Текст книги "Любовь и власть. Короли, премьеры, президенты…"

Воцарилась паника. Неделько Габринович попытался отравиться, приняв цианистый калий, но яд оказался просроченным и не подействовал. Тогда Габринович спрыгнул в реку, откуда его и выловили полицейские, не дав террористу утопиться. Франц-Фердинанд поинтересовался состоянием раненых, хотел выйти из машины, чтобы присутствовать при отправке пострадавших в больницу, но его спутники торопили его – скорее уехать, в толпе могли оказаться и другие злоумышленники. Он согласился, видя кровь, сочащуюся из царапины на шее Софии.

Когда они прибыли в ратушу, городской глава Фехим Чурчич, не знавший о покушениях, начал было приветственную речь, но взбешенный эрцгерцог перебил его: «Господин староста! Я приехал в Сараево с дружеским визитом, а меня тут встречают бомбами. Это неслыханно! Хорошо, продолжайте». Продолжать Чурчичу оказалось сложно… Когда он все-таки закончил, кое-как скомкав речь, Франц-Фердинанд сказал по-немецки: «Сердечно благодарен за радостные овации, которые мне и моей супруге приготовило население, тем более что так оно выражает радость по случаю неудавшегося покушения» – и по-сербски: «Прошу передать населению вашего прекрасного города мой сердечный привет и засвидетельствовать мои расположение и признательность».

Покончив с любезностями, эрцгерцог пожелал все-таки ехать в больницу, чтобы навестить раненых. Один из придворных свиты, барон Морсей, предложил Францу-Фердинанду немедленно покинуть Сараево, но генерал Потиорек насмешливо спросил: «Не думаете же вы, что Сараево кишит убийцами?» Хотя на самом деле так оно и было… Оставшиеся пятеро членов группы метались по городу, не зная, где им теперь перехватить кортеж эрцгерцога, чтобы все-таки нанести удар.

Эрцгерцог Франц-Фердинанд. Художник В.-А. Вита

Франц-Фердинанд не хотел, чтобы София ехала с ними. Он пытался отправить ее под надежной охраной в гостиницу, где она могла бы отдохнуть от всех потрясений… И в конце концов, наверняка объектом для террористов был он сам как наследник Австро-Венгрии, а вовсе не его беременная жена! Но София настояла на том, чтобы сопровождать мужа. Она не хотела ждать в гостинице, изнывая от тревоги и неведения.

К больнице автомобили ехали не так торжественно и куда быстрее. На подножке возле Франца-Фердинанда стоял с обнаженной саблей граф Гаррах, готовый в случае чего прикрыть собой наследника. На углу улицы императора Франца-Иосифа генерал Потиорек вдруг решил, что они выбрали неудачный маршрут, приказал развернуться. Автомобиль притормозил и выехал на тротуар. Именно там по странному, почти мистическому стечению обстоятельств стоял девятнадцатилетний террорист Гаврило Принсип. В кармане у него была бомба, но возиться с ней не было времени. Поэтому он выхватил револьвер… Было 10 часов 50 минут.

«…Автомобиль эрцгерцога неожиданно остановился почти напротив нашей группы, – вспоминала в 1994 году 102‐летняя чешка Хелена Навратилова-Плешутова. – Мы были изумлены. В нескольких шагах от нас молодой человек в темной одежде вынул из кармана револьвер и начал стрелять в направлении автомобиля. Наступило общее замешательство, люди с криками побежали в разные стороны. Никогда не забуду все увеличивавшегося кровавого пятна на белом платье эрцгерцогини. И свой ужас…»

Одна пуля пробила воротник мундира эрцгерцога, разорвала шейную артерию и застряла в позвоночнике. Другая, скользнув по краю корсета, вошла в живот Софии, пробив брюшную аорту. София сразу потеряла сознание. Франц-Фердинанд видел, как она умирает, сознавал и свою обреченность… Но продолжал цепляться за жену, пытался тормошить ее со словами: «Софи, Софи, не умирай! Не умирай ради детей!» Этот солдафон и любитель охоты перед лицом смерти не просто близкой, а подошедшей вплотную думал прежде всего не о себе, а о навеки возлюбленной своей жене и об их обожаемых детях, которые оставались сиротами.

Убийство Франца-Фердинанда в Сараево. Художник А. Бельтраме

София умерла еще в машине, на глазах умирающего мужа. Когда Франц-Фердинанд понял, что жена больше не дышит и сердце ее больше не бьется, он разом утратил желание бороться за жизнь, сник и… пережил ее всего на пятнадцать минут. Эрцгерцог скончался уже по приезде в правительственный дворец, куда они с женой должны были в тот день войти как чествуемые наследники империи.

Гаврило Принсип при задержании был ранен, в тюрьме рана воспалилась, и террористу ампутировали руку. Схватили и остальных заговорщиков: всего к суду было привлечено 25 человек. Повешен был только Данило Илич, признанный организатором. Казнить Гаврило Принсипа не могли: по австро-венгерским законам он был несовершеннолетним. Его осудили на 20 лет, и он не выдержал ужасных условий тюрьмы, где его содержали. Гаврило Принсип скончался 28 апреля 1918 года. Впрочем, он полтора года пережил двух других своих сотоварищей: террористы Габринович и Грабец умерли от чахотки в 1916 году.

Эрцгерцог Франц-Фердинанд и его возлюбленная София покинули гостеприимное Сараево в гробах. Франц-Иосиф довольно равнодушно воспринял гибель наследника и его супруги. И не преминул нанести Софии последнее оскорбление, положив на ее гроб две белые перчатки – в знак того, что хоронит всего лишь придворную даму.

Но смертью их Австро-Венгрия воспользовалась как поводом для начала войны. Никто не ожидал, что война эта окажется такой масштабной… И уж тем более что она завершится капитуляцией Австро-Венгрии. Босния и Герцеговина была присоединена к Сербии. Это произошло через три месяца после смерти Гаврило Принсипа. Так что можно сказать, он не зря принес себя в жертву идее.

Франц-Фердинанд заранее позаботился о своих детях на случай, если с ним и Софией что-нибудь случится. Эрцгерцог был фаталистом и часто приговаривал: «Чему суждено случиться, того не миновать». Он попросил своего лучшего друга графа Ярослава Терна позаботиться о детях. После гибели Франца-Фердинанда и Софии граф Терн стал опекуном детей. А в конце 1918 года семейство графа вместе с детьми Франца-Фердинанда вынуждено было переехать в Вену, бросив все свое имущество.

В 1938 году судьба снова жестоко обошлась с потомками Франца-Фердинанда: они были на долгих семь лет помещены в концентрационный лагерь Дахау, откуда их освободили только в 1945 году.

Максимилиан фон Хоенберг (Гогенберг) умер в 1962 году в Вене, оставив после себя многочисленное потомство, представители которого сейчас проживают на территории Австрии, Германии, Голландии, Англии и США

Эрцгерцог Франц-Фердинанд с семьей

Эрнст умер в 1954 году, оставив после себя двоих сыновей: Франца-Фердинанда и Эрнста.

Одного из его внуков тоже зовут Франц-Фердинанд.

София, любимая дочка эрцгерцога, прожила долгую жизнь, умерла в 1990 году в Чехии. В браке состояла больше пятидесяти лет, но детей после себя она не оставила.

Вудро Вильсон и Эдит Гальт: «Особый дар небесный…»

Политики редко влюбляются страстно и до самозабвения: не из того теста они сделаны, чтобы любовь имела для них значение… Но из любого правила существуют исключения. Американский президент Вудро Вильсон по характеру был настоящим Ромео. А его любовь к Эдит Гальт идеально подходит в качестве сюжета для романтической комедии.

Еще в 1912 году, когда Томас Вудро Вильсон вступил в борьбу за пост президента, его противники – сторонники пытавшегося пройти на очередной срок Теодора Рузвельта – решили разрушить репутацию конкурента, объявив его прелюбодеем. Но тогда Рузвельт запретил им, заявив: «Это не сработает: вы хотите представить в роли Ромео человека, который всем своим внешним видом и повадками сильно смахивает на аптекаря…» Действительно, глядя на фотографию Вильсона, трудно представить себе, что этот бледный и нервный интеллигент, похожий то ли на учителя, то ли на пастора, то ли действительно на аптекаря, на самом деле прожил бурную жизнь, в которой нашлось место великой любви… Причем не одной, а нескольким! И хотя обычно самой сильной и всесокрушающей бывает первая любовь, у Вудро Вильсона главной любовью его жизни была последняя.

«Миром правят идеалы, – уже в зрелом возрасте говорил Вудро Вильсон своему другу, – только глупцы думают иначе».

28 декабря 1856 года в городке Стэнтон, штат Виргиния, в семье пастора пресвитерианской церкви Джозефа Раглеса Вильсона родился долгожданный мальчик. Его назвали Томасом – в честь дедушки. Это был третий ребенок из четырех в семье шотландцев Вильсонов, но остальные трое были девочками, а значит, малыш Томми имел для семьи особую ценность как наследник и продолжатель рода. Его очень берегли, а поскольку он рос слабеньким и болезненным, старались баловать и по возможности ограждать от жестокого мира. Возможно, идеализм, которым в будущем прославился президент Томас Вудро Вильсон, был заложен в детстве, ведь мальчик получал домашнее образование, почти не контактировал со сверстниками, много читал, а собеседниками его были в основном взрослые люди – отец-пастор и его друзья. То, что во внешнем мире есть боль и несправедливость, что не все люди любят друг друга и способны к состраданию, Томас узнал только в тринадцать лет, когда поступил в школу Дерри в Огасте, Джорджия. Для него это был шок… Начитанный, тонко чувствующий, воспитанный в лучших традициях христианства, мальчик просто не понимал, по каким законам на самом деле живет окружающий мир.

Следует отметить, что идеализм Томас Вудро Вильсон сохранил на всю жизнь. В 1923 году, уже не будучи президентом, но оставаясь любимым нацией, Вильсон выступал на радио в связи с Днем перемирия и призвал американцев «отказаться от эгоистических побуждений и вернуться к высшим идеалам и целям внешней политики». Он был идеологом создания Лиги Наций. Он всегда верил, что мир во всем мире возможен. И ничто, никакие испытания не смогли пошатнуть искреннюю веру, семена которой осторожно посеял и деликатно взрастил в душе своего сына пастор Джозеф Вильсон. «Моя жизнь лишилась бы главной движущей силы, если бы не религия с ее понятиями веры, чистоты и честности», – говорил президент Вильсон. И он верил в свои слова! Всю свою жизнь, с раннего детства и вплоть до того времени, когда тяжелая болезнь лишила его возможности двигаться, Вильсон коленопреклоненно молился три раза в день – утром, днем и вечером, – возносил хвалу Господу каждый раз, когда собирался вкушать пищу, даже если это был торжественный обед с послами разных держав, и посещал церковь несколько раз в неделю, то есть всякий раз, когда чувствовал необходимость побыть в Божьем Доме…

Первой любовью Томаса Вильсона стала его кузина Генриэтта Вудро. Они познакомились, когда он учился в Виргинском университете. Генриэтта не ответила взаимностью, и когда Вильсон к ней посватался – отказала ему. Правда, чтобы не ранить чувства своего эмоционального, ранимого кузена, Генриэтта объяснила свой отказ не нелюбовью, но близким с ним родством. Тогда как раз много писали о вреде распространенных среди американской элиты близкородственных браков. Генриэтта сказала Томасу, что больше всего на свете она хочет здоровых детей. А выйдя замуж за родственника, она сильно рискует. Томас согласился и больше не пытался добиться ее расположения. Но, как другие в память о любви делают себе татуировку, так юный Вильсон в 1882 году взял себе в качестве второго имени фамилию Генриэтты: Вудро. И с тех пор требовал, чтобы его называли только так.

Вудро Вильсон в 1870-е гг.

Летом 1882 года Вудро Вильсон прибыл в Атланту, легко сдал экзамен на право заниматься юридической практикой, открыл вместе со своим приятелем Эдвардом Реником контору «Реник и Вильсон. Адвокаты». Но бизнес не заладился. Тогда Вудро решил учиться дальше и поступил в аспирантуру университета Джона Хопкинса.

Свою будущую жену Элин Эксон он впервые встретил, когда ему самому было шесть лет, а Элин – всего два года. Маленькому Томми очень понравились ямочки на щеках девочки и ее жизнерадостный характер. Второй раз Том и Элин встретились двадцать лет спустя. Сразу после отказа Генриэтты, с разбитым сердцем, Томас Вудро Вильсон приехал к своему дяде Джеймсу Боунзу, зашел в пресвитерианскую церковь и увидел там ее… Цветущую юную красавицу в глубоком трауре, с малышом на руках. Удивительно, но он сразу узнал ту девочку, которая когда-то поразила его воображение! Даже ямочки на щеках сохранились. Видя ее мрачное одеяние, Вудро подумал, что Элин недавно овдовела, осталась одна с ребенком. И сразу же решил: он дождется окончания траура и посватается к ней.

Любовь к Генриэтте и разбитое сердце были не то чтобы забыты, просто затмились новой любовью. Это был какой-то счастливый дар небес: Вудро мог долго и преданно любить, но, утратив прежнюю любовь, очень быстро находил новую и опять любил глубоко, преданно, долго…

Вудро пришел к отцу Элин, чтобы расспросить его о положении дочери и о том, когда же прилично будет посвататься к ней. И узнал, что на самом деле Элин даже не была замужем, а траур носила по матери, которая год назад умерла в родах… Сэмюэл Эксон после смерти жены впал в глубокую депрессию, и если бы не старшая дочь, взявшая на себя заботы не только по хозяйству, но даже написание воскресных проповедей, он бы не смог справиться и удержать приход. Узнав все это, Вудро Вильсон преисполнился еще большего восхищения: оказывается, Элин Эксон не только прекрасна, она еще и умна, добродетельна, способна на самопожертвование! Дочь пастора, религиозная и образованная настолько, что сама может сочинить проповедь! В его глазах Элин была просто идеалом. Уехав в Атланту, он еженедельно писал ей. Элин отвечала ему и сохранила все его письма – всего 1400 штук!

Они поженились 24 июня 1885 года в Саванне. Все женихи обещают своим невестам вечное счастье в совместной жизни, но мало кто исполняет свои обещания… Вудро Вильсон исполнил: их брак с Элин был просто идеальным.

В первые годы жили они пасторально. В их доме то и дело гостили юные родственники, нуждающиеся в присмотре, так что Вильсон все время ощущал себя живущим в большой семье, и ему это нравилось. Элин – муж называл ее Нелл – была великолепной хозяйкой: в доме царил идеальный порядок, она сама обшивала себя и всех родных и так великолепно готовила, что никто из гостей семейства Вильсон не смог забыть ее стряпню. А еще она обожала цветы и возилась в саду, едва выпадало свободное время. Единственные цветы, которых не терпела Нелл, были орхидеи: она считала их форму и пьянящий аромат непристойными.

30 апреля 1886 года родилась Маргарет, первая дочь Элин и Вудро. Первые роды у Элин были трудные, и Вудро чуть не сошел с ума от переживаний: пока жена мучилась в доме, он стоял во дворе на коленях и громко молился о Божьем милосердии… Молитвы были услышаны: на свет появилась здоровая девочка. А за ней еще две: в 1887 году родилась Джесси, в 1889 году – Элинор. Вудро, конечно же, мечтал о сыне. Но сына не получилось. Однако и девочек своих он обожал.

Даже когда ее муж стал ректором Принстонского университета, Элин по-прежнему сама выполняла всю работу по дому, не позволяя взять прислугу. «Господь дал нам руки для того, чтобы мы трудились!» – говорила она. Элин по-прежнему очень скромно одевалась и гордилась тем, что тратит на одежду не более 40 долларов в год! Даже для тех времен это была мизерная сумма. Правда, платья она носила и обновляла, пока они не приходили в негодность. Однажды одна из преподавательских жен попыталась съязвить, сказав: «Миссис Вильсон, в этом коричневом платье с каждой весной вы становитесь красивее». Но Элин только улыбнулась в ответ: для нее это было не оскорбление, а повод гордиться собой – экономной женой и праведной христианкой, которая не увлекается мишурой, но всегда печется об истинных ценностях.

Элин делала все, чтобы помочь Вудро. Она редактировала тексты его речей, выучила немецкий, чтобы помогать ему в научной работе, много читала и следила за всеми важными новинками в искусстве и литературе, чтобы вовремя ознакомить с ними Вудро, который слишком увлекся политикой и мог попасть впросак, продемонстрировав неосведомленность о новом прославленном романе или пьесе. Элин была не только возлюбленной и заботливой женой, она была еще и тайным советником Вудро Вильсона. Она никогда с ним не спорила, но иногда поправляла его, деликатно спросив: «О Вудро, ты же не думаешь так всерьез, или?..» И он обычно со смехом отвечал: «Мадам, я, конечно, так и думал, пока ты не призвала меня к порядку».

Эллен Вильсон в 1912 г.

Вудро Вильсон очень ценил и чтил свою жену. Однажды, ненадолго уехав из дома, в своем очередном письме он сказал ей: «Моя любовь к тебе помогла мне стать настоящей личностью. Вдали от тебя, без твоего вдохновения, я не могу жить. Любовь все раскрывает во мне… Мой разум не мог полностью совершенствоваться, пока я не познакомился с тобой».

Вудро Вильсон отличался от других мужчин своего времени тем, что не считал женщин существами второго сорта, предназначенными для деторождения и домашнего хозяйства. Напротив, он признавал их интеллектуально равными мужчинам, а в эмоциональном плане даже превосходящими мужчин! Его обожаемая Элин была яркой личностью. Да и вообще ему везло на встречи с умными и талантливыми женщинами: возможно, потому, что он готов был увидеть их ум и талант… «Интеллигентная женщина, – говорил Вудро Вильсон, – дополняет своего мужа, стимулирует его деятельность». Он поддерживал введение избирательного права для женщин. В его доме никогда не придерживались традиции, согласно которой мужчины после ужина шли в курительный салон беседовать о политике, а женщины собирались за чайным столом и болтали о детях и моде. Нет, все оставались за общим столом и за десертом беседовали о чем-нибудь важном и интересном всем присутствующим.

Вудро не представлял своей жизни без Элин. Он называл ее «точкой опоры» в своей жизни. Он даже вообразить себе не мог, как бы все сложилось, если бы он не встретил ее тогда в церкви… Или если бы она не согласилась выйти за него…

И все же однажды в его жизни появилась другая женщина.

Томас Вудро Вильсон познакомился с миссис Мэри Пек в 1907 году, когда ему исполнилось пятьдесят лет, он был президентом Принстонского университета и еще только задумывался о том, чтобы стать президентом Америки.

В последние годы Вудро тяжело работал и здоровье его начало давать сбои. Как-то раз, проснувшись, он обнаружил, что ослеп на левый глаз, левая рука сильно болела и потеряла подвижность… Вудро испугался, но к полудню глаз прозрел и рука снова стала слушаться. Однако боль в левом виске не проходила и усиливалась, когда он уставал. Доктора посоветовали ему не тянуть с отпуском. И Вудро отправился на Бермуды, где познакомился с компанией отпускников-интеллектуалов, среди которых блистал знаменитый писатель Марк Твен. Но Вудро Вильсона больше всех заинтересовала красивая и печальная женщина, которая так внимательно его слушала. Ее звали миссис Мэри Пек. У них с Вудро оказался один общий интерес: поэзия. Вудро знал наизусть огромное количество стихов и очень любил читать их вслух. А Мэри любила слушать. Миссис Пек была умна – и Вудро Вильсон с удовольствием общался с ней. И в конце концов влюбился. Любовниками они не стали: для этого Вудро был слишком высоконравственным. Но уехав с Бермуд, Вильсон продолжал поддерживать страстную переписку с миссис Пек.

По словам тех, кто знал Элин Вильсон, она прекрасно понимала, что происходит с Вудро, очень ему сочувствовала и не знала, как помочь. Кульминации его страсть к Мэри Пек достигла где-то в январе 1910 года, когда он по делам отбыл в Нью-Йорк, часто посещал квартиру своей подруги и мог бы, как сам он позже говорил, «поддаться тайным страстям». Однако он устоял, не поддался. После одной, особенно мучительной, ночи, когда он не мог спать, терзаемый страстью к миссис Пек, Вудро написал жене откровенное письмо, в котором признавался в своем «недостойном интересе к этой леди» и клялся, что «если и проявлял неверность своей супруге в мыслях, то это не значит, что я изменял тебе в действительности. Моя страсть к миссис Пек – это анатомическое явление, не идущее от сердца».

Элин Вильсон встревожилась, получив это письмо, но не потому, что боялась измены – она боялась, что переживания загонят ее хрупкого Вудро в могилу. Она примчалась в Нью-Йорк, и Вудро познакомил ее с миссис Пек. Его жена и его несостоявшаяся любовница по достоинству оценили друг друга и даже подружились и впоследствии поддерживали и оберегали Вудро – каждая со своей стороны. Мистер и миссис Вильсон неоднократно гостили у миссис Пек: как в ее нью-йоркской квартире, так и в доме на Бермудах. Вудро постепенно успокоился, страсть его к миссис Пек остыла, и на место ей пришла прежняя теплая, благодарная дружба. Казалось, все разрешилось благополучно…

В 1910 году Вудро Вильсон был избран губернатором Нью-Джерси. Он проявил себя смелым реформатором и быстро навел порядок в штате.

В 1912 году Вильсон стал кандидатом в президенты. И вот тогда разгорелся скандал.

Его оппоненты попытались вытащить на свет историю его отношений с миссис Пек и погубить тем самым репутацию Вильсона. Они бы смогли этого добиться, если бы не зарвались окончательно и помимо этой единственной неосторожной связи не присочинили еще несколько случаев прелюбодеяния с некими мифическими особами. И если бы его соперник, стоявший у власти президент Теодор Рузвельт, не потребовал прекратить кампанию травли Вильсона, считая недостойным использовать в политической борьбе откровенную клевету, еще неизвестно, чем бы все это закончилось… К счастью, в те уже далекие времена благородство было так широко распространено, что даже политики были на него способны.

Элин старалась поддержать мужа в этот тяжелый период. Когда ее спросили, что она думает о его увлечении «другими дамами», она спокойно ответила: «Видимо, женщины, которых молва связывает с моим мужем, обладают такими качествами, которых нет у меня, поэтому я даже поощряю подобные знакомства…»

Потом были выборы и демократ Вудро Вильсон одержал легкую победу, набрав на два с половиной миллиона больше голосов избирателей, чем его соперник-республиканец. Он стал 28‐м президентом США и поддержал на этом посту свою репутацию реформатора… Однако его реформы начались с поступка, удивившего всех: Вудро Вильсон отказался от традиционного бала в честь инаугурации, предпочтя провести этот вечер в кругу семьи, с Элин и дочерями.

Вудро Вильсон с Элин и дочерьми

«По своей натуре я совершенно не тщеславная женщина, и жизнь в Белом доме меня нисколько не привлекает», – сказала Элин Вильсон вскоре после переезда семьи в Белый дом. Действительно, для нее положение жены политика такого масштаба означало только новые хлопоты. Даже став «первой леди», Элин по-прежнему одевалась очень скромно и не носила украшений. Миссис Вильсон называли «ангелом Белого дома». Элин вникала во все хозяйственные мелочи – собственно, ничего незначительного для нее не существовало, – знала всех слуг и охранников по именам, знала об их семейных обстоятельствах, и в случае какой-либо нужны всегда помогала. Она благоустроила не только жилые покои Белого дома, но и служебные помещения, которые прежде были неудобны и старомодны. Знаменитый розарий Белого дома создала Элин Вильсон, и с тех пор он сохраняется почти в неизменном виде…

25 ноября 1913 года Элин и Вудро присутствовали на свадьбе своей средней дочери: Джесси стала женой Франсиса В. Сейри из колледжа Уильямса. Всего через полгода, 7 мая 1914 года, младшая дочь, Элинор, вышла замуж за Уильямса Г. Мак-Эду, министра финансов в кабинете Вильсона. И только старшая, Маргарет, самая серьезная, мамина помощница, никак не могла встретить человека, с которым захотела бы связать свою жизнь… Журналисты принялись рассуждать, что же с Маргарет Вильсон не так? Она просто скучна и непривлекательна? Или, быть может, у нее есть какая-то постыдная причина, по которой она не может выйти замуж за приличного человека? Но Вудро, который приходил в ярость, если задевали его семью, дал им не менее суровый отпор, чем студентам, вытаптывавшим сад Элин в Принстоне. «Если это еще раз повторится, я сделаю так, как на моем месте сделал бы любой отец, дочь которого позорят, – заявил он на пресс-конференции, потрясая газетой с очередной гнусной статьей о Маргарет. – Жалкому писаке, излагающему нечто подобное, я просто набью морду!»

Когда Вудро стал президентом, он не забыл свою дружбу с миссис Пек. Они с Элин еще один раз приезжали к Мэри на Бермуды. Элин Вильсон принимала миссис Пек в Белом доме. Они – все трое – были настолько порядочны, что считали: если они будут с достоинством вести себя и держаться за свою дружбу, их недоброжелатели в конце концов поймут, что все сплетни о романе Вудро Вильсона с Мэри Пек были клеветой.

Свадьба Элинор была последним счастливым событием в семейной жизни Элин и Вудро. Через две недели Элин вдруг потеряла сознание в своей комнате и после чувствовала себя очень скверно. Диагноз прозвучал ударом похоронного колокола: туберкулез почки. Элин была обречена, это понимали и она, и Вудро.

Все время болезни Элин Вильсон не отходил от ее постели, разговаривал с ней, молился, утешал – и выслушивал ее утешения. Элин гораздо больше тревожилась о том, что станет с Вудро после ее смерти, нежели о том, что ей самой скоро придется оставить этот мир… Элин поочередно беседовала с дочерями и с Элин Боунз, наставляя их быть внимательными к Вудро. И, даже умирая, в самый последний свой день, 6 августа 1914 года, Элин Вильсон сказала лечащему врачу Грею Грейсону: «Приглядывайте за Вудро».

Элин не раз говорила – и это подтверждают многие свидетели, – что хотела бы, чтобы Вильсон после ее смерти нашел себе новую жену, только обязательно умную и достойную женщину. Она и мужа благословляла на новый брак. Только сам Вудро не желал об этом даже слышать… Он не представлял себе жизни без Элин. Он не представлял в своей жизни другую женщину!

После смерти жены Вудро Вильсон находился в беспросветном отчаянии. Ему не хотелось жить, он не видел смысла в дальнейшем существовании. Он призывал смерть, он мечтал заболеть или даже пасть жертвой покушения, как один из его предшественников, великий Авраам Линкольн… Его не спасала даже вера. «Бог послал мне испытание, которое превосходит мои способности переносить страдания», – написал он своему другу, помощнику морского министра Франклину Делано Рузвельту, тоже будущему президенту, и тот не нашел чем утешить Вудро. «Если я выживу, никогда больше не найду душевного покоя», – говорил он дочерям и кузине.

Выполняя просьбу миссис Вильсон, доктор Грей Грейсон старался заботиться о Вудро, хотя бы о его физическом состоянии: утешал и ободрял, заставлял играть в гольф и гулять, ежевечерне приносил успокоительные капли, чтобы президент хотя бы на ночь забывал о своих страданиях. Именно доктор Грейсон сказал Элин Боунз: «Лучшим лекарством против тоски по женщине является… другая женщина». Сначала близкие Вильсона возлагали надежды на то, что он сойдется с Мэри Пек: теперь, когда оба они были одиноки. Но Вудро не желал даже слышать о Мэри, не то что видеться с ней. Теперь его любовь к ней казалась ему особенно преступной: ведь тогда Элин была жива, а он, глупец и негодяй, осмелился мечтать о другой женщине! И тогда, с разрешения кузины и дочерей Вильсона, доктор Грейсон пригласил на обед в Белый дом женщину, которая, по его мнению, могла бы понравиться Вудро и даже стать достойной сменой Элин.

Эту женщину звали Эдит Болинг Гальт.

Доктор Грейсон не ошибся: ей предстояло стать второй женой президента.

Эдит Болинг Гальт

Эдит Болинг была родом из семьи богатых плантаторов, среди предков которых была ни много ни мало сама «индейская принцесса» Покахонтас, легенда Америки! Мэри Ролф, правнучка Покахонтас, вышла замуж в 1675 году за человека по фамилии Болинг. Семейство обосновалось в Виргинии, в городке Витевилль, где 15 октября 1872 года в 9 часов утра родилась Эдит. Роды были тяжелые, мать совсем измучилась, а отец, судья Уильям Холоком Болинг, очень переживал за нее и не уехал на очередное судебное заседание, пока не дождался благополучного появления на свет малышки. Позже он шутил: «Первое, что моя дочь сделала в жизни, так это заставила ждать джентльменов».

Ждать джентльменов Эдит Болинг заставляла еще не раз… Она выросла настоящей красавицей, причем ее внешний типаж – кукольный, ангельский, несколько даже слащавый – идеально соответствовал моде той эпохи. Эдит была пышная, рубенсовских форм женщина, однако могла так туго затягивать корсет, что талия казалась тонкой, к тому же у нее были тонкие, точеные щиколотки и запястья… В общем, фигура Эдит так же идеально соответствовала представлениям о прекрасном и на ней великолепно сидели модные платья. Недаром, когда Эдит гостила в Европе, самый выдающийся английский модельер XIX столетия, Чарльз-Фредерик Ворт, создатель стиля модерн в одежде, работавший в Париже для модного дома «Пакэн», пригласил ее в качестве модели для демонстрации платьев. Впрочем, до этого пока было далеко.

Эдит Болинг была настоящей южанкой, из тех, которыми так восхищалась Маргарет Митчелл, а история ее семьи напоминает грустные семейные истории из «Унесенных ветром»: ее отец, молодой юрист, женился на виргинской красавице Салли Уайт, привез юную жену к себе на плантацию, она родила ему ребенка, но тут началась война, и Уильям Болинг вступил в армию на стороне Конфедерации, сражался под предводительством генерала Ли, претерпел все, что пришлось претерпеть отступающей армии южан… А его близкие дома пережили оккупацию, и грабежи, и бесчинства освобожденных чернокожих, от которых своих белых хозяев, кстати, защищали другие чернокожие: верные слуги, совсем не жаждавшие освобождения. Был период, когда Салли даже не знала, жив ли Уильям и вернется ли он. Но он вернулся, и жизнь наладилась, и он даже занял пост судьи. Салли родила ему одиннадцать детей! Эдит была седьмой по счету. Всех девочек в семье воспитывали как настоящих леди, причем воспитанием занималась бабушка Болинг, суровая, но добродушная дама. Она обучала внучек письму и счету, французскому языку и игре на фортепьяно, домоводству и хорошим манерам. У бабушки Болинг было двадцать шесть канареек, которых она очень любила. Домашней обязанностью Эдит было ежедневно чистить клетки и кормить птичек.

Повзрослевшие и выпорхнувшие из гнезда дети четы Болинг пытались помочь родителям. Так, одна из старших дочерей, Гертруда, удачно вышедшая замуж за доктора Александра Гальта и переселившаяся с ним в Вашингтон, пригласила пожить к себе Эдит. Чета Гальт жила весьма скромно, и вывозить в свет барышню на выданье они не могли: это потребовало бы основательных затрат на ее туалеты. Гертруда страдала: сестру надо выдать замуж, а где Эдит сможет познакомиться с достойным джентльменом? Но судьба оказалась благосклонна: желанная встреча произошла прямо в доме Гальтов.