Текст книги "Очень плохая история"

– Как прошла ваша встреча с Шоном Фарреллом? – поинтересовался он, чтобы придать разговору какую-то динамику.

Сумел ли Фаррелл убедить ее в своей невиновности? Или она по-прежнему относится к его делу скептически? Но так ли уж важно, что она думает? Важно… Он просто не уверен в себе и хочет получить подтверждение своей правоты в деле Шона. Хотя это глупо. Следует больше доверять своей интуиции.

– В каком-то смысле интересно, – ответила она ровным тоном. – Кое-что выявилось, и я бы хотела уточнить. Когда вы говорили с родителями Джейн, они упоминали о том, что давали ей деньги или погашали платежи по ее кредитной карте?

Купер покачал головой:

– Я ведь, кажется, говорил вам, что не продвинулся с ними далеко.

– Фаррелл описывал Джейн как избалованную дочку богатого папочки. Это правда?

– Я очень мало знаю про отношения Джейн с родителями, помимо того факта, что она вроде бы поссорилась с ними и решила, что хочет жить отдельно и быть независимой. Именно поэтому она устроилась на работу в Уэстерби.

– Полиция рассматривала когда-нибудь шантаж в качестве возможного мотива убийства? Фаррелл говорил, что Джейн по природе любопытна и склонна совать нос в чужие дела. Еще он говорил, что она любила тратить деньги и что в какой-то момент у нее было с собой много наличных.

– Я никогда ни о чем подобном не слышал. Этого не было ни в газетах, ни в интервью. Мне кажется, полиция должна была бы проверить ее банковский счет и выписки по кредитной карте.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Я тоже на это надеюсь, – кивнула Ева. – Фаррелл упоминал еще одного человека – того, с кем он видел Джейн в баре. Полиция исключила его из списка подозреваемых, но поговорить с ним не мешало бы.

– Думаю, вы имеете в виду Стива Уилби. Последнее, что я слышал о нем, – это что он работает в шоуруме «Мерседес» в Свиндоне. Я говорил с ним примерно полгода назад, но он не мог ничем помочь. У него алиби…

– Да, я знаю. Но он все-таки встречался с Джейн какое-то время, и именно он был в баре, когда Фаррелл устроил сцену. Мне интересно было бы узнать мнение о нем. Завтра я собираюсь поехать в Марлборо, там есть пара человек, которые знали Джейн. Попробую поговорить с ними, чтобы иметь более полную картину событий. – Она немного помолчала, потом спросила: – Вы можете рассказать что-нибудь о поместье Уэстерби и семействе Майклс?

– Я, по-моему, уже рассказывал. Тим Майклс умер некоторое время назад. Теперь поместьем и конюшнями управляют его сын и дочь. У меня есть кое-какие материалы на них, если вам интересно.

Он с трудом поднялся и подошел к одному из стеллажей. Оглядев полки, вытащил пыльную коробку и перенес на пустой стол.

Порывшись в ней, вернулся к дивану и протянул Еве папку с бумагами большого формата:

– Вот, держите. Здесь карта местности, и отмечен лес, где нашли труп. Возможно, вам понадобится. Кроме того, много всяких материалов о семействе и о конюшнях есть у них на сайте. Не уверен, что они станут с вами разговаривать… По-моему, я упоминал, что после смерти Тима они усилили меры безопасности. Знаете, очень закрытые люди. Когда я однажды проник к ним, чтобы посмотреть на бывший коттедж Джейн Макнейл, меня поймал Гарри Майклс и выдворил с их территории. Поскольку у него с собой было огнестрельное оружие, я предпочел не сопротивляться. Так что дальше ворот вам не пройти, если только вы не будете выдавать себя за возможного покупателя поместья.

Глава 12

Вернувшись домой, Ева быстро ополоснулась и легла в постель. В спальне было прохладно, и, чтобы согреться, она набросила на ноги мягкое шерстяное покрывало синего цвета, подаренное ей Джейсоном. Принятое снотворное еще не подействовало, она чувствовала себя заведенной и никак не могла расслабиться. В голове крутилась информация, полученная от Купера. Смерть Мики Фрейзера все меняла. Тот факт, что его пытали, перед тем как убить, а квартиру обыскали, говорил о том, что детектив натолкнулся на что-то исключительно важное. Но важное – для кого? Купер считал, что с делом Фаррелла убийство Мики не связано, но чувствовалось, что он просто хочет в это верить, основываясь на мнении полиции. С другой стороны, не зная, чем еще занимался Мики, невозможно прийти к какому-то выводу. Ей нужно как можно скорее выяснить, кто ведет это дело, тогда она сможет получить больше информации.

Кроме того, ее беспокоило, что Купер ощетинивался, когда она задавала ему вопросы. Понятно, что он устал и не полностью доверял ей, она готова была сделать скидку на это, учитывая, через что ему пришлось пройти. Но в какой-то момент он повел себя очень странно. Она стала прокручивать в голове их диалог. Купер, развалившись перед ней на диване со стаканом водки в руке, явно прилагал много усилий, чтобы не заснуть. То, что он характеризовал Мики как скрытного человека, не доверяющего технологиям, имело смысл. Как бывший полицейский, Мики не мог не знать, насколько легко взломать систему, чтобы подделать или украсть информацию. В его работе безопасность определяет все. До этого самого момента Купер не напрягался, по его виду можно было подумать, что он и правда заснет у нее на глазах. Но когда она спросила, известно ли ему, где Мики прятал резервные копии документов, мышцы на его лице сразу же напряглись, взгляд заметался по комнате. Через мгновение его лицо приняло обычное выражение, но она уже поняла, в чем дело. Человек принципов, честный человек априори плохой лжец, неспособный лицемерить. И тот факт, что Купер решил, будто это сошло ему с рук, только усугублял ситуацию. Неужели он думает, что она только вчера появилась на свет? Показать ей фотографию газетной страницы – это пришло ему в голову уже позже, и это был, вероятно, отвлекающий маневр. Там есть что-то еще. И ей надо узнать, что именно он скрывает.

Сон по-прежнему не шел. Ева включила свет и прошла в гостиную, где оставила портфель. Вытащила папку, которую ей передал Купер, вернулась в спальню и разложила на кровати бумаги. Как и сказал Купер, в папке была карта Марлборо, выпущенная Национальным картографическим обществом, а кроме того, карты поместья Уэстерби и тамошних лесов, краткий путеводитель по Марлборо и несколько распечаток из Интернета.

Она также обнаружила копию некролога Тима Майклса и описание событий, связанных с его смертью, опубликованное в «Рейсинг пост»:

ТРЕНЕР ТИМ МАЙКЛС ОБНАРУЖЕН МЕРТВЫМ. ПРЕДПОЛАГАЕМАЯ ПРИЧИНА СМЕРТИ – САМОУБИЙСТВО

В мире конного спорта оплакивают успешного тренера, в прошлом обладателя Большого кубка наций Тима Майклса.

Согласно заявлению полиции, Тим Майклс, 63 года, найден мертвым поздно вечером в субботу у себя дома в Уэстерби Фарм, Уилтшир, район Марлборо. Подозрений в умышленном убийстве нет.

Друг семьи, тренер Джеймс Брейсвелл, говорит: «Первое слово, которое приходит на ум, – шок. Шок и глубокая печаль. Мы соболезнуем супруге Тима, Салли, и двум его детям, Гарри и Мелиссе».

Ранее в этот день Майклс находился в Ланкастере, где седлал трех рысаков, в том числе второго и третьего…

Статья была опубликована десять дней спустя после исчезновения Джейн. «Странное совпадение, – подумала Ева. – Нет ли здесь какой-то связи?»

Она набрала в Интернете «Семейство Майклсов, конный спорт» и вышла на их сайт. Представленная информация производила на первый взгляд сильное впечатление. Сайт освещал историю бегов в Уэстерби и семейные традиции Майклсов на протяжении более чем столетия.

Ева быстро пролистала фото конюшен, манежей и других объектов; здесь же были многочисленные фотографии лошадей в стойлах и на треках, ну и, конечно, фотки довольных владельцев. Хотя сама она ничего не знала о конном спорте, судя по всему, это было весьма успешное, высококлассное предприятие.

Она кликнула на страничку «Гарри Майклс»:

Сын Тима и его наследник родился в Виндзоре в 1975 году. История его рода неразрывно связана с конным спортом. Прадед Гарри Генри Майклс тренировал четырех победителей Большого кубка наций, одного из которых привел к победе сам. Дед Гарри, Эндрю, и его отец, Тим, также тренировали лошадей, ставших победителями на самом высоком уровне. Гарри вырос в Уэстерби, как и его сестра Мелисса. Он учился в Королевской военной академии в Сандхерсте и восемь лет служил в Шотландском гвардейском полку, а в дальнейшем вместе с отцом продолжил семейную традицию развития конного спорта в Уэстерби…

С фотографии на нее смотрел симпатичный темноволосый мужчина с квадратной челюстью и твердым, решительным выражением лица. Совсем нетрудно было представить, как он с винтовкой наперевес выпроваживает Дэна Купера, незаконно проникшего на территорию поместья.

Ева перешла к страничке Мелиссы:

Мелисса училась в Оксфорде и получила диплом по специальности «География». Уже десять лет она участвует в развитии конного спорта в Уэстерби, а до этого занималась маркетингом и связями с общественностью на ипподромах в Ньюбери и Эпсоме. Играет ключевую роль во многих аспектах деятельности предприятия и, в частности, отвечает за организацию посещений и развлекательных мероприятий в Уэстерби. Замужем за Гэвином Чаллисом, членом местного парламента.

Гэвин Чаллис…

Имя сразу же всплыло у нее в голове, и она, быстро пролистав фотографии, нашла одну, на которой были светловолосая улыбающаяся женщина, двое детей и мужчина, у ног которого разлеглась пятнистая гончая. Ева вгляделась в его лицо. Да, без сомнения, это тот самый Гэвин Чаллис. Она не видела его почти двадцать лет. Внезапно ей вспомнилось, что Купер назвал Майклсов крайне закрытыми людьми. «Дальше ворот вам не пройти, если только вы не будете выдавать себя за возможного покупателя поместья».

Она вскочила с кровати и снова бросилась в гостиную. Коробка с документами, которую передал ей Ален Питерс, была засунута под обеденный стол. Поставила ее на стул, отложила пачку денег в сторону и достала телефон. Включив его, убедилась, что аппарат почти полностью заряжен и в рабочем состоянии. Модель была устаревшая, но свою функцию эта Nokia выполнит, можно не сомневаться.

Некоторое время Ева смотрела на телефон, ощущая тепло гладкого черного пластика. До чего же он легкий… Вообще-то ей не нравилась идея звонить с него, но еще меньше она хотела воспользоваться собственным телефоном, поскольку кто-нибудь из MPS может проверить ее звонки. И хотя то, что она делала, было в целом открыто и честно, лучше, чтобы никаких следов ее связи с заказчиками не оставалось.

Имя «Мистер Дюран» и номер его мобильного телефона, как и номер Питерса, были уже введены.

Скорее всего, Дюран, как и она сама, не спит, но даже если она его разбудит, ничего страшного.

Она переключилась на «сообщения» и написала два слова: Гэвин Чаллис.

Палец завис над кнопкой отправки. Было что-то омерзительно интимное в том, чтобы отправлять Дюрану эсэмэс в такой поздний час. Но это нужно сделать. Ей представилось, как он в своей камере лежит на койке, наверняка слишком короткой и узкой для него, каким бы исхудавшим он ни был. Простыни в тюрьме из грубого материала, матрас и подушка жесткие и бугристые – для тех, кто привык к роскоши, это особенно чувствительно. Даже если ему разрешили иметь какие-то свои вещи, чтобы сделать жизнь более комфортной, все равно это не многое меняет. В тюрьме нет номеров «люкс». Невозможно увеличить размеры крошечной камеры, невозможно избавиться от давяще низкого потолка или созерцать красивый вид из окна на Хэмпстед Хит, как это было у него в доме. Дюран никогда уже ничего этого не увидит. Он мог бы и сейчас нежиться на своей двухметровой кровати под балдахином в Хайгете, на тонких шелковых или льняных простынях с монограммой, если бы не тот прискорбный момент его безумия.

Ева вспомнила непроницаемое лицо Дюрана в комнате для свиданий. Он пичкал ее смесью правды и лжи. Теперь она точно знает, почему он выбрал именно ее, и была рада, что раскрыла его намерения. Ее профессиональное мастерство, уровень проводимых ею допросов тут ни при чем. Все это не более чем льстивые словеса, предназначенные скрыть правду. Можно не сомневаться, что, когда Дюран копался в ее прошлом, находясь под следствием, всплыли ее отношения с Гэвином. Но только это, скорее всего, никуда не приведет. Можно не сомневаться, что Гэвин откажется встречаться или даже говорить с ней после того, что произошло.

Ева глубоко вздохнула. Единственное, что имело значение, – выяснить, виновен Шон Фаррелл или нет. И она нажала на кнопку «отправить».

Затем с телефоном в руке пошла в кухню, чтобы заварить себе чай. Едва она налила воду, как послышалось звяканье пришедшего сообщения. Схватила со стола телефон и прочла:

Отлично! Вы потрясающе быстро работаете. Вот почему я вас выбрал, вы поняли? А не потому только, что вы когда-то были любовницей Гэвина Чаллиса.

Ева вздрогнула. Он читает ее мысли?

Глава 13

Утренний туман рассеялся, магистраль М4 на Марлборо была почти пустой. Проехав примерно с час, Ева свернула на юг, на узкую дорогу, вившуюся меж полей, спустилась с крутого холма и въехала в Марлборо. Широкая Хай-стрит, к ее досаде, была забита машинами и пешеходами, вышедшими порадоваться солнечному дню. Она потратила довольно много времени, пока наконец не выехала на дорогу, ведущую к «Теско»[4]4
  Сеть супермаркетов.


[Закрыть], где, по информации с сайта Гэвина Чаллиса, он должен был принимать избирателей своего округа.

Ева поставила машину как можно ближе к зданию и, не надевая пальто, пробежала короткое расстояние до входа. Сразу за раздвижными дверями увидела высокую нарядную елку, и до нее вдруг дошло, что до Рождества осталось около трех недель. На стенде рядом с елкой красовалась фотография Гэвина, а внизу крупными буквами предлагалось «зайти и побеседовать с Гэвином Чаллисом, членом парламента от вашего округа». Ева терпеть не могла встречи после многих лет расставания и, насколько возможно, избегала их. Для разрыва отношений всегда есть какая-то причина, и, помимо праздного любопытства, какой смысл ворошить ненужные воспоминания, чтобы заполнить неловкое молчание? Но Гэвин был не просто старым знакомым, кем-то, кто спокойно уплыл из ее жизни. Рассматривая фотографию, она вдруг почувствовала волнение, даже ладони повлажнели. Как он воспримет ее появление? До сих пор она настойчиво выталкивала эту мысль из головы. Ничего удивительного, что он не захочет разговаривать с ней, а если захочет, то, возможно, скажет что-то резкое, какую-нибудь грубость. Что ж, она не будет его винить.

У плаката стояла плотная женщина средних лет, ей было поручено раздавать листовки входящим в супермаркет людям. Она направила Еву в конец магазина, где другая женщина записала ее имя и попросила подождать. Прошло совсем немного времени, и на пороге одного из кабинетов появился пожилой мужчина. Женщина тут же исчезла за дверью и почти сразу снова вышла.

– Мистер Чаллис примет вас прямо сейчас, – сказала она решительным тоном. – Но у него мало времени. Через двадцать минут он должен быть в Девайзесе.

Когда Ева вошла в кабинет, Гэвин встал и вышел из-за стола, за которым принимал посетителей.

– Боже правый, Ева! Это в самом деле ты.

Лицо его вспыхнуло от радости, которая показалась Еве искренней. Она почувствовала, что краснеет. Гэвин тряхнул головой и провел пальцами по губам, без малейшего смущения разглядывая гостью.

– Господи, как летит время. А знаешь, ты совсем не изменилась. Похоже, жизнь благосклонна к тебе.

Низкий, неторопливый голос остался прежним. Именно таким он и запомнился. Ей всегда нравился его голос, как и многое другое в нем.

– Ты тоже, – отозвалась она, радуясь, что не приходится лгать.

Прежними остались и коротко подстриженные волосы – все такие же густые и светлые, как раньше, без признаков седины. Вокруг широко распахнутых серо-голубых глаз совсем мало морщинок. Но когда она вгляделась повнимательнее, стало ясно, что он изменился. Ушла округлость, свойственная восемнадцатилетним, черты лица приобрели мужскую жесткость. Некоторые мужчины становятся более привлекательными в зрелом возрасте, и Гэвин, безусловно, был одним из таких.

Физическая дистанция между ними вдруг создала неловкость, но Ева не пошевелилась, ожидая какого-то знака с его стороны. Очевидно, что, увидев ее, он должен был испытывать противоречивые чувства, и не обязательно позитивные.

– Когда я услышал имя, не поверил, что это ты, – продолжил он после секундной паузы. Улыбка на его лице стала еще шире. – Но я счастлив снова видеть тебя. Так много времени прошло. Я часто думал о том, что с тобой стало, какую жизнь ты ведешь.

Он по-прежнему испытующе смотрел на нее, потом пересек комнату уверенной походкой и закрыл дверь.

И только после этого придвинул к ней стул:

– Садись, пожалуйста.

Ева с облегчением увидела, что свойственная ему естественная теплота никуда не исчезла. Это многое упростит. Гэвин был в темных брюках и рубашке кремового цвета. Верхняя пуговица расстегнута, рукава аккуратно закатаны до локтя. Он присел на край стола, вглядываясь в ее лицо с таким вниманием, как будто нашел давно потерянную драгоценность.

– Как я рад видеть тебя, – повторил он. – Чем ты занимаешься? Почему ты здесь?

– Я приехала в Марлборо на несколько дней. Расследую убийство Джейн Макнейл. Не знаю, помнишь ли ты…

Гэвин с удивлением посмотрел на нее:

– Конечно помню. Как можно забыть? Джейн работала у моего тестя. Я думал, убийцу – этого кузнеца – давно осудили.

– Ты имеешь в виду Шона Фаррелла?

– Ну да. Я забыл, как его звали. Разве он не в тюрьме?

– В тюрьме. Его дело сейчас в Комиссии по пересмотру уголовных дел. Через несколько недель будут принимать решение.

На его лице появилось озадаченное выражение.

– Я слышал, что ты работаешь в полиции. А почему его дело пересматривают? Что-то произошло?

– Это не связано с моей работой. Я оказываю услугу одному человеку. Стараюсь понять, могу ли я что-то найти, чтобы помочь пересмотреть дело Фаррелла.

– Его мать обращалась к члену нашего парламента, моему предшественнику, пытаясь заручиться поддержкой, но я слышал, что апелляцию отклонили. Значит, он по-прежнему утверждает, что невиновен?

Ева кивнула.

– Что ж, если это так, желаю ему удачи. Дай мне знать, если я могу что-то сделать.

– Спасибо. Я понимаю, что ты сейчас очень занят, но если бы у тебя нашлось немного времени, чтобы мы могли поговорить, это помогло бы делу. Я имею в виду, поговорить неофициально. Когда произошло убийство, ты уже жил здесь?

– Я жил в Лондоне, но мы проводили в Уэстерби почти все выходные, и я помню эту историю очень хорошо. Мы, конечно, знали Джейн. Она работала на ипподроме и жила в одном из наших коттеджей. Марлборо – симпатичный, мирный городок. Такого рода события не происходят в подобных местах. Все были по-настоящему шокированы. Мой тесть умер в то же время. Для всех нас это был довольно-таки мрачный период.

– Извини, что снова об этом заговариваю.

Гэвин покачал головой:

– Ничего страшного. Так, на мгновение вернулся в прошлое. – Он встретился с ней глазами. – Как Робин и Клэм?

– С ними все в порядке. Я часто их навещаю. Скорее всего, поеду к ним на Рождество, как всегда.

– Помню, вы устраивали настоящий праздник. Мы с мамой слышали у себя, и я мечтал присоединиться к вашему веселью. Мы-то были только вдвоем, и у нас всегда было тихо.

Ева кивнула, вспоминая о чудесной суматохе, царившей на рождественском завтраке у Джексонов, когда друзья и члены семьи всех возрастов собирались за одним столом, который на самом деле состоял из нескольких разных столов, поставленных вплотную. На красных бумажных скатертях расставлялись тарелки, раскладывалась мишура, ставились свечи. Она полностью растворялась во всей этой радостной кутерьме, и самые лучшие рождественские праздники в ее жизни были именно у Джексонов.

– А Робин по-прежнему готовит свои настойки? Они, помнится, были замечательные. – Гэвин поднял брови и улыбнулся.

– Конечно. Робин так же работает на своем участке, и нет такого фрукта или овоща, который он бы не пустил в дело. По его словам, они этим держатся. А Клэм говорит, что он и ее скоро замаринует.

– Мне особенно запомнилась его сливовая настойка. Потрясающая штука. Мы с тобой хорошо однажды напились, помнишь?

Ева кивнула. Как она могла забыть! Именно тогда они в первый раз занялись любовью. Интересно, он помнит об этом? Кажется, так давно это было. Другое время, другая жизнь… ну почти.

– А как твоя мама? – спросила она, чтобы переменить тему. – Клэм говорила, что ее пришлось отправить в дом престарелых.

По его лицу пробежала тень.

– Боюсь, она уже не понимает, кто я такой. Это трудно выносить. Иногда она думает, что я – мой отец. По крайней мере, от этого она чувствует себя счастливой, как мне кажется.

– Как жаль… – отозвалась Ева, вспомнив красивое лицо его матери, ее стройную фигуру.

Несмотря на скромные доходы, она всегда элегантно одевалась, прическа была в идеальном порядке. Гэвин был ее поздним, единственным ребенком, она называла его «дар божий». Она обожала его, своего прекрасного, талантливого, успешного мальчика. Как ужасно, что она больше не узнаёт его.

– Я навещаю ее раз в месяц, а потом провожу ночь у себя на яхте. Держу яхту на причале на реке Болье. Помнишь, я тебя возил в то место?

Ева кивнула:

– Да, ты там все лето работал в яхтенной команде у кого-то. Такое красивое место, вокруг леса.

– Точно. Мы часами гуляли вдоль реки, уходили подальше от причала, устраивали пикник, потом купались…

Из памяти всплыло воспоминание: загорелый до черноты Гэвин лежит обнаженный рядом с ней в высокой траве на берегу реки, и они сонно смотрят, как в ярко-голубом небе парят и ныряют ласточки. Заниматься сексом с Гэвином всегда было хорошо, даже в том юном возрасте. Это была самая функциональная вещь в их отношениях, по крайней мере, с ее точки зрения.

– И ничего не изменилось, – продолжал он. – Там так же красиво, как и раньше.

– Так ты, выходит, приобрел себе яхту? – спросила она, желая уйти от призраков прошлого.

– Да. Она прелесть. Я нечасто на ней бываю, но, когда тяготы семейной жизни зашкаливают, туда хорошо ненадолго сбежать, чтобы перевести дух. Моя жена Мелисса не любит кататься на яхте, да и море, представь себе, тоже, однако детям понравится, когда они станут постарше.

– У вас есть дети?

– Двое мальчиков.

– А когда ты занялся всем этим? – Ева неопределенно обвела рукой вокруг себя.

– Ты имеешь в виду политику? А… примерно полгода назад. Мой предшественник внезапно умер, и пришлось провести незапланированные выборы. Я пока что новичок, стараюсь вникнуть в дела и не наломать дров.

Ева никогда не чувствовала себя бунтаркой, но и сторонницей каких бы то ни было идей, правых или левых, тоже не была. Мысль о том, чтобы открыто отстаивать свои убеждения, не отступать, выставлять свои идеи на всеобщее обозрение в попытке самоопределиться, была для нее табу. Ей не нужны ни лозунги, ни крестовые походы, и она думала, что и Гэвин рассуждает так же.

Она пристально посмотрела на него:

– Но раньше ты никогда не интересовался политикой. Скорее наоборот, я бы сказала. Более того, я очень хорошо помню, как ты говорил, что большинство политиков либо бесполезны, либо продажны.

Гэвин улыбнулся:

– Думаю, с тех пор я немного подрос. Мне теперь понятно, что даже щекотливые ситуации не бывают черно-белыми. И в любом случае решение заняться политикой не пришло ко мне за один день.

– Я слышала, ты стал адвокатом.

– Да, это так. Я познакомился с Мелиссой в Оксфорде, и мы поженились практически сразу после получения дипломов. Я прошел обучение в хорошей адвокатской конторе, и мы переехали в Лондон. Но жена все больше и больше погружалась в семейный бизнес. Они тут, в Марлборо, обосновались с незапамятных времен, и мне приходилось тратить уйму времени на поездки сюда. Но благодаря другу ее отца меня стали вовлекать в политику на местном уровне, а дальше, я думаю, одно следовало за другим.

Послушать его, все было легко и просто, но какой же путь он прошел от сына простого почтальона, жившего в окрестностях Лимингтона!

– Что ж, думаю, тебя можно поздравить, – сказала она. – Ты прошел длинный путь.

– Мы оба – ты и я, во всяком случае, на первый взгляд. Кто бы мог подумать, что ты станешь детективом? Точно не я. Но уверен, в глубине души мы остались прежними. Некоторые вещи никогда не меняются.

Гэвин задумчиво потер рукой подбородок. Казалось, он хочет сказать что-то еще, но в этот момент раздался стук в дверь. Он посмотрел на часы и вздохнул.

– Боюсь, мне пора, – сказал он. – Я уже опаздываю в другое место. Но почему бы нам не поужинать сегодня вечером? Познакомишься с Мелиссой, вспомним старые времена, поболтаем, о чем тебе захочется.

Ева заколебалась. А что в этом плохого? Она может узнать что-то полезное в связи с убийством. Именно поэтому она здесь.

– С удовольствием, спасибо.

– Где ты остановилась?

– В гостинице при баре на Хай-стрит.

– Тогда приходи около семи тридцати, если это не слишком рано для тебя.

Он написал адрес, нарисовал схему, как добраться, и встал.

– Очень рад снова тебя видеть, Ева, правда, – произнес он. – Так много времени прошло.

Открыл дверь и пропустил ее вперед.

Ева прошла через людный супермаркет и двинулась в сторону парковки. Перед глазами все еще стоял его теплый взгляд. Он все тот же, добрый, великодушный Гэвин, каким он ей запомнился, честный и прямой. Таким он был всегда. Весь на виду, не таит в себе задних мыслей, не строит тайных планов. Двадцать лет – долгий срок, но теперь она ощущала легкое сожаление оттого, что так легко отказалась от Гэвина. Ну ладно, он, кажется, искренне был рад снова видеть ее, оставив за скобками то, что произошло.