Текст книги "Чепешев-супермен"

В поселок она попала без проблем. Шлагбаум перед ней открыли, как ни в чем не бывало. А вот здесь, в усадьбе, она, по всей видимости, вне закона.

Как так вышло, что эти аргументы оказались единственными для того, чтобы спешно выскочить за ворота, сесть в машину и не соло на хлебавши поехать обратно домой, она и сама не поняла. И только оказавшись на трассе, ведущей в город, она съехала на обочину, остановила машину и с грустью призадумалась.

Такого от себя она не ожидала. Сбежала, даже не попытавшись сделать то, для чего, собственно, и приезжала. И чего испугалась?

Или не испугалась? Да вроде нет. Тогда что? Что заставило ее выбежать со двора на улицу, опасаясь быть замеченной? Может, это интуиция подсказала ей не идти напролом, а сначала проанализировать увиденное?

Точно! Так и есть. Чего бы она добилась, зайдя в дом? Спугнула бы голубков, только и всего. А так, по крайней мере, она теперь в курсе, что к чему и может это использовать. Только что использовать и как? Ведь об исчезновении Нехорошева она практически так ничего и не узнала.

Да… Это что же получается? Пока муж в отъезде (на что Жанна искренне надеялась) его жена Ирина развлекается с человеком из его же окружения?! И ни с кем-нибудь, а с тем, кто обладает всей полнотой информации… Это не может быть простым совпадением. И вот еще вопрос: чего это они так разнервничались? Разбегались, разругались? Может, исчезновение Станислава – это их рук дело и есть?

Ну ничего себе! Надо срочно что-то решать. Что-то решать…

Жанна тут же стала судорожно соображать, что ей делать дальше, но вместо того, чтобы что-то предпринять, чувствовала во всем своем теле один только ступор. Ничего на ум ей не приходило, и тогда она решила посоветоваться с кем-нибудь еще. Но с кем?

И как только в голове у нее возник этот вопрос, тут же всплыло и имя: «Как это с кем? – возмущенно широко округлила она глаза и разозлилась своей незадачливости. – Со Стасом, конечно! Да и с Аленой тоже надо поговорить».

И как это о ней она сразу не подумала! Так ведь надеялась – пронесет…

Она позвонила Стасу, но он почему-то не отвечал. Нервы начинали сдавать. Жанна вскинула руки вверх, потом со всей силы ударила ими о руль и с возмущением, на какое в этот момент только была способна, выругалась нецензурно.

Все как провалились, с раздражением пробормотала она и посмотрела в окно.

По обе стороны освещенной трассы уже совсем стемнело, и Жанна, мало-помалу приходя в себя и не видя другого выхода, включила зажигание, резко дала газу и с нелегким сердцем поехала к дочери…

В полумраке подвала катастрофически не хватало свежего воздуха, было сыро, жутковато и смурно. Пахло задохшимися мышами, какими-то сушеными травами и еще почему-то квашеной капустой. Нехорошев долго думал, на что похож вот этот кислый запах: то ли это непонятная прокисшая закваска, то ли тухлые грибы, то ли еще что. Такими «высокими материями» он не оперировал очень давно. Да и вообще, приходилось ли ему когда-нибудь задумываться над столь приземленными вещами, он не помнил. А здесь он находился третий день и пока не сбился со счета (а он начал подозревать, что вскоре непременно собьется), стал делать зарубки на деревянном табурете, на котором большую часть времени и сидел.

В подвале кроме табурета и сколоченной из досок лежанки больше ничего не было. Под самым потолком светилось маленькое одинокое окно тусклым светом и, сидя на табурете, Нехорошев угрюмо наблюдал, как в нем неустанно шагают чьи-то ноги. За это время он пересмотрел такое количество обуви, что от нечего делать даже пробовал ее градировать по размерам, моделям и гендерным признакам.

Еще немного, и я начну их считать, с горечью подумал он и невесело припомнил, что тяга к систематизации – его вторая натура.

Когда сидеть на «стуле» надоедало, он ложился на жесткую «кровать» и медленно уходил в себя.

Шаги за дверью ненадолго отрывали его от мрачных мыслей, но только на короткое время. Шаги приходили вместе с едой, и других он уже не ждал. А первые два дня он еще настойчиво пытался узнать у коренастого мужика в балаклаве где он и чего от него хотят. На что тот неизменно отвечал: «Я не уполномочен» и невозмутимо продолжал «выполнять свои обязанности».

Очень скоро Нехорошеву стало ясно, что дело это абсолютно бессмысленное, и теперь он только ел молча, усевшись на топчан, и даже не смотрел в сторону немногословного бесчувственного больше похожего на робота стража. Табурет в этом случае служил чем-то наподобие стола, полностью вся посуда на него не помещалась и поэтому неуполномоченному приходилось заходить по нескольку раз. И тогда Нехорошев все же скользил по нему взглядом. Безучастно и уныло. А мужик, казалось, не обращая на это внимания, все же иногда покрякивал, как если бы усовестившись, извинялся перед кем-нибудь из своих знакомых.

Еда была явно из ресторана, и, думая об этом, Нехорошев снова и снова возвращался к теме своего бывшего партнера. Казалось, ресторанная еда указывала вроде бы на Олега. Но полной уверенности в том, что это он причастен к его заточению, почему-то теперь у него не было. Теперь он не мог понять, с чего вообще он решил, что поступившие на его счет деньги – это плата за то, чтобы его скомпрометировать. Что-то до сих пор он не слышал не про один такой случай, чтобы компрометировали подобным образом. Видно, на тот момент его так переклинило, что он уже рад был первой, пришедшей в голову гипотезе, которая, к тому же, ничего и не объясняла.

Впрочем, в момент настоящий, когда ситуация коренным образом изменилась, эти его домыслы вообще перестали иметь всякое значения. Теперь его голова была занята совсем другими вещами.

Двое суток напролет Нехорошев силился понять, кто и зачем его похитил. Лежа на топчане и уставившись в потолок немигающими глазами, он выдвигал одну версию за другой, строил догадки, вспоминал все, что в последнее время с ним происходило вплоть до мельчайших подробностей, но ни до чего так и не додумался. На его взгляд, в этом его похищении не было ни смысла, ни мотива, ни какой бы то ни было необходимости.

Когда ждать что его ждет, ему окончательно надоело, он вконец расслабился и впал в сон. Нервное истощение в этом ему существенно помогло. Но слишком долго спать он почему-то тоже не смог. А когда проснулся, то сразу вспомнил о Жанне.

Вспомнил то, что как раз накануне он обещал ей перезвонить. И тогда в нем поселилась надежда.

Нехорошев знал, что Жанна обязательно захочет выяснить, почему он не позвонил. И это, зная Жанну, вселяло в него уверенность в том, что она непременно добьется своего. Тут же вспомнилось, что он оставил незакрытой машину на офисной стоянке, что также, на его взгляд, со всей определенностью наводило на мысль, что он исчез не по своей воле.

Служба безопасности в его конторе супермощная, это он тоже прекрасно знал, а ее начальник Звенигоров, так вообще всю жизнь прослужил в спецслужбах. Так что сложить дважды два им не составит никакого труда.

По своей многолетней привычке, проанализировав только что сконструированный алгоритм, Нехорошев обнаружил, что в цепочке его логических рассуждений два человека – Жанна и Звенигоров, оказались в одном ряду. А по его представлениям, тоже сложившимся в ходе многотрудных умственных упражнений, что-то в данном случае их обязательно должно было связывать. И он таки припомнил что.

До того, как Звенигоров вышел на пенсию и поступил к нему на службу, он не был с ним лично знаком. И при приеме его на работу на руках имел только его резюме, да и то – не резюме, а одно название. Что тот мог в нем указать, учитывая, в каком ведомстве он служил? Да ничего. Из своих источников Нехорошев узнал о кандидате на ответственную должность несколько больше, но и этого тоже было явно недостаточно. И тогда он по привычке обратился к Жанне за советом. Иногда он прибегал к помощи ее интуиции в порядке исключения. Уж, из каких соображений она исходила, когда давала ему ответ, он не помнит, только получив от нее добро, Нехорошев принял окончательное решение и зачислил новоиспеченного начальника службы безопасности в свой штат.

Да, что не говори, а системность пронизывает в нашей жизни буквально все, философски заметил себе Нехорошев и нехотя повернулся на другой бок. Вот и Жанну он сумел систематизировать. Получилось нелепо, если не сказать абсурдно. А ему и невдомек. Ведь поставив этих двоих в одну связку, он обретал надежду на благополучный исход своего ничуть не менее абсурдного похищения. И ему уже даже начинало казаться, что еще вот-вот, что-то такое произойдет – и все закончится, как кошмарный сон.

Нехорошев закрыл глаза и сразу снова уснул, как будто поверив в свои аналитические прогнозы. Ему тут же приснилось, что он на свободе. И что все как всегда. И что вообще все хорошо-хорошо…

Это во сне. А на самом деле до этого было еще слишком далеко…

Глава 12

Стас проснулся от непонятного шума. Открыл глаза и увидел вокруг себя незнакомую обстановку. Чтобы врубиться, где он, ему понадобилось секунды три. И когда он живо припомнил, как сюда попал, и что с ним происходило, то впервые за последние несколько дней подумал, что все не так уж и плохо.

Оказывается, свои основные дарования он все-таки не растерял. Это внушало оптимизм. Да он и так чувствовал во всех своих членах необычайный прилив сил и поразительное самообладание.

По своей неизменной привычке иронично заметив, что не все члены способны иметь самообладание, он, впрочем, тут же об этом забыл и, вытянув нос по направлению к сногсшибательному кофейному аромату, вдруг понял, что непонятный шум – это звук от какой-то новомодной неведомой ему кофемолки.

Вообще, кроме ощущений собственно внутри себя, еще что-то такое крайне приятное чувствовалось и снаружи. Как это говорится? А, – вот! Тактильное.

Машинально оглядевшись вокруг и похлопав руками по теплой постели, Стас без труда догадался, откуда такие ощущения.

Как выяснилось, возлежал он на утопающе-мягких подушках. Которые были одеты в шелковые наволочки нежных пастельных тонов, и исходил от них тонкий терпкий аромат. Такие запахи Стас уважал. За благородную ненавязчивость и по-особому комфортный букет. Он и парфюм всегда подбирал из подобных соображений – горьковатый, без сладких оттенков.

Простыни и покрывала были из той же ткани, что и наволочки и своей шелковой поверхностью также приятно холодили тело.

Все это, естественно, находилось на кровати, которая также была чрезвычайно удобной и благодаря свойствам своей конструкции буквально повторяла каждый туловищный изгиб. В итоге телесное расслабление доходило до такой степени, что Стас чувствовал себя сыром в масле.

Это было ему по душе. Стас любил все качественное и комфортное. Хотя, с другой стороны, особенно по этому поводу не загружался. Ведь он был супермен, а такие люди не зацикливаются на мелочах.

Так-так-так! И чего это я опять завелся, нехотя подумал он. Только-только решил, что все в порядке, и снова здорова?! На ровном месте и безо всякого повода?! Он состроил недовольную гримасу, поджал губы и продолжил самобичевание. Звучало в его голове это так: «Хватит уже заморачиваться со своей супер-пупер озабоченностью! В конце концов, пусть все идет, как идет. Иначе, и правда, придется менять профессию. И с чего это вообще пошло? Сделал пару ошибок, и уже решил, что все пропало? Или и вправду на полном серьезе уверовал в свою непогрешимую исключительность?! Ну и кто ты после этого?!»

Стас громко вздохнул и немного поугомонившись решил, что вместо того, чтобы давать себе труд напрягаться, попробует, в кои-то веки оказавшись на заслуженном отдыхе, обойтись простыми человеческими радостями, не отягощенными никакими сверхспособностями. А работа и связанные с ней проблемы, пусть и личного нелицеприятного свойства, подождут. Ему, конечно, неприятно и непривычно выступать в роли лузера, но он пересилит себя и постарается максимально не обращать на это внимания. Время все расставит по своим местам. Он в это верит. И вообще все будет очень даже хорошо. Как всегда. По-другому просто не может быть. Да…

Вдруг в коридоре послышались легкие шаги, и Стас, непроизвольно разулыбавшись, приготовился к тому, чтобы встретиться лицом к лицу со своей новой знакомой. Его никчемные навязчивые размышления враз испарились, а новых не образовалось. Он так и остался – с улыбкой на лице без единой мысли.

Александра между тем приоткрыла дверь, протянула за собой кухонную тележку и, кокетливо забрав за ухо непокорную прядь, запросто посмотрела на него в упор.

– Доброе утро, Станислав Георгиевич-младший! – насмешливо сказала она. Стас кивнул, а она поставила перед ним поднос с нарядными кофейными чашечками и бесцеремонно спросила. – А ты кто?

Кофейные пары так били в нос, что Стас не устоял перед искушением и, пропустив мимо ушей бестактный и, в то же время, деликатный вопрос, первым делом отхлебнул волшебного напитка. Александра игриво, с пониманием закивала, но все равно смотрела на него выжидающе.

Он мимоходом скользнул по ней взглядом и, на самом деле не догадываясь, чего она от него ждет, продолжал молчать. На что Александра насупила брови, сделала серьезное лицо и только после этого, восстановив на слух слово за словом, все равно что нанизав одну бусинку за другой, он уяснил, казалось уже потерянный, смысл ее вопроса. Опять, что ли, торможу, невольно подумал он и собрался, наконец, с мыслями.

– Я – очень важный человек, – шутливо сказал он. – Но для вас, Сашенька, могу быть просто Стасом.

Александра недоверчиво пожала плечами, покачала головой в разные стороны и сказала:

– Ну что ж, очень важный человек, давайте пить кофе, – потом помедлила и гордо уточнила. – Ты такого не пробовал. Нравится?

– Очень, – ответил Стас, не отрываясь от чашки и тоже осведомился. – Наверное, из самой Бразилии? Хм… И прямо ко мне в постель…

– Ну, постель, положим, моя, – парировала Александра. – А кофе действительно бразильский. Только приготовлен по моей собственной методе.

– Это заметно, – все еще упиваясь обалденным вкусом, сказал Стас.

Александра смотрела на него с подозрением, как будто хотела что-то спросить и не решалась. А Стас, допивая чашечку, запросил еще. Довольная ухмылка так и вспыхнула на ее лице, она подлила ему кофе, пододвинула крекеты и все-таки сказала:

– Все это очень странно.

– Что странно? – не понял Стас.

– А то… То, что от себя я такого никак не ожидала, – она помялась, засмущавшись, и закрыла лицо руками. – Такое со мной в первый раз… Чтобы с улицы – и в кровать. Ведь у меня, вообще-то, жених есть…

Стас чуть было не поперхнулся, с силой сделал очередной глоток, и, дождавшись, когда она закончит свою длинную и сбивчивую речь, недоуменно потупил взгляд, не зная, что на это ответить.

По правде сказать, в подобных случаях он ничего и не говорил. Вспоминал классика: мол, можно только указать – и пройти мимо.

С другой стороны, в данном конкретном случае, учитывая накопившиеся с обеих сторон вопросы, вроде бы можно было бы и объясниться. Он только открыл рот, чтобы как-то это прокомментировать, как вдруг в прихожей раздался подозрительно резкий звук. Как будто от открывающейся двери.

Александра не раздумывая сорвалась с места и помчалась в прихожую. Стас тоже хотел было рвануть, но замешкал. Все-таки для начала надо было одеть на себя хотя бы трусы. Он стал их искать и одновременно прислушиваться, что там происходит, за дверью.

В прихожей раздались громкие голоса, слышно было, как немного погодя Александра очень развозмущалась, и уж тут Станислав Георгиевич-младший, всерьез всполошившись, второпях спотыкаясь и на ходу натягивая на себя штаны, заспешил ей на помощь.

Когда он открыл дверь и оказался в коридоре, обстановка, казалось, каким-то образом устаканилась. По квартире шастал мужик в униформе управляющей компании, вроде как проверял систему отопления, а второй разговаривал с Александрой в кухне. То спокойно, а то опять переходя на повышенные тона. Такое поведение показалось Стасу неестественным. Как будто тот специально подзуживал ее, чтобы отвлечь от напарника.

Стас заглянул в гостиную, намереваясь удостовериться, что представитель жилконторы таковым и является и все делает правильно, то есть в пределах своих полномочий, но в этот момент мужик этот, по-видимому, услышав, что в квартире кроме хозяйки еще кто-то есть, выскочил оттуда как ошпаренный.

На ходу бросив тому, что в кухне: «Зяма, атас!» и энергично замахав ему рукой, мол, пошли отсюда, он стремительно побежал ко входной двери, выбежал на площадку и, сбежав вниз по лестнице, сразу исчез. Оставив после себя только шлейф гулкого топотания. А вот разговорчивый Зяма к такому повороту оказался явно не готов. Он захлопал глазами, закрутил головой в разные стороны и на какое-то мгновение еще «завис». Впрочем, потом и он тоже вмиг испарился, не заботясь о приличиях. Глупо было бы надеяться, что когда и хозяйка въедет в ситуацию, то не захочет ему в этом воспрепятствовать. Тем более что оказывается она еще и не одна. В общем, он последовал за подельником, не дожидаясь ничего такого.

Все это произошло в какие-то секунды, так что Стас не успел даже ничего сообразить. Опять. В который раз. И это вместо того чтобы реабилитироваться!

Он так расстроился из-за этого (что, кстати, для него было совершенно несвойственно), что не мог больше ни о чем думать, кроме как о том, что назойливый сюжет вконец заело. Из кухни к нему подскочила распаленная Александра, а он, витая в своих мыслях, не спешил на нее отреагировать. Хотя реагировать было на что.

Александра была похожа на разъяренную кошку и только что не вцеплялась ему в глаза. И в чем только его не обвиняла. И в том, что он специально все подстроил, и в том, что все они заодно, и в том, что он чуть ли не агент иностранной разведки. И так далее и тому подобное. Но вот стоять на ногах ей почему-то вдруг неожиданно надоело, и она, не сбавляя риторических оборотов, без колебаний рухнула на стоящий рядом диван.

Станислав, казалось, отстраненно, если не сказать – безразлично, смотревший на Александру, вдруг совершенно осознанно у нее спросил:

– А чего ты сидишь? – и следом, повернув голову к двери, скомандовал в приказном порядке. – Быстро иди, проверь, не пропало ли что.

Александра, в первую минуту еще продолжавшая тянуть свою песню, потом вдруг сразу все поняла. Она быстро вскочила на ноги и кинулась в ту комнату, где орудовал незваный гость. Затем проверила там шкафы и полки и с лицом «опасения подтвердились» вернулась назад.

– Завещание пропало, – упавшим голосом сказала она.

Стас поднял на нее изумленные глаза, и она на удивление просто все ему объяснила, буквально в двух словах:

– Недавно скончалась моя тетушка, – с болью в голосе сказала она, – и оставила мне целое состояние. И вот… – тут она вдруг смолкла и обессиленно развела руками.

А Стас так и обалдел:

– Подожди, подожди… – напористо сказал он. – Скажи, а как эти двое проникли в квартиру? Ты их впустила?

– Нет, конечно! Я вышла, а они в коридоре…

– И что ты?

– Ничего. Они сказали, что я топлю соседей, вот они и вскрыли квартиру…

– Понятно… – Стас поразмыслил и снова спросил. – А тебе они никого не напомнили?

– Напо-о-мнили… – протянула она. Внезапно голос у Александры дрогнул, она будто прозрела, потом вдруг обмякла и поменялась в лице. – Это все из-за униформы… Точно! И еще очки нацепили. А может, и усы наклеили…

Стас понимающе закивал и слегка приобнял ее:

– Ясно, ясно… Значит, те же самые…– сочувственно сказал он. – А как ты думаешь, если они следили за квартирой, то почему не дождались, пока ты уйдешь?

Александра напрягла свою хорошенькую головку, как будто силясь что-то понять, а затем с удивлением посмотрела на него и неуверенно предположила:

– Так они меня за подругу приняли… Наверное…

– Что за подругу?

– За мою подругу, Надю. Она мне с утра позвонила, заплаканная вся, сказала, что у нее что-то там такое стряслось… Не помню… Попросила ключи от машины. Я и дала.

– Понятно. Думали, что квартира пуста…

Александра смотрела на Стаса немигающими глазами и все больше и больше грустнела, как будто осознала что-то очень неприятное. Прямо как тогда в кафе. Потом глаза ее понемногу стали наполняться слезами, она положила голову на руки и обреченно произнесла:

– Это я во всем виновата… Это я… Я одна… Бедная моя тетушка…

Стас пытался ее утешить, спросить, в чем, собственно, дело. Но Александра только тихо плакала и больше не открыла ему никаких своих тайн…

Глава 13

Звонила Жанна. Много раз. И чего такого могло произойти, чтобы она так упорно добивалась, чтобы он взял трубку? Стас недоумевал. Он увидел пропущенные звонки только когда приехал домой и включил телефон. Еще и рассеянность! Нет, никогда в жизни он не был рассеянным. Чтобы телефон молчал почти сутки – это выше его понимания. Да что это такое, в конце концов?!

Сразу полились рекой уже знакомые ему афоризмы, но тут он осекся и подумал о Жанне. Ведь она, по всей видимости, до сих пор ждет его звонка.

Отношения с Жанной, так же как и с бывшей женой, у него были прекрасные. Он никогда не воспринимал ее как тещу. Для этого, на его взгляд, она была слишком молода. Возможно, он ошибался, только Жанна всячески приветствовала такой подход. Ей нравилось выглядеть в глазах зятя привлекательной и умной. Она даже настаивала, чтобы он обращался к ней исключительно по имени и на «ты», без церемоний.

Стас набрал ее номер, но теперь она была вне зоны доступа. Вот незадача. Ладно, он позже перезвонит.

Чтобы в очередной раз не развивать запретную тему и не заниматься самоедством Стас наскоро переоделся и пошел за компьютер. Пока он не забыл, надо было, не откладывая в долгий ящик, пополнить свои знания относительно некоторых обстоятельств дела. Надеюсь, читать-то я еще не разучился, иронично подумал он. А то, кто знает, может, еще и с этим не повезет.

Воронка самокритики опять начинала затягивать, и чтобы не поддаваться на провокации, которые теперь все больше казались сродни навязчивой идее, он по-быстрому уселся за монитор.

Зяма, Зяма… Где-то он уже слышал эту то ли кличку, то ли имя. В прежние времена для того, чтобы вспомнить такую малость, никакой компьютер ему бы не понадобился …

«Нет, ну ты посмотри! Одно и то же, одно и то же! Снова долодом! Я теперь что, не вылезу из этой трясины?! – Стас хлопнул ладонью о стол и подвел черту. – Так, все! Больше никакого критиканства! Надоело!»

Компьютер между тем выдал по его запросу полное отсутствие информации, и Стас машинально набрал Симакову.

Вот уж здесь сведений было хоть отбавляй.

И про ее миллионы, и про буржуйские замашки, и про детдомовскую благотворительность… А вот этого я не знал… В одной из статей, стоящей как-то особняком, автор изложил свою версию Симаковских чудачеств. По его словам, она была очень закрытым и одиноким человеком. Что, по его мнению, многое объясняло. Ту же благотворительность, например. Или вот. Дефицит общения.

Так-так-так! Теперь мне понятна кажущаяся бессмысленной идея насчет проживания в многоквартирном доме. Все-таки я был прав. Была у нее причина довольствоваться всего лишь квартирой. В большом доме – людей больше.

Ага, вот еще… Мало кто знает, пишет автор, но некоторые этим умело пользовались. Втирались в доверие, а потом выкачивали из сердобольной старушки, столько денег, сколько влезет. И не обязательно граждане. Те, кто попроворней, даже фонды для этого создавали. Как «Славное детство», например.

«Славное детство», значит? Хорошо. Надо будет его обязательно «пробить».

Незаметно Стас подошел к концу статьи и только тут обратил внимание на аннотацию. Автором значился Вассерман!

Вот сволочь! Ни слова, ни полслова не сказал! А мог бы и просветить, между прочим. А, нет. Статья свежая. Значит, когда он поедал мои макароны, ее еще в природе не было.

Стас прикинул, в каком направлении движется Валерка, и пришел к выводу, что копает он под нахлебников. Судя по статье, других версий у него не было. Хотя, с другой стороны, кто его знает, усомнился Стас: у Вассермана в мудреном шествии его мыслей никогда не было никакой последовательности, особенно когда он «брал след». Так что, какие там у него козыри в рукаве, история умалчивает.

Опять же, у Валерки хоть одна версия, да имеется, а у него самого еще и конь не валялся.

Зазвонил телефон, и Стас взял трубку.

– Алле, Стасик! – разгоряченно прокричала Аленка. – Папа пропал. Приезжай скорей, а то я не знаю, чем это все закончится.

– Как так пропал? Когда?

– Стас, давай не по телефону. К тому же, я не соображаю ничего. Давай быстрей. Жду…

Аленка отключилась, а Стас какое-то время еще так и сидел, с пикающей трубкой в руке. Постепенно к нему стало возвращаться самообладание, но даже будучи под впечатлением от оглушительного известия (а может, как раз вопреки этому), он категорически отказывался в него верить.

Пропал Нехорошев. И как в такое поверить? Несокрушимый, основательный, сверхнадежный и гениально просчитанный по всем статьям. Такого просто не могло быть. Это ошибка какая-то. Вот, сейчас я поеду, и все выяснится. Стас и сам не заметил, как собрался, вышел из квартиры и уже сидел за рулем. Как на автомате он завел машину и поехал. И хотя он чувствовал себя почти что парализованным, дорога до Аленкиного дома тоже показалась ему незаметной.

Алена толком ничего не знала и чтобы не тратить время зря он успокоил ее как мог и, оставив ее на попечение дочери, прямиком направился в комитет.

– Вань, у меня тесть пропал, – с порога заявил он почему-то не удивившемуся Терентьеву. – Позвони в отдел, пусть оформят. Родным, как ты понимаешь, не до того.

– А родным беспокоиться не придется, – хмуро отозвался Иван, – я оформил уже.

– Что? – не понял Стас. – То есть?

– А то и есть, – мотнул головой Терентьев. – В розыске он. По подозрению в причастности к убийству небезызвестной тебе Симаковой. Вот так.

– Не понял… Это что, шутка такая? – озадачился Стас.

– К сожалению, нет. Поступило сообщение, что он получил через аффилированные фирмы убитой крупную сумму денег. Деньги обналичены, а сам Нехорошев пропал. Или скрылся… Теперь понимаешь?

– Кто сообщил? – выпалил Станислав Георгиевич.

– Неизвестно. Сигнал поступил на сайт комитета с неустановленного адреса. Зарегистрированного сам знаешь где.

– Только этого не хватало! – раздосадовал Стас. – Иван, ну ты же понимаешь, что такого просто не может быть.

– Разберемся, – обыденно сказал тот. – Найти его для начала надо. Ты-то сам имеешь что сообщить?

Стас отрицательно замотал головой. Потом опустился на стул перед Ивановым рабочим столом и стал мучительно соображать.

– А обстоятельства уточнили? – спросил он.

– Более-менее, – сморщился Иван. – Не явился на работу, хотя машина в офисном гараже в целости и сохранности. Жена говорит, последний раз его видела, когда он уходил именно на работу. И все было как всегда.

– А почему она не заявила? Сразу, в этот же день? – ухватился он за мысль как за версию.

– Думала, в командировке. Обычно, он не ставил ее в известность о таких мелочах…

– Ну да… – Стас помялся и снова спросил. – А с Заварзиной что, есть новости?

– Счета проверяем, пока тщетно…

– Да, не густо, – Стас поднялся со стула и направился к выходу. – Ну, ты дай мне знать, если что… Я дальше искать пойду. Что-то у меня неспокойно на душе…

– Понимаю, – сочувственно закивал Иван. – Я в курсах насчет ваших теплых отношений… Не сомневайся: чуть что, сразу отзвонюсь…

Стас вышел от Терентьева и помчался по коридору. Безо всякого понимания куда. Остановившись на крыльце и машинально оглядевшись по сторонам, он стал думать, куда податься. Воронина он напряг по телефону. Поэтому к нему ехать не стоило: сам перезвонит, если что. В комитете тоже вроде все выяснил. Оставалось ждать. Вот только на работу к тестю заедет, и еще с Жанной и Ириной поговорит. А там видно будет…

Стас набрал Жанну, но она по-прежнему не отвечала.

И вдруг он отчетливо понял, что как следователь он только что допустил, как минимум, нарушение профессиональной этики. Не сообщил насчет украденного завещания. И это нельзя было списать на взвинченность из-за тестя или на то, что Александра категорически отказалась вызывать полицию. Он именно не хотел информировать об этом коллегу.

Да… Вот он уже и факты по делу утаивает… Да нет… Это так… Стас покрутился на крылечном пятачке и поплелся к машине. Где, уже сидя за рулем, попытался убедить себя в том, что пока вообще говорить еще не о чем… Ишь, чего придумал!.. Утаивает! Он сначала сам все выяснит, а тогда и доложит. Именно. Так вернее будет…

Он включил зажигание, мотор завелся и, своим рычанием заверив его в том, что все он сделал правильно, плавно понес его дальше…

Глава 14

Юрий Петрович радовался как ребенок и вокруг него, казалось, светилось во все стороны такое же странное солнце. Совсем не по-детски. Как торжество грандиозного замысла. Как воплощение смысла. Такое же запретное, величественное и непростое.

Вообще-то смысл больше походил на умысел, а в роли возвышенного выступала совсем уж откровенно приземленная бумажка.

Но Юрия Петровича это ничуть не смущало. Он то поглаживал ее, то прижимал к себе словно бесценного адаманта, а то поднимал над головой и кружил, после чего снова укладывал перед собой на стол, и все смотрел и смотрел на нее, любуясь и гладя по ее лощеной поверхности.

При этом был он абсолютно счастлив, как человек, у которого сбылись все мечты и которому в этой жизни не нужно больше ни о чем беспокоиться. Еще бы! Ведь милое его сердцу завещание находилось теперь в его руках.

Появление полицейских накануне было совсем не страшным, как он поначалу это воспринял, а даже наоборот. Полезным.

Стражи порядка проверяли мошеннические схемы с использованием чужих паспортов, и сами того не желая навели его на мысль о переодевании. Так и возникла мысль переодеть горе-воров в работников коммунальных служб. Это был самый верный и проверенный способ заделаться невидимыми. Или незапоминающимися.

Этот трюк ему был прекрасно известен, но почему-то раньше, в том момент, когда ему это было так необходимо, он его даже не вспомнил. Перенервничал, наверное.

Зато теперь все у него было по-другому. И никто ему больше не мог помешать. Вот сейчас он немного потешит себя ощущением легкой эйфории, а тогда и приступит собственно к процедуре вступления в наследство. Но это потом. А сейчас он даже думать не хочет ни о каких напрягах и пустяках. У него восторг. И он ни для кого и ни для чего недоступен…

Если бы он только знал, что успех его рискованного мероприятия напрямую зависел от абсолютно незнакомой ему женщины…