Текст книги "Чепешев-супермен"

– Так жена сказала, – без запинки ответил он. Потом подумал и зачем-то уточнил. – Бывшая.

– А-а… – протянула Александра и, почувствовав неловкость, тоже захотела замять ее для ясности. Для чего она мысленно вернулась к предыдущему вопросу и постаралась продолжить разговор как не в чем ни бывало. – А что еще рассказать? – деланно удивилась она. – Кажется, это все…

У Стаса к ней была еще масса вопросов, но представиться по всей форме он не посмел. Лучше пусть считает его штатским. Так, по крайней мере, он не будет выглядеть в ее глазах тюхтей. Может даже сойдет за героя. А узнай она правду – придется расписываться в собственном идиотизме. Чего он почему-то не захотел. Он так до конца и не понял, что все это на самом деле произошло именно с ним.

Что это он, майор Чепешев, упустил, скорее всего, обычных квартирных воров! И это он набил себе шишку, вломившись в открытую дверь! И это он разоблачил себя в разговоре с обыкновенной несведущей женщиной! И это он не смог выяснить картину произошедшего, самого что ни на есть банального случая!

Александра смотрела на него и не знала, что думать. Наконец, она словно прозрела и нерешительно произнесла:

– А как же вас зовут? Мы ведь так и не познакомились…

– Станислав Георгиевич-младший – в довершение ко всему сморозил Стас.

– А почему младший? – удивилась Александра.

Он посмотрел на нее непонимающими глазами и только когда до него донеслись последние отзвуки ее вопроса, он сообразил, что зачем-то выложил ей свое домашнее прозвище. Которое ему, кстати говоря, никогда не нравилось.

– Так это… – он замешкал, потом попятился к двери и заторопился. – Я, пожалуй, пойду…

Станислав Георгиевич-младший не стал дожидаться, что ему на это ответит хозяйка дома и скоренько осуществил свою угрозу – ушел.

А Александра только когда закрыла за ним дверь, вдруг подумала, что во всей этой суматохе даже не успела у него поинтересоваться, каким образом он вообще оказался поблизости. И вломился как нельзя кстати. А может, они заодно? Может, и бандиты, и этот Станислав Георгиевич (и зачем он вообще представился так официально, если все равно младший?) – одна шайка-лейка? Может, и ситуация с машиной им была подстроена? А может, он за ней следил? А теперь продолжает свою хитрую двойную игру?

Дальнейшие рассуждения ясности не добавили, и ей оставалось только удивленно разводить руками…

А Стас ехал в такси и думал, что даже не знает, как ко всему этому относиться. Для него это был первый негативный опыт горе-следователя.

Впрочем, он же в отпуске. А! Так в этом же все и дело! Он довольно потер руки, чем немало удивил водителя такси, и, найдя, таким образом, простое объяснение своим нелепым неудачам, подумал о ситуации в целом.

Что ж, ни на какое самоубийство ничто не указывает. Значит, беспокоиться не о чем. Но разобраться в этом деле он теперь обязан будет из принципа. И завтра же кое-что для этого сделает. Побеседует с соседкой Симаковой, например. С Трещевой тоже надо будет поговорить. Что она имела в виду, говоря о каком-то там самоубийстве? И вообще, он не допустит, чтобы какое-то банальное дело вывело его из себя. А, тем более, заставило усомниться в своих незаурядных профессиональных способностях. Еще чего! Не дождетесь!

Сегодня у него просто-напросто отпускное настроение. Да к тому же он подшофе. И это все объясняет. А так, он как был специалистом высшего разряда, так им и остается. И останется. До скончания века. Кто бы сомневался?!

И в деле этом он тоже разберется. Как дважды два. Вот только проведет пару-тройку мероприятий, и все!

Если бы он только знал, насколько это будет непросто…

Глава 8

Нотариус Германов Юрий Петрович не любил, когда к нему без спроса заглядывают. Хотя бы и по очень срочному делу. Они у них все срочные, какое ни возьми. Пусть посидят, подождут. От них не убудет. А он тем временем чинно, с чувством, с толком, с расстановкой попьет чайку, не спеша оформит очередное дело, а тогда уж и заходите: куда от вас спрячешься?!

Это в других местах за клиента идет нешуточная борьба. А здесь, как и в похоронном бюро, никто, никуда не денется. Вот и пусть ждут.

Такое отношение к делу у него возникло давно. Он и не припомнит когда. Помнит, сначала, когда только пошло это поветрие на нотариусов, когда у них в одночасье стало очень много денег, он своей работой дорожил. Радел над каждой сделкой, с трепетом ждал очередной проверки от вышестоящей инстанции – мало ли что не так, – и не позволял себе никаких вольностей. Все только строго с буквой закона. И от нее ни на шаг.

Но время шло и постепенно что-то менялось. К тому, что у него неприлично много денег, он привык быстро. Это стало казаться ему чем-то само собой разумеющимся. А раз так, то и утверждение, будто денег много не бывает, тоже как-то само собой пришлось ему по душе.

Дальше – больше. Как по мановению волшебной палочки к нему стали притягиваться разные клиенты с заманчивыми предложениями. И он уже не разворачивал их с порога. Обдумывал не как отказать, а как не попасться. Так и пошло.

И вот уже он лихо оформлял доверенности на подставных лиц, манипулировал чужим имуществом, а вскоре и сам начал подыскивать клиентов на выгодных для себя условиях. А потом и разрабатывать настоящие схемы, не хуже любого рейдера. Денег это приносило намного больше, чем его основная законная деятельность (хотя, казалось бы, куда уж больше?), и он долее не задумывался, правильно это или где.

На обычную рутину он давно нанял себе помощника. И когда не было «настоящих» дел, наслаждался свободным временем как ничем не обремененный безработный.

Такая жизнь была ему по вкусу. До пенсии оставалось что-то около десяти лет, и он надеялся, так или иначе, дожить до нее без приключений.

В городе, между тем, и, как это ни странно, он продолжал оставаться на хорошем счету, и считалось даже весьма престижным обращаться за услугами юридического свойства именно к нему.

С Симаковой его свела судьба сравнительно недавно. Она пришла к нему составить завещание. И с тех пор он не знал себе покоя.

Заполучить в свои сети такую крупную рыбу он и не мечтал.

День за днем теперь он только и делал, что строил планы на ее несметное наследство. Представлял один сценарий круче другого, рисовал радужные картины как будто бы уже осуществленной аферы. Но концы с концами никак не сходились.

И вот, в один прекрасный день в его голове действительно созрел вполне себе реальный план как все провернуть. Помог случай. А если считать, что случайностей в нашей жизни не бывает, то значит, так тому было и быть.

А подвернулась ему Катя Басина, воспитанница детского дома. О ее существовании он так никогда бы и не узнал, если бы однажды, в одно замечательное хмурое утро она по какой-то одной ей известной причине не решила выяснить, а правда ли, что ее мать, которую она в жизни никогда не видела, отказалась от нее сразу после рождения. Выяснить почему-то она решила именно у него. Ну, не у него лично, а в нотариальной конторе, которая по ее мнению только тем и занимается, что оформляет отказы от детей из их детдома.

Чуть, было, не выставив нетипичную посетительницу за порог в первую же минуту ее визита, в последний момент Юрий Петрович вдруг передумал. И было отчего. Не успела девушка открыть дверь и отправиться на все четыре стороны, как наш озабоченный нотариус подскочил к ней со своего кресла и почти что силой потащил ее обратно. Усадил на стул, налил чаю и исподтишка стал выспрашивать обо всем помаленьку.

По мере того, как продвигалась эта незамысловатая беседа, в голове у Юрия Петровича четко обозначилось, почему собственно он не захотел ее выпустить из кабинета. А все дело было в статусе девицы, как бы ни смешно на первый взгляд это не показалось.

Она была детдомовка, а на таких у Симаковой вспыхивало воображение. И этим можно и нужно было воспользоваться. Как – это уже другой вопрос. Но вот принципиальная концепция темного дельца, считай, лежала у него в кармане.

Тема эта так захватила Юрия Петровича, что он даже не задумывался, а когда собственно произойдет «страховой» случай. Когда в конечном итоге откроется наследство, и, что если так случится, то Симакова вообще его переживет?

Но ни задумываться по-настоящему, ни, тем более, «решать» этот вопрос ему не довелось, потому что очень скоро его решили и без него. А он по обыкновению воспринял подарок судьбы как должное и, ничуть не смущаясь, начал спешно заниматься практической стороной этого дела. Изымать подлинное завещание. Ведь для того, чтобы осуществить задуманное, нужно было, как минимум, чтобы этот документ никогда не всплыл на поверхность и чтобы его, лучше всего, никто не видел. Кроме истинной наследницы, конечно. Здесь он уже ничего не мог поделать. Но это, как ему представлялось, не было проблемой. Племянница лицо заинтересованное, а завещание – вот оно, оформлено на Катю Басину. С этой-то у него, уж точно, проблем не будет.

Для подобных поручений он и не помнит когда обзавелся специально обученными людьми. И обычно они не подводили – выполняли все в точности с наряд-заказом. А тут, в квартире Заварзиной, лажанулись. И работу не сделали, и засветились к тому же по полной программе! Это же надо было так подставиться! И как некстати! Когда каждая минута на счету. И когда в любой момент ситуация может необратимо измениться.

Юрий Петрович балансировал на грани отчаяния. Начатое необходимо было срочно доводить до конца, а как теперь это сделать он не знал. Искать новых людей было небезопасно. Да к тому же для этого не было ни времени, ни возможности. Такие экземпляры просто так на дороге не валяются. И дело это само по себе чрезвычайно деликатное – к кому попало не обратишься. Вот он и переживал. И думал. И гадал. И ничего-то на ум ему, бедному, не приходило.

А завещание необходимо было позарез. И быстро. Иначе все пропало. Чтобы успеть незаметно, не привлекая к себе внимания, проделать сложную процедуру оформления наследства на детдомовку. А там – раз плюнуть! Там для него не представляло уже никаких сложностей. Только бы успеть здесь…

Детдомовке он основательно задурил голову. Да это было и не трудно. В дальнейшем же потребовалось бы только не выпускать ее из поля зрения, и все. А вот что до всего остального…

– Юрий Петрович, к вам из полиции, – как гром среди ясного неба возвестил помощник, и Юрий Петрович очнулся от своих шальных неотступных мыслей, внутренне содрогнувшись, и приготовился к худшему…

Глава 9

Станислав Георгиевич-старший шел по залитой солнцем улице, ровным счетом ни на что не обращая внимания, и в голове у него крутилась одна-единственная мысль: неужели полузабытый незатухающий конфликт мог сподвигнуть его когда-то единственного друга и партнера по бизнесу Олега Родзянского к таким нелепым и необдуманным действиям?!

Он машинально открыл массивную дверь и зашел в головной офис своей империи.

Хотя почему необдуманным? Если тот решил посчитаться с ним за старое, все свои действия он как раз-таки очень даже хорошо продумал…

С Олегом они разошлись, разделив бизнес, пару лет назад. Это был год, богатый на разводы. Но если с Жанкой он развелся и до сих пор об этом не забыл, то с Олегом все-таки другое дело – начал было стирать его из памяти.

Олег обвинил его во всех смертных грехах. Сам же Нехорошев считал, что все сделал правильно. Да и в чем тут было сомневаться?! Ну, если тебя не устраивает доля в бизнесе – пожалуйста, пойди и найди себе подходящую. Вот только кто будет терпеть, что ты подсчитываешь дивиденды с превеликим удовольствием, а собственно к делу относишься так, как лучше бы его и вовсе не было.

Олег по понятиям Нехорошева был редкостный раздолбай. И если бы они познакомились позднее, когда он это уже понял, а не в лихие девяностые, он ни за что и никогда не стал бы иметь с ним никаких дел. А тогда никто понятия не имел как вести эти самые дела. Имеется в виду бизнес. Это было что-то навроде игры. В которой то ли ты пан, то ли пропал. Времена были такие, что гарантий никто не давал. И спросить было особо не у кого. Все исключительно на свой страх и риск.

Многие из тех, что пошустрее, как тогда говорили, «поднимались», «шли в гору», кто в большей степени, кто в меньшей: смотря у кого на что хватало ума. Но многие и не выдерживали суровых законов дикого рынка – разорялись, так ничего и не заработав.

В такой вот неразберихе два случайно познакомившихся молодых человека и организовали свое малое предприятие. Которое, впрочем, вскоре сделалось вполне себе большим.

Как это обычно бывает, кто-то из двух обязательно должен был быть главнее, и им, естественно, стал Нехорошев. А кому-то, такому как Родзянский, приходилось оставаться на вторых ролях. И подобное распределение ролей тоже – как правило, заканчивалось одинаково. Разладом. Бывали, правда, и исключения. Но это в том случае, когда того, кто играл вторую скрипку, все устраивало.

В случае с нашим тандемом имело место, как это не покажется странным, и то и другое.

С одной стороны, Олегу не нравилось, что он всего лишь зам со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но с другой – должность эта хоть и приносила меньше денег, зато и ответственности особо не налагала.

Что до Нехорошева, то он со временем начинал понимать, что тянет лямку и за себя, и за того парня, которого это, кстати говоря, не очень-то и напрягает, но избавиться от компаньона даже не помышлял. Оставаться в одиночку в тот момент было небезопасно. Да и не совсем уж и пропащий он был, этот самый Олег. Незлобливый и улыбчивый, он мог зачастую разрулить самую крутую разборку. А такие тогда были не редкость.

Так и тянулось. Как человек Олег был неплохой. Только для делового бизнесмена этого было явно недостаточно. И, несмотря на это, вместе они проработали огромное количество лет. И каких лет! В постперестроечные времена день считался за год!

Так неужели Олег все-таки решился на месть? Неужели его смешные угрозы, высказанные в порыве случайного неконтролируемого гнева, были не просто слова? И воплотились в столь неразумные действия…

Нехорошев вдруг передумал идти в свой кабинет и, развернувшись на ходу, резко повернул в противоположную сторону.

Выходя обратно на улицу, он отчетливо понял, что работать сегодня он не будет. У него шок. Ни о чем другом он просто не может думать. Да и кто его заставит?

Обычно ему и в голову не могло прийти, не ходить на работу. Как это говорится? Движение – жизнь. У него была другая присказка. Работа – это жизнь. Он уже давно работал не для того, чтобы зарабатывать. Он работал, потому что таким был его образ жизни. Не работать для него бы значило заболеть.

Сегодня, видимо, был именно такой день.

Олег, Олег!.. Не верится… Но больше-то некому! Кто еще мог знать все его реквизиты, номера счетов, договоров и тому подобное?! В таком объеме – никто… Значит, он! А он, доверчивый идиот, даже не подумал их поменять! И все равно… Как-то не вяжется это все…

И почему сейчас? Что, для того, чтобы созреть для мести надо было ждать не один год?! Позднее зажигание, что ли?

Хотя, постой, медленно приостановившись возле машины, припомнил он, а ведь у Олега недавно были проблемы! И как он об этом раньше не сообразил?! Что-то такое говорили насчет его баснословно крупного непогашенного кредита или чего-то такого наподобие… Да, да, что-то такое было…

Ну и что? Мало ли чего не бывает в нашей-то, разудалой действительности?

Мысли путались, и чтобы окончательно не увязнуть в их тягучей консистенции, он решил поехать, наконец, к бывшему зятю. Тем более что обсудить с ним он собирался то, в чем и себе-то до конца не хотел признаваться. И чего не знала ни одна живая душа…

Он открыл машину, но сесть в нее не успел.

– Нехорошев Станислав Георгиевич? – строго прозвучало у него за спиной. Официально и казенно.

Он обернулся и увидел возле себя двух молодых людей крепкого телосложения. В форме и с грозными лицами. Они представились и предъявили удостоверения. Он не разобрал, какие именно. Один из них, не дожидаясь, когда он подтвердит или опровергнет, что это он и есть, указал ему на автомобиль полицейского вида и безапелляционно заявил:

– Попрошу вас проехать с нами.

Нехорошев на пару секунд застыл, оценивая обстановку, а потом, невозмутимо глядя перед собой и степенно вытягивая шею, потянулся за телефоном, намереваясь вызвать своего адвоката. Но в этот самый момент тот же молодой человек, что предлагал ему проехать в кутузку, ловко вывернул его ладонь, поймал на лету выскользнувшую из нее трубку и положил ее к себе в карман.

– Даже не думай, – нагло сказал он.

Нехорошев открыл было рот, чтобы выяснить, что, в конце концов, все это значит, но и этого сделать ему не удалось: не успел он и глазом моргнуть, как незваные гости вероломно скрутили его, заломив руки за спину, и силой заволокли в свой минивэн. Машина поехала, а Нехорошев даже не понял, в каком направлении: глаза ему тут же плотно затянули какой-то темной тканью.

Автомобиль его так и остался стоять возле офиса незапертым…

Напрасно Жанна ждала его звонка. Он не позвонил ни назавтра, как обещал, ни днями позднее.

Жанна терялась в догадках. Нехорошев был человеком слова. Если не сказать – маниакально ответственным. По разгильдяйским Жаниным понятиям, эта его привычка была через чур хорошей. Даже вредной. Вот зачем бы ей было переживать, что его нигде нет?

Будь он чуть менее педантичным – она бы даже не задумалась, что с ним. А так, сначала машинально обратив внимание на то, что он не позвонил, хотя обещал, затем уже совершенно осмысленно она стала звонить сама. И когда вдруг неожиданно выяснилось, что его нет ни дома, ни на работе, и что телефон его вне зоны доступа, а Ирина почему-то трубку не берет, вот тут-то Жанна всерьез обеспокоилась.

Нет, все же она была не права. Если бы он не был таким обязательным, она бы никогда и не узнала, что он пропал. Все-таки это хорошо. Теперь она, во всяком случае, всех поставит на уши. Это она умеет.

Но сколько бы она не звонила по всем известным ей адресам, поиски не дали никаких результатов.

Тогда она решилась поехать за город, к нему домой. В дом, который еще так недавно был их общим пристанищем. С момента развода она больше ни разу так и не переступала через его порог. Это было выше ее сил. Дом она очень любила. Впрочем, так же, как и его хозяина. Здесь прошли ее самые счастливые дни. Прошли… Вот именно… Теперь, два года спустя, она уверяла себя, что все еще будет хорошо. И что на Нехорошеве свет клином не сошелся. И что она еще будет счастлива как никогда. И еще… И еще… Но именно теперь, побывав замужем несколько раз подряд, она поняла, что зря себя обманывала. И зачем только она разрушила свою благополучную размеренную семейную жизнь?! Зачем рванула за борт, как обезумевшая озабоченная кошка?

Да… Переступить порог, за которым ее встретит новая хозяйка, ей будет непросто…

Однако сейчас это было не главное. Главное – найти его. Живым и здоровым…

Уже смеркалось, когда она нервно теребя себя за рукав, подрулила к до боли знакомой калитке…

Глава 10

Раздосадованный Стас как не пытался отделаться от ощущения, что с ним что-то не так, ему это категорически не удавалось.

Поздним вечером он уверенно шел по направлению к дому Саши Заварзиной и всерьез собирался взять реванш. Это был, как ему казалось, единственный способ вернуть все на круги своя.

А днем у него ничего не вышло. Ничего не удалось узнать ни у свидетельницы происшествия Мищенко, ни у экстрасенши Трещевой, ни, что совсем уж предсказуемо, у адвоката Трофимова.

Ольга Петровна Мищенко рассеянно обвела его глазами, стоя на пороге своей квартиры и, так и не пригласив войти, ясно дала понять, что ничегошеньки-то она не помнит. А что помнит, то тогда же и рассказала следователю.

С Трещевой, понятное дело, адекватного разговора не могло быть в принципе. Она молча выслушала его «глупые вопросы» и вместо того, чтобы просто на них ответить, только еще больше все запутала. Из того, что она в итоге ему сказала, он понял одно – женщина где-то не в себе. Может, она где-нибудь в астрале, может, где еще. Только ему это никак не пригодится. Потому что информативной составляющей в ее высказываниях не было никакой. Ноль.

На адвоката Трофимова он, в общем-то, и не рассчитывал. Вот и не ошибся. Глупо было надеяться, что тот выложит ему, почему собственно он взял на себя адвокатские обязанности в отношении подзащитной, на которую и дела-то еще не завели. Тем более что разглашать информацию о своем доверителе он был не обязан по закону.

Стас недоумевал. Как это теперь так стало получаться, что он ничего не мог предпринять. Не выяснить, не уточнить, не толком расспросить, не даже поговорить по душам. Ничего.

Самые простые вопросы, самые заурядные свидетели, самые банальные вещи не давались ему, словно заколдованные.

Раньше с ним такого не случалось. Раньше он мог разговорить кого угодно, и ему это ничего не стоило. А теперь что?

Он думал, сопоставлял факты и ни до чего так и не додумался. Отмазка с отпуском больше не прокатывала, а других причин он себе не припас.

Такое самоощущение ему не нравилось. С ним было непривычно и некомфортно. Такого не было на его памяти никогда. Чтобы ерзать в нерешительности или морщиться от собственной беспомощности.

В глубине души он все-таки надеялся, что это какой-то кратковременный сбой в несокрушимой программе его жизнедеятельности. И что он скоро пройдет. Но сидеть и ждать когда это случится, он не мог. Поэтому он решил сделать первое, что пришло ему в голову, а именно – выполнить работу над ошибками. И уж если самым большим проколом на настоящий момент числилась ситуация с Александрой, то с нее ему и следовало начать.

Для этого он максимально подготовился: этой-то способности у него пока что никто не отнимал. Что он сделал? Он узнал о Саше Заварзиной буквально все. Ну, или почти что все.

Узнал, например, что она не замужем. Хотя какой-то там бизнесмен имеется. Кстати говоря, который смылся за границу как раз в тот самый роковой злополучный день. Это надо взять на заметку… Стас остановился у подъезда и решил еще раз все обдумать, пока не зашел внутрь.

Еще узнал то, что, в общем-то, и так всем хорошо было известно. А именно: то, что Александра являлась владелицей и директором аудиторского агентства, которое ей подарила незабвенная Вера Игнатьевна Симакова.

Еще поинтересовался у Вани Терентьева насчет следственных действий в отношении нее.

Ваня сильно удивился, увидев его на рабочем месте, но информацией поделился: ему-то что – не жалко.

– Эта Заварзина та еще штучка, – довольный собственным открытием, значительно сказал он и приложил указательный палец ко лбу. – В этом своем агентстве она прокручивала такие делишки по оптимизации налогов, что мама не горюй! А сама смотрит на тебя невинными глазами так бесхитростно и непорочно, что ты хочешь-не хочешь, а думаешь: то ли ты и в самом деле такая простодушная, то ли только прикидываешься наивной, чтобы задурить голову, а на самом деле – самая что ни на есть махровая аферистка.

– Александра Заварзина аферистка?! – удивился Стас. – Что-то не верится… А что она насчет перевода тетушкиных денег говорит? Она это как-то объяснила?

– Говорит, не знает. Ой, не верю я ей, – выдавил из себя Иван. – Темнит, как пить дать. Ну, ничего! Пусть пока на воле погуляет. А я тем временем на нее доказательную базу соберу. А тогда увидим, чья возьмет.

– Что, все так серьезно? – не очень-то рассчитывая на ответ, сказал Стас. Но Ваню это почему-то задело.

– Да для нее же закон не писан! – живо встрепенулся он. – Однако посмотрим, как она запоет, когда я ее к стенке-то поприжму!

Стас хотел было прокомментировать сие громкое заявление, но не стал. Уж больно решительно Иван был настроен. Юмора бы не понял, пришлось бы объяснять. А ему оно надо? Когда Иван входил в раж, с ним лучше было не связываться. И Стас это прекрасно знал. Вот и не стал искушать судьбу. Как ни как, а он в отпуске!

А если без шуток, то майор Чепешев и не подозревал, что под личиной добропорядочной гражданки Заварзиной скрывается «махровая аферистка». Что за ерунда? Глядя на то, как она убивается возле почившей Симаковой или трепетно что-то доказывает непреклонной экстрасенше, такое с трудом можно было себе представить. Однако, с другой стороны, что ей мешает пренебрегать законом и при этом оставаться чувствительной и нежной? Да, интересная постановка вопроса…

Впрочем, теперь он ни в чем не был особенно уверен. Он изо всех сил старался отделаться от ощущения собственной неполноценности, и все равно по большей части думал исключительно об этом, а не о делах.

Он еще немного постоял, размышляя обо всем понемногу и как бы и ни о чем, а тем временем к дому подъехала модная Александрова машина.

Стас уже собирался открыть широкую подъездную дверь, когда до него донесся возмущенный женский голос. Он обернулся и увидел подходящую к дому Сашу Заварзину.

– Вы меня что, преследуете? – окрикивала она его, приближаясь к подъезду.

Стас поднял на нее удивленный взгляд, от неожиданности сделал непроизвольное движение вперед и остановился. А Александра, подходя ближе, эффектно запрокинула вверх темноволосую очаровательную головку и, видя, что он никак не реагирует, хотела было продолжить свое язвительное эссе.

Но тут случилось то, чего никто не мог ожидать. Над Сашей почему-то тоже приспичило пролетать, не дожидаясь более подходящего времени и места, простому обыкновенному голубю. И вот ведь как простой голубь смог спровоцировать такие сложные последствия!

Он сделал то, на что и внимания-то не обратил. Просто скинул на ходу продукты своей жизнедеятельности, и все.

А дальше происходило что-то уж совсем невообразимое.

Александра, которой небесный привет угодил прямо на нос, остолбенела от ужаса, как будто это был не простой помет простого голубя, а самая настоящая атомная бомба. Открыть рот она, разумеется, не могла, хотя и очень хотела, хотя бы для того, чтобы завопить чисто женское «А-а-а…».

А что делать дальше, в просто даже не сказать каких возмутительных для себя обстоятельствах, вообще не могла понять.

Но вот Стас, как и полагается уважающему себя мужчине в подобной неординарной ситуации, не растерялся и, недолго думая, достал из нагрудного кармана носовой платок. Он не стал церемониться, учитывая остроту момента, и, не дожидаясь, когда влипшая в историю Александра придет в себя, приблизился к ней на расстояние вытянутой руки и вытер ей нос, как если бы это была маленькая девочка. Вот и все.

На что Александра от наглого вмешательства в свое личное пространство побагровела и пришла в жуткое замешательство. Мужского поступка не оценила и вместо благодарности выдала новый пассаж: на сей счет у нее, оказывается, сложилось другое мнение.

Мало того, что от досады и обиды она не знала как себя вести, так еще и какой-то непонятный персонаж в буквальном смысле утер ей нос. Она негодовала. Ругалась, топала красивой ножкой. Потом начала размахивать руками, отмахиваться и пару раз даже угодила сумочкой Стасу по рукам.

Стас опять не понял, но пресекать это вопиющее безобразие не стал. Просто стоял и смотрел. С женщинами он не выяснял отношений по определению.

Потом наступило затишье.

Александра иссякла и выглядела нерешительной. Говорить не говорила и даже не двигалась. Но вдруг лицо у нее поплыло. Ресницы задрожали, губы задергались и она, чтобы скрыть от чужака порыв отчаяния, пока по лицу не покатились слезы, резко рванула к двери. Чепешев не раздумывая двинул за ней.

Александра вбежала в лифт, быстро нажала кнопку и до последнего гипнотизировала ее взглядом. Только бы успеть! На что лифт загорелся синей лампочкой, бесшумно погудел и неторопливо закрылся прямо у Стаса перед носом. Александра выдохнула, а Стас по привычке почесал на шестой этаж пешком.

Он оказался на месте, когда она нервно открывала дверь. Ключи не слушались, и Александра начинала паниковать. В какой-то момент они вообще выпали у нее из рук и, жалобно звянькнув о пол, распластались по кафелю.

Кафель оказался скользким, и когда Стас как порядочный человек решил помочь женщине и попытался их поднять, то не рассчитал разбега и сбил ее с ног. После чего уже ни он, ни она толком и не помнили, как общими усилиями поднялись на ноги, открыли злополучную дверь и вместо споров и раздоров оказались в постели.

Представиться по всей форме он опять не посмел…

Глава 11

Жанна не верила своим глазам.

Сначала она еще с нежеланием медленно тащилась по дворовой брусчатке, уговаривая себя ни на что не обращать внимания. Только двигаться к цели. Больше ничего. Она узнает и уйдет. Все. До остального ей нет никакого дела.

Потом, остановившись у входной стеклянной двери, она хотела было подумать, как войдет, как объяснит свое появление.

Хотя, это же и так ясно, себе под нос с раздражением прошептала она, только форс-мажорные обстоятельства могли заставить ее явиться в теперь уже чужой для нее дом и побеспокоить его обитателей. Она подбадривала себя, храбрилась, но логика не помогала: она все равно нервничала.

Потом, невольно бросив беглый взгляд на освещенное окно, она не сразу и поняла, что там что-то происходит. Что-то необычное. Не сразу, потому что собственные мысли застили ей и свет из окна, и маячащие в нем фигуры, и, что самое интересное, – их персональный состав.

Но вдруг до нее каким-то чудом все-таки дошло, что на происходящее в доме надо обратить внимание. И тогда усилием воли сбросив с себя, наконец, пелену липучих монотонных мыслей, она посмотрела в окно со всей внимательностью. И так и застыла от удивления.

В гостиной бегали друг за другом и ругались между собой как прожившие вместе сто лет супруги Ирина и начальник службы безопасности ее бывшего мужа. Жанна так растерялась, что даже не смогла вспомнить, как его зовут, хотя сама в свое время и рекомендовала его на эту должность.

Жанна смотрела в окно и медленно погружалась в какое-то странное состояние, как в омут. И при этом она вдруг поняла, что проникла на по сути частную территорию безо всякого разрешения, открыв калитку своим ключом.

Ключ был ей абсолютно без надобности. Он остался у нее от прошлой жизни случайно, просто потому, что она забыла его вернуть или выбросить и валялся не пойми где до этих самых пор. Это было вполне в ее духе. А перед тем как поехать сюда, она зачем-то про него вспомнила, быстро нашла и, не задумываясь, положила в сумочку. Это получилось само собой. И только теперь ей подумалось, что ее могут в чем-нибудь обвинить. Не понятно в чем, но видимо в чем-то нехорошем.