Текст книги "Плачь, принцесса, плачь… Ты будешь мне принадлежать"

– Тебя это возбуждало? – он обошел, встал перед ней и смотрел в лицо. – Ответь мне.

Его голос стал другим. Холодным металлическим… А глаза синими, внимательными и очень пронзительными. Все внутри замерло от предвкушения .

Он чувствовал, он с само первого взгляда чувствовал, она именно то, что он, как потерявшийся в пустыни путник, искал. Смотрел на нее и мысли понеслись в голове голодной стаей: стереть в пыль весь ее ментальный мир, затянуть, сжать, смять так, чтобы не могла вдохнуть и боялась оторвать колени от пола, чтоб боль застилала глаза, заставить забыть имя и заполнить все пустые места сознания собой, своей сущностью, а через мгновенье не отпускать с рук… и утопить в своем запахе, своих прикосновениях, в своих демонах боли, гнева и …. в непомерной нежности.

Свет привлекает всех, но надо попробовать найти ту, которая полюбит твою тьму. Он в этом уже не раз убеждался, их так мало, он ищет без остановки, пробуя одну за другой и разочаровываясь. Они так слабы, не могут полюбить и принять как должное твои недостатки, твои слабости, видя только свои преимущества. Как им увидеть личность, что остается, когда летят к чертям тысячи масок, как принять твоих демонов. Пугающее зрелище, не зря они все убегают. Ему самому иногда было страшно от того какой он, но сила которую он нес сметала все сомнения. Безуспешно искал ту которая сможет без страха поселиться в его сердце , и будет как дома. В этой паутине порока, жестких правил и боли. В полном мраке. Будет видеть его уловки, сможет с легкостью расшифровывать самые хитроумные ловушки, сможет нанести удар изнутри, но никогда не сделает этого. Наоборот останется навсегда под кожей, будет дрожать на губах, подчиняя себе дыхание – не предаст , а научит жить просто по другому, или хотя бы попробует научить, вкачивая в тебя безразмерно любовь, не ожидая ничего взамен. Будет любить не за что-то, а вопреки всему. Станет твоей слабостью и твоей самой невероятной силой, одновременно заменив силу боли и жестокости, силой света и любви.

– Кристофер, что-то не так? Ты же сам мне сказал, чтобы я говорила правду.

Сондрин испугалась, посмотрев на него: глаза превратились в два огромных синих пятна холодного вожделения, страсть… не горячая, которая плавит все, а холодная, пугающая, отталкивающая, сквозила в них, она испугалась, почувствовала, что-то изменилось. В одно мгновение перед ней встал совершенно другой человек его блуждающая странная улыбка с расширенными зрачками кричала одно слово которое не слетело с губ но красным плакатом симофорило «СТОП». Она чувствовала что надо убегать, надо свернуть все и просто бежать к чертям из этой комнаты.

–Я просил ответить… – он слегка смягчил голос.

– Да, – выдохнула, вновь опустила глаза и начала щелкать пальцами. – Другую порнографию я не смотрела, меня она не возбуждает, а эта, как ты говоришь, вызывала вспышки, яркие фантазии, только это меня разжигает. Я правда не знаю как такое может быть в реальной жизни, там я так поняла все постановочное, но иногда хочется такое пересмотреть, загнать в себя этот импульс, это наверное не нормально?

Она рассмеялась, немного стесняясь от того, что позволила себе быть настолько откровенной.

– Ты знаешь, после этого мои полотна приобретают совсем другие краски, я пишу по-другому, вижу мир по– другому, но не могу всегда находиться в таком состоянии, это немного тяжело.

Она смотрела как он отошел от нее , смотрел в окно в раздумьях.

– Ну что ж. Я не думал, что все так сложится, хотя можно было догадаться, – он взял телефон. – Пришли мне девочку, я у себя.

Сондрин ничего не понимала что происходит и о чем он говорит с Альфредом.

– Я что-то не так сделала? Беседа окончена? Но… – смотрела на него. – Я ведь говорила правду…

Внутри все было словно испачкано, мерзкое чувство, когда хочется выплюнуть, но не получается. Она открылась, рассказала, а он вот так просто ее оттолкнул и, как ей показалось, начал ее презирать.

– Да, наша беседа, как наверное и наш вечер, окончены. Я пришлю тебе завтра кое-что, – он очень загадочно смотрел на нее и рассуждал вслух. – Теперь многое становится понятным из твоего поведения. Великолепная, скромная, скрытная и сладкая… саба.

Сондрин обожгло это слово, он произнес его по-своему, и сейчас никакого презрения она не увидела, только особый смысл, который именно он вкладывал в него. Это было не ругательство, обозначение сущности, подразумевающей подчинение и принадлежность. Сондрин почувствовала, как задрожали ноги, неоднократно слышала, и где-то внутри все же ассоциировала, себя именно с этим словом, и то, что он сейчас вытащил ее мысли на обозрение, переведя из фантазий в реальность, пренебрегая и разрушая все ее стены и бетонные ограждения, которые девушка выстраивала не просто от всех, а даже и от себя, стыдясь признаться, напугало. Он так тонко ее слышал и использовал против воли. Никто не имел на это права. Никто, кроме него, потому что он не спрашивал разрешений.

–Поднимись, – отошел и стоял далеко от нее, облокотившись поясницей о стол. – Встань посреди комнаты.

Он смотрел на нее совсем по-другому, не как на наивную глупенькую девочку, не понимающую что и как, он обнажил ее душу, он обнулил всё, что было до него. Все счетчики были сброшены и он начинал писать свой триллер, а если быть точным вырезать, выцарапывать в ее девственном сознании.

– Подними платье и спусти трусы до колен.

Его внимание было приковано к ее реакциям, он смотрел и видел как она менялась, ее рот приоткрылся, облизывая губы, а глаза… Девушка сначала ахнула, но его слова просто сдетонировали внутри и вулкан тех чувств, фантазий, которые не давали иногда спать, вылился наружу, заполнив собою все ее сознание. Весь вечер он медленно, но упорно ее готовил к близости, и она уже была готова к этому, девушка думала об этом. Резкая перемена в его поведении была видна только ее сознанию, но не ее телу, оно продолжало свой вечер отдельно. Дыхание сбилось, девушка покраснела и почувствовала, как трусики уже давно влажные. Она сильнее свела ноги и буквально сжала колени руками.

– Боже… Какая прелесть, 100% попадания в точку, – он смотрел , ее глаза превратились в два затуманенных пятна.

Наслаждался, довел до такого состояния, когда готова почти на все стоит только толкнуть… эти губки будут делать самые восхитительные вещи, как он не старался быть отстраненным, но ее такая горячая всепоглощающая страсть, словно пожар, поджигала всех, кто находился рядом, она передавала ему свое просто сумасшедшее возбуждение, кровь опять зашипела надрывной пульсацией в висках, застилала глаза обжигающей пленкой, пока его взгляд с жадностью смотрел на черты сладкой красавицы-француженки и считывал, и поглощал, как губка, ее такую открытую, чистую, пока еще доверительную возбужденность. Он задержался на её раскрытом ротике, не в силах оторваться от этой завораживающей картинки. Самое большое желание подойти, большим пальцем обвести контур нижней губы, а затем ввести возбужденный твердый член со вздутой упругой головкой вглубь этого влажного жаркого колечка, он вздохнул и сглотнул, возвращая себя в реальность. Все это будет, но чуть позже, не нужно торопиться, надо напоить ее ядом, медленно, по капле приручая к себе, привязывая и лишая права жить без него. Она будет смотреть на мир только его глазами.

– Встань и выполни то, что я сказал…

Сондрин сглотнула, облизала губы и поднялась, сознание вопило НЕТ, но тело ничего не слышало. Ноги дрожали, она вышла в центр комнаты. Сердце отбивало в груди и висках, а главное там, между ног, сумасшедшую чечетку, кровь зашипела выбросом свежей и мощной порции адреналина. Что она делала? До чего он довел ее этот странный, не похожий на других человек?

Он скрестил руки на груди, оперся о подоконник и наблюдал. Безучастный, холодный и чужой. В глазах плясали черти от того, что получил все права на нее, сейчас он был ведущим этой игры и явно собирался им оставаться надолго.

– Я посчитаю до пяти, если не выполнишь, – сделал паузу, затем прохрипел – Я накажу.

Боже, это странное знакомое слово, сколько эмоций оно несло. Так много сцен наказаний пролетело перед глазами, создавая целостную картинку как это и что, но ведь ни разу она не почувствовала своей кожей каково это испытать боль, не просто боль, а ту которую ей даст он, его руки, что именно выберет для нее, такой расчётливый сильный и хитрый противник. Страх, вожделение, похоть этот сложный коктейль пьянил. ОН не проводил руками по ЕЕ телу, он не дышал ей в висок не было ничего, но тело содрогалось от желания, и тысячи мурашек, будто электрические разряды пронзали ее с ног до головы. У него были ключи от ее особой комнаты, он был тем, кто обладал особым доступом к ее самым закрытым и самым извращенным фантазиям.

– Раз…

Стояла и мяла руки, воздух словно стал вязким и никак не хотел поступать в легкие, чувствовала спазм и пульсацию в горле от нахлынувших эмоций.

– Два…– его голос хрипел, говорил тихо, но в голове это был набат. Настойчиво требовал исполнения своего приказа.

Девушка взялась за бока платья и потянула вверх, пока его края не оказались на талии. Остановись. Остановись. Что ты делаешь, внутри все кричало, гнетущее чувство начало разливаться в груди. Липкое, оно неуклюжими мазками ползло вверх по позвоночнику, скулило и кляло, словно в агонии. Сбитые с толку мысли цеплялись одна за другую, но рассыпались, не находя зацепки в этом мире, она уже улетела в другую реальность, в его. Он так умело ее туда перенес и сейчас играл по своим правилам.

– Три…

Сондрин не могла дальше. Просто не могла… Она положила ладони на трусики и терла бока, это было так сложно, вот так просто взять и сделать.

– Четыре… Сделай это, или все будет гораздо плачевнее, ты сейчас уже в другом статусе и просто встать на колени не получится.

Девушка поддела большими пальцами трусики и спустила их до колен, он не прикоснулся, стоял совершенно в другом углу комнаты, только говорил, но вывернул ее тело наизнанку.

– Хорошо. А теперь последнее: введи в себя два пальчика и покажи мне их. Ты будешь это делать всегда. Я так хочу, – он улыбнулся. – Как же тебя так удачно подарили мне. Завтра я все закончу и тогда мы поиграем по-другому, а пока простые требования.

– Расставь шире ноги, – он видел, что девушка сейчас сделает почти все, не сознание вело ее, а похоть, которая полностью контролировала поведение.

– Кристофер, пожалуйста, не нужно…

Внутренняя борьба между сознанием и желанием приносили почти физическую боль, она была на грани, но желание все перекраивало – оно рубило канаты порядочности, стыдливости, гордости и плело свою паутину порочности, похоти, удовольствия.

– Ноги шире, – даже не услышал , в данный момент его интересовало только выполнение ею приказов, еще он хотел посмотреть, как далеко она сможет зайти вот так, без разогрева только на своем желании на своих фантазиях.

Сондрин расставила ноги… Она с трудом понимала, что делала.

– Соедини указательный и средний палец, а теперь введи их в свою писечку, -тихий доверительный голос мягко направлял по нужному пути. Он смотрел на нее и видел, что слова, словно динамит, взрывают ее изнутри, легкий стон сорвался с губ.

– Быстро! – он прорычал, словно хлестнул плетью, и это возымело свои действия.

Девушка ввела в себя пальцы, вынула и показала ему. Они были в смазке, Сондрин сама была в шоке от, того какая она мокрая, а ведь он даже не прикасался, просто разговаривал и довел ее до такого состояния.

В этот момент в комнату вошла девушка. Сондрин отвернулась и отдернула платье, состояние какого-то гипноза, в который он ее погрузил, разбилось на мелкие осколки, сознание того, что она только что делала, упало на плечи бетонной плитой. Закрыла лицо руками и стояла. Сейчас не осталось ничего, что бы оправдывало ее поведение несколькими минутами ранее, стыд залил все сознание, осуждение рвало ее сущность на кусочки.

– Подожди меня, присядь на диван, – он разговаривал не с ней.

Слышала как подошел сзади, взял за руку. За ту, которую она только что показывала, поднес к ее лицу и вытер пальцы о щеку, одну, а потом об другую. Затем подошел к ней спереди, внимательно всматриваясь в лицо. Молодой человек видел, как она одновременно и возбуждена, и напугана, девушка тяжело дышала и ее тело содрогалось. Старалась прятать глаза, не смотреть на него, слезы текли по щекам.

– Пороками, моя девочка, нужно владеть в совершенстве. Видишь ли, хорошие дела следует делать хорошо. А дурные – блистательно и стильно, с чувством, толком и расстановкой. Ты оказалась очень сладкая. И когда мы касаемся твоих пороков, ты неподражаема, поверь мне, я видел не одну… шлюху, даже пусть и непорочную , ведь главное суть, то что внутри. И ты так опрометчиво отдала мне ключи.

Она ахнула и пыталась отшатнуться от его слов, крепко держал ее за руку и добивал, вбивая кол в ее стыдливость, разрушая ее порядочность, Кристофер приблизился, взяв ее за подбородок, слизал то, что только что вытер с ее пальцев, ее смазку…

– Ммм, вкусная, а теперь расставь ноги шире, я сам хочу потрогать.

– Не надо, прошу, – она шептала, голос дрожал, слезы катились, слезы страха, обиды, того, что ею так манипулировали, а она не смогла остановиться.

– Нет, я хочу сейчас это сделать сам, я хочу тебя потрогать там, ведь ты не однократно об этом мечтала, ведь правда, ты часто думала о том чтоб я потрогал тебя по особенному? Отвечай.

– Не надо, прошу, Кристофер, ты испачкал меня, – девушка шептала и пыталась оттолкнуть его. – И еще здесь посторонние.

– Да, это проститутка , она будет сидеть до тех пор, пока не понадобится мне, – это было еще одно унижение, но пока она этого не понимала.

– Раздвинь ноги, – он пристально смотрел на нее, затем сложил указательный и безымянный палец у ее лица и показал. – Два пальчика я хочу ввести в тебя и почувствовать твое желание, почувствовать какая ты горячая.

– Не надо… Кристофер… – она сделала шаг назад. Но он взял ее за плечо.

– Смотри в мои глаза и закрой ротик, пора было бы уже понять, что я делаю то, что хочу сделать.

Она почувствовала, как его пальцы скользнули по животу туда к пульсирующему центру и медленно раздвинули ее половые губы. Он не торопился, крепко держал и смотрел на нее, от его прикосновения нижняя губа задрожала, ее вновь пронзила дикая волна возбуждения, сердце застучало в ушах, в ногах, в груди, в горле и, конечно же, там, где были пальцы. Чувства были обострены до предела, все эмоции и ощущения, до каждого потайного уголка сознания, до каждого толчка крови, летевшей по сосудам . В этот момент ей удалось расслышать биение его сердца. Он хотел не меньше ее, но мог контролировать себя, а она нет. В ее мире, рушились мосты и здания, он менял ее жизнь, кроил по-своему, только потому, что мог держать все свои эмоции и инстинкты под жестким контролем в своих руках, а она плыла, теряя себя, отдавая так беспечно и доверительно, сгорая как спичка. И это было не виртуальным, а реальным, катастрофическим, ведь последствия ее капитуляции в корне меняли жизнь. Сейчас каждая клеточка тела была одним оголенным нервом, она воспринимала любое касание как одна сплошная эрогенная зона. Он приказал смотреть в глаза и она не видела деталей обстановки, за которые можно было уцепиться, как зa соломинку, она ждала с приоткрытым ртом его прикосновения и видела только его бездонные синие глаза, в которых уже утонула давно, казалось, что еще чуть-чуть и она потеряет сознание.

Он ввел в нее пальцы, но не глубоко, в этот момент у Сондрин вырвался стон, впервые она находилась в подобной ситуации и впервые в жизни к ней касались так.

Да… Замечательно, хочу услышать еще, – он вытащил и снова ввел в нее пальчики, но более резко и немного глубже. Сондрин закатила глаза и застонала, проваливаясь в водоворот ощущений. Она не могла больше смотреть на него.

–нет!!! – он повысил голос – не смей, смотри на меня, я хочу видеть твои глаза всегда, я хочу видеть насколько ты еще здесь со мной, как меняется твоя сущность – дальнейшее он почти прошептал – переходя из состояния вызова в рабство – он сильно ее дернул и девушка открыла глаза…. смотрел и понимал она себя уже не контролирует, а находиться полностью в его власти…– сними все я хочу посмотреть…..

Отошел, отпустил ее и она еле удержалась на ногах. То, что происходило сейчас, было началом ее падения. Сейчас она продала душу, волю и свободу за право удовлетворить свое любопытство. Но тогда этого не мог знать никто, кроме него… Он понял это практически сразу, ведь только он знал дорогу, по которой вел ее к цели, своей цели. Девушка даже не предполагала о том, кто живет в ней, что эта ее новая сущность перечеркнет все и ради удовольствия, ради того, чтобы почувствовать тысячи мурашек от его прикосновений, предаст ее былые моральные настройки. Последние попытки остаться чистой все же пробивались сквозь воспаленный мозг

– Кристофер, зачем ты…

– Нет, не ты… Сейчас только ВЫ, – он перебил ее. – Платье убирай, я хочу видеть все остальное.

– Нет, – она мотала головой. – Нет, я не буду, это все не правильно, я хочу уехать.

– Я же просил смотреть на меня, а ты опускаешь глаза. Ты не понимаешь моих слов?

Он подошел и прислонился к ее спине своим голым торсом, сквозь платье она почувствовала твердость его тела и стук сердца, а потом и твердость ниже пояса. Он сильно прижался к ней и начал тереться о ее попку твердым членом. Втянул запах волос, сильно прижал заставляя девушку дёрнуться чуть ли не всем телом. Подушечки пальцев сместились на контур воспалённых губок с одновременным захватом правой ладони под ее скулами, запрокидывая, без какого-либо сопротивления, ее голову назад, на свое твердое предплечье.

– С сегодняшнего дня ты забудешь обо всех, кто был у тебя до меня, все они были ничем, все они были не мной. Никто из них не умел тебя читать так, как я, чувствовать так, как я… знать тебя. Я думаю, что научусь предвидеть все твои желания и просьбы до того, как ты взмолишься о них вслух. Ты сама не понимаешь своей ценности. Для всех других ты была слишком недосягаемой и никогда не могла принадлежать никому из них, потому что всё это время ты принадлежала лишь мне одному, – он хрипел это в ухо, сильно прижимая к себе, до хруста костей. – Завтра я возьму тебя к себе на работу в особом статусе, на особых условиях, все что я тебе пришлю нужно будет почитать и подписать бумаги, а потом мы начнем наше обучение.

Последние слова он сказал тихо, но очень четко:

– И ты никогда, поверь мне, никогда не будешь забывать то, о чем я говорю, ты будешь выполнять все с первого раза. После всех бумажных проволочек мы вернемся к этому и … – в этот момент он немного отодвинул ее и сильно притянул ее попку на член, ударяя, имитируя акт.

– Бум…бум… бум, так сладко и очень глубоко, хочу почувствовать, какая ты тугая внутри . Можешь одеваться и ты свободна, на сегодня ты мне больше не нужна. А вы, леди, – он повернулся к проститутке. – Снимайте одежду, пора.

Сондрин не сразу поняла что произошло. Она отошла от него и на автомате поправила одежду и волосы, но не успела надеть даже туфли, когда совершенно обнаженная девушка подошла к нему и начала расстегивать ему брюки. Она смотрела на это и сердце пропустило удар. Дар речи покинул ее, такого страшного оскорбления она не могла себе даже представить, ее заменили в течении нескольких минут.

– Это просто секс, Сондрин. Просто секс, не более, -он смотрел и улыбался, прекрасно понимая, насколько глубоко воткнул сейчас нож .

– Нет, нет, я ничего больше не хочу… – она была разбита, уничтожена и растоптана его поведением, девушка уже присела на колени перед ним. Но он остановил ее.

– Не спеши.

Она выскочила из комнаты, руки дрожали, а все внутри выло. Бежала по коридору, в истерике утирая слезы. Немного пробежав остановилась, очнувшись, вспомнив, что дом живет всегда, и ночью, и утром, и на рассвете, вытерла слезы заставила себя сделать несколько глубоких вздохов, туш щипала глаза, но она не обращала внимания – надо было попытаться взять себя в руки и как можно быстрее покинуть это кошмарное место.

– Успокойтесь, Сондрин.

Она вскрикнула и резко повернулась. Прислонившись к колоне, на нее смотрел Альфред. Как всегда собранный, спокойный, еще одна модель совершенства.

– Не надо так рыдать, ведь Кристофер это еще не вся жизнь и не конец света, а то, что он сегодня вас отверг, это не просто так, поверьте мне, лучше бы это произошло, и было бы великолепно, феерично, отлично и просто замечательно если бы он вас потом просто бросил и не вспомнил о вашем существовании. Если он так поступил, значит, ваше дело совсем дрянь. Не припомню, чтобы два раза подряд он менял правила своей игры. Пойдемте, я проведу вас к машине, – его резкая манера разговора немного отрезвила ее.

Девушка надела туфли и поплелась вслед за Альфредом. Она немного успокоилась.

– Я не знаю что произошло, он резко изменился.

– Ничего резкого не бывает, вы скорее всего что-то не так сделали и что-то очень серьезное, потому что ему обычно наплевать, он получает удовольствие и прощается. О чем вы говорили?

– Ну вы же знаете эти его…

– Беседы? Оооооо, конечно, он любит вывернуть душу своего оппонента наизнанку, любимое занятие моего братца. Ну и что?

– Он сказал, чтобы я говорила правду.

– Логично.

–Но я и не собиралась врать, просто… – она опустила глаза и запнулась.

– Темы щекотливые, да? – очень умные, такие же синие, но более мягкие глаза смотрели на нее, пытаясь понять мотивы поведения брата, он знал его как никто и понимал, что она в чем-то прокололась. Но в чем?

– Да, так глубоко никто и никогда не заходит в беседе.

– О чем он спросил, когда поменялся?

– Он спросил о порнографии, люблю ли я ее…

– Ну?

– Понимаете, я не смотрю порнографию, только иногда, у меня на канале идет много всего, но есть рубрика, там у них какие-то ролевые игры, или как там это называется. Я ему рассказала, что только это может меня всколыхнуть, а все остальное оставляет равнодушной. Т.е не просто животное совокупление, а психологическая игра, она гораздо интереснее.

Альфред с интересом и сочувствием посмотрел на нее.

– Очень интересно, и вы ему все это рассказали?

– Но он же требовал, что здесь такого, что? Обычная порнуха, кто из вас не смотрит, или не смотрел ее, хоть раз? Я не могу понять, в чем дело?

– Вы не поняли? – его брови взлетели вверх.

– Нет не поняла, я вообще ничего не поняла, единственное что поняла, это то, что он завтра должен мне прислать какие-то документы, которые я обязана подписать…

– Ну на сколько мне известно, вы еще учитесь и взять вас в штат, скорее всего, не представится возможным, хотя кто сказал, что он не сделает исключение для практиканта, вернее практикантки, договор на выполнение услуг в компании – это скорее всего вам предложат подписать с определенными условиями, все просто и все сложно, – он задумчиво посмотрел на нее. -Вот завтра все и узнаете, я думал, что вы пролетите мимо этой воронки, но вы каким-то невероятным образом попали в самый центр вулкана, да еще и ключи ему отдали.

Альфред злился. Затем, взяв себя в руки, уже спокойнее добавил:

– Надо быть аккуратнее , Сондрин, ведь вы же не с лаборантом, а с Кристофером, он вас просто уничтожит, безжалостно растерзает психику, вымоет руки в ваших слезах и уйдет.

Сондрин опустила глаза и сказала:

– Почему, почему, что я сделала? Вы можете мне объяснить?

– Нет не могу, – он подвел ее к машине. Кивнул шоферу, ей и, развернувшись, ушел.

Машина плыла по ночному городу, Сондрин успокоилась, если это можно так назвать, все уже произошло и надо просто как-то постараться теперь жить с этим внутри. Удар который он сегодня нанес, был как кинжал в сердце. Она сто раз прокручивала то что произошло , ей было стыдно за свою слабость. Стыдно за то, что не смогла удержаться и делала все те вещи, господи, как она могла… Его тон, его взгляд, его манера общаться , до сих пор вызывали в трепет. Вспомнила как целовал шею и как резко отстранился всего от одной фразы. Как же она могла вот так делать это при нем…

В сотый раз зажмурила глаза и накрыла их руками: нет, нет не хочу больше об этом думать, хочу убежать отсюда, чтобы никогда не смотреть в его глаза. Чтоб никто не мог напомнить ей о позоре, который он заставил ее пережить.

Машина остановилась, она на автомате вышла и почувствовала, как ноги не держат, девушка смогла дойти только до прихожей, прислонилась к стене и, рыдая, сползла по ней, сев на пол, было чувство, словно все внутри разорвано, хотелось вырвать воспоминания как занозу, которая приносила неутихающую боль. Ну-ну. В очередной раз пыталась организовать себя, надо стерпеть, в этом была вся она, разобраться , хватит так легко обманывать себя тем, что его объятия приносят страдания, хватит плыть по течению и в итоге ничего не находить, хватит придумывать фантазии, раскручивать их по спирали до вспышек аритмии и неконтролируемой дрожи в ногах, до боли в животе и до сумасшествия, в которое шагаешь одной ногой, а вторую просто заносишь и останавливаешься. Они, ее собственные фантазии, вышли из нее и встали напротив, и в очередной раз испугалась, раньше она просто заталкивала их далеко внутрь и контролировала, но теперь решает не она. Она не может принять себя такую. Не хочет. Старая Сондрин бунтует против новой, той, которая так нравится ему. До утра так и не уснула, униженная тем, что вела себя как последняя шлюха и позор того, что он ее отверг, были просто невыносимыми. Выпила весь кофе, который был в доме и разрезала ножницами его портрет, который написала совсем недавно, вдохновляемая таким теплым легким чувством – влюбленностью.

Глаза отказывались плакать, просто лежала на диване и смотрела в пустой экран телевизора. Скорее всего, забылась сном, потому что подпрыгнула на диване от того, что на журнальный столик перед ней он бросил папку…

ГЛАВА 5.

– Привет, дорогая, просыпайся, пора вставать, бог мой, ты разрезала мой портрет! – он взял обрезки и, попустив их через пальцы, дал упасть на пол. – Как обидно, он великолепен… был, но не беда, я думаю, что в тебе так много противоречий и наступит момент, когда ты вновь испытаешь желание написать что-то в этом стиле, я подведу тебя к этому состоянию.

Как всегда идеально одет в черный строгий костюм с белой рубашкой и бабочкой, он стоял и смотрел на нее, золотые часы поблескивали на руке, его сдержанная улыбка играла на лице.

– Как ты вошел? – она проснулась и села на диван, поправляя волосы.

– Как вошел? Да очень просто, мне вчера изготовили ключи от твоего дома, – он присел на корточки возле нее. -Мастер изготовил ключи от двери твоего дома. А ты вчера подарила мне ключи от своей жизни.

Он смотрел на нее, как на человека, которому уже вынесли смертельный приговор и осталось только привести его в исполнение.

– Не смотри на меня так, самое последнее чего я хочу, так это видеть тебя, вчера… Это было отвратительно.

Он склонил набок голову.

– Отвратительно? Странно, отчего же ты тогда трусики спускала? – посмотрел немигающим взглядом.

– Не смотри на меня так, словно я в чем то виновата, я ничего не сделала, – она повысила голос, пытаясь заглушить боль, которая кричала внутри. – Да, возможно, вчера я вела себя не так как должна, но я в любой момент откажусь от встреч с тобой и разорву эту ужасную связь. То, как ты унизил меня, то, что ты заставил меня вчера делать… Это ужасно просто, это мерзко.

Слезы уже начали прокладывать свои дорожки по ее щекам, руки дрожали от избытка гнева и стресса от вчерашнего позора, казалось, этой тирадой слов она хотела отмыться.

Он улыбнулся.

– Да, это было… любопытно. Говорят, мы становимся тем, что овладевает нами через крайнюю ненависть или крайнюю любовь, а может быть и банальную похоть, -молодой человек поднялся. – А насчет того, чтобы разорвать нашу связь – попробуй, откажись… – он смотрел на нее, в его синих глазах горели искры просыпающегося гнева, а на губах была немного нервная улыбка.

– Откажусь. Я больше не хочу тебя видеть, не хочу слышать тебя и требую никогда больше не появляться в моей жизни, уходи. Оставь ключи от моего дома, ты не имеешь права находиться здесь! – ее гнев, оскорбление, неудовлетворенность, пренебрежение в самой отвратительной форме, все это сейчас выливалось на него.

Он опустил голову и покачал ее в разные стороны.

– Как все сложно , когда завязано на чувствах и эмоциях, но, к большому сожалению, без эмоций скучно. Ты еще учишься, но на последнем курсе, поэтому практика в моей компании пойдет тебе на пользу. На столе договор на оказание тобою нашей компании определенных услуг, на определенных условиях, прочитаешь, подпишешь и привезешь его мне сама, – он повернулся к ней спиной.

– Я сегодня улетаю к себе, в Швейцарию , решения уже все приняты мною, я даю тебе неделю для того, чтоб ты приняла эту мысль, пожила с ней немного и чтобы это не было таким уж большим стрессом . Вещей много не бери, все равно я все выброшу и куплю то, что будет нравится мне. Альфред пришлет тебе билеты на самолет, тебя встретят и привезут ко мне, все остальное ты прочтешь. И еще, – он повернулся и посмотрел ей в глаза. – Я никому не расскажу, что видел тебя изнутри, тебя настоящую, ту, которую ты от всех прячешь.

Он подошел совсем близко.

– Ты вчера была так соблазнительна, мне стоило большого труда, чтобы не совратить тебя. В тебе столько похоти, никогда не скажешь глядя на тебя, с виду совершенно безобидная девочка, а внутри…

Она смотрела перед собой, стараясь не слушать его. Наклонился , взял за волосы и резко поднял голову.

– Разорвешь связь со мной… – еще сильнее вывернул голову, потянув за волосы. – В тот момент, когда ты решила, что можешь просто так переспать со мной, ты отдала мне все права на себя. Осталось только подписать, я подожду еще немного, но со вчерашнего дня у тебя больше нет прав. Тебе вчера Альфред это не объяснил , он был с тобой слишком лоялен, я не такой, я рассказываю так, как будет.

Она не смотрела, слезы текли по щекам, девушка испугалась, таким его она не видела никогда, злость исказила ангельские черты лица, ноздри хищно вдыхали воздух , гнев летал в воздухе. Он был такой концентрации, что его можно было резать ножом. Кожей слышала его эмоции, если бы было можно, он размазал ее по полу.

– Меня раздражают слезы, – буквально прохрипел это.

Кристофер поднял ее, держа за волосы.

– Отпусти! – вскрикнула и вскинула руки к волосам.

Отпустил, но тут же взял ее лицо в свои руки и накрыл губы поцелуем… Грубым, настойчивым ,оторвался на минуту и толкнул ее к стене, она охнула и, чуть не упав, жестко лопатками почувствовала стену. Когда уперлась спиной, снова взял ее лицо в свои руки, пыталась оттолкнуть , но делала только хуже, он вывернул ей руки за спину. В мгновение увидела, как из заднего кармана брюк вынул наручники, которые в секунду щелкнули у нее за спиной на заведенных руках, поднял ее голову и снова начал целовать, сильно кусал губы и рукой жестко держал за подбородок. Сондрин вырывалась, слезы текли по щекам , коленкой он резко вклинился между ее двумя ногами и развел их в разные стороны.