Текст книги "Любовь и власть. Короли, премьеры, президенты…"

Уинстон Черчилль и Клементина Хозьер: «Я женился… и с тех пор жил счастливо»

«Самым выдающимся достижением моей жизни было то, что я смог убедить мою будущую жену выйти за меня замуж» – так говорил на склоне лет Уинстон Черчилль. Со своей женой Клементиной он прожил почти пятьдесят семь лет в счастливом, гармоничном браке, и сколько бы испытаний ни посылала им судьба, они выстояли – вместе, плечом к плечу.

Уинстон Черчилль был выдающимся британским политиком и участвовал в управлении страной в самые тяжелые периоды: во время двух мировых войн. Историки утверждают, что Черчилля народ любил больше всех других премьер-министров. Благодарные потомки называют его «величайший англичанин столетия», а то и «величайший британец в истории». Но Черчилль не достиг бы таких высот и тем более не смог бы на них удержаться, если бы рядом не находилась она. Его жена. Его верная Клемм.

Клементина Черчилль обладала удивительным чутьем и тактом – и тем особенным женским умом, который позволяет аккуратно управлять семейным кораблем, удачно преодолевая штормы и минуя рифы. За все годы брака между Клементиной и Уинстоном не произошло ни единой ссоры, не прозвучало ни единого упрека. По крайней мере, о таком не слышал никто из их друзей и близких. Пожалуй, история этого супружества – одна из самых нежных и гармоничных историй любви за весь ХХ век.

Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль родился 30 ноября 1874 года во дворце Бленхейм, родовом имении герцогов Мальборо. Его отец лорд Рэндольф Спенсер-Черчилль, второй сын герцога Мальборо, был известным политиком и депутатом палаты общин от партии консерваторов. Мать – леди Рэндольф Черчилль, в девичестве Дженни Джером, – была дочерью американского миллионера. В юности она жила во Франции, где блистала в высшем свете и, по слухам, была едва ли не фавориткой императора Наполеона III. Позже, бежав от войны, вместе с семьей переехала в Лондон, где и познакомилась с будущим мужем. Супруги Черчилль уделяли мало внимания детям. Рэндольф был увлечен политической карьерой, Дженни – светской жизнью. Поэтому воспитанием Уинстона в основном занималась няня Элизабет Энн Эверест, на попечение которой мальчика отдали, когда ему было всего лишь несколько месяцев от роду.

Когда Уинстону исполнилось восемь лет, его отправили учиться в подготовительную школу Сент-Джордж. В учебе Уинстон не блистал, поведение его оставляло желать лучшего, и он регулярно подвергался порке – в школе широко применялись телесные наказания. Няня, регулярно навещавшая своего воспитанника, позаботилась о том, чтобы родители перевели его в другую престижную школу, сестер Тосон в Брайтоне, где к ученикам относились помягче. Повзрослев, Уинстон поступил в Сандхерстский Королевский военный колледж – Рэндольф Черчилль счел, что его сын не обладает большими интеллектуальными способностями и выбрал для него карьеру военного.

В 1895 году Уинстон закончил учебу, получил чин лейтенанта и был направлен в Четвертый гусарский полк Ее Величества. Но армейская служба не очень его привлекала, и юноша решил выбрать стезю военного корреспондента, отправившись на Кубу освещать восстание местного населения против испанцев. Его статьи публиковались в «Дейли график» и в «Нью-Йорк таймс» и пользовались большой популярностью у читателей. Позже Черчилль служил в Индии и проявил выдающуюся храбрость в подавлении восстания пуштунских племен. После окончания этой кампании он воевал в Северной Африке, потом снова вернулся в Индию и в 1899 году вышел в отставку, приобретя большую известность как журналист. А его книга «Война на реке» даже стала бестселлером.

В 1899 году Черчилль получил предложение баллотироваться в парламент от консервативной партии Олдхэма, но первая попытка занять место в палате общин успехом не увенчалась. Осенью того же года, когда началась Англо-бурская война, Черчилль в качестве корреспондента отправился в Южную Африку. Он попал в плен, но вскоре ему удалось бежать. На родине Черчилля встретили как героя, и это помогло ему в политической карьере. В 1900 году Черчилль наконец стал членом палаты общин. И с этого момента его политическая карьера развивалась стремительно и очень успешно. В 1905 году Уинстон был назначен на должность заместителя министра по делам колоний.

С карьерой у Черчилля все было в порядке, а вот в любви не везло патологически. Он был влюбчив, но совершенно не умел флиртовать и вообще проявлять свои чувства.

Красноречивый в политических дебатах, в обществе хорошеньких девушек Уинстон немел, заикался, краснел. Впрочем, он был дважды помолвлен, и оба раза – с красавицами: с актрисой Мэйбл Лав и с очень решительной барышней Памелой Плоуден.

Обе помолвки были разорваны по инициативе невест: обеих в конце концов разочаровал нерешительный и неловкий в выражении чувств Уинстон. Они не верили, что он может стать хорошим мужем. Памела Плоуден сказала в 1905 году будущему бессменному секретарю Черчилля Эдварду Маршу: «Первый раз, когда вы встречаете Уинстона, вы видите все его недостатки, и только в течение всей оставшейся жизни вы начинаете открывать его достоинства». Однако сама она предпочла открывать достоинства других мужчин… Уинстон влюбился в богатую американку Мюриель Уинстон и сделал ей предложение, но она ответила отказом. У него был продолжительный роман с американской же актрисой Этель Бэрримор, но и она не пожелала связать свою судьбу с неуклюжим английским политиком!

Клементина и Уинстон Черчилль после свадьбы

В конце концов и сам Уинстон, и все его родственники смирились с мыслью о том, что он проживет до конца своих дней холостяком…

Клементина Огилви Хозьер родилась 1 апреля 1885 года в Лондоне в аристократической семье: сэр Генри Хозьер и леди Генриэтта, урожденная Эйрли, относились к самым сливкам столичного общества. Леди Генриэтта считалась красавицей и отличалась шокирующим легкомыслием. Никто, даже она сама, не мог бы сказать, кто из ее троих детей рожден от мужа, а кто – от любовника. По крайней мере, в отношении Клементины все были уверены, что ее истинным родителем является известный коннозаводчик Уильям Джордж Мидлтон, с которым у леди Генриэтты был бурный роман. Сэр Генри Хозьер проявлял удивительное безразличие к шалостям жены и признавал всех ее детей своими. Впрочем, ни он, ни супруга детьми не занимались. Все заботы по воспитанию согласно традиции брали на себя няньки и гувернантки.

Клементина унаследовала и даже приумножила красоту матери, но характер у нее оказался совсем иной. В самом раннем возрасте она поражала окружающих своей серьезностью и огромным чувством ответственности, которому подчинялись все ее решения. Почти все свое время она проводила за книгами и за занятиями музыкой. Вместе с сестрами окончила закрытую школу для девочек, но после уехала, чтобы продолжить образование в Сорбонне, открывшей двери для барышень-студенток.

Вернувшись, Клементина даже смогла самостоятельно зарабатывать, давая уроки французского: семья Хозьер была не из богатых, жили экономно, и никакие деньги не были в доме лишними. К тому же Клементине хотелось доказать, что она не просто девушка в ожидании жениха, а личность, способная себя обеспечивать.

Сватались к умной и серьезной красавице многие, но Клементина была невестой разборчивой. Отказывала даже самым достойным искателям и трижды разрывала помолвку. И если первые две помолвки были совершены втайне и разрыв не привел к скандалу, то третья была объявлена публично. Клементина Хозьер согласилась выйти за своего дальнего родственника Лайонела Эйрла, но незадолго до запланированной свадьбы вместе с женихом отправилась погостить к его друзьям в Голландию. Трех недель под одной крышей с избранником хватило Клементине, чтобы разочароваться, вернуть кольцо и отменить свадьбу. Это было смело, но рискованно: после такого поступка барышня могла оказаться в «черном списке» невест, ведь мало кто захотел бы посвататься к ней, зная, что существует риск подобного унижения.

Впрочем, всего через месяц после разрыва помолвки Клементина Хозьер познакомилась с Уинстоном Черчиллем. Произошло это на балу – впоследствии Клементина так и не смогла вспомнить, кто устраивал тот светский прием, да и первая встреча с Черчиллем осталась для нее малоприятным воспоминанием. Ей обещали знакомство с блестящим молодым политиком, светским человеком, наследником древнего рода Мальборо, а перед ней оказался неуклюжий тип, который всего лишь раз поцеловал Клементине руку и сразу же ретировался на другой конец зала, где принялся увлеченно беседовать о политике с какими-то старцами. Правда, Уинстон буквально не отрывал от Клементины взгляд, но это делало для нее ситуацию еще более неловкой. Он несколько раз пытался пригласить ее на танец, но, едва подойдя, разворачивался и удалялся быстрыми шагами. Клементина вернулась с бала глубоко разочарованной и позже вспоминала: «Он вел себя так странно. Он не только ни разу не пригласил меня на танец, хотя другие кавалеры были куда проворнее, и я успевала танцевать с ними по два-три танца. Когда объявили, что столы накрыты, я ожидала, что Уинстон проводит меня к ужину. Но он все продолжал сидеть в своем уголке и смотреть на меня. Никогда раньше не встречала таких застенчивых молодых людей. Тогда я еще подумала, что быть таким скованным для политического деятеля просто неприлично».

Зато Уинстон влюбился. «Я постоянно вспоминал ее удивительные, совершенно неземные зеленовато-карие глаза. В них было много мудрости, необычной для столь юной особы. А ее пышные волосы! Эти завитки, выбивающиеся из пышной прически! Как можно забыть такую красоту!» – писал он позже. Однако попытаться исправить ситуацию он не решался.

Уинстон и Клементина возобновили знакомство лишь четыре года спустя, в марте 1908 года. Произошло это на приеме в доме тетушки Клементины, леди Сент-Хелье. За столом они оказались рядом, к тому же оба опоздали. Уинстон задержался потому, что ненавидел скучные светские приемы и хотел было уже остаться дома, устроившись с книгой у камина, но сдался под давлением своего секретаря Эдди Марша: тот заверил молодого заместителя министра по делам колоний, что ему необходимо познакомиться с новым кругом избирателей. Клементину же в тот день мучила мигрень, и она тоже не сразу решила отправиться на публичное мероприятие, но потом все же подумала, что нехорошо огорчать тетю своим отсутствием.

«Каково же было мое удивление, когда я увидела за столом слева от меня все того же неуклюжего молодого человека, который так повеселил меня своим поведением несколько лет назад», – писала она позже.

Поскольку Уинстон молчал, Клементина из вежливости завязала беседу. И как только они перешли с общих светских тем на политику, Черчилль преобразился в одно мгновение: больше не было неуклюжего молчуна – рядом с Клементиной сидел пламенный оратор, восторженный и увлеченный. «В этот момент я осознала, что, кажется, влюбилась», – сказала она впоследствии сестре.

На этот раз Уинстон пообещал себе сделать все, чтобы завоевать красавицу. Он пригласил ее на званый обед к своей матери в особняк на Солсбери-Холл, позже эти визиты сделались регулярными, а главное – Черчилль писал своей избраннице нежнейшие письма.

«Я воспользовался случайным свободным часом, чтобы написать Вам и сказать, как мне понравилась наша долгая беседа в воскресенье и какое это удовольствие встретить девушку с такими развитым интеллектом и благородными чувствами. Я надеюсь, что мы встретимся вновь, познакомимся получше и понравимся друг другу еще больше: не вижу ничего, что могло бы нам помешать. Время летит быстро, и те 6 недель, которые Вы проведете за границей, пройдут незаметно. Напишите мне о своих планах, как Вы проводите дни и, самое главное, когда возвращаетесь. А я буду сообщать вам время от времени, как я справляюсь со здешними штормами. Я хочу, чтобы мы заложили основу нашей дружбы, открытой и искренней, которую я буду ценить и относиться к ней со всем уважением».

Клементина сохранила все его письма… Она любила, когда Черчилль писал ей от руки, а не набивал текст на машинке, она любила видеть его почерк, держать в руках бумагу, по которой скользила его рука, и ненавидела телеграммы: «Пожалуйста, не посылай мне телеграммы. Терпеть не могу телеграммы в стиле «все хорошо идет дождь люблю Уинстон».

Решительное объяснение между ними произошло в родовом имении герцогов Мальборо: в Бленхеймском дворце, куда Клементина согласилась приехать погостить. Заманивая ее туда, Черчилль писал: «Если бы ты только знала, как я жажду нашей встречи! В чудесных садах Бленхейма мы найдем много мест, где сможем спрятаться от всего мира и обсудить все на свете». Действительно, Уинстон показал своей избраннице знаменитые сады, провел по всем окрестностям, рассказал в подробностях историю поместья, но никак не мог заговорить о главном, то есть попросить ее руки. Исстрадавшись из-за собственной нерешительности, Уинстон слег с нервным срывом. Клементина была в растерянности и собралась уже уезжать: ей казалось неловким оставаться в гостях, когда хозяин не выходит из своей комнаты. Ситуацию спас один из кузенов Уинстона, буквально силой заставивший Черчилля встать с постели, привести себя в порядок и вызвать-таки Клементину на серьезный разговор. «Уинстон! – строго произнес он. – Вставай немедленно и сегодня же признайся Клементине в своих чувствах. Боюсь, тебе больше не представится такой возможности».

Бленхеймский дворец. Современный вид

Однако и тут Уинстон едва все не испортил! Целый час они с Клементиной молча прогуливались в розарии, и если бы гроза не загнала их в один из каменных гротов у озера, неизвестно, смог бы он все же признаться в любви или нет…

«Мы сидели на скамейке в гроте Дианы. Уинстон молчал, уставившись куда-то в каменный пол, а я все гадала, решится ли он наконец заговорить о своих чувствах, или мне так и не суждено будет услышать эти слова. Я бросила взгляд вниз и увидела медленно ползущего жука. Я подумала: «Если этот жук доползет до трещины, а Уинстон так и не сделает мне предложение, значит, он не сделает его никогда», – вспоминала Клементина.

Черчилль, к счастью, опередил жука. И в тот же вечер во время семейного ужина было объявлено о помолвке Уинстона Спенсера Черчилля и Клементины Хозьер.

После этого чувства двоих влюбленных словно прорвали плотину. Если они не уединялись в саду или гроте для бесконечных бесед, то обменивались записочками.

Уже пожелав невесте спокойной ночи, Уинстон подсовывал под дверь листок: «Цель этой записки – послать тебе охапку любви и четыре поцелуя».

С утра спрашивал запиской, хорошо ли Клементина спала, и получал письменный же ответ: «Мой милый, я спала прекрасно и видела удивительные сны. Я скоро спущусь, но мама очень устала, мы с ней разговаривали два часа напролет. Je t’aime passionnement – по-французски я не так стесняюсь».

И снова утреннее письмо: «Любимая моя! Просыпайся! Я так хочу тебя видеть. Давай прогуляемся перед обедом. Представляешь, я проспал до 10: 30! Ко мне пришли несколько интересных писем, которые я тебе покажу. Солнце сияет, а мое сердце вновь скучает по тебе – милая – драгоценная! Твой любящий У.».

«Как я жила без тебя все это время? Только теперь я по-настоящему понимаю, что значит жить и чувствовать», – писала Клементина.

«В мире не найдется таких слов, чтобы передать все те чувства, что я испытываю к тебе», – отвечал Уинстон.

Сэр Генри Хозьер год назад скончался, и просить руки Клементины Уинстону пришлось у ее матери: «Я не богат, и не слишком влиятелен, но я люблю Вашу дочь и считаю это чувство достаточно сильным, чтобы взять на себя великую и священную ответственность о заботе над ней. Я считаю, что смогу сделать ее счастливой, дав ей необходимый статус и положение, достойные ее красоты и добродетелей».

Его кандидатура была с восхищением принята всеми женщинами семьи.

Бабушка Клементины писала: «Уинстон так любит свою мать, мне кажется, что хорошие сыновья всегда становятся хорошими мужьями. Клементина поступила мудро. Пусть она следует за ним, я не стану возражать».

Свадьбу назначили на середину сентября. В какой-то момент невеста засомневалась: Черчилля как раз назначили министром торговли, он являлся членом правительства, в его руках сосредоточилась серьезная власть, и Клементина не была уверена, что справится с обязанностями жены политика… Однако она слишком любила Уинстона, чтобы оскорбить его отказом.

Венчание состоялось 12 сентября 1908 года в церкви Святой Маргариты в Вестминстере, причем невеста опоздала на два часа, заставив поволноваться и жениха, и всех гостей… Дело в том, что перед свадьбой Клементина находилась в доме своей тетушки леди Сент-Хелье. И свадебным утром невеста проснулась с невыносимым чувством тоски и потерянности. Ей захотелось домой, хотя бы ненадолго. У Клементины не было даже никакой одежды, кроме свадебного наряда, и она одолжила платье и шляпку у одной из горничных и на автобусе отправилась в Кенсингтон, где позавтракала в кругу семьи, немного успокоилась, вернулась обратно на Портленд-плейс, где облачилась в свое роскошное платье, и вместе с младшим братом, который должен был отвести ее к алтарю вместо отсутствующего отца, она отправилась в церковь. Появление Клементины в платье из сияющего атласа, в дымке фаты из нежнейшего тюля, в короне из флердоранжа, с букетом из лилий и молитвенником в руках, стало для Черчилля наградой за все переживания: красота его невесты ошеломляла, и большинство джентльменов в Лондоне страстно ему в тот день завидовали.

На свадебный банкет пригласили более тысячи человек. Среди бесчисленных драгоценных подарков самым дорогим была трость с золотым набалдашником, которую Уинстон получил от короля Эдуарда VII. На набалдашнике было выгравировано: «Моему самому молодому министру». С этой тростью Черчилль не расставался до конца своих дней, с ней он изображен на многочисленных портретах и даже на памятнике. Самый же оригинальный подарок преподнес молодому министру музей мадам Тюссо: в день свадьбы в зале была выставлена восковая фигура Уинстона Черчилля, впоследствии ставшая постоянным экспонатом коллекции.

В своих мемуарах Уинстон Черчилль написал: «Я женился в сентябре 1908 года и с тех пор жил счастливо». Так оно и было. Казалось, медовый месяц растянулся у них на долгие годы. Четыре недели после венчания молодожены провели в Венеции. Вернувшись в Лондон, относились друг к другу все с той же трепетной нежностью, что и во время свадебного путешествия. Их отношения были пронизаны сентиментальностью, которой никто не ожидал от такого жесткого человека, как Черчилль. «Моя милая кошечка Клемм» – так он называл жену. А она его – «Мой мопсик». Они рисовали кошечек и собачек возле подписей, иногда приписывали к письмам «Гав» и «Мяу». Причем не только в молодости, но на протяжении всей их долгой супружеской жизни.

Патологически застенчивый в те времена, когда Клементина была его невестой, с женой своей Уинстон был предельно откровенен. Они могли беседовать часами обо всем, включая политику, и многие решения Черчилль принимал, посоветовавшись прежде всего с Клементиной.

Черчилль вел очень активный образ жизни. Недаром его называли «молодым человеком, который вечно спешит». Его жизнь вмещала невероятно много: не только политику, но также книги, которые он писал, и азартные игры, к которым он питал страсть, и даже увлечение авиацией – Уинстон сел за штурвал самолета… Клементине приходилось приспосабливаться ко всем потребностям и странностям мужа, что она делала изящно и с тактом. Однажды, выступая перед студентками в Оксфорде, Клементина Черчилль сказала: «Никогда не заставляйте мужей соглашаться с вами. Вы добьетесь большего, продолжая спокойно придерживаться своих убеждений, и через какое-то время увидите, как ваш супруг незаметно придет к выводу, что вы правы».

В мае 1909 года, незадолго до первых родов Клементины, Уинстон писал жене: «Птичка моя, это великое событие укрепит и взбодрит тебя. Меня оно, честно говоря, пугает, потому что мне не хочется, чтобы ты терпела боль во время этого испытания. Но таковы уж наши обстоятельства, что из боли рождается радость, а из мимолетной слабости – сила».

Их первая дочь, Диана, родилась 11 июля 1909 года. 28 мая 1911 года появился на свет единственный сын Рэндольф. 7 октября 1914‐го – еще одна дочь, Сара, а 15 ноября 1918 года – любимица Уинстона, малютка Мэригольд.

Расставаться супругам случалось нередко, Черчилль вынужден был совершать много поездок, а сопровождать его Клементине не всегда позволяло здоровье, ведь первые годы после свадьбы она регулярно оказывалась то беременна, то обременена заботой о новорожденном… Уинстон писал жене почти каждый день, поверяя ей все свои мысли: «Я думаю, что лет через 50 мир будет мудрее и милосерднее. Мы с тобой этого уже не видим, зато наша малышка будет блистать, окруженная счастьем. Как просто людям сделать мир лучше, если бы они только приложили усилия все вместе. Как бы ни влекла меня война, как бы ни завораживала своими удивительными сюжетами, с каждым годом я чувствую все глубже, особенно здесь, среди вооруженных солдат, что это за варварство и чудовищная глупость. Милая кошечка – я целую твой образ, когда он возникает у меня перед глазами, твое сердце стучит в моем. Да хранит тебя Господь и оберегает от опасностей».

В июле 1915 года Уинстону Черчиллю было предложено посетить Дарданеллы, где он легко мог подвергнуться обстрелу. Поездка так и не состоялась, но Уинстон на всякий случай составил письмо, которое должно было быть отправлено Клементине в случае его смерти. В начале письма он подробно описывает, в каких банках хранятся его акции, упоминает про страховку, просит жену распорядиться его литературным наследием, но в конце он еще раз признается в любви и пытается утешить Клементину: «Смерть лишь еще одно происшествие, да и то не самое важное на нашем жизненном пути. В целом, и особенно с тех пор, как мы с тобой повстречались, я был очень счастлив. Ты показала мне, каким благородным может быть женское сердце. Если есть какой-то другой мир, я буду присматривать оттуда за тобой. А пока что смотри в будущее с надеждой, живи свободно, радуйся жизни, заботься о наших детях и охраняй мою память. Да благословит тебя Господь. До свидания, У.».

Заботы о доме, о приеме гостей, о детях полностью легли на Клементину, и она не делилась этими обязанностями ни с кем в уверенности, что только она сама может сделать все так, как надо, то есть идеально. Клементина оказалась нежнейшей, очень заботливой матерью. Сама она в детстве недополучила родительской ласки и теперь старалась дать детям то, о чем когда-то мечтала сама: домашний уют. Впрочем, Уинстон был куда более любящим отцом, чем многие его сверстники, и дочек он любил больше, чем сыновей, и вечерами с удовольствием играл с детьми у камина.

Страшным ударом для семьи Черчилль стала смерть Мэригольд: в 1921 году девочка скончалась от крупозного воспаления легких. Уинстона ее смерть буквально надломила. Он заперся в своем кабинете, отказывался кого-либо принимать, курил сигару за сигарой, не хотел просматривать бумаги, присланные из министерства.

Клементина Черчилль в начале 1900-х гг.

Клементине пришлось обуздать собственное горе, чтобы помочь мужу. Она утешала его, как ребенка, и вела себя с ним так, будто смерть Мэригольд – его личная утрата, а не их общая… Чего это ей стоило – знала только она сама. Но окончательно утешился Уинстон, когда узнал, что Клементина снова беременна. Черчилль утверждал, что он твердо знает: у них снова родится дочка, такая же прелестная, как утраченная Мэригольд. И действительно, 15 сентября 1922 года Клементина родила девочку, окрещенную Мэри. В кругу семьи супруги говорили, что верят: это душа Мэригольд вернулась в семью, где ее так любили и где о ней так тосковали.

Уинстон Черчилль во время Первой мировой войны

Клементина оставалась помощницей и сподвижницей мужа, когда он занял пост премьер-министра. Она активно участвовала в избирательных кампаниях и даже сама выступала перед избирателями.

Во время Второй мировой войны Клементина организовала Комитет помощи России и сама возглавила его. Благодаря ее невероятной энергии и убедительным речам фонд в кратчайшее время собрал восемь миллионов фунтов стерлингов, на которые были закуплены медикаменты, которых в СССР не хватало катастрофически. В 1945 году Клементина посетила Москву, где ей были вручены награды от советского правительства: золотой Знак Почета и орден Трудового Красного Знамени. День Победы она встретила в СССР, и Сталин лично вручил ей подарок – золотое кольцо с бриллиантом. 8 мая 1945 года она написала в письме мужу: «Мы собрались здесь, пьем шампанское и посылаем тебе приветствие по случаю долгожданного праздника – Дня Великой Победы. Я буду вечером слушать тебя по радио, мой дорогой, и думать о тебе и пяти славных годах твоего служения нации и миру».

Благотворительная деятельность Клементины продолжалась и после войны, популярность ее в стране росла, и ей даже предоставили право участвовать в заседаниях парламента. Но Клементина редко этим правом пользовалась: главной ценностью для нее оставалась семья, и прежде всего – забота о муже, которого она любила даже больше, чем всех своих детей. Впрочем, для Черчилля жена тоже была главным человеком в его жизни.

«Моя дорогая, моя нежная кошечка Клемм, – писал Уинстон на сороковом году супружества. – Я получил от тебя письмо сегодня утром. Милая моя, ты не представляешь, как меня тронули твои слова! За все те годы, что мы вместе, я много раз ловил себя на мысли, что слишком сильно люблю тебя, так сильно, что, казалось бы, больше любить невозможно. Но сейчас я чувствую, что любовь к тебе переполняет мою душу и понимаю, что с каждой минутой моей жизни ты нужна мне все больше. Чтобы я делал без тебя, моя ласковая Клемм? Наша с тобой любовь – это удивительное сокровище, с тобой мы прошли все испытания, пережили страшные годы, но наши чувства стали только крепче. Всегда и навечно твой преданный Уинстон».

Клементина Черчилль во время визита в СССР

В середине 1950‐х годов на одном из обедов, которые чета Черчилль устраивала в своем загородном доме в Чартвелле, кто-то предложил всем ответить на вопрос: «Кем вы хотели стать, если бы не стали тем, кто вы есть?» Гости принялись пытаться превзойти друг друга в невероятных фантазиях о своих несостоявшихся судьбах, но, когда очередь дошла до Уинстона, он спокойно сказал: «Если бы я не стал тем, кто я есть, я бы с удовольствием стал вторым мужем миссис Черчилль».

В 1941 году Уинстон Черчилль перенес тяжелый сердечный приступ, и его здоровье, до того крепкое, пошатнулось. В 1949 году у него случился первый из шести апоплексических ударов. После каждого он становился все слабее, причем не только физически: слабела его память, слабели интеллектуальные способности, что Уинстон переживал особенно тяжело. Старение трудно давалось великому человеку, он несколько раз впадал в тяжелейшие депрессии, и только Клементина могла помочь ему справиться с переживаниями и вновь обрести радость жизни.

В 1955 году Черчилль ушел из политики. Когда-то он мечтал, что посвятит старость написанию мемуаров и всех тех книг, которые откладывал на потом, но случилось так, что Уинстон отошел от дел уже в том возрасте, когда сил ни на какие литературные подвиги не оставалось. Целые дни Уинстон и Клементина проводили в саду возле своего дома. Говорили так, словно старались наговориться впрок… На долгую разлуку.

В 1963 году семью постигло новое несчастье: старшая дочь, Диана, покончила с собой, наглотавшись снотворного. Причина – несложившаяся личная жизнь. Многие осуждали Клементину за то, что она больше переживала о том, как справится с трагедией Уинстон, нежели сама страдала из-за смерти дочери.

Уинстон Черчилль скончался 24 января 1965 года. Хотя перед смертью он долго болел, потеря мужа стала для Клементины невыносимым горем. На похоронах она была словно не в себе. Дети боялись за ее рассудок и здоровье. Клементине нужно было уцепиться за что-то реальное, что задержало бы ее в этом мире, и единственным, что показалось ей действительно важным, оказались последние записи Черчилля, его неоконченные мемуары, которые она собирала, сортировала, переписывала набело и в конце концов издала.

Уинстон и Клементина Черчилль на склоне лет

И все же тоска не отпускала ее. В любой момент, в самой неподходящей ситуации, посреди ужина или даже домашнего торжества Клементина вдруг каменела и жалобным голосом произносила: «Я хочу к Уинстону!»

Клементине пришлось пережить еще одного из своих детей: сын Рэндольф скончался в 1968 году. Семейная жизнь второй дочери, Сары, сложилась неудачно. Пожалуй, порадоваться мать могла только за младшую дочь, Мэри: она была счастлива в браке, родила детей, стала биографом своих родителей.

Клементина винила себя в том, что не смогла стать поддержкой своим взрослым детям, потому что последние годы была целиком сосредоточена на Уинстоне, а затем полностью отдалась своему горю. Но изменить отношение к жизни все равно уже не могла. Ведь смыслом ее бытия всегда был Уинстон, а после его смерти образовалась огромная пустота, в которую Клементина погрузилась и куда не могли дотянуться даже самые близкие ей люди.

Клементина пережила мужа на двенадцать лет, и это были очень трудные для нее годы. Она скончалась 12 декабря 1977 года. Ей было девяносто два года, и последними ее словами были: «Я хочу быть вместе с ним…»