – нет, она просто уничтожила его. Страшно волнуясь, словно загнанный в ловушку зверь, юный граф все утро бегал из угла в угол, беспорядочно переставляя с места на место разные предметы.

«Он помолвлен с Лаурой: рыжей, конопатой девчонкой, с которой они в детстве любили ловить кузнечиков в поле. Как мама могла все решить за него?! Да будь она сейчас жива, то, безусловно, не допустила бы этого. Юная дочь герцога Освенского, конечно, славная, хорошая девушка, и Эгмонту всегда было с ней легко и просто, но жениться?! Нет, это невозможно. Милая, милая Азель! Только она может стать подругой всей его жизни, и больше никто на всем белом свете. Конечно, он вечером объяснится с Лаурой, расскажет ей все. Дочь герцога откажется от него и простит. Да за что прощать-то?! Они никогда не испытывали друг к другу никаких чувств. Напротив, она всегда делилась с ним своими сердечными секретами. Он знал о ее тайных пристрастиях все: и о бурных свиданиях с рыцарем, посетившим их замок в прошлом году, и о сумасшедших подарках влюбленного шейха, и об интрижке с заморским принцем и даже о ее любви к молодому конюху, тщательно скрываемой от всех. Да, они с Лаурой всегда были хорошими друзьями, но не более того, – рассуждал юный граф. – А отец? Отец тоже, в конце концов, поймет его, но, видимо, позже. А если нет? Вдруг он насильно выдаст Азель замуж за какого-нибудь крепостного кожевника или жестянщика, или вообще продаст ее в другое графство! Да за такую золотошвейку, как она, дадут любые деньги, – ужаснулся Эгмонт. – Нет, этому не бывать НИКОГДА! Что же делать? – метался он по комнате. – Тогда… тогда они убегут. Убегут куда угодно… Хоть на край света. Сядут тайком на корабль и уплывут за море. А наследство?! – роились мысли в возбужденном мозгу юного графа. – Какое может быть наследство! Да ради Азель он готов отказаться от самой жизни, а не только от денег. Лишь бы всегда быть рядом с ней. Отец может лишить его и титула. Пусть! Он готов пойти на все. Да, тогда он будет работать, много и тяжело, ради нее одной – девушки с персиковой кожей и иссиня-черными, как вороново крыло, волосами. Но… это на крайний случай. А сейчас нужно разыскать Лауру и объясниться с ней. Ведь она тоже не любит его, и вместе они смогут помешать свадьбе. Да, я должен встретиться с дочерью герцога Освенского раньше отца и обо всем с ней договориться. Я перехвачу ее по дороге», – принял решение Эгмонт и, оседлав своего коня, спешно выехал из замка.

Юный граф скакал во весь опор. Придорожная пыль разлеталась серыми брызгами из-под копыт разгоряченного гонкой коня. Высокие ели провожали его молчаливыми взглядами, чуть шелестя зелеными кронами. Когда он мчался мимо бескрайних полей подсолнечника, огромные желтые шапки подсолнухов поворачивались вслед за ним и сочувственно кивали. Черные дрозды шумной, говорливой тучей неотступно следовали рядом, то поднимаясь ввысь, к самым облакам, то стелясь плотным пологом совсем низко над землей.

Первые гости начали уже встречаться ему на пути. Пышные, нарядные экипажи важно следовали в замок, привлекая всеобщее внимание. «Я! Я богаче всех! Наш род самый древний!» – вызывающе кричали они, выпятив вперед свои покрытые золотом и серебром бока. Но Эгмонт не замечал их. Стрелой, выпущенной из лука, проносился он мимо заносчивых родовых регалий и стальных рыцарей, тонких ароматов духов и лакейских фраков, поджарых лошадей и соболиных мехов, оставляя за собой лишь завесу придорожной пыли. Юный граф искал только одну карету. Ту самую, что могла положить конец всему этому странному и непонятному недоразумению.

И вот за поворотом Эгмонт заметил многочисленный эскорт герцога Освенского. Длинной вереницей гордо и величаво продвигался он к графскому замку. Впереди ехала охрана герцога. Грозные воины, в ножнах которых поблескивали остро заточенные сабли, а за спинами виднелись внушительных размеров колчаны и луки, зорко и неотступно, не хуже востроглазых орлов, оглядывали окрестности. От их внимательных взглядов не ускользала ни единая мелочь: ни довольное покряхтывание медведя в малиннике за рекой, ни жужжание притаившейся в траве пчелы, ни игра шаловливых лисят в кустах смородины под откосом. Времена тогда были смутные, неспокойные. По лесам и дорогам в поисках легкой наживы шастали полчища бродяг и разбойничьи шайки, без разбору нападавшие как на конных, так и на пеших путников. Их не останавливали ни звания, ни титулы, ни ранги, а только лишь крепкий кулак да стальной меч. И ни один уважающий себя дворянин не пускался в долгое и опасное путешествие без охраны вооруженных до зубов всадников. За стражами порядка следовала герцогская карета. Она разительно отличалась от экипажей других гостей своей простотой и непритязательностью. Только фамильный герб указывал на высокое положение ее владельца. Герцог не любил привлекать к себе лишнего внимания. Он никогда не кичился своими деньгами и положением в обществе и всегда выглядел строго, но в тоже время изысканно и элегантно. Другое дело – кареты его супруги и дочерей. Вот уж где в полной мере можно было судить о модах и увлечениях светских дам того времени! Тяжелый золотой каркас и мягкие шелковые подушечки, персидские ковры и сундуки из слоновой кости, украшенная драгоценными камнями сбруя лошадей и расшитые золотом ливреи лакеев, да еще шлейф дивных запахов ароматических масел, долго стелившийся по запыленной проселочной дороге и смешивавшийся с медовым ароматом луговых трав и едким запахом полыни. Празднества в те времена обычно затягивались на несколько дней, и поэтому герцог вез с собой многочисленную прислугу. Торжественный эскорт завершал конный отряд, бдительно охранявший всю процессию.

Сбавив шаг, юный граф стал медленно приближаться к герцогу Освенскому.

– Ваша светлость, – учтиво обратился он.

– Сэр Эгмонт? – удивился тот. – Вот уж не ожидал вас здесь встретить.

– Я решил совершить небольшую прогулку и самолично проводить вас в замок, – беззаботно улыбнулся Эгмонт.

– Что ж, похвально, – усмехнулся герцог. – В таком случае присоединяйтесь к нам.

Графский сын поклонился и приблизился к карете Лауры.

– Добрый день, леди Лаура. Как вам дорога? – приветствовал он старшую дочь герцога.

– Жарко, солнце сильно печет, сэр Эгмонт, – мило улыбнулась девушка.

– Осталось потерпеть немного. В нашем замке вас ждет прохладный сад с орхидеями, фруктовый лед и холодный лимонад.

– Ваш лимонад всегда восхитителен, сэр Эгмонт. Особенно мятный. Я мечтаю о нем всю дорогу, – засмеялась Лаура.

– Леди Лаура, – стал серьезным Эгмонт. – Мне нужно с вами поговорить.

– Ох, не пугайте меня, сэр Эгмонт, – притворно прикрылась веером девушка. – К чему этот официальный тон. У вас сегодня день рождения, а это значит, что вы должны быть веселы и беззаботны.

– Мне не до шуток, леди Лаура. За завтраком отец объявил мне, что мы с вами помолвлены.

– Я знаю это, сэр Эгмонт, – ничуть не смутилась она, – но смотрю, что вы сильно встревожены этим известием.

– Я не просто встревожен. Я убит.

– Вот как? – кокетливо улыбнулась дочь герцога. – Может быть, я не нравлюсь вам?

– Вы прекрасно знаете, леди Лаура, что нравитесь, но только как друг. Вы не можете стать моей женой.

– Почему же? По-моему, мы прекрасная пара.

– Давайте сразу на чистоту, леди Лаура. Я люблю другую, – честно признался Эгмонт.

– Так что ж? – усмехнулась девушка. – Я тоже не без греха.

– Но я не могу жениться на вас.

– Ах, бросьте, сэр Эгмонт. Любовные интрижки браку не помеха. Их еще будет и у вас, и меня немало. Главное, что мы подходим друг другу. Наши роды влиятельны и дружны, и, породнившись, мы составим большую силу. Тем более что мой кузен, наследный принц Эскринский слаб здоровьем и не сегодня завтра отойдет в мир иной, и тогда наследовать корону будет мой муж, то есть вы. Вы же не прочь стать королем в недалеком будущем?

– Я никогда не думал об этом, леди Лаура. Но даже ради такой власти я не откажусь от своей любви, – с жаром ответил юноша.

– Вы сейчас слишком взволнованы, сэр Эгмонт. Остыньте. В общем, я не вижу никаких препятствий для нашего брака. По-моему, все складывается как нельзя лучше.

– То есть вы не станете противиться нашей свадьбе?

– Конечно, нет. Я уже давно мечтаю выпорхнуть из родительского гнезда, – воскликнула юная кокетка.

– И это ваше окончательное решение?

– Да, – твердо ответила девушка.

– Что ж, тогда мне остается только откланяться, леди Лаура, – поклонился Эгмонт и, пришпорив коня, поскакал в замок.

– До вечера, сэр Эгмонт, – крикнула ему вслед Лаура.

Глава 5
Измена

– Все, Азель, закончилась твоя любовь с графским сыном, – влетела в дом подруги раскрасневшаяся Селена.

– О чем ты говоришь, Селена? – отложила в сторону вышивку Азель.

– А о том, что женится твой Эгмонт, – гордо заявила она с порога.

– Как женится? – растерялась Азель.

– Так. Сегодня на балу объявили о его свадьбе со старшей дочерью герцога Освенского. Мне графский пекарь, друг моего Жака, только что об этом рассказал. Оказывается, они были помолвлены с детства.

– Как помолвлены? Эгмонт никогда не рассказывал мне об этом.

– А зачем ему тебе рассказывать? Он поиграл с тобой, как кошка с мышкой, и съел, а женится на другой, себе под стать. Знатной и богатой. Более того, он, возможно, скоро станет нашим королем.

– Каким еще королем? – удивилась Азель.

– Таким, самым настоящим.

– Я ничего не понимаю, Селена.

– А тут и понимать нечего. Кончилась твоя любовь, Азель. Будущему королю не пристало заводить шашни с прислугой. Говорила тебе, глупая, улыбнись Олдину, а ты только все твердила: «Эгмонт, да Эгмонт». Где теперь твой Эгмонт? А Олдина уже эта вертихвостка – пастушья дочка – увела. Через месяц у них свадьба. Она уж всем хвастается, что целый сундук приданого всякого нашила да навязала…

Но Азель не слушала Селену. Тихая, подошла она к окну и невидящим взором стала смотреть на дорогу. «Эгмонт женится на герцогской дочери! Ее Эгмонт. Этого не может быть. Впрочем, почему ж не может? Если объявили о свадьбе, то, значит, может. Кто она – и кто дочь герцога?! Что теперь делать? Бежать. Бежать подальше и от него, и от всего этого позора. Бежать так далеко, чтобы никто не нашел. Не слышать о нем и не видеть его больше никогда».

– Уходи, Селена, – не оборачиваясь, едва слышно сказала Азель.

– Я-то уйду, а вот Олдина тебе уже не вернуть.

– Уходи!

– Да пожалуйста. Подруга еще, называется. Я к ней со всей душой, а она гонит меня, словно прокаженную. Будто это я крутила любовь с графским сыном. Сразу тебе говорила, что добром все это не кончится. Не может быть любви между господами и слугами.

– Убирайся вон! – закричала Азель и бросила в подругу вышивку.

– Вот так, да?! – увернулась Селена и демонстративно хлопнула дверью. Тут же позабыв обо всем, она побежала веселиться на площадь, где уже с раннего утра шло гулянье в честь дня рождения графского сына.

Азель осталась одна. Некоторое время она еще стояла у окна, глядя в одну точку, потом окинула взглядом комнату, достала из сундука вышитые портреты Эгмонта и, не рассматривая их, один за другим бросила в топящуюся печь.

«Все! Больше меня здесь ничто не держит. Прощай, отец», – прошептала она и, проскользнув за дверь, выбралась окольными путями, чтоб никто не увидел, на проселочную дорогу.

Азель бежала долго. Ноги сами несли ее вперед. Одинокие путники, встречавшиеся на пути, с недоумением смотрели ей вслед, но остановить или окликнуть девушку никто не решался. Слезы застилали ей глаза. В горле стоял горький комок страдания и боли. Обида, злость, оскорбленные чувства и попранная любовь рвались наружу страшным немым криком и закрывали собой весь мир.

«Как он мог так поступить со мной?! Забыть, растоптать, унизить нашу любовь. Предатель! Гнусный, продажный предатель! Продаться за деньги и власть! Ведь он не любит герцогскую дочь. Бежать, только бежать. Подальше от него и от всех», – твердила она себе и, словно околдованная, не разбирая дороги, уходила от дома все дальше.

– Остановись, – шелестела ей вслед трава.

– Вернись назад, – слышалось в пении иволги над пригорком.

– Домой, домой, домой, – шептали плакучие ивы над озером.

– Прости, прости, прости, – звенел в ушах ветер.

– Послушай свое сердце, – скрипели старые ели.

– Не верь, не верь, не верь, – кричал ей орешник.

Но Азель не слышала ничего. Она бежала, уносимая обидой и отчаянием, все дальше и дальше от своей любви, охваченная лишь ненавистью и невыносимым страданием.

Вот перед ней непреодолимой преградой встали горы. Гигантский дракон – верный страж вечности и порядка, грозно ощетинившись своим холодным, ледяным гребнем, замер каменным изваянием, перегородив дорогу острым частоколом скалистых вершин.

– Остановись, – загудел он, выпустив из пасти адское пламя.

Но Азель не испугалась первобытного чудища. С ловкостью снежного барса стала она карабкаться вверх, цепляясь за камни и колючий кустарник.

– Ты не пройдешь, – царапали ей ноги ядовитые шипы.

Но девушка не замечала боли. Гнев, ярость и неутолимое горе гнали ее вперед, подальше от безвозвратного прошлого.

«Лишь бы только спрятаться от него. Куда угодно, туда, где никто и никогда не найдет», – шептала она, поднимаясь все выше и выше.

Тут на ее пути прямо из скалы вырос дуб. Громадный, до самого неба, могучий и необъятный, опутавший своими корнями, словно сетями, всю землю. Такой же седой, как сами горы. Он потянул к ней свои корявые, скрюченные веками руки, заслоняя тропу. Азель стала неистово прорываться вперед, ломая старые сухие ветки древнего исполина. Тогда дуб зашатался, заскрипел, и массивный тяжелый сук перекрыл дорогу.

– Вернись домой, – взвыло дерево и хлестнуло девушку по лицу.

Она не почувствовала удара. Только отшатнулась в сторону и, обогнув препятствие, опять упрямо полезла вверх.

Тогда навстречу ей вышел медведь – хозяин здешних мест. Огромный, черный и лохматый. Он встал на задние лапы, оскалив страшную пасть, и грозно зарычал:

– Сто-о-ой.

Азель даже не заметила зверя. Как во сне, продолжала она карабкаться на гору, подстегиваемая невыносимыми муками отчаяния и боли.

– Бежать, бежать от него куда глаза глядят, – все твердила и твердила она себе.

И вот Азель уже на вершине. Под ней – бездна. Такая чужая и далекая. Бездна, где она одна, и никогда она уже не будет счастлива. Больше она не вернется туда. Туда, где одно лишь предательство. Забыть, стереть из памяти все, что было там, НАВСЕГДА. Все воспоминания о нем и о той любви. Только как это сделать? Боль, страшная, невыносимая боль разрывает душу, сжигая все изнутри. Как одной справиться с этим?! Как закрыться от него и от прошлого?

Но что это? Знакомый гул послышался за спиной. Азель медленно обернулась и увидела водопад. Тот самый, что обвенчал ее с Эгмонтом, став свидетелем их Великой клятвы верности и любви. Как и тогда, грозно и величаво выплескивал он на горы каскады воды, единолично властвуя над миром. Какая сила! Какая мощь скрывалась в его бездонных недрах!

– Он предал меня! – в отчаянии закричала Азель. – Убил, растоптал, уничтожил нашу любовь. Променял ее на деньги и власть. Я отрекаюсь от клятвы и от него НАВСЕГДА! Забери меня к себе, Высокий водопад, теперь я твоя невеста!

Высокий водопад вздрогнул. Прямо из его сердца вылетела хрустальная стрела и ярким заревом растаяла в облаках, отражаясь на солнце миллиардами чистых, непорочных капель. Громовой раскат разнесся над горами. Водопад зашумел, забурлил, заклокотал, переговариваясь взволнованными водами. И вдруг он на мгновение застыл, остановив бесконечный, безудержный бег. Вместе с ним замерло и время. Тогда Высокий водопад нежно и трепетно раздвинул водную завесу, обнажив для девушки свою душу. Как зачарованная, Азель переступила магический порог между реальностями, войдя в ласковые притихшие воды. И тут же за ее спиной неистовый поток вновь возобновил свой вечный, нескончаемый полет, с еще большей силой обрушившись на горы, ставшими немыми свидетелями великого таинства.

А Азель? Азель исчезла, навсегда потерянная для этого мира, растворившись в волшебстве могучего повелителя грозной стихии.