Текст книги "Дикое домашнее животное"

Мамина камелия тоже сбросила все свои замечательные розовые цветы.

Если бы дождь прекратился, и все вокруг хоть немного просохло, то можно было бы ходить по парку, пиная опавшие листья и слушая, как они шуршат под ногами.

А еще можно было бы падать навзничь в пожелтелую, но все еще упругую траву и смотреть на небо сквозь тонкое кружево постепенно оголяющихся веток.

Но, похоже, этого уже никогда не будет – нас затопит. Город скроется под водой, и я умру, так и не узнав…

– Ты тоже думаешь, что я глупая? – спросила я Бруно.

По каналу «Культура» показывали «Спящую красавицу».

Я сидела в кресле, поставив ноги на теплый бок Бруно, и раскачивалась.

Он поднял голову, внимательно посмотрел на меня, вздохнул и снова улегся.

Мне показалось, я поняла, что он хотел ответить.

Я вдруг представила, как через много-много лет я буду вот так же раскачиваться в кресле – гордая, независимая и бесконечно одинокая – и разговаривать с собакой.

Это будет уже не Бруно. Это будет совсем другая собака.

А вот я буду прежней – все той же глубоко несчастной идиоткой.

* * *

Наутро дождь прекратился, и я решила, что это был знак.

А потом я обнаружила, что мамина камелия выпустила два новых крошечных бутончика, и поняла, что это был второй знак.

Интересно, что еще должно произойти, чтобы я, наконец, перестала трусить?

Глава 24

Господи, что же мне ему сказать? Как объяснить, чтоб он меня понял?

С самого утра в голове постоянно крутились два этих вопроса.

Я беседовала с клиентами, воспитывала подчиненных, сделала тысячу звонков и важных дел, а про себя все думала, думала, думала…

Антонина отпросилась с работы пораньше – они с Лосевым собрались в вояж по хозяйственным магазинам.

Они уже месяц как жили вместе.

– Невероятно, но он сам мне это предложил! – задыхаясь от счастья, доложила подруга. – Ты можешь себе это представить?

Я не могла себе это представить, пока не увидела Валеру.

Как-то вечером он зашел за Антониной, и мы немного поболтали, пока она быстренько собиралась домой, а я никуда не торопилась. А куда мне было спешить?

Лосев выглядел несколько смущенным, словно еще не привык к своей новой роли.

– Знаешь, – сказал он. – Это твой Игорь меня подтолкнул…

У меня сжалось сердце, что происходило всякий раз, когда при мне упоминали это имя.

– …Я вдруг понял, что уж если он после каких-то двух месяцев знакомства был готов все бросить ради тебя, то мне-то с моим стажем просто смешно трусить…

Мне стало совсем плохо.

– Ты в самом деле думаешь, что он был готов все бросить ради меня? – спросила я не своим голосом.

Лосев посмотрел на меня как-то странно.

– Резникова, ты действительно дура или только удачно прикидываешься? – спросил он подозрительно.

С той встречи прошла неделя, и вот он снова сидел у меня в кабинете.

– Ну когда, в конце концов, ты поймешь, что ты полная идиотка? – вопрошал профессиональный психолог.

За последнее время он отъелся, посвежел и на полном серьезе думал, что теперь, с высоты своего семейного опыта, имеет право поучать меня.

Я тоже так думала. Иначе не сидела бы и не слушала покорно, как он прохаживается насчет моих ограниченных умственных способностей.

Конечно же, он прав, и я действительно была дура. Я поняла это почти сразу, но не хотела себе в этом признаться.

– Женщина – существо зависимое, – вещал психолог. – Она по природе своей не предназначена к обособленному существованию. Ей положено во всем подчиняться мужчине, а он должен вести ее за собой.

– Куда?

– Куда считает нужным.

– Я согласна, – выдохнула я.

– Вот и отлично, – одобрил Валера. – Следуй за ним.

Пауза.

– Я не знаю, где он, – пропищала я.

– В смысле? – растерялся Лосев.

У меня от злости на саму себя даже слезы выступили.

– В самом прямом, – шмыгнула я носом.

Я действительно понятия не имела, где искать Игоря. Его сотовый не отвечал, а где он живет и тем более работает, я не знала.

Лосев вздохнул.

– Ну, почему все время я? Разве я похож на Колю из «Москва слезам не верит»? – пожаловался он непонятно кому, доставая из кармана визитку.

У меня все расплылось перед глазами.

– Откуда это у тебя? – спросила я.

– От верблюда, – ответил Лосев, но тут же сжалился надо мной. – Я взял у него на твоем Дне рождения.

– Почему?

– Потому что увидел кресло, которое он тебе подарил.

– И что?

Я уже вытирала слезы. Аккуратно, чтобы не размазать тушь.

– И все. Заказал ему два таких же. Будем с Антониной на старости лет раскачиваться и смотреть на огонь в камине.

– Ты думаешь, он меня простит?

– На самом деле тебе ведь все равно, что я думаю? – вопросом на вопрос ответил Валера.

У-у, психолог…

Я кивнула. Конечно же, он был прав. Как всегда.

И это начинало раздражать.

– Похоже, я буду крестным отцом вашей любви, – довольным тоном сказал Лосев, протягивая мне визитку.

– Ты будешь трупом, если не прекратишь нести чушь, – отозвалась я, постепенно приходя в себя.

Он рассмеялся, нисколечко не обидевшись.

Дверь отворилась, и в кабинет вошла Антонина в плаще и с зонтом в руках.

– Неужели опять дождь? – испугалась я.

– Нет, но я должна быть готова ко всему, – ответила подруга.

Мы переглянулись с Валерой.

«С такой женщиной – хоть в огонь, хоть в воду», – прочитала я в его глазах.

Лосев поднялся из кресла и направился к ней. В дверях он остановился и повернулся ко мне.

– Не дрейфь, – сказал Валера. – Поверь, это не так уж страшно.

Подмигнул и вышел.

Глава 25

Мы с Бруно заблудились, вошли не в ту дверь и в результате оказались в мебельном цехе. Вокруг стоял невообразимый шум, сновали рабочие, и пахло не то лаком, не то какой-то смолой.

Я вспомнила этот запах – так пахло от Игорева пиджака, который он набросил мне на плечи, когда мы вышли из кинотеатра после «Фанфан-тюльпана».

Почему-то никто не обращал на нас с Бруно особого внимания (ну, действительно: подумаешь, велика важность – женщина с собакой на мебельной фабрике), и, проплутав по коридорам, мы с ним, наконец, попали в тихий закоулок, куда почти не доносились звуки из цеха.

Мимо с деловым видом пробегала молоденькая девушка, почти подросток.

– Извините, – обратилась я к ней. – Вы не подскажете, где мне найти Крымова Игоря Дмитриевича? Он здесь работает. Плотником, – уточнила я на всякий случай.

Она свирепо на меня посмотрела и махнула рукой куда-то вглубь коридора.

Девушка скрылась из виду, а мы пошли по коридору дальше.

У двери с табличкой «Директор» я остановилась и огляделась. Это была последняя дверь. Дальше идти было некуда.

– Готов? – спросила я Бруно.

Он завилял хвостом. Я тоже была готова. Почти.

– Ну, тогда с Богом, – сказала я и открыла дверь.

У секретаря в приемной округлились глаза, когда она нас увидела.

– Здравствуйте. А Игорь Дмитриевич Крымов здесь? – спросила я у нее.

Она только молча кивнула.

– Тогда мы его подождем, – доложила я и села на стул у стены.

Бруно уселся рядом.

Девушка как следует разглядела нас, а потом вернулась к своим делам.

Время шло, часы над входом в приемную отсчитывали минуты. Из кабинета директора не доносилось ни звука.

«Уснули они там, что ли?» – подумала я.

В тот же мгновение дверь отворилась, и из кабинета с документами в руках вышел Игорь.

– Света, отправь это по факсу – срочно! А это проверь и к утру в трех экземплярах…

Тут он заметил нас и прервался, не закончив фразу.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

Бруно застучал хвостом по полу, но не двинулся с места.

– Ты уже освободился? – поинтересовалась я, проигнорировав его вопрос. – Мы можем поговорить?

Игорь молчал, разглядывая меня так, словно видел впервые.

Потом все так же молча развернулся и скрылся в кабинете, оставив дверь открытой.

– Подожди меня здесь, – попросила я Бруно.

Из-за стола секретаря раздался приглушенный звук.

– Не бойтесь – он не кусается, – успокоила я девушку. – Нет, конечно же он может укусить, но… В общем, я быстро.

Она промолчала, а я вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

* * *

Игорь сидел за большим столом и делал вид, что читает какую-то бумажку.

– А тебе не влетит за то, что ты занял чужой кабинет? – спросила я, подойдя к столу.

– Этой мой кабинет. Что ты хотела? У меня много дел.

Это несколько выбило меня из колеи, но не надолго.

Я пошла вдоль стены, разглядывая фотографии с образцами мебели и собираясь с силами.

А вот и мое кресло. Приветик!

Он не усидел за столом, вскочил с места и подошел ко мне.

– Послушай, я действительно занят. Зачем ты пришла?

Он стоял так близко ко мне, что я чувствовала запах его одеколона. Его запах.

Я повернулась, посмотрела в эти зеленые глаза и забыла все слова, что так долго и тщательно готовила.

– Я хочу, чтобы ты вернулся, – сказала я правду.

– Зачем? – жестко спросил он. – Тебе ведь никто не нужен. Разве что-то изменилось?

Ох…

– Изменилось, – пробормотала я, теряя уверенность под этим неприязненным взглядом. – Я действительно не хотела быть ни с кем. Тогда…

Он молчал. Меня начало потряхивать.

– …Но я поняла, что еще меньше хочу быть без тебя… Пожалуйста, дай мне еще один шанс.

– Почему я должен это делать? – снова спросил он.

Ну, как же ты не понимаешь?!

– Потому что я хочу быть с тобой.

Засыпать с тобой, просыпаться с тобой, просто быть рядом. Всегда.

– А ты спросила, хочу ли этого я?

– А ты хочешь?

Я затаила дыхание.

Игорь смотрел на меня и молчал.

А я ждала, что он ответит, и с каждой секундой моя надежда таяла.

– Нет, – сказал он, наконец, и отвел глаза в сторону.

Врешь! Ну ведь врешь!

Я вдруг почувствовала, что еще не все потеряно.

– Посмотри на меня. Пожалуйста!

Нехотя он подчинился.

– Обещаю тебе, – сказала я, – что в этот раз все будет по-другому. Я буду другой.

Он усмехнулся:

– Ты не сможешь.

– Почему?

– Потому что ты органически не способна пустить в душу другого человека.

– Да, если это не ты, – честно признала я.

На его выразительном лице одна эмоция сменяла другую. Я буквально кожей чувствовала, как он борется сам с собой.

– Нет, – решил он в конце концов.

И тут я разозлилась.

– Черт возьми! Так и скажи, что ты трусишь!

Он тоже разозлился.

– Да, мне страшно! – закричал он. – А тебе разве нет?

– Еще как страшно. Но я, по крайней мере, готова рискнуть. А ты?

Он молчал.

– Ты боишься, что у меня не получится, и тебе снова придется уйти? – догадалась я.

Он не хотел отвечать, но я ждала.

– Слушай… Давай все оставим, как есть, – сказал Игорь.

А я вдруг устала.

Смертельно.

Нет так нет. Насильно мил не будешь.

– Какая ирония! – усмехнулась я. – Лосев, вдохновленный твоим примером, переехал к Антонине… Видел бы он нас сейчас.

Он собирался что-то ответить, но мне уже было все равно.

– Извини, что отняла у тебя столько времени, – сказала я.

Развернулась и пошла к двери.

Он не остановил меня.

Заждавшийся Бруно подскочил от радости, чуть не свалив журнальный столик со стопкой газет и рекламных проспектов, и мы, никем не задерживаемые, вышли в коридор.

Возле двери топтались несколько человек, не решавшихся войти внутрь. Они недобро на нас посмотрели, но не посмели сказать ни слова.

Мы выбрались наружу и пошли домой.

На улице похолодало, накрапывал мелкий противный дождик. Но я не чувствовала холода – мне было жарко, лицо горело.

Я расстегнула куртку и размотала шарф. Благодать!

Сейчас я простыну и умру. Ну и пусть.

Вот, значит, как это бывает.

Ну что ж, привыкайте, Инна Алексеевна. С возвращением на Землю!

Оказывается, и вправду – Вселенная не вертится вокруг исключительно вашей персоны. И в самом деле существуют параллельные миры, с которыми вы, видимо, никогда не пересечетесь.

Я почувствовала, что отсюда совсем недалеко до депрессии, и снова разозлилась.

Какого черта? Не смей киснуть! У тебя еще будет время для мировой скорби.

А пока…

«Главное – ты жива», – любила повторять бабушка, прошедшая лагеря и блокадный Ленинград.

Ей бы мои проблемы!

Я тряхнула головой и прибавила шагу. Однако Бруно тормозил и не хотел ускоряться.

– Не отставай! – дернула я за поводок.

Но он почему-то упирался и все время оглядывался.

– Малыш, ну в чем дело?

Я остановилась и тоже обернулась.

Чтобы не врезаться в меня, Игорю пришлось резко свернуть в сторону, но мы все равно столкнулись.

– Ты специально это сделала?

Я уставилась на него, ничего не понимая.

– Ты о чем?

– Об этом. Ты специально ее забыла?

Он протянул мне мою сумку.

С ума сойти! Неужели я становлюсь склеротичкой?

Я безропотно забрала сумку. Интересно, где я ее оставила? В приемной? Или у него в кабинете? Совершенно не помню…

– Ты действительно этого хочешь? – спросил он.

Я смотрела на любимое лицо, и пыталась проглотить комок в горле.

– Да, – ответила я просто.

– Ты думаешь, у нас получится?

– Конечно.

– И ты вправду будешь стараться?

– Разумеется.

Пауза.

– Издеваешься?

На этот вопрос у меня не было достойного ответа. Поэтому я просто его поцеловала.

Мимо нас шли люди, дождь усилился, но мне было наплевать.

– Ну, тогда пошли, – сказал он, когда мы, наконец, оторвались друг от друга.

– Куда? – растерялась я.

– Как куда? – удивился он. – Домой. Я есть хочу.

– Дома только бананы, – честно предупредила я.

– Значит, зайдем в магазин.

И мы пошли домой.

Я взяла его за руку. Больше никогда не отпущу.

У нас не было зонта, я насквозь промокла и уже начала замерзать, но все же была счастлива.

И была бы счастлива абсолютно, если бы не муки совести, отравлявшие полную гармонию.

Промучившись минут десять, я все же решила быть честной до конца. Поэтому набралась мужества и сказала:

– Слушай… Мне нужно кое в чем тебе признаться…

Он опасливо покосился на меня:

– Ты в курсе, что твои признания пугают некоторых?

Если он думал, что это меня остановит, то он ошибался.

– Я должна честно предупредить тебя, что не смогу постоянно говорить с тобой о кино, книгах, балете…

– А с чего ты взяла, что мне это нужно? – удивился он.

Я растерялась.

– Ну… Как же иначе? Люди ведь должны все время что-нибудь обсуждать?

Он даже остановился.

– Ты действительно думаешь, что это и есть самое главное?

Я молчала.

– Скажи, а у тебя родители и правда доктора наук? Ты уверена, что не подкидыш? – спросил мой любимый.

Я пихнула его, и он чуть не улетел в кусты.

– На самом деле, глупая, важно совсем не это, – сказал он, отсмеявшись. – Ты можешь молчать хоть весь день. Хотя, конечно, я не буду возражать, если ближе к вечеру ты вымолвишь пару слов. Мне лишь нужно, чтобы ты не закрывалась наглухо в своей раковине, как устрица. Понимаешь?

Кажется, да. И все же…

– Но я не хочу говорить о себе…

– Ну, и не говори. Тебя кто-то заставляет?

Я молчала, переваривая услышанное.

– О, Господи! – вздохнул он. – Похоже, мне предстоит нелегкая доля.

На это раз он взял меня за руку, и мы пошли дальше.

– А что, Лосев действительно переехал к Антонине? – спросил он метров через двадцать.

Я покосилась на него, и мне показалось, что он улыбается.

– Действительно, – подтвердила я.

И, секунду поколебавшись, добавила:

– Он сказал, что уж если ты после всего лишь двух месяцев знакомства со мной был готов ради меня на все, то тогда ему сам Бог велел… Ну, или что-то в этом роде…

Игорь хмыкнул, но промолчал.

– А чего это ты хмыкаешь? Разве ты не был готов ради меня на все?

– Ты никогда об этом не узнаешь, – сказал он и притянул меня к себе.

Да, милый.

Конечно.

Разумеется.

Август-декабрь 2008 г.