Текст книги "Династия филантропов. Мозес и Уолтер Анненберг"
Автор книги: Елена Мищенко
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
«ОДНА ИЗ ЛУЧШИХ ЧАСТНЫХ КОЛЛЕКЦИЙ»
Любая женщина, ставшая женой Уолтера Анненберга, должна была сознавать, что впридачу к мужу она получала требовательную свекровь и семь капризных, избалованных золовок. У прежней жены Рони была поддержка – ее большая семья в Канаде, у Леоноры же не было никого из близких. Дважды пережив развод, она ни в коем случае не хотела допустить это в третий раз. Умудренная житейским опытом, Ли интуитивно нашла правильный путь к сердцам восьми женщин клана Анненберг. Не отдавая предпочтения ни одной из сестер, она ко всем относилась с равным уважением. Выделяла лишь свою свекровь – мать Уолтера, но это воспринималось всеми как должное. Ли стала полноправным членом огромной семьи, всеобщей любимицей, ее «приняли», и это, безусловно, было ее большой заслугой.
Леонора всегда была рядом с Уолтером. Его распорядок дня стал и ее расписанием. Они вместе ели ланч в здании Inquirer, занимались благотворительностью, посещали все мероприятия в Academy of Music, Philadelphia Museum of Art, University of Pennsylvania. Их привыкли видеть вместе на заседаниях многочисленных обществ, светских мероприятиях и приемах. Супруги Анненберг были неразлучны. Они вместе играли в гольф и теннис, подбирали одежду друг для друга, путешествовали.
Супруги решили создать коллекцию картин у себя в доме. Раньше ни один из них не проявлял особого интереса к живописи. Находились другие занятия и увлечения, но, очевидно, любовь к прекрасному таилась в глубинах их душ. Уолтер и Леонора восхищались коллекцией картин, которую собрал муж Эвелин, сестры Уолтера. Талантливый адвокат, Уильям Джефф был советником по вопросам права в киностудии Columbia Pictures. Он вырос в Нью-Йорке, в семье антикваров. Мать с детства привила ему интерес и любовь к живописи. Впоследствии это стало его настоящей страстью. Нужно отметить, что в то время круг собирателей живописи был весьма ограничен, и картины, среди которых были настоящие шедевры, можно было приобрести за весьма низкую цену. Так, Эвелин купила свою первую картину Пикассо всего за две с половиной тысячи долларов. Две картины кисти Эдуарда Мане она приобрела по тысяче долларов за каждую.
Создавая галерею, супруги Анненберг пригласили в помощники и консультанты знатоков живописи, читали специальную литературу, обращая внимание на детали. Впоследствии они стали прекрасно разбираться в направлениях и школах живописи, умело отличая оригинал от подделки.
Анненберги никогда не «вкладывали» деньги в живопись, не рассматривали коллекционирование картин как инвестмент. «Люди, которые хотят получить проценты от живописи, вызывают жалость и презрение, – говорил Уолтер. – В таком случае они должны вкладывать деньги в недвижимость или играть на бирже. Мы приобретаем только те картины, которые нам действительно нравятся, без которых наша жизнь была бы духовно беднее».
Они следовали этому правилу всю жизнь. «Я покупаю не имя, а картину. Если я чувствую движение души, если картина меня по-настоящему волнует, я ее приобретаю», – говорил Уолтер.
Начало коллекции положили несколько работ Винсента Ван Гога. Одну из них, «Оливковые деревья: светло-голубые небеса», супруги особенно любили. «Мы неоднократно бывали в Арле, на юге Франции, там, где в 1889 году работал художник. Там небо именно такое – со всеми оттенками голубого», – говорил Уолтер.
Нью-йоркские артдилеры знали, что Уолтер и Ли Анненберг покупают лишь те произведения живописи, которые им по-настоящему нравятся, не обращая внимания на «рейтинг» того или иного художника на художественных аукционах. У супругов были схожие вкусы в живописи, архитектуре, между ними не возникало разногласий. Коллекция постепенно разрасталась, их имение в Пенсильвании стало хранилищем замечательных произведений искусства.
В отличие от коллекций иных богатых собирателей, коллекция супругов Анненберг отображала вкусы хозяев. Женские портреты кисти Ренуара, Ван Гога, Моне, пейзажи Коро, а также работы французских импрессионистов составляли ее основу.
В 1983 году сестра Уолтера Энид, решив пожертвовать более тридцати миллионов долларов в пользу New York Botanical Garden, захотела продать часть своей коллекции картин. «Почему бы тебе не продать ее мне? – спросил Уолтер. – Я ведь твой брат». Коллекция была оценена на аукционе Sotheby’s в двадцать восемь миллионов долларов, и Уолтер стал обладателем пятнадцати бесценных полотен. Среди них было пять работ Ренуара, несколько картин Матисса, три знаменитых работы Сезанна.
Жемчужиной коллекции Анненбергов были «Подсолнухи» ван Гога, а также автопортрет Пикассо в костюме арлекина, стоящего возле женщины в оранжевом платье у стойки бара в парижской таверне. Эту картину Анненберг приобрел на аукционе Sotheby’s в 1989 году за 40,7 миллионов долларов.
«Я не просто покупаю картины, я узнаю многое об их создателях, они становятся близкими мне людьми. Особенно меня привлекают картины, с которыми связаны интересные жизненные истории», – говорил Анненберг.
Именно такой была картина Пабло Пикассо, ставшая одной из самых любимых работ супругов Анненберг. Уолтер увлеченно рассказывал своим друзьям историю создания этого полотна. Картина была написана сразу же после того как лучший друг Пикассо – испанец Касагемас покончил жизнь самоубийством, узнав об измене своей подруги. Вначале он выстрелил в нее, но пуля пролетела мимо, а потом направил дуло пистолета себе прямо в сердце. Конечно, Пикассо был потрясен смертью близкого друга, обвинив во всем неверную Жермен. Однако прошли годы, страсти улеглись, Жермен, будучи смертельно больной, попросила через общего приятеля, чтобы Пикассо пришел к ней в больницу. Увидев ее, беззубую, старую, художник сказал: «Теперь я прощаю тебя», – и дал ей денег.
Полотно Сезанна «Дом с расколотой стеной», написанное в 1892 году, тоже имело глубокий личный смысл для супругов. Изображенный на картине дом в результате удара молнии получил глубокую трещину, но поражена была лишь боковая стена, а сам дом стоял прочно, окруженный зелеными деревьями, на фоне безоблачного голубого неба. «Это метафора нашей жизни. Мы тоже пережили немало из-за ареста отца, неудачного первого брака, но выстояли, наш дом прочно стоит на земле и над нами – ясное небо», – говорил Уолтер.
Монументальный «Портрет дяди Доминика в монашеском одеянии» кисти Сезанна был написан художником в 1866 году. Крупные мазки, сделанные мастихином, лишь подчеркивают массивность фигуры. Об этом же свидетельствует и поза – крупные руки, сложенные на груди, суровое монашеское одеяние, все говорит о том, что Доминик, родной дядя Сезанна, был человеком сильным, непреклонным в своих решениях.
Ли Анненберг заказала известному американскому художнику Эндрю Уайес портрет супруга. После долгих размышлений было решено сделать портрет в манере и стиле, напоминающем работу Сезанна. Уолтер изображен в свободном светлом одеянии. Художник не идеализировал образ Анненберга – взгляд его строг, черты лица непроницаемы. Принимая портрет, Ли заметила художнику, что он изобразил Уолтера чересчур суровым. На что художник непререкаемо заметил: «Да, он человек нелегкий и непростой».
Каждое утро Уолтер обходил свою галерею, останавливаясь у картин, вглядываясь – который раз – в детали. Тридцать шесть холстов знаменитых мастеров были помещены в специальные защитные футляры, они были надежно сохранены от воздействий воздуха, солнечного света, пыли.
«Я обожаю свои картины. Это – моя семья, они – мои дети», – говорил Анненберг. Коллекция разрасталась, к 1989 году она насчитывала 53 безукоризненно подобранных работы. Ведущие искусствоведы оценивали коллекцию как «одну из наиболее значительных частных коллекций произведений импрессионистов и постимпрессионистов».
Супруги Анненберг, отдав собирательству огромное количество времени, усилий и средств, сознавали, что, если коллекцию оставить навсегда в их роскошном имении Sunnyland, то вряд ли когда-нибудь она будет представлена широкой публике. Поэтому со временем возник вопрос – как распорядиться этим достоянием? Супруги решили передать коллекцию одному из ведущих художественных музеев Америки. «Я не собираюсь продавать свои картины – детей не продают», – твердо заявил Уолтер Анненберг. Ли во всем поддерживала супруга. Они считали, что частные коллекции произведений искусства, которые держат взаперти, всего лишь служат амбициям владельца.
В течение нескольких лет Уолтер Анненберг сражался за то, чтобы открыть широкой публике экспозицию знаменитой Barnes Foundation. «Пора дать людям возможность любоваться сокровищами мирового искусства», – говорил он.
Анненберг осуждал тех коллекционеров, которые держали взаперти прекрасные работы, любуясь ими в одиночку или в узком кругу приближенных. Одним из таких собирателей, по мнению Анненберга, был Арманд Хаммер. Его методы приобретения живописи и художественных раритетов Уолтер считал нечестивыми.
Он откровенно говорил, что Хаммер – «настоящий мошенник». К сожалению, в своей оценке он не был одинок – многие люди, знавшие Хаммера, разделяли эту точку зрения.
В 1987 году два крупнейших японских синдиката предложили Анненбергу приобрести его коллекцию картин. Сумма по тем временам была неслыханно высокой – два миллиарда долларов. Однако Анненберг отказался от продажи: «Они думают, что я просто выжидаю, тяну время для того, чтобы увеличить цену коллекции. Но я сказал: я благодарен за высокую оценку моей коллекции, но вы предлагаете мне продать членов моей семьи. Они не могли поверить в искренность моих слов».
После долгих раздумий супруги приняли очень важное решение передать всю коллекцию одному из крупнейших музеев Америки. Среди кандидатов были: Филадельфийский Музей искусств, Национальная галерея в Вашингтоне, Метрополитен Музей искусств в Нью-Йорке и, учитывая любовь Анненбергов к Калифорнии, еще одним претендентом на получение коллекции был Музей искусств в Лос-Анджелесе.
Между музеями началось соперничество. Принять решение было делом нелегким. «Наше желание непреклонно: коллекция должна оставаться в ее первозданном виде», – говорил Уолтер Анненберг во время встреч с представителями музеев. Леонора поддерживала супруга в его решении передать картины крупнейшему музею Америки – Metropolitan Museum of Art in New York.
Поистине историческим можно назвать день 11 марта 1991 года, когда Уолтер Анненберг сделал заявление для прессы, сказав, что он передает свою коллекцию стоимостью в один миллиард долларов в дар нью-йоркскому Metropolitan Museum of Art.
Это был самый большой дар, когда-либо передаваемый музею от частных коллекционеров. Так он встретил 83-й год своей жизни. Однако в лавровых венках, коими его увенчали, встречались и ядовитые шипы, которые больно ранили.
Многие музеи, а среди них были и вашингтонская National Gallery и Philadelphia Museum of Art, упрекали Анненберга в том, что он не передал им свою ценнейшую коллекцию.
Однако со временем страсти улеглись – Уолтер пополнил экспозиции этих музеев, передав на хранение несколько великолепных полотен.
Власти Нью-Йорка по достоинству оценили бесценный дар четы Анненберг, а Metropoliten Museum of Art сделал полную реконструкцию помещения с целью размещения полученной коллекции.
В 1993 году экспозиция была открыта для посетителей, и миллионы людей смогли насладиться созерцанием работ, ранее принадлежавших узкому кругу коллекционеров.
УДАРЫ СУДЬБЫ
Несмотря на кажущуюся легкость, с которой Уолтер Анненберг преодолевал многочисленные житейские трудности, он не был баловнем судьбы. Нет, это отнюдь не сентенция из серии «богатые тоже плачут» – Уолтеру довелось хлебнуть немало горя, бороться с недоброжелателями и завистниками.
В его личной жизни, куда он допускал лишь самых близких людей, тоже было отнюдь не все спокойно. Самой большой болью были его дети – Роджер и Уоллис. Уолтер мечтал о наследнике, сыне, которому он передаст свой огромный опыт и состояние. Но, увы, Роджер совершенно не интересовался бизнесом – он рос болезненным молодым человеком. Врожденный дефект – «заячья губа» – повлиял на его психику. Он замкнулся в себе, у него не было друзей, он с трудом находил общий язык со сверстниками, чувствуя свою «нестандартность».
Учась в элитном Гарварде, Роджер был в числе самых неуспевающих студентов. У него была единственная страсть – музыка. Он был, буквально, одержим ею, был неплохим пианистом, играя по шесть часов в день на рояле. Роджер в течение нескольких лет был под наблюдением психоаналитика. В этом была настоятельная необходимость – несколько раз он предпринимал попытки суицида.
Уолтер и Ли страшно переживали все происходящее с сыном, они были в постоянном контакте с врачами, получали еженедельно подробнейшие отчеты о состоянии здоровья Роджера. Постепенно все, казалось бы, стабилизировалось – 22-летний Роджер находился в специальном санатории – пансионате в Пенсильвании, под постоянным наблюдением лучших врачей-психотерапевтов.
«Мне здесь очень хорошо, – писал Роджер, – мне предложили выступить с сольным концертом, я к нему готовлюсь». Уолтер и Ли, будучи уверенными, что все находится под контролем, отправились на отдых в Европу. Когда 7 августа 1961 года они вернулись, в Филадельфию у трапа самолета их встретил представитель администрации аэропорта, попросив пройти в офис. Там им сообщили страшную весть: утром этого же дня Роджер, приняв смертельную дозу снотворного, покончил с собой.
Уолтер не смог совладать с собой – страшная боль в сердце пронзила его, у него случился сердечный приступ. Ли тоже была не в лучшем состоянии. Возникла масса вопросов: как нечто подобное могло случиться в одной из лучших клиник, где, как было сказано, пациенты находились под постоянным наблюдением? На этот вопрос Анненберги никогда не получили ответа.
Эта боль никогда не покидала Уолтера. Роджер был его единственным сыном, единственной надеждой. Он был для него тем, чем он сам был для его отца Мозеса. Безусловно, Уолтер любил дочь Уоллис, но он знал, что она никогда не сможет стать его преемником. Уоллис ко времени смерти брата была замужем, родила ребенка.
Впоследствии у нее будет еще трое детей, она разойдется с мужем, это повлечет за собой эмоциональные срывы, проблемы, связанные с алкоголем и наркотиками.
Судьба, казалось, преследовала Анненбергов, нанося один удар за другим. Одним из самых сильных была смерть Сэди – матери Уолтера. 57-летний газетный магнат, один из богатейших людей Америки, почувствовал себя осиротевшим. Он всегда был для нее самым любимым из детей, до последних дней она называла его «Boy», гордясь им, бесконечно его любя. Сэди была настоящим филантропом – она анонимно помогала многим еврейским общественным организациям, отдельным людям, стараясь не афишировать своего имени. «Сэди была настоящей еврейской святой матерью», – говорил безутешный Уолтер.
Спустя семь месяцев после смерти Сэди, еще один шок потряс семью. Нью-йоркские газеты запестрели крупными заголовками: «В машине Анненберга обнаружен труп девушки из высшего общества», дальше – еще острее: «Окоченевший труп девушки найден в багажнике богатого наследника Анненберга». Это – заголовки из таблоидов. Но даже уважаемая New York Times на первой странице поместила судебный отчет: «Наследник империи Анненбергов дает показания в суде».
Оказалось, что Роберт, сын одной из сестер Уолтера Эвелин, был задержан полицией в три часа утра. Внимание полицейских привлекло то, что за рулем роскошной машины сидел небритый молодой человек в грязных джинсах и измазанной грязью футболке. Когда его попросили предъявить права, из его портмоне выпало несколько пакетиков с героином. При обыске в багажнике нашли труп 19-летней Селесты Гриншоу, дочери мультимиллионера, с которой Роберт встречался некоторое время. Оба были наркоманами, у них часто возникали бурные ссоры, сопровождаемые драками.
Так было и в тот, закончившийся столь трагично, вечер. Селеста погибла от передозировки. Согласно признанию Роберта, он просто «вкачал» в нее смертельную дозу героина. Случившееся потрясло клан Анненбергов. Мать Роберта Эвелин занималась широкой благотворительностью, ее лозунгом были слова: «Не жалей ничего для блага других», она основала фонд для помощи детей больных раком, была волонтером в детском госпитале, куда приходила несколько раз в неделю как на службу. Роберт был единственным наследником огромного состояния, каартинной галереи, в которой были полотна Пикассо, Модильяни, Леже.
Только ленивый не писал тогда о произошедшем. Уолтер Анненберг понимал, что пресса и телевидение должны выполнять свою работу, их не останавливали громкие имена.
Лишь одно его страшно ранило: «Почему нужно было опять возвращаться к истории Мозеса Анненберга, раскапывать его прошлое, освещая лишь пребывание в тюрьме?» Но… контролировать прессу невозможно, это Уолтер знал лучше других.
После состоявшегося громкого суда Роберт был признан виновным и отбыл пятилетний срок наказания в тюрьме Синг-Синг.
ДИПЛОМАТ, ФИЛАНТРОП
Пожалуй, это было наиболее ожидаемое событие светской жизни высшего общества Лондона. К роскошному, только что отреставрированному особняку в Regent’s Park нескончаемой чередой прибывали лимузины.
Из «роллс-ройсов», «бентли» и «даймлеров», которыми управляли ливрейные водители, выходили коронованные особы, крупнейшие политические деятели, послы иностранных государств, крупные банкиры и государственные лица. Среди приглашенных – принцесса Маргарита, звезда балета Рудольф Нуриев. Они были гостями государственного посла Соединенных Штатов Америки, который вместе с супругой приветствовал каждого входящего рукопожатием и улыбкой.
Никто из приглашенных не мог заметить и тени волнения на лицах гостеприимных хозяев – Уолтер улыбался открыто и искренне, Леонора, в изысканном вечернем атласном туалете от Hardie Amies, королевского дизайнера, выглядела ослепительно. Рубиновое колье и серьги в полмиллиона долларов служили прекрасным дополнением.
Этот день 25 ноября 1969 года стал одним из самых значительных в жизни Уолтера и Леоноры Анненберг. Остались позади долгие месяцы волнений, хлопот, связанных с перестройкой особняка, предназначенного для здания Посольства США в Великобритании, на который Анненберг потратил свыше миллиона долларов из собственных средств. Радость по поводу назначения президентом Никсоном Анненберга послом США в Англии была несколько омрачена многочисленными нападками прессы по обе стороны Атлантики. Журналисты соревновались в усилиях уколоть Уолтера. Статья в журнале Fortune вышла под издевательским заголовком: «Сыночек старины Мо при дворе св. Георга». Но супруги Анненберг твердо шли к своей цели. Отделка особняка поражала роскошью и изысканным вкусом, Леонора лично отбирала штат работников и прислуги, шедевры живописи, античные статуи. Антикварная мебель прекрасно вписывались в просторные интерьеры.
И вот настал день первого официального приема. 28 гостей прибыли в 8.30 вечера на торжественный обед, двумя часами позже еще четыреста гостей приехали в сверкающий огнями особняк на углу Regent’s Park. Прием длился до четырех часов утра, несколько оркестров, обильный буфет с изысканными блюдами, развлекательная программа – все было к услугам гостей.
Гигантские усилия не пропали даром – казалось, только гости успели разойтись, как телеграммы, благодарные телефонные звонки полетели в особняк посольства. «Незабываемо!» «Блестящий дипломатический дебют!» «Самая элегантная резиденция в Лондоне!» «Англо-американские отношения станут еще лучше!» – наиболее типичные отзывы важных государственных лиц.
Анненберг постепенно завоевал сердца британцев, он стал самым популярным послом США в Англии. Он был единственным американским послом, возведенным королевой Англии в рыцарское звание. Его дипломатическая карьера завершилась в 1974 году. Несмотря на то, что после «уотергейтского» скандала Анненберг разочаровался в Никсоне, он все же предоставил поверженному президенту работу консультанта в одном из своих фондов.
Вернувшись в Америку, Анненберг полностью посвятил себя филантропической деятельности, которой он занимался вплоть до последних дней жизни. Он стал самым щедрым из живущих филантропов, отдав на благотворительность три миллиарда долларов.
Даже в кратком изложении список пожертвований Уолтера Анненберга занял несколько страниц. Свято веря в пользу и необходимость образования, он давал десятки и сотни миллионов долларов на развитие университетов и колледжей, среди которых университеты Oxford и Harvard, филадельфийские Temple и La Salle University, Hebrew University в Иерусалиме, Duke University и другие.
Его щедрые дары позволили расширить экспозиции многих музеев Америки, таких как National Gallery of Art в Вашингтоне, Academy of Music в Филадельфии, Los Angeles County Museum of Art, U.S. Holocaust Museum в Вашингтоне и множество других. Он внес значительный вклад в создание и развитие крупнейших библиотек и президентских фондов, жертвуя десятки миллионов долларов медицинским и исследовательским центрам. Перечисление добрых дел супругов Анненберг можно продолжать долго, их дары были всегда щедры и искренни, шли от сердца.
Когда его спрашивали, почему он так много денег отдает на филантропические цели, он отвечал: «Моя страна была добра ко мне. Я должен быть добр по отношению к ней».
…В 2002 году завершилась его, полная славных дел, жизнь. Соболезнования семье высказали президент Буш, Нэнси Рейган, британская королевская семья, огромное количество официальных лиц и людей, которым он помог в трудных ситуациях.
Президент Буш сказал: «Этот человек был примером щедрости, патриотизма и служения обществу. Крупнейший бизнесмен и новатор, он понимал роль средств массовой информации в американской культуре, роль образования, развития медицины».
Бывшая первая леди Нэнси Рейган, памятуя многолетнюю дружбу президента Рейгана и Уолтера Анненберга, назвала его жизнь наполненной смыслом и пользой для общества. «Мы никогда не забудем огромную поддержку, которую он оказывал искусству, образованию и благотворительным фондам по всей Америке».
В 1986 году президент Рейган представил Анненберга к почетной награде – Медаль Свободы.
* * *
…После смерти отца в 1942 году молодой, начинающий бизнесмен Уолтер Анненберг велел вычеканить на небольшой бронзовой доске слова: «Моя работа на Земле посвящена памяти отца». Он достойно выполнил свою Миссию.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.