Текст книги "Лунное молоко. Научно-мистический роман"

Граф Сансавино

Деньги, полученные от продажи дома Альберено, граф Сансавино взял себе.

– Так будет надежнее, – сказал он Коронеле.

Но она всё же настояла на том, чтобы граф выделил ей небольшую сумму на непредвиденные потребности Альбертины. Коронела знала, что девочка никогда ничего просить не станет. Это был хороший предлог выудить у Сансавино деньги. Конечно, ей было бы приятнее иметь всю сумму, но… Игра, которую они с графом затеяли, требовала послушания.

Коронела уселась в карету рядом с Альбертиной. Та была похожа на безликую тень. Сидела в уголке, прижав к груди небольшой сундучок со своими драгоценностями. Ни звука, ни истерик – тишина. Поначалу это Коронелу радовало. Но по мере удаления от Венеции, радость сменилась отчаянием. Альбертина, словно застыла. Она не реагировала ни на что, и почти не дышала. Лицо становилось всё бледнее. Нужно было что-то делать, чтобы вывести девочку из состояния шока.

Но граф опасений синьоры Альберено не разделял. Его занимали другие, более важные мысли. Он добился главного – получил деньги и теперь синьора с дочерью становились для него обузой, балластом, от которого хотелось поскорее избавиться.

Коронелу он давно списал со счетов, оставалось довершить свой коварный замысел. А вот, что делать с Альбертиной, он ещё не решил. Девочка ему приглянулась. Захотелось отведать запретный плод. Но пока рядом находится мамаша, совратить Альбертину ему не удастся. Значит, придётся от Коронелы избавиться.

– Не пора ли нам сделать остановку? – спросила Коронела. – Нам нужно отдохнуть от утомительной дороги. Я хочу есть. Я хочу лечь в кровать. Я хочу…

– Все желания моей дорогой королевы будут выполнены, как только мы доберёмся до первого постоялого двора, – с подобострастной улыбкой проговорил граф.

– Постоялого двора?! – Коронела задохнулась. – Граф, Вы в своём уме? Я – знатная синьора, а не какая-нибудь уличная девка, которую можно привести на постоялый двор. К тому же, моя дочь…

– Коронела, если Вы не хотите отдыхать, так и скажите, – прервал он её тираду. Лицо стало злым. Он едва не потерял самообладание. – К сожалению, Вы пока ещё не королева Франции, а просто знатная синьора, поэтому должны довольствоваться тем же, чем довольствуются простые люди, которые, замечу, ничуть не хуже Вас. К тому же, на постоялых дворах есть специальные комнаты для таких особенных гостей, как Вы и Ваша дочь. Комфорт зависит от тяжести Вашего кошелька.

– Наши прекрасные условия будут оплачены из Вашего кошелька, в котором лежат мои деньги, граф, – парировала она. На лице выступили багровые пятна. Коронела с вызовом посмотрела на Сансавино. Мысль о том, что она совершила грандиозную глупость, доверившись графу, ударила ножом в спину. Нужно срочно отобрать у него деньги, – решила Коронела.

– Не злитесь, моя королева, Вам это не идёт, – сказал он нежно, поцеловал кончики её пальцев. – Вы всегда были такой весёлой, игривой, жизнерадостной, а сейчас… – скривился. – Не превращайтесь в старую брюзгу, в чёрную вдовушку в старомодном чепце. Вы созданы для того, чтобы блистать. Париж падёт к Вашим ногам, Коронела. Сам король Франции преклонит колени перед Вашей красотой. Потерпите немного. Тяготы пути кого угодно могут расстроить. Я понимаю это, поэтому не сержусь на Вас, любовь моя. И Вы не должны сердиться на мою невинную оговорку. Будьте снисходительной к своему маленькому пажу, – поцеловал её в ладонь.

– Я Вас прощаю, граф, – она улыбнулась. Сердце оттаяло. Граф знал её слабые места и ловко играл на струнах тщеславия и гордыни синьоры Альберено…

Постоялых дворов на их пути к Парижу было много. Граф брал две комнаты напротив. Ночью Коронела приходила к нему и оставалась до рассвета. Любовные утехи притупили её настороженность. Она не заметила, как граф налил ей в вино яд. Поняла это, когда проснулась от сильного жжения в груди. Посмотрела на себя в зеркало, ужаснулась: лицо покрылось синими пятнами. Точно такие же пятна выступили на лице её супруга Якобело за несколько часов до смерти.

Крорнеле стало страшно. Подливая яд в вино супурга, она не думала о возмездии. Ей хотелось поскорее избавиться от Якобело и стать королевой Франции, как обещал граф. Осознание того, что слова Сансавино всего лишь фарс, пришло к ней слишком поздно. Короны и трона ей не видать никогда. А вот смерть уже рядом. Успеть бы предостеречь Альбертину.

Коронела побежала в свою комнату, растолкала спящую дочь.

– Просыпайся, просыпайся скорее, мне нужно о многом рассказать тебе, – заговорила она с придыханием. – Прости меня за всё, дорогая. Граф мерзавец… Он отнял у меня не только дом и деньги, но ещё и жизнь. Он меня отравил. Я умираю… Берегись его, Альбертина. Возвращайся обратно в Венецию. Там ты найдёшь своё счастье. Требуй, чтобы граф похоронил меня в Венеции рядом с твоим отцом. Поклянись, что выполнишь мою просьбу.

– Мама, нет, я не хочу, чтобы ты умирала, – простонала Альбертина. – Я люблю тебя, мамочка…

Дверь открылась, вошел граф. Раздраженно воскликнул:

– Что я вижу? Вы ещё не одеты, синьора? Потрудитесь…

– Мерзавец, – выдохнула Коронела и бросилась на него с кулаками, но рухнула лицом вниз.

Неистовый вопль переполошил постоялый двор. Это кричала Альбертина. Она вместо матери вцепилась в лицо графа. Она выла и царапалась, а он хохотал. Знал, что ему ничего не грозит. Деньги сделают своё дело. Свидетелей не будет, никто не обвинит Сансавино ни в чём. Коронелу отвезут на кладбище для бродяг, а девчонку он отвезёт в монастырь. Ему не нужна эта дикая кошка, обезумевшая от горя. Искать Коронелу и девочку некому. О том, что они уехали вместе с графом Сансавино не знает никто. Он постарался соблюсти все меры предосторожности. И вдобавок ко всему он просто выдумал своё звучное имя. На самом деле никакого графа Сансавино не существует, а есть охотник за богатыми невестами и вдовами Якоб Борзини, у которого в запасе ещё целый список имен и титулов на любой вкус.

Он изловчился, скрутил Альбертину, бросил на кровать, приказал:

– Замолчи. Твоей матери нужна помощь. Я должен позвать доктора…

Дальше она ничего не слышала. Звуки исчезли. Зрение притупилось. Всё стало размытым, туманным.

Какие-то люди унесли тело матери. Хозяйка постоялого двора собрала вещи, проводила Альбертину до кареты, что-то вложила ей в руки, поцеловала в лоб. Карета долго тряслась по ухабистой дороге, лишая девочку последних сил.

Граф сидел напротив чёрным бесформенным пятном. Молчал. Заговорил, когда карета остановилась. Но Альбертина не поняла ни слова. Просто вышла из кареты и пошла следом за ним к массивным воротам, которые были открыты ровно настолько, чтобы девочка смогла пройти внутрь. Когда ворота за спиной Альбертины закрылись, к ней вернулись слух и зрение. Она поняла, что граф привёз её в монастырский скит. Непроходимый лес оберегает послушниц от мирской суеты. Здесь внутри совсем другой мир. Здесь царят спокойствие и благодать.

Монахини столпились вокруг девочки. Смотрели на неё с удивлением и повторяли друг за другом:

– Она из Венеции… О, это – на краю земли…

– Как ты сюда попала?

– Почему ты одна, детка?

Альбертина молчала. Она не хотела больше говорить ни с кем. Она умерла. Умерла дважды, когда хоронили отца и когда не стало мамы. Для всех, живущих здесь, её нет. Она жива только для Марио и Юргена, которые по-настоящему её любят. Она не знает, смогут ли они когда-нибудь встретиться снова. Сможет ли она вернуться в Венецию? Сумеет ли открыть железный засов предательства и отомстить графу? Ясно одно, она будет жить на земле до тех пор, пока её душу Господь не призовёт на суд. Божий суд Альбертину не пугает. Всё самое страшное в её жизни уже совершилось. Она лишена возможности быть счастливой, любить и радоваться жизни в прекрасном городе по имени Венеция. Она осталась одна в этом мире лжи, коварства, предательства и злобы. Да, её окружают люди. Но они – чужие… Родных, дорогих её сердцу людей больше нет на земле…

Альбертина провела рукой по ключам, спрятанным под одеждой. Только это и согревает теперь её душу. Только это даёт надежду на спасение.

Шальная мысль: убежать, возникшая в этот момент, вселила в девочку уверенность, что со временем все запреты и преграды рухнут.

– Аминь… – сказала мать настоятельница, выслушав монахинь. – Проводите сиротку в келью, – погладила Альбертину по голове. – Мы позаботимся о тебе, дитя. Как тебя зовут?

– Её зовут Альбертина, Матушка, – одна из монахинь вышла вперед. – Человек, привезший девочку, сказал, что она немного не в себе. Она говорить умеет, но не желает этого делать.

– Что он ещё сказал? – спросила настоятельница.

– Он передал Вам вот это, – монахиня протянула ей увесистый кошелёк. Настоятельница улыбнулась.

– Мы будем молиться за этого прекрасного человека. А вы, сестра Агнесса, позаботьтесь о девочке. Ступайте с миром…

– У нас здесь хорошо, Альбертина, – сказала Агнесса, взяв её за руку. – Если тебе что-нибудь понадобится, скажи мне. Я помогу тебя. Не грусти, Господь милостив. Он любит нас всех. Он поможет тебе, не сомневайся в этом. Он накажет тех, кто обижал тебя. Твоё сердечко оттает…

Агнесса ушла, оставив Альбертину одну в маленькой келье, где находились кровать и стол для одной книги. Альбертина засунула свой сундучок под стол. Он выставил напоказ красивый резной бок. Пришлось прикрывать его чёрным траурным платком, потому что другого места в келье для него не было. Альбертина посмотрела на чёрную тряпицу, вспомнила, что платок дала ей хозяйка постоялого двора. Она же вложила ей в руку кусок хлеба. Альбертина понюхала его, вздрогнула. Точно так же пахло от мамы, когда она говорила о смерти. Альбертина выбросила в уборную дар хозяйки постоялого двора. Интуиция подсказала ей, что этот хлеб есть не нужно.

Граф Сансавино вылил на хлеб остатки яда, которым всё это время травил Коронелу. Он не сомневался, что Альбертина последует за матерью, отведав его угощение. Мысль о том, что он с легкостью уничтожил свидетеля преступления, окрылила графа. Он замурлыкал фривольный мотивчик.

– Жизнь прекрасна, Якоб! А, когда есть деньги, она прекраснее вдвойне… Ты снова счастлив и свободен. Ты можешь придумать себе новое, ещё более звучное имя…

Встреча

Альбертина и Юрген провели ряд исследований лунного молока из Охотничьей пещеры. Результаты их обрадовали. К уже известным актинобактериям добавилось несколько новых штаммов, а это значило, что вероятность борьбы со смертоносными вирусами возросла. Но, прежде чем начнётся производство лекарств, необходимо достать много лунного молока, выделить из него нужную актинобактерию и создать условия для её роста. А это значит, что без многочисленных походов под землю им не обойтись.

– Может, нам стоит подготовить помощников, – сказала Альбертина, когда они обсуждали дату нового погружения.

– Помощники – это прекрасная идея, – Юрген отложил ежедневник, улыбнулся. – Назови мне парочку смельчаков, которые отважатся спуститься в преисподнюю. Посмотри на Никоетту и сделай выводы. Ты можешь себе представить этих изнеженных красоток ползущими на брюхе через шкуродёры? Нет, моя дорогая, свою ношу вы не сможете переложить ни на чьи плечи. Миссию добытчицы лунного молока выполнить не сможет никто, кроме вас, доктор Альберено. Поэтому, назначайте дату нового погружения.

– Я бы хотела немного отдохнуть, профессор. У меня осталось от отпуска ещё несколько дней, – сказала она, глядя мимо Юргена.

– Ничего не имею против вашего отпуска, доктор. Времени у нас достаточно. Запускать штаммы в массовое производство в ближайшее десятилетие не будут. Бесконечные согласования, утверждения, проверки и обсуждения могут длиться бесконечно. Светил науки не так-то просто убедить в том, что актинобактерия является главной составляющей в борьбе со смертоносными вирусами. А это значит, дорогая моя Альбертина Альберено, что десять дней я могу провести без вас, – посмотрел на неё с нежностью. – Ты не хочешь позвать меня с собой?

– Нет, – она мотнула головой. – Простите, профессор, но мне хочется немного побыть без вас. Мы проводим вместе двадцать четыре часа в сутки.

– Я всё понял, – он закрыл лицо руками, посмотрел на неё сквозь пальцы. – Не бросайте меня сегодня, потерпите до понедельника, пожалуйста, – рассмеялся. Убрал руки от лица. – Куда поедешь?

– Секрет, – она показала ему язык.

– Секрет, который я могу разгадать на счет раз, – он показал ей свой язык. – Ты едешь в Венецию.

– Да. Я безумно тоскую по Венеции, Юрген, – призналась Альбертина. – Я хочу найти Марио и сказать ему спасибо за лунное молоко.

– Прекрасная идея. Передай ему привет и благодарность от меня, – Юрген сделал сладкую гримасу.

– Непременно выполню вашу просьбу, профессор, – Альбертина скопировала его. Оба рассмеялись. – Ладно, давай работать. Опыт три тысяча семисотый. Актинобактерия и пенициллин…

В понедельник Альбертина улетела в Венецию. Юрген остался в лаборатории. Проводил исследования, записывал результаты, строил графики, делал выводы. А через три дня понял, что сходит с ума. Закрыл лабораторию, взял билет и полетел в Венецию.

Он решил, что найти Альбертину не составит труда. Она – Ангел, поэтому должна остановиться неподалеку от причала Сант Анджело. Помпезность Альбертина не любит, в её вкусе скромные отели. Значит, Корте дель Анджело подойдёт ей как нельзя лучше. Но мест там не оказалось, и Юргену пришлось заселиться в соседний помпезный отель, окна которого выходили на Гранд Канал. Юрген бросил вещи, пошёл бродить по городу.

Он никогда не был в Венецию, но его не покидало ощущение того, что всё ему здесь знакомо. А когда он остановился под старой вывеской на улице извинений Calle del Perdone, острая вспышка пронзила его сознание. Юрген вспомнил всё, что происходило здесь тогда, когда он был сыном синьора Турнесол и носил подсолнухи в дом художника Альберено.

Юрген явственно увидел траурную похоронную процессию, Альбертину, одетую в чёрное платье, её мать синьору Коронелу и незнакомца с колючими глазами проходимца, стоящего чуть поодаль. Синьора Коронела подала незнакомцу знак. Тот кивнул и пошёл вдоль канала. Юрген пошёл за ним, стараясь быть незамеченным.

Оказалось, что человека зовут граф Сансавино. Он любовник Коронелы Альберено. Они долго спорили. Граф настаивал на скорейшем отъезде Коронелы из Венеции. Она просила повременить, приводила всекие доводы, которые графа не устраивали. Он стоял на своём, уезжать надо немедленно.

Юрген узнал, что едут они во Францию. Но куда именно? Осталось загадкой.

Интуиция подсказывала Юргену, что нужно что-то сделать, нужно каким-то образом оградить Альбертину от этого графа, нужно остановить её, не дать уехать. Но он ничего не смог придумать, ничего не смог предпринять. Он долго держал Альбертину в своих объятиях и плакал вместе с нею.

А потом, когда уже всё свершилось, когда дом Алберено продали, Юрген решился рассказать отцу обо всём, что узнал. Тот внимательно выслушал сына, сжал кулаки, побагровел.

– Я так и знал, так и знал, что синьора пустит по воде не только гроб с телом покойного супруга, но и всё, что он создал за свою недолгую жизнь. Ах, Юрген, Юрген, ну почему же ты не сказал мне всего этого раньше? Мы бы нашли способ помешать этому безумию. Что теперь делать? Где искать синьору и девочку? У нас не хватит денег, чтобы пуститься в погоню за ветром. Нам остается только молиться и верить, что Господь не оставит семью Альберено без помощи и защиты.

Для Юргена это утешение было не слишком убедительным. Он поклялся отыскать Альбертину во что бы то ни стало. Загвоздка состояла в том, что ему было всего тринадцать лет, и он не мог пока броситься на поиски мошенника Сансавино. Зато мог заработать много денег.

Когда он попросил отца посоветовать, как можно разбогатеть, тот нахмурился, сказал:

– Ты знаешь, что я занимаюсь переплетом документов много лет. Это не слишком прибыльная работа, но она дает нам возможность хорошо жить…

– Такой заработок меня не устраивает, отец. Пойми, мне нужно много денег, чтобы найти Аль… – осекся.

– Самая прибыльная работа у плотников, делающих гондолы, – сказал отец. – Но, уверяю тебя, Юрген, стать плотником – это бредовая идея. Никто из плотников не передаст секреты своего мастерства чужаку.

– Но ведь не у всех плотников есть сыновья, – заявил Юрген с горячностью. – Я стану сыном плотника, у которого много дочерей.

– Ты можешь стать только мужем одной из дочерей плотника, – отец улыбнулся. – Жениться тебе ещё рановато. А помогать мне давно пора. Если ты возьмёшь на себя часть моей работы, то денег у нас станет больше. Мы сможем какую-то часть откладывать. Глядишь, и наберется нужная сумма для поисков Альбертины.

– Нужная сумма, – повторил Юрген. – Да, отец, ты прав. Я буду трудиться днём и ночью, чтобы…

– Юрген, умерь свой пыл. Трудиться без отдыха, не значит хорошо трудиться. Мы должны выполнять работу так, чтобы заказчик пришел к нам ещё раз и порекомендовал нас своим друзьям. Мой принцип: во всём и всегда нужно стремиться к качеству, а не к количеству.

– Хорошо, отец, я буду помнить об этом…

Юрген трудился хорошо. Но мысль о том, что плотники зарабатывают больше, его не покидала. Он решил посмотреть на их работу. В мастерской дока Сан Тровозо столкнулся со своим сверстником. Юноша был высоким, красивым и очень строгим. В его глазах таилась скорбь, которая Юргена напугала. Ему вспомнились глаза Альбюертины. Они были такими же тёмно-зелеными, глубокими с затаённой болью и страданием. В них, словно, отражалась вечность, частью которой являются все люди. И ещё тайное знание, всезнание, которого не было у него.

Глядя на юношу, Юрген подумал о том, что неумение управлять своим знанием – это главная беда, с которой не может справиться человечество.

– По какому делу? – спросил юноша, стерев пот со лба.

– Хочу научиться вашему мастерству, – ответил Юрген.

– Слишком поздно, – юноша улыбнулся. – Хотя… ничего не бывает слишком, кроме смерти. Ладно, не обращай внимания. Я философствую, – усмехнулся. – С недавних пор мне доставляет удовольствие бросать на весы жизнь и смерть, смерть и жизнь и смотреть, кто перевесит. Игра такая… – протянул руку. – Будем знакомы, я – Марио.

– Я – Юрген. Занимаюсь переплётом книг и документов.

– Значит, ты – учёный человек, – Марио крепко пожал его руку.

– Ну… Я люблю читать, – Юрген смутился. – В книгах много интересного. Да и в документах тоже полно интересной информации. Недавно я узнал, что упоминание о первой гондоле относится к тринадцатому веку.

– Не удивительно, – Марио провел рукой по ровному боку лодки. – Я не сомневаюсь в том, что гондолы переживут нас всех. Бездушное дерево переживет мастера, сделавшего лодку, парадокс, ты не находишь? – Юрген кивнул. – Живое умирает, а неживое остаётся на земле… И так до бесконечности… До… Может, нужно превратиться в нечто неживое, чтобы перехитрить смерть?

– Не думал об этом, – сказал Юрген растерянно.

– Не думал в таком ключе, – Марио рассмеялся. – Ладно, мыслитель, ты пока думай, а мне нужно работать, чтобы до заката закончить гондолу, за которую мне хорошо заплатили вперёд. Прости, Юрген, вынужден попрощаться с тобой.

– Спасибо, что уделил мне время, Марио, – Юрген протянул ему руку. – Позволишь мне изредка приходить сюда?

– Приходи, если нечего делать, – Марио рассмеялся. – У меня лично нет времени на пустые разговоры. Arrivederci…

– До свидания, – сказал Юрген. Ему стало обидно от того, что Марио счёл его бездельником.

Он шёл домой и думал о том, что должен работать так же, как Марио с рассвета до темна. Должен так же, как он размышлять над смыслом жизни, взвешивать на весах Вечности жизнь и смерть, просеивать через сито важное и неважное, отбрасывать ненужное, оставлять главное…

Год пролетел в трудах. Рождество внесло радостные нотки в жизнь венецианцев. Юрген решил навестить Марио. Тот обрадовался его приходу. Протянул свою крепкую мозолистую руку, воскликнул:

– Хорошо, что ты пришёл. Я приготовил для тебя подарок. Держи, – передал Юргену миниатюрную гондолу, украшенную женской фигуркой. – Пусть они обе хранят тебя от бед. С Рождеством.

– А я принёс тебе книгу, которая нравится мне больше других, – Юрген отдал Марио свой подарок.

– Притчи царя Соломона, – прочёл Марио. – Спасибо. Я мечтал об этой книге. Ты прозорливец, Юрген.

– Нет, что ты, – Юрген улыбнулся. – Просто ты так много философствуешь, размышляешь о вечном и земном, что было несложно догадаться, какая именно книга подойдет тебе больше других.

– Ты отличный человек, Юрген. Хочешь, я покажу тебе нечто?

– Да, – лицо Юргена просияло.

– Только это произойдет не сегодня, а завтра, – в глазах Марио появился озорной блеск. – Приходи на рассвете к мосту Ангелов – понте дель Аджело. Только не проспи.

– Не просплю…

На рассвете они встретились и пошли быстрыми шагами через мосты и узкие улочки к месту, где солнце выныривает из-под воды, чтобы окрасить Венецию в ало-розовый цвет. Марио опустился на колени, поцеловал огненный диск, сказал:

– Берта любила целовать солнце, – поднялся. – Я привел тебя сюда, потому что почувствовал к тебе симпатию. В какой-то миг мне даже показалось, что мы с тобой связаны общей тайной, единой мечтой, одним порывом… Ты влюблён?

– Да. Безумно и безнадежно, – признался Юрген.

– Безумно и безнадежно влюблён и я, – Марио уселся на мост, свесил ноги вниз. – Садись, Юрген. Смотреть на своё отражение в канале полезно. Это отвлекает от грустных, безнадежных мыслей.

– Надежда есть всегда – утверждают мудрецы, но я всё чаще думаю о том, что они это придумали для отвода глаз. Мне кажется, что надежда – это самообман, – сказал Юрген, усевшись рядом.

– В твоих словах есть зерно истины, – Марио улыбнулся. – Надежда частенько обманывает нас. Она преподносит нам совсем не то, о чём мы думали, чего ждали от неё. Ты о чём мечтаешь, Юрген?

– Мне нужно накопить денег, чтобы отправиться во Францию на поиски возлюбленной, – ответил тот.

– А я не знаю, где искать Берту… Не зна-ю, – Марио вздохнул. – Наверное, мне не нужно её искать, потому что я обещал ей никуда из Венеции не уезжать, чтобы не потеряться окончательно. Я надел Берте на шею ключ от нашего дома, но адрес свой я ей сказать забыл…

– Венеция маленький город, Марио, Берта найдёт тебя, не сомневайся, – заговорил Юрген с горячность. Ему хотелось вселить оптимизм в Марио. – Уверен, твоя Берта придёт сюда, на этот мост. Она захочет поцеловать солнце и тебя. Не сомневайся. Если она по-настоящему любит тебя, то обязательно вернётся, обязательно…

– Благодарю тебя, Юрген, – Марио пожал его руку. – Ты вернул мне смысл жизни. Я не сомневаюсь в том, что Берта любит меня всем сердцем. Она – Ангел в человеческом облике. Мы поклялись с нею в вечной любви. Нас разлучит только смерть. Но нас обязательно соединит жизнь. Обязательно…

– Обязательно, – подтвердил Юрген.

Они с Марио обнялись на прощание и разошлись в разные стороны. Каждый думал о своём, верил в исполнение заветной мечты…

Звон разбитого стекла вывел Юргена из оцепенения.

– Мне нужно отыскать следы Марио Ломбарди, – сказал он громко и пошёл к доку Скуэро Сан Тровозо.