Текст книги "Любовь и власть. Короли, премьеры, президенты…"

Воцарилась паника. Неделько Габринович попытался отравиться, приняв цианистый калий, но яд оказался просроченным и не подействовал. Тогда Габринович спрыгнул в реку, откуда его и выловили полицейские, не дав террористу утопиться. Франц-Фердинанд поинтересовался состоянием раненых, хотел выйти из машины, чтобы присутствовать при отправке пострадавших в больницу, но его спутники торопили его – скорее уехать, в толпе могли оказаться и другие злоумышленники. Он согласился, видя кровь, сочащуюся из царапины на шее Софии.

Когда они прибыли в ратушу, городской глава Фехим Чурчич, не знавший о покушениях, начал было приветственную речь, но взбешенный эрцгерцог перебил его: «Господин староста! Я приехал в Сараево с дружеским визитом, а меня тут встречают бомбами. Это неслыханно! Хорошо, продолжайте». Продолжать Чурчичу оказалось сложно… Когда он все-таки закончил, кое-как скомкав речь, Франц-Фердинанд сказал по-немецки: «Сердечно благодарен за радостные овации, которые мне и моей супруге приготовило население, тем более что так оно выражает радость по случаю неудавшегося покушения» – и по-сербски: «Прошу передать населению вашего прекрасного города мой сердечный привет и засвидетельствовать мои расположение и признательность».

Покончив с любезностями, эрцгерцог пожелал все-таки ехать в больницу, чтобы навестить раненых. Один из придворных свиты, барон Морсей, предложил Францу-Фердинанду немедленно покинуть Сараево, но генерал Потиорек насмешливо спросил: «Не думаете же вы, что Сараево кишит убийцами?» Хотя на самом деле так оно и было… Оставшиеся пятеро членов группы метались по городу, не зная, где им теперь перехватить кортеж эрцгерцога, чтобы все-таки нанести удар.

Эрцгерцог Франц-Фердинанд. Художник В.-А. Вита

Франц-Фердинанд не хотел, чтобы София ехала с ними. Он пытался отправить ее под надежной охраной в гостиницу, где она могла бы отдохнуть от всех потрясений… И в конце концов, наверняка объектом для террористов был он сам как наследник Австро-Венгрии, а вовсе не его беременная жена! Но София настояла на том, чтобы сопровождать мужа. Она не хотела ждать в гостинице, изнывая от тревоги и неведения.

К больнице автомобили ехали не так торжественно и куда быстрее. На подножке возле Франца-Фердинанда стоял с обнаженной саблей граф Гаррах, готовый в случае чего прикрыть собой наследника. На углу улицы императора Франца-Иосифа генерал Потиорек вдруг решил, что они выбрали неудачный маршрут, приказал развернуться. Автомобиль притормозил и выехал на тротуар. Именно там по странному, почти мистическому стечению обстоятельств стоял девятнадцатилетний террорист Гаврило Принсип. В кармане у него была бомба, но возиться с ней не было времени. Поэтому он выхватил револьвер… Было 10 часов 50 минут.

«…Автомобиль эрцгерцога неожиданно остановился почти напротив нашей группы, – вспоминала в 1994 году 102‐летняя чешка Хелена Навратилова-Плешутова. – Мы были изумлены. В нескольких шагах от нас молодой человек в темной одежде вынул из кармана револьвер и начал стрелять в направлении автомобиля. Наступило общее замешательство, люди с криками побежали в разные стороны. Никогда не забуду все увеличивавшегося кровавого пятна на белом платье эрцгерцогини. И свой ужас…»

Одна пуля пробила воротник мундира эрцгерцога, разорвала шейную артерию и застряла в позвоночнике. Другая, скользнув по краю корсета, вошла в живот Софии, пробив брюшную аорту. София сразу потеряла сознание. Франц-Фердинанд видел, как она умирает, сознавал и свою обреченность… Но продолжал цепляться за жену, пытался тормошить ее со словами: «Софи, Софи, не умирай! Не умирай ради детей!» Этот солдафон и любитель охоты перед лицом смерти не просто близкой, а подошедшей вплотную думал прежде всего не о себе, а о навеки возлюбленной своей жене и об их обожаемых детях, которые оставались сиротами.

Убийство Франца-Фердинанда в Сараево. Художник А. Бельтраме

София умерла еще в машине, на глазах умирающего мужа. Когда Франц-Фердинанд понял, что жена больше не дышит и сердце ее больше не бьется, он разом утратил желание бороться за жизнь, сник и… пережил ее всего на пятнадцать минут. Эрцгерцог скончался уже по приезде в правительственный дворец, куда они с женой должны были в тот день войти как чествуемые наследники империи.

Гаврило Принсип при задержании был ранен, в тюрьме рана воспалилась, и террористу ампутировали руку. Схватили и остальных заговорщиков: всего к суду было привлечено 25 человек. Повешен был только Данило Илич, признанный организатором. Казнить Гаврило Принсипа не могли: по австро-венгерским законам он был несовершеннолетним. Его осудили на 20 лет, и он не выдержал ужасных условий тюрьмы, где его содержали. Гаврило Принсип скончался 28 апреля 1918 года. Впрочем, он полтора года пережил двух других своих сотоварищей: террористы Габринович и Грабец умерли от чахотки в 1916 году.

Эрцгерцог Франц-Фердинанд и его возлюбленная София покинули гостеприимное Сараево в гробах. Франц-Иосиф довольно равнодушно воспринял гибель наследника и его супруги. И не преминул нанести Софии последнее оскорбление, положив на ее гроб две белые перчатки – в знак того, что хоронит всего лишь придворную даму.

Но смертью их Австро-Венгрия воспользовалась как поводом для начала войны. Никто не ожидал, что война эта окажется такой масштабной… И уж тем более что она завершится капитуляцией Австро-Венгрии. Босния и Герцеговина была присоединена к Сербии. Это произошло через три месяца после смерти Гаврило Принсипа. Так что можно сказать, он не зря принес себя в жертву идее.

Франц-Фердинанд заранее позаботился о своих детях на случай, если с ним и Софией что-нибудь случится. Эрцгерцог был фаталистом и часто приговаривал: «Чему суждено случиться, того не миновать». Он попросил своего лучшего друга графа Ярослава Терна позаботиться о детях. После гибели Франца-Фердинанда и Софии граф Терн стал опекуном детей. А в конце 1918 года семейство графа вместе с детьми Франца-Фердинанда вынуждено было переехать в Вену, бросив все свое имущество.

В 1938 году судьба снова жестоко обошлась с потомками Франца-Фердинанда: они были на долгих семь лет помещены в концентрационный лагерь Дахау, откуда их освободили только в 1945 году.

Максимилиан фон Хоенберг (Гогенберг) умер в 1962 году в Вене, оставив после себя многочисленное потомство, представители которого сейчас проживают на территории Австрии, Германии, Голландии, Англии и США

Эрцгерцог Франц-Фердинанд с семьей

Эрнст умер в 1954 году, оставив после себя двоих сыновей: Франца-Фердинанда и Эрнста.

Одного из его внуков тоже зовут Франц-Фердинанд.

София, любимая дочка эрцгерцога, прожила долгую жизнь, умерла в 1990 году в Чехии. В браке состояла больше пятидесяти лет, но детей после себя она не оставила.

Вудро Вильсон и Эдит Гальт: «Особый дар небесный…»

Политики редко влюбляются страстно и до самозабвения: не из того теста они сделаны, чтобы любовь имела для них значение… Но из любого правила существуют исключения. Американский президент Вудро Вильсон по характеру был настоящим Ромео. А его любовь к Эдит Гальт идеально подходит в качестве сюжета для романтической комедии.

Еще в 1912 году, когда Томас Вудро Вильсон вступил в борьбу за пост президента, его противники – сторонники пытавшегося пройти на очередной срок Теодора Рузвельта – решили разрушить репутацию конкурента, объявив его прелюбодеем. Но тогда Рузвельт запретил им, заявив: «Это не сработает: вы хотите представить в роли Ромео человека, который всем своим внешним видом и повадками сильно смахивает на аптекаря…» Действительно, глядя на фотографию Вильсона, трудно представить себе, что этот бледный и нервный интеллигент, похожий то ли на учителя, то ли на пастора, то ли действительно на аптекаря, на самом деле прожил бурную жизнь, в которой нашлось место великой любви… Причем не одной, а нескольким! И хотя обычно самой сильной и всесокрушающей бывает первая любовь, у Вудро Вильсона главной любовью его жизни была последняя.

«Миром правят идеалы, – уже в зрелом возрасте говорил Вудро Вильсон своему другу, – только глупцы думают иначе».

28 декабря 1856 года в городке Стэнтон, штат Виргиния, в семье пастора пресвитерианской церкви Джозефа Раглеса Вильсона родился долгожданный мальчик. Его назвали Томасом – в честь дедушки. Это был третий ребенок из четырех в семье шотландцев Вильсонов, но остальные трое были девочками, а значит, малыш Томми имел для семьи особую ценность как наследник и продолжатель рода. Его очень берегли, а поскольку он рос слабеньким и болезненным, старались баловать и по возможности ограждать от жестокого мира. Возможно, идеализм, которым в будущем прославился президент Томас Вудро Вильсон, был заложен в детстве, ведь мальчик получал домашнее образование, почти не контактировал со сверстниками, много читал, а собеседниками его были в основном взрослые люди – отец-пастор и его друзья. То, что во внешнем мире есть боль и несправедливость, что не все люди любят друг друга и способны к состраданию, Томас узнал только в тринадцать лет, когда поступил в школу Дерри в Огасте, Джорджия. Для него это был шок… Начитанный, тонко чувствующий, воспитанный в лучших традициях христианства, мальчик просто не понимал, по каким законам на самом деле живет окружающий мир.

Следует отметить, что идеализм Томас Вудро Вильсон сохранил на всю жизнь. В 1923 году, уже не будучи президентом, но оставаясь любимым нацией, Вильсон выступал на радио в связи с Днем перемирия и призвал американцев «отказаться от эгоистических побуждений и вернуться к высшим идеалам и целям внешней политики». Он был идеологом создания Лиги Наций. Он всегда верил, что мир во всем мире возможен. И ничто, никакие испытания не смогли пошатнуть искреннюю веру, семена которой осторожно посеял и деликатно взрастил в душе своего сына пастор Джозеф Вильсон. «Моя жизнь лишилась бы главной движущей силы, если бы не религия с ее понятиями веры, чистоты и честности», – говорил президент Вильсон. И он верил в свои слова! Всю свою жизнь, с раннего детства и вплоть до того времени, когда тяжелая болезнь лишила его возможности двигаться, Вильсон коленопреклоненно молился три раза в день – утром, днем и вечером, – возносил хвалу Господу каждый раз, когда собирался вкушать пищу, даже если это был торжественный обед с послами разных держав, и посещал церковь несколько раз в неделю, то есть всякий раз, когда чувствовал необходимость побыть в Божьем Доме…

Первой любовью Томаса Вильсона стала его кузина Генриэтта Вудро. Они познакомились, когда он учился в Виргинском университете. Генриэтта не ответила взаимностью, и когда Вильсон к ней посватался – отказала ему. Правда, чтобы не ранить чувства своего эмоционального, ранимого кузена, Генриэтта объяснила свой отказ не нелюбовью, но близким с ним родством. Тогда как раз много писали о вреде распространенных среди американской элиты близкородственных браков. Генриэтта сказала Томасу, что больше всего на свете она хочет здоровых детей. А выйдя замуж за родственника, она сильно рискует. Томас согласился и больше не пытался добиться ее расположения. Но, как другие в память о любви делают себе татуировку, так юный Вильсон в 1882 году взял себе в качестве второго имени фамилию Генриэтты: Вудро. И с тех пор требовал, чтобы его называли только так.

Вудро Вильсон в 1870-е гг.

Летом 1882 года Вудро Вильсон прибыл в Атланту, легко сдал экзамен на право заниматься юридической практикой, открыл вместе со своим приятелем Эдвардом Реником контору «Реник и Вильсон. Адвокаты». Но бизнес не заладился. Тогда Вудро решил учиться дальше и поступил в аспирантуру университета Джона Хопкинса.

Свою будущую жену Элин Эксон он впервые встретил, когда ему самому было шесть лет, а Элин – всего два года. Маленькому Томми очень понравились ямочки на щеках девочки и ее жизнерадостный характер. Второй раз Том и Элин встретились двадцать лет спустя. Сразу после отказа Генриэтты, с разбитым сердцем, Томас Вудро Вильсон приехал к своему дяде Джеймсу Боунзу, зашел в пресвитерианскую церковь и увидел там ее… Цветущую юную красавицу в глубоком трауре, с малышом на руках. Удивительно, но он сразу узнал ту девочку, которая когда-то поразила его воображение! Даже ямочки на щеках сохранились. Видя ее мрачное одеяние, Вудро подумал, что Элин недавно овдовела, осталась одна с ребенком. И сразу же решил: он дождется окончания траура и посватается к ней.

Любовь к Генриэтте и разбитое сердце были не то чтобы забыты, просто затмились новой любовью. Это был какой-то счастливый дар небес: Вудро мог долго и преданно любить, но, утратив прежнюю любовь, очень быстро находил новую и опять любил глубоко, преданно, долго…

Вудро пришел к отцу Элин, чтобы расспросить его о положении дочери и о том, когда же прилично будет посвататься к ней. И узнал, что на самом деле Элин даже не была замужем, а траур носила по матери, которая год назад умерла в родах… Сэмюэл Эксон после смерти жены впал в глубокую депрессию, и если бы не старшая дочь, взявшая на себя заботы не только по хозяйству, но даже написание воскресных проповедей, он бы не смог справиться и удержать приход. Узнав все это, Вудро Вильсон преисполнился еще большего восхищения: оказывается, Элин Эксон не только прекрасна, она еще и умна, добродетельна, способна на самопожертвование! Дочь пастора, религиозная и образованная настолько, что сама может сочинить проповедь! В его глазах Элин была просто идеалом. Уехав в Атланту, он еженедельно писал ей. Элин отвечала ему и сохранила все его письма – всего 1400 штук!

Они поженились 24 июня 1885 года в Саванне. Все женихи обещают своим невестам вечное счастье в совместной жизни, но мало кто исполняет свои обещания… Вудро Вильсон исполнил: их брак с Элин был просто идеальным.

В первые годы жили они пасторально. В их доме то и дело гостили юные родственники, нуждающиеся в присмотре, так что Вильсон все время ощущал себя живущим в большой семье, и ему это нравилось. Элин – муж называл ее Нелл – была великолепной хозяйкой: в доме царил идеальный порядок, она сама обшивала себя и всех родных и так великолепно готовила, что никто из гостей семейства Вильсон не смог забыть ее стряпню. А еще она обожала цветы и возилась в саду, едва выпадало свободное время. Единственные цветы, которых не терпела Нелл, были орхидеи: она считала их форму и пьянящий аромат непристойными.

30 апреля 1886 года родилась Маргарет, первая дочь Элин и Вудро. Первые роды у Элин были трудные, и Вудро чуть не сошел с ума от переживаний: пока жена мучилась в доме, он стоял во дворе на коленях и громко молился о Божьем милосердии… Молитвы были услышаны: на свет появилась здоровая девочка. А за ней еще две: в 1887 году родилась Джесси, в 1889 году – Элинор. Вудро, конечно же, мечтал о сыне. Но сына не получилось. Однако и девочек своих он обожал.

Даже когда ее муж стал ректором Принстонского университета, Элин по-прежнему сама выполняла всю работу по дому, не позволяя взять прислугу. «Господь дал нам руки для того, чтобы мы трудились!» – говорила она. Элин по-прежнему очень скромно одевалась и гордилась тем, что тратит на одежду не более 40 долларов в год! Даже для тех времен это была мизерная сумма. Правда, платья она носила и обновляла, пока они не приходили в негодность. Однажды одна из преподавательских жен попыталась съязвить, сказав: «Миссис Вильсон, в этом коричневом платье с каждой весной вы становитесь красивее». Но Элин только улыбнулась в ответ: для нее это было не оскорбление, а повод гордиться собой – экономной женой и праведной христианкой, которая не увлекается мишурой, но всегда печется об истинных ценностях.

Элин делала все, чтобы помочь Вудро. Она редактировала тексты его речей, выучила немецкий, чтобы помогать ему в научной работе, много читала и следила за всеми важными новинками в искусстве и литературе, чтобы вовремя ознакомить с ними Вудро, который слишком увлекся политикой и мог попасть впросак, продемонстрировав неосведомленность о новом прославленном романе или пьесе. Элин была не только возлюбленной и заботливой женой, она была еще и тайным советником Вудро Вильсона. Она никогда с ним не спорила, но иногда поправляла его, деликатно спросив: «О Вудро, ты же не думаешь так всерьез, или?..» И он обычно со смехом отвечал: «Мадам, я, конечно, так и думал, пока ты не призвала меня к порядку».

Эллен Вильсон в 1912 г.

Вудро Вильсон очень ценил и чтил свою жену. Однажды, ненадолго уехав из дома, в своем очередном письме он сказал ей: «Моя любовь к тебе помогла мне стать настоящей личностью. Вдали от тебя, без твоего вдохновения, я не могу жить. Любовь все раскрывает во мне… Мой разум не мог полностью совершенствоваться, пока я не познакомился с тобой».

Вудро Вильсон отличался от других мужчин своего времени тем, что не считал женщин существами второго сорта, предназначенными для деторождения и домашнего хозяйства. Напротив, он признавал их интеллектуально равными мужчинам, а в эмоциональном плане даже превосходящими мужчин! Его обожаемая Элин была яркой личностью. Да и вообще ему везло на встречи с умными и талантливыми женщинами: возможно, потому, что он готов был увидеть их ум и талант… «Интеллигентная женщина, – говорил Вудро Вильсон, – дополняет своего мужа, стимулирует его деятельность». Он поддерживал введение избирательного права для женщин. В его доме никогда не придерживались традиции, согласно которой мужчины после ужина шли в курительный салон беседовать о политике, а женщины собирались за чайным столом и болтали о детях и моде. Нет, все оставались за общим столом и за десертом беседовали о чем-нибудь важном и интересном всем присутствующим.

Вудро не представлял своей жизни без Элин. Он называл ее «точкой опоры» в своей жизни. Он даже вообразить себе не мог, как бы все сложилось, если бы он не встретил ее тогда в церкви… Или если бы она не согласилась выйти за него…