Текст книги "Стихи и слезы и любовь. Поэтессы пушкинской эпохи"

А Пушкин осенью 1833 года нежданно-негаданно нагрянул в Оренбург. Он собирал материал для «Капитанской дочки». Задумав роман о пугачевском восстании, поэт познакомился со всей доступной ему русской и иностранной литературой. Архивные документы и мемуарные публикации не удовлетворили его. Он отправился в Поволжье и на Урал, чтобы «поверить» «мертвые документы словами еще живых… очевидцев». По пути поэт побывал в Нижнем Новгороде, Казани и Симбирске.

К этому времени относится отзыв о внешности поэта одной из представительниц нижегородского света Л. П. Никольской: «…У Бутурлиных обедал молодой человек. Нас не познакомили, и я не знала, кто он… По виду ему было более тридцати лет. Он носил баки. Немного смуглое лицо его было оригинально, но некрасиво: большой открытый лоб, длинный нос, полные губы, – вообще неправильные черты; но что было у него великолепного – это темно-серые с синеватым отливом глаза, большие, ясные! Нельзя передать выражение этих глаз: какое-то жгучее, а при том ласкающее, приятное. Я никогда не видела лица более выразительного: умное, доброе, энергичное. Когда он смеялся – блестели белые зубы. Манеры у него были светские, но слишком подвижные. Он хорошо говорил: ах сколько было ума и жизни в его неискусственной речи! А какой он веселый, любезный – прелесть. Этот дурняшка мог нравиться».

16 сентября Пушкин достиг Оренбургского края, а в городе остановился в доме Тимашевых, все владельцы которого либо сами занимались литературным творчеством, либо попали на правах главных или второстепенных героев в различные жанры русской литературы от сатиры до романа. В «Истории Пугачевского бунта» он неоднократно упоминает имя основателя имения в Ташле Ивана Лаврентьевича Тимашева, члена военного совета по защите Оренбурга. Эта историческая личность узнается и на страницах повести «Капитанская дочка». Его сын Николай, будучи молодым офицером, вместе с отцом защищал Оренбург от осаждавших его пугачевцев. Николай Тимашев послужил образцом для составления портрета молодого Петра Гринева из «Капитанской дочки».

Пушкину организовали встречу с местными жителями, помнившими Пугачева. Живые впечатления крестьян оказались чрезвычайно ценными и помогли поэту в создании образа знаменитого бунтовщика. Но и он произвел сильное впечатление своим видом. «Вчера приезжал какой-то чужой господин, приметами: собой невелик, волос черный, кудрявый, лицом смуглый, и подбивал под “пугачевщину” и дарил золотом; должен быть антихрист, потому что вместо ногтей на пальцах когти» – рассказывала пожилая крестьянка, делившаяся с Пушкиным своими воспоминаниями. Тот «много тому смеялся»… «Когти» были неотъемлемой деталью внешнего образа Пушкина.

Впоследствии в память о поездке в Оренбург Пушкин пришлет четыре экземпляра «Истории Пугачева» оренбуржцам – первый, естественно, В. А. Перовскому. Поэт ценил в В.А. такие качества, как «прямой и не тщеславный характер, острый, хотя и не злой язык и глубокое отвращение от лжи, низкопоклонничества и лести, что помешало ему сделать «блестящую карьеру подобно Орлову, Бекендорфу, Клейнмихелю, Несельроде», жить в Петербурге, а не проводить лучшие годы жизни в Оренбурге и на Кавказе.

История пугачевского бунта. Прижизненное издание

В. И. Даль, который демонстрировал Александру Сергеевичу оренбургские достопримечательности, тоже получил свой экземпляр книги, как и атаман уральских казаков Покатилов. Местный оригинал Артюхов, «тот охотник, что вальдшнепов сравнивает с Валленштейном или с Кесарем» изрядно позабавил поэта и он его не забыл – подарил свое произведение.

Но ни в записках Пушкина, ни в его письмах нет никаких упоминаний о Егоре Николаевиче Тимашеве. Он проигнорировал существование одного из первых лиц в крае. Однако однозначно считается, что существуют параллели между помещиком Троекуровым – персонажем романа «Дубровский» – и Егором Тимашевым: тот тоже держал большую псарню, где разводил борзых собак, и отличался своенравным, властным характером – считает современная исследовательница Т. А. Образкова.

Вспоминал ли поэт свою московскую знакомую, останавливаясь в доме, принадлежавшем ее семье? Может быть, он подчеркнуто не заметил человека, доставившего столько страданий милой женщине? Но, скорее всего, он действительно не помнил ни прелестную Тимашеву, ни ее грустную историю, ни ее жестокого супруга.

В течение пятнадцати лет Егор Николаевич Тимашев занимал должность предводителя дворянства. В 1835 году он возвратил часть земель, отданных еще Иваном Лаврентьевичем в аренду. По избрании на третье трехлетие он был произведён в генерал-майоры. В 1845 году с этим чином Тимашев окончательно ушёл в отставку и поселился в своем имении Ташла.

Возможно, теперь между неверным мужем и оставленной женой установились своего рода приятельские отношения – в противном случае вряд ли Екатерина стала бы проделывать долгий и тяжелый путь даже в столь любимую Ташлу. Но, может быть, ее грела надежда увидеться с отвергнувшим ее чувства, но еще любимым Эдуардом?

Не к нему ли обращено недавно найденное стихотворение поэтессы?

 
Скажи
 
 
Скажи, что выражал вчера твой нежный взор?
Кому был обращен? Или воспоминанья
Давно минувших дней, судьбе наперекор,
Опять в душе твоей зажгли очарованья?
О, верь! Любви твоей она цены не знала,
Не знала счастия тобой любимой быть.
Холодною душой она не постигала,
Как может пламенно тебя душа любить.
Нет, милый образ твой, в минутах сновиденья,
Не озарял ее: с отсутствием твоим
В ней исчезали все восторги, упоенья,
Пока пробудишь их присутствием своим.
Один лишь ты любил, один пылал напрасно,
Забудь ее и жизнь не отравляй тоской.
Подругу ты найдешь, она полюбит страстно
И оживит мечты, забытые тобой.
 

* * *

Теперь «За умелые труды во время экспедиции к Каспийскому морю и хивинской границе» Э. А. Эверсман был произведен в надворные советники, что соответствовало воинскому званию подполковника. В 1837 году ученый представил В. А. Перовскому, который и был инициатором написания «Естественной истории Оренбургского края» рукопись своего труда. На Перовского, одного из учредителей Русского Географического общества, работа произвела прекрасное впечатление. Он писал Эверсману: «С большим удовольствием прочитал я первую часть Вашего ученого и основательного труда. Я поставил себе в особую заслугу, что подал повод к сочинению Вами этой полезной и единственной у нас в своем роде книги и что могу способствовать к скорейшему ее распространению в отечестве нашем… Надеюсь…. что вы не откажетесь от продолжения и скорого окончания важного труда Вашего, собственно из любви к науке, которой Вы, на поприще своем, успели уже принести столько существенной пользы». Книга была издана Перовским в Оренбурге в 1840 году тиражом 1200 экземпляров. Перевод с немецкого языка на русский сделал знаменитый лексикограф В. И. Даль, который с согласия автора снабдил книгу примечаниями, имеющими большую ценность.

Позже Эверсман получил кафедру в Казанском университете и оставил Оренбург. Екатерина и Эдуард больше не встречались.

Супругов Тимашевых связывали дети. По достижении возраста родители хотели определить их в Царскосельский Благородный пансион, но так как он был в 1829 году упразднен, то император высочайше повелел «сыновей управляющего Оренбургским казачьим войском полковника и кавалера Тимашева… определить в Московский университетский пансион и иметь на казенном содержании». Этот пансион считался одним из лучших учебных заведений России. Здесь изучали науки, искусства, спорт, военное дело. Особенное внимание уделялось русскому языку и литературе «для большей изощренности ума, образования вкуса». По окончании пансиона братья Тимашевы поступили в петербургскую Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. И в университетском пансионе, и в военной школе в это же время, только курсом старше, учился М. Ю. Лермонтов.

Московский благородный пансион. Акварель XIX в.

Его имя особенно громко прозвучало в связи с сокрушительными стихами «На смерть поэта». В Москве о смертельном ранении на дуэли А. С. Пушкина узнали лишь через три дня, когда столичная почта донесла эту трагическую новость. Известие облетело город мгновенно, все были потрясены. Люди со слезами на глазах переживали страшную потерю и с чувством глубокой скорби о понесенной утрате вспоминали о блистательном таланте поэта. Появились стихи тесно связанных с Пушкиным Жуковского, декабриста Федора Глинки, лицейского товарища Пушкина Кюхельбекера, более молодого и тоже близкого к Пушкину Баратынского, далее – родившихся в первом десятилетии века столь разных поэтов, как Тютчев, Полежаев, Кольцов, Бенедиктов; наконец, ровесников Лермонтова – Огарева и даже азербайджанского поэта Мирзы Фатали Ахундова. Вяземский называл смерть Пушкина «страшным несчастием, поразившем нас, как удар молнии». В письмах он взял на себя задачу рассказать о причинах и предпосылках трагической январской дуэли и при этом защитить и охранить память Пушкина – «не был ни либералом, ни безбожником, ни – тем более – “главою оппозиции”», причем реабилитировать вместе с Пушкиным и себя.

А. С. Пушкин на смертном одре. Художник Ф. А. Бруни

Но отклика Тимашевой на гибель гения, поэта, просто знакомого человека не появилось – то ли поэтесса считала себя недостойной коснуться столь тонкой материи, то ли имелись какие-то другие причины. А ведь на смерть Александра Эссена она откликнулась элегией…

Ни в одном из альбомов Е. А. Тимашевой нет лермонтовского «Погиб поэт, невольник чести…». Но есть лирические стихи Лермонтова, переложенные на музыку композитором-страдальцем Петром Булаховым[12]12
  П. П. Булахов – автор популярных романсов и песен, близких городскому фольклору эпохи, в том числе «Колокольчики мои», «В минуту жизни трудную», «И нет в мире очей», «Вот на пути село большое», «Не пробуждай воспоминаний», «Нет, не люблю я вас», «Тихо вечер догорает», «Тройка» и др. Значительную часть жизни страдал от мучительной болезни, был парализован.


[Закрыть]: «К портрету» и «Молитва», и ставшие мелодически привлекательными, широко популярными романсами. Екатерина Александровна не могла не стать поклонницей романтического таланта мятежного поэта.

Благодаря влиянию просвещенной матери оба ее сына, особенно младший, писали стихи и прекрасно рисовали, были обучены танцам и музыке, что, впрочем, было обязательной частью воспитания благородного человека того века.

Годы шли, но нежное очарование ее теплой одухотворенной красоты не исчезало. Она продолжала вызывать пламенные чувства, которые проявлялись и явно, и тайно.

В альбоме Тимашевой есть стихотворение «К присланной мне лампаде от неизвестного».

 
Гори, гори моя лампада,
И бледным светом освещай,
Ночной мой друг, моя отрада,
До утра сон мой осеняй…
 

«Лампада» – одно из лучших стихотворений Екатерины, опубликованное при ее жизни в журнале «Московский Телеграф». «Дедушка русского романса», композитор Николай Алексеевич Титов (1800–1875), на эти стихи написал музыку, и зазвучал популярный романс «Лампада». Искренность настроения и теплота чувства стихов и музыки принесли ему широкую известность.

Но время Тимашевой уходило. Женская красота – вещь очень хрупкая и недолговечная, она пропадает, даже если обращаться с ней предельно бережно и нежно. На смену женщине, неуклонно двигающейся к 50-летию, являлись новые звезды. Она оставалась весьма любезной светской дамой, тем приятным и очаровательным человеком, общения с которым люди искали, встречи с которым были для них потребностью. Черствый хлеб обыденности она украшала мечтами.

А где был ее дом? В Москве нет места, которое считалось бы жилищем Тимашевой. Известно, что она пребывала в имении Акулово и превратила его в настоящую поэтическую Мекку. Сюда приезжали все известнейшие русские поэты и светские люди. Побывать у нее считалось хорошим тоном.

Но вот вопрос: на каком праве она владела этим имением?

История имения довольно печальна и связана с судьбой одной несчастной женщины.

Варвара Петровна Шереметева (Разумовская).

Художник И. П. Аргунов

В 1791 году село Окулово досталось Варваре Петровне Шереметевой. Недурная собою, но робкая и застенчивая, ума недалекого, она была богатейшею невестой России. Скоро ее сосватали за графа Алексея Кирилловича Разумовского (1748–1822), но сватовство шло довольно вяло, так как жених не чувствовал особенной склонности к своей нареченной. Свадьба была отпразднована с большою пышностью в Москве, где молодые и поселились. За первые десять лет супружеской жизни графиня Разумовская стала матерью четырех детей: двух сыновей, Петра и Кирилла, и двух дочерей, Варвары (впоследствии княгини Репниной-Волконской) и Екатерины (замужем за графом С. С. Уваровым). Граф А. К. Разумовский, будущий министр народного просвещения, человек европейски образованный, почитатель Вольтера, характера был черствого и сухого, нрава вспыльчивого и деспотического. Ему скоро надоела его «простая, бесхарактерная и кое-как воспитанная» жена как своею набожностью и суевериями, так и «полнейшей беспомощностью». Она же до такой степени стала его рабою, что, когда, вскоре после рождения младшего сына он приказал ей выехать из его дома, она, несмотря на любовь к детям, безропотно оставила семью. Купив место в Москве, на углу Маросейки и Лубянской площади, она выстроила себе там дом, в котором и жила одна, не видясь более с мужем. Но детей своих, особенно же нежно ее любивших дочерей, она видела часто и участвовала в расходах на их воспитание. Эта робкая и одинокая женщина совершенно подпала под власть прислуги. В последние годы своей жизни она не могла даже выехать на прогулку, так как изленившиеся кучера говорили, что экипаж сломан. Управление её громадным состоянием перешло в руки вольноотпущенного лакея её, Ивана Сырова, который немилосердно ее обирал. Пережив мужа двумя годами, графиня Варвара Петровна не только ему простила все обиды, но, по доброте своей, горько его оплакивала. Когда сама она была уже при смерти, окружавшая ее челядь никого к ней не допускала и не известила об её болезни детей, отсутствовавших в то время в Москве. Сыровым составлено было духовное завещание, по которому все имущество она оставляла ему; не были забыты и другие приживалы. Это завещание Сыров подсунул умирающей, и подпись графини была засвидетельствована её духовником и известным доктором Мухиным, получившими по тому же завещанию – первый каменный дом, а второй – 50 000 рублей. После ее смерти 27 мая 1824 года имение Окулово было продано и переходило из рук в руки. Благодаря удачному стечению обстоятельств, от неожиданного наследника Окулово снова возвратилось, хотя и по женской линии, в семью Разумовских. Екатерина Александровна Тимашева стала владелицей Окулово в 1850 году. Тогда в приход Окуловской церкви входило 64 двора с 282 душами мужского и 283 женского пола.

Тимашева все чаще обращалась к Богу, находила умиротворение в молитве. Она писала: «Духовная музыка возбуждает жизнь сердца, умиляет его, доставляет душе, утомленной и скорбящей, отраду и утешение». Время лечило раны, нанесенные коварством ложных друзей, черствостью близких.

Чувства боли и обиды одинокой женщины притуплялись, уступая место чувствам матери. Постепенно она отодвигалась в тень своих сыновей. Екатерину Александровну беспокоило их будущее. В 1840-х годах во владении Егора Тимашева насчитывалось 156 340 десятин земли и 5780 душ. Но своеобразный образ жизни супруга вызывал у Екатерины Александровны тревогу.

17 февраля 1849 года в возрасте пятидесяти восьми лет он скончался.

Основными источниками доходов с имения (и расплаты по платежам) были хлеб и винокурение. Последние годы Е. Н. Тимашев перестал заботиться о наращивании хозяйства и капитала и только тратил, живя в свое удовольствие. Самый угрожающий вид принимала сумма его долгов Московскому опекунскому совету, достигшая к тому времени 200 000 рублей. Ему пришлось много изощряться, чтобы сохранить имение и дома от продажи с торгов.

Успехи сыновей радовали. Старший Николай (1816—20.08.1875), про которого острословы говорили, что он пороха не выдумает, лейб-гвардии штабс-капитан, более склонялся к гражданской службе и уверенно поднимался по служебной лестнице. Он имел чин надворного советника, который в россиийской Табели о рангах соответствовал чинам подполковника в армии, войскового старшины у казаков и капитана 2-го ранга на флоте, владел Авзяно-Петровскими заводами на Урале и имел опыт управления хозяйством. Получив наследство, он с удивлением воскликнул: «…Мы не только не богаты, но скорее бедны!» И взял на себя управление громадным, но стоящим на грани полного разорения, имением.

Об этом сыне Екатерины Александровны по сравнению с его знаменитым братом Александром известно очень мало. В возрасте тридцати лет он женился на 23-летней дочери сенатора, начальника армейской дивизии генерала Афанасия Емельяновича Толмачева (1795–1871). Но имя его жены нигде не упоминается. Известно, что молодоженам пришлось крепко потрудиться, чтобы покрыть долги, оставшиеся от отца, и всего через пару лет им удалось привести хозяйство в порядок, поднять доходность имения. Они даже дерзнули взяться в Ташле за строительство каменного дворца с явной ориентацией на знаменитый московский «Дом Пашкова». Подходило время отмены крепостного права, против чего «гласом великим вопиял» Николай Тимашев. Перед отменой крепостного состояния у Николая и Александра Егоровичей были «два села, девять деревень, 187 682 десятины земли, в том числе находящаяся в пользовании башкир деревня Сензяповой».

Со временем пыл у Николая Егоровича к погоне за богатством, видимо, остыл. Он к концу жизни утонул в долгах. В 1869 году Никольское имение было описано. Оренбургское губернское правление постановило выставить на продажу 6955 десятин земли, «состоявшей в 3-м стане Оренбургского уезда около деревень Томгачей (Алмалы) и Сензяповой при речках Урман-Ташле и Купле…» Покупателей не имелось, поэтому губернское правление разрешило Николаю Егоровичу продать земли самому «по-вольному». И, действительно, временнообязанные крестьяне Рязанской губернии купили 3000 десятин по 10 рублей.

Младший, Александр, «прославился отличными способностями и рисованием карикатур». «Александр Егорович Тимашев, младший, правнук основателя “прекрасной Ташлы” вобрал в себя дарования и способности всех предков».

После окончания военного училища в 1835 году был выпущен унтер-офицером в Измайловский полк: служил в лейб-гвардии Гренадерском, привилегированном Кавалергардском полках. В 26 лет (1844 год) принимал участие в экспедиции против горцев командиром Отдельного кавказского корпуса. За проявленные «отличное мужество и храбрость» был награжден первым орденом Святой Анны III степени. По окончании военной экспедиции Александр был назначен флигель-адъютантом к императору Николаю I. 10 ноября 1848 года он вступил в брак с 18-летней Екатериной Александровной Пашковой, полной тезкой его матери. Она была дочерью той самой «запретной розы» Лизы Киндяковой, с которой сравнивали молодую Екатерину Тимашеву, и Александра Васильевича Пашкова. Родители вместе присутствовали на бракосочетании. Егор Николаевич успел благословить молодых и отпраздновать свадьбу сына, не зная, что его век уже измерен.

Тимашевское хозяйство между двумя сыновьями было поделено так: Никольское имение с прилегающими деревнями закрепилось за Николаем, Ташлинское с наибольшей земельной площадью – за Александром.

Надо думать, что на благосостоянии Екатерины Александровны эти хозяйственные трудности сказывались не слишком заметно. Как законная супруга Егора Тимашева она получила свою вдовью часть, а сыновья старались окружить матушку вниманием и удобствами.

Шли годы, менялись общественные устои, круг светских знакомых стареющей поэтессы сужался. Уже не было на свете ее племянниц – прелестных сестер Киндяковых, не было воспевавшего ее музу Языкова и ее «томность» Баратынского… В 1856 году умерла подруга Анна Хомутова, а в 1858-м – графиня Ростопчина (бывшая Додо Сушкова). Через два года ушел из жизни Эдуард Эверсман. В 1858 году Вяземский вышел в отставку – и практически покинул Россию. Он прожил еще 20 лет и умер в ноябре 1878 года в Баден-Бадене. Его тело перевезли в Россию и похоронили на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. Россия этой смерти не заметила.

Как ни обожали пожилую даму сыновья, у них была своя жизнь, в которой место ей находилось не всегда. Ее существование разнообразили поездки в Ташлу, которые превратились в волнующую цель жизни. Там, в Оренбургском крае, так живо вспоминалась молодость, горести и огорчения с высоты прожитых лет казались незначительными, а все хорошее вырастало и радовало сердце.

Екатерина Александровна нашла новую радость во внуках. Наверно, она не потеряла ни ясности ума, ни изящества облика – дети весьма чувствительны и порой строги в своей оценке родителей. Своему любимцу Николиньке, сыну Александра и Екатерины Пашковой, родившемуся в Петербурге, она посвящала много времени, возила его в Оренбургский край, в родовую Ташлу. Николинька фамильное гнездо не только искренне полюбил, но впоследствии много сделал, чтобы укрепить ее экономику. Скончался он в 27 лет, холостым. Ташла потеряла своего преданного и трудолюбивого попечителя.

Все меньше упоминаний о поэтессе Тимашевой, да и о блистательной светской даме практически перестали судачить. Вспоминали только в связи с блестящей карьерой Александра Тимашева.

После смерти Николая I он был зачислен адъютантом в свиту царя Александра II. Затем был назначен исправляющим должность начальника штаба 3-го резервного Кавалерийского и 3-го Армейского корпусов. В 37 лет Тимашев был произведен в генерал-майоры, а через год, в 1856-м назначен начальником штаба Корпуса жандармов и управляющим III отделением Собственной Его Величества канцелярии. Эти должности считались крайне одиозными, поскольку сами по себе жандармские функции не пользовались уважением. В это же время Тимашев стал членом Главного управления цензуры. Это сделало его удобной мишенью для критики революционно настроенной части общественности, стремившейся изменить традиционное устройство Российского государства. «Ловкий, хитрый и сметливый сын оренбургских степей гонялся за властью» – это самая лояльная характеристика, которой он удостоился.

А. Е. Тимашев имел собственную твердую позицию и резко выступал против отмены крепостного права. После освобождения крестьян он подал в отставку.

Но царь и правительство им дорожили. Около двух лет, с 1861 года, он был Казанским, Пермским и Вятским временным военным генерал-губернатором. В это сложное для губерний время он сделал так много полезного для населения края, что за отличие по службе его произвели в высокий чин генерал-лейтенанта.

С гордостью он демонстрировал провинциальному светскому обществу красивую, элегантную пожилую светскую даму – свою матушку Екатерину Александровну Тимашеву.

Человек на высокой должности не мог не иметь недоброжелателей. Поэтому приводить все уничижительные характеристики младшего сына Екатерины Александровны не имеет смысла. По уверению сенатора А. А. Половцова Александр Егорович Тимашев был «знаток разных искусств, от амурного до сыскного, человек оборотливый, мудрено сочетавший в себе палача, холопа и сибарита». Когда же в 1868 году Александр Тимашев вступил в должность министра внутренних дел Российской империи, вал критики увеличился во много раз. Александр Егорович «благодаря своим однозначным должностям – управляющего III отделением императорской канцелярии и Министерства внутренних дел, а затем и министра МВД – стал героем такого длинного ряда сатирических стихов, что это может быть предметом отдельного, обстоятельного разговора».

В «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева» А. К. Толстой издевался:

 
Увидя, что всё хуже
Идут у нас дела,
Зело изрядна мужа
Господь нам ниспосла.
На утешенье наше
Нам, аки свет зари,
Свой лик яви Тимашев —
Порядок водвори.
 

Александр Тимашев руководил Министерством внутренних дел десять лет. За это время ему удалось воплотить в жизнь ряд важных и необходимых инициатив. Именно Тимашев в 1872 году вооружил всю полицию империи револьверами системы «Смит-Вессон» и драгунскими шашками. Он произвел реорганизацию московской полиции, где была подготовлена почва для создания по примеру Санкт-Петербурга самостоятельного органа по уголовному сыску, а столичный сыск под управлением Ивана Путилина[13]13
  Путилин Иван Дмитриевич (1830–1893) выходец из семьи провинциального мелкого чиновника. Начав с должности младшего помощника квартального надзирателя Толкучего рынка, Путилин стал знаменитым после громкого дела «Братьев фальшивомонетчиков Пуговкиных». Для того чтобы выйти на след преступников, Путилину пришлось пять раз переодеваться и менять образ. Благодаря выдающимся способностям в 1867 году назначен начальником только что созданной Сыскной полиции. Широкую известность ему принесла борьба с уголовным миром. Оставил биографическую книгу «Сорок лет среди грабителей и убийц».


[Закрыть] получил дальнейшее развитие. Он всячески стимулировал борьбу с преступностью в стране. В то же время его карьера и деятельность вызывала резкое неприятие и насмешки: «Министр внутренних дел настолько тупой, что глупость его ежедневно принимала поразительные размеры», – отзывался недоброжелатель. Но эти мелочные уколы не задевали слишком глубоко ни Александра, ни его матушку.

Один знакомый вспоминал о разговоре с министром. Тот якобы рассказывал: «Знаете ли вы, какую штуку мне Аксаков отпустил сегодня утром? Я ему говорю: вы, Иван Сергеевич, может быть, возненавидите меня хуже Дубельта, а он мне в ответ: да вы, Александр Егорович, во сто раз хуже Дубельта; его можно было купить, а вас не купишь! И довольно ухмылялся: рад был, что хоть вором не считают».

Александр Егорович своей «эстетически развитой натурой» противоречил привычному представлению о чиновнике. Во-первых, он любил танцевать «и танцевал так ловко и красиво, что иной приезжал на бал с определенной целью – посмотреть, как танцует Тимашев». Он был также отличным портретистом, одним из первых фотографов в России, благотворителем на нужды просвещения и здравоохранения. Но ярче всего его художественные дарования проявились в скульптуре. Работы Тимашева экспонировались на академических выставках.

А. Е. Тимашев. Неизвестный художник

Умеющая так остро чувствовать красоту Екатерина Тимашева теперь жила успехами сына, радовалась его радостями и печалилась его огорчениями.

Самое ужасное, что может пережить мать, – это смерть детей.

Старший сын Екатерины Александровны, Николай, не отличался крепким здоровьем. Врачи рекомендовали ему лечение за границей. Но именно там настигла его смерть. В августе 1875 года скончался от тифа в Майнце и был похоронен в Висбадене. Осиротевшие мать и брат помогали друг другу пережить горе.

Но ни время, ни невзгоды не лишили эту изысканную как севрская статуэтка пожилую женщину желания выражать свои чувствования через стихи. За год до кончины (в 1880 г.) Тимашева вписывает в альбом стихотворение, обращенное к певцу весны – жаворонку:

 
Когда ж тебя услышу я,
Предвестника весны и лета,
Когда же оживит меня
Луч яркий солнечного света.
Лети скорей, спеши, пропой,
Чтоб отходя в предел далекий,
Я с песней обрела покой,
Расставшись с жизнью одинокой!
И над могилою ты спой,
Все к небу поднимаясь тише,
Ты не встревожишь мой покой
– Я прах! Душа вспарила выше.
 

Альбом заканчивается словами: «Есть надежда на будущее!»

В одном из номеров газеты «Оренбургский листок» за 1881 год было помещено сообщение о Е. А. Тимашевой, «скончавшейся в своем имении в селе Ташла». Похоронена она была в Москве, на Новодевичьем кладбище. Могила Екатерины Александровны не сохранилась.

Перешагнув через столетие, стихи Екатерины Тимашевой продолжают жить. В день рождения Пушкина в селе Ташла Тюльганского района, в доме-усадьбе поэтессы устраивают мероприятия под названием: «Сбирайтесь иногда читать мой свиток верный».

В 1889 году А. Е. Тимашеву присвоили звание академика за бюст Александра II и статуэток из терракоты и мрамора. Скульптуры Тимашева до сих пор хранятся в Русском музее в Петербурге.

Он был похоронен на родине – в родовом имении Тимашевых, в селе Ташла Тюльганского района Оренбургской области, в очень красивой, специально для этого построенной часовне. Ныне усыпальница Тимашевых полностью разрушена, сровнена с землей часовня над ней. Та же участь постигла и белокаменную Покровскую церковь. В 1960-е годы ее камнями мостили дорогу на Ивановку. Сегодня на месте усыпальницы – памятный знак. От усадьбы, от великолепного дворца и огромного парка остались только фрагменты. Прекрасный двухэтажный дворец Тимашевых исторические катаклизмы XX века не пощадили. Пронёсший через 1917 год в своих стенах тонкий аристократический дух старинного дворянского рода, сохранивший почти до третьего тысячелетия культуру изысканных интерьеров одной из лучших русских усадеб, – шедевр неведомого архитектора не смог пережить человеческого бездушия. Новая власть отдала его под школу, которая почему-то постоянно горела. В итоге от комплекса зданий остался лишь правый флигель, который сейчас в селе никак не используется и фактически развалился. Хотя даже в таком виде он является достопримечательностью села.

На поляне за флигелем каждый год проводится областной Пушкинский праздник.

Дом Тимашевых в Оренбурге (на улице Советской) – это частичка пушкинской эпохи. Есть идея превратить его в музей.

Воплотится ли идея в жизнь?