Текст книги "Очень плохая история"

– Вы закончили, мистер Дюран? – спросил он. Обращение «мистер» прозвучало без тени иронии, со всем уважением в тоне.

Дюран обернулся:

– Все в порядке, Дейв, еще несколько минут.

«Так разговаривают со слугами», – подумалось Еве.

Дюран снова смотрел на нее, наклонившись через стол.

– Пожалуйста, – произнес он тихо, почти беззвучно, как будто стыдился этого слова. Темные глаза как-то необычно блеснули, во всей позе чувствовались горячность и нетерпение.

Ева раньше никогда не слышала, чтобы он говорил «пожалуйста». Она невольно подумала, что, несмотря на внешнее равнодушие, по какой-то причине дело этого Шона для него много значило. Заинтригованная, она снова села, выдерживая его взгляд.

– Если вам в самом деле нужно объяснение, я его предоставлю, – произнес он. – Я болен. Очень болен, как вы сами видите. – Он неопределенным жестом обвел рукой свою истощенную фигуру. – Врачи дают мне самое большее несколько месяцев. Я о многом тут думал и хотел бы помочь нескольким людям, пока еще в состоянии. Один из них – Шон. Другой – вы.

Интересно, он действительно умирает? Что с ним? Судя по цвету кожи, это все-таки печень, а может быть, поджелудочная. Так или иначе из того немногого, что ей было известно, прогноз не обещал ничего хорошего. Мог ли такой человек, как Дюран, вдруг проникнуться сожалениями и попытаться исправить то зло, которое причинял по отношению к жизням, которые разрушал? Какая-то часть ее личности стремилась поверить, что он действительно поможет ей, но другая часть по-прежнему не доверяла ему. Здесь был какой-то подвох.

– Допустим, я соглашусь помочь вам. А если у меня не получится что-то выяснить? Или окажется, что ваш протеже все-таки виновен?

Дюран откинулся на стуле и развел руками:

– Все, чего я прошу, это чтобы вы ознакомились с делом. Следуйте за уликами, куда бы они ни вели. Если Шон виновен, значит, так тому и быть. Я предоставлю вам все материалы по этому делу, которые у меня есть. Ален Питерс привезет их вам. Далее вы можете поговорить с Шоном и посмотреть, получится ли что-то использовать для его защиты. Если да – отлично. Если нет – ладно. Если он виновен – тоже ладно. Все, что для меня важно, – это правда. Я хочу, чтобы справедливость восторжествовала. Сделайте все, что от вас зависит, и я выполню свои обязательства в нашей сделке.

Со стороны выглядело так, будто они вели обычный повседневный разговор, и ее вдруг поразило, насколько все это сюрреалистично.

– В самом деле?

Она всматривалась в лицо Дюрана, пытаясь по его выражению прочитать в нем хоть что-то, но все было напрасно.

– Может быть, вы тут просто сказки рассказываете? – по-детски вырвалось у нее.

Он еле заметно пожал плечами и вздохнул с видом учителя, которому приходится объяснять урок ученику-тугодуму:

– Что вы теряете, Ева? Вы же по уши в дерьме, как я понимаю.

Именно от него это было обиднее всего слышать, но она не могла не признать, что Дюран прав. Но она ни за что этого не покажет. Однако сомнения ее не развеялись.

– Вы просите меня поверить очень многому. Как я могу быть уверена, что ваша информация не пуста?

Лицо Дюрана ожесточилось. Наконец-то она задела его за живое, пусть это всего лишь укол гордости, с удовлетворением подумала она.

– Неужели вы всерьез думаете, что люди, которые помогают мне получать информацию, настолько плохо работают? Информация – это сила и в вашем, и в моем кругу. У меня не только очень хорошие связи, я еще и очень, очень дотошен. Мои контакты эффективно работают, и я выясняю всю подноготную о людях, которые меня интересуют. И иногда удается откопать что-то весьма существенное. – Он облизнул пересохшие губы, и Ева заметила, как блеснули белые зубы. – Взять вас, например.

– Меня? – насторожилась она.

– Да. Я много знаю о вас и о ваших приемных родителях-хиппи в Лимингтоне. Они были очень откровенны.

Его слова прозвучали оглушающе. Насколько ей было известно, о ее прошлом в кадрах полиции ничего не было. Сколько же лжи, сколько бесчестных предлогов использовал Дюран, чтобы раскопать эту информацию! Послал кого-то в Лимингтон к ее приемным родителям, Робину и Клэм Джексонам, и этот кто-то, притворяясь журналистом или кем-то еще, выведал у них все. В последний раз она разговаривала с ними сразу по-еле убийства Джейсона, чтобы сообщить: с ней все в порядке. И они не упомянули ни о ком, кто мог бы вызвать подозрения.

– Что за бред вы несете?

– Вы, безусловно, нашли в них спасение. Они порядочные люди. Я не был столь счастлив со своими, могу вам это сказать. Но это другая история, расскажу как-нибудь потом. Как я и говорил, у нас с вами есть кое-что общее.

– Как вы посмели разговаривать с ними? Когда это было?

– Когда вы арестовали меня, естественно. Я же должен был выяснить, с кем имею дело.

Еве представился светлый опрятный домик в Лимингтоне, где она прожила пять лет. Ей действительно повезло, что ее отправили к Робину и Клэм. Она была последним ребенком из всех детей, которых вырастила эта пара, после того как их собственные четверо разлетелись кто куда из семейного гнезда. Мысль о том, что к ним так беспардонно вторглись, да еще и без зазрения совести проникли и в ее частную жизнь, переполнила яростью. Ужасно, что с замечательными, добрыми, доверчивыми людьми так обошлись – их попросту нагло обманули. Похоже, никто и ничто не остается вне досягаемости Дюрана. С кем еще он говорил? Что еще ему удалось узнать?

Ей вспомнились подробности его биографии из толстого досье, присланного отделом по борьбе с организованной преступностью, когда он был арестован. Наполовину голландец, наполовину серб, Дюран родился и воспитывался в Англии – его мать работала в Лондоне гувернанткой. Что произошло с его отцом, никто не знал, но когда Дюрану было пять лет, его мать сбила неустановленная машина и она погибла. В дальнейшем парня переводили из одной приемной семьи в другую. Каким-то образом он получил диплом юриста, а позже – квалификацию бухгалтера. Свою фамилию он сократил на английский манер, став Дюраном, вместо Дурановича. Ему хотелось соответствовать придуманному им идеалу вплоть до того, что он стал брать уроки дикции у известного преподавателя сценической речи, чтобы избавиться от южнолондонского акцента. В каком-то смысле Ева его понимала. Она сама потратила немало времени и усилий, чтобы вписаться в ту среду, где жила. Поселившись в Лимингтоне, она усердно избавлялась от своего северного акцента – по сути, своеобразной смеси тех мест, где приходилось жить раньше. Она не могла позволить себе выделяться среди других. После стольких лет усилий она уже забыла, как звучал на самом деле ее голос. Но потребность Дюрана изменить себя основывалась не только на неуверенности в своей безопасности, но в первую очередь на тщеславии. Так что нет здесь никаких значимых параллелей.

– То есть вы шпионили за мной. И теперь в тупике.

– Мне нравится знать, с кем я имею дело, вот и все. Как известно, дьявол в мелочах. Я знаю, что вы делали в университете, где вы жили, какой студенткой были, что вам нравилось есть, кто был вашими друзьями, с кем вы переспали. Точно так же мне известны детали вашей карьеры в MPS. По поводу бедного сержанта Джейсона Скотта я тоже в курсе.

– Хватит.

Дюран поднял руку:

– Я рассказываю вам все это, потому что хочу, чтобы вы поняли: для меня выяснить, кто вас подставил, было раз плюнуть. Мне хочется, чтобы вы питали ко мне доверие.

Ева чувствовала, как на нее волнами накатываются гнев и унижение. Если бы их с Дюраном не разделяла стеклянная перегородка, она бы ударила его. Его слова – это всего лишь бравада и, возможно, преувеличение.

Она отодвинула стул и встала:

– Доверие к вам? Как вы смеете копаться в моей жизни? Вы ничего обо мне не знаете.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Не так много знаю, как хотел бы, это верно. Ваше второе имя – Шарлотта, не так ли? – крикнул он ей вслед. – Ева Шарлотта Уэст. Забавно, что младенец девочка трех дней от роду умерла двадцать пятого августа восемьдесят четвертого года в больнице Селли Оук в Бирмингеме.

Ее как громом поразило. Живот свели спазмы, кровь прилила к щекам. Она изо всех сил старалась не издать ни единого звука, не сделать ни одного неверного движения, которое бы выдало ее. Слава богу, что она стоит к нему спиной. Это был тот самый момент, которого она боялась много лет: нить ее жизни дернули рывком. Она долго готовилась к этому моменту и была уверена, что отреагирует как должно, но невозможно было унять биение сердца. И все же, как бы то ни было, он не увидит и не почувствует этого.

Ева повернулась к нему:

– Это достаточно распространенное имя. – Голос ее, она знала, звучал четко и уверенно.

По лицу Дюрана скользнула тень сомнения.

– Не настолько уж обычное, – произнес он и сощурился, вглядываясь в ее лицо. – В любом случае дата рождения та же самая. Если бы я не знал вас так хорошо, я бы сказал, что вы украли ее свидетельство о рождении. Ключевой вопрос здесь – почему? Кто вы, Ева? То есть кто вы на самом деле?

Кровь оглушительно стучала у нее в висках, но она выдержала его взгляд:

– Какой во всем этом смысл?

Дюран глубоко вздохнул:

– Вы – супер, Ева! Действительно класс. Вы понапрасну растрачиваете себя в полиции. – Он медленно поднялся и протянул руку в сторону перегородки, как будто хотел коснуться ее руки. Глаза его сверкнули. – Я хочу, чтобы вы понимали: вы можете мне доверять. Вот и все. Если вы окажете мне эту небольшую услугу, ваш маленький секрет навсегда останется со мной.

Глава 6

Ева вышла из комнаты и медленно пошла к выходу через многочисленные коридоры мимо пунктов досмотра. Интересно, он и тут посадил своих людей, чтобы следить за ней? Наверняка. Поэтому никаких признаков смятения, о которых можно было бы доложить, не должно быть заметно. Ее шаги гулко раздавались по выстланному линолеумом полу, и ей казалось, что она бредет во сне, снова и снова прокручивая в голове слова Дюрана: «Если вы окажете мне эту услугу, ваш секрет навсегда останется со мной». Сколько же он знал? Мог ли он раскопать что-нибудь значимое? Чем больше она размышляла об этом, тем менее вероятным это казалось. В конце концов, тот факт, что она носит те же имя и фамилию, что и кто-то другой, и имеет ту же дату рождения, вполне может трактоваться как совпадение. Но его попытка шантажировать ее свидетельствует о том, что он по какой-то причине на грани отчаяния. Может ли она обратить это себе на пользу? А если вернуться к началу, почему он решил заняться делом Шона Фаррелла? Неожиданное преображение? Как-то маловероятно. Сам Дюран во время одного из допросов разоткровенничался: «Лучше править в аду, чем прислуживать в раю». Помнится, она тогда еще подумала: интересно, он читал Милтона, или просто знал, откуда эта цитата, или подцепил у кого-то и она ему понравилась? Но в одном он прав. «Что вы теряете?» Действительно, какой у нее есть выбор? Шансы велики, что он в самом деле знает, кто ее подставил и почему. А даже если нет или если окажется, что она выполнит свою часть сделки, а он пойдет на попятную, ее ситуация от этого хуже не станет. Если же он выполнит свое обещание и предоставит интересующие ее сведения, это может полностью изменить ход дисциплинарного слушания. Кроме того, тот, кто это сделал, должен заплатить. В общем, рискнуть стоит. И помимо всего прочего, надо, чтобы он прекратил копаться в ее прошлом.

Вернувшись в приемную для посетителей, Ева забрала свои вещи, зашла в дамскую комнату, убедилась, что там никого нет, и заперлась в кабинке. Опустив крышку унитаза, села и вытащила телефон. Мог ли Дюран выяснить ее настоящее имя? Она размышляла, с кем можно было бы войти в контакт из тех, кто знал, но тут телефон завибрировал в ее руке. Номер на экране не высветился. Она ответила и услышала на другом конце ровный гнусавый голос Алена Питерса:

– Мисс Уэст, где вы?

– Все еще в Бельвю, – сказала она, предполагая, что он и так это знает. Шофер Дюрана наверняка сказал, что она еще не выходила. – Забираю вещи из приемной для посетителей.

– Я так понимаю, вы виделись с мистером Дюраном. Вы желаете, чтобы документы были вам присланы?

Ева глубоко вздохнула. У меня нет выбора, снова повторила она себе.

– Да.

– Когда вы будете дома?

Она взглянула на часы. На обратном пути они попадут в самое начало часа пик.

– Через пару часов, думаю.

– Вам стоило бы поговорить с одним человеком. Его зовут Дэн Купер, он журналист. Он много знает о деле Фаррелла. Купер работает в благотворительном обществе «Справедливость». Основали общество сам Купер и его бывшая партнерша Кристен Харрис. Она тоже журналист. Оба расследуют судебные ошибки и добились заметного успеха. – И Питерс перечислил несколько имен, из которых два были знакомы Еве. – Общество связано с телевизионной программой с таким же названием на «Канале четыре». Фарреллу повезло, что они взялись за его дело. Я устрою вам встречу с Купером прямо завтра с утра.

– А если он узнает мои обстоятельства? Я сейчас в сложном положении, впереди меня ожидает дисциплинарное слушание. Я не могу допустить, чтобы стало известно, что я занимаюсь подобными вещами.

– Если кто-то вас спросит, скажите просто, что в этом деле у вас личный интерес, – ответил Питерс. – Это же не запрещено, верно? В документах очень много разнообразных сведений. Возможно, что-то вас заинтересовало. Никто не будет упрекать вас за то, что вы предложили помощь невиновному.

Ева ничего не ответила. С подачи Питерса все выглядело просто и разумно, но она знала, что ее начальство посмотрит на все это совсем по-другому, если узнает. Но какой у нее выбор? Придется быть осторожнее.

– Что касается мистера Купера, – продолжал Питерс, – я очень четко дам ему понять, что вы действуете как неофициальное лицо на добровольной основе. Обществу не хватает средств, и мы сделали небольшое финансовое вливание, чтобы, так сказать, для начала смазать колеса. Куперу будет сказано, чтобы он сотрудничал с вами и держал все в тайне. Откровенно говоря, если судить по тому, как идут дела, он должен быть признателен за любую помощь. Но если возникнут проблемы, просто дайте мне знать, и я переговорю с ним. А вы сможете завтра днем снова отправиться в Бельвю, чтобы встретиться с Шоном Фаррелом.

Досье Фаррелла доставили после восьми вечера. В опечатанной коробке находилась объемистая черная папка. На этикетке было написано: «Убийство Джейн Макнейл». Кроме папки в коробке лежал толстый коричневый конверт, похожий по форме на небольшой кирпич. Еще не прикасаясь к нему, Ева догадалась, что внутри. Взяла конверт в руки, немного помедлила, не желая открывать, потом рывком оторвала загнутый край и вытащила пачку пятидесятифунтовых банкнот. К пачке был приклеен желтый стикер, на котором рукой Питерса было написано: «10 тысяч фунтов. На расходы. АП». Сумма была намного больше, чем плата за ее работу в течение двух недель плюс расходы, и попахивала подкупом. Ева сфотографировала пачку и записку на телефон – на случай, если ей придется объяснять происхождение денег. Еще в коробке она обнаружила телефон Nokia устаревшей модели. Надпись на другом желтом стикере гласила: «Пользуйтесь этим телефоном, если захотите связаться со мной или Дюраном. Номера загружены. Он не отслеживается».

Заварив себе литровый чайник чая с мятой, она устроилась на диване и раскрыла папку. На первой странице в пластиковый файл была вставлена большая, размера А4, цветная фотография молодой женщины. Несмотря на очки в уродливой толстой оправе, Джейн Макнейл выглядела симпатичной, но ничем не примечательной девушкой: мелкие точеные черты лица, темные вьющиеся волосы до плеч и стройная фигурка. Она была одета в джинсы и обтягивающую хлопчатобумажную рубашку. Девушка явно чувствовала себя неловко – скрестила руки на груди и натянуто улыбалась, как будто не привыкла сниматься. Под фотографию была подсунута копия газетной вырезки:

Полуобнаженный труп Джейн Макнейл, 27 лет, обнаружен в лесу неподалеку от Марлборо в пятницу вечером, через тринадцать дней после того, как ее в последний раз видели на вечеринке рядом с поместьем Уэстерби. Погибшую нашли в густом лесу в полумиле от главной парковки. Кто-то, предположительно убийца, пытался сжечь тело. Согласно заявлению представителя полиции, несмотря на то что к расследованию подключились тридцать сотрудников полиции Уилтшира, которые провели опрос среди местных жителей и допросили бывшего друга мисс Макнейл, до сих пор никто не смог пролить свет на то, каким образом тело оказалось в этом месте. «Одна из версий, которые мы рассматриваем, состоит в том, что погибшая могла делать пробежку, так как ей нравилось держать себя в хорошей спортивной форме. Но мы пока в самом начале и готовы рассматривать и другие версии тоже». Инспектор уголовного розыска Джон Хэмилл, возглавляющий расследование, вчера снова обратился ко всем, кто мог видеть мисс Макнейл в период между вечером пятницы шестого декабря и пятницей девятнадцатого декабря, когда было обнаружено тело. «Мы проводим беседы с семьей, друзьями и коллегами погибшей, со всеми, кто располагает существенной информацией, пытаясь больше узнать о ней, – заявил инспектор. – Расследование продолжается, оно займет много времени. Пока слишком рано что-либо говорить о возможном мотиве преступления. Мы хотели бы выслушать всех, кто знает что-то, имеющее отношение к расследованию, и надеемся, что публикация фотографии Джейн поможет вспомнить обстоятельства тем, кто мог видеть жертву незадолго до ее гибели». Вчера полиция оцепила территорию, где был найден труп девушки. Проводится экспертиза с целью определения причины смерти Джейн Макнейл.

Ева перелистала первые несколько страниц, и ей стала ясна суть произошедшего.

Джейн работала в офисе при ипподроме Уэстерби помощником по административным вопросам, проживала она в коттедже на территории поместья Уэстерби. Хронология была понятна. В субботу шестого декабря после девяти утра Джейн отправилась в спортивный зал неподалеку от Марлборо. Согласно данным охранной системы, которая требует регистрации входа и выхода, она пробыла там немногим больше полутора часов. Ее бывший бойфренд, Шон Фаррелл, также посещал этот спортивный зал. Он появился около десяти тридцати. Несколько свидетелей в зале утверждали, что слышали, как между Джейн и Шоном произошла ссора. Между часом дня и шестью часами вечера Джейн находилась на вечеринке, устроенной для клиентов ипподрома по случаю грядущего Рождества. Она разносила напитки и закуски гостям и помогала убирать тарелки и пустые бокалы. Согласно наблюдениям нескольких присутствующих, ушла она еще до окончания вечеринки, жалуясь на то, что у нее болит голова. Когда именно она ушла, никто не заметил. Последний зарегистрированный звонок с ее мобильного телефона имел место в шестнадцать минут восьмого из окрестностей Марлборо. Она позвонила матери.

Коллега Джейн, Энни Шепард, проезжала незадолго до семи вечера мимо дома Джейн и заметила, что в двух окнах там горит свет. Еще одна женщина, Сьюзен Райт, проходила мимо через полчаса, и свет был уже выключен. Она также заявила, что видела мужчину рядом с домом Джейн. Он заглядывал в окна и громко стучал в дверь. Было темно, но она подумала, что это, скорее всего, бывший приятель Джейн, Шон Фаррелл. Когда в понедельник Джейн не появилась на рабочем месте, Мелисса Майклс, дочь владельца поместья Уэстерби, направилась к коттеджу, чтобы узнать, все ли в порядке. Одно из окон на первом этаже с задней стороны дома было взломано, оконное стекло разбито.

Джейн в доме не было, ее машина отсутствовала, и Мелисса вызвала полицию.

Прошло немногим более двух недель, когда две женщины, выгуливавшие в лесу собак, наткнулись на частично сожженные разлагающиеся останки женского трупа. Труп был сброшен в канавку за стволом упавшего дерева и засыпан листьями. В дальнейшем пришли к выводу, что это останки Джейн Макнейл.

Ее машину в конце концов нашли на стоянке рядом с баром у канала Кеннет-Эйвон, в двух милях к югу от коттеджа, где она жила. Единственные свежие отпечатки пальцев принадлежали Джейн, хотя на внутренней стороне двери со стороны пассажира были обнаружены отпечатки Шона Фаррелла. Сказать определенно, когда они были оставлены, нельзя, но отсутствие других отпечатков показалось Еве странным.

Ниже на странице она нашла написанное от руки примечание, что за несколько дней до своего исчезновения Джейн заказывала химчистку салона. Полиция предположила, что либо Джейн сама приехала к бару, чтобы встретиться с кем-то, возможно с Шоном Фарреллом, либо тот, кто вел машину, тщательно стер отпечатки или был в перчатках. Защита Фаррелла утверждала, что он ездил в машине Джейн много раз, когда пара еще встречалась, а неизвестный другой просто не стер часть отпечатков. В баре никто не вспомнил, чтобы подъезжала машина, и никто не видел в тот вечер ни Джейн, ни Фаррелла.

Судя по вырезкам из газет, Фаррелла подозревали с самого начала, но в этом не было ничего необычного. Убийства, совершенные чужаками, крайне редки, и все преступления, связанные с насилием против женщин, особенно с сексуальным подтекстом, вполне естественно, начинают расследовать со знакомых жертве мужчин. Судебно-медицинская экспертиза не определила точную причину смерти, но особый интерес вызывало сообщение о наличии следов спермы на бедре жертвы, хотя, чтобы развернуть полный профиль ДНК, не хватало биологического материала. Это теперь, десять лет спустя, ДНК-профилирование сделало огромный шаг вперед в том, что касается методики и точности.

Если бы речь шла о пересмотре нераскрытого дела, первоочередной задачей был бы повторный анализ вещественных доказательств. Но поскольку Фаррелл осужден, его дело закрыто. Кто-то – по-видимому, Ален Питерс – сделал пометку на странице: «См. показания биологической экспертизы». К отчету была прикреплена выдержка из протокола судебного заседания. Биолог, проводивший анализ взятых с трупа образцов, представил доказательства, подтверждающие, что небольшое количество спермы, которое было обнаружено, оказалось «неполноценным»: «У пары сперматозоидов было два хвостика, у некоторых согнуты головки, у некоторых были две головки», – отметила эксперт. И еще одно написанное от руки и выделенное маркером примечание гласило: «Шону Фарреллу была проведена вазэктомия. Никакой спермы не могло быть обнаружено, неполноценной или любой другой».

Ева перешла к короткому разделу, именуемому «Версия обвинения», где коротко перечислялись улики против Шона Фаррелла. Сюда же были приложены копии документов, взятых, как ей показалось, из официального полицейского досье. Такие документы нельзя было найти в открытом доступе, так что либо Дюран, либо Питерс должен был дать взятку, чтобы получить их. Она также обнаружила протоколы судебного разбирательства с комментариями аргументов защиты и стороны обвинения. «Интересно, сам Дюран делал пометки или кто-то для него просмотрел все досье?» – подумала она – почерк отличался от почерка Алена Питерса. Дело Фаррелла основывалось на мотиве ревности. Месяца за два до убийства Фаррелл устроил сцену в баре, когда увидел там Джейн с другим мужчиной. Оказалось, Джейн раньше заявляла в полицию, что Фаррелл преследовал ее, но, судя по всему, бывшего бойфренда отпустили без предупреждения.

В совокупности ссора в спортзале непосредственно перед исчезновением Джейн, заявление свидетельницы, видевшей в тот вечер Фаррелла рядом с коттеджем, и информация, полученная от людей, с которыми работала Джейн, а также от его бывшей жены, со всей очевидностью делали мужчину самым подходящим претендентом на роль обвиняемого.

В воскресенье утром после рождественской вечеринки Фаррелла видел сосед, когда тот выносил из дома тяжелый на вид свернутый рулоном ковер и грузил его в фургон. Это немедленно было воспринято как подозрительный факт, хотя друзья Фаррелла сообщили полиции, что в последние два месяца он занимался ремонтом своего дома с целью продать его. Несмотря на утверждения, что он отвез ковер на свалку, тот так и не был найден. Если не считать этого утра, у Фаррелла не было алиби ни на вечер субботы, ни на большую часть воскресенья, то есть в течение суток он имел возможность, по предположению следствия, похитить и убить Джейн. Двумя неделями позже на допросе он дал вводящую в заблуждение информацию о своем местопребывании в воскресенье утром. Он заявил, что посещал больную мать. Но оказалось, что мать он посещал в предыдущие выходные. Когда это выяснилось, Фаррелл стал неубедительно оправдываться, объясняя, что «перепутал выходные». С точки зрения полиции, он таким образом выставил себя отъявленным лжецом. Хотя Ева понимала, почему отговорка была воспринята как еще одно доказательство вины мужчины, ей из собственного опыта было известно, что полностью невиновные люди могут ошибаться в датах и времени, когда от них требуют немедленного ответа, да еще и в обстановке формального допроса. К тому же не все обладают способностью помнить, что они делали даже неделю назад, не говоря уже о двух неделях или раньше. Но в случае Фаррелла это оказалось веской уликой против него. Из материалов дела невозможно было понять, были у полиции другие подозреваемые или нет, и если были, то кто.

Заключительный раздел досье именовался «Защита». На фото, сделанном в полиции при аресте, Ева увидела мужчину лет тридцати пяти. Широкое мясистое лицо с правильными чертами и светлые, густые, коротко подстриженные волосы. Он был явно потрясен – на лице застыло выражение шока, свойственное тем, кто попал под пресс закона. «Интересно, как долго продолжались допросы, прежде чем Фарреллу было формально выдвинуто обвинение?» – размышляла Ева. Психологическое освидетельствование изображало его в позитивном свете, но сторона защиты, судя по всему, целиком и полностью опиралась на отсутствие прямых доказательств, указывающих на связь Фаррелла с преступлением, а также клятвенное подтверждение связи со стороны свидетелей. Само место преступления не было найдено. Если судить по тому, что Ева просмотрела, было удивительно, что Королевская прокурорская служба сумела добиться осуждения. Может быть, Фаррелл слишком плохо проявил себя на суде? Учитывая, что говорил Дюран, скорее всего, защите не удалось предпринять серьезной попытки реально воспользоваться отсутствием прямых доказательств против этого Фаррелла. Судя по всему, дело проиграли, потому что присяжных устроил портрет личности Фаррелла, нарисованный стороной обвинения.

В конце лежало несколько страниц с входящими и исходящими звонками за четыре недели вплоть до утра понедельника, когда Джейн Макнейл была объявлена исчезнувшей. Там же были приведены расшифровки нескольких голосовых сообщений. Ева пробежала их глазами, но ничего особенно интересного не обнаружила. Все это очень мало значит, если не знаешь, кто те люди, чьи имена приведены в списке. Само досье лучше, чем ничего, но вряд ли оно охватывает все подробности дела. Любопытно, была часть информации скрыта намеренно или же помощники Дюрана не смогли собрать больше того, что было в досье. Остается надеяться, что она узнает еще что-то от Дэна Купера.

Ева внезапно почувствовала, что устала. Она пошла в спальню, плотно задернула занавески поверх жалюзи, разделась и отправилась в душ. Перед глазами вдруг всплыл образ Джейсона, как он лежит на кровати и смотрит на нее при приглушенном освещении.

«Почему здесь всегда так темно? Не поймешь, день или ночь. Я хочу видеть твое прелестное лицо».

«Я не могу заснуть, если есть хотя бы слабый свет», – ответила она, хотя это была половина правды. Сон – или, вернее, его отсутствие – многие годы был ее проблемой. Мешал даже малейший проблеск света. Она приладила за занавесками специальные светонепроницаемые жалюзи и купила самую удобную кровать, какую только могла себе позволить, но всего этого было недостаточно. Перепробовала все – от гипнотерапевтов до клиник, специализирующихся на проблемах сна и когнитивно-поведенческой терапии. Некоторые из методик в качестве временной меры были более эффективны, чем другие, но в целом – пустая трата времени. Никто не мог вылечить ее от бессонницы. Именно поэтому она предпочитала спать одна. Как и во всем остальном, проблема коренилась в ее голове, и никто и ничто не было способно эту проблему устранить. Когда же она ухитрялась заснуть, ей часто снились кошмары, настолько яркие и ужасные, что она просыпалась насквозь мокрая от пота и приходилось прилагать огромные усилия, чтобы убедить себя, что это всего лишь сон.

«Ты крепко спишь, когда я здесь», – однажды сказал Джейсон. Он был прав, и это удивило ее. Присутствие Джейсона служило ей краткосрочной терапией, и в кои-то веки она могла обойтись без снотворного. Именно поэтому она мирилась с его присутствием в течение всей ночи. Сворачивалась клубочком и согревалась в его объятиях, представляя на какое-то время, что она где-то в другом месте.

По-быстрому приняв душ, Ева забралась в кровать с планшетом и нашла сайт общества «Справедливость». Представлен впечатляюще, со счетчиком наверху, показывающим количество дел, которые они расследовали с момента основания семь лет назад. На сайте были приведены ссылки на огромное количество статей, посвященных судебным ошибкам. Статьи были написаны известными авторами, владеющими темой. Здесь же была документально подтвержденная информация о делах, за которые бралось общество. Во многих случаях им удалось добиться успеха – приговоры были отменены, а люди, не виновные в совершении преступления, освобождены из тюрьмы. Консультативная группа включала в себя многих известных экспертов судебной медицины, адвокатов, специалистов в области уголовно-процессуального права, а также журналистов, в том числе Дэна Купера и Кристен Харрис. Складывалось впечатление, что, как и Дюрана, Шона Фаррелла хранили ангелы. Разве они могли ошибаться?