Текст книги "Лунное молоко. Научно-мистический роман"

Архив

Хозяйка гостиницы синьора Коронела встретила Альбертину, как дочь. Проводила в номер, приготовленный специально для дорогой гостьи.

– Эту комнату мы обычно не сдаем, – сказала она. – Я постаралась сохранить здесь интерьер позапрошлого столетия. Когда я купила этот дом, мне захотелось сделать что-то в духе того времени, когда дамы ходили в длинных платьях, кавалеры украшали головы париками, а шляпы перьями. Взгляните на картину. Это – оригинал кисти художника Альберено. Прекрасная работа. Чувствуется рука мастера. Жаль, что художник рано умер. Чума, свирепствовавшая тогда в Европе, не пощадила никого. Неизвестный вирус убил художника одним из первых, а потом уничтожил пол мира. В холле висят полотна, рассказывающие об этой трагедии. А для комнаты больше подходят другие полотна, где солнце, радость, любовь и надежда. Прелесть, не так ли. Никто так не рисовал ни до ни после Альберено. Жёлто-зелёное на розовом. Восход и пробуждение души. Чем больше я смотрю на полотно, тем больше аллегорий нахожу. А вы, что увидели, милая?

– Поцелуй, – ответила Альбертина, пристально глядя на картину. – Да-да, солнечный поцелуй.

– О, какая у вас богатая фантазия! – воскликнула синьора Коронела. – Постойте, вы же Альберено. Вы, случаем, не родственница нашего Якобело?

– Скорее всего, мы просто однофамильцы, – Альбертина смутилась. – Никто из наших предков в Венеции не жил. Мы выходцы из Австрии, из Вены.

– Виндобоны, как её называли римляне, – хозяйка улыбнулась. – Виндобона – лесной ручей, романтичное название. Романтичное. Поэтому-то вы такая романтичная барышня, Альбертина, – взяла её за руку. – Знаете, что я вам посоветую, загляните в архив, а вдруг между вами и художником всё же существует связь? Вдруг обнаружится, что ваши предки жили в Венеции, а потом убежали отсюда, спасаясь от чумы.

– А вы бы покинули Венецию, синьора? – спросила Альбертина.

– Я, нет, – ответила хозяйка. – Я ни за что не уеду отсюда. Я уже распорядилась, чтобы меня кремировали и развеяли мой прах над Гранд Каналом, – рассмеялась. – Надеюсь, это произойдёт не скоро. В нашем роду все долгожители. Неделю назад исполнилось сто лет моему отцу. А мне – семьдесят два. Я совсем ещё ребёнок, хотя выгляжу солидно, – обняла Альбертину. – Я рада, что вы вернулись. Неделя в Венеции это, конечно, маловато, но… Могу вам дать пропуск в архив, если желаете, – подмигнула. – У нас везде свои люди. Мой третий супруг Якоб Борзини – адвокат. Известная личность в Венеции. Сейчас он во Франции, в Дижоне ведёт какое-то запутанное дело. Уехал на неделю, а задерживается уже на три.

Родственники миллиардера не могут поделить наследство. О… – закатила глаза. – Лучше в это не вникать. Я не понимаю смертоубийств из-за сотни золотых монет. Никто не желает упустить свой барыш. Каждому хочется отхватить кусок побольше. Я сочувствую супругу, но… Работа есть работа. К тому же она дает нам возможность шиковать, покупать антиквариат и наслаждаться жизнью. Мы уже в таком возрасте, что главное для нас – чувственные наслаждения, – улыбнулась. – Ожидание меня больше не пугает. Я привыкла к длительным отлучкам супруга. Я знаю, что Якоб решает сложнейшие вопросы. Он деловой, энергичный и очень щедрый человек. Он всегда одаривает меня по-королевски. Он дал мне денег на этот изысканный интерьер, на картины. Всё здесь в этой комнате – антиквариат. Матрас, правда, современный, – присела на кровать, но тут же встала. – Спать на соломе вам, дорогая Альбертина, не придётся. Иногда мы с Якобом остаёмся в этой комнате, переносимся в прошлое… О-о-о, – прикрыла глаза, но тут же их широко открыла. – Ах, я как всегда, отвлеклась от главного. У вас всего неделя. Вам нужно дышать воздухом Венеции, наслаждаться её красотами, а я болтаю, болтаю, болтаю… Располагайтесь, а потом возьмёте у меня пропуск, если решите наведаться в архив.

– Да, я с удовольствием воспользуюсь такой возможностью, синьора Коронела. Вы меня заинтриговали. Я не предполагала, что ношу фамилию известного венецианского художника, сказала Альбертина.

– Мы многого не знаем, деточка. Информационное поле вселенной непостижимо и безгранично, – проговорила Коронела таинственным тоном. – Хотя, границы у этого поля, наверное, должны быть, чтобы сдерживать наши фантазии, чтобы их обуздывать, чтобы…

Звон разбитого стекла прервал её речь

– Ох уж эта Марфа, опять она что-то разбила, – синьора Коронела всплеснула руками, лицо стало строгим. – Простите, деточка, я вынуждена вас оставить…

В здании городского архива было прохладно и таинственно. Запах прошлого будоражил воображение Альбертины. Ей подумалось, что сейчас распахнуться массивные двери и появится дож в золотом одеянии, а следом за ним Джакомо Казанова, художники Тициан, Тинторетто или ещё какие-нибудь знаменитые личности.

– Чем я могу Вам помочь, синьора? – послышался откуда-то сбоку глуховатый голос. Альбертина повернула голову, воскликнула:

– Марио?! О, как я рада Вас видеть! Не ожидала Вас встретить здесь. Вернее, хотела Вас найти, но не знала, где именно мне Вас искать…

– Вы пришли туда, куда нужно, Берта, – он поклонился, поцеловал её руку.

– Почему Берта? – спросила она, предчувствуя его ответ. Не ошиблась.

– Так короче, – он улыбнулся. – Люблю укорачивать длинные имена. Можете звать меня Рио, если хотите.

– Рио – это из прошлого, из далёкого прошлого, может быть даже не из моего, – проговорила Альбертина, глядя в его тёмно-зелёные глаза, наполненные тайной грустью о вечном.

– Может быть, не из Вашего, – Марио улыбнулся. – Вы ищете архив Альберено?

– Да. Откуда Вы знаете? – смутилась. – Да-да, простите, я забыла, что Вы знаете всё, потому что Вы – дух…

– Я – человек, моя дорогая. Дух плоти и костей не имеет. А они у меня есть. Возьмите меня за руку, послушайте, как бьётся моё сердце… Вижу, Вы меня боитесь. Но парадокс в том, что именно этот страх и заставляет Вас, моя милая, искать пути к сближению. Страх толкает Вас в мои объятия, Берта. Вы этому страху не противитесь, потому что Вы – рисковый человек. Вы не можете жить без трудностей, дорогая. Они Вам нужны, как воздух. Нужны, потому что желание их преодолевать заложено в Вашем подсознании. Вам нужно выжить, преодолеть преграды, добраться до главной цели любою ценой… Хотя нет, не любой… Душу свою Вы не заложите никогда. Верно?

– Верно, – Альбертина кивнула. – Но скажите, Марио, какова моя главная цель, ради которой я иду через все преграды?

– Какова Ваша главная цель? – он улыбнулся. – Ответ, возможно, Вы найдёте здесь, в архиве. Хотя, я могу ошибаться. Не вся нужная нам информация остается записанной на бумагу. Большинство знаний записано, закодировано в наших ДНК. Но мы, к сожалению, не умеем читать эти записи. Мы не догадываемся, что читать их нужно глазами сердца, – приложил ладонь к груди. – Нам так же нужно открыть внутренне зрение и слух, для того, чтобы познать непознанное. Уверен, у вас, Берта, это получится. Я буду рядом с Вами. Я помогу, если моя помощь понадобится. Идёмте…

Марио усадил Альбертину за стол в углу длинной, как пенал, комнаты. Положил перед ней увесистую книгу с пожелтевшими страницами, включил настольную лампу, исчез так же неожиданно, как и появился.

– Спасибо, – сказала Альбертина, открыв книгу.

Прочла: Якобело Альберено XVII век. Дух перехватило. Четыре века разделяют их. Четыре столетия. Вечность, неподвластная пониманию.

– Вы верите в духов? – вспомнился вопрос, который задал ей в прошлый раз служителем отеля.

– Да, – ответила тогда Альбертина. – Я верю…

– Я верю в духов, – проговорила она сейчас, глядя на красивые ровные буквы архивного документа.

– Прекрасно… – легкое дуновение ветерка перевернуло страницу, перенесло Альбертину на четыре столетия назад…

Монастырь

Тринадцатилетняя Альбертина сидела на кровати и смотрела на сундучок, прикрытый чёрным платком. На душе было темно и пусто. Хотелось плакать, но слёзы где-то потерялись, и от этого становилось ещё невыносимее.

Распахнулась дверь. Сестра Агнесса заглянула в келью Альбертины, сказала:

– Я принесла тебе одежду, которую носят монахини. Твоё мирское платье мы заберём.

– Нет! – Альбертина схватила своё платье. – Нет, я его не отдам.

– Хорошо, хорошо, – поспешила успокоить её Агнесса. – Я не буду забирать твоё платье. Оставь его себе, но пожалуйста, не надевай его больше. А я никому не скажу, что ты умеешь говорить.

– Спасибо, – Албертина убрала платье, надела монашескую рясу и головной убор, который сделал её похожей на всех послушниц.

– Тебе идёт это одеяние, – сказала Агнесса. – Я буду опекать тебя.

– Благодарю…

С этого дня между ними завязались нежные сестринские отношения. Агнессе было чуть больше двадцати лет. Она попала в монастырь из-за несчастной любви, о которой говорить не желала.

– Я здесь уже три года, – сказала она Альбертине. – За это время многое во мне изменилось. Возврата к прошлому нет и быть не может. Я отгородилась от мира, спряталась за монастырскими стенами, обрела радость, мир и любовь. Ты тоже обретёшь здесь спасение и умиротворение, дорогая.

– Нет, Агнесса, нет. Я не желаю здесь оставаться. Я убегу отсюда. Убегу, – заявила Альбертина с юношеской горячностью.

– Ты не сможешь этого сделать, – проговорила Агнесса сочувственно. – Забор высок, замок крепок…

– Я пройду сквозь землю, – заявила Альбертина. – Сделаю подкоп и…

– О, какая ты оказывается отважная, моя маленькая сестричка! – Агнесса обняла её. – Там, за забором, другой мир полный коварства, зла, страданий, ненависти и вражды. Ты слишком мала и наивна, чтобы бороться с мирскими страстями и искушениями. К тому же, наш монастырь окружён непроходимым лесом и стоит далеко от дорог. Дикие звери растерзают тебя пока ты будешь добираться до ближайшего жилья. Мой тебе совет, оставь мысли о побеге. Лучше молись, чтобы Господь помог тебе избавиться от безумных мыслей и желаний.

– Это не безумные мысли, Агнесса, а моё искреннее желание. Я хочу жить в Венеции, – заявила Альбертина. – Я буду молить Господа, чтобы Он помог мне выбраться отсюда. Если Ему будет угодно, чтобы я попала обратно в Венецию, Он мне поможет. Он знает, что я нахожусь здесь не по своей воле. Он видел всё, что произошло со мной. Он видел все мои слёзы и страдания. Он не оставит без ответа мои молитвы. Он сделает всё, чтобы спасти меня.

– Ты права, дорогая, но позволь напомнить тебе заповедь: «не искушай Господа Бога своего!» – Агнесса сказала это мягко, но глаза стали строгими.

– Я помню об этом, Агнесса. Я не собираюсь делать ничего без Божьего повеления. Я буду молиться и ждать, – Альбертина склонила голову, зашептала слова молитвы. Агнесса улыбнулась.

– Я буду молиться вместе с тобой. Многое может усиленная молитва правденых.

Больше они к этому разговору не возвращались. Но мысли о побеге Альбертина не оставила. Она усердно молилась, прося Господа о спасении и думала, думала, думала, как бы поскорее покинуть монастырь.

Прошло три года прежде чем случилось нечто фантастическое: Альбертина провалилась под землю. Произошло это так: она пропалывала грядки, и когда сорняков накопилось достаточно много, решила отнести их на компостную кучу. Шорох в кустах заставил девочку сделать шаг в сторону. Этот шаг оказался роковым. Альбертина полетела вниз, в глубокую яму, выбраться из которой без чужой помощи было невозможно.

К сильной, нестерпимой боли, которую испытывала Альбертина, примешивалась радость, потому что ответ от Бога был, наконец-то, получен. Выход из монастыря есть. Нет сомнения, что она угодила в подземный ход. Теперь остаётся узнать, куда он ведёт.

– Ты сильно испугалась, милое дитя? – спросила мать настоятельница, когда девочку вызволили из ямы. Альбертина мотнула головой.

– Нужно позвать викария, – сказала Агнесса. – Посмотрите на её ноги, Матушка. Мы не сможем ей помочь.

– Да, ты права. Без викария здесь не обойтись, – проговорила настоятельница, глядя на окровавленные ноги Альбертины. – Хоть мне и не нравится, когда в жизнь монастыря вторгаются посторонние, которые как сорняки, сеют смертоносные семена в душах монахинь, но деваться нам некуда… Мы не имеем права прибавлять к страданиям девочки ещё и телесную боль. Отнесите Альбертину в келью. Я отправлю послание викарию.

Настоятельница прошла в башню, где жили голуби. Выбрала белого с чёрной отметиной на груди, привязала к его лапке послание, распахнула окно.

– Лети, моя мудрая голубка, ты знаешь адрес получателя…

Викарий пришёл в келью Альбертины в сопровождении настоятельницы. Смазал повреждённые места жгучей тёмно-коричневой мазью. Приложил к ногам девочки какие-то странные приспособления из металлических пластинок, скреплённых между собой пружинками, забинтовал тонкой тканью, сказал:

– Перелома, к счастью, нет. Но есть сильнейшее растяжение и ушибы. Болеть будет долго. Запасись терпением и двигайся, превозмогая боль. Ходи, и всё восстановится. Повязку не трогай. Через пару недель я приеду и сам её сниму. Благодари Бога, что осталась жива. Если это – вход в Охотничью пещеру, то ты могла там погибнуть.

– Вход в пещеру? – настоятельница испугалась, побледнела. – Что вы такое говорите, мой дорогой? Откуда на территории монастыря вход в пещеру да ещё и в Охотничью? Что это за сказки Вы нам вздумали тут рассказывать?

– Смею Вас заверить, Матушка, что это вовсе не сказки, – сказал викарий с улыбкой. – До вас здесь находилось пристанище охотников. Крепкий дубовый сруб простоял на этом месте много лет. Но однажды провалился под землю. Невидаль, Вы правы. Охотники решили разобраться, что к чему. Спустились вниз. Оказалось, что под землей гигантская пещера…

– Так уж и гигантская, – хмыкнула настоятельница. – Люди любят приукрасить свои рассказы. Оцеживают комара и верблюда проводят через игольное ушко…

– Так-то то оно так, Матушка, но глубина Охотничьей пещеры, так её в народе окрестили, шестьдесят вёрст! Поговаривают, что там внутри и сокровища имеются. Да только смельчаков в преисподнюю лезть не больно много находится. Никто не знает наверняка, какие тайны хранит в себе подземная кладовая. Что делать, если факел погаснет? Как дорогу обратно отыскать без света? Да тут ещё и нечистый вмешаться может…

– Хватит, – рассердилась настоятельница. – Вы в монастыре, любезный. Уверяю Вас, мы сделаем всё, чтобы закрыть вход в преисподнюю.

– Не получится, – сказал викарий с улыбкой. – Не Вы первая, Матушка, уничтожить пещеру хотите. Я бы Вам дружить с ней посоветовал…

– Что за глупости? – воскликнула настоятельница. – Вы, мирские люди, верите всякой лжи. Говорите невесть что, слушать невыносимо. Богохульство сплошное.

– Думайте, что хотите, Матушка. Но да будет Вам известно, что за пределами монастыря страшная болезнь людей, как косой косит. От неё можно спрятаться только под землёй. А у Вас такая пещера громадная во владениях. Вот Вам Господь и показал, где именно спасение найти можно, открыл вход в пещеру.

– Пойдёмте-ка отсюда, – настоятельница подтолкнула викария к выходу. – Девочке отдыхать нужно. Она заснула…

Альбертина вовсе не спала. Она лежала с закрытыми глазами, слушала и благодарила Бога за ответ, который получила. Шестьдесят вёрст – это то самое расстояние, которое они проехали от Венеции до постоялого двора, где умерла её мать. Каждый день их поездки синьора Коронела сообщала дочери, какое расстояние они преодолели. Альбертина складывала вёрсты и, когда никто не видел, записывала в путевую тетрадь.

Они проехали от дома до первого постоялого двора двадцать вёрст по северной дороге. Потом ещё пятнадцать по южной. Пятнадцать по западной и десять – по северной. Получалось пятьдесят вёрст. Правда, Албертина не знала сколько вёрст и по какой дороге они ехали с графом к монастырю, но это её не занимало. Главным было то, что выход из пещеры по её расчётам находится неподалёку от Венеции.

Альбертина не хотела думать о том, что пещера может увести её на шестьдесят вёрст в другую сторону, запутать, не выпустить никогда из своих недр. Она верила, что пещера дана ей для спасения. Главное теперь уговорить настоятельницу на создание подземного города для спасения от чёрной чумы, как назвал викарий страшную болезнь, которая уносит человеческие жизни за стенами монастыря.

Но… Человек предполагает, а Господь располагает. Альбертина хорошо усвоила эту истину. Она знала о том, что все желания и намерения человеческие состоятся, если это будет угодно Богу. Всему под небом есть время и срок. Настанет он и для подземного города, если будет на то воля Божья.

С такими мыслями она уснула. Ей приснился отец.

Якобело Альберено сидел за мольбертом и рисовал подземный ход. Альбртина стояла по правую руку от отца и задавала ему важные по её мнению вопросы, но он на них не отвечал. Его кисть летала над полотном, оставляя уверенные мазки на холсте. Последний мазок стал чёрной кляксой, которую Якобело превратил в цветок со словами:

– Оставь эту мысль, Берта, оставь…

Она вскрикнула и открыла глаза. Показалось, что в дверь кто-то вышел. Запахло масляными красками. Этот знакомый и любимый ею с детства запах было невозможно спутать ни с каким другим. Альбертина приподнялась, увидела на столе картон с изображением подземного хода, испугалась.

Она не подозревала о том, что предметы из нереального пространства сна могут попасть в реальность. И тем сильнее было волнение от причастности к чуду, происходящему сейчас на её глазах.

Альбертина дотронулась кончиками пальцев до ещё не подсохшей краски, отдернула руку, прошептала:

– Это правда, правда! Но как это произошло? Это просто непостижимо… Господи, как мне тяжело… Я люблю тебя, папочка… Я так страдаю без тебя…

– И я люблю тебя, дочка. Ничего не бойся… Держись… – послышалось в ответ. Альбертина залилась слезами.

В комнату вошла Агнесса. Бросилась к девочке, прижала её к груди. Но слова утешения, которые она говорила, расстроили Альбертину ещё сильнее. Она оттолкнула Агнессу, попыталась встать. Но не смогла из-за острой боли.

– Тебе лучше лежать, – проговорила Агнесса с нежностью.

– Викарий велел мне вставать, – заупрямилась Альбертина, размазывая слёзы по щекам.

– Не стоит делать это через такую боль. Потерпи до завтра. Тебе лучше сейчас заснуть. Организм восстанавливает силы во сне. Спи, моя хорошая, я посижу рядом…

Агнесса негромко запела один из псалмов. Альбертина заснула.

Она проспала больше суток. Агнесса изредка заглядывала в келью, проверяла, всё ли в порядке. Ей не хотелось будить Альбертину, не хотелось, чтобы девочка видела, как заваливают вход а пещеру громадными валунами.

– Чума нас не коснётся, – заявила настоятельница. – Мы под Божьей защитой. Нам незачем спускаться под землю, чтобы избежать Божьей кары. Мы примем Божье наказание с радостью, потому что Господь никого без наказания не оставляет, никого. А если наказание посылается всем, без исключения людям, то мы должны радоваться. Радость – вот главное в нашей жизни. А страх – от лукавого. Кто боится, тот попадается в капкан собственного страха и добровольно до срока, отведенного ему Богом, отправляется под землю, в Аид…

Чума монастырь обошла стороной. Но сделала настоятельницу ещё более замкнутой и строгой. Она совершенно прекратила сношения с внешним миром. Даже голубей перестала выпускать. Посты и молитвы длились больше года. Чёрное кольцо смерти становилось всё плотнее. Казалось ещё миг, и оно сомкнётся, чтобы уничтожить пристанище светлых душ. Но этого, к счастью, не произошло. Круг превратился в точку и исчез. Исчез так же внезапно, как и возник, а строгие правила монастыря остались неизменными.

Пролетел ещё один год. Альбертине исполнилось восемнадцать лет. Она превратилась в очаровательную барышню. Настоятельница вызвала её к себе.

– Сестра Альберта, я должна спросить тебя, хочешь ли ты и дальше жить здесь, в стенах монастыря, или желаешь покинуть нас?

От неожиданности Альбертина онемела. Такого поворота событий она не ожидала. Она готовилась к чему угодно, но чтобы ей предложили решать свою судьбу самостоятельно, было чудесным подарком от Господа за послушание Его воле.

– Я не тороплю тебя, сестра, – настоятельница улыбнулась, видя замешательство Альбертины. – Ты должна всё, как следует обдумать, а потом дать ответ. Ступай. Завтра я призову тебя снова.

Альбертина помчалась в келью Агнессы, чтобы поделиться с ней своей радостью. Та восторга Альбертины не разделила.

– Мне кажется, что настоятельница что-то задумала, – сказала Агнесса, нахмурившись. – Прости, но я не верю в её искренность. За то время, что я здесь живу, она никому не делала подобных подарков. Никому.

– Возможно, Матушка никому не предлагала подобного, потому что вы все пришли сюда по своей воле, а меня привез сюда граф, – парировала Альбертина.

– Ты – чистая душа. Ты – Ангел, – Агнесса обняла её. – Ты многого не знаешь в жизни. Многого… Да, мы все выбрались из жуткой грязи. Да, монастырь помог нам встать на путь истины, но… Беда в том, что грязь, которую мы смыли с одежды, осталась на наших душах…

– Нет, Агнесса. Так не бывает… – возразила Альбертина.

– Бывает. Иначе, кого бы Господь в притче о сеятеле назвал семенами, упавшими при пути? – Агнесса посмотрела на растерянную Альбертину. – А?

– Люди, у которых дьявол уносит слово истины, едва лишь его посеяли, такие семена, – ответила та.

– Верно. А ещё есть семена, упавшие на камень. Это те, которые с радостью принимают слово, но не имеют корня в своих душах, веруют временно, пока им это выгодно и удобно, а потом с легкостью отрекаются от всего того, что свято хранили. И только добрая земля может дать урожай. А это лишь те люди, которые не только слушают слово и хранят его, но ещё и приносят плод веры в терпении. «Терпением вашим спасайте души ваши» – учит нас Господь. Царствие Божие внутри каждого из нас. Но не все это понимают даже здесь, в монастыре. А уж про тех, кто живёт за пределами монастырских стен, говорить вообще не стоит.

– Там тоже есть люди достойные, знающие истину, – заявила Альбертина.

– Я не сомневаюсь в этом, дорогая. Просто их там очень-очень мало, впрочем, как и здесь, – Агнесса перешла на шёпот. – Я знаю, что наша настоятельница любит деньги. Она может запросто обменять тебя на…

– О, замолчи, Агнесса! Ты говоришь мне ужасные вещи. Я не желаю это слышать. Прости, – Альбертина зажала уши. – Я ухожу от тебя. Пойду в сою келью и буду молиться и за себя, и за тебя, Агнесса.

– И я буду молиться. Я очень-очень хочу ошибиться… Очень…

Утром Мать настоятельница вызвала Альбертину к себе, представила ей неприятного господина с приплюснутым лицом, сказала с нежностью:

– Поль Корнер вызвался сопроводить тебя, сестра Альбертина, туда, куда ты пожелаешь.

Взгляд господина открыл Альбертине истину. Она для него – лакомый кусочек. Ему нужно её тело, её молодость и красота. Так же смотрел на неё граф Сансавино, когда они ехали из Венеции. Граф был красивым, а Корнер – уродливый толстяк. Но он для Альбертины – единственная возможность выбраться из монастыря. Нужно ли отказываться от спасения, которое она ждала пять лет?

– Ну, каким будет твоё решение, сестра? – спросила настоятельница. – Ты согласна поехать с Полем?

Альбертина кивнула. Взяла лист бумаги и написала, что покинет монастырь через неделю. Это время ей нужно, чтобы получить благословение на долгий путь.

– Хорошо, ступай, – настоятельница улыбнулась. Когда Альбертина вышла, она сказала Корнеру:

– Наша Альбертина милое, но очень странное создание. Вы привыкните, господин Корнер. Девочка прожила у нас пять лет и всё это время молчала. Полгода назад случайно проронила несколько слов и снова замкнулась. Но, думаю, это – не порок, а радость. Многословные жёны – беда. Считайте, что Вам повезло.

– Повезло – это не то слово, Матушка. Я получил небесный дар, подарок достойный самого короля. Король умрет от зависти, узнав, что у одного из его подданных та-а-кая жёнуша! – воскликнул Корнер.

– Значит, господин Корнер, Вы должны щедро оплатить этот подарок. Надеюсь, Вы привезли то, что обещали, – голос настоятельницы стал игривым.

– Конечно. Поль Корнер человек слова. Я достаточно богат, чтобы оплатить такой бриллиант. Мои слуги принесут сундук туда, куда прикажите, – он поцеловал руку настоятельницы, поклонился.

– У нас есть подземные кладовые, где хранятся продукты, – она улыбнулась. – Думаю, Вашим слугам нужно отнести дары туда. Мы будем молиться за Вас, мой друг.

– Благодарю Вас, Матушка. Да хранит Вас Бог!

Когда за ним закрылась дверь, настоятельница улыбнулась.

– Я бы ни за что не отпустила тебя, золотая моя девочка, но… нам не обойтись без даров господина Корнера. Мы должны построить в пещере, подземный город, а на это потребуется очень-очень много денег… очень…

Альбертина прибежала в келью Агнессы, бросилась ей на шею со словами:

– Прости меня милая за недоверие. Ты была права, права… Она меня продаёт старому толстому, неуклюжему господину с бесцветными глазами. Он жуткий, сальный, но он – моё спасение. Я дала согласие…

– О, милая моя… – Агнесса залилась слезами. – Как мне уберечь тебя? Я не найду слов, чтобы тебя отговорить, остановить… Я знаю, как велико твоё стремление вырваться на волю, вернуться в Венецию. Лети, моя голубка… Господь не оставит тебя…

– Я знаю, знаю. У нас с тобой есть неделя, чтобы молиться, поститься и просить Бога о помощи, – сказала Альбертина. – Я люблю тебя, милая Агнесса. Я не забуду твоей доброты. Я непременно приеду за тобой, если ты этого хочешь.

– Нет. Я не желаю покидать стены монастыря никогда, – отрезала Агнесса. – Здесь моё место. Здесь я служу Господу. А там, за стенами монастыря, я никому не нужна. Там моя жизнь потеряет смысл. А ты создана для любви…

– Мы все созданы для любви, Агнесса, все… – воскликнула Альбертинаю – Мы все достойны любви. Господь любит нас, это главное!

Агнесса обняла Альбертину.

– Ты права, моя дорогая. Истинная любовь у Бога, а люди лживы. Каждый преследует свою корыстную цель. У каждого свой тайный замысел, о котором знает только Господь. Он предостерегает нас от коварных людей, а мы не слышим. Не слышим, потому что находимся в плену своих желаний… Ах, если бы мы думали обо всём наперед, если бы слушали Божью мудрость, то не насовершали бы столько непростительных глупостей…