Текст книги "Осколки четырех миров"

Глава 5

Трангар, как и три остальных государства, занимал одну четвертую Нерхаша и располагался в северном полушарии, к западу от Нарги. Жителям Трангара и повезло и не повезло одновременно. Им достался материк, практически весь изрезанный фьордами и периодически затопляемый водами соленого Трангарского моря. Нельзя сказать, чтобы поначалу они были в восторге от этого обстоятельства, но постепенно привыкли и даже сумели устроиться с комфортом. Но тогда, в самом начале их жизни на Нерхаше, было много недовольных тем, какая часть планеты им досталась в результате жребия. Нередко раздавались голоса, требующие пересмотра границ и обвиняющие соседние государства в обмане и подтасовке, а также высказывающие прямые угрозы в случае отказа трех других государств идти на компромисс. Постепенно все утряслось, потому что идти на военный конфликт с остальными было для Трангара равносильно самоубийству. Когда же стало ясно, что столь неблагоприятное географическое положение способствовало бурному развитию магии, то все претензии потихоньку сошли на «нет», а если кто-то и говорил о давней несправедливости, то все понимали, что делается это только для того, чтобы заработать политические очки. Дома гайров в Трангаре, в связи со всем вышеизложенным, оказались не только чрезвычайно сильными, но и очень влиятельными.

Как и в других странах, в Трангаре их было четыре. Турэны – воины. Ну, этим никого не удивишь, в каждом государстве была своя семья воинов. Дешэ – целители и защитники. Если в плане целительства Тенги вполне могли с ними посоревноваться, то в плане защитной магии равных им на Нерхаше не было. Дайкрэ – водные. Кто, кроме них, смог бы останавливать сезонные бури, в результате которых Трангар каждые полгода подвергался опасности затопления? И, наконец, Нагрэн – земельные. Вот кто по-настоящему разгулялся на Нерхаше. А как выразиться по-другому, если поднятие Трангарского материка на несколько метров над уровнем моря было целиком их заслугой? Пока все остальные гайры в других странах придумывали себе развлечения, трангарцы работали в поте лица и преуспели в своей деятельности.

Преодоление постоянных трудностей наложило определенный отпечаток на национальный характер трангарцев, который и поначалу был нелегким, но с течением времени превратился в крайне... неуживчивый. Очень ярким свидетельством этому было то, что вообще все гайры на Нерхаше, серьезно занимающиеся магией (то есть почти все), становились не очень похожими на людей внешне, да и плане энергетики, в возрасте примерно трехсот-четырехсот лет и в этом же возрасте практически утрачивали способность иметь детей. (А если и не утрачивали, то лучше бы утратили.) С трангарцами эти метаморфозы происходили раньше лет на пятьдесят-сто и были намного... заметнее. Земляные и водные, например, настолько срастались со своей стихией, по-другому это никак не назовешь, что их тела приобретали черты этой стихии. Каменные исполины среди стариков Дайкрэ стали уже притчей во языцех среди остальных семейств. А ходячая, говорящая и смеющаяся морская вода, имеющая довольно приблизительную человеческую форму? Зрелище не для слабонервных. А старики Турэны с мечами и крюками вместо рук, а также другим оружием, которое, если постараться, можно было обнаружить в самых неожиданных местах? И весь Нерхаш гадал, как же на самом деле выглядят старики Дешэ, прячущиеся за своей феноменальной защитой, которую никто не мог пробить. Тоже, наверное, весьма своеобразно. Самое смешное в этой ситуации было то, что самих старых гайров нисколько не смущал их внешний облик. Напротив, они хотели такими быть и сами выбирали себе, как им выглядеть. Ну что ж, это было их право, хотя со стороны все это несколько напоминало кунсткамеру. В этой ситуации радовало только то, что такие кардинальные изменения все-таки затрагивали далеко не всех гайров. Как правило, в основном все происходило намного мягче. Да и, слава пресветлым, не все доживали до такого преклонного возраста.

Столица государства Трангар, тоже называющаяся Трангар, была основана совсем недавно, всего около пятисот лет назад, в отличие от всех остальных, основанных сразу после прибытия на Нерхаш, и располагалась прямо посередине залива на нескольких островах, расположенных группой близко друг к другу. Новый Трангар сразу строили как столицу, а потому не пожалели для нее ни сил, ни средств. Результат действий многих и многих людей и гайров превзошел все ожидания и по внешней красоте, и по комфорту, которым были окружены его жители. У надменных трангарцев не было никаких сомнений в том, что на Нерхаше нет города, который мог бы хоть в чем-нибудь сравниться с их столицей. В принципе, они были, конечно же, правы, но кое-кто – например, благородная гайре Кинари Тенг-Вьор, прибывшая в столицу этим утром, – мог бы с этим поспорить.

После того, как прелестная госпожа Кинари оставила своего мужа досматривать счастливые сны в одиночестве, она первым делом наведалась в Наргу. Но оставалась там недолго, всего около часа. Правда, успела сделать за это время очень много. Сначала, даже не переодевшись, она направилась в королевский дворец, где встретилась со старой королевой и уже пожилым наследным принцем с супругой, обсудила с ними сложившуюся ситуацию и предложила выход, который слегка шокировал пожилого принца. Старую же королеву шокировать было невозможно, она согласилась с выводами гайре Кинари и тут же села писать послание своему трангарскому коллеге. Это не заняло у нее много времени, так как было призвано служить лишь поводом для встречи. После этого она с помощью аппарата междудворцовой связи переговорила с королевским секретариатом Трангара и договорилась об аудиенции для своей подруги. Вот за что Кинари всегда уважала свою королеву, так это за быстроту и точность принимаемых решений. В этом на нее всегда можно было положиться, и, кроме того, это колоссально экономило время.

Кинари бережно взяла королевское послание и, успокоенная, отправилась выполнять задуманное. Успокоенная еще и потому, что во время визита тщательно осмотрела королеву и наследника с помощью своего нового зрения и теперь могла, по крайней мере, не опасаться удара в спину.

После этого она ненадолго заскочила домой и, внимательно рассмотрев своих телохранителей, решила, что возьмет, пожалуй, Флора. После этого она переоделась, попутно решив уволить двух служанок (одна из которых оказалась шпионкой в пользу Ценеты, а другая попросту распутницей), и через несколько минут была уже в Трангаре, сопровождаемая одним-единственным телохранителем.

Благодаря вмешательству королевы, они смогли выйти из портала прямо в саду королевского дворца, минуя обязательные для всех проверки службы безопасности. И, в сопровождении молчаливого слуги, направились через черный ход в королевские покои, так как предстоящая аудиенция была не только неофициальной, но и тайной. Но через некоторое время Кинари отослала слугу, сказав, что в его услугах нет необходимости. Она прекрасно знает дорогу. Слуга учтиво откланялся, и дальше они пошли одни. Неожиданно Кинари остановилась и набросила на себя и телохранителя защиту от подслушивания.

– Флор! – Решительно повернулась она к нему. – Я все знаю.

Его светлые, как будто выцветшие, голубые глаза настороженно глянули на нее исподлобья.

– Знаете что?

– Знаю, что тебя купили, и знаю, кто купил. Даже догадываюсь, какую цену заплатили. Твоя сестра, она ведь тоже?..

Он едва сдержался, чтобы не вспылить. На скулах заходили желваки. Отрицать было бесполезно, госпожа Кинари никогда не бросала слов на ветер.

– Да, – сказал он наконец.

– Послушай, Флор, я знаю, что ты порядочный человек, – при слове «человек» Флор саркастически усмехнулся, – я прошу тебя, не делай это сейчас! Ты не дурак, и должен понимать, чем это может грозить твоей Ценете! Я клянусь тебе, если все закончится благополучно, я возьму к себе твою сестру и сделаю для нее все, что смогу. Ты же знаешь, что мне можно верить.

От Флора ощутимо дохнуло жаром, но лицо его оставалось спокойным.

– Да, знаю. Только что мне до Ценеты? Что она мне дала? Только пинки и унижения! Вы не знаете, каково это – быть не таким, как все! А теперь еще Дага! Мать думала, что, раз я – оборотень, то больше ей это не грозит, и родила еще одного ребенка от моего отца. И опять то же самое! Я не допущу, чтобы Даге пришлось пережить то же, что и мне. Пока это удавалось скрывать, но скоро она станет совершеннолетней, и все откроется!

При всем старании Кинари не смогла бы его осудить. Особенно сейчас, когда увидела то, что ему на самом деле пришлось пережить.

– Ты спрашиваешь, что тебе дала Ценета, кроме унижений? Флор, она дала тебе жизнь! Тебе и Даге. Разве этого мало? Прошу тебя, помоги ей и мне, а я помогу тебе и твоей сестре. Я знаю, он обещал тебе, что сделает так, что никто никогда не увидит вашу сущность, и я знаю, что он может это сделать! Но, Флор, ты не знаешь, что это за... гайр. К нему опасно даже подходить близко, не то что иметь с ним какие-то дела! Поверь мне, я знаю, о чем говорю!

Флор заколебался. Он служил у Кинари уже тридцать лет, и знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она не врет. Она вообще врала очень редко, только если возникала крайняя необходимость в этом. Он немного помолчал, и, смерив ее бесконечно усталым взглядом, тяжело кивнул, соглашаясь.

– Хорошо, поступайте так, как считаете нужным. Но учтите, он знает, что вы здесь. Я успел сообщить, пока вы переодевались.

– Какая оперативность! – Кинари попыталась за иронией скрыть побежавшие по спине мурашки. – Может, ты даже знаешь, где он сейчас находится?

Он криво усмехнулся.

– Ну, этого никто не знает. А откуда, если не секрет, вы узнали, что я с ним сотрудничаю?

– Это секрет! – Кинари с трудом выдавила из себя улыбку. – И я бы назвала ваши отношения как угодно, только не сотрудничеством. Идемте!

Она убрала защиту, и они двинулись дальше.

Перед королевским кабинетом их встретил секретарь, уже немолодой Нагрэн-Нитар, как поняла Кинари по его ауре. Впрочем, что он немолодой Нагрэн можно было понять и по тому, что на его запястьях, как браслеты, прямо из кожи росли крупные изумруды. По-своему это было даже красиво.

– Госпожа Кинари Тенг-Вьор? – Полуутвердительно-полувопросительно уточнил он.

Кинари сдержанно поклонилась.

– Вас ожидают, благородная гайре!

И он распахнул перед ней высокие двери.

– Прошу вас!

Кинари чуть наклонила голову и молча прошла в кабинет. Флор, разумеется, остался в приемной.

Король изволил почтить ее вставанием. Впрочем, как человек еще молодой, – на тот момент ему было всего около тридцати лет, – он мог себе позволить встать перед красивой гайре. Тем более что сам был человеком и какой-то особенной красотой не отличался. Был он высок, худ, бледен и длиннонос.

– Госпожа Кинари Тенг-Вьор? – любезно осведомился он. – Меня предупредили о вашем визите, я жду вас уже четверть часа.

Хотя слова его и содержали некоторый упрек, тон его голоса практически сводил его на нет.

– Ваше величество! – Кинари опустилась перед ним в придворном реверансе. – Я пришла, как только обстоятельства позволили мне это сделать. Мне остается только выразить вам свою благодарность за ваше терпение.

– Надеюсь, оно будет вознаграждено. Прошу вас! – Король жестом пригласил Кинари сесть, и сам опустился в роскошное кресло.

Их разделял стол, на котором стояли письменные приборы, графин с вином и хрустальные бокалы невероятной красоты. Нагрэны постарались.

– Вина? – Не дожидаясь согласия, король собственноручно плеснул немного вина в ее бокал. Он был сама любезность, и Кинари понимала, почему. В бокале, который он протянул ей, содержалось настойка, ненавязчиво заставляющая человека, который ее выпил, говорить то, что он хотел бы скрыть. Ей были прекрасно видны зеленоватые полоски света, исходящие от нее. Кинари улыбнулась, взяла бокал и поднесла его к губам. (Еще и запах! Да за кого они ее принимают?) Но пить из него, само собой, не стала, а как будто спохватившись, поставила на стол.

– Простите! – сказала она. – Вы, вероятно, сгораете от нетерпения. Позвольте вручить вам послание от моей королевы.

Она достала из папки бумагу с гербом и вручила ее со всеми подобающими случаю церемониями. Король, еще не научившийся как следует скрывать свои эмоции, раздосадовано скривился (к его чести надо сказать, едва заметно!) и небрежно взял бумагу. Сломав большую гербовую печать, еще один пережиток далекого прошлого, он принялся читать то, что написала старая королева. По лицу Кинари, на котором, как приклеенная, застыла маска ничего не выражающей любезности, никак нельзя было заподозрить, что она уже выполнила все, зачем пришла, и то, что будет происходить в дальнейшем, ее мало волнует. Король, по всей видимости, думал иначе. Потому что, прочитав послание, он прямо-таки засветился от удовольствия, хотя и постарался ничем не выдать своих чувств сидевшей напротив гайре. Упомянутая же гайре, которая была старше него более чем на сто лет, и без новообретенного видения могла бы сказать об этих чувствах больше, чем он сам.

– Вы знаете, что пишет мне моя царственная сестра, госпожа Кинари? – поинтересовался он.

– Да, разумеется, – спокойно ответила Кинари. Еще бы она не знала!

– В таком случае, я хотел бы ознакомиться с доказательствами того, что именно Ценета нанесла вам столь чудовищное оскорбление, осквернив вашу национальную святыню.

– Вы их получите, как только согласитесь вступить в союз с Наргой. В военный союз. Официальный.

Видно было, как он с удовольствием проглотил наживку.

– И вы полагаете, у нас есть шансы на победу?

Она изящно пожала плечиками.

– Разумеется. Ваши Турэны и наши Крэйги и Заргоны, объединившись, способны покорить весь Нерхаш, не только Ценету. Да и кроме них у нас много сильных гайров. Я полагаю, что людей привлекать не придется. Нет смысла.

Король хищно улыбнулся. В его ауре вспыхнула агрессия и закружилась, наматывая круги вокруг него. Пресветлые боги, похоже, он мечтал о войне всю свою сознательную жизнь!

– Вы правы, моя милая гайре! Эти недоумки даже не поймут, зачем им это нужно!

– Ну что ж, я думаю, мне есть чем обрадовать мою королеву, – сказала Кинари, вставая. – А сейчас позвольте мне откланяться и не отнимать более ваше драгоценное время, которое вы, несомненно, сможете потратить с большей пользой, чем общаясь с вашей покорной служанкой. – Кинари снова присела в реверансе, но король на этот раз никак не отреагировал на ее слова. Он сидел, тупо уставившись на нее, и выглядел странно. Он как будто в мгновение ока перестал быть похожим на себя. Кинари, не понимая, бросила на него быстрый взгляд. И то, что она увидела, заставило ее похолодеть и замереть на месте, как испуганный кролик перед удавом. Вдруг король дернулся и заговорил высоким, тонким голосом, совсем непохожим на тот, который Кинари слышала раньше.

– А вы знаете, что вы очень красивы, госпожа Кинари? – спросил он, так напомнив ей ярмарочного паяца, что, даже если бы она ничего не видела, то сейчас бы точно поняла, чьих добрых рук это дело. – Ах, если бы вышли замуж за моего друга Заргона, на Нерхаше не было бы пары красивее, чем вы! – И он засмеялся жутким, тонким, дребезжащим смехом, от которого Кинари охватил ужас. Но, как ни странно, этот ужас и привел ее в чувство. Она сразу же, с первых секунд общения с королем заметила в его ауре сильное присутствие своего старого знакомого. Это ее совсем не удивило, но она не думала, что он так близко. Это все меняло.

Кинари резко отпрыгнула от стола и произнесла слова, активирующие демона, запертого в ней. Он трепыхнулся, вбирая силу, которую она ему предоставила, и рванулся на волю. Правда, воля его была ограничена тем человеческим существом, на которое его направила неумолимая хозяйка. Он выскочил из Кинари и, взмахнув призрачными крыльями, устремился к несчастному королю, который, разумеется, не мог видеть того, для кого ему предстояло послужить лишь простым, пусть и царственным кормом. Не пожелав досмотреть, чем это все закончится, Кинари выскочила из кабинета, как ошпаренная кошка.

Флор, в долю секунды поняв, что от него требуется, вырубил ничего не подозревающего секретаря и понесся за своей хозяйкой к выходу из дворца. Им почти удалось уйти, но в последнем коридоре на них набросилась охрана. Прикрывая собой Кинари, Флор начал забрасывать охранников огненными шарами, благо, что далеко не на всех были противоангрицевские амулеты. Коридор заполнили крики, дым и запах горелой плоти. Тех, кого не удалось достать огнем, Флор в промежутках между заклинаниями виртуозно доставал мечом. Быстрота реакции и сила оборотня давали ему такое преимущество, что он почти в одиночку раскидал человек двадцать, но уйти им с хозяйкой все равно не дали. Из бокового прохода неожиданно высыпала целая толпа охраны и взяла их в кольцо. Флор прижал Кинари спиной к стене и зарычал, показывая удлинившиеся клыки. И с тоской подумал, что трансформации, похоже, не избежать.

Но, оказалось, что, несмотря на долгое знакомство, он плохо знал свою хозяйку. Она слегка оттолкнула его от себя и, высвободив руки, обняла его одной рукой за шею, зажав ему нос, а второй рукой сделала резкое движение, словно отбрасывала пригоршню песка. Первые ряды охранников сразу повалились на пол, так и не сообразив, что произошло. Никто не ожидал этого, и Флор в том числе, потому что даже ему было видно, что вся охрана была снабжена амулетами Дешэ. Но Кинари на этом не успокоилась. Она отпустила нос Флора и прошипела ему в ухо, чтобы не отходил от нее далеко. Затем что-то пробормотала, и на охранников обрушился потолок. Здание дворца зашаталось, и Кинари с Флором оказались стоящими на маленьком пятачке. Многие оказались сбиты с ног, и возникла небольшая свалка, которой и воспользовался Флор. Он схватил за руку пытающуюся наколдовать что-то еще Кинари и потащил ее к выходу. Она тоже выхватила спрятанный в складках платья меч, потому что охрана тут же опомнилась, и им пришлось прорываться с боем. Оба отделались несколькими не слишком серьезными ранами, которые Кинари кое-как затянула на бегу. Вслед им полетели самые разные задерживающие заклинания. Флор легко уворачивался, прикрывая собой Кинари, и удивлялся тому, что среди задерживающих не оказалось ни одного боевого. Значит, охрана получила приказ взять их живыми.

Неожиданно они оба со всего размаха налетели на прозрачную стенку, поставленную у самых дверей, и отлетели сразу на несколько шагов назад. Переглянулись, не понимая, что происходит, снова подошли к стенке, теперь уже медленнее, и обоим стало ясно, что здесь они не пройдут. Флор было дернулся по направлению к боковому коридору, но было уже поздно. Навстречу им с мечами и амулетами наперевес неслась охрана.

Внезапно все кончилось. Охранники остановились и застыли в нелепых позах, в корне противоречащих понятию о равновесии. Кинари вопросительно глянула на Флора, тот ответил ей таким же недоуменным взглядом, но уже начал продвигаться к присмотренному ранее свободному проходу. К сожалению, это было бесполезно, потому что в двух шагах от них заколыхался серебристый туман портала, и из него вышел тот, кого так боялась увидеть Кинари. Она замерла, и Флор, бросив взгляд на ее окаменевшее лицо, понял, что вот теперь дело обстоит намного хуже, чем плохо. Его тело подернулось маревом, готовясь к трансформации, но он не стал дожидаться ее завершения, а поднял меч и устремился на Заргона, одновременно выплевывая струю пламени. Тот легко ушел с линии, пропуская мимо себя удар меча, а пламя опало у его ног, вероятно благодаря амулетам. Потом, стоя вполоборота к телохранителю, ударил его ножом в бок, хотя еще секунду назад никакого ножа в его руке не было. Улыбнувшись уголками губ, слегка хлопнул его по лбу и негромко сказал пару слов. Именно от этих слов Флор обмяк и умер. Сразу. Он был мертв до того, как его тело опустилось на пол.

Кинари видела, как сияние вокруг него стало быстро тускнеть, а потом свернулось и потухло. Она до крови закусила губу и сосредоточенно глянула поверх головы Заргона. Резко выбросила руку вперед и разжала ее. Над головой Заргона материализовался огромный и по виду тяжелый меч, а то, что она выбросила, превратилось в маленьких черных мушек, которые яростно набросились на Заргона. Он выругался и что-то крикнул. Мушки от этого посыпались на пол, и меч тоже. Крийон заметил его в последнюю долю секунды и успел отпрыгнуть, хотя клинок все-таки прошелся по его плечу, оставив на нем длинную царапину.

Заргон ослепительно улыбнулся Кинари, и если бы кто-нибудь посторонний мог сейчас их видеть, то он смело мог бы сказать, что этот до неприличия красивый гайр откровенно любуется прекрасной гайре. Но самой Кинари в данный момент было на это наплевать. Она выбросила на него еще несколько приготовленных специально для этого случая заклинаний, но они не причинили ему никакого вреда, за исключением пары синяков и царапин.

Отчаяние удушливой волной захлестнуло Кинари. Она растратила почти все свои силы, и ей больше нечего было ему противопоставить. Но, взглянув на мертвого Флора, она собралась и из последних сил развеяла его тело в пыль. Не хватало еще, чтобы Дешэ использовали его для своих грязных экспериментов. Потом подняла меч, прекрасно понимая, что против такого противника он не более чем зубочистка. Это было очень глупо, но стоять перед ним как послушная овца перед мясником она не желала. Заргон покачал головой.

– Кинари, как всегда, не хочет по-хорошему! Ладно, пусть будет по-плохому.

Он прикипел к ней взглядом своих прекрасных голубых глаз и произнес несколько Слов. Она не пошевелилась. Возможно, через секунду он смог бы удивиться такой стойкости, но не успел. Неожиданно громко взвыли дворцовые сирены, означающие прибытие серых охотников в королевские покои.

Заргон выругался.

– А, черт! Стой здесь! – Он послал Кинари мощный импульс, и, не сомневаясь, что она будет не в состоянии ослушаться его приказа, исчез. Ее спасло только то, что он был всего лишь Заргоном, а не Ларом, чтобы увидеть, как его заклинание отскочило от ее местами разорванной, но еще продолжающей служить ей защите.

Кинари выдохнула и, пошатываясь, побрела к выходу. Ее никто не останавливал, потому что во дворце начался жуткий переполох и всем сразу стало не до нее. Серые охотники – это куда серьезнее.

Заргон стоял посреди королевского кабинета и молча наблюдал, как серые охотники доедают то, что осталось от демона. А также на то, что осталось от короля после того, как им до этого пообедал демон. Зрелище было весьма любопытное, если не сказать пикантное.

– Вот дрянь! – с чувством сказал он самому себе, и если бы его кто-нибудь услышал, то смог бы поклясться, что Заргон сказал это с гордостью.

Он подошел к столу и мельком глянул на послание наргийской королевы, которое принесла Кинари. Он хотел было взять его, но вовремя отдернул руку. Улыбка на его лице стала шире.

– Ого! Последнее изобретение?

Яд действительно был хорош. Совсем новый, против которого ни у кого пока еще не было защиты. У короля не было ни малейшего шанса, его не спас бы никакой Дешэ. Просто не успел бы. И следов он не оставлял. Конфетка, а не яд!

– Не любим ничего пускать на самотек, да, Кинари? Совсем как покойная матушка! – В голосе Заргона зазвучала светлая грусть, но это не помешало ему более внимательно осмотреть королевский кабинет. Как он и предполагал, в нем обнаружилось еще несколько сюрпризов, которые охрана, мало знакомая с госпожой Кинари, скорее всего, не заметила бы. Так, по мелочи: пара нестандартных проклятий и очень хорошая порча на письменных приборах, и, кроме того, сильный яд, уже другого типа, на двух хрустальных бокалах.

– И чего же мы этим добивались? – язвительно поинтересовался он. – Убить бедного короля десять раз подряд? Зачем же еще и демон? А ведь, похоже, это я вас вспугнул! Но если вы планировали убить короля традиционными способами, то для кого же вы тогда готовили демона? Моего демона, кстати! Для юного принца? Но, девочка моя, ему всего десять лет, он же еще ребенок! Знаете, Кинари, вы еще большая дрянь, чем я думал! – Теперь в голосе звучало уже уважение, которое он и решил немедленно выразить госпоже Кинари лично. К сожалению, она не стала этого дожидаться и, проявив невежливость, отбыла в неизвестном направлении, в чем он и имел неудовольствие убедиться всего пару минут спустя. Эта новость привела его в несколько неуравновешенное состояние духа, в результате чего это крыло дворца, и так подпорченное Кинари, сильно пострадало.

Кинари вернулась на загородную виллу своего супруга примерно через два с половиной часа после того, как столь поспешно покинула ее. Выглядела она при этом, прямо сказать, не очень. Не обращая никакого внимания на слуг, с мечом в руке, который она так и не удосужилась вернуть в ножны, почти ничего не видя и не слыша вокруг себя, она молча поднялась в кабинет Вайгара. К счастью, он был дома. Кинари толкнула дверь, вошла и остановилась у порога. Ее муж, сидевший за столом, как-то очень медленно встал и обернулся. Она видела, что он, несмотря на огромное облегчение оттого, что она вернулась, опасно колеблется между страстным желанием зацеловать ее насмерть и не менее страстным желанием придушить источник своих мук и таким образом навсегда избавиться от наваждения. Кинари захотелось улыбнуться. Она совсем не испугалась его, и даже мельком удивилась тому, что так боялась его раньше. Наверное, она уже пережила весь страх, отпущенный ей на сегодняшний день. Да и по сравнению с Заргоном ее муж был просто плюшевым медвежонком.

Шатаясь, она подошла к нему почти вплотную и склонила голову ему на грудь. Колебания Вайгара еще продолжались, но его тело само решило, что ему делать. Руки сами собой поднялись и обняли ее, а губы прижались к ее виску. В этот момент силы оставили Кинари, она выронила свой меч, который, зазвенев, упал на каменный пол, и начала медленно оседать. Упасть Вайгар ей не дал, подхватил на руки и понес в ванную. Там он быстро стянул с жены местами разорванное, сильно пахнущее дымом и густо политое ее и чужой кровью платье и опустил ее в ванну, наполненную теплой водой. Кинари что-то благодарно пробормотала, расслабленно растянулась в воде и откинула голову на бортик. Для дочери водного Вьора вода была самым первым лекарством от всех напастей. Вайгар между тем пытался смыть грязь и копоть с ее лица и рассматривал плохо затянутые рубцы на ее теле, а также ее ауру, кое-где проглядывающую сквозь сильно пострадавшую защиту. От этого зрелища ему сильно хотелось материться, но он вместо этого занялся более полезным делом. А именно принялся осторожно, чтобы не навредить, подкачивать ее энергией, восстанавливая ее силы и по мере возможности подлатывая ее защиту. Он готов был совсем отказаться от того, чтобы видеть ее, лишь бы эта защита продолжала служить ей и дальше. Тем более что он заметил в ее ауре такое, от чего его измученное сердце наполнилось надеждой, и он предпочел бы закрыть глаза и больше вообще ничего не видеть, чем опять пережить разочарование.

Постепенно Кинари стало лучше, и она пришла в себя. Вайгар помог ей встать, обмотал полотенцем и отнес в спальню. Там он уложил ее на кровать и закутал в одеяло почти до самого носа, потому что она начала мерзнуть. Он молчал, потому что слов у него не было. Вернее, были, но такие, которые ей лучше выслушать попозже, тогда, когда она будет в состоянии на них ответить. Поэтому Кинари начала говорить сама.

– Вайгар, – сказала она, протягивая ему руку из-под одеяла и ища у него поддержки, – Вайгар! Флор погиб!

– Это тот, который блондин?

– Да. Ты был прав насчет него. Он действительно меня предавал. Заргону.

– Надеюсь, ты убедилась в том, что он умер? – Вайгар не был кровожадным, но сейчас ему до смерти захотелось убить этого блондина еще раз.

Она посмотрела на него расширенными от возмущения глазами.

– Вайгар, это не я убила его!

– Почему? – удивился он.

Кинари возвела глаза к потолку, но потом начала рассказывать.

– Я узнала, что он предает меня, и поговорила с ним. Мне удалось убедить его не делать этого, но за это я пообещала, что помогу его сестре. Теперь я должна выполнить свое обещание.

– Что за помощь? – спросил Вайгар, уже зная, что оказывать эту самую помощь придется, скорее всего, ему.

– Она тоже оборотень. Ты понимаешь, что это значит. – Вайгар кивнул. – Ты не мог бы сейчас привести ее сюда? – Брови Кинари поднялись домиком, и она стала похожей на Нерави, когда та выпрашивает то, что ей очень хочется. Вайгару стало смешно.

– Хорошо! – сказал он, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. – Скажи, где она живет, я приведу ее.

– Правда? – обрадовалась Кинари. – Я бы не стала просить тебя, но сама я сейчас не смогу даже повесить портал, не то что встать и куда-то идти. А завтра может быть поздно.

– Ладно, ладно, я понял. Говори, где она. – Вайгару совсем не хотелось слушать, как она оправдывается. Тем более что он и сам догадывался, почему может оказаться поздно.

Кинари назвала адрес в Ценете, и Вайгар, повесив портал прямо в комнате, исчез, перед этим самым строгим голосом приказав ей оставаться в постели.

* * *

В Ценете все устроилось очень быстро. Матерью покойного Флора оказалась главная повариха дома Ангрицев, служащая у них уже больше ста лет. Незаконная в третьем поколении, она принадлежала этому дому так же, как и все живущие в нем гайры. Это была очень привлекательная, хотя уже и не первой молодости женщина с невообразимо рыжими волосами и характерным темпераментом Ангрицев, сила которого ясно читалась в ее ауре. Это было странно, но ее дочь совсем не унаследовала ни ее внешности, ни ее опасного характера. Дага была очень невзрачная, похожая на серую мышку молодая девушка, и Вайгара слегка позабавило то, что, несмотря на это, оборачивалась она в кошку. Кроме невзрачности, с ее внешностью были еще кое-какие проблемы. Во-первых, родинка на лице. Огромная, почти во всю щеку, и сплошь поросшая жесткими темными волосками. Во-вторых, тщательно спрятанные под прической острые кончики ушей. А также еще множество всяких родинок под платьем, которые от Лара было бесполезно прятать, равно как и нескладную фигуру. Похоже, что в доме Ангрицев ее внешность мало кому казалась привлекательной, и по этой причине Дага была существом зажатым и забитым, мучительно краснеющим под взглядом Вайгара. Она изо всех сил отворачивалась от него, временами пытаясь прикрыть рукой свою родинку, но тут же отдергивала ее, не желая дать ему понять, что она чувствует. В общем, сестра этого поганца Флора Вайгару понравилась. Боги с ней, с внешностью, но аура у нее была очень миленькая, несмотря на все ее страдания.