Текст книги "Тот, кто ловит мотыльков"

7

В том, что Жанна Баренцева очень не любит преподавательницу музыки с редким именем Василика, Илюшин успел убедиться еще при общей встрече в гостиной. Теперь он только подтвердил это впечатление. При упоминании имени Токмаковой из добродушной испуганной мыши Жанна превратилась в крысу, защищающую свое гнездо.

– Не знаю я, что она здесь делает! Пускай бы убиралась к себе. Я бы ее выгнала, да без Оксаны…

Она не договорила, но Илюшин понял: никто не смел самоуправствовать без Оксаны. Это могло дорого обойтись.

– Что она вам сделала? – не удержался он.

– Мне? Ой, да мы с ней почти не знакомы! Так, как говорится: здоровкались-прощевались, больше ничего.

– Тогда в чем причина вашего отношения?

– Жадная она. Завистливая! Мужчины этого не видят, а женский глаз наметанный, женщина завистливую суку всегда узнает! Оксана этого не понимала, а я ей говорила: гони ты в шею эту Василику, она змея, только притворяется, что вся из себя утонченная, как духи Шанель, а сама только и глядит, как бы чего увести у тебя.

Однако когда он спросил, могла ли Василика Токмакова иметь отношение к исчезновению ее сестры, Жанна замахала руками:

– Какое там! Оксана к ней раз в день заглянет на минутку – и убегает.

«Откуда тебе это знать, если ты каждый день в своей «Розе Азора»?» – мысленно возразил Макар. А вслух спросил, не припомнила ли Жанна что-нибудь еще, что могло иметь отношение к исчезновению ее сестры.

Она огорченно покачала головой.

– Разве что про состояние ее. Она все-таки возбужденная была в последнюю неделю. Как на охоту вышла!

– На охоту?

– Ну, не знаю даже, как объяснить-то получше. Азартная такая, веселая! Ух! Даже родителям позвонила, хотя вообще-то они только и делают, что лаются! Гостевой-то коттедж она ведь для них построила. Хотела, чтобы они приезжали сюда почаще, может, даже совсем бы переехали. Все вместе жили, одной большой семьей… – Она мечтательно вздохнула. – А родители отказались. У них из-за этого большой скандал вышел. Она им кричит: что вы за отец с матерью такие, к родным дочерям приехать не можете! А они ей говорят: ты нас спросила, прежде чем строиться? Мы твою Москву видали знаешь где! Хочешь – приезжай, а нас и тут все устраивает. Ну, правильно, – рассудительно добавила Жанна. – У них там огород, капустка, птички-курочки…

«Птички-курочки, – повторил про себя Макар. – Надо узнать, как дела у Маши».

С родителями Баренцевой связались почти сразу же – чтобы убедиться, что у них она не появлялась.

– Жанна, почему Оксана поехала в Долгопрудный, как вы думаете?

– Ох, я голову себе сломала, – призналась она. – Это на нее совсем не похоже!

– Может быть, собиралась сделать для вас сюрприз?

– Не, это вряд ли, – подумав, сказала она. – Я к салютам как-то ровно дышу, вечно переживаю, что искры куда-нибудь залетят. Юрик вообще их боится. Лева… Ну, Леве-то что до салютов? Разве только ради Леночки Оксана могла, но не верится мне в это.

– Жанна Ивановна, у Юрия есть свои доходы? Собственность?

– Квартирка вроде возле Новодевичьего монастыря на них с папой записана, – неуверенно сказала она. – А вообще не знаю. Вроде бы нету.

– А у Льва Леонидовича?

Она смущенно засмеялась.

– Ой, я половину слов не понимаю, что Левушка говорит. А вы про доходы спрашиваете! Это вам у него нужно узнать. Вроде как он не работает, но точно сказать не могу: может, акциями торгует!

8

Сергей Бабкин вернулся мрачный и с виду совершенно больной. Они с Татаровым три часа искали, где на дорожных камерах засветилась машина Баренцевой.

– И пьяницы с глазами кроликов! – процитировал Илюшин, увидев его покрасневшие глаза.

– Я бы тебя стукнул, но я тебя не вижу, – сказал Сергей и пошел прикладывать компрессы с холодной водой.

Макар уже понял по его лицу, что их с оперативником ждала неудача. Бабкин это подтвердил.

– Как сквозь землю провалилась, – сказал он, появившись в дверях, и повалился на диван с двумя нашлепками из ватных дисков на глазах. – Единственное, что мы смогли, – это подтвердить правоту Медникова. Он довольно точно запомнил время, когда видел сестру. В тринадцать двадцать две Баренцева въехала в поселок, в четырнадцать ноль семь выехала. Следующая камера зафиксировала ее «Ауди» на Пятницком шоссе, в районе Жилина, движущимся в сторону Москвы, в четырнадцать тринадцать. После этого она сворачивает на Георгиевское шоссе в четырнадцать семнадцать. И после этого пропадает окончательно.

Макар открыл карту.

– Маршрут выглядит так, словно она намеревалась пересечь железную дорогу и по Панфиловскому проспекту выехать на Лениградку. С развязки можно повернуть в любую сторону, и на выезд из города, и в Москву.

– Я подумал точно так же, – пробасил Сергей. – На Георгиевском и вокруг половина камер нерабочие, и мы искали ее на Панфиловском. Заодно вокруг посмотрели: все эти Солнечные аллеи, Сосновые, черт знает еще какие… Вдруг она решила объехать пробку, или заехать в аптеку, или за вином… Нет. Ничего. Нигде не появлялась, нигде не всплывала. Георгиевское шоссе – и в четырнадцать часов семнадцать минут машина стоимостью пять лямов растворяется бесследно.

– Может, потому и растворяется, что пять лямов, – предположил Макар.

– Я позвонил Жанне и Юрию, поговорил с каждым по отдельности, спросил, нет ли у Баренцевой знакомых в этой местности. Может быть, подруги или дела? Они разводят руками. Ни у той, ни у другого нет версий, зачем Оксане вообще понадобилось туда ехать.

Илюшин помолчал, озабоченно насвистывая под нос.

– У тебя есть распечатки с камер?

– В кармане куртки. – Бабкин махнул рукой в сторону двери. – В левом боковом.

Илюшин вернулся с черно-белыми распечатанными снимками и разложил их перед собой.

Бабкин повернул к нему слепое лицо с ватными нашлепками.

– Что ты надеешься увидеть?

– Ищу, нет ли намеков на то, что Баренцева была в машине не одна. – Прошуршали листы. – Но ты это, надо думать, первым делом проверил.

– Само собой. Если кто-то заставил ее ехать таким маршрутом, камера его не увидела. Человек небольшого роста может спрятаться за сиденьем или лечь на пол, свернуться в улитку и направить пушку в спину водителю через сиденье. Но это все только ничем не подтвержденные предположения. Во всяком случае, мы знаем, что Баренцева не вернулась за своим телефоном на промзону.

– Или вернулась, но позже, – поправил Макар. – Нам нужно проверить записи вокруг Долгопрудного. В конце концов, такой опытный водитель, как Баренцева, мог проехать дикими тропами, огородами, где нет камер или они давно отключены. Мы в город Долгопрудный идем дорогой трудной! – пропел он.

У Сергея зазвонил телефон. Он протянул руку, не открывая глаза, буркнул: «Бабкин, слушаю» и некоторое время молчал.

– Я тебя понял, – с выражением, которого Макар не смог истолковать, сказал он наконец и отложил сотовый.

– Есть новости?

– Не идем мы в город Долгопрудный, не судьба. – Он сбросил ватные диски и сел, моргая, как сова. – «Ауди» Баренцевой найдена в селе Алабушево.

9

Белые кроссовки Макара мгновенно превратились в серые, окунувшись, как воробьи, в придорожную пыль.

И белая машина, стоявшая в тени американских кленов, тоже была покрыта ровным толстым слоем пыли и грязи. Вокруг нее ходили и переговаривались люди. Татаров, завидев сыщиков, махнул приветственно, показал растопыренной пятерней: пять минут!

Илюшин огляделся. По телефону оперативник сказал, что Баренцевой в машине нет. Ни тела, ни следов борьбы. Об остальном сообщит эксперт.

«Тела нет – что ж, уже хорошо».

Он погуглил в пути село Алабушево. Солнечногорский район Московской области. Находится рядом с Зеленоградом. Население, по данным Википедии: две тысячи девятьсот девяносто четыре человека. Округлим до трех тысяч. На территории села действует алабушевская средняя общеобразовательная школа.

И это тоже хорошо: значит, в селе Алабушево хватает детей. А дети сейчас болтаются на каникулах и могут видеть то, что пропускают взрослые.

«Ауди» припарковали в небольшом кармане между домами, съехав на обочину. Место оказалось выбрано так удачно, что на машину никто не обращал внимания несколько дней. Мало ли кто приехал к соседям! Карман, в глубине перегороженный бетонной плитой, с обеих сторон зарос бурьяном и неряшливыми американскими кленами. Тихое место. Невдалеке Макар разглядел автобусную остановку. Тут и сам автобус пропылил мимо. Внутри, как сонные рыбы в аквариуме, покачивались пассажиры. Илюшин насчитал всего шестерых. Ни один не задержал взгляда на мужчинах, топчущихся возле «Ауди».

«У водителей тоже должны стоять видеорегистраторы». Макар проследил траекторию движения автобуса и понял, что машину бросили, умышленно или нет, так, что она не попадала в поле зрения камеры.

Рыжий ушастый парень снова махнул им, на этот раз пригласительным жестом.

– Короче, такие дела: тачка стоит здесь с субботы, – сказал он, пожав руку Макару и Бабкину. На Илюшина, знакомясь, Павел взглянул с нескрываемым любопытством. – Получается, Баренцева свернула с шоссе, припарковалась и ушла. Все выглядит именно так. Из аудюхи ничего не забрали, даже мелкие купюры болтаются в подстаканнике, свернутые в трубочку. А на зеркале заднего вида висит крестик золотой. Тоже на месте. Похоже, она бросила тачку и пошла на станцию. – Словно соглашаясь с ним, невдалеке по-совиному ухнул поезд. – По прямой здесь идти ровно километр. Все, с тачкой мои ребята закончили, на ближайшие два часа она ваша.

– Что насчет отпечатков и прочего? – спросил Сергей.

– Завтра будет ясно, в первой половине дня. Я пока обойду ближайшие дома, поговорю с народом. Может, Баренцева у кого-то остановилась, а потом уехала. Кто-то мог ее заметить. Ну, и на станции есть камеры, там она тоже должна была засветиться.

Макар спросил, могут ли они привезти сюда родственников Оксаны. Сперва Татаров его не понял, затем задумался.

– Интересная мысль, – медленно сказал он. – Только пусть перчатки наденут и волосы спрячут.

10

В перчатках и резиновой шапочке, плотно обтягивающей голову, Баренцев был похож на неудачливого наемного убийцу в отставке. Посидев в «Ауди», он выбрался и покачал головой.

– По-моему, все как и было. Но я не очень часто езжу с Оксаной, могу ошибаться. Ее очки для вождения в бардачке, обе пары. Она всегда возит запасные. Даже не знаю, что еще проверить.

Его место заняла Жанна.

По тому, как она дернулась, вскинула голову и принялась торопливо осматриваться, Сергей понял, что расчет Илюшина оказался верен. Юрий заволновался, подошел ближе.

Жанна оглядела заднее сиденье. Вылезла, открыла багажник, постояла перед ним и вернулась в салон. Макар и Бабкин молча ждали.

– Жанна, что не так? – не выдержал он, протиснувшись между сыщиками. – Я ведь вижу!

– Подожди минутку, Юрик…

Она тщательно все осмотрела, второй раз проверила бардачок. Наконец, выбралась наружу и с облегчением стащила с головы платок, сдернула рывком перчатки.

– Фух! Господи, душно-то как… Вся употела…

– Чего не хватает? – спросил Илюшин.

– Коврик. То есть шкура, шкура икеевская, овечья. Как раз по размеру сиденья. Сейчас их перестали выпускать, кажется, заменили искусственными, глупость какая-то, я не знаю… Оксана подкладывает ее на сиденье. Для тепла.

– В этой модели есть функция подогрева сидений, – с сомнением начал Сергей. – А уж в августе…

– Она постоянно возит ее с собой, – перебила его Жанна. – Постоянно! Можете не сомневаться, я знаю, что говорю, мы с ней вечно спорим из-за этой шкурки. Она уже старенькая, лезет, у Оксаны на заднице, извините, шерсть, я ее ругаю, а она все смеется и отмахивается. Нравится мне, говорит, чтобы было мягко и тепло. Нету шкурки, и в багажнике нет, я проверила, хотя зачем? Ей в багажнике делать нечего, она на сиденье нужна…

– В багажнике она могла бы оказаться, если бы Оксана залила ее чем-нибудь, – проговорил Макар. – Соком или кофе… Оксана не могла выкинуть ее в сердцах?

– Что вы! Да ни в жизни! Новую-то не купить.

Илюшин озабоченно покусал губу. Бабкин видел, что он зацепился за эту шкуру, но не понимал, отчего. Могла выкинуть, почему бы и нет. Если бы ее из этого коврика куснул за попу клоп или еще какая-нибудь насекомая пакость.

– Чего не хватает кроме шкуры, Жанна Ивановна? – спросил Макар. – Отсутствие коврика вы заметили сразу, как только сели в машину. Но потом вы искали что-то еще.

«Черт! Идиоты мы оба два! – сообразил Сергей. – Надо было мужа куда-нибудь отослать, а потом уже расспрашивать ее. Может, она искала пачку резинок, которые ее сестра всегда возит с собой на всякий случай. Или еще какую-нибудь вещицу, о которой мужу знать не следует».

– Ножницы, – сказала Жанна, переводя взгляд с Макара на Бабкина. – Они должны быть в кармашке. Их нету. Большие портновские ножницы. Вот с такими лезвиями. – Она изобразила руками что-то похожее на пасть кашалота.

Подул ветер, взметнул на обочине окурки и прочую мусорную шелуху. Все четверо, не сговариваясь, отошли поближе к бетонному блоку.

– Я и не знал, что Оксана возит с собой ножницы, – удивленно признался Юрий.

– Она посмотрела ролик на ютубе, где мужик один в тачке сгорел, – зачастила Жанна. – Не насмерть, нет, потушили его, но я к чему веду-то? Он попал в аварию, а у него из-под капота дым повалил, потом все загорелось, а ремень безопасности не сработал. Ну, не отцепился. Заблокировался замок, и все! Мужик пристегнутый, дергается, вылезти не может, вокруг огонь, дымища, вонь, а он орет изнутри – страшно смотреть! Оксана испугалась до ужаса! Сказала, что она вообще больше не будет пристегиваться. А чтобы датчик не пищал, отгонит машину к знакомым механикам, они там все подкрутят, как надо. Я ей говорю: ополоумела ты, мать? Попроще выхода не нашла? Лучше купи ножницы, если что, разрежешь этот несчастный ремень и выберешься. Она и купила. Положила их под левую руку, даже тренировалась находить их с закрытыми глазами – типа, если задымление, чтобы она была готова. Их тоже нету, я везде смотрела.

В ножницах клоп завестись не мог.

– Улетели под кресло? – предположил Юрий. – У меня так однажды телефон провалился. Я его с большим трудом вытащил. Собственно, проверить нетрудно…

Он направился к машине, но Илюшин остановил его:

– Салон будут осматривать. Если ножницы внутри, их найдут. Жанна Ивановна, все в порядке?

Баренцева уставилась невидяще на ближайший дом, весь в огромных, как гнезда аиста, тарелках-антеннах.

– Не могу сообразить, – виновато сказала она.

– Что?

– Что-то еще с машиной… не пойму, что такое. Уже все вещи в памяти перебрала по два раза, а все равно как будто какую-то важную забыла. Даже сосредоточиться не могу…

– Бывает, воспоминания приходят с запозданием, – утешил ее Макар. – Если вспомните, скажите нам.

Они пошли к обочине.

Баренцев остался возле «Ауди», сунув руки в карманы. Перчатки он снял, а шапочку забыл, и выглядел нелепым и одновременно покинутым, как ребенок-переросток, которого бросили в бассейне родители.

– Юрий Алексеевич, – окликнул Илюшин, обернувшись.

Жанна уже дошла до своей машины и дала волю слезам. Бабкин был на полпути к остановке. Баренцев не двинулся с места.

Макар, поколебавшись, вернулся к Юрию.

– Не могу ее здесь оставить, – недоуменно проговорил тот, когда Илюшин оказался рядом. – Вроде бы все понятно, это просто дорогостоящая груда железа. Почему у меня такое чувство, будто я бросаю старую собаку?

– Юрий Алексеевич, надо ехать, – мягко сказал Макар. – За машиной с минуты на минуту приедет эвакуатор. Жанна вас ждет.

Баренцев со вздохом подчинился. Илюшин видел, как он добрёл, шаркая, до серебристой «Тойоты», забрался внутрь. Хлопнула дверца. Жанна уткнулась Юрию в плечо.

Сергей шел к остановке и думал: Макар догадался привезти родственников. А я бы догадался? Если бы я был один? Да, наверное. А может быть, и нет, теперь уже не проверить. И неясно, поможет ли чем-нибудь исчезновение коврика и ножниц, имеет ли это какой-то смысл; вряд ли, скорее всего, просто совпадение, но ведь дело-то не в этом. Ему, Бабкину, хватило заверений оперативника, что все на месте. Само собой, раз золотой крестик и деньги остались, какие еще могут быть вопросы!

А вот могут.

У Илюшина они возникли.

Он добрел до остановки, исписанной подростками, постоял под мутноватым куполом из оргстекла, сунув руки в карманы. Вокруг никого не было. Всех пассажиров увез автобус. Возле черной глыбы «Тахо» Илюшин крутил головой – высматривал камеры на фонарных столбах. Или птиц высматривал, бог его знает.

Сергей вернулся обратно.

– Надо доехать до станции, осмотреться.

Заборы-березы-заборы-березы. За березами снова заборы. За окном проплывали коттеджи, гаражи, столбы и летние дачи. Когда впереди показалась железнодорожная линия, Илюшин хмуро сказал: «Ага».

– Что – ага?

– Здесь есть парковка, вот что.

Это Бабкин и сам видел. Они предположили, что Баренцева бросила машину, чтобы уехать на поезде. Но отчего она не подъехала к станции? Зачем шла пешком с тяжелой сумкой, в неудобной обуви, по пыльной обочине, где под каблук, того гляди, подвернется камешек, а справа окатят из лужи проносящиеся мимо лихачи?

Мимо них к надземному переходу потянулись люди с баулами.

– Скоро поезд, – сказал Илюшин. – Ответь мне, если ей нужна была станция, отчего она не подъехала прямо сюда?

– Ну, допустим, объяснение можно придумать. Скажем, Баренцева из тех пугливых водителей, которые боятся не найти парковку. Им проще встать там, где гарантированно есть место, и оттуда идти пешком.

Илюшин хмыкнул.

– У меня сложилось впечатление, что Баренцева из тех людей, которые скорее въедут на переход, чем пойдут куда-то пешком. Не забывай, она была в туфлях. Ты потащился бы по этой обочине, которую развезло после дождя?

Точно. Еще ведь и дождь.

– Там кое-где дорожка просматривается в траве, – буркнул Сергей.

– Именно просматривается, – поддакнул Илюшин.

Под объявление о скором прибытии поезда они побродили вокруг станции, дошли до касс. Совсем маленькая станция, всего две платформы.

– Что на той стороне?

– Алабушевское кладбище и что-то вроде промзоны, – ответил, не задумываясь, Бабкин, внимательно изучивший карту окрестностей. – Хочешь, доедем, посмотрим? Ты думаешь, Баренцева перешла пешком на другую сторону?

Макар покачал головой.

– Свяжись, пожалуйста, с Татаровым. Если в Алабушеве есть работающие камеры, надо снова проглядеть записи. Только теперь ищем не «Ауди», а женщину, идущую пешком.

11

Ни «Ауди», ни идущей пешком женщины, – никого. Баренцева исчезла среди бела дня, словно даже не выходила из машины, а растворилась внутри вместе с ножницами и ковриком. Сергей увеличил радиус поиска и обошел те дома, в которые не заглядывал оперативник; он потратил на опрос свидетелей четыре часа и не получил ни одной, даже малюсенькой зацепки. Светловолосой женщины с сумкой никто не видел. Если Бабкин, оказавшись во дворе, замечал прислоненный к стене велосипед, он просил позвать детей. Дети гоняют повсюду, наплевав на запреты взрослых. Они могли что-то углядеть. Но и владельцам велосипедов тоже нечего было ему сказать.

Илюшин вместе с оперативником в четыре глаза изучили запись с камеры наблюдения над платформой. Их, как и Сергея, ждала неудача. Оксана не появлялась на станции. Не уезжала на поезде.

– Впору предположить, что Баренцева прячется у любовника, – в сердцах сказал Сергей, когда они встретились. Он взмок, пропитался пылью и вонью шашлычных дымов. На него лаяли дворовые собаки и ругались старушки, не желавшие, чтобы этот огромный страшный мужик расспрашивал их внуков.

– А почему тогда родной дочери не позвонила? – спросил такой же хмурый уставший Татаров. Он весь как будто потускнел, даже волосы утратили яркость.

– Поссорилась с любовником, – развил мысль Сергей. – Тот ее в ссоре убил. И лежит она в подвале, завернутая в ковер, под здешним коттеджем.

– …обшитым сайдингом, – уточнил Макар.

– Почему именно им?

– Люди, использующие сайдинг, способны на все, – твердо сказал Илюшин.

Бабкин похлопал озадаченного оперативника по плечу:

– Не обращай внимания. У Макара Андреевича это личное. Макар Андреевич у нас эстет.

Татаров пожал плечами:

– У тестя моего дом весь в сайдинге. Розовый, вроде симпатичный. Не знаю, мне нравится!

– Я бы на вашем месте приглядывал за тестем, – посоветовал неуемный Илюшин, но Бабкин ткнул его кулаком в бок, и Макар заткнулся.

К счастью, Татаров вроде бы не обиделся.

Он обещал позвонить, как только эксперты разберутся с машиной. Следы крови или борьбы и отпечатки, принадлежащие кому-то, кроме Оксаны, – вот что интересовало их в первую очередь.

– Да, чуть не забыл! – Татаров напоследок хлопнул себя по лбу. – Мы хотя бы знаем, что Баренцева не покидала пределов страны. Не зарегистрировано пассажиров с таким именем ни на авиалиниях, ни на железной дороге.