Текст книги "Как и почему лгут дети? Психология детской лжи"

Дошкольник лжет, очевидно, потому что не умеет прогнозировать. Все следы его действий легко обнаруживаются, а его рассказ о событиях либо противоречив, либо в голосе появляются особые легко узнаваемые искусственные интонации. Стоит учесть, что девочки лгут искуснее, чем мальчики, поскольку социальные навыки они приобретают быстрее.

Наказания при первых опытах лжи не должны быть слишком тяжелыми. Например, если ребенок взял вещь из детского сада или в гостях, не обязательно заставлять его самого возвращать украденную вещь. Но объяснить, что данный поступок называется воровством и осуждается обществом, необходимо. Более того, конечно, стоит быть внимательными к появлению у ребенка необычных вещей. Малышам еще сложно контролировать собственные желания. Но при наличии теплых отношений со взрослыми и обсуждении того, что вещи имеют своего хозяина, у которого всегда надо спрашивать разрешения ими пользоваться, дети могут понимать суть явлений. Иногда, особенно при первых случаях воровства, детям бывает слишком стыдно. Нужно обсудить с ребенком проблему, научить его спрашивать разрешения брать чужие вещи, ждать очереди поиграть или времени, когда родители смогут купить эту вещь. Ожидание – наиболее типичное чувство, которое он будет испытывать в дальнейшем. Можно использовать любую возможность для того, чтобы научить ребенка ждать. Не обязательно требовать, чтобы ребенок возвращал игрушку. Можно это сделать самим и объяснить пострадавшим, что ребенок полностью раскаялся. Однако при повторении такого поведения необходимо заставить ребенка самого объяснять произошедшее.

Стоит помнить, что ложь является необходимым механизмом социализации. Взрослому необходимо научить ребенка, что нельзя говорить другому ребенку – ты некрасивый, моя игрушка лучше. Вообще в общении необходимо исключить сравнение разных людей и вещей. Не стоит говорить бабушке – ты старая. Взаимодействие подразумевает, что мы говорим не все, что думаем. Такая ложь называется белой, и уже пятилетний ребенок понимает ее отличие от любой другой. Это понимание возникает по мере формирования модели психического, о которой мы говорили ранее. Чем больше у ребенка опыт общения в разных ситуациях, тем проще он осваивает идею белой лжи. Ему поможет непосредственное объяснение родителей, которые могут сказать, что некоторые слова ранят, обижают и огорчают, и произнесение того, что ожидает слушающий, иногда не приносит вреда никому. В то же время многие дети поступают так, как ведет себя Малыш из сказки Астрид Линдгрен о Малыше и Карлсоне. Когда родители делают ему на день рождения подарок иной, чем он ожидал, он безутешно плачет, а не показывает родителям, что рад их заботе о нем. У Малыша с родителями достаточно доверительные отношения, а потому он искренен. Белая ложь не применяется к самым близким отношениям, поскольку здесь не нужны слова, а нужны проявления любви. Но ребенок легко может поблагодарить за подарок, который ему не нравится, любого другого гостя. Особенно в том случае, если родители его этому научат.

В моем опыте работы в первом классе одним из самых сложных моментов было освоение навыков поведения, связанного с тем, что ребенку дарят подарок, который ему не нравится. Большинство первоклассников на вопрос, что нужно сказать, если тебе принесли подарок, который тебе не нравится, без обиняков заявляли:

– Уходи. Мне не нравится твой подарок.

Приходилось целый урок настраивать детей на другое поведение. Мы начинали с того, что отвечали на вопрос:

– Вы никогда не ошибаетесь?

– Нет, мы ошибаемся.

– А другие дети могут ошибаться?

– Могут.

– Когда они выбирали вам подарок, они думали о вас?

– Да, конечно.

– Они хотели доставить нам удовольствие, но у них не получилось?

– Да.

– Может, тогда лучше забыть на время о подарке и поблагодарить ребенка за то, что он пришел вас поздравить, и пригласить его играть?

После столь длинных рассуждений желающие выходили парами и репетировали ответ. Только после этого можно было надеяться, что дети вспомнят данный урок в нужный момент. Мы не обучались лжи. Мы обучались видеть разные аспекты одного и того же события. Но этот пример иллюстрирует тот факт, что видение ребенка ограниченно, и нужно специально обучать его рассматривать явление с разных сторон. Например, перед прибытием гостей родители могут весело поиграть в дарение подарков, когда все меняются ролями и взрослые озвучивают социально адекватные ответы в разных ситуациях и обсуждают с ребенком, почему тот или иной ответ более приемлем, когда мы встречаем людей, которых сами пригласили на праздник и не хотим их огорчить.

Сказать бабушке в день ее семидесятилетия, что она выглядит замечательно – не значит соврать. Мы ведь не сравниваем бабушку с супермоделями или с ней же самой в 20 лет. Мы просто хотим сказать, что для своего возраста в праздничной одежде и с прекрасным настроением она для нас – самая обаятельная и красивая бабушка. Таким образом, мы лишний раз подчеркнем, что любим ее вне зависимости от того, как она выглядит.

Белая ложь определяется методами воспитания в семье и стандартами вежливости, принятыми в обществе. Поэтому белая ложь приветствуется по отношению к пожилым и больным людям. Считается, что она помогает им преодолевать трудности, связанные с возрастом или болезнью. Однако в отношении сверстников не стоит слишком усердствовать с белой ложью. Лучше научить ребенка не делать замечания другим, а в большей мере следить за собственным поведением.

С белой ложью не стоит перебарщивать, чтобы не научить ребенка лицемерию. Существует тонкая грань в применении этих инструментов общения. Родителям необходимо правильно определять их дозирование, опираясь на то, что белая ложь не ведет к выгоде, тогда как лицемерие, как и настоящая ложь, всегда предполагает удовлетворение подспудных ожиданий как плату за усилие.

Безусловно, полезным в профилактике лжи является совместное чтение книг с описанием разных ситуаций, связанных с ложью, и их обсуждение (а не менторский монолог взрослого). Каждый из нас в детстве слышал сказку про то, как мальчик звал взрослых, крича, что на него напал волк. Взрослые привыкли ко лжи ребенка и не помогли ему, когда это действительно было необходимо. Многие дети знают эту сказку, но она не оказывает такого сильного воздействия, чтобы ребенок перестал лгать вообще. Ребенок перестает ложно звать на помощь, но не прекращает лгать. Поэтому важно не только чтение, но и обсуждение разных аспектов лжи.

Развитие ребенка ведет к новым возможностям и новым соблазнам. При этом волевое регулирование эмоций происходит медленнее, чем развитие интеллекта. Накладывая жесткие ограничения на ложь и не предлагая ничего взамен, взрослый одновременно учит ребенка обходить поставленные преграды. Чтобы не создавать условий для лжи, требования взрослого должны быть тактичными и логичными, учитывающими собственные потребности и задачи ребенка.

Стоит иметь в виду и другую сторону требований соблюдения правды. Обучение детей говорить правду весьма скоро приводит к тому, что ребенок сообщает взрослому обо всех происходящих вокруг него фактах несправедливости, то есть начинает ябедничать. Как уловить эту грань между ябедничеством и чувством справедливости?

Ябеда – это не просто сообщение правды, но и подспудное желание похвалы взрослого за поступок ябедничающего и наказания виновного. Ябеда несет нечто большее, чем просто информацию, которую передает ребенок. За ней всегда скрывается манипуляция, направленная на то, чтобы взрослый выполнил подспудное, не выраженное вслух желание ребенка.

Начинающий говорить ребенок двух-трех лет не может ябедничать, поскольку лишь осваивает речь и наблюдает. Он с радостью переводит в слова то, что видят его глаза. И тут же спешит сообщить взрослому свое открытие.

Реакция взрослого на такое поведение может отучить его от этого процесса, смутить и даже обидеть.

Представим себе ситуацию, когда малыш сообщает маме нечто, что, желая сохранить в тайне, делает папа (и наоборот). Точно такая же ситуация может возникнуть, когда в семье двое детей, и младший сообщает родителям о том, о чем старший не хотел бы, чтобы они узнали. В этом случае получивший от ребенка информацию родитель не должен тут же требовать от ребенка прекратить ябедничать. Он действительно не ябедничает, поскольку не знает пока, что за сообщение подобной информации можно получить что-то полезное. Он просто говорит. Чтобы ребенок не ощутил выгоду от этого действия, взрослый не должен тут же начинать метать громы и молнии на тех, о ком получил информацию. Очевидно, что это приведет к ухудшению взаимоотношений с другим взрослым, старшим ребенком и утрате доверия в семье. Более того, информация получена не из прямого источника, а нелегальным способом. Родителю, получившему эту информацию, можно продолжить беседу с младшим ребенком. Папа делает это? А что делает кошка? А что делаешь ты сам? Эта беседа – значимый сигнал для всех – «мы любим друг друга и будем договариваться». И полученные таким способом знания не применены для разрушения отношений. У другого взрослого не будет оснований для лжи, у старшего ребенка не зародится ненависть к младшему, а младший не обучится манипулировать родителем. Но потом, когда получивший информацию родитель останется наедине с другим или со старшим ребенком, он может поговорить с ними о том, как важно, чтобы все выполняли договоренности и были искренними. Можно спросить, почему старший ребенок поступил так, а не в соответствии с правилами. Любой преодоленный таким образом конфликт усилит доверие и укрепит семью. Отсутствие наказывающего воздействия сразу после получения информации дезавуирует саму информацию, нейтрализует ситуацию и поможет поговорить с каждым участником о его проблемах.

Примерно до пяти лет можно вообще не опасаться ябедничества. Нужно помнить, что ребенок, осваивая мир, не всегда будет уверен в своих силах. Именно поэтому он будет прибегать к вам за помощью: «Мама, а он не дает мне машину» или «А она дерется». Он действительно не знает, что делать. Взрослые говорили, что девочек нельзя обижать, а что делать, если обижают девочки? Малыш нуждается в вашей помощи и поддержке. Она, однако, не должна состоять в том, что вы будете решать за малыша все проблемы и становиться судьей во всех вопросах. Но вы можете научить его, как справляться с этими проблемами. Вы можете сказать малышу, чтобы он предложил другому ребенку свою машинку, чтобы тот дал поиграть своей. Или можно шепнуть, что если девочка дерется, то нужно отойти и играть с теми, кто ведет себя дружелюбно. Не стоит сразу же в этом возрасте предлагать ребенку «дать сдачи». Он не всегда рассчитывает, где и сколько ее нужно дать. Не стоит говорить и: «Не ябедничай». Вы лишаете ребенка своей помощи, а значит и доверия. В следующий раз, когда вы захотите что-то узнать, у него не будет желания с вами советоваться.

Не стоит клеймить малыша именем Ябеда. У него еще нет возможности различать последствия того, как могут взрослые воспользоваться полученной от него информацией. Более того, не стоит говорить, чтобы он больше следил за собой, чем за другими. Ребенок этого возраста не может говорить о себе, поскольку учится поведению на поступках окружающих и ответных реакциях на них его близких. Пока он погружен в эгоцентризм, он не знает, что он уникален. Дети говорят про других, потому что не видят себя, они еще не знают, что они думают, мыслят, сопоставляют. Наблюдая за другими, принимая их мысли, ребенок учится понимать собственные.

Метакогнитивное осознание – способность думать о собственном «думаний» и рефлексия появятся после шести лет. Это может произойти раньше, если постоянно совместно с ребенком обсуждать социальные события, в которые он включен.

Важно помнить, что ребенок строит свое поведение, наблюдая за реакцией взрослых на результаты его действий. Не стоит отмахиваться от того, что говорит малыш. Но и реагировать нужно так, чтобы ребенок учился жить в мире сам и пробовал новые способы общения с окружением, а не манипулировал другими с целью получения выгоды.

Если мы будем запрещать ребенку сообщать обо всех несправедливостях, которые он замечает, называя это ябедничеством, или будем предлагать всем «давать сдачи», ребенок замкнется, останется один и будет решать возникающие проблемы доступным для него путем – обычно это агрессия или невротический симптом. Последний свидетельствует о том, что ребенок не умеет справляться с трудностями. К таким невротическим реакциям относятся грызение ногтей, ночные страхи, заикание и энурез. Но самое главное, ребенок не будет обращаться к родителям ни за советом, ни за помощью. И когда они захотят узнать, курит ли старший сын и что происходило, когда их не было дома, они не смогут получить нужную информацию.

Настоящее ябедничество связано с получением выгоды. Ребенок сказал, что сделали другие дети, их наказали, а его – нет. Или старший брат рассказал, что младший брат разбил вазу, а затем последовало наказание малыша.

Таким образом, выгода может быть связана и с наказанием обидчика, и с поощрением ябеды, и с ревностью между детьми в семье.

Поведение взрослого, как и в других случаях, должно быть связано не со скорой расправой, поиском виновных, а направлено на выяснение всех обстоятельств. И после выяснения всех подробностей стоит объяснить ребенку, как нужно действовать, чтобы ошибка не повторялась.

Есть еще один важный аспект, требующий внимания при анализе ябедничества. У дошкольника отсутствует критическое мышление, а потому он полностью полагается на взрослых в оценке своего поведения. Он верит им беспредельно. Например, я помню собственное недоумение, когда первый раз увидела портрет Гитлера. Мне, послевоенному ребенку, мама рассказывала, что во время войны были распространены его изображения с хвостом. Я искренне была уверена, что у него был хвост. Более того, когда в 6 лет я увидела его фотографию, то склонна была считать, что портрет не верен, а верно мамино описание.

Я не поняла, что мама говорила о карикатурах, потому что не знала, что значит карикатура. Но я верила каждому слову взрослых. Так делает любой ребенок. И когда его называют ябедой, требуя при этом правды, он не понимает, о чем идет речь, поскольку искренне полагал, что исполнял требования взрослых.

Возможно также намеренное использование ребенка другими взрослыми. Ребенок может столкнуться с манипуляциями воспитателя детского сада, желающего получить информацию о том, как вели себя дети, опираясь на правдивость ребенка. В этом случае следует говорить не с ребенком, а с недобросовестным взрослым, использующим ребенка в своих целях.

Ложь дошкольника легко обнаруживается взрослым. Обычно, солгав, ребенок испытывает чувство вины, боится быть раскрытым или, напротив, хочет показать, как он ловко соврал. Чем чаще проявляется ложь, тем меньшее чувство вины испытывает ребенок. Более того, чем чаще человек повторяет ложь, тем больше он в нее верит. Если мы разделяем ценности человека и уважаем его, то не можем врать. Так же поступает и ребенок. Чем больше он доверяет нам, тем меньше вероятность, что он солжет. Но если взрослый не реагирует на просьбы ребенка и его первую ложь, то она будет совершенствоваться.

Малыши не умеют отличать ото лжи изменение обещаний взрослого в связи с изменением обстоятельств. Обещал – должен выполнить, так учили его родители, которые вдруг сами изменяют своему правилу. Это – все то же проявление эгоцентризма, поскольку ребенок не может видеть картину в целом и объединить несколько объяснительных причин. Это означает, что родитель должен не просто рассказать обстоятельства дела на своем, удобном для взрослого понимания, языке. Необходимо сесть рядом с ребенком и подробно, последовательно объяснить, что изменения обстоятельств ведут к изменению результата. Иногда от того, как взрослые объясняют детям причины своего поведения, складывается ощущение, что эгоцентризм присущ именно взрослым и это они не могут понять, что ребенок видит мир иначе.

В силу все того же эгоцентризма ребенок не может формулировать моральные суждения, основываясь на намерениях людей, совершающих те или иные поступки. Например, папа задержался на работе, хотя договаривался с ребенком пойти кататься в парк, не потому, что хотел обмануть ребенка, а потому что от его действий зависели судьбы других людей. Малыши любят правду, но только в отношении других людей. Мы уже говорили, что они пока не могут анализировать себя и свои поступки.

Но им доступно объяснение, когда взрослый спокойно разбирает ситуацию, в которой показывает, что у человека может быть намерение обмануть, а может быть изменение обстоятельств, при которых человек, сам того не желая, вынужден менять свое поведение.

Однако мы понимаем, что, согласно теории Джона Боулби, ребенок уже с двух лет ощущает (но не знает), что такое доверие. Оно ему дорого, поскольку доверие – это когда ты прижимаешься и чувствуешь, как тебя принимают полностью. На желании сохранить это доверие и нужно строить отношения с ребенком.

Даже у дошкольников может быть много причин, побуждающих их солгать. И условием, препятствующим закреплению такого поведения, является создание доверительных отношений между родителем и ребенком. При этом родителю стоит вести себя с ребенком тактично, уважительно и максимально правдиво. Прививая привычку говорить правду, родитель сам должен следовать этому правилу.

3 Глава
Ложь и младший школьник

Только у дошкольника ложь – до определенного времени в каком-то смысле позитивный признак развития интеллекта. Конечно, она и в дальнейшем связана с интеллектом, но становится уже негативным знаком, свидетельствующим об изощренной направленности ума не на поддержание искренних отношений со взрослым, а на поиск обходных путей достижения желаемого результата при отсутствии взаимопонимания в семье. Стоит еще раз подчеркнуть, что если доверие сформировалось, пока ребенок был маленьким, то с возрастом он будет дорожить им еще больше. А потому условий для лжи окажется меньше.

Но это не означает, что при теплых отношениях ребенок никогда не соврет. Младший школьник намного умнее дошкольника, у него лучше развита память и больше желаний. Если он не доверяет родителям, то у него и больше причин для лжи. Но сложности, встречающиеся в жизни, могут привести ко лжи любого ребенка. Мышления в этом возрасте еще не хватает для того, чтобы умело скрыть ложь от взрослых.

Обучение в школе и освоение новых навыков, требуемых родителями и учителями, создают дополнительную почву для лжи. И вновь именно реакция взрослых на поведение ребенка обусловит его лживость или правдивость.

Важнейшая причина лжи в этом возрасте – сравнение. Если что-то не удается в учении, то родители часто сравнивают успехи своего чада с успехами его одноклассников: «Посмотри, какая Маша молодец – она получает одни пятерки» (или «она делает все аккуратно», или что-то еще). И тогда появляется желание реабилитироваться, но не за счет лучшего исполнения (ему нужно учиться, и без взрослого это сложно), а за счет фантазии или наказания воображаемого обидчика. И ребенок начинает придумывать себе достоинства. В данном случае родители должны сравнивать ребенка не с кем-то еще, а с самим собой вчерашним и радоваться, что у него появились прогрессивные изменения. Тогда ребенок поймет, что у него есть шанс стать лучше, и будет учиться, чтобы расти дальше.

Родители предъявляют к школьникам большие требования, чем к дошкольникам, и это естественно. Но весьма часто эти требования завышены, а наказание – слишком серьезно. И ребенку ничего не остается, кроме лжи.

Можно вспомнить ситуацию, описанную Михаилом Зощенко в автобиографическом рассказе «Дневник». Минька был очень правильным ребенком и старался выполнять все требования взрослых. Но когда он пошел в школу, ему многого не объяснили. И в силу некоторых обстоятельств, в большей степени от него не зависящих, он получил двойку. Двойку учитель поставил в дневник. Минька сперва даже и не понял последствий, вытекающих из ее получения. Отец обещал мальчику купить фотоаппарат, если тот будет хорошо учиться. Старшая сестра, сведущая во многих делах, объяснила Миньке, что если папа увидит двойку, то о фотоаппарате можно забыть. Она же и придумала, как лучше выйти из положения: нужно потерять дневник. Загнанный в угол мальчишка «терял дневник» несколько раз, пока отец не обнаружил один из них с двойкой. Тогда Минька от безысходности признался в том, что есть еще несколько дневников. И когда учитель, обнаруживший один из дневников за школьным шкафом, заявил отцу, что его сын – лжец, отец встал на защиту своего ребенка, сообщив, что уже знает про множество дневников. Отец похвалил сына за честность и подарил фотоаппарат.

В рамках школьных занятий необходимо научить ребенка справляться с поражениями. Впереди их будет много. Есть люди, которые, испытав первое поражение, не имея поддержки близких, навсегда уходили в мир фантазий. Но есть и такие, для которых поражение становилось трамплином к будущим успехам. Например, А. Адлер в детстве плохо учился. Учитель сказал его отцу, что из сына вырастет только сапожник, поскольку он никогда не освоит математику. На это заявление ментора отец ответил, что его сын никогда не станет сапожником. Вернувшись домой, отец сам сел с сыном за уроки. Они интенсивно занимались математикой по вечерам. Через некоторое время Адлер стал первым учеником в классе по этому предмету, а затем, получив удовольствие от первого успеха, уже сам стал подтягивать себя и по другим предметам. Стоит отметить, что отец Адлера не учинил расправу над сыном. Он сделал важнейшую работу родителя – научил учиться и получать удовольствие от успешно проделанной работы.

Однажды мне пришлось вести урок в первом классе. Я задала детям вопрос:

– Были ли случаи в вашей жизни, когда вы совершили проступок, но вас не наказали?

Большинство учеников вытянули руки в страстном желании рассказать о том, как это было у них. Один мальчик сказал, что он без спросу взял у бабушки деньги, но она, обнаружив пропажу, его не наказала. На вопрос:

– А ты еще раз так поступишь? – Мальчик отрицательно покачал головой и сказал весьма проникновенно:

– Нет. – Чувствовалось, что благодарность переполняла его душу, и ему очень хотелось оправдать оказанное ему доверие.

Дети бывают очень тронуты, когда взрослые не торопятся с расправой. В этот момент им хочется соответствовать требованиям родителей и быть «хорошими».

Я помню, как в моем послевоенном детстве в глухом сибирском городке произошла невероятная радость – мама привезла из поездки фантастические апельсины. Стоит сказать, что тогда их не то что не было в магазинах – о них даже не мечтали. Мне было пять лет. Мама отдала каждому из наших родственников по одному апельсину. Бабушка положила свой фрукт на стол, собираясь съесть его позднее. Увидев на столе оранжевое чудо, я не могла удержаться и съела апельсин. Но поскольку была еще мала и не думала о последствиях, то все корочки остались на виду, так что любой мог догадаться, кто съел апельсин. Я помню, как бабушка с недоумением обнаружила корочки. Но никто не стал ничего выяснять, мама достала «из запасника» другой и отдала бабушке. Меня никто не наказал, даже ничего не сказал, но я запомнила этот случай навсегда. И никогда в будущем у меня не возникало желания взять чужое. В тот момент мне вдруг стало очень жалко бабушку, не разделившую со мной восторга от необычного вкуса. Я научилась прогнозировать: вещи лежат определенным образом не потому, что случайно взялись ниоткуда. Кто-то планирует их дальнейшую судьбу. И этот же случай помогает мне сейчас понять детей, которые не сразу осознают эту мысль. Практически всегда она возникает в их голове после совершения ошибки.

В том же первом классе, где я задала вопрос о случаях избегания наказания, было несколько детей, которые так и не подняли руку. Я спросила у одной девочки:

– А тебя всегда наказывают? У тебя не было случая, когда тебя не наказали? – И она очень горько сказала: «Нет». Жаль, что эту интонацию не слышали родители, которые, возможно, полагают, что все ошибочные действия должны строго караться. Каким же образом тогда ребенок научится великодушию и щедрости?

Мы не говорим о безнаказанности. Ведь любой родитель может просто взглянуть на ребенка, чтобы понять, осознал тот суть происходящего или нет. Когда наказание чрезмерно, оно, безусловно, способно изменить поведение ребенка, но оно не закладывает основу доверия и интимности, которые сами по себе рождают желание слушаться, поступать так, чтобы не огорчать тех, кто так тебе дорог.

В. М. Конашевич, художник, создававший иллюстрации к детским книгам, в своих воспоминаниях приводит такой эпизод. Однажды в детстве, тренируясь в показывании фокусов, он сумел закрыть дверь туалета изнутри, находясь снаружи. В какой-то момент поднялся шум, все подумали, что кому-то стало плохо внутри, но когда убедились, что все на месте, взрослые решили, что это проделка юного Конашевича. Он с большой благодарностью вспоминает, что его выручила бабушка, придумавшая для него алиби. Однако когда они с бабушкой остались одни, она изрядно «намылила шею» ему.

Обсуждение неприятных событий один на один с ребенком, а не прилюдно, – необходимое условие формирования уважения человека к себе и другим. Оно создает внутреннее ощущение защищенности и уверенности в близких, в их способности подставить плечо. Бабушка солгала ради сохранения доброй репутации внука. И ему ничего не оставалось, как эту репутацию поддержать.

Стоит помнить, что великодушие – наверное, одно из самых дорогих качеств человека. Недаром его название связано с «величием души». Не стоит жестко наказывать ребенка за все проступки, особенно когда он становится школьником. Иначе у него не будет возможности самостоятельно судить о своих деяниях (поскольку взрослые уже все сделали за него). Важно, чтобы родители оставляли ребенку пространство для размышлений над последствиями его действий. Условия для этого созданы, если после обнаружения проступка взрослый показывает, как исправляется неверное решение. Важно, чтобы в действиях взрослого не было осуждения личности ребенка, но выражалось огорчение по поводу возникшей неприятной ситуации. Тогда поднимающаяся волна благодарности ребенка будет формировать в нем великодушие и стремление вершить добрые дела.

При наказании и поощрении взрослый может достигать не только прямой цели – обучения ребенка, но и получить побочные результаты: чувство мести, ненависти, неудовлетворенности собой и многое другое. Чаще всего, возможность кого-то наказать или поощрить свидетельствует о том, что человек обладает властью. Известно, что власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. В семье у родителей практически абсолютная власть над ребенком. И тогда все самое темное, что скрыто в любой личности, выходит наружу в определенных ситуациях и травмирует каждого участника событий.

Например, однажды я спросила учителя начальной школы о том, как ее наказывали в детстве. Она ответила, что ее никогда не наказывали. Очевидно, что этого не могло быть, и я уточнила: «Вы всегда все делали правильно?» «Да, я всегда все делала правильно».

Есть известный психологический феномен. Чтобы вывести человека из ситуации глухой защиты, нужно перевести вопрос в другую плоскость, например, изменить время или объект. Я спросила: «А как сейчас вы наказываете своего сына?» – «Ремнем», – ответила она уверенно. «А был ли в вашей жизни ремень?» – продолжила я. «Конечно, он всегда висел на спинке моего стула», – наконец-то появилось четкое объяснение. Глубокоуважаемый читатель, представьте, что вы ребенок, и каждый раз, опираясь на спинку стула, когда готовите домашнее задание, вы ощущаете холодную металлическую пряжку ремня. Это прикосновение быстро возвращает вас к жесткой реальности. Когда-то Жан-Жак Руссо обнаружил, что угроза наказания иногда воспринимается сильнее, чем само наказание. Эта учительница уверена, что ее не наказывали, при этом все детство она прожила в ожидании наказания, а потому старалась все делать правильно. Но сейчас она в отчаянии хлещет сына ремнем за то, что он смеет ошибаться. В этом нечто большее, чем просто наказание. В этом все эмоции несостоявшейся жизни и страх совершить свободный поступок.

В подобных случаях и поощрение, и наказание должны нести особый эмоциональный оттенок, который никогда не обнаруживается в словах, но который глубоко укореняется в психике и воздействует на всех участников, хотя они этого и не осознают.

Многие ошибки родителей возникают из-за неправильного применения дисциплинарных воздействий. Различают наказание, подкрепление и дисциплинирование. При наказании родитель делает нечто, после чего определенное поведение ребенка исчезает. Например, ребенок врал.

Родитель стал наказывать за вранье сильнее, чем за сам проступок, и ребенок перестал лгать. Подкрепление – действие, приводящее к усилению поведения ребенка, которое он демонстрировал до этого. Например, ребенок сказал правду, как Минька. И папа подарил ему фотоаппаратик. Минька в следующий раз постарается говорить только правду. Стоит подчеркнуть, что подкрепление бывает как положительным (в случае с фотоаппаратиком), так и отрицательным. При отрицательном подкреплении отец не должен покупать фотоаппаратик не только сейчас, но и пообещать ничего не дарить в неопределенном будущем. Негативное подкрепление родители часто путают с наказанием. Однако напомним, что наказание убирает реакцию, а подкрепление, даже негативное, усиливает ее. Поэтому иногда негативное подкрепление лжи превращает ее в постоянную. Родителям стоит обратить внимание на то, что если ребенок лжет часто, то, возможно, своими действиями они не наказывают его (то есть не убирают ложь), а, напротив, усиливают проявление лжи. Тогда необходимо изменить тактику взаимодействия с ребенком.

Кроме наказания и поощрения иногда выделяют дисциплинирование. Под дисциплинированием понимают обучение детей самоконтролю, показывая правильную последовательность выполнения задания и предотвращая таким образом совершение ошибок. Совершая ошибку, ребенок научается ее избегать, если ему сразу же показать правильную последовательность действий. Дисциплина помогает ребенку развивать систему ценностей. Например, благодаря дисциплине он ведет себя честно. Он знает, что такое честность и почему она важна, он видит, что родители честны с ним, и хочет походить на них.