Текст книги "Любовь серого оттенка. Клятва, данная тьме"

Глава 16

– Нам надо кое-что обсудить, – уже не так беззаботно сказала я. Я смотрела на профиль Дэйва, но он продолжал расслабленно сидеть, одной рукой управляя автомобилем, второй – придерживая голову. Ноль реакции, даже из уважения не постарался сделать заинтересованный вид.

– И о чем же ты хочешь поговорить?

Его равнодушие должно было остудить мой пыл и свести к нулю желание поделиться размышлениями, но мне так сильно хотелось избавиться от навязчивых мыслей, что я готова была к разговору со стенкой. Эффект был бы тот же.

– О нас.

– Очень интересно, но мне нельзя отвлекаться.

Дэйв прибавил скорость, сел удобнее и сделал вид, что сосредоточен на дороге. Хорошая попытка заткнуть меня, только раз я начала, то уже не остановлюсь.

– Я тебе не нравлюсь, ведь так?

Жених какое-то время молчал, прежде чем оправдаться:

– Я вижу тебя второй раз в своей жизни.

– А ведешь себя так, будто я уже провинилась перед тобой. Не увиливай, скажи правду.

Он не торопился с ответом, тянул время и продолжал давить на педаль газа. Старался как можно скорее отвезти меня домой, чтобы я не доставала его.

– Нет, не так, – процедил он сквозь сжатые зубы. Секунда, две – и он, не сдержавшись, начал кашлять в кулак.

Хорошо. Я ведь это и так знала, просто хотела получить подтверждение.

– Все очень непросто. Дело не в том, что с тобой что-то не так…

Пусть он просто замолчит. Я не хотела слушать его жалкие попытки подсластить горькую пилюлю.

– А что насчет Амелии? – перебила я Дэйва. Больше я не смотрела в его сторону, не могла. Сосредоточилась на дороге и стала ждать, как мой жених попытается выкарабкаться из сложившейся ситуации.

– О чем ты?

Как будто он ничего не понял.

– О ваших взглядах друг на друга. Она тебе понравилась?

– Я только поздоровался с ней…

– Внешне, Дэйв.

– Какая разница? Мы с тобой пара, ты моя судьба, как и я твоя. Только это имеет значение.

– Значит, да.

– Нет! – и опять кашель. – Да зачем ты об этом спросила?

Я смеялась тихо, осознавая абсурд ситуации, и обнимала себя за плечи, чувствуя, насколько в этой машине мне не рады.

– Ты прав: мне стоило лучше мешать бумажки.

– Тебе почудилось, а твои вопросы застали меня врасплох, я перенервничал и поэтому закашлял. Нам будет хорошо именно друг с другом, так решил закон.

О нет! Я не могла ошибаться, и «индикатор» только подтверждал мою правоту. Противоречивые мысли душили меня. Мне страшно, что я замечаю все больше изъянов, погрешностей в идеальной жизни, которая у меня могла бы быть.

– Тебе опять плохо?

Наверное, мне не стоило копаться в этом, усугублять положение, превращать домыслы в факт, с которым придется смириться.

Дэйв свернул во двор недалеко от моего дома и остановил машину.

– В том, что ты якобы заметила, нет ничего критичного, – он отстегнул ремень и развернулся ко мне. – Хватит накручивать.

Дэйв прав. Он лучше меня, он светлый с чистейшей репутацией, ему никто не забивал голову ужасами темного мира. Я должна его слушать.

– Но я же не слепая, – уже тише говорила я.

– С тобой точно все в порядке? Ты странно себя ведешь.

Тут я поняла, что нужно бежать, быстрее выходить из машины, пока меня не накрыло. У меня уже жгло в носу, к глазам подступали слезы, когда я вышла и направилась домой.

– Что ты делаешь? – закричал Дэйв, устремившись за мной.

– Я дойду до дома сама, спасибо, что подвез.

Но жених не унимался. Он схватил меня за руку и попросил с ним поговорить, а я стояла и не знала, как объясниться. Я просто хотела, чтобы было как раньше, чтобы я была нормальной, как все. Чтобы я не думала каждую минуту о темном, будь он про– клят!

– Тебе бы проспаться, ты все еще не пришла в себя.

Ты даже не представляешь, как близок к истине.

– Да, конечно.

– Ты успокоишься и поймешь, что на самом деле все в полном порядке.

– Нет-нет, ты знаешь правду и пытаешься выставить меня какой-то сумасшедшей, – не сдержалась я. Меня охватило страшное желание разорвать все вокруг в клочья в надежде потом вернуть на свои места. – Я не буду сейчас тебе ничего доказывать. Факт есть факт: я тебе не нравлюсь, чего не скажешь о моей подруге. Это противоречит законам и нормам светлого мира, но злишься ты на меня не из-за этого, ведь так?

Я выдержала паузу, давая Дэйву шанс признаться во всем без моей помощи. Но он молчал, поэтому я, вспоминая момент нашего знакомства, продолжила:

– На церемонии была еще девушка, и ты знал ее. Ты хотел, чтобы она тебя вытянула, не так ли? Поэтому ты холоден со мной – недоволен результатом.

Каждый раз, когда я думала о женихе, мои догадки о причинах плохого отношения ко мне сводились к той самой незнакомке.

– Это не твое дело, – только и выдавил он.

– Ты говоришь, есть только мы? Нам будет хорошо друг с другом?

– Да, именно это я и пытаюсь до тебя донести.

– В день церемонии я хотела быть счастливой, но из-за тебя я чувствовала себя ничтожеством, о которое вытерли ноги. Другие пары нормально знакомились, общались, а ты решил сбежать от меня. Все рухнуло в секунду, я была разбита. Отчасти из-за этого я не успела тогда вернуться домой. И нам очень не повезло, что все так сложилось. Если бы ты был чуть любезнее, если бы я не осталась ночью на улице, я бы не стала замечать странности в тебе и в наших отношениях. Все было бы нормально. Сейчас я пока что не представляю, как мы будем жить дальше.

Чтобы не слушать, что он скажет в ответ, и не показать ему еще больше слабости, я проглотила обиду и обняла его. Дэйв был растерян, не имел никакого понятия, как себя вести, поэтому неловко положил руки мне на спину и ждал следующего шага. Когда я поняла, что маневр сработал, отстранилась и добавила:

– Мне жаль, что я вытянула тебя и испортила нам обоим жизнь.

В этот раз Дэйв отпустил меня, не стал догонять. Я шла домой, не позволяя себе плакать и раскисать: мой внешний вид должен оставаться идеальным, чтобы родители ничего не заподозрили.

Прогулка действительно пошла мне на пользу. В голове все еще звенели различные мысли, я спорила сама с собой, но внешне была вполне спокойна, а румянец на щеках стал вишенкой на торте. Мама была в восторге от того, что я беспрестанно улыбалась и чуть ли не боготворила сегодняшний день. Фальшивого воодушевления было достаточно для того, чтобы меня оставили в покое.

Этой ночью я решила не появляться на улице раньше времени. Я приоткрыла окно, немного высунулась в него и принялась смотреть в темноту. Приятного в этом было мало.

– Что с твоим лицом?

– Неужели ты пришел? – Я выпрыгнула и сразу случайно угодила в объятия темного, которому пришлось ловить меня. – Спасибо.

– Ты сегодня выглядишь особенно недовольной. Что стряслось?

Пока он прикрывал окно, я стояла на месте и нюхала его.

– Где же ты был вечером? – прошептала я, уткнувшись в его плечо и вдохнув полной грудью. Он смог бы меня успокоить, без сомнений.

– Я потрясен твоей любвеобильностью. Повторюсь, что стряслось?

– Почему сразу что-то должно стрястись? Не порть момент.

Темный сделал шаг назад, я клюнула носом по воздуху, но успела выставить ногу вперед и не упасть.

– Нам надо разгадать секрет твоего запаха. Я бы с радостью обзавелась кусочком тебя, чтобы нюхать его, когда меня кто-то выводит из себя. Лучше любого успокоительного.

– Помнится, раньше запах тебя возбуждал.

– Что ты такое говоришь, – смутилась я. Темный снова подошел ко мне и подставил плечо. – Твой запах манипулирует моими эмоциями так, как тебе хочется.

– Или так, как хочется тебе.

Из меня вырвался неловкий смешок. Он вообще не имел понятия, о чем говорил. И неважно, что это похоже на правду: не хватало мне признаваться, что несколькими ночами ранее сумасшедшая часть меня хотела его. Сегодня и так было достаточно унижения.

– Когда ты злишься или боишься, то из-за запаха испытываешь легкое возбуждение. Когда грустишь или обижаешься – успокаиваешься. Неизвестно, как это происходит, но тебе становится лучше. Причем настолько, что ты не хочешь, чтобы эффект заканчивался, и жаждешь большего. Поэтому ты становишься зависимой от меня. И чем сильнее твои негативные эмоции, тем больше ты нуждаешься во мне.

– Вау, теперь потрясена я.

– Это элементарная наблюдательность. Тебя слишком легко впечатлить, задумайся.

Мы сдвинулись с места и направились в неизвестном для меня направлении.

– Почему ты не знаешь ничего об особенностях темных?

– Потому что некоторые проявляются только при контакте со светлыми, нам о них не рассказывают. Хотя мне следовало бы заняться изучением подобных вещей.

– Значит, запахов друг друга вы не чувствуете?

– После встречи с тобой я на всякий случай понаблюдал за темными девушками. Ни одна из них не пыталась принюхаться. А что касается тебя…

– Да-да, я очень странная, – перебила я его, чтобы он опять не поставил меня в неловкое положение. – Но, если честно, мне все равно. Твой запах стоит моего позора. А что касается нашего друга с прошлой ночи, так его запах был приятным, но не таким выразительным.

– Причина может быть в эмоциональной связи. Если бы ты виделась с ним ночь-другую, возможно, однажды я бы нашел тебя в кустах, обнюхивающую его.

– Фу. – Я сморщилась. – Звучит не очень. Кстати, как он?

– Не знаю, но я его спрятал подальше от границы, – небрежно ответил темный.

Я тут же вспомнила о приступе агрессии – реакции на его добрый поступок. Стоило ли мне спросить его о самочувствии?

– И я не буду ничего тебе рассказывать.

– Знаешь, – заговорила я, переводя тему, – а ведь это похоже на насекомых и растения. Ты привлекаешь меня запахом, как хищный цветок, а я попадаюсь в ловушку, и ты меня ешь.

– Интересное сравнение. Меня еще никто не называл цветком, – он ухмыльнулся.

– Прошу заметить, хищным цветком.

– Простите.

– И в конце ты меня ешь.

– Я не увлекаюсь каннибализмом. Так далеко мы не зайдем.

– Несправедливо, что у тебя столько преимуществ, – возмутилась я. – Ты видишь, ты сильный и неуязвимый. А еще вместо того, чтобы с тобой бороться, я буду лезть обниматься и тискаться.

– Это можно расценивать как отличное оружие против меня.

– Незаметно, что ты до смерти против объятий со мной.

– И тебя вроде устраивает все. Тогда почему ты сейчас возмущаешься?

– Меня все устраивает, пока ты не скалишь зубы.

– Аналогично.

В ответ я лишь фыркнула. Испорченное под вечер настроение лезло из меня в виде абсолютно детского вредного поведения.

– Так что случилось? – снова поинтересовался темный, как мне показалось, даже искренне.

Вероятно, рассказать все ему было вполне логичным решением. Он не светлый и не осудит так, как могут друзья и близкие. К тому же темному любопытно узнать о моем мире, значит, он будет внимателен к деталям и выслушает меня хотя бы ради своей выгоды. И все сказанное мной никогда не выйдет за пределы нашего с ним странного союза.

Я собралась с мыслями и как на духу начала выговариваться:

– После нашей встречи со мной столько всего произошло. Мне не нравится, что я теперь другая, некомфортно от своих эмоций. Я не могу их контролировать, просто не знаю как. В последние дни я только и делаю, что вру и притворяюсь, скоро голова взорвется! И меня бесит, что теперь каждая мелочь бросается в глаза. Я к тому, что я видела, как он на нее смотрел! Ты понимаешь?

– Нет.

– О-о-о, это такая проблема! Мой жених засматривался на мою лучшую подругу. И знаешь что? Она тоже на него засматривалась!

– Понятно, и?

– Что «и»? На меня он так не смотрел! Я ему совсем не нравлюсь, он меня терпеть не может.

– Не тебе его судить: ты сама по ночам лезешь к другому.

– Именно поэтому я одновременно обижаюсь и понимаю, что заслужила. Если о моих ночных вылазках узнают, то меня сожгут.

– Будет то еще зрелище.

– Никто мне подобного не простит!

– Притормози, давай по порядку.

Выдохнув, я постаралась упорядочить нескончаемый словесный поток. Ему не стоило спрашивать меня о том, что случилось, если он только не хотел, чтобы из его ушей пошла кровь от болтовни.

– У тебя есть жених?

– Да, и если раньше я боялась этого из-за нежелания начинать взрослую жизнь с кучей ответственности, то теперь из-за того, что жених вообще мной не доволен.

– Если он сделал тебе предложение, почему он засматривается на твою подругу? У вас там разве не тошнотворные любовные отношения?

– Мне никто не делал предложения. Девушки, достигшие совершеннолетия, вытягивают имена молодых людей, так образуются союзы. Через месяц после этого свадьба.

– Что?

– У нас принято, что партнер должен быть один на всю жизнь, предназначенный судьбой.

Темный даже остановился.

– Вы там все с ума посходили? Непонятно с кем создаете семьи и называете это любовью.

Что его смущало? Для меня все в моем мире казалось правильным и разумным. Другое дело, что я этому миру теперь не подхожу.

Мы отстранились друг от друга и приготовились спорить.

– А как у вас? Знаете ли вы вообще, что такое любовь и семья? – с вызовом спросила я в надежде, что моя попытка посмотреть на темного не выглядела нелепо.

– У нас нет семей.

– А просто отношения? У тебя есть девушка?

– Я тебя сейчас удивлю, но проводить время вместе и заниматься сексом можно без вступления в никому не нужные отношения.

– Как тогда у вас детей рожают и воспитывают? Не бросаете же вы их… – сначала я удивилась нелепости собственного предположения и даже тихо посмеялась. Но когда поняла, что темный не собирается отвечать, продолжила: – Или все-таки бросаете?

– У меня есть ребенок, и я понятия не имею, где он и что с ним.

– Что?

Мне пришлось закрыть рот, чтобы заглушить собственный крик, наполненный не просто шоком, а настоящим ужасом. В голове подобное никак не укладывалось, я отказывалась верить в сказанное.

– Скажи, что ты шутишь, – прошептала я.

– Это правда.

– Какой кошмар!

– Мне не стоило этого говорить.

– Но как?

– Что за вопрос?

Я не могла стоять на одном месте. Я ходила из стороны в сторону, мотала головой, терла пальцами лоб и переносицу, будто это могло помочь мне осознать ужасную информацию. Это просто что-то невероятное, превосходящее все мои ожидания. Предполагалось, что хотя бы своих детей они не бросают: воспитывают в своей манере, растят маленьких убийц.

Нужно было расспросить обо всем, записать каждую мелочь в воображаемом блокноте.

– Тебе придется мне все рассказать.

Что за система у них? Как растут дети? Когда у него появился ребенок? Сколько ему лет? И в конце концов, как его зовут?

Пришла пора нам по-настоящему познакомиться.

Глава 17

Темный не комментировал мои слова, не отпирался, но и особого восторга не выражал. Чтобы он не начал избегать разговора со мной, я решила активно действовать.

– Куда ты меня ведешь? – поинтересовалась я.

– В заброшенный дом.

– Для чего?

– Пока что я не придумал развлекательную программу, – огрызнулся он.

– У меня есть предложение: я знаю отдаленное место, которое находится, по сути, на территории светлых, но никто из них там не бывает.

– Кроме тебя, я полагаю.

– Да. Я там часто рисовала. И в ту ночь, когда мы с тобой познакомились, – последнее слово я произнесла немного саркастично, нехарактерно для себя, – я была там. Это небольшая поляна, со стороны темного мира она отделена редколесьем.

– Тебе следовало оставаться там, а не прятаться на помойке. Понятия не имею, что за поляна.

– Поверь мне, в тот день я приняла слишком много неверных решений. Разгребать это я буду всю свою жизнь, возможно, не такую длинную, как хоте– лось бы.

– Я не особо разговорчив, поэтому вряд ли у тебя получится что-то вытянуть из меня.

Он серьезно? Мы можем соперничать друг с другом в количестве слов, особенно если дело доходило до споров.

– Не думаю. Пошли, – я продолжала настаивать, схватив темного за предплечье и потянув его на себя. – Не вредничай.

– Еще ножкой топни.

Топнула. И злобно подняла глаза в его сторону, надеясь, что он все-таки соизволит меня послушаться.

– Ты начинаешь доминировать, – темный произнес это с насмешкой, после чего поднял мою руку и положил на свое плечо. – Надеюсь, я найду твою поляну.

Очередная маленькая победа. Я самодовольно улыбнулась и начала в красках описывать ему свое любимое место, рассказывать о рисунках, созданных там, пока он вел меня и помогал обходить препятствия. Удивительно, что он не перебивал меня, не называл мои речи нудными и бессмысленными: я замечала скуку в глазах друзей, когда слишком увлеченно делилась с ними новыми задумками и показывала, как удачно были подобраны цвета на зарисовке, поэтому часто замолкала и переводила тему.

Тогда я не обижалась. Они меня поддерживали, радовались моим успехам, но не могли в достаточной мере понять творческую натуру. Сейчас, благодаря темному, я понимала, что может быть по-другому.

– Ты давно рисуешь?

– С самого детства.

– Видел твой блокнот. Весьма… талантливо.

– Что?

Ноги стали ватным из-за его слов, я запнулась обо что-то, но устояла и даже ускорила шаг. Его комплимент взбудоражил меня, сложно было поверить своим ушам.

– Стой! – Темный притянул меня к себе. – Тут небольшой овраг.

Кожа под толстовкой горела от его рук на моей талии. Он чуть шевелил пальцами, а я немного дрожала: ощущения приятные, но смущающие.

– Не помню оврага… Может, мы пришли… Не туда, – прерывисто говорила я, фокусируясь на каждом движении темного и на реакции моего тела. В голове все еще крутилось слово «талантливо»: оно звучало вновь и вновь его голосом.

Тебя слишком легко впечатлить, задумайся.

– Здесь есть импровизированный мост из дощечек. Узкий, но мы пройдем.

– Насколько узкий?

– Влезет только один человек.

– Не-е-ет, ты смеешься? Нам не подходит! Давай обойдем.

– Нет на это времени. Ты пойдешь вперед, я буду за тобой. В случае чего поймаю тебя.

– Ты, конечно, отлично с этим справлялся до этого, но сейчас ситуация другая: под нами овраг, дорога узкая, я могу упасть, сломать шею и попрощаться с жизнью.

– Не бойся, – уставшим голосом сказал темный, – доверься мне.

– Ты слышишь себя? Это же абсурд! – возмущалась я. В попытке успокоиться тихо спросила: – Глубокая яма?

– Нет, но там много камней. Если упадешь, разобьешь голову. И поминай как звали.

– Понятно. Мы идем в заброшенный дом.

Быстро все взвесив, я начала толкать темного назад. У меня, конечно, ничего не получалось, и в итоге я повисла на его руке, упершись пятками в землю. Выдохнув, я произнесла максимально серьезно:

– Я там не пойду.

Темный дернул руку и притянул меня обратно к себе. Я ударилась носом о его грудь и жалобно пискнула.

– Ты будешь идти впереди, я сразу за тобой.

– Прикажешь мне? Ведь я должна тебя слушаться.

– Попрошу не быть такой трусихой.

На языке были сотни слов, которые я бы хотела вместе с ядом выплюнуть в него, чтобы унять гордость, затаившуюся внутри. Но все это исчезло, когда темный развернул меня, обнял за талию и прошептал возле уха:

– Вдохни полной грудью и расслабься.

Несколько секунд назад я спорила. Сейчас же внимание со страшной переправы переместилось на собственную спину и на все тело, прижимающееся к ней. Я представляла его руки, плечи, шею. Какое оно все мерзкое из-за того, что принадлежало темному, и какое необъяснимо комфортное, надежное. Эти странные выводы я списывала на слабость – его запах.

– Когда ничего не видишь, все страхи обостряются, – оправдывала себя я.

– Я твои глаза, и пока что у меня нет желания прощаться с этой ролью. Так что пошли.

Первые шаги были медленными, короткими и крайне аккуратными. Я скорее даже не шла, а тащила ноги по дереву, боясь, что в любой момент оступлюсь.

– Мы так и к утру не перейдем. – Темный начал подталкивать меня, но как только я замычала, остановился и обреченно вздохнул.

Никаких толчков и возмущений больше не было. Я придерживалась выбранного темпа, старалась концентрировать свое внимание на темном, а не на острых каменистых пиках, которые представила в своей голове. Откуда здесь мог взяться этот обрыв, я не имела ни малейшего понятия.

Пятка к носку, я приставляла одну стопу к другой, словно шла по канату. Руками то обнимала себя, то, когда чувствовала, что теряю равновесие, хватала темного, держащего все это время ладони на моих плечах, за одежду.

– Я почти уверен, что ты не идешь, а ползешь, потому что хочешь со мной пообниматься, – нарушил тишину темный.

– Ты не зря говоришь «почти».

На самом деле сложно отрицать тот факт, что он приятен мне. Ползти медленно меня вынуждал страх, но его близость была головокружительным бонусом, от которого было трудно отказаться.

– Получается, трясет тебя из-за перспективы проломить голову?

– А ты думал из-за чего? Твоя самооценка больше тебя самого.

– Нужно быть уверенным в себе, чтобы выжить. Или хотя бы уметь создавать такую иллюзию. И страхи, их лучше прятать, иначе другие могут ими воспользоваться.

– Спасибо за советы, но я и в светлом мире храбростью не отличаюсь. Вряд ли это когда-то…

Слово «изменится» вырвалось из груди отчаянным криком. Доски испарились, меня потянуло в сторону, и на эти секунды все органы сжались, глаза зажмурились, руки впились в единственный шанс на спасение – темного – он должен был меня поймать. Но, как оказалось, это и не требовалось, ведь я уже твердо стояла на ногах, а мой спаситель оказался тем, кто толкнул меня в пропасть.

– Что происходит? – прошептала я, несколько раз для надежности шаркнув ногой по земле. – Что за шутки?

– Не было никакого оврага. Я лишь внушил тебе эту мысль.

– Подожди, ты что?

Плечо все еще было сжато его рукой, и мои попытки отцепить его от себя были жалкими. Он издевался надо мной, выставил полной дурой! Возмущение росло, от гнева хотелось уничтожить его, хотелось заставить его испытать такое же унижение, которому подверглась я несколько минут назад. Я же поверила ему! А в итоге мои переживания оказались его развлечением. Как же глупо на радость ему я выглядела.

– Ты пугливая, доверчивая. Это помогло мне разыграть тебя и показать, что стоит быть более критичной.

– Критичной? Да кто тебе давал право играть с моим доверием! И как после этого ты можешь называть себя моими глазами?

– Отлично, теперь ты обижена на меня и вряд ли хочешь слушать истории о моем ребенке. Поэтому мы сменим курс.

– Манипуляция шикарная. Ты показываешь себя еще большим кретином.

– Поаккуратнее. Для светлой ты выражаешься слишком некультурно.

– Да мне плевать на твои, мягко говоря, замечания, – огрызнулась я, продолжая периодически одергивать руку на себя и фыркать. – Ты не должен так поступать. Тебе весело, а мне было правда страшно, а еще я почувствовала себя полной идиоткой, раз поверила тебе.

– Хорошо, я не буду.

– Если происходящее забавляет тебя или кажется тебе невероятно остроумным, то это не значит, что другой человек это оценит. Да, сейчас это какая-то безобидная выходка, но несколько таких случаев, и в ответственный момент я не поверю тебе.

– Да я же сказал, что не буду больше! – темный повысил голос, прерывая мою тираду. – Твоя поляна уже близко, и постарайся не хмуриться так, будто я жизнь тебе сломал. Рановато еще.

Спор с ним – бесполезное занятие. Мы оба слишком упрямы, категоричны и живем с разными точками зрения на все. Споры совсем не удивляли меня, чего не скажешь про редкие затишья. Вот он снова подошел ко мне, поправил кофту, подставил свое плечо и аккуратно повел вперед, предупреждая о любой незначительной преграде. Все спокойно, и я даже начала чувствовать между нами связь: она ассоциировалась у меня с тонкой, натянутой нитью, до которой стоит слегка дотронуться, как она начинает вибрировать и раздражать нас. Если мы сблизимся, то она успокоится, а если сделаем шаг прочь друг от друга, то порвется.

Я рассуждала приторно сладко, меня могло вот-вот вывернуть наизнанку. Отношения с темным, которых, по сути, и нет, не должны так подробно анализироваться.

– Тут ствол обвалившегося дерева, надо перешагнуть, – обратился ко мне темный.

– Очередная сценка? Или…

Темный не дал мне договорить: он ловко взял меня на руки, перешагнул дерево и опустил на землю. Он сделал это так непринужденно и быстро, что для осознания произошедшего мне потребовалось еще какое-то время, из-за чего я продолжала стоять, держа руки на развороте плеч.

– Я же сказал, что больше с тобой так делать не буду, хотя и смотреть на то, как ты преодолеваешь выдуманные трудности, забавно.

Его голос опять смягчился, и мне стало некомфортно от собственных чувств. Все из-за запаха!

– Не будь таким милым. Когда ты не ведешь себя как темный, я начинаю бояться собственных мыслей.

– Так сильно тебе нравлюсь? – усмехнулся он.

– Тогда я не знаю, чего от тебя ожидать.

– Что ж, – темный оттолкнул меня, – тогда не надо ко мне при любом удобном случае прижиматься. Сложно выносить твою близость.

Улыбку я не сдержала: такое поведение гораздо лучше вписывалось в представление о нем, но именно сейчас оно меня насмешило.

– Наверное, пора начать поднимать на тебя руки.

– Ты изверг.

– Это прекрасный метод воспитания.

– Чего-чего? Как понять метод воспитания? – мой удивленный и слегка агрессивный взгляд направился, предположительно, в его сторону. – Вы бьете детей?

– Естественно.

– Ты шутишь, – мое недоумение звучало в надломленном голосе и в попытках обхватить себя руками так, чтобы защититься. – Это ненормально.

– У нас с тобой разное представление о нормальном. По-другому мы не умеем.

– Что вы за чудовища, – я попятилась назад, пока икры не уперлись, видимо, в то самое упавшее дерево, и, потеряв равновесие, села на него. – Дети же ничего не сделали. Из-за этого вы все вырастаете такими ужасными, мерзкими.

– Продолжай подбирать эпитеты. Обожаю слушать, как ты нас оскорбляешь.

– Я не верю тебе. Если ты так легко избиваешь своего собственного ребенка, то зачем нянчишься со мной? Какие мотивы у тебя?

– Ладно, – темный выдохнул так, будто вел утомительный разговор, и сел рядом со мной. – Образ убийцы и насильника трещит по швам. Я никогда не трогал своего ребенка. И даже никогда не видел его.

– В смысле не видел?

Чувствую, меня ждет увлекательный разговор.