Текст книги "Дневник отчаянных пенсионеров"

Как мы искали домик своей мечты и что нам помогло его найти

На поиски домика своей мечты у нас ушло более трех лет. Почему так долго? Во-первых, мы к этому делу подошли серьезно, тщательно и без спешки. Во-вторых, в Крыму не все так просто, как это кажется. Островной менталитет таков, что местные обитатели, говоря языком спорта, не спринтеры, а марафонцы. Они спокойны и неторопливы. Был у нас в молодости один друг, который формулировал свою жизненную философию таким образом: «Наше от нас не уйдет. А если что-то ушло, значит, оно было не наше». Это точь-в-точь философия крымской провинции. В первые годы такое отношение к жизни нас сильно удивляло. Например, приехали мы в Старый Крым, за спиной почти 2500 километров, машина грязная донельзя. На следующий день с утра едем искать мойку. Нашли три. Две из них еще закрыты, хотя на часах уже десять. Третья открыта, но в моечном боксе стоит «копейка», мойщик возится в багажнике. Спрашиваем у него, работает ли мойка. Он отвечает, что да, работает, но продолжает заниматься своим делом. Мы тогда задаем следующий вопрос: «Так вы нам машину помоете?» Мойщик неохотно отрывается от своего занятия, смотрит на нашу машину, чешет затылок и говорит: «Ну, приезжайте через полчаса. Я тут в багажнике порядок наведу и тогда вашей машиной займусь». Мы смотрим на него и ничего не понимаем. Как будто ему ни денег не надо, ни благодарных клиентов, ни желания сменить старенькую «копейку» на более комфортную машину. Солнце греет, трава зеленеет, небо синеет… Что еще для жизни надо? «Если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день», – пел Виктор Цой. Жителю большого города трудно такое принять. Однако прошло время, и мы сами заразились этим островным вирусом. «Акуна матата» или «не парься, будь счастлив» – хороший жизненный девиз для пенсионера, перебравшегося из кипящего котла мегаполиса в южнорусскую провинцию.

А кроме того, свои коррективы внесли известные украинские события 2013–2014 годов. Никто тогда не знал, чем все закончится, поэтому продажи недвижимости практически встали. Так что поставить точку в нашем затянувшемся поиске «домика в деревне» мы смогли только летом 2015 г.

В своем поиске мы использовали пять способов. Сейчас расскажем, как это происходило и что в конце концов нам помогло.

1. Сайты недвижимости. Мы просмотрели немало вариантов, найденных на сайтах. И сразу скажем, что не все они были реальными. Где-то оказывалось, что у продавца не готовы документы; где-то писали заниженную цену, чтобы заинтересовать покупателя, а уже потом, на переговорах, ошарашивали совсем другой суммой; кто-то просто давал объявление, не собираясь продавать свой дом. Но встречались вполне неплохие и реальные варианты, которые мы посмотрели своими глазами, и даже намеревались купить.

2. Риелторы. В городке Старый Крым, где мы теперь живем, работают две риелторские конторы. Мы обращались в обе, но в итоге ни те, ни другие не смогли найти нам подходящий вариант. Хотя относились к делу вполне профессионально.

3. Поиск по знакомым. Почему-то мы очень надеялись на этот способ и опрашивали всех людей, с которыми здесь встречались, не знают ли они кого-то, кто хочет продать дом или землю? Почти все с радостью отвечали, что у них есть такие знакомые/друзья/родственники. Потом, в большинстве случаев, нам показывали какие-то совсем уж негодные варианты. Например, землю за городской чертой, где были огороды. Или участок в садовом товариществе. Или реальный дом с землей, но непомерно дорого. В общем, этот вариант оказался самым неблагодарным, и скоро мы отказались от такого поиска.

4. Городские доски объявлений. Некоторые объявления были уже нам знакомы по поиску на сайтах недвижимости. Но в целом выяснилось, что в городке есть много людей, которые не дружат ни с интернетом, ни с риелторами. Это хороший способ поиска, мы увидели много интересных вариантов.

5. Поиск ногами. Оказалось, что это самый эффективный способ. Немалое количество людей ищет покупателя на свою недвижимость совсем простым образом – пишет на заборе или на фасаде дома большими буквами слово «продается» и рядом номер телефона. И почти всегда цена в таких случаях заметно ниже, чем во всех остальных вариантах поиска.

Именно так мы и увидели домик своей мечты. Шли по городу, в очередной раз отчаявшись найти то, что устроило бы нас во всех отношениях, и вдруг в каком-то переулке краем глаза заметили надпись на воротах. Повернули в переулок, тут же позвонили по указанному номеру, вечером пришли посмотреть и сразу поняли, что это наш дом.

Он настолько запал нам в душу, что некоторое время спустя, уже став его владельцами, мы собрали некоторые факты, слегка их художественно переработали и составили родословную нашего дома под названием «Часовщик, или Дом с белочками».

Часовщик, или Дом с белочками

Канву этой истории поведала старая домовая книга, которую нам вручили вместе с остальными документами на покупку дома.

Доподлинно известно, что Часовщик родился в Старом Крыму, в марте 1929 года. Русский по паспорту, но с ветхозаветным отчеством Исаакович.

Ремеслу его научил отец. Откуда и когда в Старый Крым приехал старый Исаак, точных сведений не сохранилось. Говорили, что появился он в Крыму в самом начале 1920-го, вместе с последним потоком петроградских беженцев. Еще говорили, что до октябрьского переворота он владел часовой мастерской на Невском проспекте, которой до него владел его отец. Сам старик был суров и неразговорчив, но часовое дело знал прекрасно. Ремонтировать «Бреге» и «Буре» к нему приезжали со всего Крыма.

В одну из длинных февральских ночей 1953 года в его калитку властно постучали.

– Собирайся, старик, – приказал человек в голубой фуражке, – и инструменты свои возьми.

Старик с трудом поднял правую руку – пальцы жили своей независимой жизнью.

– Меня возьмите, – сказал Часовщик. – Я все умею, он научил.

Голубая фуражка повернулась к старику. Тот кивнул.

Домой Часовщик вернулся через неделю. Сказал, что был в Москве, а к кому его возили и чьи часы ремонтировал, объяснять не стал. Когда на следующий день по радио объявили о смерти Сталина, не удивился и эмоций не выразил.

А как только в городе потеплело, Часовщик начал строить дом. Откуда у него появились деньги и почему ему для строительства выделили участок прямо в центре города, в абрикосовом саду – между городским парком и средневековой мечетью, – никто так и не узнал.

Дом получился серьезным по тем временам.

Высокие потолки. Почти сто метров площади, просторные комнаты по пятнадцать-двадцать метров.

Большие окна с лепниной по фасаду.

В доме вода и автономная канализация – двухкамерный септик; таких в Старом Крыму даже сейчас не делают.

И еще – белочка на каждом столбе капитального железобетонного забора.

Во дворе Часовщик построил гараж с полноценной смотровой ямой.

А потом Часовщик купил автомобиль «Победа» и женился на самой красивой девушке Старого Крыма, которая родила ему троих детей.

Можно сказать, что эта история со счастливым концом.

Но, несмотря на благополучие, что-то Часовщика тревожило, и он еще долго нервно вздрагивал при каждом ночном стуке или внезапном лае собаки.

Умер Часовщик, не увидев, как рухнула Великая страна, в которой он родился и вырос. Вдова еще некоторое время жила в Старом Крыму, а потом уехала к детям на материк.

А дом с белочками теперь принадлежит нам.

Нашли подходящий дом в 2013 году, но процесс покупки растянулся на два года

Дом, который лег нам на душу, мы нашли довольно быстро – на второй год поисков, в сентябре 2013 года. Но вот с его покупкой дело складывалось долго и трудно.

Увидели на воротах надпись «продается», позвонили по указанному телефону. Владелец дома говорит, что, да, дом продается, но сам он его показать не может, потому что живет на материке, однако в доме проживает семья арендаторов, они все покажут и расскажут. Постучали в калитку, выглянула молодая татарка, сказала, что муж на работе, вернется после семи, «вот к этому времени и приходите».

Пришли вечером. Встретил нас парень лет тридцати. Провел по дому. Показал участок, точнее, тот его кусочек, куда мы смогли попасть, так как большая часть густо заросла кустами, деревьями и сорняками, в общем, сплошные джунгли, без мачете не пройти.

Разговаривал с нами арендатор вежливо и доброжелательно. Однако чувствовалось, что нашему интересу он не рад. В общем-то, понятно: живет он здесь уже лет пять, за это время они с женой успели обзавестись тремя детьми. Денег за аренду владелец дома с них не берет – уж лучше так, чем дом будет пустым стоять, дом без людей быстро приходит в негодность. Опять же, в пустующем доме могут бомжи поселиться, превратят его в свинарник, а могут и сжечь нечаянно. Арендатор – человек с руками, дом привел в жилой вид, вместо печного отопления устроил систему водяного отопления с чугунными батареями и котлом на дровах и угле. Даже унитаз и душ в доме поставил. Понятно, что никак не хотелось бы ему отсюда съезжать. Но такой у него договор с владельцем: показывать дом потенциальным покупателям. Тут он слово держит. Но при этом не умалчивает про недостатки.

Дом старый, саманный, понемногу рушится. Арендатор показал нам, что стены в нескольких местах в трещинах. Это значит, что фундамент слабый, а может быть, его и вовсе нет, в Крыму так часто строили. Воду дают ночами, ее не хватает, приходится покупать привозную, а это дорого. По этой причине они ни огород не держат, ни сад – поливать надо постоянно, иначе все выгорит на солнце. Мы поинтересовались насчет колодца или скважины, но арендатор сказал, что надежды мало, тут такое место, где подземные воды – большая редкость.

В общем, мы огорчились, но не настолько, чтобы отказаться от этого варианта. Уж очень место хорошее. И участок замечательный, ровный, правильной формы, и довольно большой, мы и на шесть соток были согласны, а тут целых восемь. И цена нам понравилась, невысокая, всего двадцать пять тысяч долларов. По тогдашнему курсу выходило примерно семьсот пятьдесят тысяч рублей. Решили, что мы этот дом непременно купим. Затем сломаем его и построим новый, может быть, даже в два этажа.

Снова звоним владельцу с нашими хорошими новостями, но тут он нас слегка остудил. Сказал, что перед нами дом смотрел другой покупатель, тоже из России, москвич, дом его заинтересовал, он даже задаток оставил, но при этом взял время на раздумье. Так что нам ничего не остается, как вставать в очередь и ждать, что решит московский покупатель. Мы сначала подумали, что продавец решил таким образом поднять цену. Снова ему перезвонили, осторожно спрашиваем, что если вопрос в цене, то пусть он ее озвучит, мы будем думать. Но тот эту тему не поддержал, сказал, что цена – ровно двадцать пять тысяч, ни больше ни меньше. А тут уже и наш отпуск подошел к концу, пришла пора возвращаться в Петербург. Решили, что, если до следующего лета здесь ничего не прояснится, продолжим поиски. Из Питера еще дважды связывались с продавцом, но ситуация никак не изменилась. А потом на Украине случился Майдан. Наш знакомый риелтор из Симферополя, с которым мы заключили договор о документальном сопровождении и оформлении сделки, порекомендовал нам пока все телодвижения в отношении покупки недвижимости приостановить, мол, неизвестно, куда это все выплывет и чем закончится.

Про нашего риелтора стоит рассказать подробней. Слава, так его зовут, оказался нашим земляком, он родился и вырос в Кронштадте. Потомственный военный. В Симферополь его направили по службе еще в далекие времена СССР. Говорил, что сначала не очень понравилось, а потом полюбил Крым как свою вторую родину, вышел в отставку и остался в Симферополе. Открыл агентство недвижимости. Когда в Крыму началась «Крымская весна», принял в этих событиях самое непосредственное участие. Сначала со своим другом и бывшим сослуживцем пришел на митинг у здания Крымского парламента. Там случилась потасовка со сторонниками Майдана, Славе выбили зуб и сломали палец на руке. После этого он со своим другом записался в ополчение. Оба – старшие офицеры Советской Армии в отставке, обоим за шестьдесят, а согласились быть простыми ополченцами. Месяц они каждый день, как на работу, ходили вместе с «вежливыми людьми» блокировать воинские части и места дислокации силовых структур. Как люди, прошедшие через несколько горячих точек, воевавшие в Афганистане, они понимали, что ежедневно рискуют жизнью, но оставаться в стороне не могли. Когда Крым вернулся в Россию, Славе вручили медаль «За защиту Крыма». А затем еще одну от Министерства обороны РФ – «За возвращение Крыма». Наградами Слава гордился, они висели на видном месте у него в офисе.

Как мы рассчитывали справиться со сложностями жизни в чужой стране?

Когда мы искали домик для жизни на пенсии, Крым еще был украинским. Хрущев так распорядился в 1954 году. С тех пор прошло более полувека, но Крым фактически так и оставался частью России. Мы ездили туда через Украину. Проезжали по территории «незалежной» тысячу километров, а когда перебирались через перешеек и оказывались на полуострове, возникало ощущение, что мы снова в России. Правда, в очень бедной России, где время остановилось на девяностых. Но в остальном все знакомо и понятно: русский язык и русские люди, которые до сих пор считают себя частью России.

Знакомая крымчанка рассказывала, как она с мужем ездила в гости к родственникам на Украину:

– Сидим за столом с хозяевами, смотрим футбол по телевизору – российская сборная играет на чемпионате Европы. Болеем за Россию. И тут они забивают. Мы с мужем в один голос: «Го-о-ол! Ура! Наши ведут!» На нас странно так смотрят и говорят: «Какие наши? Это же Россия играет…» А мы: «Так это и есть наши!»

В общем, жизнь в Крыму представлялась нам понятной и простой. Цены на Украине, а также зарплаты и пенсии были вдвое-втрое ниже российских, так что мы со своей среднестатической российской пенсией не знали бы тут материальных забот. Однако был один непростой момент, который надо было решить – невозможность постоянного проживания на территории Украины. На тот момент между нашими странами существовал договор о безвизовом пересечении границ: въезжаешь по обычному паспорту и можешь спокойно находиться здесь три месяца, но через три месяца должен выехать. Для отпускников или для поездки в гости это замечательные условия. Но как быть тем, кто решил здесь жить постоянно?

Стали интересоваться, как с этим справляются те, кто уже успел перебраться из России в Крым на ПМЖ? Таких оказалось немало. Большинство из них поступали просто: каждые три месяца выезжали из Украины, пересекали российскую или белорусскую границу, а затем снова возвращались. Одни летели самолетом, другие ездили на поезде. Мы решили, что можем доехать на автомобиле до Керчи, это всего сто двадцать километров от нашего Старого Крыма, затем – перебраться на пароме через Керченский пролив, а там уже территория России. И тут же снова, на том же пароме либо на следующем въехать в Крым. Утром уехали, до темноты вернулись. Вполне рабочий вариант, хотя и несколько хлопотный.

Второй способ нам нравился больше – зарегистрироваться в Крыму в качестве предпринимателя и открыть небольшой бизнес. Главное – показывать какую-то вялотекущую деятельность и платить в украинскую казну небольшие налоги. Это дает право на временное проживание самому предпринимателю, а также членам его семьи. То есть не надо никуда выезжать и снова въезжать.

Ну и наконец, третий вариант – получить украинское гражданство. Его мы не хотели рассматривать. Не было у нас никакого желания менять свое российское гражданство.

А потом случился 2014 год, Крым вернулся в Россию, и вопрос решился сам собой.

Очень серьезный вопрос: где взять денег на покупку дома?

Когда мы начали свои поиски недвижимости, нам оставалось еще два года до выхода на пенсию. Жили мы не сказать что легкомысленно, однако накоплений не имели. Все, что зарабатывали, вкладывали в недвижимость, в образование детей, сами постоянно учились чему-то новому, любили путешествовать. Семейный доход превышал обычные расходы, и мы рассчитывали, что за три, максимум четыре года сумеем заработать и на покупку дома, и на его благоустройство. Цены на крымскую недвижимость были не очень высокими. Полюбившийся нам домик с восемью сотками земли в центре небольшого городка Старый Крым продавался за двадцать пять тысяч долларов. Не такая уж большая сумма. И еще столько же, как мы считали, нам потребуется, чтобы привести дом в комфортное для жизни состояние. А может, и вдвое больше, если придется строить заново. На этот случай мы не исключали возможности поработать еще год-два после выхода на пенсию.

Однако жизнь внесла свои коррективы. Во-первых, вырос курс доллара. К тому времени, как наш продавец созрел для продажи, цена дома в рублях увеличилась вдвое. В июле 2015 года, когда мы наконец подписали договор купли-продажи, нам пришлось заплатить почти полтора миллиона рублей. И мы понимали, что сумма, которую мы планировали потратить на благоустройство, также вырастет. Быстро заработать такие деньги мы не рассчитывали, тем более что заработки стали снижаться.

И тогда мы приняли новый, более реалистичный план. Мы решили продать свою петербургскую квартиру, купить дом, купить в Петербурге отдельное жилье сыну, который жил с нами, но переезжать в Крым не собирался, а оставшиеся деньги вложить в обустройство на новом месте жительства.

Как мы покупали дом и преодолевали финансовые сложности

Крым стал российским, на полуострове заработал Госкомрегистр, вовсю шли сделки купли-продажи недвижимости, цены на дома и землю шли вверх, а мы так и не могли продвинуться в сторону приобретения приглянувшегося нам дома. Сначала мы сами взяли паузу в ожидании, когда и чем все закончится на полуострове. Затем наш продавец перестал выходить на связь. Как ни грустно нам было отказываться от дома, который мы уже считали своим, но пришлось вновь начинать поиски новых вариантов. Мы еще дважды – осенью 2014 и весной 2015 – побывали в Крыму.

Теперь мы ездили другим путем – уже не через Беларусь, Украину и Перекопский перешеек, а через Воронеж, Ростов-на-Дону и Керченский пролив. По километражу получалось чуть больше, но это было не так существенно, как преодоление пролива на пароме. Машин в Крым направлялось очень много, а паромов мало. А если в Керченском проливе штормило, то паромы не ходили, а на берегу скапливались сотни машин. В первый приезд мы ждали своей очереди на паром семнадцать часов. На следующий год количество паромов увеличилось, и на переправе навели порядок, так что процедура ускорилась.

К счастью, мы так и не смогли найти подходящий вариант. Все, что мы смотрели, имело серьезные недостатки: либо очень маленький участок (а мы никак не могли согласиться жить на участке, площадь которого будет менее шести соток), либо неудачное место, либо неоправданно дорого. А порой нам все нравилось, но купить было нельзя из-за проблем с документами. Один вариант нам очень понравился: там был большой дом в очень плохом состоянии, только под снос, прекрасный большой участок, на котором рос кипарис и три огромные сосны, и колодец. А с верхнего края участка и из окон дома открывался замечательный вид на Крымские горы. И цена нас устраивала. Вот только владелец еще не вступил в право наследования, и эта процедура обещала быть нелегкой и небыстрой.

Но такое невезение мы охарактеризовали как «к счастью». Потому что вдруг проявился наш потерявшийся почти на год продавец. Сказал, что готов заключить сделку хоть сейчас, а цена остается прежней – все те же двадцать пять тысяч долларов, которые, правда, вдвое потяжелели, если перевести их в рубли.

Ждать, пока найдется покупатель на нашу квартиру, мы не могли, это процесс небыстрый. А брать домик в Старом Крыму необходимо было прямо сейчас. Поэтому мы собрали сколько смогли, попросили в долг у родственников и вдобавок взяли в банке кредит под грабительские проценты. А что делать? Мы понимали, что вариант очень хороший, и либо его очень быстро купят, либо владелец может поднять цену. В любом случае это обошлось бы нам дороже банковских процентов.

В течение двух-трех дней обменяли рубли на доллары – тоже оказалось небыстрым делом. И снова собрались двинуться на машине в Крым, оформлять сделку. Понимали, что в дороге будем чувствовать себя неуютно – везем с собой приличную сумму, да еще рубли. Вроде бы в Крыму уже и российские банки работают, и банкоматы есть, но все это еще находится в зачаточном состоянии. Уж лучше приехать полностью готовым, чем бегать потом в поисках того, где снять с карты значительную сумму. Но в дороге с деньгами страшновато, значит, надо меньше останавливаться и больше ехать. Никому, кроме детей, не сообщали, куда мы едем и с какой целью. В таких делах, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть.

Анатолий

«С перемещением больших денег у нас был непростой случай. В 2006 году мы продавали свою московскую квартиру. Взяли мы ее в ипотеку в 2000 году. Это была самая первая ипотечная программа с чудовищными процентами. По договору с банком «Дельта кредит» мы должны были десять лет платить 21 % годовых в американских долларах. А что делать? Других программ еще не существовало, а цены на московское жилье, рухнувшие во время дефолта 1998 года, начали быстро расти. Не получи мы эту ипотеку, так бы и жили на съемной квартире, а тут мы стали владельцами большой трехкомнатной квартиры в новостройке рядом с метро «Юго-Западная». Пять лет проблем с погашением долга не возникало, но потом доходы стали уменьшаться, и перспектив к улучшению ситуации не наблюдалось. Потом, в 2008 году, случился экономический кризис, и тогда наши заработки вообще упали чуть ли не до нуля. Но к счастью, мы в это время уже перебрались в Петербург и расплатились по всем своим долгам. В общем, мы почувствовали приближение этого кризиса 2008 года еще за два года до него, хотя никаких признаков не наблюдалось. Просто шестое чувство сработало.

Решили мы московскую ипотечную квартиру продать, погасить кредит и отдать долги, которые у нас появились с приобретением квартиры. Мы же не москвичи были, приехали туда из Нижнего Новгорода. А Петербург нам всегда нравился больше Москвы. И как раз тогда цены на жилье в Северной столице были вдвое ниже, чем в столице. Расклад получался таким, что после продажи московской квартиры и погашения всех долгов мы смогли бы купить в Питере приличное жилье для себя и студию для дочки. Она переезжать с нами не собиралась, как раз закончила университет и работала на телевидении. Решили, что она будет в Москве снимать жилье, а петербургскую студию сдавать.

Покупатель на нашу квартиру нашелся быстро. Сделку оформляли в банке, в центре Москвы на Моховой улице, а припарковались у библиотеки Ленина. То есть нам с деньгами надо было пройти по подземному переходу и затем – еще метров двести до машины. А денег, после того как банк забрал свою долю, оставалось у нас почти четыреста тысяч долларов. Довольно опасно с таким богатством разгуливать по городу. Мы в 1991 году начали заниматься бизнесом, пришлось познакомиться с криминальным миром девяностых. В двухтысячных годах жить стало полегче, но криминал никуда не делся, и за сорок тысяч долларов легко можно было лишиться головы, а тут – в десять раз больше. Перебирали варианты того, как нам обезопаситься.

Сначала думали нанять частную охрану. Поразмыслив, забраковали эту идею: тогда многие ЧОПы состояли из тех же бандитов или бывших милиционеров, некоторые из которых сами были такими же бандитами. В общем, вполне могли слить информацию кому надо, и в таком случае не успеем мы дойти до машины, как нас «примут», несмотря на охрану, которая вряд ли станет рисковать из-за нас своей жизнью.

Второе слабое звено, откуда могла уйти информация – это риелторы; неизвестно, с кем они могут быть связаны. Третье – банковские работники, участвующие в проведении сделки. В общем, мы пришли к выводу, что лучше бы нам деньги из банка не выносить, а сразу положить их на счет. Об этом мы еще до сделки сообщили риелтору. Открыли в банке валютный счет, проконсультировались о возможностях перевода денег в Санкт-Петербург. Короче говоря, всем, причастным к сделке, мы недвусмысленно дали понять, что деньги останутся в банке.

И вот сделка состоялась. Покупатель получил свои документы на квартиру, банк – ипотечную задолженность, риелтор – свои комиссионные, а мы – кучу наличной валюты. Все разошлись, вполне довольные результатом. А мы остались в банке со своей головной болью. Дело в том, что отделений этого банка на Моховой в Петербурге не было, и, чтобы получить свои деньги, нам надо было оформлять перевод. А процент за валютный перевод был жутко завышен, и мы таким образом теряли чуть ли не десять тысяч долларов. Очень этого не хотелось. В то же время у нас был открыт валютный счет в банке неподалеку от дома, и, положив деньги туда, мы могли получить их в Петербурге без уплаты каких-либо комиссионных.

И тогда мы пошли на риск. Сложили наши доллары в неказистую сумку и пошли к машине. Решили, что ничего нам не угрожает, поскольку все заинтересованные лица уверены, что мы оставим деньги на счете. Вышли из банка, перешли улицу по подземному переходу – самое опасное место на этом маршруте, – вышли к библиотеке Ленина. Напротив главного входа стоял ларек. Аромат жареных пирожков разносился по всей улице. Очередь там была – человек пять-шесть. И тут Лена говорит:

– Есть хочется, давай съедим по пирожку.

А меня смех разобрал. Я ведь шел, словно шпион на явку: глаза вправо-влево скосил, незаметно обернулся, всех встречных глазами обшарил… И как представил, что вот сейчас мы встанем в очередь за пирожками, а потом будем есть их за стойкой прямо на улице… Беззаботно так, как будто у меня в сумке не почти полмиллиона долларов лежат, а банный веник и грязное белье.

Нет, не стали мы, конечно, пирожками баловаться, а без приключений дошли до машины и затем благополучно добрались до нашего банка, где освободились от опасной ноши.

Но те пирожки мы запомнили».