Текст книги "Замок Нейшванштейн (сборник)"

Елена Фёдорова
Замок Нейшванштейн

* * *

В оформлении книги использован рисунок члена Союза художников России Ольги Контаревой

© Елена Фёдорова, 2007

© Оформление «Янус-К», 2007

Елена Фёдорова
Замок Нейшванштейн

Замок Нейшванштейн

… Когда нас уже не будет на свете, наши произведения не перестанут вдохновлять наших потомков…

Из письма короля Людвига II Баварского композитору Рихарду Вагнеру

1

Николь долго и внимательно разглядывала конверт, который вручил ей посыльный, раздумывая, стоит ли вскрыть письмо сразу или подождать несколько дней, чтобы потом неожиданно наткнуться на него, и тогда уж, не раздумывая, прочесть.

– Как глупо я себя веду в последнее время, – сказала Николь своему отражению в зеркале. – Посыльные приносят только важные письма, которые надо читать немедленно, незамедлительно. Не-за-мед-ли-тель-но, – повторила она по слогам и рассмеялась. – Но, но, но… Как здорово, что есть это милое «но», которое придает нашей жизни некий шарм, некую таинственность. Я должна прочесть письмо незамедлительно, но…

Николь гордо вскинула голову и ледяным голосом проговорила:

– Мне лестно ваше предложение, но… Многоточие может означать все, что угодно. И вам, мой невидимый собеседник, ни за что не придет в голову, что я попросту вас дурачу.

Николь весело рассмеялась и начала приплясывать у зеркала, то поднимая конверт над головой, то опуская его вниз, то обмахиваясь им, как веером.

Резкий телефонный звонок заставил её замереть. Николь покраснела, словно застигнутая врасплох школьница, и, сняв трубку, сконфуженно произнесла:

– Простите меня я… Что? А, да я – Николь Эрхарт, вы совершенно правы. Что? Письмо? Нет… еще нет, то есть да… я его получила, но… Хорошо.

В трубке раздались протяжные гудки, похожие на стоны. Николь бросила ее на рычаг и, вскинув брови, проговорила, обращаясь к своему отражению в зеркале:

– Тот, кто звонил, интересовался, прочла ли я письмо, которое принес посыльный. Знаешь ли, он был несказанно удивлен, что я письмо получила, но еще не соизволила прочесть. Он сказал, что перезвонит чуть позже, и повесил трубку. Значит, нам ничего не остается, как прочесть это послание прямо сейчас.

Николь повернулась к зеркалу спиной, решительно надорвала конверт, и извлекла бледно-фиолетовую открытку, на которой золотыми буквами было написано: «Приглашение».

– Вот оно что! – воскликнула Николь и, быстро раскрыв открытку, прочла: – Госпожа Николь Эрхарт, приглашаем вас провести Рождественские каникулы в замке Нейшванштейн.

Николь нахмурилась. Перечитала приглашение еще раз. Оглядела свою скромную комнату, заваленную книгами, тетрадями, рукописями и маленькими безделушками, от которых все не хватало сил избавиться, и, вздохнув, проговорила:

– Госпожа Николь, смешно. У этой госпожи кроме джинсов и нескольких свитеров найдется еще, пожалуй, парочка летних нарядов, но… – Николь опустилась на старенький скрипучий диванчик. – Но, кто зимой надевает шифоновые платья? Кто отправляется на Рождественские каникулы в замок, не имея ни-че-го? Как я предстану перед хозяевами? Стоп…

Николь вскочила и еще раз перечитала приглашение, надеясь отыскать имя того, кто его прислал, но тщетно.

– Вот оно что, – нахмурилась Николь. – Меня просто-напросто разыграли. Очень весело, друзья мои. Как же я сразу не поняла, что это письмо – шутка. Как я могла поверить, что кто-то станет называть госпожой простую студентку, живущую в дешевенькой квартирке?

Николь несколько раз прошлась по комнате и, остановившись у зеркала, сказала:

– Кажется, я знаю, кто прислал мне это приглашение. Это –

Людвиг Штарнберг, с которым я не захотела идти на вечеринку.

Николь швырнула на пол приглашение, уселась на диван, подперла щеки кулачками и, уставившись в одну точку, задумалась. Маленькие слезинки покатились по ее щекам, обретя пристанище в теплых ладошках, но Николь не замечала их, память заставила ее вернуться в далекое детство, когда жизнь казалась безоблачной и счастливой…

Когда Николь была маленькой, она любила бегать босиком по луговой траве, плести венки из колокольчиков, ромашек и васильков и часами просиживать на берегу реки, наблюдая, как купаются в ней белоснежные облака. Но больше всего на свете ей хотелось отправиться в настоящее путешествие куда-нибудь далеко-далеко от дома. И однажды ее мечта сбылась.

Родители взяли Николь в настоящее путешествие на большом белом корабле, который они называли красивым словом «яхта». Но для малышки Николь это был настоящий корабль, который плыл по большой-пребольшой реке в дальнюю, неведомую страну.

Николь завороженно любовалась то пенным следом, бегущим позади кораблика, то перебегала в носовую часть, чтобы посмотреть, как кораблик разрезает водную гладь, заставляя поверхность вздрагивать, принимая в свои объятия белоснежную громадину, то ее вдруг привлекало небо, по которому мчались облака, пытающиеся догнать убегающий вдаль кораблик. Наконец она устало опустилась на палубу и, свесив ножки за борт, принялась рассматривать берега.

Сам капитан кораблика – высокий человек с черной окладистой бородой, черными волосами, обветренной смуглой кожей и необыкновенно озорными карими глазами, присел рядом с Николь. От капитана пахло морем, солнцем и еще чем-то необыкновенным. Много позже Николь узнала, что так пахнет дорогой табак, но воспоминания детства неизменно возвращались к ней в образе высокого капитана с трубкой во рту. Стоило Николь в такой момент закрыть глаза, как необыкновенный запах корицы, лаванды, розмарина, миндаля, моря и солнца разливался в воздухе, заставляя ее замирать в ожидании чуда.

Так было и в их первую встречу на белом кораблике-яхте. Сначала Николь почувствовала дивный, неведомый доселе аромат, а потом услышала тихий голос, похожий на плеск волны за бортом и пение ветра над головой.

– Тебе нравиться наше путешествие? – спросил ее капитан, попыхивая своей трубкой.

– Оч-ч-чень, – прошептала Николь. – Ничего прекраснее я прежде не видывала.

– На земле есть более удивительные места, – улыбнулся капитан, выпуская на волю облачко дыма. – Пройдет совсем немного времени, и ты сама в этом убедишься. Однажды тебя пригласит в замок Нейшванштейн сам король Людвиг Баварский, чтобы рассказать тебе о рыцаре Лоэнгрине, о Тангейзере, о короле Артуре.

– Замок Нейшванштейн, – повторила Николь, завороженно, глядя на исчезающее облачко табачного дыма. Ей показалось, что она видит все, о чем рассказывает капитан. А, может быть, она и вправду видела Баварские Альпы, мрачное ущелье, по дну которого протекает стремительная река Поллак, отвесную скалу, на вершине которой возвышается замок Нейшванштейн, построенный по приказу короля Людвига Баварского.

– Однажды, путешествуя по своим владениям, король увидел на скале полуразрушенную сторожевую башню и решил, что это – лучшее место для его нового замка, строительство которого было поручено не архитектору, а театральному художнику, – звучал голос капитана. – Поэтому-то Нейшванштейн больше напоминает театральную декорацию к сказке о спящей красавице, чем средневековый замок. Высокие башни цвета слоновой кости парят над темно-зелеными макушками елей, причудливо украшенные стены, резные окошки, стреловидные крыши с замысловатыми флюгерами – таков Нейшванштейн строительство, которого едва не разорило королевскую казну. Но Людвиг не жалел денег на свои прихоти. Он пригласил в замок знаменитого композитора Рихарда Вагнера и оплатил постановку спектакля о рыцаре Лоэнгрине, который приплыл в золотой ладье, запряженной белым лебедем, и очаровал самую грустную Брабантскую принцессу Эльзу.

Лоэнгрин согласился стать мужем Эльзы с одним условием: она никогда не должна спрашивать о его происхождении. Эльза поклялась. Но, едва затихли свадебные песни, и молодые уединились в гроте Венеры, Эльза задала Лоэнргрину запрещенный вопрос. Он провел рукой по ее волосам, грустно улыбнулся и, не проронив ни слова, исчез так же загадочно, как и появился. А Эльза окаменела от горя.

– Какая грустная сказка, – вздохнула Николь.

– Это не сказка, а чистая правда, – серьезно сказал капитан, выпуская несколько клубов дыма. – Помни о том, к чему приводит любопытство, чтобы не окаменеть, как Эльза Брабантская и не упустить своего Лоэнгрина на белом лебеде…

– Помни о том, к чему приводит любопытство, – повторила Николь, вытерла слезы и задумалась о том, что в ее детской памяти остался лишь рассказ капитана о дружбе композитора Вагнера и короля Людвига, а все остальное стерлось, улетучилось за ненадобностью или неважностью. Николь показалось странным, что она не помнит имени капитана, не помнит, чем закончилось путешествие и встречались ли они еще с этим бородатым человеком, которого отец называл по-дружески стариком.

– А ведь сейчас моему капитану около пятидесяти, – проговорила Николь, поднимаясь с дивана. – Да, да, когда мы путешествовали на кораблике-яхте мне было лет пять, а сейчас мне двадцать три, и это значит… – Николь увидела свое отражение в зеркале и рассердилась: – Это ничего не значит, потому что в нашей жизни слишком много «но». Да и от Мюнхена до замка короля Людвига в Баварских Альпах так далеко, что лучше об этом не думать, не думать, не думать.

Николь подняла с пола приглашение, сдула с него невидимую пыль и рассмеялась:

– Забавно, меня пригласил в замок Нейшванштейн сам Людвиг, только не Баварский, а Штарнберг. Стоп. Откуда он узнал о сказках бородатого капитана, о том что я с тех самых пор одержима безумным желанием побывать в замке Нейшванштейн, если я не решалась признаться в этом даже себе? Не значит ли это, что Людвиг Штарнберг здесь вовсе ни при чем, что письмо мне прислал капитан? Нет, нет, нет, – замотала головой Николь, испугавшись собственных мыслей. – Это бред. Я брежу. У меня, наверное, жар. А жар рифмуется с пожаром и…

Телефонный звонок прервал монолог. Николь сняла трубку и строго проговорила:

– Да, это Николь Эрхарт. Я жду ваших объяснений.

– Это я жду вашего решения, – ответил голос в трубке.

– Какого решения? – растерялась Николь.

– Согласны вы принять приглашение в замок или нет? – ответил голос.

– Ах, вы имеете в виду приглашение в замок, от короля Людвига Штарнберга? – съехидничала Николь.

– Нет, – усмехнулась трубка. – Вас приглашает другой человек, но его имя вы узнаете, когда прибудете в замок.

– Так значит, это не вы приглашаете меня? – строго спросила Николь.

– Нет, – ответила трубка. – Я всего лишь выполняю поручение.

– Чье? – спросила Николь. – Людвига Штарнберга. Он что не мог позвонить мне сам?

– Простите, фройлен, – проговорила трубка. – Я не имею чести знать господина Штарнберга.

– Тогда, кто дал вам номер моего телефона, кто прислал мне приглашение, кто..?! – рассерженно воскликнула Николь.

– Я не имею права выдавать чужие секреты, простите, что рассердил вас, фройлен, – перебил ее голос в трубке. – Мне поручено узнать, согласны вы принять приглашение или нет.

– Это не розыгрыш? – недоверчиво спросила Николь.

– Нет, – ответила трубка. – Вас действительно приглашают в замок Нейшванштейн. У меня есть подробные инструкции, которые я передам вам, если получу ваше согласие, фройлен.

– У меня есть время на раздумье или я должна дать ответ сейчас? – поинтересовалась Николь.

– Сейчас.

– К чему такая спешка?

– Да или нет? – строго спросила трубка.

– Да как вы… – рассердилась Николь, но в трубке раздались короткие гудки, и ее последние слова канули в пустоту телефонного пространства. Николь швырнула трубку и, топнув ногой, воскликнула: – Бред, бред, бред. Я не сказала вам «да», господин незнакомец. Я лишь хотела сказать: «Да, как вы смеете требовать от меня немедленного ответа на сомнительное приглашение? Как вам не стыдно смеяться над бедной девушкой?» Но вы, вы не удосужились дослушать меня. Вы бросили трубку в самый ответственный момент, не узнав, что мое «да» означает – нет, нет, нет! Я не поеду ни в какой замок. Не поеду, не поеду, не поеду…

Николь принялась мерить комнату шагами, потом схватила телефонную трубку, набрала номер телефонной станции и поинтересовалась, можно ли узнать, кто ей сейчас звонил. Телефонистка мило объяснила, что они такой информацией не располагают. Николь нахмурилась, а потом, набрав номер Людвига Штарнберга, набросилась на него с упреками.

– Весьма, весьма интересно, – проговорил Людвиг, внимательно выслушав Николь. – Но, смею тебя заверить, дорогая моя, что ничего подобного я не затевал. У меня просто не хватило бы фантазии так над тобой подшутить в отместку за твой отказ. К тому же я был поглощен одним очень важным делом.

– Каким? – строго спросила Николь. – Какие важные дела могут быть у тебя, бездельник Людвиг?

– А ты не рассердишься, если я скажу тебе правду? – поинтересовался он.

– Конечно, нет! – воскликнула Николь. – Говори же скорее, не мучай меня.

– Предупреждаю, что тебе это будет не очень приятно слышать, – проговорил Людвиг.

– Говори, – приказала Николь. – Я должна быть уверена, что ты не морочишь мне голову.

– Дело в том, что на прошлой вечеринке я познакомился с замечательной девушкой по имени Гретхен и…

– Спасибо, можешь дальше не продолжать, – прервала его Николь. – Желаю счастья. Надеюсь, что тебе с ней повезет больше, чем со мной.

– Разумеется, – рассмеялся Людвиг, – потому что более несносной девушки, чем ты, Николь Эрхарт, нет и быть не может.

– Спасибо за комплимент, – улыбнулась Николь и, повесив трубку, сказала своему отражению в зеркале:

– Значит, приглашение в замок – не розыгрыш. Значит, трубка говорила правду. Но… Ах, это вечное «но». Но, кто, кто, кто приглашает меня в замок Нейшванштейн? Неужели капитан? Нет, этого не может быть… Или может?

Николь позвонила родителям. Трубку сняла фрау Анна – мать Николь. Они долго болтали с дочерью обо всем и ни о чем, пока, наконец, Николь не решилась спросить о капитане.

– Почему ты вдруг о нем вспомнила? – удивилась фрау Анна. – Столько лет прошло…

– Мне приснился сон, что я маленькая, и мы с вами плывем на кораблике-яхте, а на мостике стоит старый бородатый капитан и дымит своей трубкой, – соврала Николь.

– Старый? – рассмеялась фрау Анна. – Что ты, милая, Генриха Молта и сейчас не назовешь старым, а уж тогда, когда мы путешествовали на его яхте, он был моложе твоего отца. Да, да, ему исполнилось двадцать восемь, и по случаю своего дня рождения он и пригласил нас покататься. Обворожительный красавец Генрих Молт целовал мне руки, клялся в вечной любви, но… – фрау Анна вздохнула и радостно закончила:

– Я счастлива, что твоим отцом стал Отто.

– А капитан, то есть Генрих Молт, что стало с ним? – воскликнула Николь.

– Он отчалил на своей белоснежной яхте, – засмеялась фрау Анна.

– Куда? – машинально спросила Николь.

– Бороздить морские просторы, – ответила фрау Анна. – Генрих – настоящий бродяга. Он кочует из страны в страну, собирая вокруг себя таких же бродяг, как он. Вот и сейчас, бросил якорь где-то у Мальтийских берегов, – в голосе фрау Анны послышались нотки раздражения. – Ему, видишь ли, захотелось провести Рождественские каникулы в замке.

– В замке? – воскликнула Николь. – Но, разве это возможно?

– Для Генриха Молта нет ничего невозможного, – сказала фрау Анна. – Он может достать звезды с небес и жемчуг со дна морского, а уж договориться с мальтийскими рыцарями для него – пара пустяков.

– Ты уверена, что капитан отправился на Мальту? – спросила Николь, чувствуя, как бешено забилось ее сердце.

– Совершенно уверена, – ответила фрау Анна. – Он звонил мне пару часов назад. Мы с ним даже успели немного повздорить.

– Понятно, – проговорила Николь.

– А вот мне не совсем понятно, – строго сказала фрау Анна, – ждать тебя на Рождество или нет?

– Конечно, ждать, – улыбнулась Николь.

– Вот и прекрасно, – похвалила ее фрау Анна. – Я испеку твой любимый яблочный пирог с корицей.

– Яблочный пирог с корицей, – машинально повторила Николь и, повесив трубку, проговорила:

– Значит, капитан Генрих тоже встречает Рождество в замке. Стоп, почему я сказала тоже? Я только что пообещала маме, что приеду к ним на Рождество, и не собираюсь нарушать своё обещание.

Николь принялась ходить по комнате, размышляя вслух:

– Значит, если это приглашение и в самом деле не розыгрыш, то мы с вами, капитан Генрих Молт, будем встречать Рождество в разных замках. Вы – на острове Мальта, а я – в Баварских Альпах.

Через несколько дней, когда Николь перестала думать о странном приглашении в замок, посыльный принес новый конверт, в котором лежал билет на самолет.

– Какая наглость! – воскликнула Николь. – Неужели вы, господин незнакомец, думаете, что я отправлюсь в аэропорт, беспрекословно следуя вашим указаниям? Не дождетесь. Когда вы мне позвоните, я непременно откажусь. Непременно.

Но незнакомец не звонил, а Николь не могла найти себе места, размышляя, что же делать. Когда же до вылета остался один день, она глянула на свое отражение в зеркале и, улыбнувшись, проговорила:

– Я мечтала о том, чтобы увидеть замок Нейшванштейн целых восемнадцать лет. А, получив приглашение, ломаю голову над тем, ехать мне туда или нет. Наверное, это выглядит очень глупо. Наверное, мне следует поехать туда и увидеть все, о чем рассказывал капитан, своими глазами. Да, да, лучше уж я пожалею о том, что приняла приглашение незнакомца, чем о том, что отвергла его. Итак, решено, еду!

Николь взяла минимум необходимых вещей, оставила на автоответчике сообщение родителям:

– Дорогие мои, простите, что не могу быть вместе с вами на Рождество, как обещала. Все объясню, когда вернусь.

И отправилась в аэропорт, чтобы через тридцать минут полета попасть в другой мир, о существование которого она даже не подозревала.

У трапа самолета Николь ждали расписные санки, запряженные тройкой вороных коней. Рыжебородый добродушный кучер укутал Николь в меховую шубу, смеясь, нахлобучил ей на голову соболью шапку, громко свистнул, и пустил коней галопом. Санки легко заскользили по накатанной снежной дороге, петляющей по склону высокой горы, поросшему вековыми елями.

Возница пел веселую песню, колокольчики позвякивали, ветер обдувал лицо прохладой, сгущающийся сумрак прятал от посторонних глаз кружевную вязь инея на деревьях, окутывая местность налетом таинственности.

– Это сон, самый настоящий сон, – думала Николь, глядя на крепкую спину кучера, на пар, клубящийся над лошадьми и на мохнатые ели, растущие вдоль дороги, по которой мчались расписные санки.

– Подумать только, я чуть было не отказалась ото всей этой красоты! – прижав ладони к груди, проговорила Николь.

– Нейшванштейн! – выкрикнул возница, оглянувшись на Николь.

Санки остановились, и в просвете между деревьями Николь увидела изящный замок, который и вправду больше напоминал кукольный дворец, чем средневековое сооружение. В лучах заходящего солнца каменные стены, точеные башенки и стеклянные резные окошки казались золотыми. Но вот солнышко скользнуло за горизонт, и картина изменилась до неузнаваемости. Стены и башенки теперь были окрашены в пастельные тона, окошки потемнели, а стреловидные крыши стали рубиновыми. Николь показалось, что замок парит в воздухе, пытаясь вырваться из объятий высоких гор, окружающих его со всех сторон.

– Пора, – громко крикнул возница, и лошади рванулись вперед.

– Я самая счастливая из женщин, – прошептала Николь, зажмурившись от восторга. – Теперь мне нужно взять себя в руки, чтобы не сойти с ума от счастья. Хотя, глядя на такую красоту, хочется забыть обо всем, чему меня учили прежде, и погрузиться в другой мир, мир грез, созданный королем-безумцем. Правда, Людвиг Баварский кажется мне более нормальным, нежели те, кто распустил слух о его сумасшествии. Ведь оплатить постройку такого замка мог только человек, умеющий ценить красоту и величие природы.

Жить в Альпах, вдали от мирской суеты, наслаждаться пением птиц, шепотом ветра, прячущегося в деревьях, слушать музыку Рихарда Вагнера, смотреть удивительные постановки – это ли не предел мечтаний!

– Приехали, фройлен, – сообщил возница, хитро глянув на Николь через плечо.

Лошади остановились у полукруглой сторожевой башни. Тяжелые ворота медленно распахнулись, пропуская санки за крепостную стену.

Вблизи замок Нейшванштейн показался Николь более массивным, хотя по-прежнему напоминал картонную театральную декорацию, заглянув за которую можно увидеть темно-зеленые припорошенные снегом ели, высокие горы и темнеющее небо.

Дверь широко распахнулась, и на пороге появился привратник. За его спиной Николь увидела длинный коридор, освещенный свечами в высоких медных канделябрах. Порыв ветра погасил несколько свечей у входа. Привратник нахмурился, покачал головой и, быстро закрыв дверь, проговорил:

– Рад приветствовать вас в замке Нейшванштейн, фройлен. Прошу вас следовать за мной.

Кучер помог Николь выбраться из саней, снять шубу, шапку и, раскланявшись, удалился.

– Надеюсь, путешествие было приятным? – поинтересовался привратник, пропуская Николь вперед.

– Да, – улыбнулась она. – Путешествие так увлекло меня, что я готова была ехать по снежному лесу целую вечность.

– Целую вечность, – повторил привратник и усмехнулся. – Тогда бы вы не увидели того, что спрятано за стенами замка.

Он распахнул перед Николь дверь в зеркальную анфиладу, заканчивающуюся зимним садом, в центре которого цвели мандрагоры.

– Неужели это живые цветы? – поинтересовалась Николь.

– Да. В нашем замке нет подделок. Здесь все устроено так, что люди, попавшие сюда, отказываются от повседневных масок, за которыми принято скрывать естество, и становятся такими, какими их создал Творец.

Николь испуганно глянула на свой наряд. Заметив это, привратник улыбнулся.

– Вам не стоит переживать за свою одежду, фройлен. Я говорил о духовной наготе, которая порой страшней наготы физической. Жаль, что люди перестали это понимать. Они украшают свои тела пестрыми одеяниями, в надежде быть замеченными. Но весь фокус в том, что тела – всего лишь тюремные камеры, в которых до поры томятся наши бессмертные души.

Николь остановилась и удивленно посмотрела на привратника.

– Простите, фройлен, – смущенно проговорил он. – Я беседую с вами так, словно вы живете в замке целую вечность, а вы ведь только-только прибыли к нам. Вам надо еще осмотреться, отдохнуть и… А вот и ваша комната. Через час я провожу вас на ужин. Располагайтесь.

Николь перешагнула порог комнаты и замерла, залюбовавшись дивным видом из окна. Отвесные берега глубокого ущелья, поросшие причудливо изогнутыми деревьями, были похожи на спину гигантского дракона, прилегшего у стремительно несущейся пенной реки Поллак, не замерзающей даже зимой. А по всей лини горизонта – серебряные горы, упирающиеся верхушками в звезды.

– Кому я обязана своим счастьем? – прошептала Николь.

– Время ужинать, фройлен, – постучав в дверь, сказал привратник.

– Неужели прошел целый час? – удивилась Николь.

– Да, – подтвердил голос за дверью.

– Я как всегда ничего не успела, – сказала Николь своему зеркальному двойнику, взлохматила волосы, очертила помадой контур губ и распахнула дверь.

– Вы не надели вечернего платья? – нахмурился привратник.

– К сожалению, мне не хватило времени, – покраснев, ответила Николь. – Я любовалась красками заката и…

– Вот оно что, – улыбнулся привратник и пошел впереди, показывая дорогу.

Николь последовала за ним, испытывая чувство странного беспокойства и неловкости. Предстоящая встреча с тем, кто пригласил ее сюда, была желанной и одновременно пугающей. Николь хотелось поскорей увидеть этого человека, чтобы поблагодарить его за чудесный рождественский подарок, а потом задать вопрос, который не давал ей покоя все это время: Почему в замок Нейшванштейн позвали именно ее?

– Фройлен Эрхарт, – произнес привратник, распахнул перед Николь двери и удалился.

– Здравствуйте! – громко сказала Николь, входя в гостиную.

Но на ее приветствие никто не ответил. Гостиная была пуста.

Огромный стол был сервирован для одного человека.

– Наверное, это к лучшему, – улыбнулась Николь, смело усаживаясь за стол. – Если бы здесь был кто-то еще, я не смогла бы проглотить ни крошки от волнения. А, находясь в гордом одиночестве, я прекрасно справлюсь с любой едой, которую мне предложат.

Николь плотно поела, выпила бокал красного вина и поднялась из-за стола.

– Если хотите, можете пройти в каминный зал, – сказал привратник. – Туда я велю принести вам чай и пирожные.

– Благодарю, – улыбнулась Николь. – Чай я выпью с удовольствием, а вот пирожные приносить не стоит.

– Воля ваша, – сказал привратник, распахивая перед Николь двери в каминный зал. Там в большом камине потрескивал огонь, отбрасывая причудливые тени на высокие массивные кресла, на овальный стеклянный стол и на стены, украшенные гобеленами. Один из них, висящий над самым камином, показался Николь знакомым.

Она подошла ближе, чтобы получше его рассмотреть. Сомнений не было – перед ней висело полотно, изображающее встречу грустной принцессы Эльзы и рыцаря Лоэнгрина.

Николь долго и внимательно разглядывала гобелен, думая о том, что и рыцаря на белом лебеде и принцессу она представляла себе по-иному и решила, что художник нарочно изобразил их не очень красивыми, чтобы показать негативное отношение и к рыцарю, и к принцессе.

– Ваш чай, – сказал слуга, поставив на стеклянный столик две золотые чашки.

– Благодарю, Гюстав, – раздался грубый мужской голос.

Николь вздрогнула и, медленно повернув голову, увидела в дальнем слабоосвещенном углу каминного зала высокий трон, на котором сидел человек в королевской мантии, подбитой мехом горностая.

– Рад видеть вас, фройлен Николь, – проговорил мужчина и поднялся ей навстречу. – Меня зовут Питер Палмер.

Мужчина сделал несколько шагов из тьмы на свет, и Николь смогла как следует разглядеть его. Сутулая фигура. Редкие, прилипшие к вискам седые волосы. Изрытое морщинами старческое лицо, бесцветные глаза, заостренный нос и тонкие синеватые губы, за которыми прятались редкие желтые зубы.

– Вы ожидали встретить в замке молодого красавца? – усмехнулся старик, видя, как побледнела Николь.

– Нет, – покачала она головой. – Я думала, что меня в замок пригласил капитан Генрих Молт – друг моих родителей. Но…

– Вы не ожидали, что ваш капитан так сильно постарел, – засмеялся Питер Палмер.

От этого смеха Николь стало холодно и жутко, а по спине побежали мурашки.

– Нам есть о чем поговорить, фройлен Николь, – неожиданно прервав смех, сказал Питер Палмер. – Берите-ка свой чай, пока он совсем не остыл, и присаживайтесь ближе к камину.

Николь выполнила его приказ, медленно опустившись в массивное кресло, которое стояло так, что нельзя было видеть собеседника.

– Вы можете любоваться игрой теней, смотреть на свечи, на картину, на пламя, на свои руки, на золотую чашку, на что пожелаете, а я постараюсь вам объяснить, цель пребывания в моем замке, – сказал Питер, усаживаясь в соседнее кресло.

– В вашем? – удивленно воскликнула Николь, надеясь, что Питер Палмер оговорился.

– Да, да в моем, вы не ослышались, – недовольно проворчал Питер.

– Но… – прошептала Николь.

– Оставьте все ваши веские доводы при себе, – повысил голос Питер Палмер. – Вы еще чересчур молоды, чтобы смотреть на мир через призму человеческого опыта и житейской мудрости. Я прошу вас выслушать меня. Выслушать спокойно без лишних вопросов и нелепых восклицаний.

– Хорошо. Простите, что рассердила вас, господин Питер, – проговорила Николь, вжавшись в кресло.

– Я пригласил вас в мой замок, фройлен Николь Эрхарт, – заговорил Питер, намеренно сделав ударение на слове «мой», – потому что мне рекомендовали вас, как прекрасного сценариста.

Николь усмехнулась, вспомнив, что она еще не приступала к дипломной работе, потому что никак не могла выбрать интересную тему для своего сценария. Все, что предлагал ей профессор, казалось каким-то неинтересным, незначительным, а ей хотелось написать что-нибудь выдающееся, чтобы у режиссеров не было сомнения, снимать фильм по ее сценарию или нет. Но для этого она должна была создать настоящий шедевр. А какой шедевр можно создать, живя в огромном мегаполисе, где все пропитано лицемерием и ложью, где даже одаренные люди со временем начинают мыслить шаблонами, подчиняясь веянию времени и неизвестно кем придуманной морали.

Сколько раз доставалось Николь от однокурсников за своеволие и неординарность мышления. Профессор загибал пальцы, перечисляя правила, которые она ни при каких обстоятельствах не должна была нарушать, а она как нарочно нарушала их раз за разом. Ее сценарии высмеивали, выставляли напоказ, как самые ужасные.

После таких бурных диспутов Николь впадала в долгую депрессию, результатом которой было желание бросить сценарный факультет, уехать в провинцию, превратиться в толстую фрау, воспитывающую детей и занимающуюся домашним хозяйством.

Николь направлялась в деканат, чтобы забрать документы, но неизменно останавливалась, не доходя нескольких шагов до двери, и строго отчитывала себя за то, что шла на поводу эмоций, убеждала, что не стоит разрушать все, что было создано с таким трудом. Надо научиться радоваться своей непохожести на других. Надо быть спокойнее, терпеливее, мудрее и последовательно добиваться поставленных целей…

– Так вот, целью вашего визита в мой замок должно стать появление на свет гениального сценария, – ворвался в сознание Николь голос Питера Палмера. – Я могу предложить вам несколько сюжетных линий. Начнем с того, что юная особа влюбляется в старого, уродливого хозяина замка, оценив его нежную душу. И тогда выясняется, что старый хозяин вовсе не стар. Он молод, красив и успешен. Маска уродливого старика нужна была ему лишь для того, чтобы узнать истинные чувства девушки.

Питер немного помолчал, давая Николь возможность осмыслить свои слова, а потом заговорил снова:

– Другая сюжетная линия: в замке до сих пор живет дух короля Людвига Баварского. В полнолунье он обретает человеческий облик, встречает доверчивую девушку, рассказывает ей историю своей жизни и загадочной смерти. Или вот еще вариант: приехавшая в замок госпожа не подозревает, что она попала в прошлое, а, поняв, решает остаться в этом прошлом навсегда.

– У вас богатая фантазия, господин Палмер, – подумала Николь. – Любую вашу версию можно развить и дополнить, превратив в неплохой сценарий.

– Скажу вам откровенно, фройлен Николь, мне интересны все истории, – проговорил Питер Палмер, немного помолчав. – И если вам понадобится моя консультация, я готов рассказать вам все, что знаю. В общем-то, я вас и пригласил для того, чтобы поделиться всеми тайнами, которые я храню вот уже… Но не стану больше вам докучать. Надеюсь, мое предложение вас заинтересовало, и вы не станете проситься домой.