Текст книги "Зонтик царевны Несмеяны"

– Вот, цена радости, – сказала она. – Я так обрадовалась, что Арсений вернулся, что, когда он мне позвонил, уронила чашку. Уронила и разбила, представляете? И порезалась.

Арсений заметил нас и кивнул. Лида двинулась к нему и потянула меня за собой. Боком, стараясь никого не задеть, мы протиснулись в угол. Повара проводили нас недовольными взглядами.

– Вот Арсений, – говорила Лида. – Видите, как вырядился? Арсений, зачем ты надел этот костюм? Он будет мешать танцевать. И этот реквизит.

Она указала пальчиком на трость.

– Это подарок женщины, – сказал Арсений, глядя на меня.

– Женщины? – Лида притворно нахмурилась.

– Поклонницы.

– Если собирать всё, что дарят поклонницы, весь дом забьётся хламом…

Арсений встал и протянул руку Леону.

– Познакомьтесь. Это Лида, моя невеста. Это – Мария, моя хорошая знакомая, и хороший знакомый Марии…

– Леонид, – подсказала я.

– Да, Леонид. Вы хотите выпить, Леонид?

– Можно. – Леон улыбнулся и сел на стул рядом с Арсением.

– Мы здесь всем мешаем, – сказала я.

– Ерунда. – Арсений махнул рукой. – Мы никому не мешаем. Сидим в углу и никого не трогаем.

Арсений налил вина Леону, сделал движение, будто чокается, и выпил, как пил любое спиртное – одним глотком. Вытер губы тыльной стороной ладони и сказал:

– Вы придёте к нам на свадьбу?

– Когда? – спросил Леон.

– Не знаю. Когда будет свадьба – вы придёте?

– Сень, это мой брат. Ему совсем не обязательно быть на твоей свадьбе, – сказала я.

– Ах, брат! – Казалось, Арсений разочарован. – Ты никогда не говорила, что у тебя есть брат… Впрочем, ты мне многого не говорила.

– Эта вечеринка посвящена вашей помолвке? – поинтересовался Леон.

– Нашей – что?

– Ну, вашему решению пожениться?

– Нет, что вы. Она посвящена окончанию гастрольного тура. Первой его части, пробной, так сказать. А помолвка – это так, для близких.

– Лидка, иди сюда, – позвал Арсений.

Лида возникла, как улыбающееся привидение. Я огляделась, но так и не поняла, где она была, пока мы разговаривали.

– Иди. – Арсений усадил девушку на колени. Она села, улыбаясь и одёргивая платье. Я вгляделась в Арсения и поняла, что он уже успел напиться. Леон смотрел вопросительно и показывал мне глазами на выход. Я сказала:

– Всё было великолепно. Твоя невеста обворожительна. К сожалению, нам пора.

– Посидите, – попросила Лида. – Вы ведь только пришли.

– Пусть идут. – Арсений махнул рукой и налил себе в бокал. Лида развернулась к нему:

– Тебе хватит. Слышишь, Арсений? Ты с утра пьёшь.

– Иди к чёрту. – Он столкнул её с колен.

Леон встал и подал ему руку. Я попрощалась:

– До свидания.

– Я бы хотел пойти с вами, но… – Арсений развёл руками.

В дверях я оглянулась. Лида нагнулась над столом, и вырез её платья находился прямо перед глазами Арсения. Арсений, подняв голову, что-то говорил.

– Какая девушка! – сказал Леон на улице. – Прямо юная Марлен Дитрих. Только это платье ей совершенно не идёт.

– И выражение лица тоже.

– Думаешь, он любит её за образ? Но как ведёт себя! Хам малолетний.

– Мне кажется, он её вообще не любит. Просто надумал жениться. Сегодня надумал – завтра передумает. Ему хочется загнать жизнь в рамки. Он надеется, что искусственно созданные рамки удержат то, что сам он удержать не в силах.

А в итоге будет только хуже. Надеюсь, я ошибаюсь.

– И всё же она удивительна, – задумчиво сказал Леон. – Такое лицо… Так и стоит перед глазами. Может быть, у него роман с её лицом?

– У него роман с самим собой, – сказала я. Леон хмыкнул.

Мы проводили глазами такси, почти одновременно посмотрели на небо и молча двинулись по направлению к набережной. Размолвка забылась, словно не было.

Глава 8

На следующее утро я зашла в почту и обнаружила письмо от Ники. Она писала, что вернулась из командировки и взяла две недели отпуска за свой счёт. Муж (Ника так и писала – муж) вел себя неадекватно, изводил её подозрениями и угрозами. Но теперь всё хорошо, сообщала Ника, она убедила его поехать на консультацию по поводу пластики, после этого ему назначат операции, так что он уехал по её расчётам недели на две-три. «Легко сойти с ума, думая про всё это», писала она и приглашала поехать в Лисицыно. «Это двести километров отсюда», уточнялось в письме. «Там часто проходят разные мероприятия, много достопримечательностей в плане народно-природных культовых мест, конезавод, можно будет покататься на лошадях… Ты, наверно, читала – все газеты писали, что в Лисицыно будет проходить всероссийский фестиваль русской песни и танца. Мероприятие будет освещено в СМИ, соберется множество людей, разных коллективов отовсюду, должно быть масштабно и впечатляюще…»

Я задумалась. Ника никогда раньше не писала мне на электронную почту, хватало телефона. С тех пор как Ника (по версии Николая) влюбилась, она стала делать много странных вещей.

Я не могла себе представить, как ей удалось уговорить Николая уехать после того скандала, который он закатил в кафе. В то, что её супруг мог угрожать, мне тоже почему-то не верилось.

Я разбудила брата и пересказала ему содержание письма, умолчав о Николае. Леону понравилась идея – кататься на лошадях и петь под гитару. Только, сказал он, я договорился встретиться с Денисом.

– Когда ты успел?

– Вчера, пока ты разговаривала с Арсением.

– Врешь!

– Конечно, вру. Я договорился с ним ещё вчера утром. От того, что вы расстались, он не перестал быть мне другом. Что ты так на меня смотришь? Да, я общаюсь с Денисом, это что, новость для тебя?

– Предатель!

Я ушла в ванную, а там вдруг расплакалась.

– Ты же понимаешь, он мне почти как брат, – сердито сказал Леон за дверью. – Как я, по-твоему, должен себя вести? Гектор защищал трусливого Париса, хотя именно из-за его безответственности и легкомыслия… Маш, ну ты же взрослая женщина, ну, Маш! Погибла Троя!

– Предатель, – громко и гнусаво от слёз повторила я.

Когда я пудрила нос, позвонил Арсений. Он приглашал нас с Леоном выпить кофе с коньяком в театральном буфете. Идти не хотелось, но я знала, что, после того как Леон уйдёт, я места себе не найду. Поэтому ответила, что приду, и наскоро отправила Нике эсэмэс: «Поеду с братом, вечером позвоню».

Мы вместе вышли из дома. Леон чмокнул меня в щёку и помахал рукой. Он прыгнул в троллейбус и поехал к Денису. Я видела, как он поднёс к уху телефон. Что, интересно, Леон расскажет Денису обо мне? Что расскажет ему Денис? Настроение у меня было хуже некуда.

Я зашла в театр с центрального входа. Дверь во внутренние помещения оказалась заперта. Я вышла на улицу и зашла со служебного, пройдя в калиточку с надписью: «Посторонним вход воспрещён!» Всё оказалось открыто. Никем не остановленная, я вышла в коридор и направилась в гримёрную, которую, по воле отца, Арсений делил с ещё одним молодым актёром. Гримёрка оказалась заперта, и я пошла прямо в буфет.

Посреди пустого зала сидели Арсений и Лида. Вокруг них стояли белые столики с задвинутыми под них белыми стульями с высокими спинками, на заднем плане высились барные полки и пустая стойка. Арсений и Лида мучились похмельем. На столе перед ними стояли наполовину пустая бутылка коньяка, пластиковые стаканчики, составленные для устойчивости один в другой, лежала поломанная на кусочки шоколадка и открытая, почти полная коробка конфет. На соседнем столике сгрудились чашки с кофейными потёками по белым бокам на белых же блюдцах с размазанными кофейными пятнами, лежали расчёска, косметичка, по всему столу была разбросана косметика.

– Привет, – сказал Арсений и протянул мне правую руку. На безымянном пальце блестел перстень с большим прозрачным камнем.

– Ого, – удивилась я. – Заводы, дворцы, пароходы на одном пальчике?

– Это в знак помолвки, – пояснила Лида. – А камень искусственный. У меня такое же колечко, только поменьше.

– Мы вчера здорово накачались, – буркнул Арсений.

– Я вижу.

– Арсений уснул прямо на кухне, – сообщила Лида. Со вчерашнего дня она заметно повыцвела. Даже глаза как будто опустели.

– Как же вы добирались?

– Слушай, ты с этим твоим братом едешь в Лисицыно? – перебил Арсений. – Мы тоже едем. Я и Лидка.

– Откуда ты знаешь?

– Голубева пригласила. Она сказала, что целый год ждала этого фестиваля. И не слишком дорого. Я хотел отказаться, но Лидка запросила.

– Отлично.

– Но вы ведь не против? – Лида улыбнулась. – А, кстати, где ваш знакомый? Тот, Леонид?

– У него дела.

– Это её брат, – напомнил Арсений. – Если, конечно, он действительно брат.

– Но вы не против?

– Почему она должна быть против, – вмешался Арсений, – мы едем сами по себе.

– Ну, мало ли?

– Ваш друг тоже поедет? То есть ваш брат.

– Обязательно. Он здесь в отпуске, хоть развлечётся.

– Мне он очень понравился, – заявила Лида.

– А уж вы-то ему! И кстати, молодёжь, говорить о присутствующем в третьем лице – дурной тон. Если попросту, это невежливо.

Я смотрела на Арсения, и мне не нравилось то, что я видела. А Лидка словно ничего не замечала.

– Отличный мужик, – сказал Арсений. – Только не верится, что он твой брат.

– Ну и не верь.

– Вы не возражаете, если я налью в грязную? Чистых всё равно нет…

Лида зашла за барную стойку и вернулась с чашкой кофе в руке. От кофе шёл пар. Лида поставила чашку на грязную тарелку и пододвинула мне.

– Что надо с собой взять? – спросила она.

– Деньги, – сказал Арсений.

– Не знаю. – Я пожала плечами. – Я думаю, всё, что вы взяли бы, если б ехали на пикник. Или в санаторий.

– А на сколько дней мы едем? – спросила Лида.

– На месяц, – мрачно сказал Арсений.

– Думаю, дня на три, может, на неделю. Если честно, я даже не знаю, когда надо выехать, на чём? Как добираемся, какие там условия…

– Завтра Голубева едет туда, а послезавтра ждёт нас, – сказал Арсений. – У нас есть целых два дня, чтобы собраться.

– Два дня – это немного… Ой, я же в салон записана!

Лида вскочила и начала запихивать в сумку расчёску, собирать косметику. Я любовалась её лицом. Оно жило словно само по себе.

– Беги, детка, – сказал Арсений. – Деточка.

– Это недалеко отсюда. Я не прощаюсь, вы ведь не уходите? А я быстро, час или полтора. – Лида поцеловала Арсения в щёку.

Она упорхнула. Мы с Арсением остались сидеть друг напротив друга.

– Хочешь ещё кофе? – спросил Арсений.

– Давай.

Он сходил за барную стойку.

– Где вы берёте кофе? – спросила я. – Там что, кофеварка?

– Круче, – сказал Арсений из-за стойки. – Тут самый настоящий автомат. Барменша научила меня пользоваться и дала ключи от запасов. Чай, кофе, меня?

– Кофе.

– Десерт, стало быть, не нужен? Ладно, запомним. Тогда капучино? Эспрессо? Или американо? Ничего-то нам Лидка не предложила, я думал, ничего и нет, а тут, оказывается, богатый выбор. Всё работает. Ну, так что?

– Капучино.

За конторкой зашипело, и Арсений принёс кофе. Он долил коньяка в свою чашку. Предложил мне, я отказалась. Мы выпили ещё по чашке.

– Полегчало, – сказал Арсений. – Наконец-то. Пойдём прогуляемся.

– А Лида?

– Позвонит.

Мы вышли из театра тем же путём, каким я попала в здание, и пошли по улице.

– Первый тет-а-тет, – сказал Арсений. – Почти месяц прошёл. Ну как ты?

– Отлично. А ты? Что это за спектакль с женитьбой?

Арсений сбоку посмотрел на меня.

– Только из-за тебя согласился на эту поездку. Лидка на самом деле не хотела.

– Подозревает?

– Нас с тобой? – уточнил Арсений.

– Ну да.

– Нас с тобой – нет. Она бесится из-за Голубевой.

– Из-за Ники? Что ж ты не объяснишь, что это Никины фантазии?

Арсений остановился и взглянул на меня в упор.

– Потому что Голубева ездила в тур с нами. А Лидку я оставил в городе.

– Да ну? – Я тоже остановилась. – Зачем?

– По официальной версии она работала над циклом статей о театре.

– А на самом деле?

– А на самом деле она ездила со мной.

– Не может быть…

– Может. – Арсений пожал плечами и двинулся дальше. Мне ничего не оставалось, как идти за ним.

– Зачем ты это сделал?

– Я же говорил, что у меня будет с ней роман? Говорил?

– Ну, говорил.

– Ну и вот.

Я молчала.

– Но ты была права. Она такая пустая. Занудна, скучна, прилипчива. А в постели – так прямо тошнит. Никогда ещё не было у меня такой поганой постели. Мерзкой, липкой, как конфета, и бестолковой. Понимаешь?

– Нет. И слушать тебя не хочу.

– Почему?

– Противно.

– Ну и ладно, не хоти. Но я думал, ты знаешь. Разве она тебе не сказала?

– Но как это допустил твой отец! Мама?

– Да нормально всё было! Они ж не в курсе, что вот эта Ника – это и есть та дура, которая делала интервью. Я ей строго-настрого наказал даже не заикаться об этом. А к прессе в целом у нас отношение положительное, к тому же папа поставил условие: перед печатью принести – завизировать. Я один из всей семьи не люблю прессу, остальные…

– Надо же. Я думала, твои родные дальновиднее.

– Я давно отучил их лезть в мою личную жизнь, – сказал Арсений, глядя мне в глаза.

Я вспомнила давний разговор с его отцом, его мятое от неловкости лицо, и мне стало ещё противнее.

– Хорошо, что я этого не знал, – задумчиво сказал Арсений. – Мне доставляло удовольствие думать, что ты знаешь, что Ника поехала со мной, и, может быть, мучаешься. Ревнуешь. Если б не это – я с ней не смог бы.

– Зачем ты тогда едешь в Лисицыно? Ника наверняка рассчитывает, что ты поедешь один. Начнёт выяснять отношения.

– Я ей всё сказал, – безмятежно ответил Арсений. – А про тебя я сказал, что мы познакомились в больнице, случайно, через общих знакомых. Расспросы подавил. Она ничего про нас не знает. Так что хочу – и еду.

– А, кстати, этот Леонид – точно твой брат? – спросил он через минуту.

– Точно.

– Двоюродный, что ли?

– Да. Но как родной. Мы выросли вместе. У нас матери – сёстры, а отцы – друзья…

Мы перекинулись ещё парой пустяшных фраз, но мне уже было совсем невмоготу, я попрощалась и ушла. Пока шла на остановку, чувствовала спиной, что Арсений смотрит мне вслед.

Я вернулась домой и стала ждать Леона. Но от беспокойства не могла даже сидеть на месте и всё слонялась из кухни в комнату, из комнаты – в ванную, что-то перекладывала с места на место… К беспокойству по поводу встречи Дениса и Леона прибавилось отвращение; мне уже не хотелось никуда ехать. Чёрт знает что – Арсений и Ника! Вот, значит, в кого она влюбилась. И я оказалась права, сказав тогда в кафе, что Нике нужен мальчик. Но я-то пошутила и даже предположить не могла, что это правда! Хотя, конечно, не просто мальчик, а Арсений.

Я набрала Никин номер, но её телефон был выключен. Послонявшись ещё немного, я решила, что сделаю вид, будто не знаю об этих отношениях. Две вещи мне были ясны: Николай знает свою жену лучше, чем я; Ника следует какому-то плану, и поездка в Лисицыно – это тоже часть её задумки. Но чего она добивается? Не может же она быть настолько глупа, чтобы вообразить, что Арсений будет с ней? Бред…

Пока я ходила из угла в угол, начало темнеть. У меня было желание позвонить Леону, но не хотелось, чтобы он разговаривал со мной при Денисе. Леон позвонил сам, и по его нарочито бодрому голосу я поняла, что Денис с ним рядом:

– Машуня? Это я. У тебя всё в порядке? А. Ага. Манечка, ты не волнуйся, мы тут заболтались, засиделись… Так что вернусь поздно, на такси. Ты не жди меня, ложись спать. Ага. Хорошо. Целую. Пока.

Я швырнула телефон в угол дивана.

Говорят, на седьмой год в отношениях может наступить кризис. Денис работал в банке, соблюдал дресс-код, так что каждые два дня я наглаживала ему очередную белоснежную рубашку. Но это было так, между делом, потому что реальнее для меня была диссертация, я по крупинкам выискивала в хаосе мыслей незатёртые ассоциации и пропустила момент, когда Денис стал погружаться в мир Мюриэль. Он стал рассказывать, кто из коллег купил машину и какую, куда они ездили отдыхать. Начал задерживаться на корпоративах. Сверхурочные по выходным… Однажды я убегала на работу, забыв зонт, и Денис слетел по лестнице (лифт не работал), догнал и протянул:

– Держи!

– Дениска, спасибо!

– А ведь это тот самый, – вдруг сказал он. – Мы его вместе купили…

– …в тот день, когда подали заявление в ЗАГС! – протараторила я.

Поцеловала его на бегу, распахнула зонт и помчалась на работу. И только потом, в автобусе, вдруг подумала: а что это он, отчего у него такое лицо сделалось? Ах, я совсем, совсем его забросила в своих попытках доказать, что нет, не может быть единого ответа на вопрос «почему Симор застрелился», – спохватилась я тогда, но совсем скоро я закончу работу, и тогда!.. Помнится, пошутила про себя: бедный Дениска! И не думал, что жена у него будет сворачивать мозги на таком далёком от реальной жизни предмете…

Я его тогда пожалела. А жалеть нужно было себя, только я об этом ещё не знала. Мне в голову даже прийти не могло, что такое лицо у Дениса сделалось оттого, что он тоже вспомнил, когда мы купили этот зонт. Ему стало неловко, что я вспомнила об этом, а он уже вовсю шагал по другой дороге… Ну а через несколько месяцев выяснилось, что мир Мюриэль Денису куда ближе, чем мой… Не в том смысле, конечно, как в цикле, а в обычном, житейском… Оказалось, что и в самом Денисе этого мира было достаточно… Только я этого не видела, не разглядела.

Телефон запиликал преувеличенно громко.

– Ты одна? – спросила Ника Голубева. – Ну, так с кем ты едешь?

– С двоюродным братом. Он приехал два дня назад.

– А. Я на день раньше поеду, приготовлю всё.

Ника помолчала.

– Как дела? – наугад спросила я.

– Аборт сделала, – сообщила Ника деловым тоном.

– От… кого?

– От Николая.

– Спала с ним, чтобы уговорить его уехать. – Ника усмехнулась. – Пообещала, что рожу от него… Так он до тех пор не уехал, пока не увидел тест – положительный, эти чёртовы две полоски. Радовался, дурак! Он за порог, а я на следующий день – на аборт, заранее записалась.

– Как ты могла, – тихо произнесла я.

– Мне не всё равно, от кого рожать, ясно? – ровным голосом сказала Ника. – Некоторые по десять абортов делают, а потом рожают. И ничего, не делают из этого трагедию.

Я молчала.

– Ладно, пока. – И Ника положила трубку.

Следующий день мы с братом посвятили сборам. Точнее, это я посвятила, потому что от Леона толку не было, всё, что он мог, – это лежать на диване: накануне он приполз вдребезги пьяный. С утра я поила его огуречным рассолом и парацетамолом. На вопрос, как там Денис, Леон ответил, что по моему поводу Денис несчастен.

– А дочка? – спросила я. – Дочка его, Юленька, ангелок в розовых кружевах, как она?

Леон отодвинул мокрую тряпку, которой я укрыла его лоб, и посмотрел на меня.

– Не будь жестокой, Маш, – сказал он кротко и снова укрылся тряпкой.

Я махнула рукой и стала собираться.

Сначала я хотела найти кого-нибудь, кто мог бы отвезти нас в Лисицыно. Но все знакомые были заняты, а на такси выходило дорого. Я позвонила Нике, которая уже была там и вовсю распоряжалась в местной гостинице. Она пообещала встретить нас на машине у поворота на Лисицыно, если мы поедем автобусом. После некоторого внутреннего сопротивления я позвонила Арсению. Он хмуро ответил, что занят и что они с Лидой приедут позже. У меня тут дела образовались на день или два, сказал Арсений.

– Юноша из театра поедет один? – поинтересовался из-под тряпки Леон.

«Если б один», – подумала я.

На следующий день в шесть часов вечера мы выехали из города и через три часа были на месте. Всё это время мы проспали, привалившись друг к другу. Леон пил мало, и встреча с Денисом нанесла его нетренированному организму большой вред. Его мутило, и он жаловался на боль в затылке. Я купила в аптеке лекарства, показанные при отравлениях, и строго по инструкции поила его ими и так от этого устала, что тоже спала, как подстреленная.

Наконец автобус остановился у поворота с табличкой «Лисицыно». Мы вышли и сразу увидели Нику. Она стояла на обочине у допотопных «Жигулей» синего цвета. На ней были широкие белые брюки и белая майка с широкими бретелями и глубоким вырезом, надетая на голое тело. На голову Ника повязала платок концами назад, и от этого стала похожа на пирата. Сходство дополняли густо накрашенные глаза и губы алого цвета.

Ника помахала рукой. Она остановилась и, приложив руку козырьком над глазами, смотрела, как мы идём.

– Это не нас ли встречают? – вполголоса спросил Леон. – Богиня села́. Секс-пиратка. Она, наверно, жутко умная?

– Совсем наоборот. Кстати, как и большинство знакомых Арсения женского пола, она пылает к нему страстью. Так что упаси тебя бог что-нибудь про него сказать.

Леон закатил глаза.

– Привет, – сказала Ника. – Долго же вы.

– Привет, – ответила я. – Познакомьтесь: Ника, организатор мероприятия, мой брат Леонид.

– Везёт тебе на мужчин, – игриво сказала Ника. – А ещё говоришь, будто я выдумываю, что тебе на мужчин везёт!

– Конечно, везёт, – подхватил Леон, – но, я думаю, не одной Маше?

И он подмигнул Нике, будто знал её давным-давно.

– Садитесь.

За рулём сидел хмурый дядька неопрятного вида. Я поздоровалась. Он ответил с видом, исключающим всякие расспросы, и сразу надавил на газ.

– У вас два соседних номера – одноместных, еле добыла их, – заявила Ника, повернувшись к нам в подпрыгивающем на ухабах автобусе. – Номеров здесь всегда полно свободных, но под фестиваль почти все оказались забронированы делегациями и разным начальством. Я успела ухватить один себе, два вам, один двухместный – для Арсения Любачевского. Вас, Леонид, уже, конечно, познакомили?

– С начальством? Отлично, – безмятежно отозвался Леон. Он скосил глаза и толкнул меня в бок локтём.

С получаса мы ехали по извилистой пыльной дороге. Наконец показались строения, машина, вильнув, вписалась в поворот и выехала на асфальтированную площадку перед большим красивым зданием из оцилиндрованного бревна, с прозрачными дверями и колоннами у широкого крыльца.

Леон присвистнул:

– Это что за терем расписной?

– Это гостиница «Водолей», – с довольным видом сообщила Ника. – Каков размах? Ваши номера в этом доме на втором этаже, а мой и Арсения – в домике во внутреннем дворе. Там несколько домиков, четыре номера в каждом плюс общая кухня с микроволновкой и холодильником.

Мы вошли в гостиницу, заплатили на ресепшене за номера и по деревянной лестнице с фигурными балясинами поднялись на второй этаж. Номер оказался небольшим, уютным, с тёплым полом и отличным душем. Осмотрев номер, я заглянула к Леону, у него было то же, что и у меня: кровать с прикроватной тумбочкой, двустворчатый шкаф, телевизор на тумбе, два кресла и столик, на котором стояли графин и три стакана на широком подносе.

– Уютненько и чистенько, – констатировал Леон.

– Это самое главное.

Леон улёгся на кровать, а я вернулась к себе и принялась разбирать вещи.