Текст книги "Крылья для двоих. Развод"

Крылья для двоих. Развод
Елена Левашова

Глава 1.

Лидия.

«Любимый, когда закончится праздник? Я хочу тебя. Изнываю от тоски. Приезжай скорее».

Внутри будто разрывается бомба… Я точно это вижу на экране айфона мужа?

Нет, нет… Быть такого не может… Кто угодно, но только не Ростик.

Заставляю себя вдохнуть и перевожу взгляд на свекра. Эй, Лида, приходи в себя. Сегодня – юбилей твоего любимого мужа.

Антон Олегович одаривает нас с Ростиком полным гордости взглядом и поднимает бокал.

– Мой дорогой сын, ты – наша с матерью гордость. Желаем тебе крепкого здоровья, а счастье… Его у тебя в избытке.

Воздух сотрясают звуки музыки, звон посуды, аплодисменты и восхищенные возгласы гостей.

Все смотрят на нас… Щеки пульсируют. По привычке беспомощно сжимаю кисть мужа, но он ловко избавляется от моей хватки, подхватывает бокал с игристым и встает с места, чтобы ответить.

– Спасибо, отец. Дорогие гости, я всем обязан отцу. Он для меня – пример во всем, он…

Ростислав благодарит родителей за жизнь и воспитание, а коллег – за проявленное уважение и поддержку, а я вновь кошусь на злополучный экран.

Нет, это не ошибка…

«Любимый, когда закончится праздник? Я хочу тебя. Изнываю от тоски. Приезжай скорее».

Милаша какая-то… Милаша – понимаете? Не Мила или Людмила, а Милаша.

– … моя любимая жена Лида, наш сынишка Ванечка… Спасибо тебе за все, моя дорогая жена.

Моя жизнь рушится по кирпичику. Дыхание останавливается, а переполненное кровью сердце захлебывается… Толкает ребра так сильно, что они трещат, превращаясь в крошево… Во всяком случае ощущения сходные… Интересно, как бы обозвал мое состояние любимый муж – успешный кардиохирург? Сердечный приступ? Ишемия или инфаркт?

Я умираю прямо сейчас…

Распадаюсь на мелкие детали, растворяюсь в боли. Она топит меня с головой, сжирает.

А Ростик улыбается. Важный, деловой, до чертиков уверенный в себе… Предатель. Говорит, говорит, пока я хватаю воздух ртом.

«У меня тоже для тебя подарок, родной. Полюбуйся».

Следом на экране всплывает фотография с изображенными на ней розовыми, пушистыми наручниками и кожаной плеткой.

Боже… Меня сейчас вырвет. Это не может быть правдой… Не может… Бросаю на смартфон салфетку и делаю вид, что ничего не видела. Но я ведь видела! И успела отравиться новостью об измене мужа.

– Поздравляем!

– Счастья вам, Ростислав Антонович!

Голоса, улыбки, музыка, звон, шорохи – все словно превращается в уродливого, многоголового монстра лжи. Почему-то я прямо сейчас его вижу… Я ведь холила и лелеяла наши с Ростом отношения, верила в них. Ему верила… А за ширмой благополучия прятался он – гадкое чудище…

Господи, мне плохо… Я дышать не могу. Закричать хочу! Приказать гостям заткнуться и показать им экран смартфона мужа. Смотрите, мол, во что Рост играет с какой-то Милашей. Гляньте, гости дорогие, какие наручники! Еще и со стразами! И плеточка тоже ничего.

И родителям Ростислава сунуть проклятую фотку под нос. Правильный ваш сынок, честный? Так и хочется посмотреть, как вытянутся их самодовольные лица.

– Милая, ты побледнела. Все хорошо? – довольно улыбается Рост, удобно развалившись в кресле. – Я, если честно, подустал. Ты как?

– Нормально. Я же говорила тебе, что устаю от чужого внимания. Скорее хочу очутиться дома.

Каждое слово дается с трудом. По мнению свекров, я не пара Росту, но сейчас мне хватает ума не выдать себя и не устроить скандал.

Я уйду с гордо поднятой головой, но сначала ОН должен быть повержен.

Унижен, сбит с толку, побежден. Не силой, а моей хитростью…

– А мне, боюсь, дом не светит, – протягивает он, впиваясь взглядом в экран.

– Что-то случилось, милый? – нарочито глупо спрашиваю я.

– Афанасьеву плохо. Придется заехать к нему после банкета. Я его оперировал, Лид. Простишь меня, если отлучусь на часик?

– Конечно, родной.

Мамочки, как же сипло звучит мой голос… Ощущение такое, словно мне с размаху дали под дых тяжелым ботинком. Жить не хочу, дышать… Видеть никого не хочу. Ищу взглядом мамулю с Ванюшкой. Она машет мне ладонью, а Ванька дует губы и отворачивается. Обиделся, что его не посадили рядом с родителями.

Удерживаю взгляд на маме и сынишке… Ради них я должна дышать и жить… Бороться и победить. Нельзя опускать руки, только не сейчас, когда я особенно уязвима.

Застываю в моменте. Концентрируюсь вокруг одной лишь мысли – Ростислав мне изменил… Изменяет прямо сейчас, обольстительно улыбаясь и пялясь в экран. Пишет ей что-то… Своей Милане.

Как бы узнать, кто она? Когда познакомилась с моим мужем?

Елена Васильевна танцует с Антоном Олеговичем, коллега Роста Игорь Глухов налегает на осетрину… А я бездумно наблюдаю за ними, воспринимая окружающее, как яркую ширму, скрывающую отвратительную реальность…

Ростик облизывается и строчит, строчит сообщения… Я ведь верила ему… Любила беззаветно и верно. Глотала высказанные его родителями обиды…

«Подумай, сыночек. Ну, кто она такая? Кто ее родители? Нужно жениться на женщине из нашего круга. Вон у Томочки замечательная дочка выросла, еще и эндокринолог. А Лида эта… Ветеринар!».

«Мама права, сынок. Не торопись жениться».

А как они смотрели на меня, когда Рост объявил о моей беременности… Вы бы видели их лица! Они на тот ужин привели Томочку. До последнего верили, что Ростислав изменит решение и откажется от меня…

А он вот как все решил… Сделал так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Дома он – заботливый муж и отец, а вот вне дома…

Предатель еще ничего не знает… Улыбается собственной изобретательности, уверенный в своей полной безнаказанности.

Мерзавец. Сволочь. Гад. Ненавижу его… Прикусываю язык, чтобы не выдать себя раньше времени.

Как он мог?

Родной, любимый муж…

Тот, кому я вручила ключи от сердца…

Моя опора, надежда, любовь…

Антон Олегович позаботился о том, чтобы Ростислав заключил выгодный брак…

А я была так влюблена, что подписала все, что мне подсунули…

Все, Лида, успокойся. Дыши глубже. Надо теперь решать, как из этого дерьма выбираться… Для начала нужно будет перечитать брачный договор. На деньги и имущество семьи Волгиных я не претендую.

Они могут отнять моего сына… Ванечка – все, что у меня есть…

– Лидочка!

Вздрагиваю от голоса свекрови за спиной. Выдавливаю улыбку и впиваюсь ногтями в ладонь. Боль помогает взбодриться…

– Елена Васильевна, дорогая…

– Давай я посижу с Ростиком. А ты иди в дамскую комнату, припудри носик.

Понимаю – разговоры мамы и сына – тайна, предназначенная не для моих ушей.

Расправляю плечи и следую совету свекрови. Запираюсь в кабинке, заслышав женские голоса за дверью…

И говорят дамы обо мне…

Глава 2.

Лидия.

– Мил, одолжи пудру, а? – звучит голос жены Глухова. – Не у всех же такая кожа, как у этой курицы…

Задерживаю дыхание и не шевелюсь…

– Поверь, это ей не поможет, – воркует какая-то Мила. – Ты видела, в каком она платье приперлась? Ни стиля, ни вкуса. Еще бы ситцевый халат на себя напялила, ей-богу. Как Ростислав ее терпит, не понимаю?

Сглатываю тугой ком в горле и оглядываю себя… Что не так в моем платье? Ну, да… Голубое, в розовый цветочек. Разве это преступление – носить такие? Или все должны одеваться, как эта Мила – в черное мини, больше смахивающее на пояс?

Сдавливаю виски, пытаясь вспомнить, где я ее видела? Мила, Милаша… Она не может быть любовницей Роста… Та дамочка ждет его в гостях с розовыми наручниками наперевес.

– А какое ей платье надевать, по-твоему? Лидка раскабанела после родов. Смотреть противно… Ну можно ведь макияж сделать, укладку? Так же, Мил?

– Жизнь порой ужасно несправедлива, Юльчик. Кому-то все достается на блюдечке, а кому-то лакомый кусок выгрызать нужно. Я все жду, когда мой разведется. Надеюсь, в этом году увидишь меня с фатой.

Они хохочут. Заканчивают мазаться и покидают туалет. Выхожу из укрытия и умываюсь под струей холодной воды…

Курица, значит? Толстая и неинтересная? Помнится, эта Юля на прошлой неделе расхваливала мои кулинарные таланты и предлагала прогуляться по торговому центру. В подружки мне набивалась…

Хорошо, что я это услышала…

В городе я недавно. Подруг нет, а в гости к нам приходят коллеги мужа с женами… Выходит, я никому не могу довериться?

Эта Юля только порадуется моему горю…

Есть мама, но как ей рассказать? После смерти отца она сильно сдала. Этой новостью я ее просто убью…

В холле шумно. По залу перемещаются танцующие пары. Мамы с Ванечкой не видно, зато видно Юлю… Она несется мне навстречу с широкой улыбкой на лице.

– Лидочка, дорогая… Я думала, ты на улице. Татьяна Степановна с Ванюшкой в прятки играет. Как тебе вечер? Выглядишь потрясающе! Это Роберто Кавалли? – ее голос сквозит неприкрытой лестью.

У меня ничего нет, выходит… Любящего мужа, семьи и друзей. Кругом фальшь.

– Нет, это Гуччи, – вру ей я, растягивая губы в такой же приторной улыбке.

Платье я заказала на Озоне, но Юле это знать необязательно. Чтобы победить, мне нужно научиться играть по их правилам – лгать и притворяться, пользоваться их связями и выуживать нужную мне информацию.

– Купила за бешеные деньги, – продолжаю я, отмечая тень недовольства на лице Юли. – Цветочные принты сейчас в моде. Хорошо, что Ростик ни в чем мне не отказывает.

– О! Шикарный у тебя мужик. За такого держаться надо. А не хочешь…

– С удовольствием, Юлечка, – опережаю ее я. – Куда сходим? Может, еще кого-нибудь возьмем с собой? Как насчет Дарины Ревенко?

Точно! Три месяц назад Рост рассказывал о разводе коллеги – Павла Ревенко. Тогда я пропустила разговор мимо ушей, а сейчас вспомнила подробности того дела. Особенно то, как он отзывался об адвокате Дарины…

«Она Пашку без штанов оставила, представляешь?»

Это то, что мне нужно… Именно такой адвокат.

– Дарину? А зачем она нам, Лид? – кривится Юля, хлопая длинными, искусственными ресницами.

– Она тоже работает в кардиохирургии, разве нет? Мне она показалась приятной и милой. Ну, если ты не хочешь, то…

– Она развелась с Павлом.

– И что?

– Нет, нет… Ничего. У тебя есть ее номер телефона?

От Роста зависит повышение ее Игоря. Поэтому Юля послушно диктует номер телефона Дарины.

Только бы девушка согласилась с нами встретиться…

Прощаюсь с Юлей и возвращаюсь за праздничный стол. Рост уплетает семгу под сливочно-икорным соусом. Улыбается, завидев меня.

Тянется обнять.

По телу проносится вихрь мурашек… Он противен мне. Еще час назад был желанен и любим, а сейчас… Врезать ему хочу, накричать… Жаль, он не слышит мой немой крик – слишком сосредоточен на своей грязной игре…

– Любимая… Все хорошо? Ванечке уже спать пора, а мама твоя играет с ним на улице. Нехорошо. Давай я вызову водителя, он отвезет вас домой?

Мне хочется выпалить, что с Ваней никто, кроме моей мамы не играет… Он, его родители… Для них он – живой раздражитель, досадная помеха… Головная боль, мешающая планам.

– Конечно, милый. Я поговорю с мамой, пожурю ее, – смущенно опускаю взгляд. Ага, щ-щас… Спешу и падаю. – А ты… к Афанасьеву?

– Очень не хочется, но… Работа есть работа. Надеюсь, ты не против?

– Против. И… Я хотела поговорить кое о чем?

– О чем же? Это может подождать до завтра? – спрашивает Рост, удивленно поднимая брови.

Красивый, гад… Высокий, широкоплечий, с копной слегка вьющихся, темно-русых волос. Когда-то, я радовалась чужой зависти… Была уверена, что мне крупно повезло выйти замуж за такого красавца. А теперь…

– О разводе, Рост.

– Что? О каком еще разводе?

Дорогие читатели! Добро пожаловать в новинку! Добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не пропустить продолжение) Поддержите автора звездочками. Роман будет выкладываться эксклюзивно.

Глава 3.

Лидия.

Рост хватает воздух ртом и сжимает проклятый айфон так сильно, что он того гляди лопнет. Бедненький… Испугался? Думает, что я наброшусь и отберу его реликвию?

Не сейчас, милый… Наш развод состоится, когда я буду готова, не раньше…

– Ну… Дарина развелась с Павлом. Мы с ней общаемся. Ты дружишь с Павлом. Нужно ведь принять сторону и…

– А зачем нам принимать чью-то сторону, Лид? Выбрось их из головы, – с неприкрытым раздражением бросает Рост. – Чужая семья – не наше дело.

Тычет пальцами в экран, отвечая на непрерывный поток входящих сообщений… Ну, когда уже эта дрянь успокоится? Да едет он к тебе, едет… Не держу…

– Значит, мы можем встречаться с Дариной, ходить в кафе? Общаться, как и прежде? Это не скажется на вашей с Павлом работе?

– Черт…

– Что-то случилось, Рост? – не выдерживаю я.

– Афанасьев. Плохо ему…

– Очень плохо, да? Так поезжай скорее, не то человек помрет, прости господи…

– Поеду я, Лид. Вернусь поздно. Ты спать ложись.

– Смазку не забудь. В аптеке купи.

– Что? – пуще прежнего бледнеет неверный.

– Антон Олегович жаловался, что в больнице закончилась смазка для проведения УЗИ и…

– Гель, Лида. Это называется гель, – шелестит бескровными губешками Рост. Кадык на его шее дергается.

– Ну какая разница? А ты про что подумал?

– Ни о чем. Я поехал, пока.

Я ничего не замечала… Пять месяцев назад у Ростислава умер дедушка – отец Елены Васильевны. Знаете, кто ухаживал за ним, пока он лежал? Убирал судна, мыл старика, кормил его из ложечки? Правильно – это делала я.

Многие месяцы я жила в его квартире, а за Ванюшкой присматривала мама. Тогда это и случилось… Что-то треснуло между нами с Ростом, сломалось, улетучилось…

Я приползала домой уставшая, грязная, пропахшая мочой и хлоркой. Свекры раскошелились на ночную сиделку – это позволяло мне ночевать дома.

О наших с Ростиком взаимоотношениях они не думали… Да и когда им было думать? Оба врачи с именем, занятые, важные люди. Я не представляла для них особой ценности. Не будет меня – мое место с радостью займет другая…

Рост уходит, а я судорожно сжимаю виски, пытаясь вспомнить, когда у нас в последний раз была близость? Месяц назад? Два…

Когда Василий Федорович умер, я неделю спала… Из кровати не вылезала. Стариком он был сварливым, требовательным. Я кормила его любимыми блюдами – приготовленной на топленом молоке и запеченной в духовке пшенной кашей, грибным супом-пюре, пирожками… Читала ему Достоевского и Толстого, а потом тщательно смывала со стен следы его отличного пищеварения – перед смертью он совсем выжил из ума и «рисовал» фекалиями.

– Лида, вам пора домой, – ультимативно произносит Елена Васильевна, касаясь моего плеча.

И такое ее прикосновение… недоброе, что ли… От него поежиться хочется, отмыться… Скоро я не буду ее видеть – никогда…

– Как нам ехать?

– Такси потрудись вызвать. Служебным транспортом больницы нельзя злоупотреблять, ты должна понимать.

Понимаю я все… Осознаю… Особенно, сколько потеряла времени, пребывая в прелести – мое состояние иначе не назовешь.

Вызываю такси. Ванюшка тотчас засыпает. Прощаюсь с мамулей и желаю ей сладких снов. Улыбаюсь на прощание. Прячу затаившуюся в душе истерику. Она обязательно вырвется наружу, непременно… Но не сейчас – чуть позже. Мне всего месяц нужен, чтобы подготовиться…

Мчусь по ночному городу, размышляя над планом побега. По-хорошему уйти не получится… Да и куда уходить? Мама живет в коммуналке. Трешку они с папой продали, когда он был жив… Со мной не посоветовались, вложили деньги в долевое строительство и… прогорели. Фирма-застройщик объявила себя банкротом, а ее директор смылся за границу. Избежал наказания…

У меня совсем ничего нет… Гол как сокол. И снимать квартиру не на что…

Вспоминаю об изрядно запылившемся дипломе ветеринарного врача.

С Ваней мне может помогать мама, так что на работу я выйду в ближайшее время.

А там и квартира для съема отыщется.

Отпираю входную дверь и на цыпочках бреду по коридору к детской. Воодушевленная, не сразу понимаю, что в кабинете Антона Олеговича происходит странный разговор.

– Лена, ну не травить же нам ее, в самом-то деле, – произносит он чуть слышно.

Наверное, сейчас моя кровь состоит из адреналина – чистого, неразбавленного… В ушах шумит, а перед глазами мелькают черные мушки.

– Ее нужно признать недееспособной, Тоша. Только это нас спасет… Господи… Как такое могло случиться? Какая же он сволочь, что так поступил. А нам теперь разгребать, – всхлипывает Елена Васильевна.

Разговор ведь не касается меня, так? Тогда кого свекр предложил отравить?

Глава 4.

Сердце тревожно сжимается в груди. Не понимаю, что со мной? Успокоиться не могу, уснуть… Ну, узнала я про измену Роста, так что с того? Убиваться и рвать на себе волосы я не стану. Слишком поздно… Мне больно признаваться, но я и сама виновата…

Безусловно, Ростик мерзавец и все такое, но налево он пошел не из-за хорошей жизни…

Знаете, а я ведь верила в любовь… И в настоящую семью тоже верила. Сама бы я никогда так не поступила, поняла бы мужа, оказавшегося на моем месте.

Василий Федорович был его родным дедом, так что решение сделать меня сиделкой Ростик поддержал.

Тревожные мысли завладевают мной. Лида, успокойся уже… У тебя есть сын и больная мама. Не о Росте думать надо, а о том, как поскорее найти работу и выпорхнуть из «гостеприимного» гнезда.

Верите, я даже объяснения его не желаю слушать… Ну, что нового он мне скажет? Того, что не говорят изменщики-мужья обманутым женам?

«Ты разлюбила меня, перестала обращать внимание, следить за собой».

«Ты располнела, погрузилась в мир подгузников и грудного вскармливания».

«Любовница сама на меня набросилась, я не виноват».

«Это роковая случайность, ошибка. Этого больше не повторится».

И дальше что? Сказать в ответ мне нечего… Вряд ли Ростислав скажет мне что-то особенное, уникальное…

Просыпаюсь от касания его горячих, дрожащих пальцев. Разлепляю глаза, прищуриваюсь. За окном брезжит рассвет. Тонкая полоска оранжево-красного неба разливается по крышам домов и раскрашивает листья деревьев.

Почему он не остался у своей Милаши подольше? Я никогда не контролировала его ночные отлучки в больницу. Не мучила звонками или сообщениями.

– Рост… Что-то случилось? – бормочу сонно.

От него пахнет гелем для душа и одеколоном. Тоска безжалостно сжимает горло… Словно в тиски заключает, пытаясь выбить из меня стон. Как я его любила… Так сильно, что говорить не могла, дышать, двигаться… Целовала его, гладила чисто выбритые скулы и шептала беззвучно: «Люблю, люблю… Я так тебя люблю. Не выживу без тебя и дня».

Чушь это все… Я выжила. И другие тоже преспокойно будут жить после измены любимых.

– Лидочка моя… Родная моя…

Рост сцеловывает слезинки на моем лице. Тянется к губам. Не понимаю ничего… Разве так себя ведут мужья после визитов к любовницам?

– Рост… Ты же не спишь у нас? Скажи мне, что…

– Просто… Соскучился по тебе безумно. Ты против?

– Ну… Не знаю. Я думала, ты против. У нас так давно не было и…

– Не болтай, жена.

Я терплю, пока он ласкает меня и присваивает. Не готова я сейчас вывалить ему правду и свалить из дома с гордо поднятой головой. Во-первых, предъявить мне ему нечего. Мне ведь могло привидеться, так? Во-вторых, свекры никогда не отпустят со мной Ванюшу. Уйти я смогу только одна… А это значит, ребенка я вряд ли увижу… Меня сюда на пушечный выстрел не пустят… К такому я не готова.

Потому… обнимаю широкие плечи мужа и целую его в ответ. Ненавижу себя за слабость… За реакцию проклятого тела на предателя. Отдаюсь ему со всей страстью, на какую способна… В последний раз можно. В глаза его смотрю – серые и бесстыжие, губы целую, вдыхаю родной аромат, понимая, что никогда не прощу…

Плевать на его мотивы – я не прощу все равно… Смаргиваю слезы, представляя ЕЁ на моем месте… Он же только что домой пришел. Не наелся сладенького?

Рост удовлетворенно сползает с кровати и уходит в душ. Тысячу раз говорит мне, как сильно любит меня и ценит… Как я ему нужна. Милые поссорились? Что-то здесь не так…

Интуиция ревет внутри. Меня колотит от чувства опасности. У матерей оно рождается вместе с малышом. Женщины вообще по своей сути более чувствительные, тонко чувствующие натуры… И я верю себе. Что-то должно случиться…

Неприятность витает в воздухе. Пока невидимая, но вполне ощутимая. Как дуновение ветерка или скользящий по полу солнечный луч.

Проваливаюсь в сон, прижимая к груди сынишку. Рост ложится с нами, обнимает меня, зарывается носом в мои волосы и легонько целует…

– Спи, моя сладкая…

Просыпаюсь поздно. Роста уже нет. Ванюшка гладит меня по волосам и улыбается. Маленький мой, каким же он стал взрослым. Ждет, пока мать выспится, не плачет.

– Ваня, ты долго так сидишь?

– Нет. Поспала, мамуля?

– Да, родной. Спасибо тебе, ты мой сон охранял.

– Да. Там дядя какой-то… К дедуле пришел.

Хм… Из кабинета доносятся голоса. Сую в руки Вани планшет с играми и на цыпочках выхожу в коридор. Антон Олегович редко принимает пациентов дома. Крадусь к приоткрытой двери под аккомпанемент сердечных стуков.

– Доверенность – лучший вариант, Антон Олегович. Бескровный, законный, – произносит гость.

Вынимаю из кармана смартфон, настраиваю камеру и запечатлеваю незнакомца. Его лицо мне не знакомо. Одет он в клетчатый пиджак и голубую рубашку. На его шее красуется красный, вязаный галстук. Мужику хорошо за пятьдесят. На пациента точно не похож…

Тогда кто он?

Пока меня не подловили, возвращаюсь в комнату к сынишке. А через минуту туда входит Елена Васильевна.

– Где ты была?

Ее взгляд опускается к смартфону в моих руках.

– Я… Голоса услышала, испугалась. Что-то случилось? У нас гости?

– Не твоего ума дело, Лида. Хозяин дома разве не может позвать кого-то в гости или… Ты что, подсушивала? – ее лицо мгновенно бледнеет. – Ну-ка, дай мне свой телефон!