Текст книги "Ангел вожделения"

НОВОЕ ЗАМУЖЕСТВО

У Кэти начались каникулы, и сын с невесткой уговорили Бекки поехать с ними на остров, где они заказали роскошный номер в отеле на берегу океана. Бекки с Кэти занимали, по желанию бабушки, одну комнату, чтобы не расставаться ни на минуту. Кэти обожала бабушкины рассказы о детстве своего папы Питера. Это были замечательные истории и Бекки их мастерски излагала – в лицах, меняя голос. Бекки преображалась, память прошлого молодила и без того моложавую бабку… Кэти слушала широко распахнув глаза, впиваясь ими в пухлые бабушкины губы, в ее огромные глаза…

– Как я тебя люблю, Бекки, – признавалась с восторгом Кэти. – Ты не бабушка, ты мне как… Тина.

– Кто это, Тина? – ревниво спрашивала Бекки.

– Это моя лучшая подружка. – И, не желая давать бабушке передышку, Кэти торопила: – Ну еще, Бекки! Ну, пожалуйста, Бекки!

– А кому-то пора уже спать. Двенадцатый час ночи.

– Не пора, вовсе не пора! – настаивала Кэти. – Дома отосплюсь, когда ты уедешь… Расскажи, как вы на пароходе играли в Шерлока Холмса! Я очень люблю эту историю.

И Бекки вновь окуналась в другую жизнь. Казалось, все забыто, все за спиной… нет, все осталось при ней. И ничто не может отнять пройденных дорог.

– Хорошо, – притворно вздыхала Бекки. – Только потом сразу в постель! – Бекки усаживалась за круглый столик, что должен, по замыслу, изображать стол в ресторане парохода. – Твой папа Питер очень любил эту игру. Он был всегда доктор Ватсон, а дедушка Майкл – сыщик Холмс… Я играла скромную роль экономки, но всегда принимала участие в их поисках… Помню, мы плыли по какой-то реке в Канаде, – Бекки запнулась. – Слушай, Кэти, а почему бы нам с тобой не отправиться в путешествие, а? Взаправдашнее… Что-то твои родители не очень балуют тебя поездками. Ты еще даже в Европе не была. Кажется, отберу тебя у них на следующие каникулы и махнем в Париж.

– Отбери, Бекки! – загорелась Кэти. – Только не забудь!

– Это я-то забуду?

– Рассказывай дальше, Бекки. Пожалуйста! – нетерпеливо проговорила Кэти. – Вы плыли на пароходе по реке. Папа был Ватсон, а дедушка – Шерлок Холмс…

– Дальше? – на лице Бекки мелькнула улыбка. – Так вот… С нами плыла одна молодая пара. Их столик в ресторане стоял рядом с нашим. У этих молодых был медовый месяц…

– А что такое медовый месяц? – перебила Кэти. – Я слышу иногда…

– Медовый месяц? Это когда молодые женятся… И хотят получше узнать друг друга… характер, привычки… Чтобы им никто не мешал…

– А что, они до этого не знали друг друга? – не отступала Кэти.

– Знали, конечно… Но не так.

– А как?

– Ну… иначе, – Бекки чуть смутилась. – Так ты будешь слушать? Или задавать вопросы?

– Буду, буду… А медовый год бывает?

– У некоторых бывает.

– А у тебя был? – Кэти испытывающе посмотрела на бабушку.

– Был, – кивнула Бекки. – Медовая жизнь. Ты ведь знала дедушку.

– Да. Лучше дедушки Майкла никого нет, – убежденно проговорила Кэти. – Тебе повезло, Бекки… Только жаль, что он умер.

– Да, мне повезло, – после паузы сказала Бекки. – Так ты будешь слушать про Шерлока Холмса?

– Буду, буду! – затараторила Кэти и чуть тише добавила: – Только ты не все мне сказала про… медовый месяц. Я все знаю…

– Что ты знаешь, глупенькая? – нарочито засмеялась Бекки.

– Не смейся! – Кэти зарделась. – Не смей смеяться… Я все знаю. И я, и Тина. Все мы знаем… Что такое медовый месяц… И все в нашем классе знают…

– Тогда почему ты меня спрашиваешь? – по-взрослому произнесла Бекки.

«Ей десять лет, – подумала Бекки. – Мне тогда было… тринадцать. Только на три года была старше. На три года! Но, вероятно, это целая жизнь… Нет, нет, ни за что!»

– Нет, нет! – вскрикнула Бекки. – Ни за что! – Ее черные глаза с ужасом смотрели на внучку. – Ни за что!

Кэти с недоумением посмотрела на как-то вдруг изменившуюся Бекки.

– Так ты будешь слушать? Или пойдешь спать? – вяло обронила Бекки.

– Буду, – испуганно пролепетала Кэти. – А что… «ни за что»? Ты крикнула «ни за что».

Бекки смутилась.

– Понимаешь, моя девочка… Я расскажу тебе другую историю, не про Шерлока Холмса… Одна девочка решила, что она взрослая. И стала вести себя, как взрослая. Она хотела прожить за одну жизнь – две. Она была наивная и мало что понимала. Нельзя прожить за одну жизнь – две.

– Эта история не интересная, – прервала Кэти.

– Да! – кивнула Бекки. – Эта история не интересная.

– Я хочу про Шерлока Холмса, – настаивала Кэти. – Ты остановилась на том, что у молодых был медовый месяц.

– Да, да, – подхватила Бекки. – Майкл… то есть, Шерлок Холмс говорит доктору Ватсону: «Обратите внимание на молодую леди, доктор. Только не так пристально, мой друг, вы их вспугнете». Питер прикрылся меню и стал глядеть в сторону молодых людей. «Что вы о них скажете?» – «По-моему, сэр, это молодожены. И они путешествуют». – «Верно. По рекам Канады», – поправил Шерлок Холмс.

И Бекки красочно рассказывала Кэти, как два одержимых сыщика – Майкл и маленький Питер устроили слежку за молодыми людьми. При этом все подстроили так тонко и профессионально, что не только узнали как их зовут и откуда родом. Но и как те познакомились, где живут, чем занимаются и еще много всяких подробностей… Питер был в восторге от игры. В конце путешествия они рассказали обо всем молодым. Те были поражены…

Беки, рассказывая, вспоминала массу уморительных подробностей. Кэти хохотала так, что замочила штанишки. И бабушка решила заодно выкупать свою внучку… Они плескались в ванной и смеялись…

А назавтра Кэти потребовала другую историю…

Дни, проведенные Бекки с семьей сына, промчались, и надо было возвращаться в Спрингфильд.

И Бекки потянуло к Антони.

Бекки объявила о своем отъезде.

Антони решил было, что Бекки порвала с ним, когда неожиданно она попросила его приехать.

Они уединились в загородном доме, спрятавшись от посторонних глаз. Прислугу Бекки распустила, опасаясь лишних свидетелей. Как же! Прошел всего лишь месяц со дня смерти мужа, а она уже сблизилась со своим шофером…

– Бекки, почему ты тогда меня не предупредила, что Майкл лежит с тяжелым инфарктом? – укорил Антони в первую же минуту их встречи. – Я бы… разве решился?

Бекки не хотелось начинать новые отношения с каких-то упреков. Неужели этому сексуальному болвану нечего ей больше сказать?

– А ты не знал? – сухо проговорила Бекки.

– Нет! – искренне ответил Антони. – Думал, он просто занемог… от нашей с тобой возни над головой. Вот и хотел его порадовать. Ты знаешь, как радуются старички, когда видят всякое такое… Вспоминают молодость… – И, помолчав, Антони добавил: – Видно он тебе порядком надоел, твой Майкл, раз ты меня тогда послушалась.

Бекки окинула Антони пронзительным взглядом. Да, он хоть и болван, но достаточно хитер. На всякий случай, хочет на меня переложить вину за свой подлый поступок…

Однако Бекки промолчала.

Антони взял на себя все обязанности прислуги – уборку, уход за парком, покупку продуктов и даже приготовление еды. «Погоди, дорогая, я свое еще возьму», – усмехался он в глубине души… Он был рад возвращению Бекки и вел себя необычайно нежно и предупредительно, ухаживал за ней, как за ребенком. И Бекки это нравилось – Тони не только упоителен в постели, но и добрый, заботливый приятель…

Старые друзья, видя старания Антони, восхищались: «Какой преданный малый, этот шофер, он все взвалил на себя. Это такой подарок судьбы. Ведь бедная Бекки совершенно растерялась от своего горя.»

Бекки устала скрывать свою связь с Антони. Она решила уехать со своим возлюбленным в Европу. Пожить в Париже, свободно, не таясь, гулять по этому прекрасному городу. Они оба красивые, богатые, пусть все видят их счастье. Она столько лет провела в уединении с больным Майклом, что теперь мир по праву должен принадлежать ей, она это заслужила, она это выстрадала…

В Париж они решили отправиться порознь: зачем навлекать подозрения, давать повод для сплетен?

Первым вылетел Антони, чтобы все подготовить к приезду Бекки.

Она присоединилась к нему через неделю, предварительно перебравшись на городскую квартиру, из которой проще было уезжать одной.

Антони оказался молодцом – все подготовил как нельзя лучше. Он нашел уютную квартирку в старом доме, на площади Мадлен. Купил отличный автомобиль – небольшую черную «блошку» с бронзовой отделкой, Антони понимал толк в этом деле.

Вместе с Бекки они обставили квартиру старинной мебелью, в поисках которой усердно облазили не один антикварный магазин Монмартра. Накупили всевозможной утвари. Особой заботой Бекки стало приобретение ковров, портьер и светильников, что кроме уюта, еще подчеркивали и вкус хозяйки. Покупались старинные статуэтки, вазочки, картины. Покупая эти вещи, Бекки становилась особенно разборчива: не переборщить и не клюнуть бы на какую-нибудь подделку… Особой заботой Бекки был ажурный балкончик, что выходил на рю-Авиньон, она уставила его цветами…

Что касалось кухни, то всевозможная бытовая техника, с бронзой и никелем, служила, в основном, украшением – Бекки и Антони питались в ресторанах.

Одновременно с благоустройством своей парижской квартиры Бекки не забывала и о гардеробе, ведь с собой из Нью-Йорка она почти ничего не взяла, выехала налегке… Туалеты модных и дорогих фирм: яркие, нарядные – выходные и повседневные – имели тот шарм, что отличал дорогую вещь от дешевой…

А как изменился Антони, во всем добротном, изысканном, среди роскоши новой квартиры. Дома, за океаном, он нередко напяливал на себя всякую привычную ему старую одежду, возясь с машиной или в парке. Здесь же все эти заботы отпали. Антони с удовольствием бродил с Бекки по магазинам. Во время покупок он преображался, оживал. С наслаждением примерял бесконечное количество костюмов, галстуков, обуви. Вертелся перед зеркалом в примерочной, бросая горделивые взгляды на Бекки – ну, каков он?!

Но после магазинов он заметно скучнел, становился неразговорчив. Да и о чем он мог разговаривать с Бекки в Париже? К тому же, за долгие годы их связи, Бекки знала все его истории назубок. И Антони, боясь наскучить, предпочитал помалкивать. Только в постели он брал реванш. В постели все истории были новыми…

«Надо над ним крепко поработать», – решила Бекки, помня, как благотворно влиял на нее Майкл в Париже.

И еще она подумала о том, что знает Антони столько лет и ее никогда раньше не озадачивало воспитание возлюбленного. Что это с ней? Неужели ей все начинало приедаться? Нет, нет, она, как и прежде, безумствует в ласках. И если бы вдруг их не стало, она сошла бы с ума…

Тем не менее, дремучее невежество Антони стало ее раздражать. Он часами мог смотреть порнографические фильмы, не шевелясь, не выражая никаких эмоций, весь поглощенный экраном… Странно, у Бекки, той самой Бекки, какой она себя помнила с детства, эти фильмы вызывали омерзение. Почему, непонятно?! Хотя ночью они с Антони вытворяли вещи не менее головокружительные, чем показывал экран…

Так что она относилась к увлечениям Антони порнофильмами, как к студенческим лабораторным работам. Однако когда Антони, просмотрев «материал», вставал с кресла с глубокомысленным видом: «Вот, дают!», Бекки не сдерживалась:

– Ты же не импотент! Что ты смотришь на это занудство?

– Отстань! Это не занудство! – свирепел Антони, багровея. Ибо ничто так не задевает человека, как порицание его вкуса.

И Бекки решила действовать на своего возлюбленного не торопясь, исподволь. Сам город, в котором пряталась их квартирка, должен был повлиять на Антони, не оставить его равнодушным. Париж вливал в Бекки живительную струю, и она, настроившись на романтический лад, принимала все, что ее окружало с детской доверчивостью и восторгом. Она была уверена, что любой человек не в силах оставаться равнодушным к этой симфонии прекрасного. И Тони не может быть исключением! Именно сейчас, когда он так дорожит ею, так нежен и заботлив, он не станет противиться ее желанию. Бекки начала привлекать Антони ко всему, что интересовало. Но, увы, ничего из этого не выходило. Антони покорно посещал с ней театры, концерты, музеи, топал по старинным улочкам и, не скрывая скуки, слушал объяснения Бекки…

И Бекки, не выдержав, махнула на свою затею рукой. Что требовать от него, в его возрасте, с прочно сложившимся мировоззрением…

Однако попытки воздействовать на Антони оказали влияние на саму Бекки. Места, где когда-то она бродила с Майклом, пронзали душу с особой остротой и печалью. Печаль была столь глубока, что порой ей казалось, что Майкл, ее умный, утонченный Майкл, рядом с ней. Стоит лишь повернуть голову… Бекки скашивала глаза и видела лишь напыщенного Антони. Сердце Бекки сжималось от боли по утраченному.

И Бекки пришла идея скрасить свое духовное одиночество внучкой. Она решила пригласить Кэти на зимние каникулы в Париж…

Недолго думая, она позвонила в Спрингфильд. Питер и Синтия не возражали. Что касается Кэти, то вопль восторга заглушил все звуки телефонной трубки.

Они встретили девочку в аэропорту и отправились кататься по городу. Кэти в восторге крутила головой, разглядывая чудесный город и уверяя бабушку, что она совершенно не устала, что весь полет проспала и готова так кататься всю жизнь.

Антони, на время пребывания внучки, была отведена роль прислуги. Что, кстати, его вполне устраивало. Не надо было шататься по музеям и театрам. «Каникулы, так каникулы!» – радовался Антони. В те часы, когда «хозяева» сидели дома, Антони тоже не очень перегружался – Кэти требовала у бабушки ее изумительных рассказов, память о днях, проведенных на острове. И чтобы бабушка ночевала с ней в ее комнате, как это было в отеле.

– Кэти! Ты вполне взрослая девочка, – возражала Бекки. – А взрослым не подобает с кем-либо спать в одной комнате.

Кэти упрямо сдвигала бровки и чему-то иронически улыбалась.

Сошлись на том, что бабушка будет сидеть с Кэти, пока та не уснет. И рассказывать о детстве папы Питера.

– Ну, Бекки, я слушаю! – приказывала она, уютно забившись в угол просторной кровати. – Расскажи, как вы играли в амишей!

– О, это было восхитительно, – начинала Бекки. – Мы отправлялись к амишам, накупали у них одежду, всякие там пояса, шляпки, выключали электричество, пользуясь исключительно свечами. Приобрели корову…

– Настоящую корову? – восторженно перебивала Кэти.

– Самую настоящую! – кивала Бекки. – Ее звали Шейла.

– Шейла! Где же она жила?

– Построили специальный хлев в конце парка. Мы сами пасли нашу Шейлу… Доили…

– Так и доили? – не верила Кэти. – Кто доил?

– Вначале все вместе, потом по очереди.

– И папа доил? – подозрительно спросила Кэти.

– Еще как! – азартно выкрикнула Бекки. – Питер это делал лучше всех. Не то, что мы с Майклом… А дедушка, вообще… жалел Шейлу, носил ей бананы. Она здорово ела бананы.

Кэти была в восторге.

– Еще мы научились у амишей делать из молока всякие продукты. Творог, сметану и даже масло. Довольно вкусное было масло.

– Только бананами отдавало, – съехидничала Кэти. – Как же вы его делали?

– Купили у амишей специальную машину. Ручку крутили по очереди. Особенно старался дедушка Майкл. Да и папа твой не отставал… А теперь постарайся уснуть. И пусть тебе приснится наша Шейла. Спи, родная.

Кэти возвращалась домой со слезами: грустно, что каникулам пришел конец. Девочка была полна впечатлений.

Бекки тоже опечалилась. Разлука с внучкой, казалось, отсекала самую трепетную часть жизни – воспоминания о прошлом. Казалось, что она стоит на краю пропасти…

Антони понимал – Бекки ускользает. В то же время он чувствовал какую-то уверенность. «Будешь со мной, будешь, сука! Я хорошо тебя изучил – побрыкаешься и вернешься, на коленях приползешь», – убеждал он себя. Но на душе было кисло…

И Антони решил бороться!

В первый же вечер после отлета Кэти они появились на Плас-Пигаль в притоне с голыми девчонками на сцене. И с таким шоу, от которого Бекки, по мнению Антони, должна прийти в себя. Еще парочку таких вечеров и от ее вздохов по Джоконде не останется и следа!

Из своих походов по музеям, Антони запомнил и возненавидел Джоконду больше всего. Уж очень эта Джоконда своей улыбочкой действовала на Бекки. Антони был стреляный волк и отлично понимал, что означает у женщин такая ухмылка. Что в средние века, что в наше время. Все эти оторвы одинаковы. Друг дружку чуют издалека. Когда Бекки попадала в Лувр, казалось, ее магнитом тянет в зал, где перед небольшим портретом вечно толкались люди. Такие же психи, как Бекки… Так или иначе, но Антони возненавидел эту «блядь», как он называл про себя Джоконду, а затем и все, что показывала ему Бекки в Париже, именовал «Джоконда».

Итак, с отъездом Кэти у Антони началась привычная жизнь. Да и Бекки сама соскучилась…

В изощренных заведениях Плас-Пигаль Антони доводил Бекки до экстаза зрелищем эротических сцен. Все вернулось на круги своя: вновь Бекки во власти своих страстей, вновь секс затмевал ее разум. А однажды, в ночном клубе на рюСен Дени, Антони во время представления загнал под стол возбужденную свою возлюбленную заниматься с ним оральным сексом.

Но всему приходит конец. Поднадоели и прогулки по злачным местам – Антони и Бекки решили вернуться домой. Уже в самолете Бекки стала скучать по Парижу, но более всего по тем местам, куда их заманивала искусительница-ночь. Как жаль, что в ее родном городе нет этих сладострастных притонов… Наивность Бекки изумила Антони! Конечно, что мог знать, скажем, о Сохо, ее чистоплюй Майкл?! Столько лет прожил с Бекки и ничем не взволновал ее кровь – все ублажал своими Джокондами, старый осел. А сведи он Бекки в тот же китайский квартал или на Сорок вторую… Да мало ли в Нью-Йорке приличных заведений, о которых бедняжка Бекки и предположить не могла, со своим слюнявым аристократишкой-мужем!

– Подожди, Бекки, я тебе такое покажу, – успокаивал Антони, – никакой Париж в сравнение не пойдет!

И показал! Заведения, в которые Антони приглашал свою возлюбленную, рассеяли все ее сомнения…

Бекки пристрастилась к глухим подвальчикам, скрытым притонам, где забавы были откровением даже для самого Антони. К Бекки пришло неизведанное доселе чувство сладостного отравления эротикой. Казалось, она находилась в состоянии гипнотического сна. Интимные отношения с Антони в присутствии посторонних глаз ее больше не смущали, наоборот, возбуждали невиданной остротой. Да никто особенно и не обращал на них внимания, никому до них не было дела – все вокруг занимались тем же самым, опьяненные оргией вселенского свального греха. Более того, Бекки уже не испытывала остроты секса, если вокруг не носились флюиды другой, посторонней чувственности. Тогда Антони не мог пробудить в ней желаний, как ни старался. Но окажись она в притоне, среди таких же околдованных эротикой людей, и одно только касание лапы Антони ее ног могло вызвать бурное излияние.

Антони придумал новую забаву. А началось все случайно.

Перехватив как-то жадный взгляд мордастого парня, Антони поманил его: «Подойди сюда, малыш!».

«Малыш» – верзила двухметрового роста – направился к их столу, готовя себя к потасовке. Но Антони мирно предложил парню присесть за их стол.

– Хочешь заглянуть под юбку моей красотке? – усмехнулся Антони.

Парень в недоумении вертел башкой.

– Что молчишь? Хочешь – скажи, она покажет!

Парень согласно кивнул, но, на всякий случай, отодвинулся в ожидании подвоха.

Бекки растерялась. Ей казалось, что Тони решил лишь подогреть себя дракой и соображала, что предпринять, а тут… Или Тони шутит? Но Антони был серьезен.

– Ну! – обратился он к Бекки. – Покажи! Подними юбку!

Парень смотрел на Бекки, кончик его носа подрагивал в нетерпении.

– Я что сказал?! – Глазки Антони буравили лицо своей возлюбленной.

И в Бекки взыграло окаянство. Она подняла юбку и призывно мигнула парню.

Со дня смерти Майкла прошло больше года, а Антони все оставался на правах шофера-любовника. Это положение теперь его мало устраивало – время шло, и Бекки понемногу приедались их отношения, неспроста ее стало тянуть к новым, более острым ощущениям. И шансов узаконить их отношения у Антони оставалось все меньше.

Склонная к розыгрышам фантазия Антони подсказала ему один трюк.

Риск, конечно, был – что, если Бекки отвергнет его?! Но страх совсем ей надоесть и опротиветь был сильнее…

В один прекрасный день Антони исчез. Он не появлялся день, второй. Бекки пришла в ужас. Она металась по городу, объезжая все места, где Антони с ней бывал. Напрасно! Антони как в воду канул. Бекки была в отчаянии, она просто заболела.

Антони позвонил через дней десять. Заслышав его голос, Бекки разрыдалась.

– Где ты… Где?! – допытывалась она.

– Да вот… познакомился с одной, – беспечно ответил Антони. – Жениться собираюсь.

– Нет, нет! – истерично закричала Бекки.

– Послушай, Бекки, я уже не мальчик, – мягко проговорил Антони. – Мне надо подумать о будущем. На сколько меня еще хватит? Другой тоже надо кое-что оставить…

– А как же я? – испугалась Бекки.

– Как, как… Откуда мне знать? Ты тоже поищи кого-нибудь из ваших аристократов, – посоветовал Антони, – а то все… Джоконда, Джоконда… Для чего я тебе?

– Нет, нет, Антони! – вновь зарыдала Бекки. – Тебя мне никто не заменит! Только ты! Слышишь? Я хочу, чтобы ты был моим мужем! Умоляю тебя! Только ты, Антони! Или я покончу с собой!

– Ладно, успокойся! – прикрикнул Антони. – Я сейчас приеду. Все обсудим. А то и вправду понаделаешь глупостей, – и он повесил трубку.

Бекки облегченно вздохнула…

Они поженились скромно, без особого шума, отметив это событие в тихом приморском ресторанчике, где наверняка не встретишь знакомых.

Спустя недели две, Бекки решила посвятить в это событие сына. Признаться, она очень волновалась – как Питер к этому отнесется? Да и Антони тоже испытывал волнение. Он понимал – от отношения сына зависит многое в его семейной жизни,

Но страхи оказались напрасны. Майкл дал своему сыну хорошее воспитание. Что он при этом думал, никто, кроме него и Синтии, не должен знать, а вот внешне…

–Мама, родная, поздравляем тебя! – сказал он без тени фальши по телефону. – Ты правильно поступила. Мы рады, что ты не одна. Нельзя же всю жизнь оплакивать отца. И прекрасно, что ты вышла замуж за Антони – он так заботился о тебе. Нам Кэти рассказывала, какой он хороший человек…

– Бекки, дорогая, – щебетала Синтия. – Я все понимаю. Тебе никто не заменит Майкла. И Антони наверняка это знает – он ведь так предан был вашей семье, так заботился о больном Майкле и не оставил вас в горе. Он всегда будет оберегать тебя…

Питер поздравил и Антони:

– Рад за тебя, старина. Береги мать! Она так была одинока после смерти отца… Я боялся за ее нервы, когда она решила уединиться в своем доме. Теперь ты рядом, о'кей. Спасибо тебе, старина…

Бекки была потрясена: такого оборота она не ожидала. Так вот как они воспринимали ее жизнь с Майклом?! Но ведь все это было, было. Все было до встречи с Антони. И «потом» тоже все было – на время, когда дети приезжали – Антони становился шофером, а Бекки преданной женой. Она лицемерила ради спокойствия сына. Она, словно бабочка, вылезала из безобразного кокона, вновь становясь безупречной женой и матерью, доброй бабушкой и ласковой свекровью. И дети платили ей благодарностью, с пониманием восприняв ее второе замужество… О, если бы они знали правду!

Став мужем, Антони воспарил гордыней, он – господин! К черту проклятую работу, зависимость от хозяев – хватит, он достаточно нагорбатился. Правда, он никогда особенно не утруждал себя работой, а у Бекки – и говорить не приходилось, но… Но теперь он – хозяин и роскошного дома, и шикарной квартиры в центре города, и многого другого. И всего добился сам, своим умом и достоинством. Он настолько уверовал в высокое о себе мнение, что важничал даже с Бекки.

– Антони, милый, – наивно негодовала Бекки. – Ты многого добился, верно. Но не без моей помощи.

Напоминание Бекки о своей роли выводило Антони из себя. В такие минуты он ее люто ненавидел. В Антони накапливался гнев…

Итак, Антони вступил в права хозяина. Он нанял слуг и принялся их муштровать, выставляя себя взыскательным и строгим хозяином. Для них он должен казаться родовым аристократом, почти богом… Отношения Антони с прислугой раздражали Бекки, всегда очень щепетильную в этом вопросе – они с Майклом росли в окружении прислуги и привыкали к ней, как к членам своей семьи. Порой Бекки делала неимоверные усилия, чтобы при всех не осадить Антони, не сбросить его с Олимпа, но благоразумие сдерживало Бекки…

Не только прислуга занимала Антони, он обратил свой деятельный взор на обширное и запущенное хозяйство. Мало смысля в этом вопросе, он решил начать с устройства дома, переделать его на свой вкус.

Бекки встревожилась. Она хорошо усвоила вкус своего муженька во время поездки в Париж…

– Стоит ли, дорогой, – мягко оборонялась Бекки, – зачем тебе утомительная возня? Да и Питер расстроится. Здесь так много напоминает мальчику отца, – опрометчиво добавила Бекки.

Это был еще один удар по самолюбию Антони. Он не только ревновал Бекки к ее родственникам, но и видел в них своих потенциальных недругов – рано или поздно они покажут коготки. В то же время Антони понимал, что недоброжелательность к Питеру вызовет такой гнев Бекки, при котором любые чары будут бессильны.

Антони затаился, но свою идею не оставил. Подобно мальчишке, у которого отняли любимую игру, он канючил, грозил, увещевал. Ссылался на свой вкус художника – беда в том, что он довольно лихо рисовал с натуры, что давало ему основания причислять себя к художникам. Конечно не тем, кто водит за нос публику своими хитрыми Джокондами, нет, он настоящий художник – жаль только, повседневная суета отвлекает его. Но придет время, Бекки еще его оценит. И его вкус!

– Знаешь, дорогой, – однажды предложила Бекки. – Мы купим дом в горах. Займись им, оборудуй по своему вкусу.

– Прекрасно! – горячо согласился Антони. – Наконец ты поймешь, что такое настоящий вкус.

Дом приобрели небольшой, в два этажа, в лесу, на берегу озера с чистым песчаным пляжем. Гараж на две машины, бассейн и прелестный цветник, что особенно привлекал Бекки, да и сам дом, современной архитектуры, красивого стального цвета с черными наличниками. Как можно его восхитительно обставить! Но Бекки лишь вздохнула, предоставляя дом на растерзание мужа.

И он постарался!

Прежде всего Антони велел перекрасить фасад. В ядовитой охре с коричневым фундаментом, дом напоминал заброшенную ферму. В дорогих магазинах быстро смекнули о пристрастиях богатого покупателя, предложив ему мебель парчовой кричащей расцветки, ковры, рисунок которых изображал болотную скуку. Ярко-красные блестящие покрывала вызывали резь в глазах. Тяжелые плюшевые портьеры с воланами плотно прикрывали окна, изгоняя дневной свет… Еще бесчисленные лампы с огромными абажурами, похожими на уличные фонари.

Но самое страшное было впереди, когда Антони перенес свой пыл на оформление стен. Тут он вовсю развернулся… Обнаженные красавицы, вырезанные из популярных журналов, призывно взирали из добротных дубовых рам, пластиковые растения, плюшевые яркие птицы…

Все это буйство красок утешало Бекки тем, что удалось спасти загородный дом от безудержной фантазии своего муженька.

Заботы поглотили Антони с головой. Бекки могла бы с этим примириться, если бы Антони в своей суете помнил и о ней. Но муж, кажется, совсем забыл дверь ее спальни. Бекки хитрила: стала подпаивать Антони. Тот мог выпить довольно много, но не пьянел. А сексуально становился весьма изобретателен, чем, в сущности, он и привязал Бекки…

По всему дому были расставлены Бекки подносы с шикарными напитками, вазочки с конфетами, соленые орешки, фрукты.

Бекки добилась своего.

– А ну-ка, попробуем, что тут у нас? – приговаривал Антони, бродя по дому. – Ах, какое вино! Иди-ка сюда, малышка, хлебни… Нравится? – Антони менялся на глазах, становился таким, как в прошлые времена. – Сними с себя эту дрянь! Сколько раз тебе говорить: ходи по моему дому голая! – Он считал новый дом своим, хотя по брачному контракту ему ничего не принадлежало: все доставалось Питеру – в этом Бекки была непоколебима.

– Это там, среди прислуги, можешь изображать монашку, а здесь я хочу видеть весь товар целиком! – требовал хмельной Антони.

Эти фразы возбуждали Бекки. Она сбрасывала халат. Нагота ее стройной фигуры с легким загаром, длинные ноги и красивая грудь незамедлительно возбуждали Антони. Возвращая Антони к его основному предназначению, Бекки, тем не менее, не испытывала прежней остроты чувств. Она рвалась из этой крепости на волю. В притоны и клубы. Только там, среди себе подобных, она еще могла добиться того, чего ей не хватало.

– Слушай, – ворчал недовольно Антони. – Я тебя не узнаю… Зачем же ты меня заводишь? – Его это настораживало, чего доброго и Бекки решит сбежать от него.

– Не сердись, Тони, – тихо говорила Бекки. – Кроме тебя мне никто не нужен… Мне с любым будет так же… Ты не сердись, Тони, но я хочу поехать с тобой, помнишь, где мы были в последний раз, – робко просила Бекки.

– Понимаю. Без моих приятелей ты уже не можешь? – ехидно вопрошал Антони. Честно говоря, он и сам непрочь был похвастать перед дружками женой, а еще лучше – теми высотами, на которые забросила его судьба. Чего ради ему скрывать свою роскошную жизнь?

– А может быть поедем к твоим друзьям? – продолжал Антони. – Или я рожей не вышел?

Бекки молчала. С тех пор, как она сблизилась с Антони, Бекки окончательно растеряла своих друзей. В ее кругу замужество Бекки, наверняка, поднимет волну пересудов и сплетен. Все станут сравнивать нового мужа с покойным Майклом. При случайных встречах с бывшими друзьями Бекки старалась не представлять Антони, с его видом озабоченного кобеля. А уж если Антони откроет рот…

Иное дело дружки Антони. Общение с ними в заведениях с красноватым сладострастным светом, где многие знали друг друга, Бекки волновало. Особенно, когда Антони, взбодрив себя несколькими рюмками, приступал к демонстрации прелестей Бекки…

– Ты думаешь, твои аристократишки отказались бы от наших забав, предложи я им твои картинки? – не отвязывался Антони. – Такие же типы как и те, что в моих притонах, уверяю тебя. Сколько я их встречал там… Погоди, мы еще напоремся на твоих дружков, вот будет потеха.

При этой мысли Бекки содрогалась. Антони был прав – кто может поручиться, что сегодня или завтра она не натолкнется там на своих знакомых?

Но не приглашать же сюда дружков Антони! Только покажи дорогу…

Осень в том году подкралась рано, забрасывая обессиленные листья на тротуары, дорожки, шурша на подоконниках.

Бекки не любила осень и старалась спрятаться от саднящей душу тоски. Только вот куда спрятаться? Осень упала золотым прохладным одеялом, и лишь в привычном для Бекки мире притона казалось не существуют времена года…