Текст книги "Любовь и корона"

Когда карета остановилась перед входом в особняк Потоцкого и кучер подошел, чтобы открыть дверцу, Анна жалобно пролепетала:

– Мне страшно!

– Тебе нечего бояться, дитя мое!

– Я не могу, я не пойду! Воистину мне страшно, сударь! Вы только подумайте – кто эти люди и кто я?! Крепостная, которую Бог наделил никому ненужным талантом!

– Мне очень жаль, если ты считаешь свой талант ненужным. Очень жаль! Впрочем, я не стану тебя переубеждать. Решение, которое ты должна принять, очень важное. Оно окажет влияние на всю твою дальнейшую жизнь. Реши сама – переступать тебе этот порог или нет!

Барон вышел из кареты и быстро скрылся в подъезде дома.

Анна еще с минуту сидела на своем месте, собираясь с духом. Выросшая в окружении того тепла и внимания, которое ей оказывал старый барон, она боялась выходить в чуждый ей светский мир на равных. Анна прекрасно осознавала свою незащищенность перед ним, но барон все время старался внушить начинающей актрисе уверенность в ее силах, подкрепляемых данным свыше талантом. Этот талант должен был стать ее охранной грамотой и талисманом.

Анна смотрела, как подъезжали другие экипажи, из них выходили костюмированные дамы и кавалеры, смеявшиеся нарочито громко и интригующе.

И неожиданно ей пришла мысль, что все это – тот же театр, и надо просто сыграть свою роль – достойно и уверенно, как будто она – на сцене родного, корфовского театра, среди друзей-коллег и равных ей по званию.

Из-за особняка стремительно взлетели в небо и разорвались разноцветные петарды, а потом до Анны долетел их свистящий и взвинченный звук. Девушка вздрогнула и очнулась от раздумий. Она решилась! Анна элегантно подобрала подол платья и шагнула из кареты на мостовую. Кучер подал ей руку и подвел к ступеням лестницы.

Это крыльцо должно стать твоею лестницей успеха, и ты должна победить! – подумала Анна и вошла в дом.

– Она! Здесь! – прошептал прятавшийся за колонной Репнин и вознес хвалу Небесам за это провидение, божественное и прекрасное.

Он решил во что бы то ни стало последовать за своей прелестной незнакомкой, узнать, кто она, и быть представленным ей.

Анна поднялась по лестнице наверх, где перед входом в бальную залу стоял барон Корф.

– Иван Иванович, вы ждали меня?

– Я верил, что ты придешь, и рад, что мне не пришлось стоять долго, – улыбнулся барон, по-отечески предлагая ей опереться на свою руку.

– Простите меня, что заставила вас волноваться, – кивнула Анна. – Я не подведу вас, Иван Иванович.

– Конечно, не подведешь, Аннушка, – довольно улыбнулся барон и повел ее в залу.

А Владимир между тем продолжал вальсировать с Ольгой – своей безымянной звездой.

– И вы не хотите узнать мое имя? – словно между прочим холодно поинтересовалась Ольга.

– Думаю, что я еще не готов к этому, – слукавил Владимир. – Мне нравится ваша таинственность. И я хочу вас разгадать, а не получить на блюдечке.

– Настоящий мужчина, да? – иронично парировала Ольга. – Обожаете охоту и любите преодолевать препятствия?

– А вы не хотите, чтобы и я для вас остался незнакомцем?

– Секреты не в моем вкусе, – грустно ответила Ольга. – И так большая часть моей жизни проходит в тайне.

И, к сожалению, лучшая часть…

Пара, ведомая Владимиром, сделала тур по направлению к небольшому кабинету в форме овальной студии и едва не задела стоявшего к Ольге спиной молодого поручика в черной маске. Офицер отстранился, уступая дорогу, и выразительно посмотрел вслед танцующим. Кавалер явно уводил свою даму в уединенный уголок дворца. Для чего? – это и дураку понятно! Молодой офицер вполголоса выругался по-французски, и позади него тут же раздалось извиняющееся покашливание.

– Ваше Высочество, – тихо сказал Репнин, пытаясь обратить на себя внимание наследника.

– Репнин, что вы здесь делаете?!

– Ваше Высочество, позвольте мне предостеречь вас…

– Не позволю, – оборвал его Александр, намереваясь пройти за Ольгой и ее кавалером.

– И все-таки я обязан вас предостеречь от необдуманного поступка, – Репнин сделал еще одну попытку воззвать к благоразумию цесаревича.

– Ничего не желаю слышать!

– Ваше Высочество, ваша встреча с Ольгой Калиновской может иметь неприятные последствия.

– Вы смеете мне указывать? Император и вас ангажировал следить за мной?

Имейте в виду – это ничего не изменит.

Ступайте и доложите обо всем моему отцу, а я все равно встречусь с Ольгой!

– Я не буду докладывать, Ваше Высочество…

– Хотите убедить меня, что не боитесь гнева моего отца?

– Хочу убедить вас в том, что опасаюсь только за вашу жизнь и благополучие!

– Какой, однако, пафос! И что же, по вашему мнению, может произойти?

– Все, что угодно! Вы кажетесь слишком взволнованным, чтобы действовать взвешенно.

– Я-то думал – вы мой друг! А вы и ведете себя, и говорите прямо как отец! Можно подумать, что вы у него на посылках.

– Ваше Высочество, – по-прежнему тихо, но настойчиво проговорил Репнин. – Прежде всего, я служу отечеству. И мне бы искренне хотелось, чтобы вы понимали это.

Александр бросил на него уничтожающий взгляд и решительно зашагал в ту сторону, где скрылись Ольга и Владимир Корф. Михаил тяжко вздохнул и вернулся в бальный зал. Там он застал свою сестру, увлеченно любезничавшую с Андреем Долгоруким.

– Не воспринимай всерьез эту женщину, – полусерьезно, полушутливо сказал Михаил на ухо Долгорукому, подходя к воркующей парочке.

– Хочу тебе напомнить, что ты приставлен адъютантом к наследнику, а не ко мне! – в тон ему ответила сестра.

– Я всего лишь хочу оградить друга от возможных неприятностей, – спокойно пояснил Репнин свое вмешательство в их беседу.

– Не преувеличивай опасности! – рассмеялся Андрей. – Ты просто-напросто ревнуешь сестру, в то время как мы невинно беседуем!

– Но финал этих невинных бесед одинаков! Я пачками буду доставлять своей сестрице письма с любовными признаниями!

– Увы, мой брат скучный человек!

У Мишеля каменное сердце, – парировала бойкая на язычок Наташа. – Мишель! Неприлично так смотреть на даму!

– Кто она? – взволнованно спросил Репнин, взглядом указывая на девушку, ради которой часть залы временно превратили в музыкальный салон.

– Неужели твой друг не рассказывал о ней? – удивилась Наташа и пояснила. – Ее зовут Анна. Она – сирота, воспитанница старого барона. После смерти родителей Корф взял на себя все обязанности по ее воспитанию.

– Странно, я никогда не встречал ее у Корфов, – Михаил продолжал смотреть на Анну, как зачарованный. – Простите, я вынужден покинуть вас на минутку.

Наташа пожала плечами и снова принялась обсуждать что-то с Андреем.

А Репнин подошел как можно ближе к роялю, чтобы не только слышать, но и видеть ту, что завладела его сердцем.

И увлеченный своими чувствами он напрочь забыл об Александре, который преследовал удалившихся от бального зала Ольгу и Корфа.

– Я хочу, чтобы этот танец длился вечно, – прошептал Владимир, целуя руку своей прекрасной незнакомке.

Музыка уже давно стихла, и они стояли одни посреди небольшого холла – в отдалении от шумного бала и веселых гостей.

– А я ненавижу, когда ты танцуешь с другими мужчинами! – сказал его даме неожиданно подошедший к ним незнакомый Владимиру молодой офицер в маске.

– Что вы себе позволяете, сударь!?

Я танцевал с этой дамой, и вам не следовало вмешиваться!

– А разве эта дама – ваша собственность? – бесцеремонно оборвал его офицер. – Жена? Невеста? Нет?

Тогда я полагаю, что она имеет право танцевать, с кем захочет!

– Дама может выбирать, с кем танцевать – и она выбрала! – с пафосом заявил Владимир. – Она танцевала со мной! Извините, но мы возвращаемся в зал. Прошу вас.

Владимир попытался взять Ольгу под руку и увести за собой, но офицер преградил им путь.

– Вы с ней не пойдете! Никуда и никогда!

– Господа, прошу вас, успокойтесь! – наконец, очнулась Ольга.

Появление Александра и его оскорбительный тон вывели ее из равновесия. Но лишь сейчас она начала понимать, что выяснение отношений между двумя претендентами на ее общество зашло слишком далеко.

– Уберите руки! – велел Корф офицеру.

– Нет, это вы извольте уйти отсюда! Немедленно! – в тон ему ответил офицер.

– Без дамы я не уйду! Я не оставлю ее наедине с хамом!

– Что вы сказали?! – даже под маской было видно, как побелело лицо офицера.

– Господа, прекратите! – Ольга была готова разрыдаться. – Сударь, прошу вас… Оставьте нас! – обратилась она к Владимиру.

– Вы слышите, – самоуверенно сказал офицер, – дама просит вас уйти!

– Просит уйти? – Владимир уже не мог остановиться, ретивое взыграло и взяло верх над осмотрительностью. – Здесь задета честь дамы! Я вынужден вызвать вас на дуэль, милостивый государь! Поручик Владимир Корф. К вашим услугам.

– Откажитесь от дуэли немедленно! – Ольга просительно сложила руки перед грудью. – Вы не представляете, какие все это может иметь последствия!

– Я никогда не бросался словами.

И сейчас не намерен отказываться от своих слов! Вызов в силе! – гордо отклонил ее просьбу Владимир.

– Я принимаю вызов, сударь. Думаю, справедливо будет представиться – дабы вы знали в лицо человека, которого собираетесь убить.

Офицер снял маску, и Владимир пошатнулся. Ему показалось, что земля ушла у него из-под ног. Перед ним стоял сам наследник престола, цесаревич Александр. И все мгновенно стало на свои места – Владимир понял, чем вызвана холодность его таинственной незнакомки. Да и незнакомка теперь стала ему известна – он без памяти увлекся той, кого еще недавно позволял попрекать в легких, солдатских разговорах о женщинах. О Господи Боже! Она – Ольга Калиновская!

– Ваше Высочество… – Владимир вмиг утратил пыл и резвость, он был смущен и раздосадован. – Я не узнал вас… Я бы никогда не посмел вызвать вас на дуэль… И обстоятельства нашей ссоры столь необычны…

– Что? – высокомерно переспросил Александр. – Теперь, когда вы знаете, кто я, честь этой дамы вас перестала интересовать? Молчите, испугались драться с наследником? А вы мне показались смелым человеком.

Вступились за честь дамы. Что же теперь?

– Вы обвиняете меня в трусости? – кровь снова бросилась Владимиру в голову.

– Нам не о чем больше говорить, – тон Александра был категоричен и вместе с тем насмешлив. – Ольга, пойдем.

– Я пришлю своего секунданта нынче же, – тихо сказал Владимир.

– Владимир! – вскричала Ольга со слезами в голосе. – Не смейте!

– Решено! – принял вызов Александр. – Секунданты определят место и время.

– Александр, прошу тебя…

– Сегодня же, – напомнил Корф.

– Не смейте сомневаться, – Александр едва удостоил Корфа кивка головой и вышел из холла в сопровождении Ольги.

Владимир, онемев от содеянного, остался стоять один в пустой комнате.

А Анна только что закончила петь.

Ей аплодировали горячо и переговаривались между собой, осыпая весьма лестными комплиментами. Барон Корф подошел после выступления к своей любимице и поцеловал ей руку. Потом жестом пригласил следовать за собой, подведя ее к директору Императорских театров – своему давнему приятелю, князю Сергею Степановичу Оболенскому, дяде Долгоруких.

– Ма cher, Сергей Степанович, прошу любить и жаловать – моя воспитанница Анна.

– Весьма, весьма приятно познакомиться, прекрасная Аннет. Me sais tre joli! Прекрасно! Вот уж не думал, что мое черствое сердце еще может кто-то тронуть! Я восхищен и удивлен, барон!

Как и где вам удалось отыскать такой самородок?! Красива и, по-моему, талантлива!.. Я думаю на той неделе устроить вам прослушивание в Императорском театре.

– Буду вам бесконечно признателен, дорогой Серж.

Репнин наблюдал за этой сценой издали – он словно окаменел и потерял способность к здравомыслию. Пение Анны произвело на Михаила столь сильное впечатление, что он испытал доселе неведомую ему робость и благоговение. Он даже побледнел, а сердце билось встревожено и гулко.

– Что ты стоишь, как истукан? – шепнула ему на ухо сестрица Наташа. – Попроси представить ее…

– Мне неудобно вмешиваться…

– Вот уж не ожидала, что мой язвительный братец будет трепетать, точно барышня, – Наташа слегка подтолкнула Михаила вперед. – Ты рискуешь опять ее упустить. Дядя!

– О, моя дорогая племянница! – воскликнул Оболенский, оглянувшись на ее зов. – И Миша здесь.

Как славно!

– Барон, – не давая никому опомниться, заговорила нетерпеливая Наташа, – представьте, пожалуйста, Мишелю вашу воспитанницу. А то они не знакомы.

– С удовольствием, – улыбнулся барон. – Моя воспитанница Анна…

Странно, вы ведь с Володей приятели, разве он никогда вам не рассказывал о ней?

– Нет, не рассказывал, – пробормотал Репнин, все еще с трудом приходя в себя от пережитого потрясения. – Но мне очень приятно представиться. С вашего позволения, я бы хотел пригласить вашу воспитанницу на тур вальса.

– Простите, но я не танцую, – смутилась Анна.

– Аня, – мягко остановил ее барон, – на балу принято танцевать и веселиться. Я уже стар для танцев, пары составить тебе не могу. Иди, потанцуй с Мишей, а мы полюбуемся на вас. Ступайте, ступайте.

Репнин повел Анну в центр залы, а потом, подхватив ее за талию, закружил в вальсе. Его робость прошла, а восхищение, наоборот, усилилось – Анна танцевала прекрасно. Она была легкая, нежная, пластично отзывалась на все его движения.

И у Михаила затуманилось в глазах – ему показалось, что он вальсирует с ангелом.

– Вы были великолепны, – наконец решился промолвить Репнин. – Мой кучер едва не сбил обладательницу самого прекрасного на земле голоса.

– Благодарю вас, сударь, вы очень любезны…

– Мой друг, Владимир Корф – большой любитель загадок… Почему он никогда не рассказывал о вас?

– Наверное, у него есть на то веские основания, – тихо сказала Анна.

– И, кажется, я догадываюсь, какие именно.

– Что вы хотите этим сказать? – испуганно спросила Анна.

– Он просто безумно ревнует вас!

Да и как может быть иначе? Вы – само совершенство!

– О, что вы!..

Михаил хотел добавить еще что-либо приятное для нее, но музыка смолкла, и Анна попросила Репнина отвести ее обратно к барону. Испугавшись, что ненароком сказал лишнего, Михаил смутился и повел ее через залу к уже знакомой группе, где Наташа по-прежнему любезничала с дядюшкой и его старинным другом.

– Смотрите-ка, у Анны появился новый поклонник, – раздался рядом с ними мрачный и металлический голос.

– Володя! – Оболенский радушно улыбнулся подошедшему Корфу-младшему. – Рад тебя видеть. Какие новости на службе?

– Извините, Сергей Степанович, мне необходимо срочно поговорить с отцом…

– Ты мог быть и повежливее, – нахмурился барон. – Иной раз ты ведешь себя просто бесцеремонно.

– Случилась одна.., неприятность, – продолжал настаивать Владимир. – У меня к вам есть одно неотложное дело.

– А между тем господин Оболенский очень высоко оценил выступление Ани. А уж ты знаешь, насколько он придирчив…

– Да выслушайте же меня, отец…

– Я представляю, какой эффект, она произведет на прослушивании!

– Хватит говорить об Анне! Обратите внимание на родного сына!

– Ты разве не слышал, как она сегодня пела?

– Я буду стреляться с наследником… Может быть, это вас заинтересует, – тихо, склоняясь к самому уху барона, прошептал Владимир.

– Ты что-то сказал о наследнике? – не понял барон.

– Нет, ничего, – пожал плечами Владимир. – Так, проверял, хорошо ли вы слышите…

– Я думал, ты уже ушел, – удивленно сказал Репнин, подходя с Анной к Корфам.

– И было бы лучше уйти… Что я и сделаю сейчас, но прежде… – Владимир остановил слугу, проносившего мимо блюдо с бокалами с шампанским. – Друзья мои! Я хотел бы поднять этот бокал за прекрасную даму, посетившую сегодня наше общество… за даму, у которой есть тайна…

– И эта тайна – ее огромный талант, который, я надеюсь, вскоре очарует не только наши сердца, – оборвал его тираду барон.

– Да-да, отец, вы угадали – я пью за Анну! – Владимир поднял бокал и выпил шампанское сразу, одним глотком, ничуть не смущаясь недоуменных взглядов окружавших его людей, и нетвердой походкой направился к выходу Репнин лишь отпил, с извинениями кивнул барону и Оболенскому и побежал догонять Владимира.

– Володя! Постой!

Ему повезло – Корфа уже перехватил Андрей Долгорукий.

– Сто лет тебя не видел! На днях получил письмо от Лизы, она спрашивает о тебе…

– Ax, да, да, Лиза, Лиза… – Корф вел себя, точно пьяный. – Ну, передай ей, что у меня все хорошо…

– Она посылает тебе привет, страстный поцелуй и кучу женских нежностей, которые просила передать наедине, – продолжал Андрей.

– Ну, напиши ей тоже что-нибудь от моего имени.

– Отчего сам не хочешь ей написать?

– Я – солдат, а не мастер амурных посланий…

– С тобой сегодня что-то неладное, Владимир, – тихо сказал озадаченный Долгорукий. – Пожалуй, я найду время поговорить о сестре позже. Когда ты будешь в настроении поддерживать дружескую беседу.

– Если у меня будет это время, если я вообще еще буду… – пробормотал Владимир.

Долгорукий странно посмотрел на него и вежливо откланялся, но уйти Корфу сразу не удалось – его тут же остановил Репнин.

– Володя! Ты не хочешь объясниться?

– Еще и с тобой? Увы, мой дорогой друг, вам, кажется, придется занять очередь!

– О чем ты? – недоуменно спросил Репнин. – Я хотел говорить с тобой об Анне. Она – воспитанница твоего отца, ты, наверняка знаешь ее очень давно…

– Слишком давно, к сожалению, – грубо ответил Корф.

– Ты что-то не договариваешь.

Я чувствую, здесь что-то скрыто.

– Да нет никакой тайны, Миша! – отмахнулся Владимир. – Обычная девица. Столько к ней внимания! А до меня ни у кого дела нет!

– Да что с тобой?

– Сущие пустяки! – язвительно засмеялся Владимир. – Просто я только что вызвал цесаревича Александра на дуэль!

– Ты, наверное, шутишь? – растерялся Репнин.

– А что, похоже, будто я шучу? Ах, да, проклятый маскарад! Все в масках – не поймешь, кто есть кто… Я не знал, что это Александр! А жаль! Если бы это был сам император, тогда и дуэли бы не понадобилось – сразу же на виселицу!

– Но почему? Что случилось?

– Мне показалось, что этот, с позволения сказать, незнакомец, оскорбил мою даму. А я даже не знал, что ее зовут Ольга…

– Так значит, красавица, которая свела тебя с ума – и есть та самая полячка? Господи!.. А ты пробовал принести извинения?

– Пробовал. Бесполезно. Оказывается, самолюбием страдают и наследники престола!

– Тише, тебя могут услышать!

– А мне теперь нечего терять!

Особа царских кровей не соизволила принять мои извинения. Так что же – отлично! Теперь я и сам хочу стреляться.

– Ты совсем обезумел?! Ты знаешь, что тебя ждет за убийство наследника престола?

– Дадут орден Андрея Первозванного. Посмертно, – Владимир засмеялся каким-то сатанинским смехом.

– Есть шанс хотя бы что-то изменить? – только и мог спросить Репнин.

– Поздно! Дуэль завтра. Пора назначить секундантов.

– Что ты на меня так смотришь?! – голос Репнина дрогнул.

– Миша, ты друг мне?

– Я твой друг.., и еще адъютант Александра.

– Так значит, тебе не повезло, – недобро улыбнулся Владимир. – Вполне возможно, он попросит тебя быть его секундантом…

– Да неужели ничего нельзя сделать? – воскликнул Репнин и осекся – к ним подходили барон Корф и Анна.

– Володя, ты идешь? Мне, старику, давно спать пора. Да и Анна устала.

– Нет, – грубо ответил Владимир.

– Что ж, позвольте тогда пожелать вам всем спокойной ночи…

– Прощайте! – добавила Анна.

– До свидания – я очень надеюсь на это, – со значением сказал Репнин.

– Извините, я могу забрать у вас Анну на минуту, – скорее приказал, чем спросил Владимир у отца и, не давая ему ответить, взял Анну под локоть и отвел в сторону. – Запомни!

Миша – мой друг. И у тебя не может быть с ним никаких отношений!

– Отпустите руку сударь, мне больно, – тихо, но требовательно сказала Анна.

– Подожди, я еще не все сказал, – тон Владимира стал угрожающим. – Держись от него подальше! А если вздумаешь делать наоборот, я расскажу ему все!.. И с удовольствием посмотрю на то, как быстро его восхищение тобой превратится в отвращение!..

Анне, наконец, удалось освободиться. Не показывая даже виду о сути разговора, она вернулась к барону и Репнину с милейшей и скромной улыбкой на лице. Барон еще раз кивнул Михаилу, и они с Анной стали спускаться по лестнице к выходу. Владимир и Репнин провожали девушку взглядом: один – полным ненависти, другой – любви.

Глава 3
Вызов

Утром Анна по обыкновению зашла к барону, чтобы поздороваться. Старый Корф сидел за столом в своем кабинете – у него в руках был медальон, который он рассматривал с печальной нежностью.

– Я думаю, ты бы гордилась Анной, дорогая, – донеслись до девушки необъяснимые слова барона.

– – Доброе утро, дядюшка. С кем вы разговаривали?

– Сам с собою, деточка, – барон быстро закрыл медальон и, украдкой смахнув слезу со щеки, подошел к Анне. – Это возрастное. Я ведь не молодею.

– И не стареете. Вашей выправке любой офицер позавидует!

– Пусть лучше завидуют тебе. Ты была великолепна! Я раньше никогда не слышал, чтобы ты пела так вдохновенно.

– Я сама до сих пор не могу поверить, что все это произошло со мной!

Сколько внимания, сколько аплодисментов…

– Тебе надо привыкать и к вниманию, и к славе… – барон не договорил – в дверь постучали. – Да кто там? Входите! Никита? Что случилось?

Это действительно было неожиданностью – просто так, без приказа, конюх из поместья приехать не мог.

И выглядел он тоже как-то странно – весь в пыли, запыхавшийся, словно гнал всю ночь, не разбирая дороги.

– Доброго здоровья, барин! – поклонился Никита. – Письмо у меня к вам! Срочное!

Корф взял протянутый ему конверт и, извинившись перед Анной, снова подошел к окну, чтобы прочитать письмо. Глядя на то, как вмиг посуровело лицо барона, у Анны тихонечко заныло сердце. Она обернулась к приехавшему и сказала ласково:

– Здравствуй, Никита!

Никита был ее другом и защитником с детства. Анна знала, что он тайно влюблен в нее, но сама не испытывала ответного чувства и оттого всегда старалась держаться чуть обособленно, чтобы не навредить. Анна боялась, что обычную заботливость, свойственную ее натуре, Никита мог принять за нечто большее. И поэтому чувство его было светлым, но безответным и, похоже, безнадежным.

– Анна… – заговорил Никита и осекся.

– Что?

– Да так… Прости, глупость хотел сказать…

– Скажи – я не воспитатель, ругать не стану.

– Красивая ты слишком…

– Да неужели так бывает – слишком? – улыбнулась Анна.

– Выходит, что бывает.., прости, – потупился Никита.

– А что ты извиняешься? – поддержал его барон, закончив читать письмо. – Она сегодня действительно необычайно хороша! Это успех окрылил ее – вчера Анна пела на балу, и все были восхищены ее пением.

– Еще бы, ясное дело…

– За письмо тебе спасибо, вот только – от кого оно?

– Не серчайте, барин, но просили тайну не выдавать. И спешить мне надо обратно, пока господин управляющий меня не хватились – дело-то секретное, никто о моем отъезде в Петербург не знает.

– Да я не сержусь, Никита, – задумчиво сказал барон, – ты поступил правильно. Теперь ступай поскорее и клятву свою храни.

– Всего хорошего, барин, – поклонился Никита и еще раз с тоской посмотрел на Анну, – и тебе, Аннушка… Ну, будьте…

Анна проводила его до двери и вернулась к барону.

– Что-то случилось, Иван Иванович?

– Я всегда подозревал, что Долгорукая – женщина завистливая, – негромко сказал барон после паузы. – А теперь вижу, что она еще и нечиста на руку. Она считает, что мое поместье принадлежит ей. Если верить автору письма, она утверждает, что я не выплатил долг ее покойному супругу.

– А кто написал это письмо?

– Автор пожелал остаться анонимным.

– Стоит ли доверять такому посланию? – засомневалась Анна. – Честный человек подписался бы.

– Возможно – да, а может быть – и нет. В жизни бывают разные обстоятельства, – покачал головой барон. – Но что-то подсказывает мне, что дело здесь действительно нечисто.

И я должен немедленно отправиться в поместье и узнать все наверняка…

А вот и ты, Владимир! Хорошо, что пришел!..

В распахнутых с силой дверях кабинета появился Корф-младший. Владимир выглядел ужасно – он не спал практически всю ночь, много пил, а когда проваливался в подобие сна, то на него тут же налетали кошмары.

Владимир вошел в кабинет стремительно и казался озлобленным.

– Я немедленно уезжаю в поместье по срочным делам, – сообщил сыну свое решение барон.

– А вам не понадобится моя помощь? Я готов следовать вместе с вами.

– Нет, благодарю тебя. Я хочу, чтобы ты остался здесь и позаботился об Анне. Я пока не знаю, сколько мне придется отсутствовать.

– В доме полно слуг, – резко сказал Владимир. – Отчего бы им не позаботиться друг о друге?

– Анна – не служанка, и не смей больше говорить так! – возмутился барон.

– Как угодно. Но я не собираюсь играть в эти игры!

– Пока я жив – или ты будешь меня слушаться, или у меня не будет сына!

– Отец, я давно хотел задать вам один вопрос, – Владимир бросил на Анну взгляд, полный ненависти. – Почему о крепостной девице вы заботитесь больше, чем обо мне, своем сыне?

– Причина тебе известна. И я не намерен продолжать этот бессмысленный разговор!

– В таком случае желаю вам приятного пути, и.., позвольте мне откланяться, – Владимир криво усмехнулся и нетвердой походкой вышел из кабинета отца.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось все это выслушивать, – обернулся барон к Анне.

– Что вы, Иван Иванович… Я хорошо понимаю, отчего он обижен.

– Но Анна!..

– Мне кажется, вы к нему излишне требовательны и суровы, – заступилась она за Владимира.

– Мой сын – человек военный, и к дисциплине ему не привыкать.

– Но он же – ваш сын! И тоже нуждается в отцовских любви и внимании!

– Я никогда не обижал его этим.

Скорее, мне часто приходилось напоминать ему о том, что он мой сын, – с грустью в голосе сказал барон и вздохнул.

– Я думаю, мне лучше поехать с вами в поместье.

– Но как же прослушивание?

– Если господин Оболенский счел мое пение достойным для сцены, то, я уверена, он не откажется прослушать меня и после возвращения, – Анна была полна решимости, основанной на двух серьезных причинах. Во-первых, внутреннее чувство подсказывало ей, что барона ожидают в имении не совсем приятные события, а, во-вторых, она искренне страшилась оставаться в Петербурге в полной власти неуравновешенного Владимира.

– Возможно, ты права, – обдумывая ее предложение, сказал барон. – Пожалуй, я смогу уговорить Сергея Степановича приехать к нам в поместье. Там и устроим прослушивание.

Как тебе такая идея?

– Благодарю вас! Так я могу собираться?

Барон кивнул. Анна тут же побежала к себе за саквояжем. В коридоре она столкнулась со стремительно входившим в дом Репниным. Анна буквально влетела в его объятья, и Михаил не стал ее сразу отпускать.

– Извините… – зардевшись, пробормотала Анна.

– Михаил… – Репнин расцвел счастливой улыбкой. – А вы – Анна.

– Вы запомнили мое имя… – смутилась девушка.

– Вас невозможно забыть, – горячо сказал Репнин и тотчас испугался своей смелости. – Простите… Хотя нет, почему простите? Вас действительно невозможно забыть. Вы невероятно красивы и потрясающе талантливы.

– Вы, наверное, пришли к Владимиру? – Анна попыталась перевести разговор на другую тему.

– Но мечтал увидеть вас!

– Боюсь, что не смогу долго быть вашей мечтою – мы с бароном сейчас уезжаем из Петербурга, – Анна сделал попытку освободиться из объятий Репнина.

– Надолго? – расстроился Михаил и позволил Анне выскользнуть.

– Я не знаю…

– Разрешите мне написать вам, – умоляющим тоном попросил Репнин. – Обещаю, что не буду докучать вам глупостями!

Его тон, его глаза говорили о многом, и Анна почти сдалась, но, случайно бросив взгляд за окно, увидела проходившего по двору Владимира и вздрогнула, вспомнив его совсем нешуточную угрозу.

– Не терзайте понапрасну бумагу, – сухо ответила Анна ожидавшему ее решения Репнину. – Ответа не будет.

Она холодно посмотрела на оторопевшего Михаила и прошла мимо него, едва сдерживая слезы. Репнин ничего не понял и растерянно стоял в коридоре, пока к нему не обратился вышедший из своего кабинета старый барон Корф. Он был в дорожном костюме и с печатью озабоченности на лице.

– Миша! Не знал, что ты здесь, – барон протянул Репнину руку, и тот автоматически ответил на крепкое рукопожатие Корфа.

– Вы, кажется, чем-то озабочены? – отечески поинтересовался барон.

– Да, мы тут разговорились с Анной… – невпопад ответил Михаил.

– Это заметно, – кивнул ему Корф-старший.

В ту же минуту в коридор снова вышла Анна, одетая, как и барон, для дороги. Михаил настойчиво стал искать ее взгляда, но Анна казалась ко всему равнодушной.

– Вот и хорошо, Анна, что ты так быстро, нам пора, – кивнул ей барон. – Миша, прости, что не могу дольше уделить тебе внимания. Нас ждет карета.

– Как? Уже? – встрепенулся Репнин.

– Дела, дела, – Корф приподнял цилиндр в знак прощания и вышел, пропуская вперед притихшую Анну.

– Счастливого пути, барон! Сударыня, был счастлив вновь увидеть вас.

Надеюсь, мы встретимся в скором времени.

– Прощайте, поручик, – прошелестела Анна и вышла из дома.

– Кажется, ты очаровала нашего Мишу! – с улыбкой сказал барон Анне, пока они шли к карете. – И, надо признаться, я не удивлен.

– А я представляю себе, как он будет удивлен, узнав, что я крепостная, – Анна, наоборот, казалась серьезной и даже расстроенной.

– Чувства сильнее предрассудков, если, конечно, они – настоящие, – сказал Корф, помогая Анне войти в карету, потом сел сам.

Кучер закрыл за бароном дверцу и прошел к лошадям.

– Н-ну, залетные, понесли! – прикрикнул он на своих любимиц – двух роскошных вороных кобылок.

И карета, покачиваясь, выдвинулась со двора. Михаил проводил ее взглядом и, глубоко вздохнув, отправился искать Владимира. Впрочем, применять для этой цели дедуктивный метод не пришлось – из-за дома с перерывом на заряд слышались пистолетные выстрелы.

Это Владимир, чтобы хоть как-то снять раздражение от разговора с отцом, отправился на задний двор стрелять по бутылкам и методично принялся разносить их выстрел за выстрелом. Там его и застал удрученный расставанием с Анной Репнин.

– Ну что, дурные вести? – невежливо поинтересовался Владимир.

– Александр просил меня быть его секундантом, – глядя прямо в глаза другу, сказал Репнин.

– Этого следовало ожидать, – саркастически усмехнулся Корф. – Но ты все же пытался отговорить его от дуэли?

– Наследник – такой же упрямый, как ты…

– Так ты согласился быть его секундантом? – прервал его Владимир.

– Он не оставил мне выбора, – после секундной паузы признался Репнин.

– Ты мог сказать ему, что мы друзья…

– Я сказал!

– И что? – усмехнулся Корф. – Он ответил, что долг важнее дружбы?

И ты, конечно, не стал с ним спорить?

– Я не имею права с ним спорить! – в сердцах воскликнул Репнин.

– Верно. Верно, Миша, – с деланным равнодушием кивнул Владимир. – Не твое дело – искать выход.

Я его вызвал – мне и разбираться.