Текст книги "Налог на измену"

Я приподняла бровь.

– Вот как? И по какой же?

– Нарушение миграционного законодательства.

– Нарушение… чего?

– Визы у него действующей не было, – вклинилась в разговор Аня. – Незадолго до появления в сети скандальных документов Андрей потерял паспорт и не смог вовремя продлить истекшую визу.

– И что? Это повод сажать человека в тюрьму?

– Ну, скажем так… Рядовой гражданин отделался бы несущественным штрафом, – пояснил мистер Томас. – Но местное законодательство прописывает наказание от штрафа до тюремного заключения на три месяца. Они просто подогнали этот случай под критерий самой жесткой меры – якобы господин Аникин намеренно уклонялся от переоформления документов и прятался от миграционных служб.

– Что, конечно же, полный бред, – вновь выступила на арену Виноградова. – Просто Андрей никак не мог подать в консульство заявление на новый паспорт, о чем я ему многократно напоминала. Ну вот и доигрался. Ночью документы слили в СМИ, а уже днем в его офис нагрянули с арестом. Причем как знали: опоздай они хотя бы на пятнадцать минут, его бы уже забрали ребята из Роспосольства. Но англичане подсуетились, и теперь добиться экстрадиции Андрея на родину достаточно сложно.

– Да, – подтвердил барристер. – Потому что все сделано очень по-хитрому. Формально они не отказываются его выдавать. Но та статья, по которой они пытаются его посадить, предусматривает экстрадицию только после отсидки срока. Поэтому на все запросы они говорят: не вопрос, господа, ответит по закону, и забирайте. Говорят и оттягивают даже назначение даты судебного заседания, ссылаясь каждый раз на какие-то идиотские причины. Ну и как вы понимаете, таким образом, хотя бы предположить, когда начнется отбывание этого трехмесячного срока, мы не можем. Между тем господин Аникин уже больше месяца находится в Ал марше.

– Я заморгала. Алмарш? Одна из самых суровых британских тюрем для узников, совершивших очень тяжелые преступления? За просроченную визу? На все это напрашивался лишь один комментарий.

– Что за сюр?

– Это не сюр, а продуманная операция, – заявила Аня (этой лишь бы со мной поспорить). – Для чего-то он очень нужен тут британцам, только вот непонятно для чего. Андрей молчит и ничего не рассказывает ни нам, ни посещающим его дипломатам.

– Впрочем, – вставил мистер Томас, – нельзя исключать, что это просто месть господину Аникину за раскрытие информации об их переговорах с Россией, которым с учетом низкого уровня отношений между странами сейчас, они едва ли хотели давать огласку.

– Ну хорошо, а с чего в России взяли, что эту информацию раскрыл именно он?

Аня пожала плечами.

– С того, что так проще всего решить. Доступ к секретности был только у него, документы тоже видел только он. Хотя формально все это еще на уровне обвинений – в Москве, конечно, ждут разбирательства. Но я даже не сомневаюсь, что в итоге на него повесят все. Это тот случай, когда нужно найти виноватого, а не наказать. Ну, ты понимаешь…

Машина резко остановилась. Я отвлеклась от разговора и посмотрела в окно. По левую и правую стороны от нас тянулся длинный высокий забор, увенчанный узором из железной проволоки. Впереди – очередь из нескольких машин у въезда на КПП.

– Алмарш, – проследив за моим взглядом, пояснил мистер Томас. – Приехали, мадам Алина, мадам Анна. Будьте добры ваши паспорта. И, если позволите, говорить с охраной на пропускном пункте буду я.

Я пожала плечами. Грех было спорить. Я, конечно, люблю брутальных мужчин, но не настолько. Огромные верзилы с автоматами, прогуливающиеся вдоль шлагбаума, особого желания вступать с ними в контакт не внушали.

Подождать пришлось минут тридцать: каждую машину перед нами тщательно досматривали. Когда же наконец Land Rover поравнялся со шлагбаумом, сразу стало ясно, что лояльного отношения к нам ждать не придется.

Верзилы с автоматами велели всем выйти из машины и тщательно досмотрели салон. Потом багажник. Потом долго и внимательно изучали предъявленные мистером Томасом документы, после чего задали ему неожиданный вопрос.

– Кто из девушек пойдет с вами, сэр?

– Обе, – невозмутимо ответил адвокат.

– Ваш пропуск дает право пройти только одному сопровождающему лицу.

Потом они отошли и пару минут о чем-то шушукались (мистер Томас по-прежнему был с невозмутимым лицом). В конечном счете он подошел к нам и абсолютно спокойным тоном заявил:

– Приношу свои извинения, госпожа Виноградова, но вам придется остаться здесь.

Я посмотрела на Аню и поняла, что только этот момент стоил того, чтобы бросить все в Москве и поехать в Лондон. В один миг она стала похожа на переваренного рака.

– Вообще-то, я его невеста, – четко выговаривая каждую букву, сквозь зубы произнесла она. – На каком основании меня не пустят внутрь?

– Невеста – это не жена, – безапелляционно заявил адвокат.

И в эту секунду мне захотелось его просто расцеловать.

– В сопровождении со мной может пройти только один человек. И так как мой клиент просил о свидании с госпожой Арсеньевой и специально ради этого она прилетела из России, я должен провести ее.

Аня в возмущении открыла рот и тут же его закрыла. Я понимала, что сейчас она ненавидит меня как никогда и в то же время не может с этим спорить.

Пару секунд поколебавшись, она взяла себя в руки и деланно равнодушным тоном произнесла:

– Без проблем. Здесь неподалеку есть «Старбакс», подожду вас в нем. Кофе там, конечно, так себе, но что делать… Придется довольствоваться тем, что есть.

На этой оптимистичной для меня ноте мы разделились.

Я и мистер Томас вышли на улицу и двинулись в сторону огромного бледно-серого кирпичного здания. Аня, развернув машину так резко, что чуть не снесла пресловутый шлагбаум, униженно и оскорбленно отправилась пить «так себе кофе».

Следующие два часа я проходила тест на стрессоустойчивость. Если у вас проблемы с нервами, никогда не ввязывайтесь в посещение британских тюрем (вообще, рискну предположить, что и всех тюрем как таковых, просто в других я не была). Сначала нас долго мариновали на входе в очереди для еще одной проверки документов. В конечном счете, когда мы наконец попали в тесную каморку с несколькими охранниками, сотрудники темпами черепахи Тортиллы снимали копии паспортов. Затем была еще одна очередь на досмотр и сам досмотр – прощупали вплоть до кишок, а каждый миллиметр сумки проверили чуть ли не с лупой. Потом надо было отстоять еще одну очередь, чтобы сдать в сейф личные вещи (возникает вопрос, на фига вообще их досматривали). Наконец, нас с мистером Томасом проводили в узкую комнату с деревянным столом и парой расположенных друг напротив друга стульев, где мы просидели еще около часа в ожидании, когда приведут Андрея.

В общем, принимая во внимание не покинувшее меня похмелье, все эти испытания дались с большим трудом. Откровенно говоря, после пережитых очередей, ожиданий и «процедур безопасности» чувствовала себя так, будто пару километров протащила на себе мешок с картошкой. Но как только дверь со скрипом отворилась и двое охранников ввели в комнату закованного в наручники заключенного, всю мою усталость моментально как рукой сняло.

Первым делом я машинально стала вспоминать, не проклинала ли Андрея после расставания. То есть, конечно, проклинала (ну скажите честно, кто не проклинает бывших?). Дело в том, что я на полном серьезе подумала, не наслала ли на него в порыве гнева какую-нибудь порчу, потому что выглядел он именно как человек, переживший нечто подобное. Вместо неизменно веселого и непоколебимо уверенного в себе статного мужчины передо мной стоял какой-то осунувшийся старик. Потом он посмотрел в упор на меня. Наши глаза встретились, и сердце совсем сжалось. В его взгляде, всегда наполненном притягивающим магнетизмом, теперь образовалась пустота. Возникало ощущение, что человека просто высосали, отняв у него весь огонь и жажду жизни. И это было по-настоящему страшно.

Пару секунд мы молча пялились друг на друга, а затем охранники велели Андрею развернуться спиной. Ощупав его сверху донизу (тут, видимо, это было своего рода формой развлечения), они наконец сняли с его запястий наручники и удалились, заявив напоследок, что на все про все у нас полчаса.

Мы остались в гордой тишине: я, мой бывший и его адвокат. И это была настолько глупая ситуация, что со мной случилось то, что бывает крайне редко: я просто не знала, как начать разговор. Мистер Томас тоже молчал – видимо, решил, что точно не ему, как, по сути, приглашенному лицу, принадлежит пальма первенства. Выруливать ситуацию пришлось самому «виновнику торжества», то есть непосредственно Андрею.

– Вот видишь, как я ловко все устроил? – усаживаясь напротив, сказал он на русском. И подмигнул мне. – Теперь вопрос, к тебе или ко мне, не стоит. Осталось слить адвокатишку.

Я улыбнулась и парировала.

– Ничего необычного. Секс на столе у нас уже был.

– Арсеньева, твои запросы с годами не уменьшились, – хмыкнул Андрей. – То есть даже экзотика в виде лапающих меня мужиков для тебя не котируется?

– Дай подумать… Ладно, тут не поспоришь… Это точно стоило того, чтобы лететь из Москвы!

Он засмеялся, громко и заливисто, как раньше. И щемящее чувство жалости, захватившее меня с момента его появления в комнате, стало чуть подотпускать.

– Если серьезно, спасибо, что приехала. Я не был уверен, что ты согласишься.

– Не поверишь, я тоже. До сих пор удивительно, что я тут.

Андрей пристально посмотрел на меня.

– А почему ты тут? Аня сказала, ты готовишься к свадьбе…

– Аня просто хотела намекнуть: странно, что к свадьбе до сих пор не готовишься ты…

Сарказм он проигнорировал.

– Это не ответ на мой вопрос.

– А какой ответ ты ждешь? Если хочешь услышать, что приехала, потому что жить без тебя не могу, то не дождешься. Раньше надо было думать.

– Раньше…

В секунду его лицо приняло очень странное выражение.

– Знаешь, я много думаю о том, что было раньше. Особенно здесь, в изоляции.

Я замерла. Дело в том, что именно эти слова, только без пункта про изоляцию, а с другим продолжением, когда-то я мечтала услышать от него больше всего на свете. Мечтала, но так и не услышала. Поэтому весьма объяснимо, что теперь в моей, казалось бы, уже абсолютно равнодушной к нему душе что-то екнуло. Он просто задел какую-то струну старых и забытых чувств, и она не то чтобы заиграла, но, по крайней мере, вздрогнула под слоем пыли и издала приглушенный звук.

– Я много думаю и много вспоминаю… – продолжал тем временем Андрей. – Просто знаешь… определенные вещи и события здесь видятся совсем под другим углом. Я хочу сказать приобретают другое значение…

На слове «другое» он сделал особенный акцент, выделил его, повысив голос. Протянул руку и осторожно дотронулся до моих пальцев. Поддавшись мимолетному порыву, я тоже придвинулась вперед, ответив на этот жест легким прикосновением. И тут мой взгляд упал на свой правый безымянный палец, увенчанный тонким изящным колечком из розового золота. Честно говоря, до этого дня я считала всю эту романтическую атрибутику сопливой ерундой и даже свой символ помолвки носила лишь в знак уважения к Сереже. В тот момент я впервые прочувствовала в чем, как говорится, «соль» – украшение вернуло меня с небес на землю. Я поняла, что эти приступы ностальгии пора заканчивать (а то уже предательство какое-то получается), и резко отдернула руку.

– Андрей, давай все же к сути дела. Чем я могу тебе помочь? Нужно найти какую-то информацию? Поговорить с кем-то? И по какому из вопросов тебе нужна помощь? Вытащить тебя отсюда? Или речь о разбирательствах в России? Может быть, тебе там нужен адвокат?

Я выпалила все эти вопросы не задумываясь и на одном дыхании – честно говоря, озвучивала все приходящее в голову. Я рассчитывала, что массив наводящих вопросов не оставит шансов личным разговорам и неизбежно выведет нас на конкретику. Но не тут-то было.

В ответ Андрей выдал встречный и самый неожиданный вопрос.

– Какая сейчас погода в Москве?

Я настолько растерялась, что даже переспросила.

– Что прости? Погода?

– Ну да, погода… – невозмутимо подтвердил он.

– Погода как погода. Обычные февральские заморозки. Ничего нового…

И тут он меня совсем удивил.

– Я так скучаю по российским снегопадам…

Просто, чтоб вы понимали, это все выдавал, пожалуй, самый не сентиментальный человек из всех ныне живущих. Впрочем, может быть, это все последствия стресса и тюремного заключения? Он же сам сказал, что здесь все видится по-другому.

– А помнишь, – продолжал тем временем Андрей, – как мы ездили с тобой на выходные в коттедж под Бибери?[2]2
  Бибери – деревня и гражданский приход в Глостершире на реке Колн. Разрекламирована для туристов как «самая красивая» деревня в Великобритании и известна тем, что там снимался фильм «Дневник Бриджит Джонс» (прим, автора).


[Закрыть]

Тут я уже даже не стала скрывать своих эмоций и откровенно на него вытаращилась.

– Нет, не помню.

– Конечно, не помню. Потому что с ним мы туда никогда и не ездили.

– Нет, ты вспомни… Был дождливый осенний денек, кажется, в сентябре… Мы сняли дом рядом с Колном. Варили глинтвейн. Слушали пластинки на виниле. Ну, неужели ты забыла, как занимались любовью под симфонию One’s Gone Альберто Иглесиаса? Да ну брось. Такое нельзя было забыть…

Тьфу ты! Все-таки не в первый раз убеждаюсь, что жизнь – умная субстанция. Сколько бы ты ни наступала на одни и те же грабли в какой-то момент ей это надоест, и она уже при первом заходе на трезубцы долбанет тебя так, что следующий шаг ты просто не сделаешь. Вот я, например, только что чуть было не повелась на типичную женскую приманку – жалость. Признаюсь, за последние несколько минут мое сознание уже успело нарисовать заманчивую картину, где мой бывший молодой человек, попав в хреновую ситуацию, настолько переосмыслил свои поступки, что сходит с ума от сожалений и желания вернуться. Но все оказалось намного проще. Мой бывший молодой человек просто в очередной раз запутался в своих бабах.

– Аникин, – вкрадчиво сказала я, – всегда хотела тебя предупредить, что твоя привычка иметь параллельно несколько женщин до добра не доведет. Не хочу даже знать уже, с кем ты там ездил в Бибери и когда, но скажи спасибо, что в такую ситуацию ты попал сейчас со мной, а не с Аней.

Сказала, а на душе вдруг стало очень гадко. Давно забытое чувство, что тебя сейчас смешали с дерьмом. Точнее, даже не так. С дерьмом-то смешали давно. А сейчас просто пропалились.

Я думала, что он начнет оправдываться (или даже извиняться, чем Бог не шутит). Но Андрей просто сидел, смотрел на меня и улыбался.

В этот раз ситуацию спас адвокат. Мистер Томас, видимо, отлично знал свою работу и за все время нашей, так сказать, дискуссии сидел тихо как мышка. Даже при том, что он не знал русский, в нужный момент понял, что пауза затянулась и можно взять слово.

Следующие минут десять Андрей обсуждал с адвокатом детали дела. Мистер Томас рассказывал ему, что слушание опять откладывается по непонятной причине, но он кому-то там позвонил, как они и договаривались, обещают нажать на нужные рычаги. И все в таком духе. Честно говоря, я не особо-то и слушала. Я сидела и кипела как паровоз, чувствуя себя невероятно глупо. Это ж надо было так! Бросить все дела в Москве, отправиться за тысячи километров, чтобы опять получить лапшу на уши и лишний повод подозревать, что в прошлом были измены. И самое обидное, мой профессиональный интерес к этому делу благополучно загибался. Честно говоря, я-то надеялась получить какой-то инсайд, некую информацию, от которой пойму, в каком направлении двигаться (например, просьбу встретиться с каким-нибудь главой МИ-5 и его телефон). И что по итогу? Я не то что не получила эксклюзивных контактов, я по-прежнему не понимала, на кой черт бывшему благоверному понадобилось вытаскивать меня в Лондон!

Короче, вокруг было одно сплошное разочарование. Я надеялась все же предпринять еще попытку поговорить с Андреем, когда он закончит с адвокатом. Но не вышло. Они еще даже не успели закончить беседу, а в дверь вошли полицейские. Видимо, отведенные нам полчаса подошли к концу.

Аникин, судя по всему, уже запомнил тюремные порядки. Без всяких предварительных приказов сразу встал и повернулся лицом к стене. В обратной хронологии вновь были проделаны манипуляции с наручниками. Затем он повернулся лицом к нам. И перед тем как уйти, видимо, решил меня окончательно добить.

– Спасибо, что приехала, Алин, – сказал он. – Как бы то ни было, я рад, что ты здесь. И знаю, что многие другие старые друзья будут рады тебя видеть. Я бы, например, на твоем месте обязательно встретился с Наташей Васнецовой. Знаю, что она скучала, и за столько лет ей точно есть что тебе рассказать.

Вот тут моя нарастающая волна злости достигла своего пика. Даже не злости – ярости. Я была в таком бешенстве, что в грудной клетке что-то сжалось, и я начала задыхаться. Просто дело все в том, что в этот момент мне стало очевидно: Андрей надо мной просто издевается. Наташа была его давней подругой. Точнее, даже не так. Я была уверена, что Наташа была его давней любовницей, которую во время наших отношений мне представляли как подругу. Я интуитивно чувствовала подвох и не имела никаких доказательств. Поэтому все, что мне оставалось, – это ее тихо ненавидеть (к слову, чувство было абсолютно взаимно). Андрей об этом прекрасно знал. Раньше он старался лишний раз не упоминать при мне ее имени. И вот теперь на голубом глазу предлагает мне с ней встретиться? Это правда то, ради чего мне стоило бросать жениха и тащиться к нему в тюрьму?

Я была в таком бешенстве, что не запомнила, как мы покинули стены Алмаша. Мистер Томас что-то говорил, я машинально кивала и не вникала. Отказалась ехать с Аней (сейчас только ее и ее дурацких комментариев не хватало), вызвала «Убер» и всю дорогу до гостиницы выбирала удобные рейсы по маршруту «Лондон-Москва» на следующий день. Гейм Овер, как говорится. Спасибо за прекрасное напоминание, почему я выхожу замуж за другого. Теперь я с радостью возвращаюсь домой!

Глава III

На следующее утро пыл немного поугас. В этом была моя большая проблема – я совершенно не умела долго злиться. Нет, я не передумала лететь домой (хотя пока так и не купила билеты, но исключительно потому, что не нашла удобного времени вылета). Но хорошенько выспавшись, приняв душ и поговорив по телефону с Сережей, мне уже было не так обидно за бесцельно потраченные дни. Ну то есть да, признаю, это была какая-то хрень, но зато я увиделась с Олей. Хоть сплетни последние узнала, а то с московским сумасшедшим ритмом совсем отстала от происходящего в жизни моей подруги. А Андрея жаль, конечно, но… Я-то что могу сделать? Честно попыталась быть полезной, но запроса не получила. Зато теперь мне не придется жить с камнем на душе, что у меня просили руку помощи, а я ее не протянула. Я-то как раз протянула, и теперь моя совесть чиста. А за поступки других я не отвечаю.

Успокаивая себя в таком ключе, я собиралась на бранч (это тот же завтрак, только поздний, этакий «завтрак для сонь»). Накануне позвонила Оле, но настолько не могла совладать с эмоциями, что толком ничего не объяснила. Выслушав меня минут пять, Оля перебила и сказала, что не поняла ничего, кроме одного: Андрей в очередной раз мудак (с сарказмом добавив при этом, мол, какая неожиданность). В общем, мы решили провести женсовет на следующий день на летней террасе нашей любимой кафешки в центре Гайд-парка. Планировали еще подключить по видео Катьку, а то придется ей потом отдельно все пересказывать!

На наши женсоветы я всегда собиралась очень тщательно – больно уж они напоминали мне посиделки героинь из моего любимого «Секса в большом городе». Хотелось быть такой же стильной, как Кэрри Брэдшоу, поэтому из недр гардероба всегда извлекались самые игривые платья. Сегодня выбор пал на ярко-желтое, не пойми как попавшее в мой чемодан (реально, абсолютно не помню, чтобы туда его засовывала). Собрав волосы в хвост и накрасившись попавшей под настроение малиновой помадой, я влезла в ботильоны и отправилась покорять мир.

Чем хорош Лондон при всех его множественных недостатках – так это погодой. Даже в феврале здесь бывают по-настоящему весенние дни с ярким солнцем и распускающимися цветами. Сегодня выдался именно такой. Столбик термометра перевалил за пятнадцать градусов, а краски зашкаливали так, будто кто-то врубил их на полную контрастность. Пришлось даже возвращаться в номер за опрометчиво оставленными там солнечными очками.

В Гайд-парке было полно народу, впрочем, как и всегда. Еще живя в Лондоне, я разделила для себя его посетителей на три категории: экстремалы (смешавшиеся с гусями туристы, ради фоток чуть ли не целующиеся с ними взасос и не подозревающие, как больно могут ущипнуть эти гуси), буддисты (развалившиеся на траве или засевшие за уличными столиками с бокалами, совсем не парящиеся относительно того, какой сегодня день недели) и наконец опекуны (носятся по газонам и тропинкам за кем-то, будь то карапузы или собаки). Грех себя не похвалить, моя иерархия работала «на ура», ее даже позаимствовали многие знакомые. А еще это была своего рода форма медитации. Приходя в Гайд-парк, я смотрела на людей и раскидывала их по «подвидам». Это помогало расслабиться, отвлечься и успокоиться в случаях, когда было необходимо.

Вот и в этот раз я шла к месту встречи мимо пруда, глазея на прохожих. Признаю, за время моего отсутствия ничего не изменилось. Около воды китайцы лобызались с птицами, вокруг полно пикников и носящихся мимо них псов. Особенно выделялся один – ярко серый, с такой скоростью наворачивающий круги по газону, что невозможно даже разглядеть породу. Я улыбнулась, вспомнив Пулю. Она тоже всегда носилась подобным пятном – даже цвет совпадал, – пугая прохожих своей энергичностью. Эта собака, кстати, кажется, тоже была бульдогом (по мере ее приближения ко мне, я все четче слышала характерные для них хрюкающие звуки). Буквально через секунду я убедилась, что была более чем права. Даже не успела растеряться, а мохнатое чудовище уже облизывало мои руки, забавно балансируя на задних лапах.

– Ой, Пуля, так это ты! – Я погладила собаку по голове. Позади замаячила в прямом смысле слова спешащая к нам навстречу Оля. В руке она сжимала синий поводок.

– Это что такое?! – с ходу налетела на собаку. Та сразу успокоилась и села, виновато прижав уши. – Ты почему не слушаешься?!

– И тебе привет, – вместо Пули ответила я.

– Привет, – Оля с грозным видом пристегнула бульдога на поводок. – Извини, зай. Просто с другого конца парка за ней гонюсь. Совсем не слушается.

Я улыбнулась. Это меня всегда умиляло в Оле – то, как искренне каждый раз она удивлялась абсолютной неконтролируемости своей собаки.

– Ну надо же… Пуля и не слушается… Кто бы мог подумать! Сегодня что, магнитные бури? Или ретроградный Марс?

– Не язви, – закатила глаза Оля. – Мы недавно прошли курс с тренером и стало намного лучше.

– Ага-ага… Я вижу…

Знали бы вы, какой по счету это был курс.

– Вообще, не думала, что Пуля сегодня с нами…

– Ты что, шутишь? Какой женсовет без Пули?

– Ну действительно, – хмыкнула я, – куда же мы без ее мудрых советов…

Оля окатила меня сердитым взглядом.

– Между прочим, – парировала она, – моя собака поумнее некоторых людей будет! Например, уж точно умнее тебя! Может, объяснишь, почему у нас на повестке опять Андрей, а не твой жених? Или хотя бы не будущая свадьба? Ты вроде сказала, что «не возвращать его приехала».

Я вздохнула.

– Так я и не возвращать приехала. Я уже вообще не знаю, зачем я приехала…

И хотя правила женсовета предполагали раскрытие всех деталей только при соблюдении кворума, по дороге до кафе я все же не удержалась и рассказала Оле все, что было накануне.

Несколько секунд она молчала (что, честно говоря, напрягало) – видимо, переваривала информацию. Когда ощущение, что пауза затягивается, достигло пика, наконец произнесла:

– Ну, во-первых… бедная Аня. Так флиртовать с бывшей – это, конечно, жесть…

– Спасибо, подруга. Умеешь потешить мою самооценку…

– Это не для твоего самолюбия, это просто факт. Во-вторых, почему ты на это все отвечала – отдельный повод для беседы!

Упс… Кажется, надо срочно менять тему.

– А в-третьих?

– А в-третьих… Тебе не показалось все это странным?

– Конечно показалось! Хотя не столько странным мне это показалось, сколько издевательством.

Оля еще на чуть-чуть задумалась.

– Алина, ты слишком импульсивна. Всегда тебе это говорю! Ты и по жизни-то импульсивна, а рядом с Андреем подавно. Ты ничего не анализируешь и сразу переключаешься на эмоции. Ну вот скажи, сколько раз за ваши отношения Андрей перед тобой спалился на измене?

Я задумалась и была вынуждена признать:

– Ноль.

– При этом ты понимала, что у него есть шуры-муры на стороне?

– Понимала, но не могла доказать…

– Ну и?

– Что ну и?

– Ну и ты правда думаешь, что чувак, который так мастерски скрывает своих любовниц, мог настолько банально спалиться?

Интересная мысль. С такой стороны я вопрос не рассматривала.

– Мы давно не вместе. Плюс стресс. Вот в голове и перемешались все свидания. Не факт даже, что эта его поездка в Бибери была во время наших отношений. По крайней мере, я все же на это очень сильно надеюсь.

Мы дошли до кафе.

– Так, – сказала Оля, – Давай все же позвоним Кате и продолжим. Она и так нам не простит, что мы тут без нее все обсуждать начали.

Я кивнула. Это было весьма резонно.

Так как погода позволяла, мы решили расположиться на открытом воздухе – на пирсе. Был у нас тут один любимый столик, немного на отшибе ото всех остальных (и, главное, не около воды, где на твою еду постоянно покушалась банда голубей). На счастье, он оказался свободен. Отпустив Пулю резвиться на прилегающей к кафе лужайке, мы заказали два «Апероля», «Яйца Бенедикт» и с чувством выполненного долга позвонили Кате.

Наш план сделать вид, что мы без нее ничего не обсуждали, конечно, с треском провалился. Подруга раскусила нас уже через несколько предложений.

– Оль, тебе надо поработать над удивлением, – хмыкнула она (ну, в общем, с ней было сложно не согласиться – Оля переиграла в эмоциях).

В итоге от чувства вины и смущения за то, что нас спалили, я пересказала ей все произошедшее в малейших деталях. Наконец мы вновь вернулись к «заседанию суда присяжных».

– Мне тоже кажется, что что-то здесь не чисто, – согласилась Катя после того, как Оля повторила все, сказанное мне чуть ранее. – И дело не только в этом моменте с бабой… Меня вот больше история с Наташей удивляет. А вы не думаете, что по какой-то причине Андрей действительно хочет, чтобы Алина с ней встретилась? Может быть, у нее есть какая-то инфа?

Мы с Олей переглянулись. Именно поэтому мы дружили втроем – были абсолютно разными и при этом прекрасно дополняли друг друга. И взгляды на ситуацию друг у друга тоже дополняли, что зачастую позволяло взглянуть на вещи с самых неожиданных ракурсов. Например, как сейчас.

– Звучит логично… – протянула Оля (мне даже показалось, что ей слегка обидно, что не она предложила эту версию).

– Обращайтесь, – не скрывая самодовольства, сказала Катя. И продолжила: – Так вот я считаю, что Алине просто необходимо с ней встретиться.

– Только вот Алина как бы уже собиралась в Москву, – растерянно ответила я.

– Когда?

– Ну, билеты еще не брала, но думала про завтра…

– Так и в чем проблема? – не поняла Катя. – Возьми на завтрашний вечер, а утром или днем с ней встретишься. Или даже сегодня, если она сможет…

– Ага, – сказала я. – Это если она вообще станет со мной встречаться. Если ты забыла, наши чувства друг к другу абсолютно взаимны…

– Ну, если наша теория верна, то захочет, – возразила Катя.

Я задумалась. Так-то схема была вполне рабочей. Я сказала Сереже, что освободилась раньше и прилечу на днях, но точные даты не называла. В принципе, ничего не мешало мне задержаться тут до завтрашнего вечера. И да, видеться с Наташей я желанием не горела, но уж если мне пришлось терпеть Аню… Одной больше одной меньше, в конце концов. Вот только тут до меня дошло, что есть проблемка, которой я моментально поделилась с девочками.

– У меня нет ее номера… Помните, год назад у меня украли телефон? Я так и не восстановила доступ в облако и потеряла много контактов, в том числе и ее.

Повисла пауза. Кажется, «вполне рабочая схема» наткнулась на непреодолимое препятствие.

– У нас тем более нет… – пробормотала Катя. – И что делать?

– Арсеньева, ты как всегда! – в свою очередь возмутилась Оля. – У тебя удивительная способность разрушать все гениальные идеи!

Я не смогла сдержать улыбку. Мои девочки выдали свои классические реакции на стрессовые ситуации: одна расстроилась, вторая начала наезжать.

Прикинуть, что делать, я не успела. Наш видеодиалог встал на паузу из-за поступившего входящего звонка.

– Глянь-ка, кто звонит, – хмыкнула Оля, увидев номер Виноградовой. – Прям лучшая подружка стала…

– Не ревнуй, – с улыбкой ответила я и нажала на сброс. – Потом перезвоню. Не хватало еще ради нее прерывать свои разговоры.

– Ну-ну, удачи… Забыла, с кем имеешь дело? Если ей что-то надо, она и покойника с того света достанет…

Оля оказалась права. Буквально через секунду Аня позвонила вновь.

– Что там у вас происходит? – спросила Катя после того, как я повторно нажала на отмену вызова, и ее изображение перестало зависать.

Мы ввели подругу в курс дела.

– Не знаю, правда, что она хочет, – в заключение констатировала я. – Наверное, узнать про наш разговор с Андреем. Я ведь вчера ей так ничего и не рассказала.

– Слушайте! – вдруг воскликнула Катя таким тоном, что я сразу поняла: у нее идея. – А что, если спросить у Виноградовой номер Васнецовой?

Конечно, отличная мысль! Чего бы и не спросить у нынешней женщины моего бывшего мужчины контакты его прежней любовницы. Интересно, подружки в тот момент в той же мере осознали, в какой сумасшедшей реальности мы с ними оказались?

Так я подумала. А вслух сказала:

– Не уверена, что они вообще знакомы.

– Ну попытка-то не пытка, – философски изрекла Оля. – Для тебя же она была представлена «подругой»… Так, может, эта подруга никуда и не делась из его жизни? Зная Андрея, я совсем не удивлюсь…

Тем временем Аня продолжала названивать.

– Ладно, вы правы, – в конце концов согласилась я. – Других вариантов я все равно сейчас не вижу. Разве что просить адвоката узнать у самого Андрея. Но номера адвоката у меня тоже нет, так что разговаривать с ней придется. Катюх, подожди пару минут, мы тебе перезвоним.

Аня себе не изменяла. Трубку взяла с первого гудка и с ходу попыталась нагрубить.

– Сколько можно ждать? У меня через пять минут встреча с клиентом, я же тебе не просто так именно сейчас звоню!

Я сделала вдох и выдох. Мысленно досчитала до трех.

– И тебе доброе утро. Чем обязана таким вниманием?

– Хотела спросить, как прошла твоя встреча с Андреем. Ты же вчера была так занята, что не удосужилась со мной поговорить.