Текст книги "Элька и её тараканы"

– Цезаря. А уж как его приготовить – с соусом, оливками или запечь в духовке с сыром, я как-нибудь сама придумаю. И сделайте так, чтобы ребенок не таскал тяжестей! Не как с теми двумя арбузами…

– Ой, кто бы говорил, мама!

Через несколько часов на ее столе вальяжно развалился Цезарь, окруженный толпой соратников, а на краешке дивана скромно пристроилась Элька. Она отлично знала, что бабушке сейчас не до нее и она ждет-не дождется, когда останется наедине с железякой, начиненной электроникой. Элька проследила, чтобы бабушка выпила лекарства и уехала домой.

«Какая у меня замечательная внучка! – ликовала та, убедившись, что с помощью Эльки вновь получила вожделенную возможность гулять по просторам Интернета без ограничений. – Может, зря я не рассказала об Ир-Ироне, о благородном спасителе, который сам сейчас нуждается в помощи. Обо всем, что произошло со мной в этом странном Городе? Хотя… Рассказать без… некоторых нюансов… не удастся, а значит придется научить ее всему, что умею я. Но хочу ли я этого? И сама себе ответила: «Нет! Во всяком случае, не сейчас».

И тут же зазвонил телефон.

– Про глазные-то капли мы забыли, бабуль! Приехать? Или справишься?

– Конечно, справлюсь, родная. Пока!…

– Подожди, не клади трубку! Бабулечка Дюшелечка, ты ведь расскажешь мне, что с тобой приключилось на самом деле? И почему ты вся пахнешь медом. И почему все время трогаешь свои лопатки и вздыхаешь. И почему…

– Обещаю, но… не сегодня. И, пожалуй, не завтра. У меня масса неотложных дел.

Положив трубку, она снова невольно прикоснулась к левой лопатке и почувствовала, что все вокруг кружится и плывет.

«Ладно, Господин Невидимка, до утра еще спите спокойно, но завтра…»

На другое утро, поднявшись ни свет, ни заря, бабушка кинулась искать своего юного друга.

– Это ведь ваших рук дело: мое спасение и возвращение? И Рине вы сообщили, правда? – спросила его бабушка, едва увидела в Интернете знакомый ник.

– Ну вы и азартная штучка! – написал он в ответ. – Скоро я, кажется, пожалею об уроках, которые вам преподал.

Хорошо, что он не видел бабушкиной смущенной улыбки.

– Ладно, давайте выкладывайте. Больше ведь вам не с кем поделиться. Мы, волшебники, такие, оказывается, одинокие… Особенно начинающие. Итак?

Бабушка Дюшель без лишних подробностей рассказала господину Невидимке обо всем, что приключилось с ней в Ир-Ироне.

– Вы уверены, что это был не сон? – озадаченно спросил он.

– Кажется, да. Спина у меня, по крайней мере, болит совсем по-настоящему… – улыбнулась бабушка.

– Тогда нам нужно действовать. Сделаем так. Пока вы слабы, в ваш… Город полечу я. Разведаю, что смогу, там видно будет… Как туда попасть?

– Влетите в домик, что выставлен на витрине магазина игрушек на Рыночной площади, а там все поймете. Я бы и сама, но у меня сегодня ничего не получается…

– Бывает! – сказал Господин Невидимка.

– И вот что! Почаще смотрите там по сторонам, чтобы вам в первую же минуту голову не размозжили…

– Обещаю! – бодро выкрикнул он. – А вообще-то за меня не беспокойтесь: я же – невидимка!

– Так в том-то и проблема! Вы будете нуждаться в помощи, а этого никто не узнает…

– Я буду кричать на весь город!

Бабушка Дюшель почувствовала, что он улыбается.

– Или все-таки самой полететь? – сказала она, но тут же громко охнула: спину прострелило так, что у нее слезы брызнули из глаз.

– А мне кто будет помогать? – возразил Господин Невидимка. – Без вас я определенно пропаду! Так что… учитесь. Есть вещи, которые мне пока неподвластны, а времени у нас, я чувствую, в обрез. Вызвать дождь, разогнать тучи или в течение получаса вырастить клубнику я уже могу. А вот найти пропажу, больного исцелить, совершать некоторые другие манипуляции пока затрудняюсь. Может и не понадобятся мне эти умения, но если вдруг – мы должны быть готовы. Я подскажу вам, где найти нужный сайт, а вы действуйте!

Господин Невидимка вырвал из карманного блокнота чистый желтовато-розовый листочек и написан несколько строк.

– Почитайте, что пишет народ на этих форумах: там иногда можно найти то, чему не научат и опытные маги.

– Такие, как… некто Господин Невидимка? – бабушка улыбнулась.

– Ну вот, вижу, что вам уже лучше! Что ж, не будем терять времени! Ведите себя хорошо: вы мне нужны живой и здоровой. Обещаете?

– Обещаю! – торжественно поклялась бабушка Дюшель, зачем-то скрестив пальцы, и назвала своему другу точный адрес магазина.

Новость, которую он сообщил бабушке через восемь минут, чуть не свалила ее с ног. Домик исчез.

«Идиотка! – ругала себя бабушка. – Почему я сразу его не купила? Верила, что именно на этот – пыльный, выцветший, с помятой крышей – никто не позарится. И вот… Как я могла? Убийца, убийца, и с этим мне жить до конца жизни!»

Глава 7. Грустный завтрак

– Мне? – голос Маню дрогнул. – Собственный дом? Вот это да…

– Ну, не совсем дом… – Эльке было приятно, что предмет ее горьких слез неожиданно оказался поводом для чьего-то счастья. – Даже голову в дверь не просунешь. Но зато его белые стены можно раскрасить в любые цвета, причем не только снаружи, но и изнутри. Сделать макеты гостиной или кабинета, «постелить» ковер, «повесить» люстру. Можно человечков нарисовать, одеть их и посадить на диван или приклеить так, словно они выглядывают из окна или стоят на пороге дома. А можно сделать макеты крошечных домиков и расставить их внутри главного дома – и тогда получится целый Город. И название ему придумать. Хочешь, попробуем?

– У меня, кажется, еще никогда ничего своего не было… – Маню впервые улыбнулся.

Элька горестно вздохнула и вытащила фломастеры.

– Я так рада, что Кризли убежала вчера… Что мы встретились… Сидела бы сейчас одна и не знала, что мне делать с этими домиками. Давай позавтракаем и раскрасим их! Рон сказал, что если нарисовать свое самое заветное желание, оно исполнится! Правда, за это он тут же выпросил один домик. Он всегда так делает: подарит и тут же забирает подарок назад. Не по-хорошему, так по-плохому…

– И ты согласилась? Он же тебя предал… – Маню пристально смотрел ей в глаза.

– Я…я тоже его предавала. – Элька покраснела и опустила голову. – Когда два года назад все дразнили его кабанчиком, я молчала… Разве это не предательство? Мне ужасно стыдно…

– Но они ведь…

– … побили бы меня? Ну и что! Главное – что я струсила… Ненавижу себя за это!

– Трусиха не вышла бы ночью на улицу, одна…

– Сегодня? Это не считается… Я же Кризли спасала. От тебя, между прочим, – Элька улыбнулась Маню. – А ты? Разве ты ничего не боишься?

– Боюсь. Что опять начну… заикаться. Что все опять станут меня передразнивать. – Теперь он смотрел на Эльку в упор.

– Разве ты… заикаешься? – удивилась девочка. – Я что-то не заметила…

– Это бывает только, когда я… когда Эммануэль… Нет, лучше потом расскажу, ладно?

Маню вытащил откуда-то из-за двери уже собранный домик с помятым углом.

– Можно этот?

– Любой, Маню! – Элька оглянулась. – Странно, вроде все были… а, это, наверное, тот, что Джо прислал. Конечно, бери! Или поменяй на новый! Они все одинаковые…

Маню покачал головой.

– Тогда он – твой! Тот, от тетушки Леи, я беру себе. Остальные раздарю. Аннабель, ее подружке Кларе, тете Фанни… Ну а тот, со стрелочками, так и быть, пусть Рон забирает… Мне не жалко! Если хочет, пусть даже разрисует стены толстыми девочками и мальчиками и стреляет в них индейскими стрелами.

В животе у Эльки заурчало.

– Что это? – не понял Маню.

– Э… ты любишь горячие бутерброды с сыром и кетчупом? – перевела разговор Элька.

– Не знаю… Твоя мама, наверное, все вкусно готовит.

– Мама на работе, папа рано утром улетел в Африку, в командировку. Как шутит мама, – расплачиваться с семейством леопардов за дядю Лео. Либо – договариваться о новой жертве. – Элька рассмеялась. – Аннабель, моя сестра, ушла на теннис. А завтра с подружкой и ее родителями едет на Красное море. У нее много друзей, она ни одни каникулы еще дома не провела… – Элька вздохнула.

– У тебя тоже много д-друзей? – тихо спросил Маню.

– Совсем нет, – так же тихо ответила Элька. – Хотя… есть… Джо, музыкант, ты о нем услышишь. А еще – Рири, слизняк. И Кризли – с ней ты знаком. Ну и… один странный мальчик по имени Маню. Ты его не знаешь, – пошутила Элька.

– Это т-точно, – помолчав, выдохнул Маню.

– А я тем более. Может, познакомишь? – Эльке не терпелось расспросить нового друга о его жизни.

– Не сейчас, хорошо?

– Почему? – не отставала Элька. – Ты куда-то спешишь? Я – нет. Могу слушать тебя хоть до… послезавтра!

– Я не спешу, – помедлив, ответил Маню. – То есть спешу, очень спешу, но не знаю почему и куда.

– Странный ты, Маню. Ничего о себе не знаешь. Ну, а… родители у тебя есть? Бабушки-дедушки, тетушки-дядюшки, братья, сестры? Где твой дом? Откуда ты пришел? Где-то же ты ночевал вчера, позавчера, год назад?

– Не пп-помню. – Маню опустил голову.

– М-да… – Элька скривила рот набок, что означало высшую степень растерянности. – А… детство ты помнишь? Хоть что-нибудь? В какой садик ходил, какое блюдо самое любимое. Может, сон какой-нибудь помнишь? Бывает так: прицепится и снится, снится чуть не каждую ночь. Особенно когда болеешь. Тетушке Фанни, например, снится, что все вокруг – как при замедленной съемке. Одно слово человек произносит минуту, руку поднимает три минуты – и ей от этого становится жутко. У мамы моей перед глазами гномы дерутся, злые-презлые. С огромными кулачищами. И она уже знает: начинается приступ мигрени. А мне всегда снятся страницы огромной книги – и я бегу по ним, перепрыгивая с одной на другую, и очень боюсь наступить мимо. А сегодня, например, приснилось, будто я в каком-то незнакомом Городе – то ли в парке, то ли в саду – умоляю огромную голодную обезьяну подарить мне… что бы ты думал? Какую-то тряпку! Что-то вроде… покрывала. Одно такое… легкое-легкое, расшито сверкающими звездами и колечками. Кажется, розовое. Или сиреневое. Там темно было, и я не рассмотрела. А тебе что снилось?

– Усы… как будто у меня два маленьких усика п-появляются и начинают расти вверх и в стороны. Быстро-быстро. И так страшно шевелятся… П-потом все исчезает.

– Ну и ну… Странно все же: ничего человек не помнит, а усы помнит.

– Когда болею – клоуны снятся. Передают меня – малюсенького – один другому и превращаются то в цыган, то в коз… А я хохочу и глаза закрываю…

– Так, может, твои родители – клоуны? – обрадовалась Элька. – Или… цыгане? Или… – она прыснула в ладонь и осеклась. – Ладно, пора заняться завтраком! Фломастеры у меня на полке, слева. И краски там же. Бери все, что захочешь. Чувствуй себя как дома!

– Тебе… нужна моя помощь? – осторожно спросил мальчик, на случай, если она опасается оставлять его в комнате одного, но стесняется сказать…

– Брось ты эти глупости! – рассердилась Элька. – Лучше домиком своим займись! А у входа коврик постели: устроим пикник на траве!

– Х-ххор-ррошо, – ответил Маню и опустил голову.

Элька вышла, едва скрывая негодование. Ну почему все так несправедливо? Одним – красота, здоровье, талант, веселый характер… А другие должны хромать, следить за каждым съеденным кусочком или застрявшим в горле словом… Прятать за контрабасом уродливый горб. Пугать народ голым крысиным хвостом или перламутровым слизнячьим следом… Почему мухи, жуки, пауки, тараканы должны постоянно опасаться за свою жизнь? Паукам еще везет: некоторые верят, что они несут добрую весть, и не убивают их.

Элька вздохнула и принялась раскладывать ветчину по кусочкам хлеба. Потом она обнаружила, что кончился сыр, и сбегала в ближайший магазинчик, а заодно купила капусту для Рири, сухарики для Кризли и несколько мелких шоколадок: себе, Маню, маме и Джо с тетей Фанни, которая, возможно, уже вернулась из путешествия. Кстати, не забежать ли к ней прямо сейчас? Тогда она успеет сообщить Джо, что он может перебираться в летний домик. В том, что тетушка Фанни не откажет, Элька не сомневалась!

– Привет, Долли! Привет, Молли! – Элька расцеловала обрадованных собак. – А где ваша хозяйка?

– Принимает ванну, – крикнула из глубины дома тетя Фанни.

– Я спешу, тетечка Фанничка! Я на секундочку! Вы знаете Джо…

– …с Рыночной площади? Кто ж его не знает. А что случилось? – встревожилась тетя.

– Ничего. Просто он живет на улице, и я…

– Я уже год слышу эту песню! – махнула рукой тетушка Фанни. – Сказала же – пусть перебирается к нам! Дом все равно пустует…

– И… что, можно уже сегодня?

– Именно сегодня! У меня к ужину много вкусностей припасено.

– Тетечка Фанничка, ты самая добрая на свете! – крикнула в замочную скважину ванной Элька и звонко ее поцеловала. – Бегу сказать ему!!!

– Эй, ты еще здесь, малышка? – остановила ее тетя.

– Почти уже нет, – засмеялась Элька.

– У меня есть для тебя подарок. Можешь взять: он на телевизоре!

Элька подошла к телевизору. Сердце ее стучало. Только бы не плоская коробка. Только бы не паучки…

Но опасения ее, к счастью, были напрасными. На телевизоре лежала маленькая коробочка.

«Телефон? – не поверила своему счастью девочка. – Мой собственный мобильный телефон?»

Она не ошиблась. В коробочке лежал новенький телефон с красивой желтой полосой по периметру.

– Спасибо, тетечка Фанничка! И что, я уже могу звонить?

– Да! Я ввела несколько номеров в память. Мой, мамин, папин, бабушки Дюшель и Рона.

«Его-то зачем? – пожала плечами Элька. – Вот уж кому я никогда в жизни не позвоню!» – Но вслух, конечно, ничего не сказала.

– И еще! Привет тебе от бабушки Дюшель. Такая дамочка… Ты бы ее ни за что не узнала!

– Спасибо! Я позвоню ей сегодня.

– Если дозвонишься. У нее в последнее время телефон всегда отключен. Но ты везучая. Может, прорвешься…

– Тетечка Фанничка, а можно… Можно, я… приведу на ужин еще одного своего друга, Маню?

– Ты же знаешь, Элишенька, твои друзья – мои друзья.

Элька еще раз звонко поцеловала замочную скважину – теперь уже на входной двери – и помчалась домой.

Вернувшись домой, она запихнула в духовку бутерброды, налила чай в красивые чашечки, положила на два блюдечка по две крошечных шоколадки и побежала переодеваться. Через час Джо появится на Рыночной площади, и Элька сообщит ему радостную весть. Надо только накормить Маню и поесть самой, чтобы не шокировать пассажиров автобуса странными звуками, доносящимися из живота одной далеко не худенькой пассажирки с голодными глазами.

– Маню, завтрак готов!

Элька ввезла в свою комнату столик на колесиках, покрытый красивой кружевной салфеткой, которую Элька связала вместе с мамой. То есть – связала мама, а раскрашивала узор Элька. Получилось очень даже симпатично!

Уверенным движением опытного фокусника Элька сдернула салфетку, изящно отбросила ее в сторону, обернулась и захлопала в ладоши. Ей хотелось видеть реакцию Маню на две чашечки чая: голубую с желтыми утятами и желтую – с голубыми. И две тарелочки с бутербродами – тоже желтую и голубую. С утятами по ободку и червяком посередине, высовывающим хитрую мордочку из травы. Рон прокомментировал этот их прошлогодний подарок Эльке обидно: «это тебе, чтобы отбить охоту доедать до дна!» Знал бы он, что Эльке это не только не помешало вылизывать тарелку после вкусной еды, но и, наоборот, стимулировало: уж очень этот извивающийся хитрюга был симпатичен!

– Ну как? Не слышу реакции! – крикнула Элька. Ответа не было. – Маню, ты где? – и снова молчание в ответ.

Элька оглянулась и только теперь поняла, что Маню в комнате нет. От растерянности заглянула в вазу, словно там, в ожидании куриных костей, сидел скрюченный мальчик, зажимая рот, чтобы не расхохотаться. Потом она проверила под кроватью, заглянула в шкаф, сбегала в ванную комнату, выскочила на балкон, но мальчика след простыл.

– Хватит шутить, Маню! Посмотри, какие бутерброды аппетитные! И чай с лесными ягодами. Мой руки и к столу! Иначе я начну без тебя! – Элька принялась за бутерброд. Но мальчик не появился ни через минуту, ни через три.

«Странно… Неужели он сбежал?» – расстроилась Элька. – Но почему? Чем я его обидела?»

На всякий случай она все же написала Маню записку, сунула ее под коврик у входа в дом и выскочила на улицу. Через миг вернувшись, завернула Джо два бутерброда, хлебнула чай из желтой чашки, прикрыла оставшимися двумя бутербродами лукавую мордочку червяка на дне тарелки – и побежала к Джо.

Глава 8. Приглашение

Джо сидел на своем излюбленном месте, но не играл и явно собирался уходить. Вид у него был какой-то жалкий: лицо желто-серое, губы почти черные, взгляд тусклый.

– Что случилось, Джо? – заволновалась Элька. За последние пару месяцев Джо сильно похудел и постарел. – Ты в порядке?

– Не уверен, – слабым голосом ответил Джо. – Голова кружится и ноги подкашиваются. Ой! – Он скривился. – Вот, и живот режет ужасно…

– Живот? Может, ты отравился? Но-шпа у тебя есть? Или уголь активированный?

Джо молча покачал головой.

– А твои таблетки? Желтые?

Джо молча вытащил из кармана пустой пузырек, в котором вчера еще был добрый десяток желтых таблеток.

– Тогда… знаешь что: собирайся – и прямо сейчас мы едем в тете Фанни.

– Предлагаешь нарушить закон? Так у меня может не найтись нужной отмычки.

Элька рассмеялась.

– Во-первых, она вернулась, – успокоила его Элька. – Во-вторых, У нас с тетей Фанни общий дворик, и когда она уезжает, я остаюсь с глупыми Долли и Молли. В летнем домике. Зимой там иногда гостит тетина подруга из Ирландии, а остальные девять или десять месяцев в году он пуст. Тетушка даже хотела одно время сдавать его: все же спокойнее, когда рядом живая душа.

– Мне нечем платить, Элька! – тихо сказал Джо. – У меня нет денег…

– Есть! Только не монеты, а звуки музыки. Тетя Фанни обожает скрипку, виолончель, контрабас… Она будет рада, если уроки музыки мне преподаст не госпожа Смерть Мышам, а ты, Джо… Она даже сказала мне об этом однажды… (Левое ухо у Эльки загорелось, как всегда, когда она врала… то есть – чуть-чуть приукрашивала действительность).

Джо почесал в затылке.

– Мысль интересная. Кстати, раз уж мы так подружились… Можешь звать меня просто: Джонатан Тиллер Мак-Кинли, сэр!

– Нет уж, Джо! – Элька улыбнулась. – Буду звать по-прежнему: не терплю фамильярности!

– Как хочешь. Просто знай, что ты мне теперь не чужая.

– А ты-то мышей любишь? – крикнула Элька, пытаясь поймать такси.

– Очень! – открикнулся Джо. – Особенно в чесночном соусе!

Элькин смех смешался с грустной мелодией «Прелюдии» Шопена, которую пели хором смычок и струны старенького контрабаса.

– Но ты все-таки позвони тетушке, а то как-то… неудобно.

– Не полнуйся, Джо. Она уже в курсе и ждет. Собирайся! Десять минут на такси – и мы на месте. А вещи… Их мы завтра заберем, ладно?

– Спасибо, малыш. Но сейчас мне лучше отлежаться. Ты мне адрес скажи: очухаюсь, сам доберусь.

– Тебе бы к врачу, Джо? Вид у тебя… не очень…

– Не-ет, с врачами я покончил еще сорок лет назад. Лучше умереть своей смертью.

– Ты совсем как мой папа. Ладно, тогда так: едем к тебе, а вечером тетя тебя осмотрит. Она…

– Врач? – Джо слегка напрягся.

– Не совсем. Лечит травами, заговорами, психологическими…

– … трюками?

– Джо, никто тебя силой никуда не потащит. Не понравится – откажешься. Кроме того, у тебя есть твои желтые таблетки, па… цея…

– Панацея.

– Па-на-цея, – повторила Элька. – Теперь запомнила. Но к семи вечера чтобы как штык был у тети. Крайний срок – семь тридцать! Иначе мне придется по темноте тебя искать, вызывать врачей, поднимать на ноги полицию… сам понимаешь. Или вот что: возьми мой мобильник, – Элька достала из рюкзачка сотовый телефон и открыла крышечку. – Смотри, Джо: единица – это моя мама, двойка – тетушка Фанни, а тройка, запомни, тройка! – наш домашний телефон. Позвонишь, и я все тебе объясню или даже встречу. – Она с улыбкой протянула серебристый аппаратик музыканту. – Теперь не увильнешь: ты ведь обязан – как честный человек – вернуть хозяину… его собственность!

Элька махнула рукой – и тут же около них остановилось свободное такси. Пешком домой Джо сейчас не дойдет, а бантик для Глика и новую коробку пастельных мелков для себя она в другой раз купит.

– Да, и спасибо за подарок!!!

– С этим – не ко мне, – буркнул Джо, но Элька его, конечно, не услышала.

Глава 9. Исчезновение Маню

Через десять минут, сидя в автобусе, Элька пыталась найти объяснение поступку Маню, но на ум ей не приходило ни одного вразумительного довода. Кроме одного: он, как и все, ненавидит толстых девочек. Терпел, терпел, а потом не выдержал и сбежал. Но куда? Дверь-то была закрыта на ключ. Может, мама, уходя, забыла запереть? Но на нее это не похоже. Или Маню на минуточку зашел в комнату Аннабель, надел наушники, включил ее плейер – и не слышал, как Элька его звала? А это не похоже на Маню. Не-ет… Он, может, и наушников-то никогда не видел. Странный мальчик. И история странная. Ладно, чего тут гадать? Уже через полчаса она будет знать, что произошло. Если, конечно, Маню вернулся. Хотя непонятно, как может вернуться тот, у кого не было возможности уйти?

Пробегая мимо тетушкиного дома, Элька крикнула: «В семь тридцать, помню!!!» – и подняла глаза: в окне ее комнаты кто-то быстро задернул занавеску.

«Слава Богу, объявился!» – облегченно вздохнула Элька и поднялась к себе, но ее ждало разочарование. В комнате ничего не изменилось. Кроме занавешенного окна. Когда она уходила, занавески были подняты. На столике грустили несъеденные бутерброды, под ковриком – она проверила – лежала ее записка, а Маню не было.

Элька с горя съела бутерброд, а второй положила в кухне на тарелочку своей голохвостой любимицы.

– Эй, ээ-эй!!! Кризли! Рири! Обедать! – крикнула Элька и тихо добавила, – и ты, Маню. Если, конечно, ты меня слышишь.

Когда крыса и слизняк насытились, Элька посадила их к себе на колени и горестно задумалась.

«Почему он ушел? Не поел, не забрал подарка… Странно».

Элька машинально пересчитала домики: их было ровно восемь. Пять – в коробках, шестой – Элькин – у ее кроватки, седьмой – на полу. И восьмой, от Джо, тот, что выбрал Маню. Он стоял в углу, был аккуратно собран и раскрашен гуашью со всех четырех сторон, так что помятого угла почти не было видно.

Элька осторожно ссадила крысу и слизняка на пластмассовую дощечку на диване, специально для этого предназначенную, иначе они норовили залезть в ее школьный рюкзачок. Дважды Эльку выгоняли из класса «за хулиганство», которое заключалось всего лишь в том, что во время урока Кризли высунула мордочку из кармана для школьного завтрака. В первый раз – одна, во второй на ее голове спал Рири.

Элька обошла домик Маню со всех четырех сторон, каждый раз поражаясь все больше. Из окон мальчик сделал двери, и получилось, что в него можно войти с четырех сторон. Сначала Эльку это возмутило: «Зачем он испортил домик?» Но потом вспомнила слова бабушки Дюшель: «Если ты даришь кому-то подарок, будь готова полностью отказаться от прав на эту вещь. Не можешь – значит не дари. А подарила – передай и права на нее. Хочет передарить – пожалуйста! Сжечь, порвать на кусочки, испачкать в томатном соусе или курином навозе – нет проблем! В противном случае сознайся себе: ты не подарила подарок, а только разрешила попользоваться. А это – разные вещи!»

– Да у тебя способности, Маню! – тихо пробормотала Элька, рассматривая стены домика. На одной была нарисована площадь с большим количеством народа. Все они что-то кричали, судя по широко раскрытым ртам, а в центре площади на троне или высоком кресле сидел кто-то ужасный с перекошенным от злобы лицом. Все вокруг было серым и мрачным. Элька быстро перебежала к противоположной стене. Вот где была красота! Яркие краски, веселые лица, крошечные человечки пели и плясали, бросая высоко в небо букеты цветов и разноцветные шляпы.

Третья стена была почти белой, только мостовая выложена чем-то похожим на головы людей и в единственном окне единственного длинного здания, сквозь решетку тянулись к вошедшему в домик руки, ручонки, крылья и лапки людей и непонятных существ. А в небе летали вороны величиной с треть дома и языки в их раскрытых клювах были такого же жгуче-черного цвета, как и перья.

К четвертой стене были прилеплены крошечные белые квадратики – как ставни крохотных окошек. Пятнадцать таких окошек – и больше ничего. Элька раскрыла ставни и в лицо ей уставилось нечто вроде фотообъектива – как на ее детской фотокамере. Прищурив один глаз, Элька глянула внутрь и увидела, что там, в глубине, кто-то настойчиво, даже сердито, машет ей, приглашая войти. Кто-то очень похожий на Маню.

– Но я же… я не помещусь, – растерянно пробормотала Элька.

– Выкинь из головы глупости, которые тебе преподавали в школе! – проворчал тот, внутри. – Пора забыть о законах вселенной. Кто сказал, что вчерашний день был раньше сегодняшнего? Или что большое всегда больше маленького? Входи поскорее, а то тут дует.

«А что, если мне не показалось, и это… действительно Маню?» – Элька почувствовала, как забилось ее сердце. Другого объяснения исчезновения мальчика она не нашла. И ей стало одновременно тревожно и радостно. Стоп! Что говорила бабушка Дюшель? «Представь себе тревогу в виде скомканного листка бумаги, который ты, отрывая кусочек за кусочком, бросаешь в унитаз – и тут же смываешь. А радость – ростком, который на ее глазах устремляется в небо, обрастая ветвями, листьями и красивыми крупными цветами. Взращивай в воображении хорошее и изгоняй из своего сознания плохое!» Эльке много раз помогала бабушкина наука. И в самом деле, зачем предполагать, что с Маню непременно случилось что-то плохое? Выйти из дома – а значит попасть под машину, быть похищенным злодеями, избитым хулиганами и так далее – он не мог.

Очевидно, все куда проще: Маню тоже заглянул в глазок «объектива» и его тоже позвали. Может, голосом Эльки. И он тоже бросился ей на помощь? И попался в лапы какого-нибудь хитрого и коварного… Шестилапа, который ждет теперь, когда отважная девочка придет на помощь своему другу. Ждет, чтобы погубить и ее!

Ой, опять она думает о плохом! Бабушка Дюшель сейчас поставила бы ей двойку за невыученный урок поведения. «Если уж ты представила, что твоего Маню крепко держит в страшных лапах огромный Шестилап, собираясь отправить в пасть, измени воображаемую картину на менее безнадежную». Элька послушно представила, как она незаметно подкрадывается к чудовищу и больно кусает его за ногу. Тот взвывает от боли и роняет Маню. Элька с Маню убегают, а у Шестилапа от расстройства останавливается сердце.

Но ей тут же стало жалко глупого Шестилапа. Он-то тут при чем? Он же не виноват, что родился на свет с таким ужасным характером… Может быть, сам от этого страдает, да ничего с собой поделать в состоянии… Ладно уж, пусть живет… Она его заранее прощает. И этому Эльку научила ее мудрая и смешная бабушка Дюшель. «Если ты хочешь избавиться от ненависти к врагу, от ненависти и нестерпимого желания отомстить, – забудь о том, что он огромный, сильный, коварный, опасный. Вообрази его беспомощным крошкой, отчаянно нуждающимся в защите и ласке, – и весь твой гнев испарится».

Элька представила себе Шестилапа маленьким, голеньким, обкаканным, голодным малышом, которого обожают и поминутно целуют в тридцать крохотных пальчиков его мама Шестилапиха и дедушка Шестилап, на подслеповатых глазах которого три пары очков: для чтения книг, для рассматривания звезд в небе и для самоуглубления. Этот дед – добрейшая душа – много лет мечтал о внуке, наконец, дождался – и вдруг ему сообщают, что его любимец глупо гибнет от укуса злой мстительной девчонки!

Элька настолько глубоко погрузилась в воображаемую картину, что готова была уже с кулаками броситься на обидчицу Крошки Шестилапчика, да вовремя вспомнила, что драться ей пришлось бы с самой собой. А себя ей было не менее жаль, чем деда малыша Шестилапа и его маму, которая, как и все настоящие мамы, любит своего ребенка не только, когда он послушный, но и когда капризничает или хулиганит. Любит и будет любить всегда.

– И долго ты будешь раздумывать? – услышала она тот же недовольный голос.

Выбора у нее не было! Схватив – на всякий случай – курточку и рюкзачок, Элька отважно «нырнула» в домик: просто представила себя не крупной девочкой, над которой все смеются, а… маленькой птичкой, шустрым бельчонком, проворной ящерицей – и все у нее неожиданно получилось.