Текст книги "Бубен"

14

Дом купца Сансида был полон гостей, прибывших не только для того, чтобы насладиться диковинными угощеньями из соседнего города, откуда только что вернулся купец. Всем не терпелось послушать необыкновенные истории, которые купец рассказывал всякий раз, когда возвращался из дальних стран, о том, как люди на рынке Тали-Газира могли глотать огонь, ходили по раскаленным углям и протыкали себя ножами, оставаясь совершенно невредимыми. Соседи удивленно качали головами и причмокивали молодое вино, которое хозяин щедро подливал в их чаши. За разговорами вечер пролетел быстро, и вот уже последний гость покинул гостеприимный дом. Угощение и рассказы – это то, что нужно людям, ведущим замкнутый образ жизни и выходящим за ворота города только в том случае, когда им угрожает пожар. Уважение и добрая слава – то, что нужно человеку, проводящему больше ночей своей жизни в дороге, чем дома. Сансид был доволен, и его благодушное настроение передавалось всем жителям этого большого дома. Прежде чем отправиться в свои покои, он раздал подарки домашним и одарил слуг мелкой монетой. Неторопливо шагая по длинной сквозной галерее дома, ведущей вдоль внутреннего сада на господскую половину, он вспомнил о новой рабыне. Сейчас, пожалуй, самое время попробовать ее. Он решил, что если девушка ему понравится в постели, то он сделает ее своей четвертой женой и будет возить с собой в путешествия, куда бы он не направился. Для служанки она слишком нежная, а для младшей госпожи вполне подойдет. Он приказал, чтобы через полчаса Морада была готова к встрече и одета должным образом, а не как простолюдинка.

В ожидании любовных утех он совершил самые тщательные омовения и надел свободный халат из тончайшего хлопка. Сансид сел возле распахнутого окна, наслаждаясь звуками ночи, погруженный в сладкие мечты зрелого мужчины.

Наконец в саду послышались быстрые легкие шаги, которые направлялись из темноты к дому. Сансид провел рукой между ног. Напряжение нарастало. Он поднялся с кресла, немного прошелся по комнате и глотнул свежей воды из кувшина. Занавеси на двери чуть отодвинулись, и перед ним предстала девушка в красном домотканом платье. Она приветствовала своего господина легким поклоном и неторопливо вошла в комнату. Сансид с удовольствием рассматривал ее необычные черты, не характерные для уроженок этих мест. Он мучительно вспоминал и никак не мог вспомнить, где он прежде мог видеть это лицо. Судя по ее точеным чертам, девушка была откуда-то с севера.

– Кто ты? Кем были твои родители?

– Мое имя Морада. У меня нет родителей, господин.

Сансиду нравился ее голос. Ему нравилось все в этой девушке.

– Откуда ты родом?

– Я родилась в Аккаде.

Сансид удовлетворенно кивнул. В свете Луны лицо девушки было прекрасным и бледным, словно сотканным из серебристого света. Она подошла к нему ближе, и внезапно влечение покинуло его. Поначалу Сансид удивился и решил, что всему виной усталость, но в звенящую темноту комнаты уже вползало странное чувство, и это был Страх.

Сансид в ужасе отпрянул от девушки. Он вспомнил, где видел ее. Год назад один молодой жрец предложил ему за немалую сумму тайком взглянуть на Богиню Луны, когда та выходит на прогулку в ночь полнолуния. Пуаби шла, словно плыла в лунном свете, и лицо ее было точь-в-точь таким же, как он видит сейчас перед собой. Сансид попытался отогнать видение, но Пуаби была реальностью, которая возникла из Лунного света. Она смотрела на него как ни в чем ни бывало, и от этого ему становилось все страшнее. Не в силах больше произнести ни слова, он застыл, словно окаменевшая статуя. Теперь уже девушка задавала ему вопросы:

– Где ты мог видеть меня раньше, ведь я никуда не выходила из своего Храма?

Сансид заплетающимся языком с трудом промолвил:

– Я подкупил жреца, чтобы он показал мне тебя, когда ты гуляла в саду в полнолуние.

Морада рассмеялась:

– Обычно девушки не гуляют при полной Луне?

Сансид был так очарован Богиней Луны, что не смог забыть ее. И вот теперь она обращалась к нему. Он поразмыслил немного и осмелился спросить:

– Да, но почему?

– Они думают, что если Луна увидит их красоту, она незаметно будет красть ее, вытягивая соки из молодого тела своими лунными нитями.

– А ты не боишься?

– Нет. Луна – это я. На небе лишь мой двойник. Я не могу бояться самой себя.

– Но как ты попала сюда? Я и представить не смел, что в моем скромном доме я буду разговаривать с самой богиней Луны!

Морада улыбнулась. Все идет так, как она предсказывала. Ее судьба опять меняется. Пусть этот дом скромный, но теперь здесь все будут служить только ей! Сансид словно услышал ее мысли.

– Не хочет ли Богиня сесть и рассказать, какая необыкновенная нить событий привела ее в мой дом?

Он показал на большое кресло у окна, подушки которого были набиты конским волосом. Морада не стала отказываться и удобно расположилась в кресле. Купец уселся рядом у ее ног. Она рассказала свою историю, и Сансид возблагодарил Небо за оказанную ему милость. Всеми силами он старался не упустить свое счастье.

– Я полагаю, что не стоит никому знать ваше истинное имя и то, кем вы являетесь. Но и простой рабыней вы быть не можете.

Морада согласилась с ним.

– Ваш дом будет вне опасности, если никто не узнает, кто я. Но во избежание ненужной огласки следует срочно забрать у смотрительницы мои вещи, чтобы глупая женщина не продала их на рынке. Если эти вещи увидит кто-нибудь из слуг лугаля или жрецов, то ниточка непременно приведет в ваш дом. И добром это не кончится.

Сансид вскочил и крикнул слугу.

– Приведи сюда смотрительницу!

Слуга замялся. Никто из домашних не смел нарушать сон Большой Мамки. Но господин сверкнул глазами так, что тот бросился со всех ног. Спустя некоторое время на пороге комнаты стояла Смотрительница и с удивлением смотрела на Мораду, сидящую в кресле господина. Сам купец стоял посреди комнаты в ожидании нерасторопного слуги. Увидев Смотрительницу, он тотчас спросил:

– Где вещи Морады?

Большая Мамка стояла в дверях, не в состоянии постичь происходящее. Поняв наконец, чего от нее хотят, она попыталась увильнуть:

– Мне это неизвестно, господин. Я взяла узелок вашей рабыни, чтобы убедиться, что она не прячет нож или какое другое оружие. Но потом положила его куда-то и теперь не могу найти. Может, в дороге потерян, а может, взял кто из слуг.

Купец не отрываясь смотрел на нее, и некуда было укрыться от его пронзающего взгляда.

– Тогда прикажи разбудить всех, кто есть в доме! Пусть обыщут все сундуки! И если вещи не будут найдены, тебя повесят на воротах за воровство!

Холодный пот заструился у Большой Мамки по спине. Нижняя рубаха в одно мгновение оказалась мокрой, хоть выжимай. И что это за девка такая, что хозяин сам ищет ее странные вещи?!

Смотрительница рухнула на колени и зарыдала:

– Я верой и правдой служу моему господину! За что мне такое несчастье?! Кто мог так подло оклеветать меня?!

Купец прикрикнул на нее:

– Хватит! Убирайся отсюда! И если через час ты не принесешь мне все, что было в узелке, берегись!

Смотрительница, подобрав юбки, опрометью бросилась вон из комнаты, и через час на невысоком резном столике лежали наугольник, медный диск и два свитка. Морада была довольна.

Сансид пребывал в некотором затруднении. Что теперь делать? Если никто не должен знать о Пуаби, то как ему представить свою госпожу? О том, чтобы жениться на ней, и речи не было. Он не мог предложить богине такой мезальянс. Морада сама пришла ему на помощь.

– У тебя несколько лет назад пропала сестра. Говорят, что ее похитили в дороге разбойники, напавшие на караван твоего отца. Родители твои уже сошли в царство мертвых и не смогут опознать своего ребенка. Поэтому ты можешь сказать всем, что нашел свою сестру.

Купец изумился, откуда Морада могла знать про его сестру. Но, вспомнив, кто перед ним, решил, что это и есть лучший выход из затруднительной ситуации, в которой он оказался…

15

Новости быстро распространялись по дворцу. С самого раннего утра все только и говорили, что о чудесном превращении простой рабыни в сестру господина. Сплетни прислуги, достигнув верхних покоев, дошли до Первой жены купца Хедуанны. Хедуанна была женщиной зрелой, родившей Сансиду двух сыновей, которые подрастали на радость родителям и слыли весьма разумными юношами среди купеческой гильдии. Служанка, приводившая в порядок утреннюю прическу Хедуанны, то и дело наклонялась к самому уху своей госпожи и быстро шептала:

– Говорят, что господин отдал ей свои покои. Где это видано, чтобы женщина оставалась на мужской половине?! Да еще в покоях самого господина?!

Хедуанна с удивлением посмотрела на служанку:

– А где же теперь комната господина?

Служанка пожала плечами.

– Я точно не знаю, но кто-то из прислуги говорил о том, что надо перекрасить стены в малом зале. Может, господин решил обосноваться там?

Хедуанну встревожили эти новости. Порядок в доме был нарушен неразумным поведением Сансида. Если он потерял голову от счастья, то ее, Хедуанны, прямой долг – помочь мужу. Никто из слуг до выяснения обстоятельств этого странного дела не должен покидать дом, чтобы не разносить сплетни по городу. Не хватало еще, чтобы по рынку пошла дурная слава о доме Сансида!

Хедуанна оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Хоть эта служанка и не в меру болтлива, но дело свое знает хорошо, и прическа выглядит безупречно. Хозяйка решила спуститься вниз, чтобы быть в курсе событий, происходящих в доме. Две младшие жены тоже сгорали от любопытства, но сойти вниз без одобрения Хедуанны пока не решались.

Слуги, сновавшие внизу, не сразу заметили госпожу, которая стояла за колонной, с бесстрастным видом наблюдая и прислушиваясь к происходящему. Наконец она остановила личного слугу Сансида, пробегавшего мимо нее с озабоченным видом. Он низко поклонился госпоже и постарался улизнуть. Но Хедуанна задержала его:

– Хадад, что здесь происходит?

Юноша робко взглянул на госпожу и сказал:

– Господин велел открыть малый зал, тот, что предназначен для приемов гостей, прибывших издалека.

– Зачем? Разве мы кого-нибудь ждем?

– Мы никого не ждем, госпожа. Хозяин сказал, что в этой комнате будет жить его сестра, которую он привез из Тали-Газира.

– Но у хозяина всего одна сестра, и ему незачем привозить ее из Тали-Газира. Она живет в большом доме с мужем и своим первенцем. Разве твой господин не ездил поздравить ее с благополучным рождением мальчика?

– Да, госпожа. Но есть еще одна сестра…

– Почему же я ничего не знаю о ней?

– Потому что эта сестра пропала несколько лет назад, и вот теперь наш господин нашел ее.

Хедуанна отпустила слугу. Все это выглядело очень странным и непонятным. Она слышала о несчастье, постигшем семью Сансида несколько лет назад. Тогда был захвачен караван отца Сансида с богатыми тканями. Сансиду и одной из его сестер удалось бежать, а отца взяли в плен, чтобы получить выкуп. Но никто не знал, что случилось со второй сестрой. Говорили, что главарь разбойников взял ее себе в жены, пленившись красотой девушки. С тех пор не было никаких известий о ней. И вот теперь весь дом гудит как улей, а слуги рассказывают друг другу сказки, одну нелепей другой, о найденной сестре. Хедуанна хорошо представляла себе, что такое разбойники. Их главарь наверняка, насытившись девушкой, продал ее кому-нибудь в рабство. Хозяйка вспомнила, как Большая Мамка хвасталась вчера, что хозяин выгодно купил молодую рабыню-девственницу. Что-то здесь не так. И Хедуанна исполнилась намерения выяснить все незамедлительно.

Добиться правды от мужа не представлялось возможным, и она отправилась в прачечную, где Большая Мамка следила за стиркой белья для жен купца. Девичьи визги и крики Смотрительницы смолкли, как только хозяйка вошла в просторную комнату с невысоким каменным потолком. Большая Мамка сняла намокший передник и поклонилась госпоже.

– Что привело сюда высокочтимую госпожу?

Хедуанна сделала знак, чтобы рабыни оставили их наедине. Девушки быстро сорвались со своих мест и разношерстной стайкой выпорхнули из комнаты. Большая Мамка недоумевала:

– Почему госпожа не приказала мне явиться в верхние покои? Стоило ли утруждать себя? Я бы незамедлительно…

Хедуанна прервала поток ее красноречия и спросила:

– Что ты знаешь о новой рабыне, которая вдруг оказалась сестрой господина?

Большая Мамка понимающе кивнула. Да, это и впрямь странное дело!

– Я ничего о ней не знаю, госпожа. Только то, что она девственница и что у нее в узелке странный предмет.

Хедуанна насторожилась.

– Странный предмет?

Большая Мамка преисполнилась важности:

– Я сама видела, даже держала в руках. Сначала я из опасения, чтобы новая рабыня не нанесла господину увечья тяжелым серебряным поясом, забрала его, но потом вернула.

Хедуанна внутренне усмехнулась: ну конечно, хотела прибрать к рукам, но хозяин не позволил.

– И что же сказал тебе господин?

Большая Мамка немного замялась, но потом решительно сказала:

– Хозяин сказал, что пояс этот не представляет никакой опасности и что его можно вернуть рабыне. Ой, я хотела сказать – сестре господина!

– Ты можешь описать мне этот пояс?

Большая Мамка расплылась в улыбке, и, загибая толстые пальцы на своей грубой, разъеденной щелочью руке, медленно и важно проговорила:

– Ну конечно. Небольшие серебряные диски скреплены вместе. Диски эти небольшие, меньше моей ладони. Всего этих дисков двадцать восемь и на каждом странные отверстия и непонятные знаки…

Большая Мамка открыла было рот, чтобы еще что-то сказать, но Хедуанна уже не слушала ее. Резко развернувшись, она стремительно вышла из комнаты.

16

Лучи заходящего солнца мягко освещали глубокую нишу у алтаря в стене Комнаты предков, куда Сансид привел Мораду, чтобы уберечь ее от расспросов Хедуанны. С тех пор, как Морада вошла в дом купца, Хедуанна с безумной настойчивостью искала встречи с нею. Девушка не могла понять, почему Сансид всеми способами пытается уберечь ее от разговора со старшей женой. Поначалу Сансид отмалчивался и вздыхал, но после очередной попытки Хедуанны встретиться с Морадой он наконец решился признаться:

– Хедуанна была младшей дочерью жреца и знает, что было у тебя с собой. Она понимает, что моя пропавшая сестра не могла быть жрицей.

– Но если не успокоить ее страхи, то может случиться беда. Женщина в гневе и в страхе часто наносит раны, не задумываясь, к чему это может привести.

Сансид покачал головой.

– Я не хотел, чтобы кто-нибудь вас тревожил в этом доме.

Морада прервала его.

– Тревожить меня – все равно, что потревожить ветер. Я вечная странница и найду покой и вечный дом там, где вода становится стеклом, а горы едят людей.

Сансид внутренне содрогнулся от ее слов, но девушка постаралась успокоить его:

– Я не боюсь встречи с твоей женой и готова к разговору. Пусть она придет!

– Когда же вы хотите говорить с ней?

– Сейчас! Только обещайте хранить молчание, что бы здесь ни происходило!

– Обещаю.

Сансид подошел к двери и распахнул ее. Подслушивающий у двери мальчик – слуга, подосланный Хедуанной, резко отпрянул, но все же получил удар внезапно распахнувшейся створкой тяжелой двери. Сансид грозно сверкнул глазами и приказал:

– Позови свою госпожу!

Ждать пришлось недолго. Хедуанна была поблизости и сразу же откликнулась на призыв мужа. Заглянув в комнату, где она прежде никогда не бывала, она остановилась в нерешительности, едва переступив порог.

В нишах стен стояли гипсовые человеческие головы. Это были портреты предков Сансида, сделанные из черепов умерших. Раковины-глазницы смотрели на Хедуанну отовсюду, проникая в самую душу и заставляя ее испытывать священный ужас перед Неотвратимым. Морада стояла у самого очага, в котором не было огня, лишь вчерашняя зола, которую не успели убрать, потому что Сансид запретил слугам входить в ритуальный зал. Хедуанна собралась с духом и спросила мужа:

– Ты звал меня? Зачем?

Сансид не удостоил жену ответом. Морада ответила за него сама:

– Ты искала встречи со мной, Хедуанна. О чем ты хотела спросить меня?

– Я лишь хотела поближе узнать сестру моего дорогого мужа. Нет ничего странного в моих попытках.

Морада улыбнулась устало и печально.

– Мы обе прекрасно знаем, что я не сестра вашего мужа. Более того, вы догадываетесь, кто перед вами.

Хедуанна побледнела. Ее самые страшные опасения начинали подтверждаться. Она сбросила маску приличия и взволнованно сказала:

– Я думаю, что это вас хоронили с почестями пол года назад. Вы – Пуаби?!

Морада кивнула:

– Да. Меня так звали в прошлой жизни. И незачем вам вытаскивать на свет то, что должно умереть.

Она подошла к одной из многочисленных ниш и извлекла оттуда гипсовую голову.

– Вы видите этот череп? Все естественные отверстия прочно запечатаны. Ни одному духу не проникнуть в голову этого предка. Поэтому он ничем не сможет навредить своим потомкам. Так и вам следует запечатать свои уста и не подсылать глупых слуг дежурить у дверей, чтобы потом из дома не выползли страшные слухи.

Хедуанне не хватало воздуха, чтобы сказать хоть что-нибудь в свое оправдание. Женщина открыла было рот, но горло ее свело спазмом, и она разрыдалась.

– Это добром не кончится! Вас ищут! А когда найдут в нашем доме, то не пощадят никого!

Морада подошла к Хедуанне и спокойно положила ей руку на лоб. Холодная тонкая рука успокаивала, волнение ушло. Осталась только тонкая и острая, как лезвие ножа, печаль. Из глаз Хедуанны полились слезы.

– За что боги проклинают нас?!

Морада спокойно и тихо сказала:

– Боги переменчивы. Этот дом ждет упадок.

Хедуанна склонила голову и прошептала:

– Упадок ждет все, к чему вы прикасаетесь. Поэтому вас и держали в храме, подальше от людей.

Мораду, казалось, ничуть не задели слова женщины. Она улыбнулась и поставила череп предка на место. Сансид, до этих пор неподвижно сидевший в своем кресле, поднялся, но Морада жестом остановила его.

– Вы, Хедуанна, дочь жреца. А потому знаете, что если вас заставили прикоснуться к Тайне, то вы уже не принадлежите себе. Вы служите только своему Знанию. И никому больше.

Перед глазами Хедуанны встало изможденное лицо ее отца, который даже перед смертью смотрел на Небо, а не на лица своих близких, собравшихся перед его ложем. Он видел только Иннанну. И вот теперь ее муж, с которым они прожили долгую счастливую жизнь, заражен той же болезнью. Он не видит никого кроме этой девушки, стоящей перед нею, Хедуанной, старшей женой, которую больше ни во что не ставят в этом доме. Слуги, как звери, чувствуют настроение хозяина, и теперь ей невозможно будет держать дом в порядке, не имея той власти, которая была у нее в руках до появления здесь Морады.

– И что же мне теперь делать?!

Сансид не стал больше сдерживаться и подошел к жене:

– Мои сыновья уже выросли, и я могу доверить им дело, которое кормит нашу семью вот уже несколько поколений.

Хедуанна недоумевала:

– А как же ты?! Что ты задумал?!

– Я уеду. И увезу Пуаби подальше отсюда. Так будет лучше для всех.

Из глаз Хедуанны вновь покатились слезы, хотя она не плакала с тех самых пор, как умер ее отец.

– Да, так будет лучше…

17

Как я и предполагала, старое ветхое дерево не выдержало моего ребенка, который весил больше центнера, и он провалился вниз, изрядно ободрав себе колени. Дите, провалившись в яму метра на три, вопило из нее так, что по всей деревне залаяли собаки. Данил первым добежал до места происшествия, но вместо того, чтобы оказать первую помощь потерпевшему, он вдруг набросился на меня:

– Обязательно нужно было организовывать яму именно сегодня?

Я попыталась занять оборону:

– Извини, у нас нет графика раскопок. Копаем, когда вздумается!

Муж не унимался:

– Если ты успела заметить, моя милая, я приехал не один, и эти двое здесь, чтобы переговорить по весьма важному делу А я по твоей милости теперь должен заниматься извлечением оболтуса из волчьей ямы, которую ему организовала собственная мать!

Я не стала впадать в дискуссию, только заметила:

– Те двое неплохо проводят время в компании моей подруги, так что тебе не на что жаловаться.

Действительно, с крыльца доносился веселый смех. Я мысленно поблагодарила Алку за помощь и приступила к эвакуации ребенка, который уже перестал орать как потерпевший и внимательно слушал, чем кончится наша с мужем перебранка. Пока Данил мрачно ходил за лестницей, я пыталась понять, куда ее лучше пристроить, чтобы дите окончательно не повредилось.

Лестница была самодельная, ее сработал местный умелец из ровных лиственных дрынов, так что поднять ее можно было только лошадиными силами. Данил справился, и мы осторожно спустили лестницу вниз, чтобы большой перепуганный ребенок смог выбраться на поверхность. Муж вернулся к гостям, а я принялась тщательно осматривать потерпевшего. Никаких явных повреждений я на нем не обнаружила.

– Будем считать, что отделался легким испугом.

Отправив Димку отмываться, я осторожно подошла к краю ямы и заглянула вниз. Может, мне только показалось, но в левом дальнем углу что-то лежало. Минуты мне хватило, чтобы спуститься в яму и осторожно подцепить то, что привлекло мое внимание. Это был старый, покрытый грязью металлический пояс. Двадцать восемь небольших круглых звеньев были скреплены чудным образом, и надписи на почерневших металлических пластинках едва можно было разобрать.

Во дворе было тихо – наверное, Данил и его помощники ушли в дом. Обязанности хозяйки я проигнорировать не могла, поэтому поспешила к гостям, на ходу размышляя, куда можно временно пристроить свою находку. Весь этот ворох нельзя было нести в дом, чтобы окончательно не испортить отношения с мужем, и я сложила все на столик возле крыльца, в надежде вернуться к нему в более подходящее время.

Алка уже разливала по чашкам горячий ароматный чай, и все трое мужчин теперь выглядели вполне довольными. Подруга весело подмигнула мне:

– Ты какие травки в чай добавляешь? Еще полчаса назад здесь были мрачные деловые субъекты. А теперь посмотри на них – просто душки.

Я подсела к столу и присоединилась к чаепитию.

– Травки с ближайшей горы. А душки здесь не все.

Это я метнула дротик в Данила.

Муж никак не отреагировал, но за начальника вступился юрист:

– Оторвали мужчину от игры.

Алка вызывающе повернулась в сторону молодого человека:

– И что?

Данил вдруг помрачнел.

– И ничего.

Алка внимательно посмотрела на него и слегка откинула голову назад. Этот жест подруги я хорошо знала. Это означало, что Алка взяла след своим журналистским чутьем и теперь ни за что не выпустит добычу.

– А вы на что там играете? Что-то вы тут слишком озабочены своими игрушками.

Юрист понял, что сболтнул лишнее, и постарался замять инцидент, чем вызвал еще больший интерес у моей подруги. Я вздохнула. С машиной мне теперь можно было на какое-то время распрощаться. С этого момента Алка будет регулярно посещать семинаристов, а нам придется ездить к Серебряному источнику за водой в ближайшую деревню на ее вызывающем Peugeot. Кажется, Данил тоже понял это.

– Ты нас когда вернешь обратно?

Подруга с безразличным видом пожала плечами:

– Допью свой чай и отвезу.

В глазах мужа мелькнула надежда на избавление, и он стал интересоваться чаем. Его помощники уже обрели хорошее расположение духа и сейчас рвались на свежий воздух – полюбоваться окрестными пейзажами. О делах они при мне говорить не стали, берегли шефа.

Алка слово сдержала, и через десять минут уже насильно запихивала мужчин в свою машину.

Димка стоял на крыльце и смотрел, как все грузятся в синий Peugeot. Он спросил:

– Это тетя Алла специально делает? Ну, чтобы они ее часа два из грязи вытаскивали? Может, сразу поедем за ними?

Я удивилась:

– Зачем?

– Все равно они не проедут на ее машине. Там мост размыло.

– А ты откуда знаешь? Опять брал мой грузовик?

Старший огрызнулся:

– А что, здесь есть, кто пешком ходит, особенно к Камню?

Я постаралась не возбуждаться.

– Древние ходили. Надеюсь, ты не вел себя как монгол.

– А это как?

– Это когда только верхом. Машину оставлять надо хотя бы метров за сто от Камня.

В глазах у старшего появилось некое подобие паники.

– А сто метров это сколько?

– Это пятьдесят раз как ты.

Я оставила незадачливого ребенка мысленно измерять собой пространство и вернулась в дом, где младший нашел себе хорошее занятие – разрисовывал фломастерами деревянный пол в своей комнате. Я быстро подсчитала в уме, сколько его папе будет стоить замена части пола, и постаралась минимизировать потери. Для начала конфисковала у младшего все, чем можно привести уцелевший остаток пола в негодность, пока его не покрыли защитным лаком, потом принялась оттирать зеленый цвет, которого было вокруг в невероятном количестве. Въедливая краска никак не оттиралась, только давала новые разводы на свежеструганых досках. Я мысленно попросила небо, чтобы мне под руку сейчас никто не попался, чтобы не стать детоубийцей.

Детей спасла Алка, которая уже вернулась и требовала, чтобы я нашла ей применение. Это была сложная задача, потому что хозяйством она не занималась нигде и никогда, а ближайшие мужчины, достойные ее внимания, остались за пятьсот километров отсюда. Я вспомнила про машину:

– Как вы проехали через мост? Старший говорит, что его совсем размыло.

– А я и не проезжала. Я их высадила у моста.

Мы обе рассмеялись. Не знаю, как юрист и секретарь Данила, но муж мой был точно из племени диких монголов. Своими ногами он мог пройти метров пятьдесят, не больше. Потом начинал оглядываться в поисках подходящего транспортного средства.

– Они теперь на базу попадут к обеду, не раньше.

Алка загадочно улыбалась:

– Ничего, спесь немного стряхнут. Им только на пользу.

Я вскипятила воду и теперь мыла посуду по-деревенски – в тазике. Это доисторическое занятие заинтересовала мою вездесущую подругу и она внимательно следила за тем, как я вытираю и расставляю на полках чашки.

– Ты сегодня что-то не в себе. Лен, случилось что?

Я поставила последнюю чашку на барную стойку и присела за стол рядом с Алкой.

– Данил сегодня какой-то неадекватный. Тебе ничего такого не показалось?

Алка вытянула ноги под столом и откинулась на спинку стула.

– Ты бы тоже была неадекватной, если бы у тебя арестовали все счета.

Хорошо, что я закончила с посудой и сидела.

– Что?!

Алка повернулась в мою сторону и, тщательно выговаривая слова, спросила:

– Я что-то непонятное сказала?

Я молчала. Подруга пошарила в огромном кармане своего расписного сарафана и выудила оттуда сотовый телефон.

– Позвоню одному волшебнику, может, он что-нибудь сможет сделать для твоего неразумного мужа.

Она вышла на крыльцо, и оттуда с полчаса слышалось ее сладкое мурлыканье. Разобрать слова было невозможно, да и незачем, хотя я просто подыхала от любопытства. Наконец она вернулась, весьма довольная собой.

– Пообещал что-нибудь сделать.

– Это еще ничего не значит.

Алка отпрянула от меня как от прокаженной:

– Да ты, я смотрю, совсем в уме повредилась?! Я ради нее задействую такие связи, которые лучше без крайней надобности не трогать, а она сомневается в результате!

– А как ты узнала, что у Данила проблемы? Он даже от меня скрывает.

Алка рассмеялась:

– А ты знаешь много мужей, которые со своими проблемами сразу бегут к жене? Ты, случайно, мужчин с детьми не путаешь? Мужчины – это такие взрослые особи, которые заботятся не только о себе, но и о своей семье…

Я запротестовала:

– Ладно, хватит ботаники. Рассказывай, как ты узнала про Данила.

– Если бы у Данила был ум, он бы не привез с собой тех двоих. Я тут с ними чай не успела допить, как они мне все выложили.

– Только мне не рассказывай, что они добровольно сливали тебе истории про своего босса.

Алка самодовольно улыбнулась.

– Так ведь они же не знают, кто я. И про мои способности добывать информацию не слышали. Вот и рассказали мне все, что знали.

– И что же они тебе рассказали?

– Что сегодня утром компания Данила должна была сделать один важный платеж партнерам в Китай. Но счета заблокированы, и деньги не проходят. Если не отправят деньги в течение двух дней, Данил потеряет почти все, что имеет. Слишком много он вложил в своих китайских друзей. Он рвался в город, чтобы самому во всём разобраться.

Алка внимательно смотрела на меня, но я постаралась никак не прореагировать на поступившую информацию. Ее сотовый весело затренькал.

Она поспешно нажала кнопку приема и расплылась в улыбке. Поворковав с минуту, убрала телефон, который тут же затонул в ее бездонном кармане.

– Разбуди меня около часа ночи. Он как раз будет в Гонконге.

– Это ты о ком?

– Тебе это знать не обязательно. Но от этого разговора теперь зависит благосостояние твоего мужа.

У меня немного отлегло, и мы вышли погреться на солнышке. На крыльце младший старательно переворачивал картинки огромной книжки про динозавров. Прервавшись на минуту, он внимательно осмотрел Алку и спросил:

– Тетя Алла, а вы давно родились?

Алка не стала скрывать свой возраст перед мужчиной, который не представлял для нее никакого интереса:

– Давно, дружок.

– А динозавров в детстве видели?

Алка оторопела от такого откровенного вопроса, но вскоре пришла в себя.

– Нет, не видела. Они еще тогда не родились.

Я покачала головой:

– Вот и говори мужчинам правду!

Хорошее настроение понемногу возвращалось. Близилось время обеда…