Текст книги "Русская идея & Американская мечта. Смыслы и бессмысленность"

1.2. Наша жизнь в Америке. Поиск «мечты»

После победы Социалистической революции русская идея в Советском Союзе преобразовалась в советскую идею. Это стало возможным, поскольку часть мифологем русской и советской идей были похожи по своему духовному содержанию. Советская мечта стала новым массовым социальным мифом, выражающим представления большевиков о месте и роли Советской России (Советского Союза) в мире, предначертанных историей, о ее «пути», «цели», «миссии» и о советском человеке, которому предстояло эту миссию выполнить (Баталов Э., 2004). Такими идеями стали идеи равенства и справедливости, и 100 лет назад на их базе было построено государство нового типа (социализм) – СССР. Оно в течение 70 лет было привлекательным примером для разных стран и вдохновением для многочисленных национально-освободительных движений. Образовался лагерь социалистических стран с его военным союзом, Варшавским блоком. Однако СССР и социалистические страны проиграли капиталистическому лагерю на идеологическом фронте. Идеи равенства, справедливости и коллективизма поблекли перед новопровозглашёнными идеями свободы, гласности и перестройки. Особо притягательной оказалась идея свободы, являющаяся одним из краеугольных понятий в демократическом обществе, каким представлялись Соединенные Штаты Америки. Таким образом, в 1991 году произошел распад авторитарного государства, каким был Советский Союз. Вместо него возникло государство либеральной демократии – Россия.

«Вся литература русского официального марксизма, вплоть до Ленина и Сталина… есть как бы логически оформленная схоластика, созданная для “русской идеи” – в смысле, который ей придавал Бердяев. Для него большевизм – это и есть русская национальная идея, лишь изуродованная псевдорационализацией и схематизацией» (Саркисянц М. Россия и мессианизм. 2005. С. 12). Так считал не только Бердяев.

И русские религиозные философы, и большевики мечтали о человеке, отвернувшемся от бренного материального мира, как лишенного самоценности; о человеке, которому чужд дух стяжательства и стремление к личному успеху; о человеке, живущем в братском единении с другими людьми и имеющем перед собой великую духовную цель (Баталов Э., 2004).

Согласно ленинской идее Россия должна теперь выступить в качестве спасителя мира от сил зла, воплощенных в капитализме и буржуазии. «Некоторые основные черты нашей революции, – писал он в «Детской болезни “левизны” в коммунизме», – имеют не местное, не национально-особенное, не русское только, а международное значение», то есть подчёркивалась «международная значимость или историческая неизбежность повторения в международном масштабе того, что было у нас…» (Ленин В.И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме // Полное собр. соч. 1920. Т. 41).

Неотъемлемая черта советской идеи – коллективизм, коллективное творчество. Отрицание индивидуализма и ориентация на коллективные действия, на совместное творчество перекликается с идеей соборности.

Сейчас не понимают причину распада Советского Союза (если вы, конечно, не либерал, иначе всё понятно – Советский Союз так не мог больше существовать, и точка), ведь можно было наладить экономику, перейдя к новой экономической политике. Но Россия, кажется, всегда в лидерах всех катаклизмов за последние 100 лет. Наши политики исходят из материалистической идеологии, где бытие определяет сознание; и на первом месте – производственные силы. Но мир меняется, и теперь средства массовой информации получают такую первичную роль. Я считаю, что 1991-й был первым опытом революции в мозгах, революции сознания, охватившей целую большую страну, когда не было ни революционных масс, ни особых выступлений; когда идея несовершенства государства завладела массами, поскольку и верхи, и 90 % населения поддержали идею слома строя. И это была совместная победа западных сил, прозападных сил в России и той российской элиты, которая от этого выиграла, обогатившись на проданной за бесценок государственной собственности, смогла вывезти деньги за границу и, как следствие, развалить крупное производство, что привело к обнищанию населения.

Начиная с конца 1970-х годов элиты в СССР стали обсуждать смену концепции – противостояния с Западом на конвергенцию, или встраивание в капиталистический Запад. Для этого потребовалось отказаться от собственного суверенитета, от завоеваний социализма и своих традиционных ценностей и морали. Новые российские элиты приняли основную идею социал-дарвинизма, что есть, успешные особи и неуспешные – поэтому успешные должны доминировать, а неуспешные проиграть или даже погибнуть. Эти элиты оказались не только антироссийскими, но даже часто русофобскими. Были выстроены механизмы и институты (финансовые, экономические, образовательные и даже идеологические) для встраивания в так называемый западный мир. На бытовом уровне пропаганда общества потребления, сытой, комфортной жизни Запада и его ценностей, показанных Голивудом в многочисленных картинах, заполонивших российские кинотеатры, создала привлекательную витрину Запада для простых российских обывателей, особенно для молодежи. Это привело к падению уровня жизни в 1990-е и откату в некие давние времена – по социальным нравам, которые, наверное, были характерны эпохе становления капитализма, но стали с течением времени более человечными (если, к примеру, мы исторически сравним эпоху Чарльза Диккенса и современный капитализм в Швеции).

Однако обычно всё бывает не столь однозначно. Россия тоже выиграла за счёт того, что реализовался потенциал активных предпринимателей, которые смогли накормить страну, обеспечить ширпотреб более успешно, чем это делалось в совхозах и на советских предприятиях. Выиграл мелкий и средний бизнес, проиграло крупное производство, наука и вся социальная сфера. Как тут не вспомнить другую революцию – революцию 1917 года, которая тоже была неоднозначна. С одной стороны, кровавый террор, голод, разруха, но с другой – новая экономическая политика, индустриализация, электрификация и повсеместная грамотность населения. Всё это позволило создать совершенно новую цивилизацию, где новый тип человека – советский человек – смог за короткое время превратить аграрную страну в мощную индустриальную, создать передовые науку и технику, новую культуру и образование, что позволило выиграть Великую Отечественную войну и стать первой страной, пославшей человека в космос. Можно ли было избежать трагических перегибов в этих революциях? Наверное, да, или сделать их менее кровавыми. Разделение между либералами и патриотами проходит как раз по этому вопросу – либералы зациклены на всём отрицательном в советском прошлом, а патриоты, оптимисты хотят двигаться дальше и брать из русской истории различных периодов всё хорошее, что было создано нашими предками.

Что же явилось предпосылками революции сознания 1991-го? Основным недостатком стал застой в экономике и неэффективность существующего производства. Дополнительно тяжёлым финансовым бременем оказалась война в Афганистане. Идеологическими предпосылками стали однопартийная система и отсутствие свободы слова на фоне углубляющегося экономического кризиса. Возможно, полное отсутствие каких-то оппозиций привело к тому, что любая отличающаяся от партийных газет информация воспринималась в перестройку на ура. Видимо, отсутствие оппозиции – нездоровая вещь, люди тянутся к тому, что им запрещают. Когда ограничение свободы слова было снято, то под лозунгом гласности и перестройки Советский Союз был затоплен (в прямом и переносном смысле) критической информацией о России, и в первую очередь о Советском Союзе, а также очень хвалебной информацией о жизни на Западе – всё это попало на благодатную почву сознания неподготовленного читателя. Благодаря предательству элит (вспомним Андрея Козырева, министра иностранных дел), журналистов, которых мы сейчас оцениваем со знаком минус, а раньше пытались не пропустить их передач (например, E. Киселёв), сознание жителей было обработано до той степени, что они стали противниками советской власти; кризис экономики поддерживал эти устремления. Однако вместо модернизации экономики выплеснули с водой и ребёнка – нашу систему социальных благ и защиты населения. Пользуясь тем, что большинство людей никогда не жили при капитализме, элиты провели так называемую «ваучеризацию» страны, что позволило им приобрести в свои руки государственную собственность за бесценок, при этом оставив большинство своих граждан нищими. Услуги, мелкое производство, товары для дома, ресторанный бизнес, сельское хозяйство – всё это расцвело, когда открылась возможность частной инициативы. Но крупная страна не может успешно и независимо существовать при отсутствии крупной промышленности. А вот развивать крупную промышленность, вкладывать деньги в модернизацию, создание новых рабочих мест захватившие предприятия владельцы, как правило, не собирались и в основном были нацелены на распродажу западным компаниям и вывоз капитала за рубеж. И без работы и средств к существованию остались миллионы людей. А новый курс на развитие последние 20 лет в условиях, когда экономика России сначала не поддерживалась западными странами, а потом уже стала проводиться и санкционная политика, не смог остановить деградацию промышленности. Некая положительная динамика стала наблюдаться только в последние годы.

Однако поступательное движение происходит в условиях жёсткой идеологической борьбы двух платформ – либеральной, нацеленной на Запад, и патриотической, которая провозглашает свой особенный российский путь. Критики российской истории переусердствовали: кажется, не осталось ни одного царя или генерального секретаря, которого бы не заклеймили. Вроде американских президентов так не клеймят, хотя был и геноцид индейцев, и рабство, и войны, включая очень разрушительную гражданскую. (Хотя я не права, всё изменилось в последние годы, сейчас тоже клеймят, но об этом чуть позже.) С другой стороны, действительно, если взять советскую эпоху, то сначала Ленин устроил кровавую революцию, потом Сталин устроил кровавый террор; Хрущев заложил временную бомбу, передав Крым Украине; Брежнев устроил застой; Горбачев создал почву для развала Союза, и Ельцин этот Союз развалил. Однако в то же самое время, несмотря на этих лидеров, а иногда и благодаря им Советский Союз внес основной вклад в победу во Второй мировой войне, победив фашизм, и спас весь мир от этого зла, стал одной из двух супердержав мира, построив мощную промышленность, включая наиболее наукоемкие тяжелую промышленность, авиастроение, космическую отрасль; имел прекрасное образование, хорошую медицину. И самое главное богатство – это были наши советские люди, добрые и отважные, очень моральные, работящие, любящие окружающих и готовые всегда прийти на помощь. Вот, видимо, наши люди и наша прогрессивная идеология и были той основой, которые обеспечили успех. Под прогрессивной идеологией я имею в виду социализм, c бесплатным образованием и медициной, с правами трудящихся, правами женщин, равенством наций, 8-часовым рабочим днем, что было прогрессивно для человечества.

Однако или насильственные, или нового типа революции сознания имеют ограничения. Густав Лебон пишет, что народы не могут выбирать свои учреждения, они подчиняются тем, к которым их обязывает их прошлое, их верования, экономические законы, среда, в которой они живут. Что народ в данную минуту может разрушить путем насильственной революций учреждения, переставшие ему нравиться, – это не раз наблюдалось в истории. Чего история никогда еще не показывала – это того, чтобы новые учреждения, искусственно навязанные силой, держались сколько-нибудь продолжительно. Спустя короткое время все прошлое снова входит в силу, ведь из этого-то прошлого и сотканы мы, и потому оно является нашим верховным властителем (Лебон Густав. Психология социализма / полный и точный пер. с фр. 5-го изд. с портр. авт. и предисл. его к рус. изд. 2-е изд. (9-я тыс.) СПб.: С. Будаевский, 1908. 376 с.; 20 см. (напечатана первый раз во Франции в 1899)).

Что же обусловило поражение на идеологическом фронте? Основа этого – манипуляция сознанием. Э. Тоффлер в своей книге «Метаморфозы власти» пишет: «Государство изобрело новые формы контроля над умственной деятельностью, когда индустриальная революция привела к созданию СМИ». Появился новый тип управления обществом, основанный на внушении, в результате члены общества голосуют на выборах не в связи со своими интересами, а как их убедили. Государство и СМИ влияют на идеологию человека, причём не обязательно проживающего на его территории, но и совсем другого государства, то есть то определение, которое давал Тоффлер, расширилось ввиду глобализации. «…Манипуляция сознанием, производимая всегда скрытно, лишает индивидуума свободы в гораздо большей степени, нежели прямое принуждение. Жертва манипуляции полностью утрачивает возможность рационального выбора, ибо ее желания программируются извне» (Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. Век XXI. М.: Алисторус, 2015. 286 с.).

Изначально манипуляция сознанием называлась макиавеллизмом. Никколо Макиавелли из письма от 17 мая 1571 года: «Долгое время не говорил я того, во что верил, никогда не верю я и в то, что говорю, и если иногда случается так, что я и в самом деле говорю правду, то я окутываю её такой ложью, что её трудно обнаружить».

Герберта Франке в «Манипулируемом человеке» (1964) дает такое определение: «Под манипулированием в большинстве случаев следует понимать психическое воздействие, которое производится тайно, а, следовательно, и в ущерб тем лицам, на которых оно направлено. Простейшим примером тому может служить реклама» (Кара-Мурза, 2015). Профессор калифорнийского университета Г. Шиллер отмечал: «…манипуляции требуется фальшивая действительность, в которой её присутствие не будет ощущаться». Создают эту фальшивую действительность СМИ. Они передают чьи-то мнения, которые усваиваются людьми и ощущаются уже ими как собственные. «Всякая манипуляция сознанием есть взаимодействие». Не только человек должен быть объектом манипуляции, но он должен сам активно изменить свои взгляды, верования.

Все эти воздействия многократно усилились, когда появился интернет и социальные сети.

А. Тойнби в своем главном труде «Постижение истории» пишет об этом замещении христианства культом Левиафана: «В западном мире в конце концов последовало появление тоталитарного типа государства, сочетающего в себе западный гений организации и механизации с дьявольской способностью порабощения душ, которой могли позавидовать тираны всех времен и народов…» Один из главных философов гражданского общества Т. Гоббс назвал государство, которое способно цивилизовать «войну всех против всех», Левиафаном – по имени могучего библейского чудовища. Немецкий философ Краус – о нынешней правящей верхушке Запада: «у них – пресса, у них – биржа, а теперь у них еще и наше подсознание».

Вернёмся к хронологии. Спецоперация на Украине сейчас – это прямое следствие краха советской идеи и Советского Союза. Люди заполняют пустоту другими идеями. Американская мечта, казалось, после падения Советского Союза отвечает чаяниям людей, тем более что советская мечта имела общие черты и с американской идеей.

В эпоху перестройки было высказано мнение, что в советском обществе русская идея трансформировалась в советскую мечту и в этом новом для нее качестве стала во многом напоминать американскую мечту. Советскую и американскую мечту, писал Ю. Сохряков, «роднил безудержный оптимизм, вера в скорое и окончательное решение экономических и социальных проблем, в равные и безграничные возможности простого паренька из захолустья или кухарки, способной стать во главе правительства и управлять государством… Но если в основе «американской мечты» был культ предприимчивости, материального успеха, «здорового индивидуализма», то в основе «мечты советской» лежала вера в социальную справедливость, коллективизм, идеалы социализма, ради которых личность должна жертвовать собой, своими интересами, семьей и пр. Обе “мечты” были проникнуты стремлением осмыслить перспективы национального развития, своего места в общем историческом процессе, а также мессианской убежденностью в том, что именно их нация призвана указывать путь другим народам в процессе созидания совершенных форм общественного устройства» (Сохряков Ю.И. «Русская идея» и «американская мечта» // Перспективы. 1991. № 11. С. 160). Надо, однако, отметить год написания статьи – 1991-й, именно в перестройку американская мечта показалась многим схожей с русской (или такая была пропаганда), а в общем-то и лучше во многих отношениях – ведь в мечте человека хорошо зарабатывать, содержать свою семью ничего плохого нет. Конечно, ничего плохого в мечте нет, только общество должно обеспечивать хорошие условия для всех, а не горстке миллионеров, как получилось в России, и всё большее количество американцев выпадают из этой мечты тоже. Однако обе мечты действительно имеют общие мотивы.

«Их роднил дух пионеров-первопроходцев, открывателей новых жизненных горизонтов, дух социального экспериментаторства. Их роднил дух творческой целеустремленности, способной преодолевать любые преграды на своем пути. Их роднил дух оптимизма. А если совсем коротко – их роднил дух исторической молодости» (Баталов, 2004).

И советская идея, и американская мечта были передовыми социальными идеями, каждая для своего времени, впитавшими социальный уклад, мифы, образ жизни своих народов. Но если советская идея была видоизменённой русской идеей, то есть возникла уже в XX веке, то американскую мечту переселенцы в Новом Свете пронесли малоизменённой с XVII века до наших дней. Советская мечта выполнялась слишком радикальными методами, но и в американской мечте многое, что виделось позитивным в XVII веке, оказалось пережитком прошлого – умение постоять за себя с оружием в руках сейчас приводит только к большой потере жизни, когда за это берутся сумасшедшие или радикалы. Сейчас есть полиция, суды, где всё можно решить, и не обязательно в пользу того, кто быстрее стреляет. А сумасшедших, радикалов и других преступников должны выявлять врачи и полиция, а отстреливаться от них обычным гражданам не очень эффективно, всё равно у всех оружия с собой не будет. Вера республиканцев в то, что роль государства должна быть минимальна, тоже очень наивна, поскольку государство играет достаточно большую роль при любом правительстве – и демократическом, и республиканском – это вся инфраструктура, пенсии, медицинское обслуживание незащищённых людей – пенсионеров и людей с малыми доходами. Попытки немного это всё ограничить бессмысленны, поскольку основной задачей должна быть рациональная организация всего этого. Мы видим много бездомных, которые представляют угрозу не только себе в первую очередь, но и окружающим, мы видим сумасшедших, которые часто являются бездомными, потому что психиатрическая помощь плохо организована, мы видим пенсионеров, у которых нет денег, чтобы достойно жить (и в России последние – большая проблема). Вопрос о сокращении налогов не должен стоять, скорее о целесообразном использовании. Когда 54 миллиарда выделяется на войну с Россией в первые 3 месяца, что имеет последствиями большую гибель населения Украины, а также вероятность ядерной войны с Россией, то ставится вопрос: является ли это разумной тратой, может быть, лучше на народ Америки потратить эти деньги?

Как же зародилась американская мечта? Английские протестанты, пуритане (пилигримы), прибывшие в 1620 г. в Америку на судне «Мэйфлауер», начали закладывать основные базовые принципы американской мечты, в частности принцип свободы (в данном случае – религиозной) и принцип самореализации. Кристофер Лэш подчёркивал коллективный характер действия пуритан во время первой стадии (the Puritan stage) из трех выделяемых им стадий эволюции американской мечты. Как истинным протестантам им важнее было богатство общины, которое они зарабатывали в упорном труде, чем индивидуальные накопления (Lasch Ch. The Culture of Narcissism. N.Y., 1978). Индивидуалистический характер американская мечта приобрела значительно позднее благодаря иммигрантам.

Декларация независимости (1776) стала важным этапом на пути формирования американской мечты. Томас Джефферсон, автор текста Декларации независимости, из локковской формулы (жизнь, свобода, собственность) заменил последний элемент на «стремление к счастью», то есть собственность всё ещё не является самоцелью. Авторы Декларации хотели создать общество, где в основе заложены свобода и политический суверенитет. Это общество может менять любое правительство – через посредство революции в том числе, которое обнаружило бы свою неспособность обеспечить «очевидные», «неотчуждаемые» права граждан. Основа этого общества: «все люди сотворены равными, и все они одарены своим Создателем правами… на жизнь, свободу и стремление к счастью». Принципы Декларации независимости получили дальнейшее развитие и дополнение в Конституции США (1788) и Билле о правах (1791). Свобода слова, печати, собраний, вероисповедания; неприкосновенность личности, жилища и имущества отражали социальные и политические идеалы.

Американская мечта была обращена на всё человечество, так, Пейн писал: «…В наших силах сделать мир счастливым и научить человечество искусству быть счастливым, показать на всемирных подмостках доселе неизвестное действующее лицо и иметь, так сказать, новое творение вверенным в наши руки…» (Пейн Т. Избранные сочинения / пер. с англ. М., 1959. С. 170).

Какие же основные черты Америки, отличные от Европы, хотели создать люди? Как описывал Кревекер, эти черты – это, во-первых, наличие свободы: «Человек здесь свободен так, как ему должно» (Кревекер Сент Джон де. Письма американского фермера. С. 558). Свобода американцев проявлялась в их самоуправлении: «…они сами владеют землей, которую возделывают; сами составляют правительство, которому подчиняются, и через посредство своих представителей сами создают себе законы». Другой чертой было равенство: «…Равенство, столь эфемерное во многих других местах, пустило здесь прочные корни»; «В Европе богатые возвышаются над бедными; у нас они приближены друг к другу».

«Трудолюбие, благополучие, себялюбие, неуживчивый нрав, интерес к политике, гордость свободного земледельца, веротерпимость – вот характеристические особенности жителей срединных провинций. Если мы продвинемся еще далее вглубь континента, то обнаружим там более новые поселения: здесь жители выказывают ровно те же самые сильные черты, но в более грубом обличье».

Следующая черта, о которой пишет Кревекер, – это толерантность: «Таким образом, в Америке смешиваются не только все нации, но и все церкви и секты; повсюду, от края и до края континента, незримо разносятся семена религиозного безразличия, которое в настоящее время являет собою одну из ярчайших особенностей американцев». Наконец, еще одна важная черта, которую отмечал Кревекер, – неограниченные возможности применения людьми, ступившими на американский берег, своих талантов, раскрытия своих способностей, реализации своего потенциала. Молодая Америка предстает – в отличие от старой Европы – как страна равных и неограниченных возможностей, обеспечивающих успех для каждого, кто готов трудиться не покладая рук. Америка в изображении Кревекера сильно напоминает утопии прошлого, отражённые в произведениях Ямбула, Мора, Кампанеллы. Эта утопия отличалась от предыдущих, поскольку она описывала пусть в утопической форме, но реальную страну, а не вымышленную, как в произведениях утопистов, а также отражала реальные чаяния народа, прибывающего в Америку. «…В Америке праздный находит занятие, бесполезный приносит пользу, бедный делается богатым». Кревекер уточняет: «Богатством я называю не золото и серебро, коих металлов мы имеем немного, а богатство более драгоценное – земли, расчищенные под пашню, скот, хорошие дома, хорошее платье и прибыток детей, которые насладятся оным». Освоение Америки было очень близко по духу освоению Сибири и проходило в то же время – в XVII веке, однако, несомненно, американский строй был более прогрессивным в то время, и если в XVIII веке свободные крестьяне на Урале попали в крепостную зависимость на заводах, то Америка продолжала развиваться. Однако, чтобы отступить от такой утопичной и радужной картины мира, можно сразу говорить и о рабстве, и об истреблении индейцев в это время, то есть утопий нигде в реальности не бывает и всё имеет какую-то обратную сторону.

XIX век способствовал бурному росту капитализма в Америке и имел ряд положительных черт, это и отмена рабства, промышленная революция, рост народонаселения. Вместе с тем площади свободных земель сокращаются, и это усиливает социальное расслоение общества, что ставит под вопрос основные положения американской мечты. Дальнейшее развитие американской демократии отображено в книге Алексиса де Токвиля «Демократия в Америке». Подлинным политическим властелином джексоновской Америки, по заключению Токвиля, был народ, а не элита. Родившись в бедной семье, идя вверх по социальной лестнице, Эндрю Джексон стал президентом. Назначение Эндрю Джексона говорило, что каждый мальчишка может стать президентом Соединённых Штатов, как писал потом Джеймс Труслоу Адамс. Второй положительный фактор – это было социально-утопическое экспериментирование. Оно началось с конца XVII века, но получило расцвет в 20—40-е годы XIX в. Сторонники Роберта Оуэна, Шарля Фурье, Этьена Кабе и других европейских социалистов-утопистов ставили в Америке свои социальные опыты. Оуэн писал: «…новый мир, люди которого оставили далеко позади, как только пересекли океан, многие из худших черт старого мира. Это был мир без королей и аристократов, мир гражданской и религиозной свободы, мир, который – по крайней мере, на расстоянии и при условии, если закрыть глаза на такое зло, как рабство, – казалось, обеспечивал некоторое подобие равенства возможностей для всех, кто вступал в его пределы. И революция, свершившаяся в нем менее полувека назад, привела к осуществлению первой и все еще единственной полной политической демократии на земле» (Robert Owen in the United States. Ed by Johnson. Forev. by A.L. Morton, 1970. P. IX, X).

Однако капиталистические реалии XIX в. привели к распаду общин, в которых жили пилигримы, прибывшие в Америку. И американская мечта стала индивидуалистической, соответствующей экономическому строю. Синонимом счастья становится индивидуальный успех, а мерилом успеха – деньги. Для продвижения вперёд требуется активная деятельность.

Термин американской мечты появился в 1931 году в книге Джеймса Труслоу Адамса «Американский эпос» как «мечты о лучшей… более счастливой жизни для всех граждан,

какое бы положение они ни занимали…». Счастливая жизнь остаётся главным приоритетом, но также ставится задачей материальный достаток, богатство. Американская мечта – это «мечта о лучшей, более богатой» жизни для всех и каждого. «Это не просто мечта об автомобиле и высокой зарплате… Это не просто мечта о материальном достатке, хотя последний, несомненно, значил многое. Это нечто гораздо большее».

Американская мечта – по Адамсу, это мечта о новом «социальном порядке», какого никогда не знала Европа, но какой можно было создать в Америке. Это порядок, «при котором каждый мужчина и каждая женщина смогут подняться до таких высот, которых они только способны достичь благодаря своим внутренним качествам, а другие признают их такими, каковы они есть, независимо от случайных обстоятельств их рождения или положения». Это порядок, при котором «жизнь каждого человека будет лучше, богаче и полнее» и «перед каждым открываются возможности, соответствующие его способностям или достижениям». Надо сказать, что Адамс это писал, когда Советский Союз уже существовал, и Адамс явно противопоставлял представления о счастье и движении вперёд некой социальной общности, представлениям индивидуалистическим.

Основное, что обещает американская мечта, – это индивидуальная свобода, это мечта о лучшей жизни для отдельного человека, а в силу этого – лучшей жизни для нации. Вильям Хадсон пишет: «Америка, рисуемая американской мечтой, – это место, где не существует системы социальной стратификации, преграждающей путь к индивидуальному успеху».

Внешней проекцией американской мечты является представление об «американской исключительности»: политический строй в США – самый совершенный, идеалы – самые гуманные, цели – самые благородные.

Представления об «американской исключительности», «явном предначертании», «американском веке» сливаются воедино в русле американского мессианизма. Мессианизм характерен и русской идее, однако американский мессианизм отличается от русского, последний не стремится извлечь материальную выгоду, или, по крайней мере, это не является одной из целей. Конфликт на Украине: американцы, которые дают комментарии о нём, говорят только о том, что Россия хочет завладеть территорией, чем больше, тем лучше, – и это основная задача для получения каких-то материальных выгод для себя, по-другому мало кто может себе представить. России не нужны дополнительные территории – их и так много. Украина более бедная, чем Россия, по полезным ископаемым – так что это тоже не причина. А насчёт материальных выгод, так Украина – это только большие расходы – как на саму войну, так и на восстановление Украины.

Второе различие мессианства, уже внутреннее: «Православно-христианский мессианизм в той форме, в какой он складывался в России, не похож на индивидуалистический мессианизм протестантизма. Христианскому универсализму русской идеи вообще чужд партикуляризм протестантского типа». Партикуляризм – это когда какие-то частные интересы ставятся выше государственных. Баталов пишет: «Любой политический мессианизм двойствен, противоречив, амбивалентен. Просто это разные мессианизмы. За ними стоит разная культура и психология. И ориентируют они на разную стратегию политическую, экономическую, культурную» (Баталов, 2004).

Однако американская мечта начала умирать, поскольку государство стало брать в свои руки контроль над обществом и человеком; а во-вторых, так же происходило углубление социального неравенства. Роберт Рингер, автор работы 1970-х – начала 1980-х годов «Возрождая американскую мечту», писал: «Американская мечта была мечтой о людях, не о государстве. Она была мечтой о людях, которые впервые в истории заявили о том, что стоят над государством. Она была мечтой о возможности достичь успеха без вмешательства других… Американская мечта не была мечтой об “использовании всей его мощи и ресурсов для того, чтобы ответить на новые социальные проблемы новыми формами социального контроля”«(Ringer R. Restoring the American Dream. N.Y., 1979. P. 198). Республиканцы считают, что когда вмешивается государство, то человек утрачивает ответственность перед собой и обществом за свои действия и таким образом теряет свободу. Республиканская партия пытается сохранить американскую мечту и всегда критикует демократов, что они хотят заменить человека государством. Не надо налогов – требуют бедные люди – республиканцы, и ведь они в первую очередь получают какие-то бенефиты от этих перераспределенных налогов, коих они платят мало, поскольку в Америке прогрессивные налоги начисляются в зависимости от доходов.