Текст книги "Бывших не бывает"

Глава 8

На арену. Он сказал – идем на арену.

Мы уже шли, а я все не могла поверить в то, что Олаф действительно собрался со мной драться. Уверена, он не раз и даже не два смотрел то ночное видео и наверняка оценил уровень моего мастерства. Я, конечно, не старалась выложиться на все сто, но даже этого хватило бы настоящему профессионалу, чтобы понять, что со мной связываться опасно.

Так кто же он? Профи или безумец?

Интрига росла, мы уже спустились вниз, и Олаф, пройдя мимо распределительного щитка, щелкнул несколько тумблеров, тем самым освещая непосредственно арену. Небрежно отбросил на кресло, стоящее в первом ряду, пиджак, затем так же небрежно снял рубашку, которая повторила судьбу пиджака, а поверх них легли мобильник и ключи. Следом викинг разулся и даже снял носки, чем вызвал мое откровенное недоумение. Я уже ждала, что он начнет снимать и брюки (а вдруг?), но Олаф поймал мой озадаченный взгляд, игриво подмигнул и, оттянув один из канатов вниз, красуясь, запрыгнул на арену.

– Присоединяешься или признаешь техническое поражение? – не скрывая насмешки, поинтересовался Олаф, играя мышцами плеч и разминая шею. – Не бойся, я женщин не бью.

– Тогда как собираешься победить?

– Увидишь, – последовал загадочный ответ, и мне протянули руку, предлагая все-таки присоединиться.

Что ж… Хотя бы найдется официальный повод сломать ему челюсть. Просто так бить как-то уже неловко. Приняв решение найти ответ хотя бы на вопрос об умении викинга постоять за себя в настоящем бою, я тоже выложила мобильник, отстегнула ножны и поднялась на арену по ступенькам. Живот втянуть, грудь вперед, походка от бедра, таинственная улыбка – мне тоже есть чем удивить и отвлечь тебя, хомушка.

Туфли я, кстати, снимать не стала, решив не слишком усердствовать в избиении соперника. Они хоть как-то помогут мне сдерживаться, если я вдруг вновь забудусь и начну бить в полную силу. Что вряд ли, но подстраховаться лишним не будет.

Никогда раньше я не сражалась на арене и поэтому начала с небольшого променада, приноравливаясь к едва уловимо пружинящему настилу и габаритам предстоящего поля боя. Света софитов, подвешенных непосредственно над ареной, хватало, чтобы рассмотреть каждый нюанс, так что я не беспокоилась за итог боя. Разве что о том, какого лекаря потом рекомендовать Олафу. Был у меня номерок одной ведуньи, специализирующейся как раз на переломах… Заодно впервые рассмотрела амулет, висящий у него на шее: им оказался трикселион, заключенный в солнце, – символ абсолютного бытия и знак того, что владелец всегда добивается поставленной цели. Хм…

– Так и будешь прохаживаться? – тем временем насмешливо поинтересовался Олаф, даже не думая нападать первым. – Нет, мне, конечно, приятно, что ты хочешь признать поражение, даже не попробовав…

– Ты слишком хорошо обо мне думаешь, – цыкнула я и сделала пробный выпад, метя Олафу в грудь.

Увернулся. Неплохо.

Следующие минут пять я раз за разом проверяла реакцию Олафа, потихоньку разминаясь и фиксируя скорость его реакции. И она, к моему изумлению, была превосходной.

Вот только и я еще всерьез за него не взялась!

Сам он, кстати, так и не провел ни одной атаки, предпочитая пока лишь ставить блоки и уворачиваться, усмехаясь, когда все мои попытки причинить ему боль не увенчались успехом. Раздражения не было, скорее, росло недоумение, щедро сдобренное азартом и желанием выяснить весь спектр возможностей соперника. Олаф действительно двигался профессионально, ускоряясь следом за мной, и вскоре я била уже в полную силу, не беспокоясь за его жизнь. Некоторые мои удары достигали цели, но едва ли сотая их часть. Раз я проехалась шпилькой по его ребрам, оставляя кровоточащую царапину, а другой – снова шпилькой, но уже по голени. Весьма болезненный удар, кстати, но по лицу Олафа невозможно было понять – почувствовал ли он его вообще.

Он просто странно улыбался и словно специально провоцировал меня действовать жестче и бить уже не на пробу, а всерьез.

Ударила кулаком по ребрам, вкладывая почти всю свою силу и чувствуя, как ломаются кости, но Олаф разве что слегка пошатнулся и насмешливо пророкотал:

– И это все, что ты можешь, кисуля? Да тебя размажут по арене в твой первый же выход. Ну же! Покажи, что умеешь на самом деле!

А вот это уже разозлило. Мало ему сломанного ребра? А оно точно сломано, я слышала!

Ну держись!

– Я же говорила, что они пойдут на арену! – отхлебнув джина, усмехнулась Виктория и подставила ладонь под выигрыш.

Трое мужчин один за другим вложили в девичью руку купюры немалого достоинства, предпочитая при этом действовать как можно тише, и заняли места на самом верху непосредственно у выхода. Спускаться ниже было рискованно по многим причинам, причем на первом месте стояла опасность попасть под тяжелую руку Олафа. Немногие могли похвастать воспоминаниями о тех временах, когда Олаф был таким же, как они, но ни один из них больше не жалел, что те времена прошли.

Противником нынешний хозяин клуба был крайне опасным.

– Жалко девчонку, – поморщился Юрий по прозвищу Бизон, не отрывая взгляда от арены, где уже шел настоящий бой.

Правда, пока била только Айя, но…

– Спорим еще на штукарь, что Олаф проиграет? – азартно предложила Виктория после того, как отфыркалась. – Ну или не проиграет, но и не выиграет.

– С тобой спорить – последнее дело, – проворчал Василий по прозвищу Колун. – Я столько не зарабатываю. Почему ты в ней так уверена? Сама же говорила – познакомились только вчера.

– Познакомились, – согласно кивнула Вики и расплылась в довольной улыбке, когда Айя провела очередной удачный прием и Олаф пошатнулся. – Хорошо познакомились, поэтому и уверена. А еще мне кажется, нам пора, потому что сейчас они будут драться в полную силу, и если Олли ей проиграет, то свидетели этого позора долго не проживут. Ну как? Кто со мной, а кто остается?

Не остался никто.

Никто не хотел вновь выйти на арену с тем, кто в свое время отзывался на прозвище Берсерк…

Меня уже начинало раздражать бездействие Олафа. Он лишь блокировал и уворачивался, категорически отказываясь атаковать, хотя уже больше пяти моих атак достигли цели. Сломанное ребро, рассеченная скула, вывихнутое плечо – я точно знала, что эти повреждения не плод моего воображения, но викинг словно издевался и двигался так, будто ничего этого не было. Неужели он совсем не чувствовал боли? Невозможно! При этом с его лица не сходила ехидная ухмылка, действующая на нервы все сильнее с каждой минутой, отчего хотелось уже не просто бить, а убивать всерьез.

Но мы же не враги, на самом-то деле…

Дерьмо! Как бы поскорее вырубить его так, чтобы не убить? Иначе я уже за себя не ручаюсь!

Удар, удар, снова удар… Кувырок, удар, обманка, снова удар… Его глаза горят безумным предвкушением, с брови капает кровь, из горла изредка вырывается хриплое дыхание и обидные слова, подстегивающие меня не хуже хлыста, но все, что мне удается, – это сломать еще одно ребро и отпрыгнуть подальше от вездесущих рук викинга. Попасть в их захват слишком опасно…

– Мы так и будем разминаться или мне уже пора заявлять о победе? – развел руки Олаф, как будто предлагая напасть, когда он так беззащитен. – А может, мне вообще поспать, пока ты собираешься с силами?

– Значит, по-твоему, это была лишь разминка? – прищурилась я, решаясь на новый рывок.

– А что же? – ухмыльнулся викинг. – Ты даже туфли не сняла. – И, понизив тон, «по секрету» поделился: – Вики тоже их не снимает, когда не хочет напрягаться. Так что давай, покажи мне, что умеешь, не жадничай.

Ах показать? Ну ладно, сам напросился!

Не сводя с Олафа прищуренных глаз, я медленно сняла туфли одну за другой и, став ниже на добрых десять сантиметров, переступила босыми ногами по арене, привыкая к ней заново. Олаф тоже переступил, почему-то усмехнувшись еще шире, и вновь сделал приглашающий жест. Странное предчувствие, что тем самым меня заманивают в ловушку, царапнуло по нервам, но я не понимала, в чем преимущество соперника. Наоборот, оно должно появиться у меня, ведь обувь больше не стесняла моих движений… Ай, к черту!

Ускорение на грани восприятия, безотказный прием со смертельным ударом в висок и замедление лишь в самый последний момент, чтобы не убить, но вырубить надолго и…

Мимо?!

Захват, кувырок, унизительный бросок лицом в пол, едва не выбивший из меня дух, тяжесть мужского тела сверху и рокочущий бас прямо в ухо:

– А вот это уже высший класс, кисуля. Одобряю. Но, кажется, я выиграл?

Дернулась раз, дернулась другой и с недоумением, граничащим с легкой паникой, признала, что да. Выиграл.

Быть не может!

Дернулась снова, но тем самым лишь вызвала его тихий смех вновь прямо в ухо и рой возбужденных мурашек, стремительно ринувшихся по моему телу вниз.

– Я выиграл?

– Выиграл, – признала я раздраженно, уже догадавшись, что иначе меня не отпустят.

– Поцелуй победителю? – заявили мне все на то же многострадальное ухо, не спеша отпускать, и нагло прикусили мочку. – Ур-р-р?

Нет, это уже ни в какие ворота!

Если драка со сломанными ребрами у него заменяет предварительные ласки, то я против подобных ухаживаний еще до их начала! В бездну такой подход!

Но сначала надо освободиться.

– Ты меня в затылок целовать будешь? – поинтересовалась ворчливо, когда сумела совладать с иными эмоциями. – Может, для начала слезешь?

– Согласен, – прозвучало без видимой охоты, и Олаф поднялся, следом, как пушинку, поднимая и меня, одновременно с этим разворачивая лицом к себе и с нескрываемым восторгом признаваясь: – Это было восхитительно. Кто твой учитель?

– Ты все равно ее не знаешь, – качнула я головой и, чувствуя, как его пальцы переплелись в замок за моей спиной… от души двинула ему в челюсть, ломая кость в районе нижнего клыка, как сухой хворост.

Не с самого удобного положения, практически без замаха, но с точным знанием, каков будет итог, и я снова ошиблась. Не с переломом, нет – он как раз таки свершился, и я наконец исполнила угрозу, а с реакцией.

Она вновь практически отсутствовала!

Голова Олафа качнулась, все же я вложила в удар достаточно силы, но при этом он не отпрянул, не обозлился и даже не замахнулся в ответ. Лишь криво усмехнулся и с небольшим усилием, практически не разжимая губ, произнес:

– Я знал, что ты это сделаешь. Что ж, значит, поцелуи слегка откладываются. Сколько по времени заживает челюсть, подскажи?

– От месяца до двух, – прошептала я осипшим голосом, окончательно убеждаясь, что передо мной сумасшедший.

Кашлянула, подалась назад и без труда выскользнула из ослабевших объятий. Отступила, не сводя взгляда с насмешливого лица Олафа, следящего за моим передвижением с непередаваемой ухмылкой на разбитых губах. Нервным движением надела туфли, спустилась, пристегнула нож на место, сунула телефон в карман, и все это – не отворачиваясь от Олафа, который все еще стоял на арене и задумчиво рассматривал меня.

Впервые за долгие годы мне стало стыдно и немного страшно. Я даже слегка замялась, прежде чем уйти окончательно, но в этот момент Олаф иронично приподнял бровь, молчаливо интересуясь, почему я медлю, так что пришлось перебороть себя и уходить. Но сначала…

– У меня есть знакомая – лечит переломы любой сложности в кратчайшие сроки, – осторожно проговорила я, уже не представляя, чего ожидать от Олафа. – Скину ее номер эсэмэской.

– Кидай, – согласился Олаф и без лишних просьб тут же продиктовал мне свой номер телефона, уже начав коверкать звуки, так как челюсть распухала буквально на глазах. – Запомнила?

Кивнула.

И поспешила уйти, окончательно почувствовав себя проигравшей.

Завтра же найду Викторию и вытрясу из нее все подробности! Не бывает у людей такой реакции и болевого порога! Просто не бывает!!!

Время близилось к полуночи, когда я добралась до дома и первым делом нашла в записной книжке нужный телефон. Дарью я знала уже давно, пожилая целительница была одной из первых моих клиенток и, как и я, предпочитала принимать страждущих на дому. При этом жила в соседнем подъезде, брала у меня под заказ редкие травы, которые я закупала лично для нее, держала трех кошек и бегала по утрам, несмотря на то, что по весне разменяла седьмой десяток. Спать Дарья ложилась не раньше часа ночи, поэтому я тут же позвонила ей. Вкратце описала ситуацию, не вдаваясь в лишние подробности, получила заверение, что в случае обращения помощь будет оказана самая высококвалифицированная, и только после этого набрала текстовое сообщение Олафу, приписав в конце, что его звонка уже ждут.

Нажала «отправить», дождалась сигнала подтверждения… И шумно выдохнула, прикрывая глаза. Только сейчас меня начало отпускать напряжение, захватившее в свои цепкие объятия еще во время боя. Хотя какого боя… Не боя, а издевательства! Причем именно надо мной!

Раздраженно дернула плечом, чувствуя себя обманутой, и задумалась о своих дальнейших действиях. Тело жаждало движения, разум требовал информации, но рассудок настаивал на передышке. Отправляться в ночь за очередной порцией приключений глупо, информацией со мной могут поделиться лишь двое, но первого я пока видеть не хочу, а вторая наверняка уже где-нибудь дебоширит вновь, поэтому достижение и этой цели откладывалось на неопределенный срок.

В конце концов я приняла оптимальное решение выпить успокаивающий отвар и лечь спать – передышка требовалась не только нервам, но и разуму.

А утро началось… с визитов.

На часах еще не было восьми, когда в дверь квартиры позвонили. Сама я встала в семь, поэтому не слишком разозлилась на столь ранний визит. Скорее озадачилась, когда увидела, кому не спится в такую рань. Два паренька в унисон представились мне курьерами круглосуточной службы доставки и вручили сначала огромную корзину цветов, а затем маленькую клетку с рыжим хомяком.

– Вы ничего не перепутали? – уточнила я у курьера справа, с подозрением рассматривая спящую животинку.

– Все согласно заявке, – заверил меня парнишка и протянул бланк заказа, чтобы я расписалась. – В цветах открытка. Возможно, там ответ на все ваши вопросы.

И странно так улыбнулся, будто уже сунул свой любопытный нос в ту открытку и познал все тайны бытия.

– Возможно… – согласилась я с легкой угрозой, уже начиная догадываться, откуда у сюрприза растут ноги, и закрыла дверь.

Поставила клетку на пол, нашла в корзине открытку и внимательно прочитала ее. Всего несколько слов крупным размашистым почерком, но они буквально сочились нескрываемой иронией, которая заставила меня раздраженно поджать губы.

«Вот это – хомушка. Впредь не путай. Жду в клубе в пятницу к восьми. С меня ужин, с тебя платье и благодушное настроение».

Настроение ему благодушное? Платье?! А не пошел бы он!..

С презрительным фырком метко отбросила открытку обратно в корзину и, сложив руки на груди, прожгла сердитым взглядом хомяка. Я понимала, что зверек ни в чем не виноват, но главный кандидат, на кого направлен мой негатив, находился далеко и был не в том состоянии, чтобы я смогла высказать ему свое фи без новых травм. Я даже не могла внятно озвучить собственные ощущения и мысли, возникшие после этого утреннего презента. Откуда адрес? Откуда столько самоуверенности? Он действительно думает, что я послушаюсь и выполню его пожелания?

Вот даже не знаю… Удивить его или саму себя?

Пока я мысленно прикидывала, каких чувств во мне больше: возмущения или любопытства, а заодно относила нового квартиранта в гостиную и раздумывала, оставлять его себе или все-таки избавиться, потому что из всех животных ровно относилась лишь к собакам крупных пород, в дверь снова позвонили.

Ну и кому я нужна на этот раз?

– Айя, прости! – прямо с порога заявила Дарья. При этом на ее лице не было и тени раскаяния, а блекло-зеленые глаза светились любопытством, как полная луна в ясную ночь. – Но тако-о-ой мущ-щ-щина! – И, шагнув внутрь моей квартиры, безапелляционно заявила: – Рассказывай!

– Чайку? – дружелюбно предложила я, отступая в сторону и подавляя раздражение.

Уж чего мне сейчас точно не хотелось, так это рассказывать. Никому. Ни о чем. Никогда. Но, ох, уж эти добрососедские отношения…

– Уже пила, но не откажусь, – деловито согласилась Дарья и без дополнительного приглашения отправилась на кухню. – Помнится, был у тебя превосходный травяной бодрящий сбор…

– Был, – кивнула я, проходя следом за невероятно активной и всегда позитивной старушкой, постоянно забывающей о своем преклонном возрасте и ведущей себя как юная старлетка.

Особенно когда дело касалось мужчин и сплетен.

Одевалась Дарья тоже весьма экстравагантно: в свободные яркие шаровары, широкую длинную тунику в стиле бохо, а на голову вечно накручивала яркий шарф, из-под которого выбивались огненно-рыжие пряди. При этом на каждую руку надевалось не меньше десятка звенящих браслетов, а пальцы с идеальным алым маникюром сверкали перстнями с крупными каменьями.

Нескольких минут молчания, за которые я заварила нужный сбор и разлила его по кружкам, мне хватило, чтобы собраться с мыслями и решить, какой процент правды стоит озвучить, а какой умолчать. При этом начать я предпочла с расспросов.

– Ну и как он тебе? – Я лениво приподняла бровь, тем самым показывая, что интересуюсь не ради большого любопытства, а лишь из вежливости. – И я сейчас не о его внешности, а о полученных травмах.

– Мм… необычно, – уклончиво усмехнулась целительница и улыбнулась с той самой хитринкой, которая говорила намного больше слов. – Сам пациент прямо не признался, но я так понимаю – ты лично причастна к их возникновению?

– Верно. – Я вернула Дарье загадочный взгляд. – Но хочу заметить – он на этом настаивал сам. – И резко посерьезнев, хмуро уточнила: – Он не показался тебе… Ну… Психом?

– Психом? – удивленно переспросила Дарья, и ее глаза с идеальными «кошачьими» стрелками на пару секунд забавно округлились. Затем она моргнула, еще… и звонко расхохоталась.

Успокаивалась целительница долго. Я уже успела заскучать и почти выпить свой чай, когда Дарья, смахнув несуществующую слезу со своих длинных (натуральных!) ресниц, со смехом произнесла:

– Милочка, неужели ты не поняла? Он же берсерк!

Берсерк…

Я нахмурилась, лихорадочно копаясь в памяти и смутно припоминая, что об этом читала. Но мельком и достаточно давно.

– Ты не знала, – с долей снисхождения констатировала Дарья и протянула руку, чтобы похлопать меня по ладони. – Не хмурься, от этого появляются морщины. Честно сказать – я и сама удивлена. В наше время и настоящий берсерк? Нонсенс! Но это действительно так. К тому же он на диво адекватен, а еще… – Целительница лукаво прищурилась и понизила голос: – Отказался от анестезии и, пока я ставила ему на сломанную челюсть скобку, все выпытывал у меня твой адрес. Кремень, а не мужик!

– И ты конечно же поддалась, – с осуждением скривилась я, но тут же с подозрением уточнила: – И как же он это выпытывал, а? Со сломанной-то челюстью?

– Взглядом, милочка, взглядом! – пафосно ответствовала Дарья и наставила на меня палец. – Не смейся надо мной, ведьмочка. Вот доживешь до моих лет – сама поймешь, каково это: не суметь устоять перед таким мужчиной!

Да уж! И как бы мне до них дожить? Ума не приложу!

И Олаф хорош! Нашел кого пытать! Дарью! Да она сама, поди, все выложила еще до того, как ее об этом спросили!

Хотя и я хороша… Додумалась, к кому отправить на лечение!

Ну да ладно, понервничала и хватит. Не той секретности информация, за которую стоит убивать. Однако меня все еще интересуют способности так называемого берсерка…

Потратив на расспросы еще минут двадцать, причем из этого времени едва ли не больше половины сама став расспрашиваемой, я узнала не так много, как хотелось бы. Но при этом самое главное.

Он не безумен – он берсерк. Он почти не чувствует боли – он берсерк. Он воин скандинавского бога Одина, профессиональный боец. Он – берсерк. И не дрался он со мной в первую очередь именно потому, что берсерк.

– Страшны они в битве, – задумчиво вещала Дарья, не торопясь пить уже остывший чай. – Согласно преданиям, безумнее и бесстрашнее их в былые времена никого не было: войдя в раж, крошили всех без разбору, что чужих, что своих. Одни пишут, что берсерки перед битвой грибов галлюциногенных наедались, другие – что их лично вел бог их одноглазый Один да валькирии вдохновляли, а иные упорствуют, что это все наследственное и передается из поколения в поколение лишь тем, кто ведет свой род от асов. Да и то не всем, а лишь избранным, на кого падет внимание предков.

– А ты сама что думаешь?

– А бес их знает, – беспечно отмахнулась Дарья и солнечно улыбнулась. – Если б своими глазами не увидела – и не подумала б, что они до сих пор здравствуют. По Европе, когда христианство насаждать начали, всех инакомыслящих и инакодействующих под корень вырезали да огнем жгли. Не уверена даже, что сам Олаф понимает, насколько удивительны свойства его тела и наследие в целом. Представляешь, сказал, что с детства таков. Врачи диагностировали высокий болевой порог, а больше его самого ничего не интересует. По мне, так лжет, конечно, но кто я такая, чтоб в душу лезть…

С этими словами улыбка Дарьи трансформировалась в хитрую ухмылку, и я сразу поняла: залезла и еще как. А сейчас и ко мне попытается.

– Это, конечно, не мое дело… – вроде как издалека начала Дарья, попутно рисуя на столе пальцем замысловатый узор. – Но…

В дверь позвонили вновь.

И даже не знаю, чего в этот момент во мне было больше: озадаченности от очередного незапланированного визита или облегчения от того, что можно избавиться от общества любопытной целительницы без особых усилий.

– Звонят, – озвучила я очевидное, когда нетерпеливый визитер вновь потревожил дверной звонок.

На лице Дарьи промелькнули все мучения мира, в одну секунду обозначившие ее нежелание делить мое внимание с кем бы то ни было. Но надо отдать должное целительнице – она была женщиной не только любопытной, но и мудрой. Знала, когда стоило отступить и выждать более благоприятный момент. Поэтому, торопливо пряча досаду, Дарья деловито поднялась, лучезарно улыбнулась и, подмигнув мне под очередную трель звонка, а также понизив голос, заговорщически выдала:

– Позже договорим, милочка. Смотрю, ты сегодня нарасхват. Проводишь?

Не став отвечать на риторический вопрос, – мне все равно встречать гостя, я кивнула, и мы отправились к двери. Уж не знаю, что за печаль мучила неизвестного визитера, но, пока мы шли, в дверь позвонили вновь, так что открывала я с легким раздражением. Понедельник! Девяти на часах еще нет! А тут нате…

Хм.

Неожиданно!

– Мм… Смотрю, ты нынче в ударе, – промурлыкала Дарья, едва не облизываясь, во все глаза рассматривая раннего гостя. И тут же игриво поинтересовалась: – Молодой человек, а вы адресом не ошиблись?

– Нет, – довольно грубо отрезал небритый и откровенно помятый Виктор Одинцов, прожигая меня требовательным взглядом. – Не ошибся.