Книга: Против часовой стрелки - Елена Катишонок

И прочитать тоже стоит, так как написана она очень красивым русским языком. Плюс автор сумела так рассказать о сугубо житейских ситуациях, которые каждому из нас знакомы из собственного опыта или из опыта родственников, что не возникает даже мысли, зачем об этом говорить, я это и в реальной жизни наблюдала, зачем мне это? Здесь совсем иная картина - здесь сопереживаешь, вспоминаешь близких, уже ушедших, и слезы наворачиваются, так точно переданы эмоции героев, так задевают они чувства читающих.

Да, местами было действительно интересно и залипательно. Вся эта бытовуха и про жизнь - ну нравятся мне такие сюжеты а-ля «Вдовий пароход» И.Грековой. Даже несмотря на весь этот тлен и безысходность на грани «зачем так жить? Иди лучше убейся». Хотя как по мне, здесь со страдашками ну совсем уж перебор. И редкие светлые минуты в жизни главгероев тоже выглядят как этюд в черных тонах.

Однако есть у меня к книге две весомые претензии. Первое - это пережевывание пройденного из «Жили были старик со старухой». Впечатление, что сюжет топчется на месте, и из книги в книгу переходят одни и те же трагедии, ничего нового. К концу уже даже все равно, кто там родился или умер, все слилось в одну безликую массу. И второй момент, самый негативный - перескоки с одного на другое. Повествование пьяно штормит по времени, пространству, персонажам и даже стилю. Только вроде увлекся мелодрамой с Ирой, Тайкой и Лелькой, и уже речь идет о какой-то там университетской подруге незнамо кого и ее семье. Только дошел до душещипательной драмы полячки Ванды и ее бессовестного мужа - и Ирочка пустилась в описания природы городка из своих воспоминаний. Просто вот сидишь и кучу нервов теряешь на эти мотания сюжета туда сюда.

Думаю, заключительную книгу тоже почитаю, но сильно попозже. Пока с меня хватит этих мотыляний. Сюжет симпатичный, но подача не самая моя любимая.

Читать роман нелегко. Язык у Катишонок хоть и простой, стиль - смесь разговорного с повествовательным, но книга очень концентрированная, ёмкая. Можно брать порцию и читать, пока не чувствуешь, что настала не то что сытость, а уже такое состояние, что ни слова больше, ни абзаца. Повествование течёт потоком, но не с рекой его лучше сравнить, а с морскими волнами - вперёд-назад, прилив-отлив, потому что оно жутко нелинейное по времени. Бабушка "читает", то есть вспоминает свою жизнь, но не последовательно от начала к концу, а яркими фрагментами то одной, то другой исторической принадлежности. Под конец, когда голова уже в лёгком похмелье, с трудом вспоминается, кто же такой Герман, и с трудом понимается, в какой момент красноармейцы сломали его хронометр.

Юмора и остроумия здесь не найдёте, зато есть много Риги, как основного места действия, что необычно и здорово, военное Поволжье, весёлый и тревожный Ростов.

Вот пример стиля, которым написана вся книга:

"После войны, уже обосновавшись в Городе, Надя стала работать на текстильно-красильном комбинате, оставляя детишек со свекровью. Часто возвращалась, плотно обернутая под платьем в отрез ткани, словно кокон. С довольным смешком освобождалась от «свивальника», а в воскресенье спешила на толкучку, чтобы обменять свой трофей на продукты. Детям нельзя без молока, что уж говорить о хлебе насущном: карточки пока никто не отменял. Надя не скрывала того, что делала. Не бахвалилась, но и не стыдилась; так она понимала условия игры с советской властью, которую тоже никто не отменял, да и не предвиделось. Матрена называла это короче — воровством, но невестка хладнокровно объяснила, что, во-первых, «не убудет», а во-вторых, «все так делают».

Убудет, подумала Ира. От тебя убудет, не от фабрики."

Сквозной линией через роман идёт тема пробуждения - вечный персонаж старый будильник, рефрен падающего диванного валика по утрам, тема снов и выхода из них, тема отложенной на время жизни.

Книга будит Любовь.

И невозможно удержаться от слёз, потому что грудную клетку распирает эта разбуженная, воспринимавшаяся как данность уже, Любовь. Любовь к своим - детям, родителям и мужу. Руки целовать, обнимать и благодарить жизнь - вот что хочется делать. Бывает, лень готовить, надоела рутина, а тут будто проснулась - режешь в суп лук и плачешь от радости и благодарности. Бывает, бесят старые обои и тесные коридоры - а тут ведёшь пальцами по стене и благодаришь, а может и плачешь, как плачут на органных концертах и на церковных службах.

"Может, и зажилась я; только очень жить люблю", - говорит бабушка после всех невыносимых для человека по его природе катастроф, которые переживает. И сколько их, таких бабушек...

А сколько боли узнала. Ладно от чужих, так и от родной дочки. Тайка - отрезанный ломоть, нож в сердце воткнула. Не стыда там, не совести. Только внучке помочь хочется. И Коля, Коля видеться, то улыбается, то хмурится, но рядом - всегда. Скоро и она там будет - встретятся. Еще чуть-чуть подожди. Близких все меньше и меньше. Призрачными воспоминаниями наведываются, то Матрена привидится, то Максимыч.

Мелькают перед глазами и ссоры, и удивительная близость. Все, что было. А уж и братьев не стало. И Феденька в могиле. Тоня плачет-надрывается: как жить дальше? И живут. Теперь их двое за столом. А скоро ее уже и Иркой некому будет назвать. Но всегда с ней песня. Такая, что за душу берет. Останавливает время.

Так и проносятся те же люди, те же испытания, но только теперь их перебирает Ира. Спокойно так, сдержано - а мне, читателю, плакать хочется. Да так, чтоб навзрыд, закусывая губы. Роман снова задел до глубины души, обнажил собственные воспоминания - и мое время тоже помчалось против часовой стрелки - туда, где мои родные. И горько, и отрадно. Но главное, не забывать. Никогда.

Это не смерть, нет! Бабушка не умерла — она вернулась, и потому улыбается. Ласточка, наконец-то тебе не больно... И я не умру, Ласточка, никогда не умру. Я состарюсь и тоже стану бабушкой... А потом я вернусь к тебе

О чем же эта вторая книга? Да все о них же, только подробно, шире и продолжительнее. И глазами-воспоминаниями самой старшей дочери, хорошо знакомой нам Ирины. И не зря на её столике тикают старые часики, отмеряя время. Каждая минута заполнена дорогими сердцу людьми - любимым Колей, с которым выпало поругаться один-единственный раз, и дочка горе-горькое Тайка, и внученька любимая Лелечка, с которой вся жизнь и о которой все мысли, и страхи, и дни последние. И Матрена, и Григорий - маменька с папашей. И Андрюша, самый близкий брат, чью просьбу последнюю так и не смогла выполнить. И Семен, все такой же любитель выпить... И Тонечка с Федором, и даже Надежда, которая так и не смогла обмануть жизнь и судьбу. И так много могил близких. И так мало уже сил. Но есть и новые лица, на которые любопытно взглянуть и чьи истории послушаешь с удовольствием. Тот же Герман, кузен Конона, бредивший кинематографом, авантюрист, но не мошенник, много переживший, но ни о чем не сожалевший...тот, который в самый последний миг своей жизни все-таки получил статус национального классика. И подруги, которых ветер перемен раскидал по миру. Девушки мирного беззаботного времени, свидетели её счастья. И все женщины и мужчины, которые навсегда поселились в её памяти и в книге, которая стала её - Ирининой книгой. Она прожила долгую жизнь, похоронила всех своих младших братьев и сестру. Лишилась дочери - живой, но невыносимо чужой и враждебной. Отмолила внучку... Век двадцатый весь уместился в её рассказе, со всеми радостями и горестями. Судьба страны в судьбе человека.

У меня два вопроса: 1.Ну как можно писать такие книги? У меня снова сердце в клочья... 2.Ну почему подобных книг так мало??... Разве это не главное в нашей жизни- тепло родной души, родного дома? Оно здесь в каждой строчке

...Тонечка, сестричка моя… ...Дом бывает только дома. ...Ты жди меня, родной; там встретимся. Земля — одна. Жди меня. ...И я не умру, Ласточка, никогда не умру.  ...постой за меня, сестра. Нас ведь только двое… пока еще.

Однозначно, с книгами Елены Катишонок буду знакомиться дальше. В них есть воздух. Есть душа.

P.S. Немного о личном. Когда умерла моя бабушка, я нашла на её окне листочек с текстом Псалма 22. До сих пор перед глазами это окошечко в сад и и эти божественно прекрасные строки. Почему я пишу об этом? Ассоциация. Та же высокая светлая печаль.

1 Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: 2 Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим,  3 подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.  4 Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.  5 Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.  6 Так, благость и милость [Твоя] да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.